Казанское взятие. Финал.⁠⁠

Читайте ранее:

Глава 1; Глава 2; Глава 3; Глава 4; Глава 5; Глава 6; Глава 7; Глава 8; Глава 9; Глава 10; Глава 11;

Прошлая часть окончилась тем, что уже находящаяся в кольце осады Казань отвергла последнее мирное предложение Ивана Грозного. Это случилось 25 августа 1552. А 26-го состоялась самая масштабная из вылазок окружённых. Как мы помним, конный наскок с внешнего фронта, пусть и руководимый самим ханом, не смог сорвать сразу и стремительно начавшихся осадных работ. Теперь очередь была за попыткой удара изнутри. Во всяком случае, именно этот вариант представляется наиболее вероятным – шансов одолеть русскую армию в полевом сражении у татар не было – и едва ли они сами могли этого не понимать. Под стенами Казани разыгрался упорный бой. Современники так описали это сражение: "От пушечнаго бою и от пищалнаго грому и от гласов и вопу и кричяния от обоих людей и от трескости оружии и не бысть слышати другу друга". И решающую роль в успешном отражении противника сыграли стрельцы, которые не позволили врагу достигнуть ни разворачивающихся на позициях орудий, ни строящихся башен-тур. И это был уже не первый раз, когда новое войско царя проявляло себя с самой лучше стороны – в бою за переправу через Волгу именно они были той силой, которая смогла прикрыть высадку всё новых частей войска под ударом 10 000 конницы казанцев.

Стрелецкое войско изначально – и это ясно следует даже из его названия – строилось с опорой на огневой бой в качестве основного. Т. е. теоретически они должны были занимать ту же нишу, что и европейские мушкетёры и аркебузиры. Они в свою очередь вплоть до изобретения и активного внедрения штыка нуждались в прикрытии пехотой с холодным оружием – и, прежде всего, пикинёрами. Испанцы считались обладателями лучшей пехоты Старого Света, прежде всего из-за того, что в рамках терции могли достигать разумного баланса и чёткого взаимодействий стрелков и прикрытия. Важнейшей проблемой была ещё и та, что громоздкость ручного стрелкового оружия эпохи предполагала, за исключением пистолетов, стрельбу непременно с опоры – чаще всего со специальной сошки. Таким образом, в бою в обеих руках мушкетёра находилось по тяжёлому и громоздкому предмету, что исключало возможность вооружить его чем либо ещё, кроме небольших кинжалов и ножей. Варианты с саблями и палашами почти всегда были малоудачными. Выйти из положения попытались шведы, создав т. н. "шведское перо" – сошку с длинным и острым концом одной из сторон вилки, которую можно было использовать в качестве колющего оружия – тот ещё эрзац, но и он давал шведской пехоте преимущество в первой половине – середине XVII века. А вот в России нечего этого не было. В России был бердыш! Понятно, что никакое оружие не следует возводить до статуса меча-кладенца, но у бердыша была масса весьма ценных свойств и преимуществ. Он успешно использовался во всё том же качестве сошки-подпорки, но при этом был и весьма серьёзным – куда как более, чем "шведское перо" оружием ближнего боя. Более того, он давал стрельцам преимущество и по сравнению с пикинёрами! Как и пика, бердыш мог использоваться в строю, когда ряд стрельцов надвигался на врага опустив своё оружие острым концом вперёд – разве только пика была длиннее и в этом смысле давала преимущество дистанции боя. Но это – бой в строю. А стоило ему распасться, как пика не только становилась малополезной – она и вовсе больше мешала своему обладателю. А вот у стрельцов распадение строя давало возможность воспользоваться бердышом для нанесения мощных и широких рубящих ударов. Особенно это было важно в тех случаях, когда строй было невозможно сформировать технически – в густом лесу, при первом приступе на стенах вражеского города, а затем – на наиболее узких его улочках. Преимущества бердыша признавали и европейцы – так в армии всё той же Швеции он был введён на некоторое время, уступив место уже только штыку, а в армии Речи Посполитой в качестве холодного оружия мушкетёра он сменил саблю и вовсе в 1674. Впрочем, до этого ещё далеко – а пока стрельцы, только-только появившиеся на свет, уже стяжали себе заслуженную славу – и продолжали проявлять себя с лучшей стороны и далее по ходу боёв.

