"Путь Белой маски". Часть четырнадцатая
- Эта безделушка обрекает человека на смерть, - мрачно ответил Эйден, беря монету в руки. Серебро тут же обожгло ладонь холодком. Метка была настоящей
©Гектор Шульц
Часть первая.
Часть вторая.
Часть третья.
Часть четвертая.
Часть пятая.
Часть шестая.
Часть седьмая.
Часть восьмая.
Часть девятая.
Часть десятая.
Часть одиннадцатая.
Часть двенадцатая.
Часть тринадцатая.
Часть четырнадцатая.
Извилистая улица была прозванна «Солнечной», но народ ласково именовал её «Ублюдочной». На этой улице располагались многочисленные бордели, игорные дома, ломбарды, в которые люди сносили все самое ценное, чтобы потом просадить выручку в ближайшем веселом заведении или оставить её в жадных лапах воров. Эйден неторопливо шел вперед, без стеснения расталкивая прохожих, грязных уличных девок и их сутенеров с серыми, безжизненными лицами, которые подобострастно кланялись ему.
Несмотря на середину дня, улица оказалась заполненна народом. В веселой толпе нашлось место и пьяницам, которых вышибли из трактиров, и они были вынуждены трезветь в ближайшей мусорной куче. Острый взгляд Белой маски замечал и карманников, которые ловко выуживали у зазевавшихся простаков кошельки из карманов, снимали кольца и растворялись в толпе, словно безликие тени. Были тут и шлюхи всех сортов и комплекций; грязные и плешивые из бедных борделей и красивые, напомаженные, что работали в богатых домах. Некоторые из них без стеснения ходили обнаженными до пояса, рекламируя публике обвислые груди с темными сосками, впалые или толстые животы, покрытые шрамами и засохшими соками. Они смеялись, ластились к прохожим и зазывали их в бордели, чье название висело у них на шее, словно таблички с именем хозяина у рабов.
- Эй, красотуля, - хохотнула одна из них, подходя ближе. Потрепанная, грудь в шрамах, одного соска нет и на его месте уродливый шрам. – Не хочешь сладкую щелочку на завтрак?
- Отвали, дура! – зашипел рябой доходяга, у которого за поясом торчал мясницкий нож. – Не видишь, он из этих… Простите, господарь. Новенькая она, не обучена еще, вот и лезет к кому не попадя.
- Бывает, - буркнул Эйден. Рябой влепил девице пощечину и пинком отправил обратно в бордель, после чего повернулся к мужчине и натянул на лицо подобострастную улыбочку.
- Что господарь ищет на нашей славной улице? Неужели кому-то метка выпала?
- Я ищу цирк, - ответил Эйден и криво улыбнулся, увидев, как вытянулось лицо сутенера. – Цирк мадам Анже. Слышал о таком?
- Кто ж не слышал, господарь. Да только слухи, знаете, из головы выветриваются, - гнусно улыбнулся рябой. – Вдруг монета-другая пробудит воспоминания.
- Ладно, - вздохнул мужчина и, вытащив из кармана мелкую медную монетку, протянул её сутенеру.
- Ох, господарь. Щедры вы, да что на эту мелочь купишь…
- Всегда можно пробудить воспоминания этим, - перебил его Эйден, похлопав себя по набедренным ножнам. Рябой увидел черную рукоять стилета и побледнел еще сильнее.
- И в самом деле. Чего это я, господарь? – попятился он, заставив мужчину вздохнуть.
- Если надумаешь бежать, я тебя догоню и прирежу, - предупредил он. – А потом найду того, кто за монету не только мне все расскажет, но и кружку эля принесет.
- Был тут один из них недавно, - перестал кривляться рябой. Он почесал шею и добавил. – Эрик. Детей искал для цирка. Наших бл… то есть, девиц частенько обрюхачивают. Кто-то к бабкам за отваром бегает, а кто-то вынашивает, а потом за горсть медяков продает. Жрать всем хочется, господарь.
- Он сказал, куда отправится?
