Охотник на вампиров по объявлению. Часть 3⁠⁠

🔞18+

🟢 Предыдущая часть

Я встал из-за стола, стыдливо прикрывая руками огромное пятно на моих штанах, как смущённый школьник, не сумевший дотерпеть до конца урока. Несколько взглядов обратились ко мне, слышались лёгкие хихиканья и шумные разговоры. В то же время, другие просто отвернулись, как будто не замечая, или им просто было всё равно. "Да и плевать", — пронеслось у меня в голове, но я ощущал, как неловкость жадно заползает в мои уши, а на щеке заливается стыд, похожий на горящий уголь. Это был последний раз, когда я обедал в этом кафе, абсолютно уверенный в том, что давно перешёл все возможные границы.

Я проскользнул через гудящий зал к туалетам, где, стоя у единственной раковины, попытался освежить пятно от супа водой и мылом, надеясь хоть как-то исправить ситуацию. Увы, получилось только хуже. «Поражённая» область на одежде разрослась, став заметнее, и благоухала навязчивым ароматом яблочного средства для мытья рук. Найдя пустую кабинку, я отмотал себе достаточно бумаги, жадно хватая её, чтобы ещё раз попробовать просушить футболку и джинсы, потратив на эту неуклюжую процедуру целых десять минут. Конечно, пострадавшая одежда - меньшее из зол по сравнению с разбитым лицом. Но это слабое утешение, когда ты знаешь, что мог бы избежать драки, находясь в людном месте.

Выйдя из кафе, я направился по этажу в сторону офисов, где по пути попалось туристическое агентство. У входа на стойке для журналов я заметил буклеты. В них рекламировались направления отдыха — экзотические места и заманчивые предложения. Я поспешно схватил один из них, как спасательный круг, чтобы прикрыться. Мне предстоял разговор с Костей, моим начальником, и с огромным пятном на одежде я чувствовал бы себя настолько неловко, что не смог бы нормально вести переговоры. Журнал в руках стыл бы для меня щитом от осуждающего взгляда.

Дёрнув ручку двери нашего офиса, я потянул её на себя и вошёл в залитое светом ламп помещение с характерным игривым звоном приветственного колокольчика над головой, встречающего бодрящей ноткой каждого гостя. Здесь царила атмосфера деловитости и дружелюбия, на стенах висели фотографии, запечатлевшие радостные моменты и шалости наших клиентов, смех и солнечное счастье, с благодарностями и грамотами в рамках, под стеганой текстурой которых чувствовалась многолетняя работа нашей команды. Здесь были баннеры с прошлых мероприятий, радуга цветных стикеров, каждый из которых хранил в себе частичку каких-то приятных мгновений. С первого взгляда создавалось впечатление, что этот офис — настоящая оазис радости и веселья, место, где каждый, кто обратится к нам, унесёт с собой лишь позитивные эмоции. Я тоже старался работать в таком духе. Но сейчас я почувствовал , как эта радость начинает растворяться в духоте, пропитанной слишком сладким и надоедливым ароматом парфюма нашей сотрудницы, погружённой в разговор по телефону и встретившей меня безразличным взглядом, словно весь мир вокруг не имел значения.

— Привет. Я к Косте, — сказал я громко, и, не дожидаясь ответа, направился к кабинету начальника, зная, что у неё найдётся тысячу поводов, чтобы вмешаться в любое дело, затеянное без её участия.

— Толик, Бавин сейчас занят, иди погуляй, не маячь тут перед глазами! — крикнула мне декольтированная Валя, наша секретарша, диспетчерша, кадровичка — в общем, вся многофункциональная пчелка, расположившаяся при входе справа за столом, укрытым горой бумажек. Она не замечала, как её непрекращающиеся телефонные разговоры лишь создавали иллюзию рабочего процесса. Хотя на самом деле она с невозмутимостью обсуждала с подружкой о своих достижениях в недавней поездке на отдых с новым хахалем, вынуждая меня слышать все подробности, потому что говорить тихо Валентина была не способна, да и не хотела.

Я понимал, что это просто попытка повысить свою значимость в моих глазах, и направился к своей цели, спотыкаясь о собственные мысли и скомканный коврик, который никто не удосужился расправить.