Оригинальный образец стрелецкой формы - из коллекции ГИМа

Ответом на вылазку 26-го, стало начало не спорадической, а регулярной и планомерной артиллерийской бомбардировки Казани. Здесь наглядно проявилось превосходство – и количественное, и качественное, русского наряда – попытки казанцев вести контрбатарейную борьбу были очень быстро пресечены. Причём орудия были подтащены очень близко к городу, где и установлены под прикрытием тына и земляного вала. Вместе с тем, и решительного результата обстрел не дал – полностью сокрушить стену на каком-либо участке не удавалось, поджечь город – тоже. Вероятно именно с этой целью – не полностью лишить город воды, но осложнить противопожарную борьбу и был произведён 4 сентября подрыв подкопа у Муралеевых ворот под источником воды внутри города. С самого начала русским были отлично известны все стратегические точки в городе – ещё бы, ведь среди осаждающих были не просто отдельные перебежчики, но и человек, который несколько раз правил городом в качестве хана! По всей видимости, копать начали если не день в день со стартом обстрелов, то около того – и изначально не с целью подкопом проделать путь в город, а для установки мины. По некоторым сведениям всей подземной минной войной и подкопами – а это был далеко не последний эпизод, руководили английский инженер Бутлер (Батлер) и литвин Розмысл (настоящее имя Эразм).

Параллельно царь отдал распоряжение подготовить другой, даже более важный удар – воевода Александр Борисович Горабтый-Шуйский должен был полностью разгромить казанские силы вне кольца осады и расширить зону контроля русских на территории ханства. Как мы помним, значительные силы кавалерии остались вне городских стен, они были отражены 24 августа, отброшены, но не разгромлены. Точных сведений о развитии операции мало, но, по всей видимости, дело обстояло так: в последних числах августа татары продолжали – теперь уже маленькими партиями, совершать стремительные налёты (очень возможно – ночные) на позиции русских войск. Понятно, что к решительному результату это привести не могло – и всё же уколы выходили довольно болезненными. Подобные выпады выматывали нервы, требовали постоянной бдительности, не давали до конца сконцентрироваться на самой Казани. Наконец, гибли и люди. Во время одного из нападений погиб воевода Третьяк Иванович Лошаков. Вероятно, именно это стало последней каплей. После этого русское командование разработало операцию по уничтожению вражеского отряда. Первой её частью стал удар непосредственно в лес, где скрывался враг. Примечательно, что наносили его одновременно стрельцы – наиболее элитная часть пехоты – и находившаяся в составе русского войска мордва, некоторым воинам из которой местность могла быть знакома. Очевидно, что для раскрытия всех сильных сторон кавалерии вообще и татарской конницы в частности лес – не лучшее место. Но зато он давал прикрытие от огня артиллерии и стрелкового оружия, возможность сохранять фактор скрытности и неожиданности. Вылетать на всём скаку с опушки было удобно, что же до обороны, то была надежда, что русские, не зная броду, не сунутся в воду, не рискнут начать стремительное наступление, а будут с осторожностью выжимать татар.