- Туманно, господарь. Сказал, что лагерь их где-то на границах, а оттуда они на острова, зиму пережидать, значит. Невжель мадаме ихней метка-то выпала?
- По какой дороге поехал Эрик? – проигнорировал вопрос Эйден.
- Так на восток же, господарь. Троих купил. Одну девчонку у Ажелки и двух пацанов у Пирта, что кабак для моряков держит.
- Монету ты отработал. Исчезни, - равнодушно обронил мужчина. Рябой улыбнулся и, развернувшись, скрылся в толпе. Эйден вздохнул и покачал головой. – Может и наврал все с три ведра, но проверить стоит.
Неподалеку от Ублюдочной улицы он купил коня. Крепкого и выносливого гастанского вороного, за которого пришлось отвалить два серебряника, но конь того стоил. Ясан Меледи частенько повторял, что не стоит жалеть денег на еду, лошадей и бордели. И Эйден решил последовать его совету. На рынке удалось купить вяленого мяса, лука, хлеба и сыра. Еды хватит на несколько дней, а там и пополнить мешок можно будет. Коню Эйден взял пучок моркови и сверток с медовыми кубиками, помня слова Кадира, что гастанские лошади любят сладкое и так их проще приручить. В остальном лошади с островов были самыми неприхотливыми животными, идеально подходящими долгой дороге.
Со стражей у ворот проблем не возникло. Эйдена пропустили без лишних слов и обязательного досмотра. Стоило ему откинуть капюшон и показать лицо, как стражник, пробормотав молитву, отступил в сторону. Но Эйден помнил слова наставников. В Ларахе к Белым маскам относились с опаской и почтением, но были места, где их попросту ненавидели и презирали.
За воротами тоже кипела жизнь. Ларах окружали небольшие поселения, тянущиеся вдоль восточного тракта до самого леса. Эйден, не желая привлекать лишнего внимания, накинул на голову капюшон, однако черный конь и всадник в черном все равно приковывали взгляды.
До леса Эйден доехал только к вечеру и, подумав, решил остановиться на постоялом дворе. У коновязи стояли только две лошади, что говорило об отсутствии посетителей, а значит, можно спокойно поужинать и дать отдых коню.
- Чего господин желает? – угрюмо спросил седой старик, чье лицо покрывали пигментные пятна, когда Эйден вошел внутрь и подошел к стойке, рядом с которой расположились бочонки с вином и элем. Мужчина положил на стойку десять медяков и криво улыбнулся, увидев, как глаза хозяина вспыхнули от жадности.
- Ужин, корм для коня, комнату на ночь, - хрипло ответил он. Однако монеты придержал ладонью, когда хозяин к ним потянулся. – И ответы.
- Миклоф, обслужи коня господина, - гаркнул старик. Щуплый паренек тут же подскочил с низенького табурета и умчался на улицу. Старик забрал деньги и нацедил кружку эля, которую поставил перед Эйденом. Затем старательно все пересчитал и ссыпал монеты в кошелек. – Чем могу служить, господин?
- Мимо твоего двора не проезжал недавно безносый человек? – спросил Эйден. Старик потемнел лицом и сплюнул на пол.
- Был такой. Ежели на него пала метка Тоса, то и поделом ублюдку. С ним трое было. Девчонка вшивая и двое мальчишек. Кабанью ногу печеную сожрал, а за ужин не заплатил. Зато старшему моему голову разбил кружкой. Мол, смотрел тот на него неуважительно, - Эйден слабо улыбнулся, вспомнив, как чувствительно Эрик относился к своему недостатку. – Еще грозился, что мадама его какая-то двор мой спалит.
- Он не говорил, куда отправился?
- Нет, господин. Хотя… - старик повернулся к эркеру, перед которым сидел рослый парень с замотанной грязной тряпкой головой. – Шунчик. Ты этого лиходея обслуживал. Не трепал он языком часом?
