Вечная глупость и вечная тайна. Глава шестая⁠⁠

Глава шестая. Совместная жизнь.


В тот момент своей жизни я читал Мопассана, и меня будоражило повествование о любовных похождениях его героев. Наконец, меня тяготила моя невинность, мне не терпелось с ней расстаться, и расстаться по любви, романтично и в то же время, чтобы все было прилично. Порой мне хотелось, чтобы мои родители нашли мне невесту. Но мои родители считали, что это я должен сделать самостоятельно и вообще, что рано мне еще об этом думать, ведь сначала надо обзавестись своим жильем. Точно и не припомню как, но я пришел к мысли о том, что всего, и жилья нужно добиваться вместе, а не принимать жену в дом на все готовое. В сущности, это умозаключение было всего лишь оправданием моей спешки на гормональном уровне.

Переписка с Верой продолжалась. Про Покемона в ней уже давно речи не было, я упомянул раз о том, что он меня гнусно обманул, а она ничего о нем не спрашивала, их чего я сделал вывод о том, что он ей неинтересен. Все другие мои переписки были по разным причинам прекращены, новые я не начинал, разуверившись в том, что по газетному объявлению можно найти подходящую для женитьбы женщину. В общем в одном из писем я предложил Вере выйти за меня замуж. Письмо это было очень похоже на письмо из романа Мопассана – напыщенное, накрахмаленное с претензией на изысканность. С нетерпением ждал я ответа, и он пришел, но в нем не было ни слова о моем предложении, будто она и не получала моего последнего письма. У меня из-за этого началась тихая истерика. Это был сильный удар по моей самооценке – мне отказывала девушка, находящаяся в безвыходном и бесперспективном положении, практически голодающая, одетая в обноски. Неужели, подумалось мне, я так уж страшен и отвратителен? Лишенный способности рассуждать, я дождался субботы отправился на автовокзал и купил билет до Прейли.

Да, я поехал в гости без приглашения, с пустыми руками, без цветов, толком и не зная, что сказать при встрече. Четыре часа в автобусе я провел, плескаясь в невнятных грезах, представляя себе обстановку в доме, который построю, Веру в образе милой хозяйки и даже наших детей, которых непременно должно было народиться много. Выйдя из автобуса, я оглядел неприметный городок под серым осенним небом, закурил свою трубку и пошел искать нужную мне улицу. Местные жители оказались добрыми и отзывчивыми, и буквально довели меня до дома Веры. Вполне опрятная кирпичная многоквартирная двухэтажка навела меня на мысль о том, что не зря она мне фактически отказала, что живет она не так уж и плохо, не в каких-то трущобах. Перед тем, как постучать в дверь квартиры я подумал о том, не вернуться ли мне в Ригу сейчас, не забросить ли эту переписку, не продолжить ли спокойно копить деньги на чертов домик, но посчитал это трусостью и решительно заколотил по хлипкой двери.

- Ты? – в дверях стояла она с метлой в руках. – А я тут подметаю. Но ты проходи, если хочешь…

Подметает, отметил я, как это мило, правы были мужики из депо, говорившие, что эти девицы из провинции домовитые, хозяйственные, аккуратные, не то, что эти столичные штучки, они в горящую избу не просто войдут, но и полы там помоют, как раз это мне и нужно! И тут оперативно вмешалась её мама, сразу назвав меня зятьком, она, взяв меня под руку, завела в комнату, представила своему гражданскому мужу Семен Семенычу, ликвидатору чернобыльской АЭС, вечно плохо себя чувствовавшему после своего подвига, лечившемуся алкоголем. Впрочем. Потом я был отведен в верину комнату и усажен там на кушетку.

- Сейчас я поесть что-то приготовлю, а вы тут посидите, поговорите о своем!

- Ты куртку свою раздень хотя бы, - глядя в пол пробурчала Вера присев на край кушетки.