Реальность опровергла все расчёты возглавлявшего реально казанский отряд мурзы Епанчи. Лес был пройден очень быстро, причём большую роль сыграла уже упоминавшаяся способность стрельцов действовать эффективно и вне строя. А далее Епанча совершил серьёзную ошибку - да, татары были выбиты из укрытия, но шансов догнать и разгромить их окончательно у пехоты не было. Враг вполне мог раствориться в пространстве, а затем, спустя некоторое время, возобновить удары, или даже вернуться в тот же лес, который едва ли было возможно целиком надёжно оборонять. Но, то ли противник был настолько сильно потрёпан, то ли казанцы, даром что на своей земле, испугались перспективы лишиться снабжения и питания, но отряд Епанчи отошёл к городу Арску и там заперся. Это позволило Горбатому-Шуйскому не отпустить врага и в кратчайшие сроки обложить его. Правда дальнейшие перспективы были очень смутными – вся артиллерия, естественно, оставалась у Казани. Тогда русский полководец прибег к хитрости, на которую, казалось бы, казанцы не должны были клюнуть – ведь это был их излюбленный приём – к ложному паническому отступлению. Но они всё же клюнули – и вышли из Арска. Дальнейшее было делом техники – имеющие преимущество в организации стрельцы быстро смогли отрезать врага от города, нанести ему полное поражение – а после почти без сопротивления заняли Арск. Это произошло 8 сентября. Большая часть ханства в одночасье стала считаться за русскими, окончательно отпали все нетатарские народности. Если до этого момента у кого то ещё могли быть мысли о том, что у казанцев есть шанс на спасение, то теперь их можно было оставить. Ханство было обречено. Обращает на себя внимание и блестящий темп, взятый русскими – атака Горбатого-Шуйского началась 28 или 29 августа на подступах к Казани, а окончилась в Арске 8-го сентября – т. е. на всё ушло чуть более недели.

Именно Арское направление – Арские ворота – были после этого избраны царскими воеводами в качестве главного участка предстоящего штурма. Было ли здесь дело в том, что теперь эта сторона считалась совершенно защищённой от всяких неожиданностей с тыла, или просто в греющем душу слове, обозначавшем победу – не ясно. Но вся середина и вторая половина сентября прошла в обустройстве тур, главной из которых была та, что располагалась на участке между Царевыми и Арскими воротами. Там Иван приказал выстроить деревянную башню высотой 13 метров и вооружить её десятью большими орудиями. При всём этом не прекращался ни артобстрел Казани, ни война подкопов – преимущественно взрывных. Татары сражались храбро, но общая обстановка для них неуклонно ухудшалась. Воды всё же начало не хватать, начался рост болезней, некоторые близкие к стенам участки города были уже основательно разрушены. Неоднократно предпринимались вылазки – по-видимому, в первую очередь через подземные ходы, но исход их бывал очень разным – когда удавалось добиться внезапности, то татары брали верх. Вероятно сразу оказавшись в тылу русских (ещё раз отметим войну подземелий) они смогли в середине месяца обратить в бегство немногочисленную охрану тур и испортить две или три заготовки будущих осадных башен. Но дальше с каждым разом выходило всё хуже. Другая вылазка, предпринятая осаждёнными у Збойловских ворот, оказалась менее удачной – ничего из осадного парка вывести из строя не вышло. Наконец, ещё одна (последняя) вылазка была наиболее масштабной – и наиболее тяжёлой по последствиям. Казанские воины сражались врукопашную сразу у нескольких ворот – и, кажется, были большей частью отрезаны и истреблены. Последние дни работ проходили уже без помех. Ну а после начался штурм! 26 сентября русские придвинули туры к Арским, Царевым и Аталыковым воротам. С главной башни-туры удалось открыть огонь непосредственно по улицам города, ведущим к участку стены у Арских ворот. Это очень серьезно сказалось на их обороноспособности. Дело всё быстрее подходило к своему финалу.