- Трепал, да немного, - ворчливо ответил Шунчик. – Мальцу одному оплеуху отвесил за то, что тот жрет шумно, а потом сказал, что в лагере его уму-то научат.
- Где лагерь?
- Не сказал, господин, - уважительно ответил паренек. – Да только дорога через лес одна. За лесом уже баронские земли.
- Барона Одита? – уточнил Эйден, вспомнив занятия у Эогена Лурье.
- Его. Людоеда проклятого, - снова сплюнул старик. – Уж не по его ли вы душу, господин?
- Нет, - помотал головой мужчина. Он сделал глоток эля и поморщился. – Вода есть?
- Миклоф, притащи воды из колодца, - приказал хозяин младшенькому, который вздохнул и умчался за требуемым. – Еще чего надо, господин?
- Ужин и комнату, - напомнил Эйден. Старик хлопнул себя ладонью по лбу и, вытерев руки об засаленный фартук, ушел на кухню.
- Бобовая каша сегодня. И суп из барашка, господин, - сказал Миклоф, ставя перед мужчиной ведерко с ледяной водой и железным ковшом. Эйден сделал глоток и улыбнулся. Затем бросил мальчишке мелкую монетку и пересел за стол, рядом с камином.
Закончив с супом, Эйден придвинул к себе тарелку с бобовой кашей и запустил в ароматную гущу деревянную ложку. Однако насладиться ужином ему не дали. Тяжелая дверь открылась, пропуская в общую залу двух крепких здоровяков в кожаных куртках. За ними в корчму вошел худощавый человек в темно-коричневой мантии, но Эйден увидел, как блеснула золотом тяжелая пряжка на поясе.
- «Пахнет пудрой и духами. Кто-то важный», - подумал он, искоса наблюдая за странной троицей. И если здоровяки заняли места у входной двери, то тот, кого они сопровождали, обвел немногочисленных посетителей задумчивым взглядом, остановился на Эйдене и, тонко улыбнувшись, направился к нему.
- Вы позволите? – тихо спросил он, остановившись в паре шагов от стола. Эйден молча кивнул. – Значит, слуги не врали, когда сказали, что видели Белую маску у восточных ворот. Позвольте представиться…
- Нет нужды, милорд Леверин, - перебил его Эйден и сдержал улыбку, заметив, что мужчина дернулся, как от пощечины.
- Как вы узнали? – хрипло спросил он.
- Темно-коричневый. Цвет дома Леверин, милорд, - пояснил Эйден, указав на мантию мужчины. – И вышитый герб с золотым соболем, который старательно прикрыт цветком зимнего тюльпана, может носить на мантии только милорд Роман Леверин.
- Однако с вашего позволения капюшон я снимать не буду. Мой визит должен остаться втайне, - проворчал лорд Леверин. Эйден же лишний раз поблагодарил Эогена Лурье, заставившего далтэ учить его книгу о домах империи.
- Как угодно, милорд, - кивнул он, отодвигая в сторону тарелку с бобовой кашей. Лорд Леверин хмыкнул и, покопавшись во внутреннем кармане, положил на стол серебряную монету с ликом Тоса, заставив Эйдена удивиться. Конечно, он догадывался, что рано или поздно ему предложат контракт, но не думал, что это случится так скоро.
- Эту метку передавали в моей семье из поколения в поколение, - задумчиво обронил лорд Леверин, почесывая пальцами рыжую бородку. – В какой-то момент и относится к ней стали, как к занятной безделушке.
- Эта безделушка обрекает человека на смерть, - мрачно ответил Эйден, беря монету в руки. Серебро тут же обожгло ладонь холодком. Метка была настоящей.
- Не человека, а животное, - поморщился лорд Леверин. Он нервно постучал пальцами по столу и снова вздохнул, пытаясь подобрать подходящие слова. – Император на последнем приеме был необычайно щедр на подарки. На подарки, которыми он, увы, не владеет и не имеет права распоряжаться.
- Ближе к делу, милорд, - вздохнул Эйден. – Меня ждет дорога и другие дела.