Я снял куртку и шапку, плюхнулся на кушетку с показной смелостью, но тут повисла тягучая пауза, которую я, отличавшийся в том возрасте непомерной болтливостью был не в силах разорвать. Когда молчать стало совсем невыносимо, а за закрытой дверью послышался приглушенный шепот её мамы и отчима, я таки выдавил из себя что-то о погоде в Риге и погоде в Прейли, но это обстановки не разрядило. Я прошелся по комнате взглядом, отметил убогость обстановки. Даже обоев на стенах не было, где-то они были обмазаны одной краской, где-то другой, где-то Вера несколько раз вывела свое имя большими буквами. Две узкие кушетки, широченный старинный шкаф, тумбочка с черно-белым телевизором, допотопная хлипкая этажерка с ажурными салфетками, на которой были возложены останки кассетного магнитофона.

- Не работает? – спросил я. – Это ничего! Хочешь я тебе денег дам, и ты новый себе купишь, какой понравиться.

Я вынул из бумажника двадцатку, протянул ей. Она взяла купюру, не поднимая глаз, утвердительно кивнула на мой вопрос хватит ли денег, и принялась её теребить в нервной тишине, которая снова повисла между нами. Потом её мама снова взяла инициативу в свои руки, предложив нам сходить в магазин около дома за продуктами. Я постарался купить всего побольше и подороже, чтобы доказать свою состоятельность. После трапезы, я отправился на вокзал, чтобы ехать обратно в Ригу. Меня провожала не только Вера, но и её мама, усердно уговаривая меня приехать еще раз на следующих выходных.

На следующих выходных я опять поехал в Прейли и на этот раз мы с Верой даже гуляли по огромному диковатому парку под мелким дождем, пиная ворохи опавших листьев. Я словно артист на сцене, заранее подготовленный рассказывал забавные случаи из своей жизни, декламировал короткие, чтобы не надоесть отрывки из стихов, а она молчала и смиренно все это слушала. Как-то не сразу, но я все же решил, что её молчание и опущенный взгляд – это протест против моих выступлений. Я сделал над собой усилие, и заговорил очень простыми фразами, начал задавать ей разные вопросы в надежде узнать об этой женщине – загадке хоть что-то.

- А что для тебя главное – еда, одежда, бытовая техника или ремонт в квартире?
- Главное, это отложить денег на случай кризиса. Моя мамка меня так с детства учила. Даже когда у нее были деньги, она все-равно покупала не свежий, а черствый хлеб. Хоть сколько, но всегда надо что-то сэкономить. И не только на еде, одежду лучше ношенную покупать, там очень часто хорошие вещи попадаются. Иногда на базаре что-то новое купишь, так через неделю порвется, а ношеные вещи иногда годами держаться. Да и зачем голодать и вредить здоровью, чтобы купить какую-то одежду. Техника всякая там тоже ломается. Лучше деньги отложить на черный день…

- Но если деньги на черный день уже отложены, то нужно копить их на свой дом. Я тут денег уже немного накопил, сейчас участок высматриваю для дома, чтобы и от города недалеко было, и место красивое. За свой дом не надо так много платить, как за квартиру со всеми удобствами и из него не выгонят за неуплату, если работу потеряешь. А еще там можно погреб сделать и овощи оптом закупать, так намного дешевле получается. Что-то на своем огороде выращивать, куриц и кроликов разводить можно…

Вера о моих планах ничего не говорила, а её мама хоть и одобряла их, но начала предлагать, чтобы я сейчас же забрал Веру с собой в Ригу. Я объяснял, что живу с родителями и сестрой в двухкомнатной квартире, и для Веры там просто нет места. На это она мне говорила, что поначалу можно и снять квартиру, устроить Веру на работу, и вместе уже накопить на дом и развести там куриц, кроликов и даже свиней с коровами. Она говорила мне, что с этим надо поспешить, пока невеста моя не сошла в родном городке с праведного пути, упомянула, что у неё тут пьющие нехорошие подруги, которые до добра не доведут. Намотав все это на свои рыжие усы, я, вернувшись в Ригу, начал искать съемное жилье, но неделя поиска результатов не дала. Я звонил по объявлениям в газете, но или это были очень дорогие апартаменты или же это были агентства, которые просили за свои услуги немалые деньги, и не давали никаких гарантий того, что они что-то найдут.

