"Путь Белой маски". Часть шестнадцатая⁠⁠

©Гектор Шульц

Часть первая.
Часть вторая.
Часть третья.
Часть четвертая.
Часть пятая.
Часть шестая.
Часть седьмая.
Часть восьмая.
Часть девятая.
Часть десятая.
Часть одиннадцатая.
Часть двенадцатая.
Часть тринадцатая.
Часть четырнадцатая.
Часть пятнадцатая.
Часть шестнадцатая.

Пока ворчливый привратник помогал Рамине спуститься на землю, монахиня внимательно смотрела на Эйдена. На её кукольном личике серьезность смотрелась комично и это непроизвольно вызывало улыбку.
- В доме Фатума приют найдет всякий, - тихо сказала она. Эйден снова криво улыбнулся и откинул капюшон. Сестра Морисабела побледнела, однако упрямо сжала губы и склонила голову. – Вы можете отдохнуть и поесть, если желаете.
- Не желаю, - перебил её Эйден. Он посмотрел на Рамину, которую уводил Эдвард и вздохнул. – Присмотрите за ней.
- Не волнуйтесь. Дом Фатума никому не отказывал в помощи. Даже слугам Тоса и тем, кого они сопровождают, - вежливо ответила монахиня, однако холодок в её голосе Эйден заметил.

Отдалившись от монастыря на достаточное расстояние, Эйден нашел укромное местечко вдали от дороги, рядом с живописной березовой рощей. Осень отцветала и теплые оттенки понемногу исчезали, уступая место серым и черным краскам. В воздухе пахло прелыми листьями, сыростью и дождем. Под одним низеньким деревцем росли грибы и Эйден не стал отказываться от неожиданного подарка.
Грибы он почистил и вымыл в небольшом ручейке, как и вялый лук с картофелем. Покидав все в котелок, Эйден развел костер и уселся рядом. В землях барона Болдана можно было не прятаться, но осторожность еще никому не мешала. Вспомнив, как он наследил в замке барона Одита, Эйден поморщился. Затем достал из мешка две полоски сушеного мяса и бросил их в начавший кипеть котелок. Надо поскорее забыть об этом контракте и сосредоточиться на поисках циркачей.
Подкрепившись, Эйден достал флягу с водой и смочил горло. После сытного ужина привычно потянуло на размышления.

Не такой представлялась жизнь за пределами Лабрана. Кадир мечтал о том, чтобы они вместе странствовали, вместе выполняли контракты, вместе сражались, прикрывая друг другу спину. О них бы сочинили легенды и сказания, а в трактирах, долгими зимними вечерами частенько бы рассказывали о паре Белых масок.
Реальность оказалась другой и боль прошлого иногда напоминала о себе, пусть и прошло не так уж и много времени. Но хотя бы от хвоста в лице слепой гастанки удалось избавиться. Эйден вздохнул, представив лица наставников, узнавших об этом. Но резня в замке скоро забудется, императорские ловчие для виду прочешут пару деревенек неподалеку и вернутся к привычной поимке душегубов и разбойников, поняв, что барона убил Белая маска, а с Белой маской никто из них дел иметь не захочет. Возможно и лорда Леверина навестят…

Однако от сытых размышлений Эйдена отвлек еле заметный шум. Вдали негромко хрустнула ветка, а через несколько мгновений еще одна. Кто-то, стараясь не привлекать много внимания, крался в его сторону. И это определенно был не зверь. Эйден быстро научился отличать лесные звуки от звуков, издаваемых человеком.
Вытащив стилет, он быстро оценил обстановку. Деревья редкие, но на многих еще есть листва. Нужно спрятаться и подождать, когда крадущийся доберется до костра, а затем уже принять решение. И кто знает, может это будет заблудившийся селянин, выбравшийся в рощицу, чтобы набрать грибов, или императорский ловчий, решивший углубиться в другие земли и поискать убийцу барона Одита там.
На дерево удалось взобраться быстро, сказалась выучка и сотни упражнений под присмотром Ясана Меледи. Эйден спрятался в пожелтевших листьях и замер, стараясь успокоить сердце, чтобы ни один звук не выдал его убежища. Ладонь слегка покусывал холодом стилет, еле ощутимо и приятно, придавая уверенности.

