Пелена (часть 3 из 3)⁠⁠

Нави поднялся, и отряхнувшись от снега оглянулся вокруг. Перед ним предстала удивительная картина, густая берёзовая роща, с зелёной травой у подножия деревьев, её окружали бескрайние пустоши белесого снега с потолком из ночного полярного неба, а в центре, прямо над рощей, будто люстра на потолке, виднелось голубое небо. Солнце, которому всё же удавалось пробиться сквозь густую пелену ночи, таяло снег и освещало рощу. Последним украшением ночного неба было северное сияние, разное, разнообразных цветов, количество, которых превосходило все мыслимые и не мыслимые объёмы. Будто разноцветные нити, оно стекалось к основанию потолочной люстры, прогалу голубого неба на небосводе. Периодически с неба то пропадали, то появлялись новые нити сияния, и так роскошно вписывались в узор, едва ли он должен был там быть.

Нави наконец, после долго оцепенения от увиденного, двинулся вперёд, это было и единственным, что ему оставалось делать. Либо свернуться калачиком в снежных пустошах и ждать ожидаемого конца, обморожения. Он не знал где он и когда, по факту, и сам он так же рассуждал, что он находился нигде и никогда одновременно. Мир вокруг остановился, время остановилось, едва ли здесь ощущалось даже дуновение ветерка. А уж здесь, в пустынных снежных пустошах, где нет ничего, что могло бы остановить поток воздуха, ветер, должен быть всегда. Хотя бы лёгкий, слегка колышущий волосы на макушке и освежающий, не обжигающий, как в южных степях. Когда складывается чувство, будто несчастный попал под разгорячённое дыхание дракона.

На границе с рощей, нави пришлось снять верхнюю одежду. Было довольно тепло, как прохладными осенними вечерами. Ненская накидка с сапогами остались на границе с рощей, Нави остался одет в просторные джинсы и белый свитер. Свитер хорошо сочетался с его светлой шевелюрой и такого же оттенка бородой, практически сливаясь в одно целое в местах их соприкосновения.

Роща высилась в небеса, так похожая на лес из рук, с расставленными широко пальцами. Сразу же бросалось в глаза привыкшему взгляду, так это голый белый берёзовый ствол без привычных чёрных насечек. И только благодаря опытному взгляду по другим признакам, можно было действительно определить берёзы ли это иль другие деревья, быть может даже и не существующие в привычном мире, а лишь являющиеся неотъемлемой частью этого потустороннего места. Вблизи Нави обратил внимание на ещё одну деталь, близость деревьев друг к другу. Они были на столько близко друг к другу, что едва ли между ними мог протиснуться взрослый мужчина. Но ему это было нужно, и он полез. Медленно, с боем, обтёсывая белоснежные берёзовые стволы своей широкой грудью, он пролезал всё дальше. Чем дальше он пробирался, тем сильнее становилось очень неприятное чувство. Похожее на страх, но не бывшее им, как таковым, нечто похожее и более размытое, едва уловимое чувство.

У одного дерева он случайно обратил внимание, обернувшись, что деревья не с голыми белыми стволами. Все чёрные зарубки переместились внутрь рощи и уставились на её центр. Именно уставились. Все без исключения, они были так похожи на глаза. Однажды заметив, Нави теперь не мог избавиться от этого чувства, постоянной слежки, постоянного взгляда в спину. Хоть подростковые проблемы, когда всё валится из рук при присутствующем наблюдателе, остались в той поре, но искусственные взгляды в спину древесных чёрных глаз на белом древесном фоне отлично справились со своей задачей. Такое едва ли уловимое чувство обрело очертания, тревога, она не спрашивала разрешения, чтобы прийти и мгновенно нахлынула.

Долгое время, пока Нави пробирался сквозь рощу, он слышал незнакомый звук, похожий на лёгкое дуновение ветра, смешанный со звуком резко тухнущих сбрызнутых водой раскалённых углей. И только подобравшись в небольшой опушке, он расслышал, что это были женские голоса. Приятные и мелодичные, ублажающие сердце, дающие наслаждение. Выбравшись на полянку Нави улёгся на траву, передохнуть. Закрыв глаза, он расслабился, под аккомпанемент нежных девичьих голосов.

Вдруг, прикосновение. Одно, потом другое. Приятное, будто кусочки бархата касаются кожи, будто кожи касается хлопковая ткань. Он открыл глаза, все берёзы исчезли, ни одной вокруг только сплошные стены из белых пустых глаз, а вокруг него на траве струились прекрасные девы. Все, как на подбор, лишь слегка отличались друг от друга. Большие голубые глаза, плотные русые косы, белые платья на осиных телах. Любой вожделел бы одну из, а их были сотни, если не тысячи, и все кружились вокруг единственного мужчины на всю рощу.