Через неделю Вера приехала в гости уже ко мне. На моих родителей и сестру она произвела отталкивающее впечатление. Сестра категорически заявила, что уйдет из дома, если еще раз увидит в нем эту ведьму. Мама деликатно отозвалась о ней, что она какая-то странная – в глаза не смотрит, молчит, два раза оставалась на второй год в школе, о том, что в жизни собирается делать ничего сказать не может. Меня подобные отзывы разозлили, показались мне несправедливыми.

- Как вы можете такое говорить о человеке, которого совсем не знаете!

- Мы знаем то, что не хотим знать о том, какой она человек, если она тебе так нравится, пожалуйста, живи с ней, но нас в это не впутывай. Мы не обязаны её любить. Снимай квартиру и живи с ней!

Веру я сводил в театр русской драмы, там давали прекрасный спектакль «Загадочные вариации». Я был в восторге, а вот невеста моя сказала, что ей было скучно, что двое мужиков на сцене все говорили, да говорили, а у неё из-за этого только голова разболелась. А узнав, сколько денег было потрачено на билеты, она заявила, что лучше бы сходили в кафе. И я повел её в приличное дорогое кафе в старом городе, где угостил её молочным алкогольным коктейлем и эклерами. От прогулок по городу и по лесопарку она была тоже не в восторге, гулять ей вообще не нравилось. Красоты природы и архитектуры не ласкали её душу.

Проводив её на вокзал в воскресенье вечером, я отправился к Игорьку. У него дома был телефон, так же он не работал, жил за счет жены, и потому у него была масса свободного времени. Все это позволяло ему помочь мне найти съемное жилье за небольшое вознаграждение. На автовокзале я купил для него свежий номер рекламной газеты и бутылку вина. Игорек обрадовался вину, но потребовал еще пива и согласился мне помогать за пятерку в день. На всякий случай я дал ему еще двадцать лат.

- Если в объявлениях не будет ничего подходящего, - обреченно сказал я. – Тогда иди в агентство, регистрируйся и обзванивай те номера, что они тебе дадут.

Неделя пролетела незаметно. Игорек не нашел ничего подходящего и зарегистрировался в агентстве только в четверг и пару предложенных им вариантов отверг на свое усмотрение. В общем в пятницу вечером я приехал в Прейли ни с чем. Да и дома там никого не было. Отзывчивая соседка провела меня по нескольким вертепам, в которых обитали маргинальные подруги моей невесты, сбивавшие её с пути, но там её не оказалось. Тогда мы пошли в центр городка, где была пара баров, но по пути мы встретили её маму, а когда пришли домой там была очень пьяная Вера, каждые десять минут бегавшая блевать в туалет, а он был на лестничной клетке в конце коридора. Пьяная она мне даже немного нагрубила, но я не придал этому никакого значения.

Наутро я подвергся прессингу не только со стороны её мамы, но и Семен Семеныч, как мужик мужику серьезно сказал мне, что Веру надо срочно забирать в Ригу, что она прекрасно готовит и будет мне все стирать и убирать.

- Она же мне, как родная дочка! Я за неё волнуюсь! Ты видел, что с ней вчера было? И это уже далеко не в первый раз. У тебя же отец художник, а она рисовать любит, пусть он её к себе в помощницы возьмет! Мы уже вещи ей собрали, два пакета, все только самое лучшее…

- У меня друг квартиру уже через агентство ищет, но сейчас пока еще не нашел. Может быть на следующей неделе?