- Вы не можете отказаться от контракта, - вспылил мужчина, однако стушевался, наткнувшись на ледяной взгляд Белой маски.
- Я чту принесенную клятву, - от металла в голосе Эйдена лорд Леверин вздрогнул.
- Прошу извинить мою вспыльчивость. Речь об очень дорогом для меня человеке. Моя дочь… Она только расцвела. Как нежный, прекрасный цветок, а её пообещали этому… этому… борову! Я планировал заключить союз с лордом Шейердом, одним из семи лордов Эмпеи, а прием императора перечеркнул все мои планы. Я знаю, что Белым маскам по силам убить любого, милорд…
- Эйден. И я не милорд.
- Чувство такта так просто не изгонишь, милорд Эйден. Я знаю, что вам по силам убить любого, а от смерти этого зверя выиграют все.
- О ком речь? – спросил Эйден, рассматривая метку Тоса. Для простых жителей империи эта серебряная монетка стоила целое состояние.
- Барон Одит, - тихо сказал лорд Леверин. – Его владения начинаются за лесом.
- Контракт заключен, - кивнул мужчина, убирая метку в нагрудный карман. – Барон будет убит в течение восьми дней. Такова воля Владыки.
- Благодарю, милорд. Принимаются ли особые пожелания?
- Если у вас есть еще одна метка.
- Я буду безмерно счастлив, если перед смертью вы скажете этой свинье, кто обрек его на смерть. Моя благодарность будет безграничной, - ответил он.
- Думаю, небольшую скидку сделать можно, - паскудно улыбнулся Эйден, внимательно смотря на эмпейского лорда. – Есть ли что-то, что я должен знать?
- Эта свинья… Простите, простите. Барон редко покидает фамильный замок. Рабов для утех ему привозят раз в полнолуние, еда и питье прибывает каждодневно. Насколько я знаю, он питает страсть к театральным представлениям.
- Охрана? – коротко спросил Эйден.
- Барон не пользуется особой любовью, - чуть подумав, ответил лорд Леверин. – В последнее время его повсюду сопровождает один или два каграда. Бронзовые сабли, милорд, если вам это о чем-то говорит.
- Говорит, - кивнул мужчина. Он откинулся на стуле и взял в руки кружку с водой. Сделал глоток и задумчиво прищурился, вспоминая карту Эренвальда, заученную на занятиях у Эогена Лурье. – В трех днях пути от замка барона есть деревенька. Островилье. Там находится трактир «Гусье гузно». Вы или ваш слуга будете ожидать меня там…
- Прошу меня извинить, милорд, - лукаво улыбнулся лорд Леверин. – Но я всецело доверяю слугам Тоса. Как только барон умрет, весть об этом долетит и до гор Эмпеи, уж поверьте. Мне будет достаточно, если вы оставите отличительный знак.
- Как вам будет угодно, - ответил Эйден. Лорд поднялся со стула и, коротко поклонившись, отправился к выходу.
Упавший на плечи контракт не расстроил Эйдена. Ему все равно нужно было пересечь лес, чтобы найти Эрика и лагерь циркачей, да и задержка будет минимальной. Конечно, можно вернуться в Ларах, найти поверенного Белых масок и запросить у него чертежи замка барона Одита. Но это лишняя трата времени. Вздохнув, Эйден повернулся к стоящему у эркера Миклофу и поднял руку, подзывая мальчишку к себе.
- Подготовь коня и скажи отцу, что комната не нужна.
- Да, господин, - кивнул Миклоф и умчался выполнять приказания. Эйден задумчиво поковырял ложкой в остывшей бобовой каше, отодвинул тарелку в сторону и встал из-за стола. Контракт получен и нет смысла откладывать его исполнение. Барон должен умереть. И чем быстрее, тем лучше.
