"Путь Белой маски". Часть шестая
Бут нервно рассмеялся и сделал шаг назад, а потом тихо прошептал. – «Черная чайка». Не врали, значит, легенды…
©Гектор Шульц
Часть первая.
Часть вторая.
Часть третья.
Часть четвертая.
Часть пятая.
Часть шестая.
- Эй! Да тут воришка! – закричала дородная женщина и тут же заголосила еще громче. – Кошельки режет, паскуда!
- Мой кошелек исчез! – рявкнул бородатый мужчина рядом, от которого пахло мукой и хлебом.
- А в моем одну монету оставили взамен пяти.
- Держи его!
- Поймать мерзавца! – крикнул герцог, поднимаясь со своего места. Но он выпил слишком много вина, пошатнулся и плюхнулся обратно. – Ведите его сюда! Мадам, не ваш ли мальчик?
- Нет, мой дорогой герцог, - не моргнув глазом, соврала мадам Анже. Тем более, что Эйден еще не обзавелся пестрой одеждой акробатов и ходил в старом рванье. Он не винил её. Скеллан предупредил, что если попадешься, то выкручивайся сам. - Мы – артисты, а не воры.
- Охотно верю, мадам, - буркнул герцог и злобно посмотрел на Эйдена. – Знаешь ли ты, мальчик, что грозит тому, кого поймали за воровством, в моих землях?
- Руку ему отрубить! Пусть знает! – снова закричала толстая тетка. Она раскраснелась и, пока все отвлеклись на Эйдена, собирала рассыпанные на снегу монеты.
- Высечь мерзавца, - зарычал бородатый. Эйден беспомощно оглянулся, но увидел, что Бов и остальные, кто был занят потрошением кошельков, исчезли. Он посмотрел на Лёфора, но мальчишка виновато пожал плечами и юркнул за спину мадам Анже. Однако, когда со своего места поднялся верховный жрец, все замолчали.
- Лас велит быть милостивым ко всем, - мягко сказал он. На удивление, голос у старика был добрым и не только Эйден разинул рот, услышав его. – Мальчик еще юн. Мы не знаем, виной ли всему голод, или же Тос заставил его свернуть не туда. Не от хорошей жизни, господин герцог, дети воруют. Стоит ли за это рубить руку тому, кто еще юн?
- И что ты предлагаешь, достопочтимый Калеран? – надулся герцог и улыбнулся, когда поднялась герцогиня.
- Лас милостив к своим детям, - сказала она. – И беспощаден к врагам, достопочтимый Калеран.
- Что предлагает госпожа герцогиня? – спросил верховный жрец. В глазах жены герцога мелькнула злобная радость.
- Отдайте его на милость Ласа. Если Лас милостив, он сохранит ему жизнь. Если же вина мальчишки велика, он накажет его, - её голос звенел от возбуждения и Эйден неожиданно понял, какое зрелище герцогине на самом деле по душе. Вот почему она улыбалась, когда Калле поранил девушку из толпы ножом во время своего выступления. – Побейте его камнями.
- Побить его камнями! – заорали остальные гости. Эйден побледнел. Лишь раз он видел, как человека побивали камнями на главной площади Лараха. Один из камней пробил несчастному голову. Стекавшую в стоки кровь вперемешку с мозгами мальчик запомнил надолго и частенько просыпался посреди ночи от кошмаров.
- Если такова ваша воля, - мягко ответил верховный жрец, поняв, что не сможет достучаться до пьяных и разгоряченных людей. Он вернулся на свое место и сплел на груди худые руки, снова превратившись в равнодушную статую, одетую в меха.
Эйдена вывели на сцену, где совсем недавно выступали артисты. Справа и слева расположились рослые циркачи, причем их глаза не выражали абсолютно ничего. Мальчик увидел цирковых силачей, которые притащили с тренировочной площадки две корзины с камнями, и сглотнул тягучую слюну.
- «Зачем я туда полез? Идиот», - мысленно ругнулся он и попятился назад. Но позади была лишь плотная ткань. Бежать некуда. Можно лишь принять неизбежное.
- Сучонок! – рявкнула дородная женщина и, схватив камень из корзины, метнула его в Эйдена. Ему повезло, что камень был небольшим, а женщина пьяной, но ударил камень очень больно, рассекая бровь. Первые капли крови капнули на деревянный помост.