Признаться честно, я и сам не помню, как получилось так, что в воскресенье вечером я шел на автобусную станцию вместе с Верой и двумя пакетами лучших вещей. Конечно, я понимал, что у меня дома нас встретят не совсем дружелюбно, а квартиру Игорек найдет неизвестно когда, но я был рад и на радостях перед самым отъездом купил литр водки в качестве калыма её маме, как она просила. Невеста с приданым за литр водки – невероятно! Теперь я был не одинок, теперь у меня есть верная подруга. Конечно, настораживали инструкции её матери, которая сказала мне, чтобы я денег ей ни в коем случае не давал и в случае неповиновения бил, но осторожно. В тот момент я был уверен в том, что уж я-то сделаю из неё человека, воспитаю, изваяю Галатею. В то же время мне было очень жаль девушку, с которой столь дурно обошлась её родная мать – отдать дочь человеку, которого едва знает, за бутылку водки, это же фактически выставила на улицу с пакетами каких-то старых шмоток. Какой ужас!

Сестра устроила тихую истерику, сказала, что уйдет из дома, если я не уберусь со своей невестой. Я уже был готов идти узнавать, сколько стоит номер в гостинице, но нам все же разрешили переночевать пару ночей. Спать в ту ночь в родном доме мне было неуютно. Очень хотелось поскорее переехать на съемную квартиру, пусть там и не будет горячей воды, пусть будет сухой сортир на лестнице. Материальные трудности и неудобства меня не пугали, я был на многое готов, только бы избежать скандалов. Утром перед работой я проводил Веру до дома подруги, которая недавно переехала в Ригу, у нее она решила переждать день.

Игорек позвонил мне на работу только под вечер, и торжественно объявил, что нашел квартиру, но в плохом районе, то есть на Московском форштадте, где он сам проживал. Дом он охарактеризовал как благородные руины, а хозяйку квартиры назвал авантюристкой, злоупотребляющей алкоголем. Залог в двадцать пять лат он ей уже выдал, расписку получил. Фактически мы уже вечером могли туда заселиться. После работы я с Верой поехал к Игорьку, который и привел нас к хозяйке квартир, продуктового магазина и бара в вековом доходном доме построенном при Сталыпине. Правда дом очень давно не ремонтировался, вероятно со времен постройки. Хихикая, Игорек по дороге сказал мне, что эта хозяйка квартир приняла его за сотрудника криминальной полиции, возможно тому виной была его темно-синяя куртка, похожая на форменную, а возможно, что и то обстоятельство, что он шлялся без дела по району в середине дня, когда обычный люд работает.

- Она сказала мне, что все про меня знает, потому что гадает на картах таро. Вот дура! А у самой мешки под глазами после пьянки, одета в какой-то халат, сразу видно, что всю ночь гудела. Но вы не разочаровывайте её! Пускай я останусь для неё ментом, зато у вас с ней точно проблем не будет. Да, кстати, продукты в этом магазине лучше не покупайте! Можно конкретно отравиться. Я там колбасу один раз купил, так еле выжил. В бар тоже ходить не рекомендую, там лёлики конкретные тусуются.

Хозяйка квартир встретила нас за прилавком магазина, провела через загаженный темный и вонючий подъезд и показала две квартиры состоящие из комнаты и кухни. В одной из них была печка, но не было газовой плиты в другой наоборот. Мы предпочли ту, в которой была газовая плита. Дров к печке все равно не полагалось, а если их и купить, то сарая для них все-равно не было. К тому же электричество можно было жечь сколько угодно счетчик был общий от четырех квартир и магазина с баром, а я мог взять из дома калорифер. Туалет был общий на пять квартир и в нем же стояла душевая кабина. Ликуя, я заплатил хозяйке семьдесят пять лат, взял пару ключей, и мы с Верой пошли на автобус, чтобы поехать ко мне домой, взять вещи и вернуться на такси в обретенное семейное гнездо.