Нельзя сказать, что русские вообще не испытывали никаких проблем, что не было неожиданностей. Но сложности, например то, что в связи с сильными ливнями и бурями затонуло множество судов с припасами, лишив тем самым русские войска значительной части запасов продовольствия, уравновешивались заранее принятыми мерами. То, что раньше было бы фатальным, теперь – просто неприятным. Контроль не только над специально отстроенным для этой цели Свияжском, но и взятым Арском исключал действительно существенный кризис снабжения. Что до неожиданностей, то всё ещё интереснее. В одну из ночей русские войска, осаждавшие Казань, внезапно обнаружили позади себя огни - множество костров, которые могла разжечь только довольно солидная армия! Появление в темноте большого количества огней свидетельствовавших о подходе значительной военной силы, вызвало беспокойство, как в лагере осаждённых, так и в лагере осаждавших. Русские воеводы отдали приказ и скрытно послали под покровом ночи лазутчиков для выяснения принадлежности неизвестной военной силы. Возвратившиеся лазутчики ещё больше обеспокили русское войско, рассказав о том, что они увидели… В действительности – и утро быстро позволило это установить, пришли на подмогу царю и войску казаки-донцы, но до того момента об этом никто не знал. Ну а под покровом ночной темноты действительно было отчего обеспокоиться, поскольку сам вид казаков представлял на тот момент, по меньшей мере, экзотическое (а ночью — ещё и довольно страшное) зрелище. Дело в том, что отправляясь в поход, казаки специально набили в донских плавнях всякой птицы и «украсили» своё одеяние, нашив на него во множестве добытое птичье перо. Вот такие вот сюрпризы! В итоге появление казаков значительно продвинуло ход осады, так как они имели за плечами неплохой боевой опыт.

Итак, обстрел, непреклонное приближение башен – а к 30 сентября по одной туре появилось у каждых ворот Казани - весь город делал всё возможное, чтобы отразить эту угрозу, которая… оказалась во многом лишь отвлекающим манёвром! В тот же день 30 сентября была взорвана самая большая из мин, что удалось подвести под стены – и впервые один из участков их рухнул! Через частью засыпанный землёй, а частью накрытый мостками ров потекли к пролому русские бойцы. Город кое-где параллельно начал гореть – ведь все силы защитников устремились к пролому, расположенному в районе Арской башни. Началась страшная сеча – и те, и другие с двух сторон напирали на очень скромный участок под непрерывным обстрелом. В жесточайшей схватке нашим удалось захватить Арскую башню и часть стены около неё. Отдельные группы бойцов начали проникать непосредственно в городскую застройку – казалось, наступает решающий момент. Воевода М. И. Воротынский просил царя двинуть уже войска на общий штурм. Иван Грозный, поразмыслив, отдал приказ… отойти! Почему? Причин было три. Первая причина – локальность прорыва вела к очень большим потерям. Пауза могла дать возможность подтянуть ближе артиллерию и туры – и мощным огнём взять под полный контроль участок, прилегающий к пролому и башне. Другим доводом был риск того, что всю армию через такой маленький проход просунуть было нереально, а оторвавшийся от основной массы отряд, ушедший вглубь города, можно было отрезать и истребить. И последняя, возможно, главная причина – во избежание дополнительного огромного кровопролития царь был намерен в последний раз предложить мир Казани – теперь уже в формате капитуляции. Положение города с обрушением стены стало совершенно безнадёжным – и все это понимали. Воротынскому пришлось подчиниться. Первый штурм остановился. Только Арская башня осталась в руках стрельцов. Впрочем, непосредственно в зоне прорыва были установлены крепкие щиты, позволявшие без чрезмерного риска сообщаться с башней. А 1 октября в город въехал парламентёр с призывом к защитникам сложить оружие. Ответ был отрицательный: «Не хотим прощения! В башне Русь, на стене Русь: не боимся; поставим иную башню, иную стену; все умрём или отсидимся!»

Почему? Ведь после такой отповеди в ответ на последнее предложение пощады действительно по меркам эпохи вероятность поголовной гибели защитников была очень велика? Дело в том, что к этому моменту реальной душой обороны был уже не чудом пробравшийся в город хан Едигер и даже не какой-нибудь бек или мурза. Нет. Им был имам и сеид Кул Шариф.