— Мне некогда ждать, — произнёс я нервно, стараясь избегать любого углубления в дебаты. Мысль о возможной встрече с Денисом, его злорадной ухмылкой и неконтролируемой агрессией, неотступно преследовала меня и доставляла куда больше неловкости, чем свежие пятна супа на штанах.

— Подожди, пожалуйста, — вежливо пропела Валя собеседнице, приложив трубку микрофоном к плечу, будто та не услышит больше ни единой детали нашего разговора, и бросила яростный клич мне в спину, острый как нож, — Охренел, что ли, Костин?! Жди, если тебе говорю!

Но, не дождавшись завершения её предложения, я распахнул дверь к Костику, быстро захлопнув её за собой, как будто прятался в убежище от хаоса. Константин сидел за компьютером, невозмутимо стуча по клавиатуре, и в данный момент не выглядел особенно занятным. Возможно, он был просто отстранённым, пролистывая ленту информационного мусора.

Открытые жалюзи впускали яркие лучи света, проникая в комнату как солнечные стрелы, разбиваясь о стены, и заставляя показаться каждую пылинку в воздухе. Кондиционер без усталости пытался остудить тёплый воздух в этом помещении, издавая мелодичный гул, но открытое окно, через которое доносились звуки городской суеты, сводило на нет все его старания. Всем было плевать на рекомендации о разумном использовании техники.

Чёрная фирменная гитара, стоящая каких-то баснословных денег, обычного звонко звучащая в руках Кости, приковывая взгляд, безмолвно висела на стене. За ней находился ещё один кабинет. Теперь Фил займёт в нём всё пространство, возможно, поменяв наши рабочие столы местами, как он давно ещё грозился сделать, если я долго не буду появляться на рабочем месте. Мне будет не хватать его приколов, абсурдных советов по вопросам, в которых он и сам не разбирался. Помню, как его резкие звонки раздавались посреди ночи или в ранние утренние часы, когда он, полный энтузиазма, хотел радостно сообщить о внезапном клиенте — готовом внести предоплату лишь бы мы взялись за дело как можно скорее. И мы неслись на встречу новому заказу.

По этой же стене Костя часто стучал, чтобы позвать нас в свой кабинет, и мы, соблюдая сложившийся ритуал, шли за премией, или чтобы посмотреть весёлые видео и фотографии с наших мероприятий и те, что он просто нашёл в сети. Каждое такое приглашение напоминало о ностальгии, объединяющей нас в дружеском кругу. Иногда он звал нас, чтобы вместе порадоваться развёрнутому положительному отзыву, полному лестных слов, или поделиться своей злостью за грубые строки недовольных гостей.

Все эти воспоминания нахлынули на меня теплой волной при одном лишь взгляде на струнный инструмент. Эта гитара знала слишком много, чтобы оставаться молчаливым свидетелем событий; она была полноправным членом нашего коллектива, впитавшим жизненные истории и весёлые моменты. Коллектива, который меня вынуждали покинуть обстоятельства.

С чувством растерянности и лёгкой обиды я приблизился к столу, стараясь казаться уверенным, но всё же не забывая держать журнал так, чтобы скрыть своё позорное пятно от взора начальства.

— Привет, Толь, как дела? — радостно улыбнулся мне Костя. Искренняя дружелюбная искра в его глазах как будто пыталась развеять накопившееся напряжение, по крайней мере, до того момента, как я сообщу ему не очень хорошие новости, о которых он пока не догадывался.

— Отлично, — медленно произнёс я, стараясь притормозить бурю эмоций внутри. Я невольно почесал затылок в преддверии неприятного сообщения, словно это натяжение могло бы подготовить меня к предстоящему разговору, — Зашёл вот сказать, что...

— Ой, давай, не тяни. Филя уже прожужжал мне уши, что хочет попробовать себя в роли ведущего. Я сразу понял, что ты уходишь, — прервал он с усмешкой, поднимая кружку с уже остывшим кофе, который он обычно пил, растягивая сомнительное удовольствие.

В этот момент я ощутил, как меня обдало холодом. Я только что обнаружил, что мой приятель, сейчас прячущийся за стенкой, как трусливый койот, закрывшись в нашем кабинете, оказался треплом. А я же просил его никому не рассказывать. Не прошло и получаса. Осознание того, что эффект неожиданности не сработал, вызывало лёгкое разочарование, но, возможно, так было даже к лучшему.