- Вероника! – воскликнул провожавший нас Игорек. – Как тебе понравились апартаменты? Район не такой уж и плохой, от центрального рынка и вокзалов недалеко совсем…

- Дом страшной! – выдавила из себя нахмурившаяся Вера.

- Так категорично! Даже не страшный, а страшной! Но вы же не купили эту квартиру. Поживете тут пару лет, накопите денег на домик где-то за городом, о котором мечтает Эжен. Не забудьте, кстати будильник купить, а то после бурной сегодняшней ночи без него будет трудно подняться. На железнодорожном вокзале в переходах пока киоски со всяким барахлом еще работают…

Сходили мы на вокзал и купили там будильник, я не пожалел и купил за шесть лат самый лучший. Игорек сказал, что это свидетельство моего серьезного подхода к совместной жизни, а Вера сердито обвинила меня в мотовстве. Времени оставалось мало, потому я поймал такси уже на вокзале. Дома я лихорадочно хватал все, что только под руку попадалось – одеяло ваза, полка спальные мешки, матрас с кровати, туристический коврик пенка. Мама дала мне сухой паек – булки, орехи, бутерброды, чтобы мы поужинали. А еще кастрюлю, сковородку, ложки с вилками. Еще полчаса и мы уже ели на полу в комнате сидя на матрасе в нашей квартире. Чайника не было, потому чай заварили в черпаке. Вера легла спать на матрасе в одном углу комнаты, а я на коврике и в спальном мешке в противоположном углу.

Перед тем, как лечь спать, я дал Вере денег на продукты и посуду и прочие необходимые в быту вещи. Работалось мне в тот день плохо, даже перепутал размеры, пришлось платить штраф за испорченный материал. После работы отправился на центральный рынок, где накупил полные кули продуктов и всякий домашний скарб, после чего пошел к Игорьку, договариваться о помощи в покупке холодильника, дивана, стиральной машины, телевизора. Друг долго иронизировал над моим рвением в устройстве быта.

- Ты зачем бабу с периферии выписывал? – смеясь спросил он. – Она пока не работает, ничего в общий бюджет не вносит, живет на всем готовом, так пусть хотя бы подсуетиться и купит эти тазики и швабры! А ты должен после работы лежать и отдыхать, к следующему рабочему дню готовиться. Она полностью от тебя зависит, так что пусть бережет тебя, как зеница око. Чем она дома там целый день занималась, пока ты вкалывал на общее благо?

- Не знаю, - устало выдохнул я. – Я её тоже попросил на базар сходить посуду купить, ну и приготовить чего-то. Да подожди! Дело не в этом! Я пришел с тобой поговорить на счет холодильника и дивана. Их надо срочно в субботу купить. А потом еще надо перевезти от родителей шкаф разобранный и кресло.

- Стиралку ты у меня покупаешь? За пятнадцать! Только она течет немного, я её стеклотканью заделаю и тогда отдам тебе. Надо только найти, где она течет. Тогда пятерка в день и нормальное пиво в процессе работы. А телевизор я рекомендую тебе у Шурика купить. Он взял кредит под квартиру и купил себе новый телевизор и видеомагнитофон. Я думаю, что он за двадцатку тебе свою «Березку» отдаст.

Вернувшись домой, я устало опустился на единственный табурет около кухонного стола-тумбы. И Вера, как примерная жена предъявила мне чеки, сказала, что купила кастрюлю, чайник, прочую посуду и постельное белье.

