Последний год шахтарского общежития. Май. Ч 2⁠⁠

Предыдущие посты (остальные опубликованы в серии и на АТ):

Май 1 или вот целиком
Апрель 1 и 2 или вот целиком - из дневников архивариуса Эльдар и Надя узнают легенду о Повелителе жара, который управляет белым туманом и которому приносили в жертву беременных девушек. Устроенная ловушка с поддельными дневниками срабатывает, и Комитет оставляет Эльдара в покое. В Шахтар приходит новый библиотекарь, а Женя предлагает Наде уехать.
Март - Комитет угрожает Наде, не зная, что дневники она уже нашла, и поджигает комнату Эльдара. Воспользовавшись этим шансом, Эльдар поселяется в библиотеке, чтобы делать фальшивые дневники.

С первыми лучами солнца Надя снова выглянула в окно, но всё ещё ничего особенного не увидела: лишь пустую площадь перед общежитием, беседку курильщиков и тёмные деревья. Ей показалось, что под одним из деревьев кто-то стоит, но густые ветви и тени скрывали силуэт этого человека. Так и не поняв причину крика, она снова спряталась в комнате и смогла подремать несколько часов. Из этой дремоты её снова выдернул шум, на этот раз гудящий и беспокойный, будто где-то за окном роились пчёлы.

С трудом открыв глаза, она первым делом заметила соседку, а точнее, заднюю её часть. Лена по пояс высунулась в окно, пытаясь рассмотреть, что происходит. Сквозь стекло Надя видела её недоумевающее лицо и попытки одной рукой раскрутить бигуди, другой держась за оконную раму.

– Осторожнее, – зевнула она. – Упадёшь же! Что там случилось?

– Да чёрт их разберёт, – Лена спрыгнула с подоконника и уже двумя руками принялась снимать бигуди. – Но что-то точно случилось. Как только двери открылись, все сразу туда ломанулись. Нам тоже надо!

Надя глянула на часы – двери общежития открылись всего четверть часа назад. Если за такое время и в такую рань снаружи уже собралась толпа, значит, случилось что-то действительно серьёзное.

Что именно произошло, не мог сказать никто из спешно спускающихся по лестнице. Выходящих жильцов и не думали отмечать: вахтёрша сидела на телефоне и дрожащим голосом уговаривала кого-то приехать как можно скорее. Надя и Лена протолкнулись через собравшихся и почти увидели лесок за площадкой, как перед ними возникла пара ребят.

– Так, девочки, не подходим, – спокойно скомандовал Костя, пока они с остальными держали толпу на расстоянии. – Вам там смотреть не на что.

– Да уж прям, не на что! – передразнила его Лена и проскочила под плечом парня.

За собой она потащила и соседку. Надя ударилась о Костю головой, сбивчиво извинилась, и побежала к лесу. Туда прорвались ещё несколько человек, но никто не рисковал подойти близко. Девушки тоже остановились на полпути. Впереди, у одного из деревьев, суетились несколько крепких ребят, другие стояли вокруг и следили, чтобы никто им не мешал. Надя вцепилась в запястье подруги, медленно оттаскивая её назад. Все вокруг смотрели, как мужчины снимали с дерева чьё-то тело.

– Не мешайтесь, – бросил кто-то над Надиной головой, и Эльдар быстро прошёл мимо, на ходу натягивая медицинские перчатки.

Он присел на корточки у трупа и начал его осматривать. Пока один из парней записывал то, что Эля тихо и быстро ему говорил, а другие побежали в сторону общежития, Надя обошла их и бросила быстрый взгляд на тело в руках патологоанатома. От вида посиневшего раздутого лица её тут же замутило, колени предательски задрожали, и она чуть не упала, но подоспевшая Лена подхватила её за плечи.

– Кошмар какой, – прошептала она, прижимая Надю к себе. – Кошмар-кошмар-кошмар… Пойдём отсюда, а то ты сейчас в обморок хлопнешься.