Имам Кул Шариф

Известно про него сравнительно немного, но то, что известно, чрезвычайно любопытно. Кул Шариф был, судя по всему, уроженцем Крыма – что дополнительно объясняет его непримиримость. На момент осады он был главой и высшим авторитетом мусульманской уммы в городе. Причём, что интересно, речь идёт не об узколобом фанатике, а о человеке, который согласно современным текстологическим исследованиям приписываемого ему наследия, обладал знаниями в астрономии, истории и других науках. Судя по всему, в числе прочего отличался имам и ораторским мастерством. Одним словом, перед нами достойный противник. И вот он решил для себя, решил для своих учеников, что будет стоять до конца – и, используя веру как рычаг, подвиг к этому всю Казань. Никогда до и никогда после не была она столь сильно проникнута исламом, как в момент между первым и вторым русским штурмом. Едигер самоустранился во дворце, очевидно, оплакивая свою злую участь, дворянство, которое и было причиной войн, теперь усиленно думало, как приноровиться к новой власти, как не погибнуть. А Кул Шариф овладел народной массой. Их отказ – это его отказ. 1 октября наш посланец вернулся ни с чем. 2 октября последовал общий штурм!

Штурм

Сделано было всё, что можно было сделать в рамках военной техники и тактики эпохи: непрерывный массированный обстрел, туры, сразу два новых могучих взрыва в подкопах, проделавших новые дыры в дополнение к первой. Конечно же, именно в проходы в основном устремилась армия, но стоило казанцам оттянуться с какого-либо участка стен – и русские, особенно казаки, стремительно лезли и занимали эти стены. Как и в первый раз, долго шла резня, настоящая бойня в проломах.

Эпизод штурма в представлении современного татарского художника

Потом казанцы разом – надо полагать по команде, либо заранее рассчитанному плану, оттянулись в глубину. Масса русских солдат стала входить в город. Многим показалось, что сопротивление врага окончательно сломлено. По обычаю тех лет, взятый с меча город отдавался на один или три дня солдатам на разграбление, а Казань была богата. Многие устремились не за противником, а в дома и принялись мародёрствовать. Особенно в этом отличились те, кто до того симулировал ранения и даже смерть под стенами, чтобы не участвовать в деле в проломах. Так же, вероятно, в числе заводил были и казаки. Дисциплина стала падать, управляемость – ещё быстрее. В какой-то момент казанцы слаженно и мощно перешли во внезапную контратаку. Эффект её был страшен – отряды русских, оказавшиеся без локтевой связи с соседями, окружались и резались просто на куски. Тем более эта участь постигала отдельные банды мародёров. Началось стремительное отступление, переросшее в бегство. В некоторых местах среди штурмующих стала возникать паника. Ситуация могла стать критической, но Иван Грозный, увидев это, одновременно ввёл в бой новые войска, а именно стрельцов – свои лучшие силы, а во-вторых отдал приказ прекратить всякий грабёж, а всех мародёров и паникёров убивать на месте. Стрельцы развёрнутым строем пошли к проломам, поддержанные артиллерией. Сосредоточенными залпами они разом снесли и приблизившихся к стенам казанцев, и беглецов, туда добравшихся. Концентрируя вокруг себя всё новые войска – как из числа недавно отступавших, так и подбрасываемые сзади подкрепления, они без пауз двинулись в сторону центра города.

Стрельцы - в последнем Казанском походе они проявили себя с самой лучшей стороны

Последний бой развернулся у городской мечети и, в том числе, за саму мечеть. Казанцы контратаковали яростно, используя своё знание местности и все улочки и дворики, в надежде отрезав русских вновь вызвать у них панику. Не вышло. Сомкнутый строй бердышей занимал площадь. Сам Кул Шариф командовал боем непосредственно с крыши мечети (вероятно с минарета) – в контрударах погибли все его ученики. Наконец, кто-то из стрельцов метким выстрелом убил его – тело главного организатора и души обороны рухнуло вниз – и вскоре после этого сопротивление было сломлено. К вечеру 2 октября Казань была взята. Последний бой – уже куда более лёгкий – прошёл у ханского дворца, где был пленён хан, его семья и приближённые. Небольшая группа татар, пользуясь тем, что со смертью Кул Шарифа и взятием под арест хана, бдительность штурмующих несколько уменьшилась, впрочем, смогла даже прорваться из пределов города. Среди них были и те, благодаря кому отдельные очаги сопротивления на землях ханства будут существовать ещё около 3-х лет. Но изменить это уже ничего не могло. Казань была взята. Ханство погибло. Казанские войны окончились.