Через лес пришлось ехать всю ночь и часть утра. К счастью дорога была широкой и удобной. Видно, что трактом часто пользовались, но за ночь Эйден встретил только одного всадника. Он промчался мимо на бешеной скорости и скрылся во тьме. То ли гонец, то ли обычный человек, спешащий домой к теплому очагу и горячему женскому боку. Путник не заметил стоящего в кустах черного коня и черного всадника. Наставники давно вбили мудрую мысль в головы далтэ, что лишнее внимание никогда не стоит привлекать. Эйден дождался, когда стихнет шум копыт, и только тогда отправился дальше.
Из леса он выбрался утром. Помятый и уставший с непривычки. Остановился на опушке и, достав из мешка кусок вяленого мяса, сунул его в рот. Затем смочил губы холодной водой из фляги и протянул морковку коню, который бессонной ночи даже не заметил. Впереди раскинулись бескрайние поля с пожелтевшей травой, а на горизонте Эйден увидел крохотный замок. Жилище барона Одита.
Рядом с замком нашлась только одна деревушка, но когда Эйден въехал через главные ворота и медленно двинулся по узкой улочке, то невольно удивился. В деревне не звучал детский смех, не слышалось мычания коров или кудахтанья куриц. Да и жители ему тоже не попадались. Лишь раз он увидел древнего старика, сидящего на пеньке рядом с покосившимся домиком.
- Где все люди? – спросил Эйден, поравнявшись с пеньком. Старик вздрогнул и поднял голову. Одного глаза у него недоставало, а второй закрывала мутная белая пленка. Слепой.
- Известно где. В замке твари энтой, - сварливо ответил слепец. – Один я тут остался, а они все на полях его спины гнут, а ночами от похоти спасаются.
- Благодарю, - хмыкнул Эйден и задумчиво посмотрел на видневшийся вдали замок.
- А ты кто таков? Не пахнешь ничем, а холодом от тебя могильным веет.
- Не бойся, старик. Не по твою душу, - криво улыбнулся мужчина.
- Да я и не надеюсь, - вздохнул тот и поджал губы. – Не к барону ли нашему путь держишь?
- Мимо еду. На восток, - соврал Эйден.
- Так езжай быстрее, пока тебя с башен-то не увидели. Ежели нет у тебя печати ампараторской, то как все и закончишь. В подвалах барона, чтоб его Тос побрал. А если смазливый ты, то…
- Благодарю, - перебил его Эйден и, чуть подумав, вытащил из кармана медную монетку, которую бросил на землю перед стариком. Но старик не пошевелился. Только поджал губы и покачал головой.
- Езжай, езжай. Езжай подальше и забудь земли эти, - проворчал он, вжимая голову в плечи. – Когда-то цвели тут луга, а теперь одна кровь плещется, да стоны из-под земли доносятся…
Но покидать деревню Эйден не спешил. Рядом с замком не было других поселений, а в голых полях особо не спрячешься. Возвращаться в лес не хотелось. Слишком далеко располагался замок барона. Поэтому Эйден, мысленно изучив все варианты, решил занять один из пустующих домов. И такой дом нашелся на отшибе, вдалеке от главной дороги.
Двор зарос колючей травой в человеческий рост, в которой удобно было спрятать коня. К тому же дом с трех сторон закрывали другие дома, делая его невидимым для случайных путников, решивших ехать через деревню. Вздохнув, Эйден спешился, завел коня во двор и привязал к коновязи. Затем, осмотревшись, вошел в дом.
Внутри пахло старостью и пылью, слои которой покрывали не только пол, но и нехитрую утварь, оставленную прежними хозяевами. У холодной погасшей печи стояла кровать, рядом к потолку подвешена пыльная люлька. Эйден поджал губы, увидев рядом с люлькой бурые пятна. Кровь, пролитая здесь, давно впиталась в дерево, но её дух все еще витал в старом доме.
Найдя большое корыто, Эйден вышел во двор и направился к колодцу. К счастью тот еще не пересох и воды было в избытке. Наполнив корыто, мужчина сначала напоил коня, а потом уже утолил жажду и умылся сам. Вода была холодной и на вкус отдавала землей, но крохотный шарик из высушенных цветов агоры, брошенный в корыто, моментально убивал любую заразу, делая воду безопасной для питья.