Надя позволила увести себя от места происшествия назад, к людям, и упала на землю у самых клумб. Опустив голову на колени, она зажмурилась, стараясь выбросить увиденное из головы, но растрепавшиеся волосы погибшей болезненно ярко светились в темноте, стоило ей закрыть глаза. Всхлипнув, Надя подняла лицо к солнцу, и глаза тут же защипало. Ноги мёрзли во влажном воздухе, и она снова шмыгнула. В голове было пусто. Надя не понимала, почему она вообще здесь, а не спит спокойно в своей кровати на пятом этаже. Зачем только они спустились сюда…

Все жильцы напуганными шепотками гудели о самоубийстве Ларисы, его причинах, вчерашнем скандале, и о том, как Аня, должно быть, окончательно довела учительницу. Надя снова опустила голову на колени. Всё это было такой чепухой. Какая разница, кто и в чём виноват, если человека уже нет? Почему всегда нужно искать виноватых? А если и есть виновник, то почему не я, спросила она себя и вспомнила вчерашний вечер. Может, если бы она догнала Ларису, поговорила с ней, попыталась её найти, попыталась хоть что-то исправить… Может, если бы не её нерешительность, Лариса не лежала бы сейчас на траве, так уродливо раздувшаяся и посиневшая, а сама Надя не сидела бы на бордюре не в силах встать.

Перед глазами ползли молочные нити живого тумана, и она словно нырнула в него с головой. Звуки и голоса доносились словно издалека, как будто всё это происходило не с ней и не здесь. Туман заволок глаза, накрыл все мысли тяжёлой пеленой, и Надя почти уже упала в его мягкие объятья, как вдруг в нос ударил резкий запах. Она дёрнулась, пытаясь отвернуться от знакомого пробуждающего аромата, но чья-то рука крепко придержала её голову.

– Тихо, тихо, – услышала она спокойный голос Эльдара. – Подыши немного.

Он всунул ей в руку пропитанную нашатырём ватку и внимательно осмотрел лицо девушки.

– Как себя чувствуешь? Голова не кружится?

– Нормально, – отмахнулась она, хотя слабость в коленях стала ещё заметнее.

– Не похоже, – возразил врач, и это не было шуткой или укором, просто обозначением факта. – Тебе надо прилечь. Висельники – не самое приятное зрелище для неподготовленных.

– Так вы это называете? – нервно хмыкнула Лена откуда-то сверху. – Кошмар, да я сама чуть дуба не дала!

Надя вполуха слушала их безэмоциональную перепалку, и с каждым вдохом нашатыря в голове прояснялось. Она и правда чуть не упала в обморок, прямо на клумбы, к копошащимся в земле белым червям. От одной мысли об этом девушку передёрнуло, и она придвинулась ближе к Эльдару. Тот, не отвлекаясь от разговора, приобнял её за плечи и окинул ещё одним быстрым взглядом. Надя кивнула, чтобы показать, что она в порядке, и сделала ещё один глубокий вдох. Теперь она заметила, что толпа у крыльца рассосалась. Осталось лишь несколько шепчущихся группок жильцов, остальные ушли готовиться к работе. По узкой дороге к общежитию медленно подбирались машины милиции, и при виде них оставшиеся зеваки поспешили спрятаться в здании.

– Ну неужели, – нервно выдохнул Эльдар, но с места не сдвинулся. – Где там только Никитку носит…

Милиционеры в сопровождении коменданта и вахтёрши неспешно двинулись к месту происшествия. То, что она там видела, намертво отпечаталось в Надиной памяти, и она опустила голову, чтобы не смотреть на труп снова. Только тогда она заметила, что, хоть туман в голове и прояснился, молочно-белое озеро под ногами никуда не делось. Как живой, туман полз откуда-то снизу, из щелей в бордюре, из самой земли под мёртвыми цветами, и стремился через площадь, к лесу, к лежащему у одного из деревьев телу.

– Эля! – Надя затрясла его руку, показывая вниз, но парень лишь устало вздохнул.

– Видел. Я сказал, чтобы позвонили в морг и вызвали труповозку, но эти, – он раздражённо мотнул головой в сторону милиционеров, – вообще не торопятся, а без отмашки труп отсюда не вывезешь… О, какие люди.

Он хмуро глянул на две чёрные машины, подъехавшие почти к крыльцу. За ними следовал «уазик» скорой помощи, который и вовсе выехал прямо на площадь и повернулся задом к тому самому дереву. Из «уазика» выскочил Никита в компании ещё одного санитара и о чём-то заговорил с милиционерами. Эльдар похлопал себя по карманам в поисках сигарет, которые, очевидно, не взял, и резко встал с бордюра. Надя, всё ещё держащая его за руку, встала тоже и следом за ним пошла к чёрным машинам. Там Борис в компании ещё пары мужчин обеспокоенно осматривал общежитие и площадь перед ним.

– Скажи этим, – Эльдар махнул свободной рукой в сторону милиционеров, – что труп уже давно надо грузить.

Мужчины приподняли брови от его наглости и собирались что-то ответить, но Борис жестом остановил возражения.