- Денег моих захотел? Я их в поте лица зарабатываю, а он… – снова зарычал тот самый бородатый мужчина. Он схватил камень побольше, прицелился и метнул его в мальчишку. Уклониться Эйден не сумел и, охнув, рухнул на пол, когда камень попал в коленную чашечку. Боль была такой сильной, что перед глазами поплыли темные круги, но следующий камень, влетевший в скулу, заставил его собраться. Сплюнув красным на доски, Эйден удивленно посмотрел, что в центре кровавой лужицы лежит что-то белое. Его зуб…
Замах. Свист. Еще один камень. Эйден машинально выставил вперед руку и закричал, когда один из пальцев, принявших удар, сухо хрустнул и сломался. Второй камень, прилетевший следом, угодил ему в солнечное сплетение, но мальчишка чудом устоял.
- «Если упадешь, они размозжат тебе голову», - подумал он, отбивая ладонью небольшой, гладкий голыш. Бросившая его старуха тут же осыпала Эйдена проклятьями и в воздух взлетели десятки камней. Большие и малые они ломали кости, оставляли кровоподтеки и рассекали кожу. Эйден мучительно застонал, увидев, что к гостям присоединились и циркачи. Мелькнуло лицо Бута, который молча стоял в стороне, сжимая в руках верный хлыст. Еще один камень. Удар. Кровь заливает лицо. Камень. Удар. Еще удар. Голова гудит. Левое колено не слушается и нестерпимо болит. В локоть прилетает еще один камень, сухо трещит кость, настолько мощным был бросок. Слышится знакомый смех, но увидеть, кто это невозможно. Кровь заливает лицо, губы разбиты, а камни, впивающиеся в тело, вызывают лишь яркие вспышки красным перед глазами.
- Довольно, - знакомый голос. Холодный, отстраненный. Мадам Анже. – Мальчишка получил наказание. Если вы его не убили, значит так захотели боги.
- Неплохо разукрасили, - звучит другой голос. Звучит неровно, словно человек задыхается, но в голосе чувствуется радость. – Если не сдохнет, то ему и правда повезло.
- Это лишь часть наказания, - еще один голос. Знакомый, дрожащий. Герцогиня Вотерфи.
- Довольно крови, моя дорогая, - властно перебила её мадам Анже. Эйден почувствовал чьи-то жесткие руки, потом тело оторвалось от пола и взлетело вверх.
- «Нет, ты еще не умер», - мысленно шепнул он сам себе. – «Мертвым не больно, а ты чувствуешь… Чувствуешь каждый камень».
- Держись, малец, - резкий голос. Тоже знакомый.
- Б…ут?
- Бут, Бут, - ворчит Бут. – Несите его в шатер.
- У него ноги сломаны, - Олкана. Он почувствовал запах её духов.
- Не удивительно, - снова проворчал Бут. Губ Эйдена что-то коснулось. Пахнет вином, кровью и рвотой. – Выпей, малец. Полегчает.
- Не…
- Пей! – рыкнул Бут и Эйден нехотя подчинился. Открыл рот и закашлялся, когда крепкое вино ошпарило искалеченный рот. Горячая волна достигла желудка, метнулась обратно и ударила в голову, принеся долгожданное забвение.
Первые дни стали для Эйдена пеклом, в которое его утащил Тос. Мальчишка бредил, его сжигала лихорадка, а редкий ужин, который в него запихивали силой, через мгновение оказывался на полу. Единственное, что приносило успокоение, это вино. Оно притупляло боль и лихорадку, а потом приносило тьму, в которой не было ничего.
Иногда он слышал голоса, но увидеть, кто говорил, не мог. Лицо словно стянули жесткими нитками. Этими нитками зашиты и его глаза, как ему на первый взгляд казалось. Его трогали, иногда обтирали холодной водой, а потом оставляли в покое, возвращаясь, чтобы дать еды или вина. Мальчик потерял счет времени, потому что боль заставляла забыть обо всем.