Перекусив луком и сыром, Эйден взобрался на крышу и внимательно осмотрел окрестности. До замка недалеко, холмы и высокая трава надежно укроют в ночи любого, кто достаточно осторожен, но сам замок, судя по всему, укреплен хорошо. Пять сторожевых башен, подъемный мост, а значит и ров есть, справа какие-то камни. Сплюнув, Эйден ругнулся. Придется импровизировать, а импровизацию Белые маски не любили, предпочитая планировать все заранее и наверняка. Но хотя бы с путями отхода все было в порядке. Замок барона огибали две дороги. Одна уходила на восток, вторая на запад. У восточной дороги виднелась небольшая рощица, в которой можно спрятать коня и, покончив с контрактом, не тратить время, возвращаясь за ним в деревню.
- «Спешка недопустима», - вспомнились Эйдену слова Жакена Торбула. – «Прежде, чем подбираться к жертве, изучите территорию. Будь это замок, город или деревня. За любой непримечательной дверью может оказаться комната охраны, которая не преминет осложнить вам путь отхода или вовсе сорвет все планы. Не забывайте о тайных знаках. Древние замки хранят много тайн, но наши братья, стоящие ныне рядом с Владыкой, оставили нам послания, облегчающие путь. Импровизируйте только в том случае, если другого выхода нет».
- Сегодня барон умрет, - мрачно буркнул себе под нос Эйден. – И Владыка получит первую жертву.
Когда закат отгорел, Эйден достал из мешка небольшую жаровню и провел ритуал, напитав стилет дыханием Тоса. Затем рассовал по карманам необходимые зелья, обвязал коню копыта тканью и покинул укрытие. До рощицы он добрался без происшествий, привязал коня рядом с небольшим деревцем, под которым росло достаточно травы, и, спрятав в ветвях мешок, отправился к замку.
Темнота скрывала его передвижения, но Эйден все равно осторожничал. Заметив на стенах движение, он нырял в траву и ждал, пока стражники не отвернутся. Лишь после этого он покидал укрытие и следовал дальше. Стилет жег холодом кожу, требуя крови, и это лишь подстегивало Эйдена.
На стену он взбирался долго. Пальцы ощупывали шершавый камень, выискивая выщерблины и неприметные на первый взгляд дырочки. Дважды он потревожил паучьи коконы и чудом избежал укуса, еще один раз пришлось повисеть на руках, пока два болтающих стражника не закончат разговор. Поэтому, когда Эйден проник через небольшое окошко в сторожевую башню, он снова вспомнил слова мессира Владыки о том, что к вылазкам следует готовиться тщательно.
В башне пахло сыростью, потом и железом. Снизу доносились лязгающие звуки и чей-то громкий голос, а сверху слышались шаги прохаживающихся по стене стражников. Эйден, вжавшись в стену, подождал, пока восстановится дыхание, после чего решил пойти по ступеням вниз. На стенах стражников было больше, к тому же подземелья казались ему более удобным вариантом, чтобы проникнуть в обитель барона Одита.
- Мило за вином пошел, - произнес чей-то грубый голос. Эйден спрятался в темноте и снова вжался в стену. Он видел, как по стенам прыгают тени стражников, греющихся возле жаркого камина. – Надеюсь, что успеет прежде, чем весь песок вытечет.
- Снаружи ветрено, - ответил ему другой, более молодой и звонкий. Голоса слышались очень близко, но Эйден пока выжидал. – Повезло Тамонну, он барона охраняет. В тепле, да и пожрать может…
- Молодой ты еще, - ехидно ответил первый. – Утром мы спать пойдем, а Тамонн будет трупы в телегу грузить. А потом еще и закапывать повезет.
- Говорят, что третья яма уже почти заполнилась, - тоскливо откликнулся второй.
- У барона грусть, - грубый смех в ответ. – Да где этот Мило? Скоро на стену идти!
