Догони маршрутку [1/2]⁠⁠

***

Я прибежала на работу. Из маршрутки выбралась без происшествий. На нужной остановке. Просто выбралась — это уже хорошо, потому что ехала на поручне. Поднялась на третий этаж, по дороге поздоровалась направо и налево со всеми, кто пискнул, крикнул или пробасил «здрааааасьте». Еле открыла кабинет, потому что замок никак сменить не могут, хотя средства выделены, чего еще надо, непонятно. Заявление на столе у начальства лежит.

Куртку швырнула в шкаф, включила всю технику — на всякий случай, мало ли, что из всего этого пригодится? Открыла все шкафы и сейф, выложила на столы стопки документов, распечаток и тетрадей, приготовилась, в общем, правда, что в какой стопке находится — посмотреть не успела, позвонило начальство.

— Спуститесь ко мне, — было приказано, и я поспешила вниз, чтобы получить очередной втык.

— А почему-у-у-у?.. — завело начальство, уставившись на меня через линзы очков.

— Да-да-да, — завела я, не дослушав, в чем меня обвиняют. — Виновата, исправлюсь.

— То-то же, — осталось довольно моей расторопностью начальство и велело возвращаться наверх.

Наверху уже ждали дети. И пришлось запустить ораву в класс.

***

Я прибежала на работу, сбегав по делам. Кто-то (наверное, очень умный, высокодуховный и альтернативно одаренный человек) догадался воткнуть в расписание четыре «окна» подряд. Конечно же, я была очень благодарна за «окна», ведь мне абсолютно нечего делать дома, я никогда не болею и с друзьями даже по телефону не разговариваю. Да и человек этот собой гордился — дал отдых преподавателю посреди рабочего дня, загрузив раннее утро и поздний вечер. Ну правильно, говорят с часу до четырех — самое время для дневного сна.

— Почему журнал на место не поставили? — рявкнула химичка, грозно размахивая тем самым журналом.

— Так вот же он!

— Он не там стоял, еле нашла.

«Но ведь нашли же, та-дам, радуга и все дела», — чуть не вырвалось, но я вовремя сдержалась и побежала раздеваться в свой кабинет. В кабинете, естественно, шел урок. У универовских преподавателей, у них же все кабинеты в универах, с собой они их принести не могут, и я это понимаю, по этой причине мы добровольно-обязательно, но непременно гостеприимно предоставляли им свои. Универовский преподаватель попался какой-то нестандартный. По-хозяйски себя не вел, на стуле не качался, на доске не писал и с техникой обращался аккуратно. Всегда вежливо здоровался и прощался, не выказывая недовольство по поводу того, «почему это вы посреди урока зашли».

Звонок телефона и высветившийся на дисплее номер оповестили о том, что начальство вновь желает меня лицезреть. Поэтому я опять побежала вниз, прихватив нужную папочку.

Папочка оказалась не той и пришлось сбегать еще раз. Ну ничего, я же быстро бегаю, да и вообще молодая.

— А вот здесь ваша подпись не стоит.

— Уже стоит, — закорючку свою оставить для меня не проблема.

— И вот здесь! — азартно ткнуло пальцем начальство.

— Готово. Где-нибудь?

— Нет, — расстроилось начальство и отпустило меня на урок. — Я позвоню, если что.

«Хорошо», — зубы скрипнули.

Наверху меня ждал любимый десятый «Б». Тунеядцы и некоторое количество алкоголиков, с которыми мы регулярно встречались у пивного ларька… Ну мне-то можно, я взрослый человек. Так вот, тунеядцы глазели на меня, я — на них, спустя две минуты Саша Филлипов глубокомысленно изрек:

— А какой щас урок?

— Ну, если я здесь стою, то, наверное, физкультура, — издевательски протянула я. Грех изголяться над ребенком.

— А почему тогда мы не в форме?

Послышался смех. С трудом сдержалась, чтобы не присоединиться к гоготу, но тут раздался звонок:

— Зайдите, пожалуйста.

С трудом запихав обратно в горло «я же только что от вас ушла», выскочила за дверь, предварительно дав задание прочитать первый пункт в учебнике и ответить на вопрос: «Между какими государствами шла русско-турецкая война?»

Сразу скажу, что ни один не догадался.

Начальство сидело за столом. Иногда мне казалось, что стол к начальству прирос. Или начальство — к столу. Так или иначе, мне было сказано:

— У вас там за окнами иллюминация к Новому году. Воткните вилку в розетку, пожалуйста, чтобы загорелось.

Да давайте я уже подожгу чтобы загорелось блин

— Но почему вы мне по телефону не сказали? — вежливо поинтересовалась я.

— Не догадалась.

Получив ответ, поднялась к себе. Ответ бережно несла в руках, чтобы не потерять и не разбить: все-таки образчик ума и интеллекта начальства.

Со звонком выпроводила десятников в столовую и вспомнила, что мой шестой тоже должен там быть. Черт бы побрал эту чертову систему, когда толпа народа с подносами штурмует столы. Нечто среднее между свадьбой, фуршетом и средневековым кабаком.

— Мне не хватило порции, — жалобно протянул Максим, а мне показалось, что он гадко ухмыляется и делает это специально, чтобы позлить меня.

— Ща найдем, — пообещала я и пошла к коллегам.

Злые коллеги считали детей, потом порции, потом снова детей, и вновь порции. Порций почему-то всегда не хватало, и никто не мог объяснить странную загадку природы.

Еду я нашла, конечно, иначе дети съели бы меня. Несмотря на то, что я невкусная и к тому же классный руководитель. Отправила всех в класс и с облегчением вздохнула.

***

Я прибежала на работу с работы.