Но одним холодным утром Эйден смог открыть глаза. Застонал, попробовал пошевелиться и его вырвало. Рядом раздался тяжелый вздох, шлепок тряпки и скребущий звук. Тусклый свет в шатре резанул по глазам и вызвал боль в висках. Эйден подумал, что его снова вырвет, но сумел сдержаться. Повернул голову и слабо улыбнулся, увидев, что на карачках перед его кроватью стоит один из рабов и вытирает блевотину тряпкой. Бут, молчаливой громадиной, застыл рядом.
- Бут… - тихо сказал он. Циркач нахмурился, посмотрел на него и покачал головой.
- С возвращением, малец. Я уж думал, что Тос забрал тебя.
- Все мы так думали, - тихо добавила Олкана, подходя к кровати. Эйден улыбнулся и ей, после чего попытался пошевелиться, но понял, что руки и ноги его не слушаются. На лбу сразу же выступил холодный пот, а в глазах плеснул ужас. Правда Бут и Олкана быстро сориентировались.
- Нет, тебя не парализовало, малец, - вздохнул Бут. – У тебя все кости переломаны. Ван Кольцмер велел тебя обездвижить и наложил доски.
- Доски?
- Да. Чтобы кости срослись, - Бут снова что-то проворчал под нос и добавил. – А, ты же купеческий сынок. Либо и не ломал себе ничего. Ладно, лежи пока. Набирайся сил. А я пойду мадам Анже скажу, что ты очнулся.
Вернулся он после обеда и не один. За Бутом в шатер вошла сама мадам Анже и скрюченный старик, у которого вся кожа была в мелких пигментных пятнышках. Эйден знал, что это личный лекарь мадам Анже, Ван Кольцмер, но до этого момента лично с ним не встречался.
Старик бросился к постели Эйдена и внимательно осмотрел руки и ноги, которые обмотал досками так, что мальчишка не мог пошевелиться. От Вана Кольцмера пахло травами, вином и чем-то горьким, но Эйдена эти запахи не раздражали. Куда сильнее его волновала мадам Анже, по лицу которой было совершенно непонятно, о чем она думала.
- Что скажешь? – резко спросила она старика, не обращая внимания на стоны Эйдена, которого ощупывали жесткие пальцы лекаря.
- Все плохо, мадам, - проскрипел он. – Кости срослись неправильно. Коленная чашечка разбита и вряд ли нога обретет прежнюю подвижность. Возможно в Кагре…
- В моем цирке не будет лишних ртов. Довольно, - перебила она Вана Кольцмера. Старик улыбнулся и послушно замолчал. – Что с руками?
- Потребуется много времени, чтобы мальчик вернул силы, мадам. Его до сих пор мучает лихорадка и он часто теряет сознание от малейшей нагрузки. Я давал ему сонное вино, чтобы ускорить восстановление, но боюсь, оно тоже бессильно.
- Сначала та девчонка, - зло прошептала хозяйка цирка, массируя тонкими пальцами виски. – Потом задержка с новым лагерем. Скандал на выступлении. Теперь мальчишка. Рабов купить не так-то просто, Ван. Мальчик подавал надежды, стал вольным... Кто велел тебе воровать?
- Мадам? – переспросил Эйден, когда холодные глаза уставились на него.
- Отвечай. Кто сказал тебе щипать гостей?
- Никто, мадам Анже, - тихо ответил мальчишка. Он видел, как побледнела Олкана, стоящая рядом с Бутом. – Я сам.
- Зачем? – вопросы резали, как нож, и Эйден с трудом сдерживался, чтобы не вывалить грозной хозяйке всю правду. Он понимал, что со Скеллана и остальных кожу спустят, а то и продадут на копи, которыми его частенько пугал Лёфор. Лёфор обещал помочь… Эйден сдержал слезы и ответил.
- Мне нужна была одежда, мадам. И снаряжение.
- Тос тебя подери, идиот, - прошипела она и прошлась по шатру. – Если бы не эта сука, Бут высек бы тебя и все. Но нет, ей понадобилось побить тебя камнями. Спесивая тварь. Бут!
- Да, мадам, - откликнулся хмурый циркач.
- Избавься от него.
- Мадам? – Бут опешил и раскрыл от удивления рот, когда до него дошел смысл сказанного. Мадам Анже резко развернулась и оскалилась, став похожей на человеческое воплощение эмпейского соболя.