– И тебе здравствуй, Эльдарушка, – вздохнул он. – Вижу, утро у вас не задалось… Не волнуйся, здесь тело не оставим.

– Она была беременна, – прошипел Эльдар, наклонившись к нему ещё ближе.

Борис резко повернулся к нему, и Надя впервые увидела безопасника по-настоящему напуганным. Побледнев, он опустил взгляд к белому туману у их ног, взглянул на лес, потом – на общежитие.

– Скажите, чтобы грузили труп, и без разговоров, – скомандовал он сопровождающим. – И Эльдарушку тут тоже пусть захватят. Коменданта я буду ждать внутри.

– Эй, а я здесь причём?

– Ну кто-то же должен проводить вскрытие.

Теперь уже Эльдар шокированно захлопал глазами, не находя ответных слов. Таким Надя видела его впервые, но реагировать на что-либо у неё уже не было сил, и девушка могла только стоять рядом, так и не отпуская его руку.

– Я что, единственный патолог в городе?! Да я в жизни не вскрывал беременных!

– А я в жизни не видел, чтобы беременная вешалась, – парировал Борис. – Всё когда-то бывает в первый раз. И лучше бы тебе побыстрее с этим разобраться.

Он дружелюбно хлопнул Эльдара по плечу и пошёл ко входу в общежитие, оставив их с Надей на вдруг опустевшей площади.

– Вот же ж чёрт. Придётся ехать, – врач задумчиво почесал затылок и как будто только что заметил держащуюся за него девушку: – Тебе тоже лучше бы поспешить на работу.

Надя непонимающе глянула на него. О какой работе могла идти речь? Она не была уверена, что вообще сможет куда-то дойти и о чём-то думать, кроме увиденного утром. Но Эля вёл себя как ни в чём не бывало, словно рабочий день начался как обычно. Возможно, для него это и был обычный рабочий день.

– Сама видишь, что тут происходит, – он явно по-своему истолковал её молчание и показал на свои мокрые от тумана шлёпанцы. – От общежития сейчас лучше держаться подальше. Ему точно не понравится, что вкусняшку увезли, и я не хотел бы быть здесь, когда...

– Ну, что сказали большие шишки? – к ним подошла Лена, и Эльдар прервался на полуслове. – Кажется, они разрешили ребятам грузиться. Ты тоже с ними поедешь?

– Надо бы, – кивнул он. – Тут Борька прав, вскрытие нужно провести как можно быстрее. А перед этим надо освежить память…

Он достал из кармана ключи и протянул их медсестре.

– Принесёшь мне какую-нибудь одежду? И, Наде я уже сказал, но повторю: не торопитесь сегодня домой.

– Уж надо думать, – Лена цокнула языком, оглядев мокрые домашние тапочки. – Я удивлюсь, если общажка вообще будет стоять к вечеру.

– Будем надеяться, что всё-таки будет. Мне, например, идти особо некуда, – Эльдар невесело усмехнулся и махнул подъезжающему «уазику». – Но пока что лучше держаться отсюда подальше.

Его забрала «скорая», а девушкам ничего не оставалось, кроме как вернуться домой. Входящих и выходящих никто не записывал, потому что вахтёрши не было на посту. Из коридора, где располагалась администрация, доносились возбуждённые голоса – видимо, комендант пыталась оправдаться перед Борисом.

Под брюзжание соседки, которая крепко держала её за локоть, Надя добрела до комнаты и готова была уже упасть на кровать, но остановилась. Если сейчас лечь, встать она уже не сможет, это Надя знала точно. Да и время стоило потратить на то, чтобы привести себя в порядок и добраться до работы, пока общежитие не рухнуло или ещё чего похуже. К счастью для Нади, её соседка восприняла всё произошедшее куда более спокойно. Лена уже положила мокрые тапочки сушиться на солнце, поставила чайник и принялась готовить завтрак. Глянув на подругу, медсестра сочувственно хмыкнула.

– Умойся холодной водой, – предложила она. – Может, полегчает. И не принимай всё так близко к сердцу.

– Легко сказать, – вздохнула Надя, но совету всё-таки последовала.

Ледяной душ и обжигающе-горячий кофе сделали своё дело, и мысли о повесившейся ночью девушке ненадолго спрятались в дальний уголок её сознания.