Кусты рядом с костром зашуршали, снова послышался треск сухих веток. Крадущийся определенно не был ловчим императора. Те столько шума не производят. Однако расслабляться Эйден не стал. Он перенес вес на правую ногу, готовясь в нужный момент спрыгнуть и застать незваного гостя врасплох. Однако, увидев, кто выползает из кустов, Эйден покачал головой и мысленно пробормотал ругательство.
Крадущимся оказался не ловчий и не заблудившийся селянин, а Рамина. Слепая гастанка, ощупывая землю руками, медленно выползла из кустов и потянула носом. Когда рядом встревоженно заржал конь, на её лице мелькнула слабая улыбка. Вздохнув, Эйден убрал стилет в ножны и незаметно спрыгнул с дерева так, что даже осторожный лис не заметил бы. Он неслышно подошел к Рамине со спины и задумчиво поджал губы.
- Я думаю, свернуть тебе шею или сначала спросить, что ты тут делаешь? – недовольно проворчал он, заставив девушку вздрогнуть и откатиться в сторону. – Хотя, тебе вполне по силам закатиться в костер и избавить меня от лишних хлопот.
- Простите, господин, - виновато ответила она, поднимаясь с колен и отряхивая серое платье послушницы Фатума. Эйден почесал подбородок и снова вздохнул.
- Как ты меня нашла? – спросил он.
- Слепец тоже видит, господин. Не так, как зрячий, но видит.
- И разговаривает загадками, - хмыкнул Эйден и, подойдя к костру, уселся на мягкую траву. Рамина уловила движение и повернула голову в его сторону. Однако подойти не рискнула, чувствуя раздражение в голосе.
- От вас пахнет кровью, - тихо ответила она.
- «Человек, лишенный одного из чувств, усиливает оставшиеся», - процитировал мессира Владыки Эйден. – Зачем ты покинула монастырь?
- Мое место рядом с вами, господин, - Рамина гордо задрала подбородок, однако в голосе послышалась дрожь.
- Путь Белой маски – одиночество.
- Я буду бледной тенью.
- Ну а я могу отвезти тебя обратно и сказать, чтобы добрые монахини посадили тебя под замок, - перебил её Эйден.
- Тогда я снова сбегу.
- Проще тебе горло перерезать, - вздохнул он и покачал головой.
- Только в этом случае вы меня остановите, - тихо ответила девушка и, чуть подумав, добавила. – Господин.
Эйден не ответил. Он выкатил из рдеющих углей три черных шарика и подтолкнул два из них к Рамине. Девушка потянула носом и осторожно подползла к костру, после чего, дуя себе на пальцы, с жадностью расправилась с печеным картофелем. Глядя на нее, перемазанную в золе, Эйден невольно улыбнулся.
- Ладно, - буркнул он. – Будешь бледной тенью. В одном дне пути отсюда есть деревня. Купим тебе лошадь.
- Я не могу ехать с вами? – обиженно спросила Рамина.
- Нет, не можешь, - отрезал Эйден. – Бледная тень едет на собственной лошади. Бледная тень молчит, пока её не спросят. Бледная тень остается ждать, когда я говорю, и ждет, не пытаясь сбежать.
- Я могу греть вашу постель, господин, - напомнила девушка и потупилась, услышав скрежет зубов.
- Нет, я тебя точно прирежу... Грей свою постель, а мою оставь в покое.
- Дозволено ли мне готовить вам еду, господин?
- Дозволено, если перестанешь звать меня господином, - ответил Эйден. Рамина тут же кивнула. – Когда купим тебе лошадь, я отправлюсь к границе с Кагрой. У меня есть несколько незаконченных дел…
- Скоморохи…
- Что? – переспросил он, повернувшись к Рамине. Девушка испуганно попятилась. – Повтори!
- Скоморохи.
- Откуда ты знаешь, что я ищу скоморохов? Я тебе об этом не говорил.
- Не вы, господин… Простите. Не вы, но ваши мысли. Они такие яркие, что я вижу их.
- Ты была жрицей Шарама? – тихо спросил Эйден. Рамина снова вздрогнула и кивнула. – Нбия.
- Да. Но откуда вам известно это… слово.
- Мой друг, - Эйден кашлянул и криво улыбнулся. – Моим другом был гастанец. Он рассказывал мне о жизни на островах. Как вышло, что жрицу продали в рабство?
- Мой дар… Он слабый, господин. Простите, - виновато пожала она плечами, услышав привычный тяжелый вздох. – Я не прошла испытание и Шарам отверг меня. Матери Шарама видят прошлое и будущее, когда захотят. А я…
- Не контролируешь это, - закончил за неё Эйден. – Что же, твой дар не подвел тебя. Я и правда ищу скоморохов. Цирк мадам Анже. Сейчас он стоит лагерем где-то на границах с Кагрой и туда я держу путь.
- Я последую за вами безмолвной тенью.
- Это я уже слышал. Сначала мне надо выяснить, где находится лагерь, а затем… я нанесу визит мадам Анже.
- Вы убьете её? – тихо спросила Рамина.
Эйден не ответил и, задумчиво хмыкнув, помешал обструганной веточкой угли, заставив их разгореться ярче.