- Ты глух, Бут? Я сказала, избавься от мальчишки. Я не собираюсь тащить его в Кагру и ждать, когда восстановится. И так потратила на него столько времени… Если овощ нельзя употребить в пищу, он мне не нужен. Тебе известно, что достойные становятся частью цирка, а недостойные…
- Подыхают, - спокойно закончил за неё Бут. – Я понял, мадам. Я все сделаю.
- Молодец. Отнеси его в лес. Ночью морозы сильные. Он быстро уснет и уйдет без боли, - Эйден потрясенно слушал, как она спокойно говорила о нем, словно его и не было вовсе в этом шатре. – А если в тебе проснулась человечность, то задуши его собственноручно, чтобы он не мучился. Сними с него эти доски, Ван. Ему они больше не нужны.
- Да, мадам, - тихо ответил ей старик и принялся освобождать Эйдена от пут. Мальчик же испуганно смотрел на мадам Анже. Та вздохнула и опустилась перед ним на колени.
- Прости, мой дорогой. Если я не буду сильной, я последую за тобой, - шепнула она так, чтобы услышал только он. В холодных глазах что-то блеснуло и тут же исчезло. – Мороз ласковее ножа. Можешь мне поверить.
Дождавшись, когда мадам Анже и Ван Кольцмер покинут шатер, Бут повернулся к молчащей Олкане и хмуро обронил:
- Дай мне ненужные тряпки. Я замотаю мальца в них, - он склонился над Эйденом, покусал губу и добавил. – Орать будешь?
- Нет, - тихо ответил мальчик.
- Хорошо. Иначе я заткну твой рот кляпом. Не хватало весь лагерь переполошить, - кивнул Бут и, взяв у Олканы старое покрывало, расстелил его на земле, после чего осторожно поднял Эйдена с кровати и положил в центр. – Да, малец. Высох весь. Ну, хоть нести тебя не тяжело будет.
- Бут…
- Молчи уж, - прокряхтел циркач, заставив Олкану замолчать. – Тебе хоть хватило смелости посмотреть ему в глаза, а Скеллан так и не решился.
- Ты знаешь, он на репетиции. Готовится к выступлению для герцога.
- Знаю, знаю. Как и остальные, - колко усмехнулся Бут, заставив девушку покраснеть. – Помоги. Укрой ему ноги. Так, малец. Я накрою голову, а ты молчи. Услышу хоть писк, сверну шею. Усек?
- Да, - глухо ответил Эйден. Его трясло от холода, ярости и обиды. И мальчик не знал, от чего больше.
Эйден не видел, куда его несут. Только чувствовал холод, от которого не спасало старое покрывало, и кислый запах немытого тела Бута. Изредка до него доносились обрывки разговоров, лай собак и чей-то веселый смех, а потом все стихло. Пахнуло навозом и Эйден почувствовал, как его положили на что-то жесткое, холодное и занозистое. Рядом всхрапнула лошадь.
- «Телега», - подумал Эйден. – «Он отвезет меня далеко в лес, чтобы я не смог доползти, если решусь».
- Не ёрзай, - буркнул Бут и мальчик послушно замер. – Когда минуем ворота, я скажу.
Эйден промолчал, понимая, что любые слова будут лишними.
Он не знал, сколько прошло времени. Лошадь шла мягко и телегу почти не трясло. Да и холод перестал донимать его. Изредка мальчишка проваливался в сон и просыпался от очередного окрика Бута. В последний раз его разбудил свист хлыста и телегу зашатало. Не иначе в колею попали. Но Бут молчал. Молчал и Эйден, догадываясь, что хмурому циркачу все это тоже не по душе.
- Приехали, малец, - глухо сказал он. Эйден удивленно потянул носом. Пахло рыбой, на губах солоно. На миг ему показалось, что он слышит плеск волн, а потом вздрогнул, когда Бут отбросил часть покрывала в сторону. Глаза заслезились от лунного света, а в легкие словно жидкий огонь плеснули. Эйден закашлялся и скрутился калачиком в телеге. Бут молча стоял рядом.
- Где мы? – спросил мальчик, испуганно оглядываясь по сторонам.