Финал - Казань пала

И наступил мир. Новый мир, где должны были решать и вершить уже победители. И те принципиальные вещи, которые были заложены по взятию города, легли в основу будущего облика Русского государства. Какие? Во-первых, Казань не дозволили грабить – раз отдав приказ прекратить разграбление, царь уже более к этому не возвращался. Памятуя о страшной и неизбежной каре, смирились с этим и войска, благо радость от самого факта падения столь давнего врага России была очень велика. Уже 12 октября, оставив в качестве наместника в городе того самого воеводу Горбатого-Шуйского, русские рати пошли домой. Но было и ещё кое-что. Да, город понёс страшные потери при штурме – и людские, и материальные. Но после… Те, кто помнит серию о штурме Карфагена, помнят, чем закончилась история этого города. Глубина антагонизма и длительность противостояния Москвы и Казани не сильно уступает таковым у Рима и Карфагена. Будь на месте Ивана Грозного римлянин – и город бы сравняли с землёй, присыпав солью руины. Но ладно, оставим в покое Рим – пусть будет борьба близкой эпохи – завоевания испанцами Америки. Вот пример взятия мечом города, населённого и этнически, и религиозно непохожими людьми. Что бы было? Резня. Конец XVI и начало XVII века в Европе было ознаменовано религиозными войнами – один народ очень и очень близких традиций и облика люди в той же Германии истребляли друг друга массами за то, что их соседи неверно верят в Христа. Христа, подчеркну, не Мохаммеда! Что бывало с городами - смотри судьбу Магдебурга в Тридцатилетку. Ну а что же русские в Казани? Казанцы выжили. Их не продали в рабство их же соседям ногаям, или астраханцам, которые охотно бы их купили, их выселили из города, да – ровно за крепостные стены, в посад (там образовалась ныне т. н. Старотатарская часть города Казани). Да, в городе появилась церковь – но никто не требовал от казанцев непременного и немедленного перехода в православие, никто не крестил их насильно. Мало того, в конечном счете, татары очень быстро стали обычными подданными русского царя – равноправными прочим.

И этим была заложена вся будущность России, как государства, которое не колонизирует территории, истребляя, или нещадно эксплуатируя народы, а инкорпорирует их на равных правах. Россия стала многонациональной – и по сей день таковой остаётся. Из государства русских, в котором, если не брать совсем уж древних времён, когда можно припомнить финно-угорский элемент (о котором столь любят ныне говорить на Украине), или чёрных клобуков и торков, но в общем, всё равно моноэтничного, в царство и далее империю. Особенно это было важно в свете того, что победа эта, Казанское взятие, открыла перед нашей страной дверь величайших возможностей. У страны были раскованы руки – теперь куда менее страшен был Крым, теперь можно было взяться за решение важнейших задач на Западе – а ведь много лет до того основные угрозы для Руси, основной вектор в политике лежал к юго-востоку. Падение Казани доконало наследные Орды, убило память об Иге, но не это даже главное. Новые, другие осколки Улуса Джучи стали падать к нам в руки! Казань много лет была бедой, проблемой огромной значимости, её взятие потребовало напряжения всех народных сил – а Астрахань будет дважды без боя браться отрядом чуть более чем в 1000 человек! За считанные годы в наши руки перешёл весь Волжский путь, мы встали на Каспии, русские пределы дошли до Терека, православные народы Кавказа и даже Закавказья стали с надеждой и уважением смотреть на Россию – завязывают связи грузины, осетины просят прислать не только священников, но и воевод. А самое существенное – это Сибирь. Сибирь, которая теперь и ассоциируется в первую очередь с Россией – и которой тогда предопределено было стать русской. О чём и говорить, если само Сибирское ханство платило дань Казани и признавало её главенство? Казань была запертыми воротами, стеной – а теперь прорвало – и группа в 500-600 человек во главе с Ермаком начнёт покорять необъятные территории. Уже при жизни Ивана Грозного всё это позволило радикально увеличить территорию государства. Если при вступлении на престол Иоанн унаследовал 2,8 миллиона квадратных километров, то в результате его правления территория государства увеличилась почти вдвое — до 5.4 миллионов — чуть больше, чем вся остальная Европа. Важно добавить и то, что за это же время население выросло на 30-50 % и составило 10-12 миллионов человек.