Как только солнце скрылось за горизонтом, Эйден затушил костер и замаскировал все следы своего присутствия. Затем поднял Рамину и посадил девушку в седло. Конь было недовольно всхрапнул, но почувствовав на шее пальцы хозяина, смирился. Рамина же не переставала улыбаться и на язвительный вопрос о причинах улыбки ничего не ответила.
Ночь пролетела незаметно. Дорога была свободна и за все время им попался только бродячий торговец, у которого Эйден купил несколько кусков каградского сахара. Один кусочек он тут же скормил коню, а второй, чуть поколебавшись, дал Рамине. Оставшиеся сладости Эйден убрал в мешок и повернулся к торговцу, который складывал свои товары обратно в телегу.
- Не попадались тебе на пути циркачи? – спросил Эйден, не надеясь на положительный ответ.
- Нет, господарь, - мотнул головой торговец.
- А безносый с двумя алийскими шавками?
- Этого видал, - вздохнул мужчина. Эйден вытащил из кармана медяк и бросил торговцу. Тот ловко поймал монету и расплылся в улыбке.
- Говори.
- В Костане его видал, господарь. Два дитенка с ним и девица. А, и собаки еще.
- Давно?
- Луна уж сменилась, - Эйден вытащил из нагрудного кармана дощечку с календарем и привычно отсчитал нужный день. Если Эрик и правда был в Костане, то лагерь циркачей где-то рядом. Город стоял на границе с Кагрой и от острова его отделял лишь узкий пролив, через который курсировал паром.
- Благодарю, - кивнул Эйден и добавил. – Прибыльной тебе дороги.
- Благодарствуем ответно, господарь, - снова улыбнулся торговец.

Утром они добрались до деревеньки Кладовье. Эйден, оставив Рамину в трактире, отправился к ближайшей конюшне, откуда вернулся, держа под уздцы смирную пегую кобылу. С кобылой он поступил, как и с собственным конем: вытащил пузырек с лабранским маслом и втер пару капель в гриву. Теперь на запах лошади не реагировали другие животные, но зато кобыла чуяла запах масла от коня Эйдена и могла самостоятельно следовать за ним.
Рамина собственной лошади тоже порадовалась. Она ласково почмокала кобыле на ухо и тихо рассмеялась, почувствовав горячий язык на своей щеке. Эйден, наблюдая за ней, похлопал кобылу по шее и помог Рамине взобраться в седло. Он посмотрел, как девушка держится в седле, и удовлетворенно хмыкнул.
- Лошадь будет следовать за мной, - предупредил он Рамину. – Не тяни вожжи на себя. Просто держись в седле крепче.
- Да, господин, - она так и продолжала звать его господином, несмотря на тяжелые вздохи Эйдена. – Куда мы отправимся?
- В Костану. Там я тебя оставлю.
- Нет, я…
- Да. Ты останешься в Костане на постоялом дворе и будешь ждать, пока я не вернусь, - перебил он. – Сама за мной увязалась. А значит, делай так, как я говорю.
- Да, господин, - тихо ответила Рамина.
- Безмолвная тень, - съязвил Эйден, заставив девушку покраснеть.