- У пристани близ Коксли. Обычно тут одни браконьеры шныряют, но, если легенды не врут, и я правда слы… - Бут запнулся и пробормотал охранную молитву Смеющейся танцовщице. Эйден удивился, услышав, что голос циркача дрожит и явно не от холода. Он с трудом подтянул непослушное тело к краю телеги и округлившимися глазами посмотрел на причал, к которому медленно приближался могучий черный корабль. Бут нервно рассмеялся и сделал шаг назад, а потом тихо прошептал. – «Черная чайка». Не врали, значит, легенды…
Подобного корабля ему видеть еще не доводилось. Длинный, крепкий, с мощным носом, созданным для тарана, он больше походил на изготовившегося к прыжку хищника. Но на кораблях, которые видел Эйден, обычно сновали моряки и горел какой-никакой свет. Этот же был мрачным и безлюдным. Черные паруса лениво извивались под порывами холодного ветра, а со стороны палубы не раздалось ни звука. Лишь заскрежетала огромная цепь, сбрасывая в ледяную воду якорь и мягко опустился трап на просоленные доски причала.
Слабо поскрипывал такелаж, пахло солью и тухлой рыбой, а сам корабль был погружен в темноту. Ни единого проблеска света не было видно на его палубе, ни один человек не нарушал ночную тишину звуком своих шагов, даже наглые чайки, которым было плевать и на погоду, и на людей, не решались нарушить зловещую тишину. Но как только Бут ступил на скрипучие доски причала, на корабле зажегся огонек.
- Остановись, - потребовал холодный, властный голос и циркач подчинился. В голосе послышалась улыбка, от которой Эйдена пробрал мороз. – Назови себя.
- Бут, господин. Бут Камайн из Алии.
- Чего ты ищешь, Бут Камайн из Алии? Денег? – спросил голос. Эйден прищурился и углядел на корабле одиноко стоящую фигуру в черной мантии.
- Нет, господин. Этот мальчик… - Бут еле шевелил одеревеневшими губами.
- Этот мальчик обречен на смерть, - жестко закончил за Бута неизвестный на черном корабле. – Поэтому ты пришел сюда под покровом ночи, чтобы отдать его Владыке Тосу. Ты слышал зов.
- Да, господин.
- Понимаешь ли ты, что судьба его будет хуже смерти, Бут Камайн из Алии? – жестко рассмеялся человек на корабле. Бут сжал зубы и кивнул. – Как тебя зовут, мальчик?
- Эйден, господин. Эйден Мордред.
- Иди ко мне, Эйден Мордред, - велел человек. Он поднял масляную лампу, и мальчик увидел, что часть лица у него скрыта под белой маской. Эйден кивнул и попытался встать, но у него ничего не получилось. Ноги отказывались слушаться. Человек на корабле сухо рассмеялся. – Либо ты приползешь сюда сам, либо Бут Камайн из Алии отвезет тебя в лес, как собирался изначально.
Бут вздрогнул, услышав эти слова, и снова попятился. Но человек в белой маске смотрел только на Эйдена.
- Я пытаюсь, господин, - Эйден закусил губу до крови и, свалившись мешком с телеги, пополз в сторону трапа. Ногти ломались об колючий лед, колени быстро стерлись в кровь, но мальчик полз, понимая, что, если не доползет, Бут отвезет его в лес и оставит там умирать. Холод обжигал живот и пах, но Эйден наплевал на боль. Он полз вперед, медленно, но верно. Болели руки, болели не успевшие зажить пальцы, а он полз вперед, оставляя за собой кровавый след.
- Ты отчаянно цепляешься за жизнь, мальчик.
Эйден с трудом задрал голову и увидел перед собой ноги в добротных сапогах из оленей кожи. Затем его подняли в воздух сильные руки и в нос ударил мягкий, еле уловимый запах роз. Эйдену захотелось зареветь, но он сразу же отмел эту мысль, понимая, что окажется в ледяной воде, не успев пикнуть. Однако мальчик рискнул повернуть голову и посмотреть на того, кто его нес.
Это был мужчина, но Эйден не мог сказать, стар он или молод. Лицо красивое, благородное. Гладко выбритые щеки, тонкие губы, тяжелый подбородок. Глаза отдавали то синевой, то беспроглядной тьмой, а левая сторона лица была частично скрыта за белой маской, настолько искусно подогнанной, что казалось будто с мужчины сняли кожу, оголив кость. Двигался он мягко, но быстро, и не успел Эйден подивиться, как обнаружил, что сидит на палубе черного корабля, прислонившись спиной к шершавому борту.