Надя настолько пришла в себя, что даже заметила ужасно грязные, в комьях земли полы на первом этаже. Растоптав один из комочков – они были совершенно сухие, – она поспешила наружу, отметившись у вернувшейся на пост вахтёрши. Как и рано утром, площадь у общежития заливал туман, под которым не видно было асфальта и уже скрывались нижние ступени лестницы. Оглянувшись, Надя убедилась в совершенной сухости первого этажа общежития, и почему-то вздрогнула. Туман шёл не из подвала, как все привыкли думать, а откуда-то ещё ниже. В памяти вновь всплыла легенда о Повелителе жара, которому приносили в жертву беременных женщин, и по спине пробежал холод. Стряхнув мурашки, она поспешила прочь сквозь туманное озеро. Эльдар был прав: сейчас лучше держаться от общежития как можно дальше.

По дороге она невольно всматривалась в лицо каждого встречного, но ничего не изменилось. Шахтар начал обычный рабочий день, даже не подозревая о трагической судьбе одной молодой девушки, и всем прохожим не было до случившегося в общежитии никакого дела. Несколько знакомых приветливо поздоровались с ней, и Надя выдавила ответную улыбку. Дойдя до библиотеки, она уже почти готова была работать как обычно. Быть может, сегодня будет не так много посетителей, и она сможет побыть наедине со своими мыслями…

– О, как ты рано сегодня, – поприветствовала её гардеробщица и громко зевнула. – Что вдруг случилось?

– Н-ничего, – запнулась Надя. Она не ожидала от старушки такой проницательности. – Просто… плохо спала.

– Ой, понимаю, – кивнула та. – Бывает, наговоришься к вечеру, потом всю ночь не спишь. А поговорить сейчас есть о чём, да. Как там ваша беременная, мужика-то не нашла своего? Все только об этом и судачат, бывает же такое!

Надя остановилась, так и не дойдя до спасительной двери архива. Вопрос повис в воздухе, требуя ответа и приковывая её к земле.

– Она…

Слова застряли в горле, стальным кулаком сжали сердце, и она судорожно втянула воздух. Никто ещё не говорил о Ларисе как об умершей, и она не могла заставить себя произнести это. Да, Эльдар и остальные упоминали труп, но это как будто было чьё-то другое тело, просто объект, с которым врачам придётся работать. Только слова могли связать это посиневшее тело с молодой красивой блондинкой, которую Надя ещё помнила счастливо отдыхающей у костра, и она не могла заставить себя сказать это вслух.

– Чего она? – переспросила гардеробщица.

Надя попыталась выдавить хоть слово, но язык отказывался слушаться. Губы задрожали, в глазах невыносимо защипало, и она разрыдалась посреди библиотечного холла.

Новость о смерти учительницы, должно быть, разнеслась по городу так же быстро, как новость о её беременности. Михаил пришёл в библиотеку уже в подавленном настроении и первым делом спросил Надю, как она себя чувствует. Она попыталась было заверить коллегу, что всё в порядке, но красные глаза и судорожная икота выдали её с потрохами. Вокруг, как наседка, суетилась гардеробщица, суя девушке то носовой платок, то чашку с горячим чаем. Глотнув, Надя поперхнулась: чай был наполовину разбавлен алкоголем. «Пей, пей, нервы успокоишь,» – приговаривала гардеробщица, загораживая её от ранних посетителей. Пить на работе Надя, конечно, не собиралась, но от такой сердечной заботы ей действительно стало немного легче.

Поработать в этот день так и не получилось. Михаил вежливо, но твёрдо заявил, что справится с библиотекой сам, и посоветовал ей пойти домой или прогуляться и подышать свежим воздухом. В общежитие Надя возвращаться не хотела, идти в город – тоже. Шахтар наверняка гудел сплетнями и пересудами, а слушать подобное она была не в силах. Так она и бродила весь день от одного библиотечного отдела к другому. Взрослых она старалась избегать, оставляя их на коллегу, а вот с детьми общалась с удовольствием. Для них, ещё не знающих о трагедии, как будто ничего не изменилось, и Надя пользовалась этой возможностью убежать от неусыпно преследующего её чувства вины. Ни слова Эльдара, ни логические доводы никак не могли его успокоить, и девушка могла только ждать, надеясь, что время заглушит укоряющий голос в её голове.

Ещё до конца рабочего дня в библиотеку нагрянул Женя. Надя заметила его в отражении стекла, почти бежавшим к ней, и не успела даже поздороваться, как педиатр заключила её в такие крепкие объятия, что она с трудом удержала чашку чая.

– Пусти! – взвизгнула Надя, и парень тут же разжал руки. – А если бы я кипяток разлила?! Обжёгся бы!