Эйден помнил дорогу в Костану. Еще мальчишкой он несколько раз ездил туда с отцом и его караваном. Помнил и сам город. Не такой большой, как Ларах, но такой же шумный. Помнил рынок, заваленный всевозможной рыбой и самыми необычными товарами, привезенными из разных уголков империи. Помнил лавки со сладостями, где продавались волшебные яблоки в сахарной карамели. Помнил и пестрое многоголосье города, его яркие цвета и бурлящие жизнью улицы.
Недалеко от Костаны находился и его родной дом. Отец. Мать. Сестра. Эйден скрежетнул зубами, вспомнив Бронвен. Конечно, был соблазн свернуть перед Костаной на северную дорогу, но наставники учили их тому, что разбираться со всем нужно последовательно. Если торговец не соврал и Эрик действительно был в городе, то там подскажут, где искать лагерь циркачей. Главное, чтобы не обременили новым контрактом.

Костана встретила путников длинной вереницей телег и орущих животных. Купцы и мелкие торговцы, спешащие на рынок, должны были не только отстоять очередь у ворот, но и получить разрешение на торговлю. Эйден помнил, что они с отцом тоже стояли в такой очереди. Но сейчас он ехал в Костану не для того, чтобы торговать.
- Имя? – недовольно спросил толстый стражник, облаченный в вареную кожу и стальной панцирь. На правом рукаве пришита полоска розовой с зеленым ткани: цвета барона Болдана, на чьих землях стоял город.
- Эйден Годолфи.
- Лицо покажи, – Эйден ехидно улыбнулся и скинул капюшон. Стражник побледнел и сделал шаг назад. – Тос меня подери!
- Верно.
- Эм… Э… Цель визита, господин?
- Пополнить припасы и отдохнуть, - Эйден кивнул на Рамину, которая держалась позади него. – Девушка со мной.
- Не смею задерживать, господин, - стражник подобострастно улыбнулся и отошел в сторону. Его губы подрагивали, а глаза, широко распахнутые, смотрели на Эйдена, как на диковинку. – Следующий!

- Почему люди так реагируют на вас, господин? – спросила Рамина, когда они въехали в город.
- Слуг Владыки не особо любят, - нехотя ответил Эйден, посматривая по сторонам и ища постоялый двор. – Ты и сама назвала меня ночным аспидом.
- Матери Шарама говорят, что Белые маски пропитаны ядом. Их слова, их одежда, их оружие.
- Толика истины в этом утверждении есть, - скупо ответил он, сворачивая на другую улицу. Здесь народу было поменьше, но пахло едой и теплом. Эйден окликнул грязного мальчонку и, когда тот повернулся, спросил: - Эй, малец. Где здесь приличный постоялый двор?
- Через три дома, господарь, - улыбнулся мальчик. У него недоставало во рту зубов, а глаза сочились ехидцей. – «У матушки Эрдо» называется.
- Благодарю, - кивнул Эйден и метнул мальчонке монетку. Тот ловко поймал медяк и, снова улыбнувшись, помчался вверх по улице.
- Он не испугался, - хмыкнула Рамина и чуть погодя добавила. – Вы прячете лицо, господин?
- Да. Но внимательный человек все равно поймет, кто перед ним, даже если лицо скрыто. По костюму, по повадкам, или по стилету.
- Но вы прячете лицо не потому, что не хотите пугать людей, - задумчиво ответила девушка. – Вы не хотите, чтобы вас отвлекали от истинной цели.
- Верно. Для слепой ты довольно наблюдательна… А вот и хибара матушки Эрдо.