- Владыка благодарит тебя, Бут Камайн из Алии. В тебе больше нет нужды. Убирайся, - произнес мужчина, повернувшись к Буту. Эйден не видел циркача, но услышал его бормотание. Теперь Бут молился Одноглазому старику и Попрошайке. В пальцах человека в белой маске сверкнула серебряная монета. Сверкнула всего на миг, но Эйден вздрогнул, услышав, как она заплясала внизу, ударившись об доски.
*****
Бут секанул хлыстом по крупу лошади, заставив её сорваться с места с быстротой молнии. Телега кряхтела и стонала на ухабинах, но циркач, сжав зубы, гнал вперед, не рискуя оглядываться.
- «Легенды не врали. Не врали», - пульсировали в его голове собственные слова. – «Черная чайка». Зов… Зов Тоса».
Перед воротами циркового лагеря Бут остановился, вытер дрожащей рукой пот со лба и вытащил из нагрудного кармана монету. Тяжелую, серебряную монету, украшенную таинственными рунами. Перевернул её и сплюнул через плечо, увидев злое и надменное лицо темного бога. Размахнулся и зашвырнул монету подальше, после чего поплевал себе на руки и яростно растер слюну, пытаясь отмыться. Впрочем, сердце уже успокоилось и билось ровно. Бут не знал, зачем вдруг свернул с дороги в лес на тракт, приведший его на пристань близ Коксли. Старая бабка, когда еще была жива, любила ему рассказывать страшные сказки о Белых масках.
- Бывает, что сердце вдруг хватает холодная лапа, забирая треть отведенной тебе жизни, - негромко говорила она долгими ночами, когда за окном бушевала вьюга и детвора собиралась у огня, чтобы погреться. – И ноги сами несут тебя к ближайшей пристани. А там уже стоит на якоре «Черная чайка». Темный бог сам выбирает себе слуг…
Глава вторая. Остров Лабран.
Корабль скользил по черным водам, отдаляясь от земли. Эйден с тоской смотрел на заснеженные вершины, пока они окончательно не скрылись за горизонтом. Мужчина в белой маске тоже куда-то исчез и от наступившей тишины, нарушаемой только скрипом такелажа и шелестом парусом, становилось не по себе. Словно и не корабль это был, а огромная плавучая могила, ведомая темными духами, которых простой человек не мог видеть.
От плеска волн за бортом и прохлады, Эйдена начало клонить в сон. Однако мальчик раз за разом заставлял себя проснуться. Бил по щекам, щипал непослушные ноги и царапал обломанными ногтями доски палубы. Но увидев, как неподалеку колыхнулась тьма, распахнул от ужаса глаза и вжался спиной в борт.
- Не стоит так трястись, - недовольно протянул мужчина в маске, бесшумно подходя к нему. Он поставил перед Эйденом ведро и бросил на колени мальчику тряпку. – Путь неблизкий, а лентяев на корабле не любят. Палуба недостаточно чистая, на мой взгляд. Приступай.
- Да, господин.
- Я тебе не господин, - поморщился мужчина, скрестив руки на широкой груди. – Меня зовут Жакен Торбул. Обращаясь ко мне, добавляй «мессир».
- Да, мессир, - поправился Эйден. Мужчина хмыкнул и кивнул на ведро. Вполне очевидный намек. Не стоит злить того, кто скинет тебя за борт, если захочет.
Правда с мытьем палубы возникла проблема. Ноги отказывались слушаться Эйдена. Мальчик попытался встать, но в итоге рухнул на палубу, чуть не перевернув ведро. От бессилия он чуть не расплакался, но сразу вспомнились слова отца, что слезы не решат проблем. Вздохнув, Эйден снова принял сидячее положение и принялся осторожно разминать мышцы ног непослушными пальцами.
Понемногу холодные мышцы становились горячими и податливыми, словно мальчик мял глину для гончарного круга. Находились и точки, нажатия на которые заставляли его ойкать, а порой и кричать от резкой боли. Но вымученная улыбка все-таки появилась на губах, когда правая нога, нехотя и лениво, но согнулась без помощи рук. Отдышавшись, Эйден принялся разминать вторую ногу, которой досталось сильнее всего. Коленную чашечку, как он помнил, раздробил большой камень, из-за чего нога отказывалась сгибаться.