- Продукты я на базаре покупала, там чеков не дают. Вот я суп приготовила…

Я снял крышку с кастрюли и увидел какую-то красную субстанцию, подумал, что борщ, налил в тарелку. И тут всплыла маленькая килька со вспоротым брюшком откуда тянулись кишки. Это жуткое зрелище побудило меня на то, чтобы поковыряться в этом супе, пред тем, как его есть. Там была нечищеная очень мелкая картошка, очень тонкая морковь, которую тоже почистить было практически невозможно и больше ничего, только вода. На столе лежала банка от просроченной кильки в томате. Я молча отодвинул тарелку подальше и отправился в магазин, над которым мы жили за пельменями. После того, как я сварил пельмени, и мы плотно поели, я спросил её о рецепте супа. Она сказала, что там помимо семенной картошки с морковью и кильки в томате был еще лук и чеснок, но в микроскопических количествах. Я попросил её больше не готовить такой суп, сказал, что завтра сам себе приготовлю что-то после работы. Завтрак я тоже стал готовить сам себе, а она или готовила себе что-то другое или доедала то, что осталось после меня.

В субботу с раннего утра, я пришел к Игорьку, и мы начали просматривать объявления и звонить, потом он предложил мне съездить в магазин подержанной мебели. В этом магазине ничего подходящего не оказалось, были либо дорогие экземпляры шикарной почти новой мебели, либо кошмарный хлам. Вернувшись к Игорьку ни с чем, мы снова начали звонить по объявлениям. Мой друг к тому времени допивал четвертый литр слабого пива, и я боялся, как бы он не отменил операцию по покупке дивана и холодильника. Эта нервозность толкнула меня на рискованный шаг – договориться о покупке и холодильника и дивана, вызвать грузовое такси и забрать сначала одно, потом другое и отвезти все это домой одним махом.

- Так, - Игорек положил трубку. – Холодильник у нас уже есть. «Саратов», среднего размера в идеальном состоянии, помытый. С женщиной говорил, латышкой, они хоть и гады, но ей я почему-то верю.

- Румыния! – воскликнул Игорек, договорившись на счет дивана. – За двадцать пять! Румынская мебель очень хорошая, правда, этому дивану двадцать лет, но этот дед говорит, что в хорошем состоянии. Будут ждать, через пару часов.

Холодильник действительно был в идеальном состоянии и начищен до блеска. А вот с диваном все было совсем плохо. Даже Игорек, который хотел, чтобы все поскорее закончилось и был совсем пьяный, сказал, что лучше отвезти холодильник домой и поискать что-то на следующий день. Пружины были провалены, один подлокотник отвалился, да и боковины были изрядно подраны кошкой. Но я знал, что Игорь на следующий день будет недееспособно лежать в коконе из одеяла и ни на что не реагировать. А жить без дивана еще одну неделю мне казалось немыслимым. Я сделал отчаянный жест рукой и головой и сказал, что берем. Но тут вмешался Игорек, он сказал, что за диван мы даем только пятнадцать или уезжаем. Далее он спустился к водителю и уговорил его тащить диван за дополнительные два лата. Спустить в машину диван помог водителю дед, который этот диван продавал. Занести же диван и холодильник уже в мою квартиру мне помогал водитель, Игорек только открывал двери и громко упрекал Веру в безучастности. Вера посмотрела на диван и легла обратно на матрас в полном разочаровании.

На следующих выходных Вера уехала в Прейли на пару дней, а я привез от родителей шкаф, кресло, секцию, наняв в помощь другого бывшего коллегу, который не напился, был непомерно серьезен и сосредоточен на работе. Виталий, как и я уволился из депо, и учился на курсах мебельщиков для безработных, получая стипендию и пособие по безработице. Он помог мне собрать шкаф, правда, вместо четырехдверного мы собрали двухдверный а из оставшихся плит сделали стол на кухню и лавку с двумя табуретами. После праведных трудов мы посидели в кухне, попили чая, поговорили о буддизме и семейной жизни.

- Нет, - задумчиво произнес Виталий. – Такая ранняя женитьба не для меня. Я планирую стать маклером, потом президентом крупной компании, и только тогда, когда у меня будет и дом, и крутая тачка, я смогу сделать какой-то шикарной барышне предложение стать моей женой…

- Да, но сколько же лет пройдет пока ты всего этого добьешься?

- Лет двадцать, а возможно и тридцать…