Постоялым двором оказалось небольшое, двухэтажное здание. Над входной дверью висела потускневшая металлическая табличка, на которой красной краской кто-то вывел «Еда и постель». Сбоку нашлось место для маленькой конюшни. Рядом с конюшней на трухлявом бревне дремал рослый мальчишка. У его ног лежала толстая дубинка, обитая железом.
Услышав цокот копыт, мальчишка моментально проснулся, схватил дубинку и злобно посмотрел на Эйдена. Но, увидев, как тот спешивается, а потом помогает своей спутнице, расслабился и даже сподобился на улыбку.
- Корм и воды, - бросил ему Эйден.
- Сделаем, - весело ответил он.

Войдя внутрь, Эйден потянул носом и поморщился, почувствовав запах кислой капусты, которую подавали в каждом трактире вплоть до эмпейских гор и соленого южного моря. Эту капусту сейчас жадно поглощал старик, покрытый пигментными пятнами и не обращавший на вошедших внимания. В остальном это был обычный постоялый двор, не хватавший звезд с неба.
- Добро пожаловать, - прошамкала беззубая старуха, сидящая за небольшим столиком, рядом с единственным окном, сквозь которое с трудом проникал солнечный свет, настолько грязным оно было. – Ночь – медяк. Суп и бобовая каша – медяк. Вино…
- Медяк. Годится, - перебил её Эйден и положил на стол несколько гнутых медных монет. Глаза старухи расширились и в сморщенной груди послышался птичий клекот. – Мне нужна дальняя комната. В конюшне две лошади. Для них корм и вода каждый день.
- Да, господарь, - ответила старуха, прижимая к себе монету трясущимися руками. Она охнула и, выудив из карманов мышиного цвета платья большой ключ, протянула его Эйдену. Её глаза жадно блеснули, услышав звон монет в заплечном мешке, но тут же погасли, когда Эйден развернулся бедром и стала видна рукоять стилета. – О! Слуга Владыки... Не изволь беспокоиться. Эрдо все сделает. Эрдо за всем присмотрит.

- Эта женщина, - сказала Рамина, когда Эйден пропустил её в комнату и закрыл дверь. – Она назвала вас слугой Владыки.
- Да.
- Обычно вас называют Белой маской.
- Или ночным аспидом, - буркнул Эйден. Он проверил комнату и вздохнул. – Старуха тоже служит Владыке. На её правой руке вытатуирована надпись. Выцветшая и корявая, однако заметная для тех, кто знает, что она обозначает. Это лабратэнга – язык Белых масок.
- И что за смысл сокрыт в этой надписи.
- О, очень важный. Там написано «Дешевая еда», - Эйден насладился вытянувшимся лицом Рамины и рассмеялся.
- Вы шутите?
- Нет. Но наверняка пошутил кто-то из моих братьев. Видишь ли, в империи многие верят и чтут не только Ласа, но и его брата Тоса. Темного Владыку. Многие из них носят отличительные символы. Кто-то медальоны, кто-то кольца, а кто-то делает себе татуировки. Для непосвященных это просто красивый узор. Шутка это или нет, но можно не беспокоиться, что лошадей украдут или ночью к тебе в постель заберется внучок старухи.