- Тут я, Олф, - послышался еще один голос. Сиплый, усталый. – Все вино в погребе, а там этот стоит… Мориэл. Баронов подлиза.
- Сколько? – перебил его грубый голос Олфа.
- Пять медяков. Наглый сукин сын. За эту мочу и медяка жалко.
- Плевать, - лязгнул чем-то тяжелым Олф. Запахло вином и до Эйдена донеслись булькающие звуки. – Ох… хорошо.
- «Три стражника. Двое пьяны», - подумал Эйден, переместившись ближе. Теперь он их видел. Двое крупных, грузных, в изъеденных потом и солью кожаных панцирях. Третий молоденький, с жидкими усиками и беспокойным взглядом. Рукоять ужалила ладонь холодком, когда Эйден вытащил стилет из набедренных ножен. – «Первым будет молодой. Затем второй, с шрамом на щеке. Третий, с кувшином, последний».
Эйден мягко отделился от стены и в два шага добрался до молодого стражника. Тот не успел охнуть, как стилет вошел под ребра и пронзил сердце. Когда тело с глухим лязгом упало на каменный пол, двое других стражников повернулись на источник шума. Мило, вытаращив глаза, рухнул на колени, зажимая рукой горло, из которого толчками вытекала кровь. Олфа Эйден ударил ребром ладони по гортани, после чего потянул на себя и легким движением свернул шею. Три коротких выдоха, три трупа.
Голова слегка кружилась, но в сердце обдало приятным теплом. Рукоять стилета пусть и жгла все еще кожу ладони морозцем, но холод был легким, почти незаметным. Отточенные на тренировках удары Эйден выполнил безукоризненно, но радость быстро прошла, уступив место сожалению.
Он увидел, что рядом с тем местом, где находился укромный уголок, был расположен небольшой лаз. Можно было обойти стражников так, что они бы не заметили. Можно подлить в вино сонного зелья или незаметно швырнуть в огонь пару «Черных глаз Тоса». Но Эйден понимал, что сам хотел этого. Хотел вонзить стилет в сердце, хотел сломать шею, хотел убить и лишить убитых мужественности, чтобы принести её в дар темному богу. Понимал и корил себя за то, что сделал.
Однако сожаление тоже исчезло. Барон был все еще жив и стилет снова напомнил о себе морозцем. Кровь стражников была жидкой, а клинку хотелось крови благородной и густой. Вздохнув, Эйден перетащил трупы стражников в темный угол и мрачно посмотрел на лужу крови. Ошибка, за которую любой наставник не только высек бы его, но и прочел лекцию о недопустимости подобного.
- «Эмоции», - мысленно проворчал он, углубляясь в лабиринт подземелий, и остановился, как вкопанный, увидев рядом с маленькой дверкой знакомые символы, выцарапанные на шершавом камне. Это был лабратэнга. Язык Белых масок. И одновременно то, о чем говорил Эоген Лурье на занятиях. Белые маски уже были в этом замке, но Эйден не знал, сколько лет прошло с момента появления этого символа. «К жилым помещениям сверни направо», - гласила надпись. Приоткрыв дверку, Эйден увидел коридор, заканчивающийся тремя дверями. Одна прямо, и еще по одной слева и справа. Хмыкнув, он подошел к двери в правой стене и осторожно заглянул в следующий коридор. До носа донеслись вкусные запахи, да и сам воздух был теплым.
Передвигаться пришлось короткими перебежками до ближайшего темного угла. Но со временем Эйден к этому приноровился и, слившись со стеной, пропускал мимо себя стражников и редких слуг с изможденными лицами, а они и не догадывались, что совсем рядом притаился убийца, держа наготове острый стилет.
Однако эти встречи принесли и хорошие новости. Эйден узнал, что барон Одит сейчас находится в главном зале на приеме, а коридор, по которому он пробирался вперед, был связан с этим залом напрямую. Оставалось лишь дойти до конца, открыть дверь и найти укромный уголок, чтобы обдумать дальнейший план. Но все же убийца совершил еще одну ошибку. Он пропустил мимо ушей тихий скрип впереди и через несколько мгновений столкнулся нос к носу со стражником в тяжелой броне, который держал в руке короткий эмпейский меч.