— Да, именно. Хочу отдохнуть, — вымолвил я, стараясь подчеркнуть свою искренность и усталость, — Каждое лето мы то и дело вели мероприятия, и я вымотался, — попытался я объяснить, но мой тембр голоса выдал, что дело не только в усталости.

Костя моментально нахмурился, его глаза стал холодными и узкими, а лицо — бледным, как поганка на поляне, и, вероятно, стал столь же ядовит для окружающих, то есть для меня.

— Отдыхать нужно. — произнёс он, глядя мимо меня. — Сейчас как раз заказов полно будет, сложно станет. Особенно без ведущего, — подчеркнул он значимость моего ухода. Утрата сотрудника перед грядущими мероприятиями могла дорого ему обойтись, но это была уже его проблема. Мою проблему здесь даже не пытались решить, так почему же я должен был погружаться в чужие?

Моя новость неприятно вмешивалась в его привычный порядок. Кому могло понравиться осознавать необходимость поиска нового человека в команду, когда и так все было непросто? Хотя, по правде говоря, команда — это была лишь условная терминология. Пока здесь не заметят явные проблемы, червя, портящего весь урожай, Костя так и будет выслушивать подобные новости от будущих сотрудников, текучка которых ему будет обеспечена. Несмотря на многообещающие зарплаты, немногие будут готовы терпеть подобные условия.

- Ну, так вышло. Мне нужно...

— Да похрен, что тебе нужно! Всем что-то нужно! Мне вот необходимо, чтобы ты провёл ближайшие два мероприятия, а то я хрен тебе за прошлую свадьбу заплачу! — громко прокричал начальник, хлопнув по столу так, что ручка, как играющий мячик, покатилась к краю и с глухим стуком упала на пол, раздражая его ещё больше своим поступком.

В эту секунду разбились на кусочки и мои, и его надежды что-то получить друг от друга. Сделал ли я что-то предосудительное, решив завязать с ролью ведущего? Пусть оценивают другие, но только не я и не мои бывшие сотрудники.

В глазах Кости читались досада и смятение, и я почувствовал, как в воздухе повисло напряжение, которого тут не было ранее никогда. Кажется, каждый из нас находился на грани острого выбора и не собирался сворачивать с выбранного курса, словно мы были игроками в напряжённой партийной игре, где ставка была слишком высока.

Его недовольству было объяснение, которое я принимал и даже был готов к такому исходу, уже прикинув подобный сценарий. Но нужно было попытаться не соглашаться с ним. Крайняя свадьба, прошедшая на удивление гладко, оставила после себя множество приятных воспоминаний. Если оглянуться на все наши мероприятия, большинство из них были успешными: мы росли, притягивая клиентов, как цветы тянут пчёл. Даже среди тех, кто стал свидетелем беспредела Дэна, находились поклонники нашей работы. Гости, знающие толк в праздниках, возвращались к нам, оставляя за собой волшебные эмоции.

— Я знал, что ты так скажешь. И я не соглашусь с тобой. Это не честно! Свадьбу я провёл, а ты тянул с выплатой уже почти две недели, — начал я отстаивать свои права с нарастающей горячностью, хотя в моём голосе зазвучали нотки нытья. Они были совершенно неуместны в этой ситуации. Я не мог сдержать этот уязвимый звук, который вырывался от моей неуверенности в этой необычной для меня ситуации, как хрупкое стекло, трещащее под давлением.

Костя неподвижно сидел передо мной, раздвинув локти и опустив голову, словно готовясь к схватке. Его решимость пронзала пространство, проникая в каждый уголок нашего диалога, и меня это пугало. От встречи с его проницательным взглядом, безжалостным, как лезвие ножа, мне стало не по себе, но я продолжал держать курс, как будто мои слова были последней попыткой восстановить справедливость в каком-то разбитом мире.

— А я вот как знал, что не нужно тебе сразу платить. Понимаешь, чувствовал, что ты хочешь меня кинуть! — резко ответил он, и в его тоне звучали нотки недоверия. Как прекрасно он мог менять свои образы, передавая нужные эмоции собеседнику так, чтобы тот прочувствовал всю боль, вложенную в озвученные им мысли.