В дверь осторожно постучали и, после разрешения, в комнату вошел тот самый мальчишка, что посоветовал им постоялый двор. Только на этот раз он не улыбался, а с почтением и страхом смотрел на Эйдена.
- Лошади накормлены, господин. Бабушка спрашивает, когда подавать еду и нет ли у господина особых пожеланий, как у других, что останавливались тут раньше.
- Где в городе самый людный трактир? – спросил Эйден. Мальчик задумчиво хмыкнул в ответ.
- На площади, господин. «Хмельной гуляка». Купцы его очень любят. А еду…
- Еду будешь носить утром и вечером. Она, - Эйден кивнул в сторону Рамины, - много не ест, в отличие от моего коня. Если не уморишь её и лошадей голодом, за старания получишь монету, когда я вернусь. Понял?
- Понял, господин, - выпалил мальчишка и его глаза снова хитро блеснули. Не иначе готовился придумать, как выклянчить больше. Но Эйдену было плевать. Он выпроводил мальчишку из комнаты и повернулся к молчащей Рамине. Девушка слабо улыбалась, но затем её лицо неожиданно исказилось и из горла вырвался сиплый крик. Нахмурившись, Эйден подошел ближе и увидел, что кожа гастанки блестит от пота, а дыхание жаркое и прерывистое. Пальцы девушки нервно сжимали серую ткань платья.
- Кровь прольется и преданный вернется, - это не был голос Рамины. Хриплый, вибрирующий, он звучал громко и мощно. – Он хочет утопить свою ненависть в крови, но у судьбы на все другие планы. У каждой пешки своя роль, покуда не слетит она с доски на землю. Фарз падет от руки дурака, башню свергнет топор, а старый воин и шут получат прощенье. Лишь пешки в сей раз захлебнутся от крови. Нет им спасенья. Нет им спасенья…
- Загадки, - пробормотал Эйден и мотнул головой. – Сраные загадки.
- Господин! – воскликнула Рамина. Мягко, испуганно. Она задрожала и обхватила худые колени руками. – Я видела их, господин. Белая женщина, дряхлый старик, услышавший зов...
- Я тоже это слышал, но решать, кого прощать, а кого нет, мне. Два дня, - сказал он, беря с кровати свой мешок. Рамина не ответила. Лишь робко кивнула. В подернутых пленкой глазах гастанки плескался страх. Страх, что сказанное окажется ложью.

До трактира он добрался пешком, справедливо посудив, что конь будет только мешать. Если чутье не подводило, то лагерь циркачей находится неподалеку от города, нужно только выяснить, где именно. Мадам Анже частенько устраивала представления для влиятельных персон. Эйден вспомнил герцога Вотерфи и его холодную жену. Вспомнил и нахмурился, когда в мыслях снова засвистели камни, принесшие боль. «Убейте прошлое, пока оно не убило вас», сказал им однажды мессир Владыки. Пришла пора выполнить контракт, полученный от Жакена Торбула. Главное, не повторять ошибок.

Посетить людный трактир оказалось хорошей идеей. «Хмельной гуляка» всегда был полон и, когда Эйден переступил порог, на него сразу обрушился веселый гомон посетителей. Между столами то и дело сновали фигуристые девушки, которые не отказывали себе в удовольствии врезать привязанной к поясу палкой по слишком уж наглым пальцам. В трактире было тепло и уютно, пахло вином, элем и горячим мясным супом. В уголке играли в кости два толстых каграда и, смеясь, стукались большими кружками после каждого броска.
Эйден занял свободный стол, предварительно спихнув с него спящего эрена, и кивнул подошедшей девушке в темно-зеленом платье. Он бросил на стол монету и, чуть подумав, сказал:
- Эля. И сыра.
- Не желаешь горячего супцу, голуба? – улыбнулась девушка, опершись двумя руками об крышку стола. Красивая грудь, слегка стесненная платьем, призывно колыхнулась.
- Возможно позже. Только эль и сыр, - мотнул головой Эйден, проигнорировав её заигрывания. Девушка надула губы и резко смела со стола монету, после чего отправилась за заказом, виляя бедрами. Когда она ушла, Эйден вытянул длинные ноги и, сплетя на груди руки, обратился в слух. Чутье подсказывало, что ответы на свои вопросы он получит в любом случае, даже не открывая рта.