- Ты думаешь, что я шутил? – от раздавшегося над ухом злого шепота, Эйден порядком струхнул и откатился в сторону. Жакен Торбул, как обычно, беззвучно явившись из тьмы, стоял рядом и смотрел на ведро и сухую тряпку рядом с ним. – Что в моем приказе тебе непонятно, мальчик?
- Все понятно, мессир. Я… Я разминал ноги, - Эйден не договорил, потому что мужчина резко схватил его за горло и поднял в воздух. Сделал два шага и вытянул руку. Мальчик с ужасом понял, что внизу плещется море.
- Мои приказы выполняются всегда, - процедил Жакен, поджав губы. – Тебе понятно?
- Да, мессир… - задыхаясь, просипел Эйден, но мужчину ответ не устроил.
- Я тебя не слышу. Лопочешь, как базарная девка, увидевшая впервые мужской член.
- Да, мессир!
- Уже лучше, - кивнул мужчина и, сделав шаг назад, швырнул Эйдена на палубу. – Если в следующий мой приход палуба не будет сверкать, как в тот день, когда «Черную чайку» спустили на воду, я скормлю тебя рыбам.
- Да, мессир, - затряс головой Эйден. В ответ Жакен Торбул хмыкнул и, развернувшись, растворился в ночи, а мальчик, морщась от боли в колене, опустил тряпку в ведро с теплой, застоявшейся водой, от которой мерзко пахло нечистотами.
Время словно остановилось, а непроглядная тьма усиливала это ощущение. Лишь луна, изредка появляющаяся из-за туч, хоть немного скрашивала безрадостную картину. Эйден драил палубу в поте лица, не обращая внимания на плеск волн за кормой. И поэтому пропустил появление трех качающихся фигур в черных мантиях, стоящих у спуска в трюм корабля. Мальчик не увидел их, но услышал странный свистящий звук и инстинктивно перекатился в сторону. Это его и спасло, потому что в черные доски тут же вонзился тонкий стилет, с обернутой черной кожей рукоятью. Не успел Эйден моргнуть, как стилет, шипя, растворился в воздухе и вновь появился в руке странной фигуры в черной мантии.
Напавший лающе рассмеялся и Эйдену этот смех напомнил гастанских гиен, которых привозили с собой купцы из Гастана на потеху публике. Но и двигался нападавший тоже похоже: резкими скачками из стороны в сторону, словно ему тяжело было удержать равновесие. Двое других пока стояли поодаль, и мальчик догадывался, что они без промедлений придут на помощь своему собрату.
Эйден снова попробовал подняться. Левая нога, пусть и дрожала, однако выдерживала вес, но не правая. Закусив губу, мальчик поджал её и осторожно отпрыгнул в сторону. Напавшая на него фигура зашипела и бросилась в атаку. Блеснул клинок, однако Эйден чудом сумел отклониться и наотмашь стеганул мокрой тряпкой по руке нападавшего.
От нечеловеческого визга тут же заложило уши. Мальчик удивленно посмотрел под ноги, рядом с которыми валялась иссохшая конечность, сжимавшая стилет. Нападавший, крутясь волчком и дымясь, будто ему кипятком в рожу плеснули, оглашал ночную тишину безумными воплями. Это явно не понравилось его спутникам, которые отделились от тьмы и направились в сторону Эйдена. В их руках тоже блеснула сталь, а движения были куда более отточенными и резкими, чем у первого, который сейчас поскуливал, скукожившись у борта корабля.
Первый удар Эйден сумел неловко парировать подобранным с досок стилетом. Рукоять, пусть и обернутая черной кожей, неприятно обжигала руку холодком, но бросать оружие мальчик не решался. Непонятно, почему первый так отреагировал на мокрую тряпку, но клинок будет все же получше.
Эйден подобрался, опершись спиной о борт, и пригнул голову, готовясь отразить атаку. И она последовала молниеносно. Сталь блеснула и зазвенела. Протяжно, певуче, рассыпая искры в ночи. Один из нападавших отпрянул, снова послышался лающий голос, словно он что-то говорил другому. И тут сердце Эйдена сковал ужас, когда он увидел, что второй начал обходить его справа. С больной ногой никаких шансов. Пока он будет защищаться от одного, второй подберется сбоку и вонзит стилет между ребер.