– А, – испуганное выражение его лица сменилось облегчением. – Прости, не заметил. Я просто…

– Уже знаешь новости? – устало улыбнулась Надя.

Он был первым за этот вечер, с кем она снова начала говорить про Ларису. То ли прошедшие часы, то ли влитый в неё гардеробщицей чай с дешёвым коньяком притупили восприятие, и Надя даже смогла не расплакаться. Возможно, все слёзы она выплакала утром.

– Ужас, конечно, – вздохнул педиатр. – Ты как?

Она пожала плечами.

– Проревела тут всё утро, – поделилась она со смущённой улыбкой. – А сейчас… не знаю. Никак. С одной стороны, я её толком и не знала. А с другой… Я видела её в тот вечер. Могла бы поговорить с ней, остановить…

– Не думаю, что это что-то изменило бы, – она подняла на него взгляд, и Женя быстро поправился: – Я не хочу сказать, что ты была бы… Нет, не так. В общем, если и есть кто виноватый, то это точно не ты. Поверь, половина больницы куда виновнее тебя. И вот они совестью не мучаются.

– Уж извини, что я такая совестливая, – хмыкнула Надя.

От слов о погибшей в памяти вновь всплыла площадь перед общежитием, затянутая туманом, трещины на измученном трясками здании, мёртвые цветы в мокрых клумбах, облепленных червями. Легенда о Повелителе жара и Борис, побелевший от страха при словах Эльдара о беременной девушке. Если монстр, описанный архивариусом по старым легендам, и правда существует, то…

– Представить не могу, что теперь с нами будет…

– Не переживай, – Женя снова обнял её за плечи, даже не подозревая, что именно она имела в виду. – Я позвонил родителям сегодня. В детали не вдавался, конечно, но они постараются устроить всё как можно быстрее.

– Ты о чём?

– О моём переводе, – напомнил он. – Мы сможем уехать уже в следующем месяце, но для этого нужны все бумаги. Я половину работниц загса лично знаю, их дети на моём участке, так что с датой проблем не будет. Знаю, сейчас не самый романтичный момент, но всё же: Надя, ты выйдешь за меня?

Надя молча уставилась на парня, но тот выглядел так серьёзно и немного смущённо, что сомнений в его намерениях быть не могло. Против её воли на лице вылезла улыбка, и девушка рассмеялась. Женя покраснел ещё сильнее, но она не могла остановиться. Словно маятник эмоций качнулся в другую сторону, и все утренние слёзы теперь аукнулись ей почти истерическим хохотом.

– Прости, – выдавила она между приступами смеха, – прости, пожалуйста, я не хотела! Просто… это сейчас самое неожиданное, что могло произойти!

Наконец, успокоившись, она вытерла выступившие слёзы и закончила мысль:

– Никогда бы не подумала, что любимый мужчина сделает мне предложение в день чьей-то смерти.

Женя тоже выдавил смешок, но смутился ещё сильнее.

– Потому я и сказал, что момент не лучший, – пробормотал он. – Но я подумал, что после всего этого ты захочешь уехать отсюда побыстрее. Для умирающего городка тут в последнее время слишком много происходит.

Надя загадочно улыбнулась. Он даже не представлял, насколько был прав, и что именно она волей-неволей стала спусковым крючком для многих беспокойных событий. Но не в случае с Ларисой, мысленно поправилась она, пока голос вины не зазвучал в полную силу. Тут Надя оказалась лишь безвольным наблюдателем чужой трагедии. И, как Женя удивительно точно понял, она бы много отдала, чтобы сбежать от этих тяжёлых мыслей.

– Извини, что засмеялась, – повторила она. – Я не имела в виду, что это забавно или что-то подобное…

– Нервы, – кивнул он. – Вариант нормальной реакции на стресс. Думаю, предложение замужества – это тоже стресс.

Надя снова едва подавила смешок. Иногда она забывала, что её окружают врачи, а их ничем не удивишь.

– И… Какой твой ответ?

Она прямо взглянула ему в глаза, сделала шаг и обхватила его руками.

– Конечно, я согласна, – прошептала она и почувствовала, как его тёплые руки сомкнулись на её талии. – Спасибо, что делаешь всё это ради меня.

– Как же иначе, – довольно усмехнулся он и наклонился её поцеловать…

– Тили-тили-тесто, – донёсся до них детский шёпот, и влюблённые отскочили друг от друга, как ошпаренные.