- Корбен давал годную цену. За четыре камня всего одну рабыню.
- Что? Сходил он в ту помойку, а потом хер у него почернел и отвалился. Ага. Когда он на бабе-то был.
- Шелка нынче дорогие. В Кагре, говорят, цены взлетели. Только модницы и могут себе позволить.
- Ох, годное-то винцо. Давай и суп попробуем.
- Все вытащили! Все, что нажито непосильным трудом. И как тут не напиться с горя?
- Говорю тебе, Ала. Сегодня в ночь как раз представление дают.
Эйден повернулся в сторону богато одетого эрена, который сидел за столом с хмурой эмпейкой. Девушка капризно сморщила носик и смотрела на него, как на шелудивого пса.
- Я насмотрелась достаточно в Ларахе. Там акробатами и фиглярами никого не удивишь.
- Это не простые акробаты, - тонко улыбнулся эрен. – Это цирк мадам Анже.
- И что в нем такого? – буркнула девушка, вертя в руках бокал с вином. – Жонглеры, силачи… Скука.
- Нет, милая. В этом цирке выступают лучшие, - вздохнул мужчина. Он пригладил торчащую бороду и понизил голос, однако Эйден все слышал. – Говорят, что все трюки там делаются без страховки. На одном из представлений метатель ножей промахнулся и вместо яблока вбил свой нож в лоб своему партнеру. Скоро зима, а значит цирк отправится в Кагру или Гастан. Последний шанс увидеть его и лично познакомиться с мадам Анже.
- Ладно, - нехотя ответила эмпейка, делая глоток вина. Черты лица у нее были грубыми, как у всех северян. – Ты не отстанешь. Сходим в твой цирк, а утром поедем обратно в Ларах. От этой грязи я вся чешусь. И рыбой провоняла.
- Конечно, милая, - кивнул эрен и вздрогнул от неожиданности, когда рядом с ним выросла фигура в черном. – Э… чем могу помочь?
- Я услышал, что вы говорили о представлении, - хрипло ответил Эйден. В его пальцах блеснула серебряная монетка. – Неужели это и правда цирк мадам Анже?
- Сам удивился, когда узнал, - кивнул купец. Он немного расслабился и посмотрел на Эйдена более благожелательно. – А вы знаток циркового искусства?
- Скорее ценитель. Я видел множество представлений, но о цирке мадам Анже ходят легенды.
- А я тебе говорил, - перебил его эрен, обращаясь к эмпейке. Та вздохнула и театрально закатила глаза. – Планируете посетить?
- Определенно, - ответил Эйден.
- О, в таком случае можем составить компанию, - широко улыбнулся мужчина.
- К сожалению, меня в городе еще ждут дела. Если вы соизволите сообщить мне место, где случится представление, благодарность моя не будет знать границ, - пусть подобный пафос и был Эйдену чужд, он все-таки знал, что такие, как этот эренский купец, обязательно на это клюнут.
- Конечно, конечно, - спохватился тот и снова понизил голос до шепота. – Все случится у Белого озера.
- «В полночь. Как и всегда», - мысленно буркнул Эйден и, улыбнувшись, кивнул эрену и его спутнице. – Благодарю.
- Эх, искусство. Как ловко ты дурманишь головы, - вздохнул купец и с интересом посмотрел на Эйдена. – Простите, я не расслышал вашего имени.
- Я его и не сообщал, - мужчины рассмеялись, после чего эрен протянул руку. Эйден осторожно её пожал. Ладонь была влажной и вялой. На Лабране ценили крепкие рукопожатия.
- Где мои манеры. Уго Кирианд. Торгую шелками и драгоценными камнями.
- Кадир, - соврал Эйден. Фамилия его отца была слишком известна, чтобы разбрасываться ей, пока контракт не выполнен. – Кадир Ноэффинн.
- А! Вы с островов Гастана? – обрадованно спросил купец. – Пряностями торгуете?
- Пряностями, сладостями, изделиями из железа. Прошу простить, достопочтимый Уго, но меня ждут дела, - ответил Эйден, когда эрен попытался заглянуть под капюшон, чтобы рассмотреть его лицо.
- Что же, увидимся на представлении, Кадир.
- «Молись, чтобы этого не случилось», - мысленно ответил Эйден. Затем коротко поклонился купцу и, бросив еще одну медную монету на свой стол, направился к выходу из трактира. Пока судьба благоволит ему, но природа её довольно капризна.