Территориальные приращения России при Иване Грозном

Они же на карте с современными границами.

Величие победы было вполне осознано, её воспевали, она вошла в предания, в её честь возвели прекрасный собор Покрова Богородицы на Рву, ныне известный как Храм Василия Блаженного – ещё один символ России. В память о Казанском походе была написана икона “Благословенно воинство Небесного Царя”, которое, однако, на примере ангелов, аллегорически изображало войско царя вполне земного – Ивана Грозного, возвращающегося с армией в Москву, идущего с победой. Казань, её взятие раз и навсегда изменила статус России – из бедного татарского данника на самом краю Европы мы стали силой, которую эта Европа всё более опасалась.

Икона "Благословенно воинство Небесного Царя"

Храм Василия Блаженного - возведён в ознаменование Казанского взятия

Виновник торжества - Иван IV Грозный - знаменитая реконструкция Герасимова. Здесь, конечно, уже в гораздо более поздние годы после Казанского взятия

Но подлинное значение этой победы – ещё шире – это был последний великий бой кочевой и оседлой цивилизаций, после чего территория первой стала стремительно сжиматься, как шагреневая кожа. Веками кочевники были грозой даже самых великих земледельческих империй. Скифы вторгались в Переднюю Азию ещё во времена Вавилона, в культуре Персии, в древнейшей монотеистической религии – зороастризме – кочевники стали символом угрозы, обобщённым образом плохих людей. И даже во времена своего величия персы не смогли не то что покорить скифов, но и просто нанести им чувствительное поражение. Китай строил свою великую стену для защиты от кочевых орд севера – только она не слишком помогала – и добрая половина китайских династий начиналась с вождя, проведшего большую часть жизни в седле. Можно много говорить о причинах краха Великого Рима – и, вероятно, в первую очередь они кроются внутри его, но всё же нужно признать, что окончательно убило империю Великое переселение народов, спровоцированное кочевниками и во многом из них состоявшее: знаменитейшие грозные гунны, аланы, а после – авары. Арабы начинали свои великие завоевания как кочевники, уничтожив при этом могучую и самобытную империю Сасанидов, а Византии нанеся самый страшный удар в её истории, разом сжавший её больше чем вдвое. Вся раннесредневековая Европа дрожала перед венграми, а Восток – перед тюрками-сельджуками. А потом… потом у Европы появился щит. Естественно, восточные славяне, русы, великие князья Киевские не рассматривали себя так – но факт есть факт: их усилиями печенеги и половцы дальше нынешней Румынии и самого востока Венгрии на запад не проникали. Прошли монголы – но Русь изрядно замедлила и вымотала их. А теперь Русское царство добивало осколки последнего, величайшего из государств Степи, чтобы через полтора века непрерывного и встречающего уже минимальное сопротивление натиска, овладеть большей частью тех пространств, где зарождались великие волны, накатывавшие и накатывавшие на соседей. Темучжин – Чингисхан родился немного южнее Байкала. В 1650-х там правил уже русский царь. Многовековая борьба двух ветвей человечества окончилась. Окончилась победой оседлого мира. Исторически неизбежной – но её всё равно нужно было оформить. Возможно, это случилось под Казанью. Возможно, именно по этой причине Россия получила право на величие.

Источник: Cat_Cat Автор: Иван Мизеров

Личный тег автора в ВК — #Мизеров@catx2

Оглавление Cat_Cat