Нави дал глазам вдоволь насладиться, после направился по тропе меж мрачной стены из белых очей. Девушки всё не давали покоя, они ласкали и ублажали, но мужчина был непреклонен. Быть может, такое поведение покажется странным для других мужчин, или даже для женщин, и даже дело не в том, что Нави где-либо ожидало любимая. Нет. Дело в другом, Нави для любых плотских утех нужны эмоции и чувства по отношению к человеку, с которым он решил устроить усладу плоти. Иначе это всё бессмысленно для него, лишь бессмысленное трепыхание тел. Он прекрасно знал условия своей психики и получал только эстетическое наслаждение от окружающего его цветника. Но увы, а может и к счастью. А между тем, он вышел на другую опушку, она была другой. Разнотравье, различные цветы, иные деревья. Самое для него удивительное было в том, что нити, полупрозрачные, едва различимые, нити сияния стекались сюда, на эту опушку, точнее в её центр, в деревянный сруб под сенью большого раскидистого дуба.

Нова начал входить в сруб, обернувшись он увидел, что девушки, которые провожавшие его почти всю дорогу, испарились. Вместо них вновь была берёзовая роща, с голыми белыми стволами без единой без единой чёрной насечки.

Внутри было не то, чтобы темно, скорее мрачно. Лучи солнца едва ли проникали внутрь, в большей степени свет лился от нитей сияния. Да и деревянный сруб совсем не был похож на себя изнутри. Очередное ничто и нигде. Помещение было гигантским. Многие сотни метром, не только расступавшиеся в горизонтальном положении, но и в вертикально в том числе. Нити были везде, а на их изгибах, окончаниях, переплетениях и ответвлениях были руки. Тонкие девичьи руки, мертвенно белые и смертно худые, с аккуратными длинными пальцами витали вокруг нитей. Тел не виднелось, только руки, исходящие из бесформенной и не оканчивающейся тьмы. Тонкие пальцы впивались в ставшие более осязаемыми эфемерные нити.

В центре мрачного ничто, там куда стекались все нити и откуда они все растекались, были другие руки. Такие же девичьи, но на много, на много более изящные и аккуратные. Их движения были подобны танцу двух влюблённых в мерном тёплом лунном свете. Хозяйки также не было видно. Нави двинулся прямиком к ним. Он шёл мягкой, отчаянно неуверенной поступью. Страх, обуял его. Прежняя тревога рассеялась вместе с исчезнувшими девами и мрачными белыми очами. Теперь же, сейчас был именно страх. Сковывающий и в тоже время дающий невероятные силы. Страх перед неизвестным и неизведанным.

Приблизившись, с ним заговорил нежный, совсем уж потусторонний девичий голос. Этот голос так же, как и руки, которыми он повелевал, отличался от девичьих голосов в роще. Более отчётливый и на порядок более мягкий и бархатный. Голос поинтересовался для чего Нави прибыл к нему, на, что он сразу же ответил, что ищет друга. Руки тут же исчезли, они прикоснулись к лицу Нави и разлетелись в разные стороны. Едва ли он когда-нибудь забудет их прикосновение, думается, и ему самому, в тот момент, это невозможно. Вскоре руки вернулись с двумя нитями. Обе были повреждены. Первая была расслоившейся, руки восстановили её и отпустили во свояси. Вторая была разорвана. В месте её разрыва можно было видеть космические переливы, неземные и потусторонние, с непривычным для глаза человека сиянием и переливанием, фиолетового в чёрный, тёмно-синий и обратно, неземное зрелище. Одна рука осталась держать нить, вторая новь куда-то улетела и вернулась обратно, в её пальцах была другая разорванная нить. Нити в разрывах идеально друг к другу. Далее из пустоты появилась прозрачная бесцветная нить, лишь по утолщённым её очертания можно было понять, что это также нить. Её поверх, медленно, колечко за колечком, накручивали белые пальцы, колечко к колечку, и со временем образовав пружинку поверх двух нитей. Руки отбросили во мрак спаянную нить.

Когда нить улетела на своё место, Нави почувствовал, как пролетает над землёй. Пролёт сквозь плотное северное сияние в космическую бездну, а после долгий дрейф в космическом пространстве. Ни холода, ни обжигающего солнечного света, планеты, окружающие звёзды в созвездиях, проносящиеся астероиды и кометы. А внизу родная земля, такая родная, а сейчас такая далёкая. После, полёт, полёт над снежной пустотой, беззвёздной ночью, и всё той же ночью полёт над водной бесконечной гладью. После, тьма. Он открыл глаза. Он дома в своей постели.