Белое озеро находилось недалеко от Костани и было излюбленным местом встреч влюбленных парочек и паразитов города, любящих за этими парочками наблюдать. Осенью берега озера становились обителью для палаточных городков: паломники, проезжие купцы, бродяги. Приют находили все. Поэтому Эйден не особо удивился тому, что место для лагеря циркачей мадам Анже выбрала именно у Белого озера.
С представлениями в полночь тоже все было понятно. Мадам Анже подогревала интерес к своему цирку разными способами. Нанятые скоморохи распускали слухи, в тавернах шептались, как на одном представлении кого-то убили, а возбужденные румяные селянки тут и там восторгались силой и статью циркачей. Рос престиж цирка, росли и цены на представления. Поначалу Эйдену тоже казалось, что цирк мадам Анже – это что-то уникальное. Но на деле это был обычный бродячий цирк, наполненный как людьми, так и зверями в человечьем обличье. И кое-кого из них Эйдену очень уж не терпелось увидеть.

Он дождался темноты и, пристроив за спиной заплечный мешок, отправился к восточным воротам. Стража, зябко ежащаяся у костров, не заметила, как неясная тень ловко взобралась по стене неподалеку и исчезла за кривыми каменными зубцами. Только старый пес, лежащий у ноги одного из стражников дернул ушами и снова задремал.
Очутившись за стеной, Эйден вдохнул холодный воздух и улыбнулся. Предстоящая встреча с циркачами заставляла сердце биться быстрее, а в голове витали кровавые фантазии, которые очень тяжело было сдерживать. Мотнув головой, Эйден нырнул в пожелтевшую траву и через мгновение углубился в лес.
С первым дозором проблем не возникло. Трех циркачей он увидел раньше, чем они его. Один из них сидел на дереве и Эйден заметил металлический блеск арбалетного болта. Двое других расположились по двум сторонам неширокой дороги. В руках дубинки, обитые железом. На поясах острые кривые ножи в кожаных ножнах. Пахнет землей и еле уловимо потом.
- Когда уже в Кагру двинем? – недовольно спросил высокий, одетый в черно-белое обтягивающее трико и свободную черную рубаху. Эйден вспомнил, что эти цвета носил Калле и его приближенные.
- Жопа замерзла? – лениво зевнул второй, чуть ниже ростом, но шире в плечах. Он, в отличие от высокого, без устали вертел головой и, прищуриваясь, всматривался в тишину леса.
- Молчали бы уж, - сварливо ответил третий, чей голос раздался сверху. Эйден сидел в кустах, рядом с деревом, и видел его силуэт. – Не вы сраную птицу изображаете.
- Пожалуйся Калле, - снова зевнул второй и зябко дернул плечами. – Завтра уже двинем в Кагру, а там…
- Жарко, вино и…
- Сиськи, - радостно воскликнул высокий, за что удостоился недовольного шипения от второго. Видимо он был у дозора за главного.
- Будешь так орать, не сиськи получишь, а наряд на кухню, - буркнул он, постукивая дубиной по бедру. Высокий согласно вздохнул, понимая, что циркач прав. – Тихо! Едет кто-то…

Циркачей отвлекла парочка на породистых скакунах. Они вынырнули из темноты и послушно остановились, увидев людей. Эйден отметил, что одеты всадники в добротные плащи, отороченные белым мехом, на груди у каждого золотая цепь. Мадам Анже, как обычно, приглашала на особые представления только знать и тех, кто ей был особенно интересен. Тренированный взгляд Белой маски сразу же увидел и цвета дома Адерним, и бляху на груди с символом дома, украшенную драгоценными камнями. В этот раз цирк посещал не простой аристократ из крохотного городишки, а один из будущих претендентов на трон.

Моя страница на ЛитРес.