Его слова повисли в воздухе, сквозь них пронесся ветер недовольства, как шипение сдутой шины, оставляя на душе неприятный осадок. Я ощутил, как меня больше и больше пронимает обида, словно я был заперт сразу в двух железных тисках, растянутый между эмоциями. С каждой секундой наше взаимодействие становилось всё более бурным, нарастая, как волны перед штормом. Мы оба были готовы к конфликту, но никто не хотел уходить без победы. Упрямство сквозило в каждом взгляде и слове. Это был не просто разговор, это было столкновение мнений, отражающее наши порывы собственных компромиссов и угрызений совести.

Чем закончился наш спор? Мы ещё долго общались, словно пытались создать другую реальность, в которой все проблемы решались одним взмахом руки. Я, собравшись с духом, откинул в сторону мешавший мне жестикулировать журнал и начал выражать своё недовольство Дэном, присутствие которого в нашем коллективе явно шло вразрез с желаниями окружающих. И в этот момент Косте, безусловно, было крайне некомфортно. Я видел, как его глаза помрачнели, лицо накрыл легкий слой боли, словно он сжимал в руках острые осколки, не зная, куда их деть.

Во-первых, Дэн и Костя были братьями, и это добавляло к разговору дополнительный слой тонкости. Во-вторых, Костя прекрасно понимал, что его младший брательник — не просто придурок, а настоящая бомба замедленного действия в команде. Но его совесть, закованная в оковы родственной привязанности, не позволяла ему уволить Дениса. С этим осознанием происходило столкновение умений и желаний, создавая атмосферу мучительной борьбы.

После того как я выложил все свои мысли, он ответил мне несколькими нелестными высказываниями, которые застали меня врасплох. Это были просто необоснованные колкие брызги эмоций, пролетавшие мимо моих ушей, ведь я знал правду, и если до этого были хоть какие-то призрачные вероятности нашего примирения, то теперь они полностью испарились, как капли воды на раскалённой сковородке. Не позволив себе быть сломленным, я тоже «встал во весь рост» и ответил столь же грубо, словно меня обожгло, пустив в слова собственный огонь. Все слова вырывались из нас, как острые стрелы, раня и оставляя глубокие шрамы на нашем взаимопонимании.

И наконец, не выдержав этого срача, а больше его никак и не назвать, я развернулся и сделал шаг к двери, словно отрезая нити, связывающие меня с этим местом. Мне вслед полетела кружка. Успев увернуться, я увидел, как керамика разбивается на множество мелких осколков, летящих по воздуху, как искры от фейерверка, отражая всю ту ярость, которую не смогли сдержать наши перепалки. Её удар о полотно прозвучал, как выстрел, вынуждая меня глубже вдохнуть, ощутив на кончике языка гнев. Я почувствовал, как остатки нашей дружбы кричат в пустоту, а в сердце возникала пустота, словно я покидал часть себя навсегда.

Это был знак, чтобы остановиться. Я вышел из кабинета Кости, укутанный в странное, хоть и вымученное, спокойствие. Вальке, вероятно, предстоит расхлебывать последствия и оттирать бежевые подтёки от кофе с молоком, уныло стекавшие по двери и стенам, как сейчас стекал со своего стула и сам Костя. И я не мог отогнать мысль о том, что она возненавидит меня ещё сильнее, ведь он расскажет ей ту версию, в которой я оказался единственным злодеем во всей вселенной.

— Прощайте, друзья-товарищи, — прошептал я про себя, покидая теплый уют прошлого и оглядываясь на ребячливые мемы, висящие на стенах, и фотографии со смехом, запечатлённым в мгновениях. Больше мы с вами не увидимся, и пусть причитающиеся мне деньги останутся тут горьким напоминанием о лучших временах, которые больше никогда не вернутся.

Каждый шаг от двери отзывался эхом, как звончатая музыка прощания, и я покидал эту главу своей жизни, чувствуя, как каждое мгновение уходит в небытие, унося с собой остатки былых взаимоотношений, словно песчинки, сквозь пальцы утекающие в океан времени. В ушах звенел тот самый колокольчик над головой, теперь будто плачущий и мотающийся из стороны в сторону, как живой участник, не верящий в происходящее, но машущий мне в след.