- Заблудились, господин? – участливо спросил он. Эйден растерянно кивнул. – Вам вперед и направо. В этих подземельях сам Тос ногу сломит.
- Благодарю, - чуть понизив голос, ответил Эйден. Он скользнул мимо стража и услышал, как тот ворчит себе под нос.
- Дожили. Уже тосовыми выблядками на оргии свои наряжаются…
Эйден мотнул головой и еле слышно выругался. Еще одна ошибка. Следующая запросто может стоит ему жизни. Но стоило дойти до массивной двери и увидеть, что за ней находится, как убийца довольно улыбнулся.
В главном зале было светло, жарко и шумно. Горели тысячи огней, пахло вином и похотью, и, куда не кинь взгляд, голые люди. Эйден перешагнул через толстого мужчину в маске оленя, на котором извивалась красивая меднокожая каградка, аккуратно оттеснил в сторону, облитую вином и семенем, сморщенную старуху в пурпурной мантии, после чего нырнул за ближайшую тяжелую портьеру и затаился, надеясь, что на его появление никто не обратил внимания.
- «Животные», - поморщился он, увидев, как две пожухлые женщины с безумным смехом тащат куда-то тощего мальчонку. Тот пытался вяло от них отбрыкиваться, но получив кулаком по скуле, обмяк. Неподалеку от них на стене корчилась распятая девушка. Её живот был разрезан и сизые кишки выпали на пол, но несчастная все еще была жива. Её страдания никак не беспокоили трех голых юношей, сидящих рядом. Они потягивали вино из серебряных кубков и, улыбаясь, о чем-то говорили. На миг Эйдена замутило. От жары, пряных запахов и жутких криков. Ему хотелось достать стилет и искупать лабранскую сталь в крови каждого, кто попадется ему на глаза. И лишь выдержка не позволила ему претворить эту фантазию в жизнь. Сжав зубы, мужчина заставил себя вернуться к главной цели отчаянной вылазки. Нужно убить барона Одита.
Благодаря книгам в библиотеке обители Белых масок, Эйден знал, как выглядят многие аристократы империи. Помнил он и портрет барона, найденный им в книге о древнейших родах. Но под описание никто пока не подходил, к тому же поиск осложнялся и тем, что большинство присутствующих в главном зале носили маски.
Сплюнув себе под ноги, Эйден решил покинуть укрытие и, как оказалось, не зря. К нему немедленно подплыл пьяный обрюзгший старик с кожей, покрытой пигментными пятнами. Он дурашливо улыбнулся и протянул Эйдену кубок с вином.
- Я не припомню тебя на наших сборищах, - с трудом ворочая языком, сказал он.
- И не должны, милорд, - ответил Эйден.
- Вот как? – деланно удивился старик. Он улыбнулся и попытался ущипнуть мужчину за руку, но тут же оказался на полу с разбитыми губами.
- Дерьмоед, - ругнулся Эйден и мотнул головой. Длинные волосы лезли в лицо и настроение стремительно портилось. Еще секунда и фантазия о кровавом кошмаре станет реальностью. Вздохнув, Эйден поймал за руку изможденного слугу, чья спина была обезображена шрамами и спросил. – Где барон Одит? У меня к нему срочное дело.
- Барон принимает ванну, господин, - поклонился слуга, ничуть не удивившись тому, что видит перед собой Белую маску. – Прекрасный выбор костюма, господин. Не желает ли господин вина и личного раба? Возможно рабыню?
- Несомненно. После того, как увижу барона.
- Его милость в личных покоях, но боюсь, он не сможет вас принять. Его милость очень расслаблен после целительных ванн… - не дав ему договорить, Эйден кивнул и, переступив через стонущих людей, направился к широкой лестнице, ведущей на второй этаж. И снова на него никто не обратил внимания.