Школьники, спрятавшиеся за библиотекарским столом, захихикали, и Надя со стыдом вспомнила, что она всё ещё на работе. Бросив на Женю извиняющийся взгляд, она поймала его улыбку и не смогла не улыбнуться в ответ.

– Раз так, я, наверное, пойду, – подмигнул он. – Буду решать все наши формальные вопросы.

– Как я рада, что ты взял это на себя, – призналась Надя и поцеловала жениха в щёку.

– Я же буду главой семьи, – польщённо улыбнулся тот и под смешки детей покинул библиотеку.

Как всё перевернулось с ног на голову за каких-то полчаса, Надя никак не могла взять в голову. Ещё утром она шла на работу в полусне, всё ещё в ужасе от увиденного – то ли от трупа, то ли от залившего всё вокруг тумана. Возвращалась она тоже словно во сне, но уже в совершенно другом. Теперь она была невестой, вот-вот должна выйти замуж и начать новую жизнь где-то за этими невозможно высокими и чёрными горами, которыми местные меряли конец всего мира. Сердце сжалось от мысли о том, как много она оставит в Шахтаре, но это была приятная, светлая тоска. Здесь оставались друзья, за год ставшие самыми близкими, древние тайны, разгадку которых она так и не успела узнать, и, наверное, самое странное приключение в её жизни. Надя верила, что Женя не допустит подобных авантюр в дальнейшем, и это было к лучшему. Сейчас она больше всего хотела мирной и спокойной жизни, а будни шахтарского общежития были бесконечно далеки даже от намёка на спокойствие.

Однако местность вокруг общежития выглядела на удивление тихой и пустой. Само здание, к счастью, было цело и невредимо, и площадь перед ним не светилась в темноте белым туманом. Надя уже почти выдохнула с облегчением, но что-то всё-таки было не так. Больше всего беспокоила тишина. Обычно по вечерам лес полнился мужскими голосами из беседки курильщиков, но сегодня беседка пустовала. Курильщики, как во время ливней, толпились на крыльце и о чём-то шушукались, глядя в сторону леса. Надя поняла, что смотрят они на то самое дерево, и специально повернулась в другую сторону. Разумеется, теперь у жильцов будет только одна тема для разговора, вздохнула она. Но чем ближе девушка подходила к крыльцу, тем заметнее становилось, что что-то действительно не так. Курильщики шептались между собой, но в обрывках разговоров не было ни слова о погибшей. Все переживали об ужесточении правил и о том, не стоит ли вообще выехать из общежития от греха подальше.

После того, как пара ребят громко поклялись взять отпуск и уехать к чёртовой матери домой, Надя всё-таки повернулась к злополучному дереву, которое стало центром всеобщего внимания. Утром она видела, что его обнесли лентой, а траву посыпали каким-то белым порошком, и поискала взглядом эти выделяющиеся в вечернем полумраке пятна. Однако ни красной ленты, ни белой земли она не заметила, и сделала несколько шагов в ту сторону. Хотелось понять, что же там увидели жильцы, которые уже звали Надю с крыльца. Лишь пройдя почти треть площади, она наконец поняла, что же так всех напугало. Дело было не в том, что они видели, а в том, чего больше не видели.

Дерево, на котором повесилась Лариса, исчезло. Высокое и крепкое, ещё утром доходившее ветвями до пятого этажа, оно как сквозь землю провалилось, вместе с молодняком и кустами вокруг. В кромке леса зияла залысина, заметить которую было бы сложно, если бы всё внимание не крутилось вокруг именно этого пятачка земли. Земли, с которой стёрли всё, что на ней находилось.

У Нади подогнулись колени, она попятилась к крыльцу, не в силах оторвать взгляд от темноты леса. Подойти ближе она бы уже не смогла, но и так знала, чтò увидит. Мокрую рыхлую землю, кишащую червями. Червями, из-под носа которых забрали их еду. Их жертву.

Она вспомнила побелевшее лицо Бориса, почти паническую спешку Эльдара и подумала о том же, о чём и они. Мог ли тот, кто живёт под общежитием, принять Ларису за принесённую ему жертву? И если да, то что их ждёт, когда он обнаружит, что жертву отобрали?

Спина упёрлась в холодные плиты крыльца, и Надю пробрала дрожь. Всё радостное предвкушение и любовные трепет растаяли как дым, остался только страх перед тем, чьё существование Надя уже не могла так уверенно отрицать. Оставалось только надеяться, что она, как и другие испугавшиеся жильцы, успеет уехать до того, как случится непоправимое.