Первый взмахнул рукой и стилет Эйдена тут же принял удар. Пусть и неловко, но сталь снова запела. В этот момент второй все-таки достал ногу мальчика и бедро прошила ледяная боль. Вслед за этим раздался лающий смех. С ужасом Эйден понял, что, отвлекшись на порезанную ногу, защититься от удара первого нападающего уже не сумеет.
- Довольно, - прогремел властный голос Жакена Торбула. Три темные фигуры моментально съежились и, трусливо поскуливая, отступили во тьму, из которой пришли. Мужчина в белой маске подошел к перепуганному Эйдену и, повернувшись к нападавшим, поднял руку. – Прочь!
- Спасибо, мессир.
- Спасибо? – насмешливо переспросил тот и в голосе послышалось недовольство. – Почему ты не сражался?
- Мои ноги… - Эйден виновато указал кончиком стилета на ноющую правую ногу. – Я не совсем здоров, мессир.
- Это не оправдание, мальчик… - Жакен Торбул запнулся, увидев, наконе-то, в руке Эйдена стилет. – Что же, по крайней мере тебе удалось добыть стилет. Даже будучи слабым и немощным.
- Он жжет холодом, мессир.
- Потому что он голоден, - туманно ответил мужчина. Он повелительно взмахнул рукой и приказал. - Сядь, мальчик.
- Да, мессир, - Эйден подчинился и вздрогнул, когда Жакен Торбул присел рядом на корточки и бесцеремонно коснулся его правой ноги. Пальцы у мужчины были такими же холодными, как и стилет, но вместо обжигающей боли, приносили облегчение.
- Что за дурак вправлял тебе сломанные кости? – проворчал он.
- Лекарь мадам Анже, мессир. Ван Кольцмер. Он ученый.
- Ученый дурак, - отмахнулся Жакен Торбул. – Бездарь, у которого черви выели остатки мозгов. Он использовал доски?
- Да, мессир. Сказал, чтобы кости срослись правильно.
- Они срослись неправильно. Поэтому ты ползаешь, как червь, а не ходишь. Повезло, что кошмары тебя не убили.
- Кошмары? - удивился Эйден, заставив мужчину насмешливо улыбнуться.
- Да, мальчик. Не ставь мои слова под сомнение. У каждого живого человека есть свои кошмары. Они мучают его, заставляют бояться и страдать. Из-за них слабеет сердце и разум. Страх разъедает тебя изнутри.
- Один из них выронил нож…
- Стилет. Это стилет, мальчик. Подобное невежество причиняет мне боль.
- Простите, мессир. Один из них выронил стилет, когда я ударил его мокрой тряпкой по руке. Его рука… она упала, мессир. Будто я перерубил её.
- Соль, - буркнул тот. – Для нечистых и проклятых душ соль – это смерть. Соленой морской водой была пропитана твоя тряпка… Дай мне свой стилет, мальчик.
- Мессир, - повиновался Эйден, протягивая стилет мужчине. На лице Жакена Торбула мелькнуло удивление, а потом и горечь, но он быстро совладал с эмоциями.
- Лабранская сталь, - хрипло и тихо произнес он, пробегая пальцами по вырезанным на лезвии символам. – Закаленная в дыхании Владыки Тоса. Испившая густой и сладкой крови. Не опозорившая чести тех, кто когда-то владел ей. Ты добыл его в бою, мальчик. Так носи с честью, как и другие до тебя.
- Хорошо, мессир, - кивнул Эйден, забирая стилет из рук Жакена Торбула. Мужчина поднялся на ноги и посмотрел на небо, которое начало светлеть.
- Лабран уже по левую руку. Ты выдержал первое испытание и пережил ночь на борту «Черной чайки».
- Вы сказали Буту, что моя судьба будет хуже смерти, мессир, - вспомнил Эйден. Жакен Торбул нахмурился, но в черных глазах мелькнуло веселье.
- Так и есть мальчик, - сухо рассмеялся он. – Владыка привел тебя сюда. Владыке и решать, ступишь ли ты еще раз на борт «Черной чайки».