Вообще когда я лечу на маршрутку и с маршрутки, мне лучше не мешать. Потому что я опаздываю, блин. Я всегда-всегда опаздываю. Иногда складывается ощущение, что я даже родилась, опоздав; надо было в сентябре рождаться, а я задержалась. Говорят, Девам по жизни легче, они земной знак, а я, блин, знак воздуха, поэтому жизнь швыряет из огня да в полымя. Иногда, знаете, я просыпаюсь, вижу на часах одиннадцать часов и не могу понять, то ли я так утром проспала, то ли вечером легла слишком рано и уже выспалась.

В универе сунула бдительному охраннику пропуск под нос и проскочила через турникет, как в метро. Охранник, по всей видимости, питавшийся документами сотрудников, сыто заурчал и упал обратно в кресло. А я побежала на шестой этаж первого корпуса. Слава Богу, в универе начальство оказалось не таким дотошным и к себе вызывало не так часто.

— Здравствуйте…

— Добрый день…

— Здрасьте…

— Отпустите нас, пыжылыста.

Со студентами мы друг друга понимали с полуслова.

Я хотела спать — и они хотели.

Я хотела сбежать отсюда — и они тоже.

Я с удовольствием подожгла бы деканат — и они были бы не против.

Они отлично понимали, что я всего на пару лет старше и отлично знаю, каково быть в их шкуре.

На лекциях моих они сидели тихо, кто-то даже записывал, чтобы потом дать списать всему курсу. Я не возражала, потому что помнила, как на лекциях уважаемого профессора Переверзева мы играли в мафию, в слова и «морской бой». А на семинары доцента Плетькина ходили с ноутбуками, и по вопросам отвечали прямо из онлайна. Так что тот факт, что народ хоть что-то записывал, меня уже очень радовал. Все равно зачет с первого раза я никому не поставлю. Ну, разумеется, кроме тех, кто пишет; на листочке фамилии героев у меня давно обозначены.

— Добрый де-е-ень, — раздался голос из трубки посреди лекции.

Начальство из гимназии звонило, разумеется.

— Алло! — рявкнула я так, что все спящие в аудитории проснулись.

— Вы не могли бы…

«Нет, не могла бы, — процедил кто-то невоспитанный, засевший в глотке, — я, видите ли, в нескольких километрах от вас читаю лекцию. Заебала уже со своими поручениями я все заполнила везде расписалась планы сдала документацию подготовила презентации на флэшке что еще от меня надо в конце-то концов?»

— Да-да, Мария Александровна, я слушаю, — улыбнулась я, заткнув невоспитанного кого-то.

— Электронный журнал! — торжественно произнесло начальство. — У вас не заполнен сегодняшний день, хотя первая смена уже закончилась, — желчь полилась из трубки и закапала на кафедру. Я незаметно вытерла ее тряпочкой.

Да, конечно. Надо было вырвать и унести с собой ту херовину, которая дает гимназии благо вай-фая, присобачить ее где-нибудь в маршрутке и заполнить электронный журнал по дороге в универ. Для меня нет ничего невозможного.

— Щас все будет, — выпалила я и швырнула трубку в сумку. — Силантьев! Опять вконтакте сидишь? Ты ведь не против, если я конфискую у тебя нетбук буквально на пять минут?

Силантьев был не против.

Дала курсу задание: по уже вычитанному мною материалу составить краткий ответ по видам древнерусских источников. Сама села выставлять оценки. Увидев открытые окна Ворда и закрытый браузер, поняла, что Силантьев на самом деле писал лекцию. И мне стало немного стыдно.

***

Я прибежала на работу. Вчера мы целый день что-то отмечали (наверное, выходной). И потому ориентация в пространстве давалась нелегко. С порога мне объявили, что коллега моя, милейшая Ирина Валерьевна, заболела, и придется подменить ее «всего на пару деньков». На пару недель, то есть.

— Значит, вот здесь третьим и четвертым уроком, в понедельник — вся первая смена…

— Но у меня в понедельник у самой две смены!

— Да? — подняло брови начальство.

— Да!

— Ну ничего, сдвоенные отведете.

Да-да, я же робот Шурупкин, и разговариваю быстро, и язык подвешен, почему бы нет. Восемнадцать уроков в день — невозможное возможно. Мечта, так сказать. Да Док из «Назад в будущее» захлебнулся бы от зависти. И Гермиона со своим хроноворотом тоже.

— В пятницу возьмете пятый. Шестой и седьмой в субботу. А в воскресенье…

— Выходной.

— ХУЙ.

На самом деле, начальство выразилось корректнее, но смысл не изменился.

— В воскресенье у нас выборы в парламент депутата Дусечкина, извольте быть в гимназии к семи тридцати, надо еще все развесить и расставить.

Мне представилось, как я развешиваю все свои стринги по натянутым веревкам, а избиратели приходят, разглядывают их и, забывшись, ставят галочку именно напротив фамилии Дусечкина. Трусов у меня было много, поэтому проблем с электоратом не возникнет, начальство будет довольно.

— А спать я когда буду? — я приготовилась писать в склерозник расписание сна и уже занесла ручку над листком, когда начальство, искренне удивившись, спросило:

— А вы что, еще и спать желаете?! Вам же за это не платят.

Начальство прекратилось в химеру и ощетинилось. Выпученные глаза оказались прямо перед моим лицом, и я откинулась на спинку стула.

— В среду…

— В среду у Ирины Валерьевны нет уроков! — я походя расписалась в приказе, который услужливо подсунул секретарь, и приготовилась бежать, проверять форму одежды у своего класса.

— В среду у нас репетиционный экза-а-амен, — что не предвещало ничего хорошего, — и вы идете организатором в школу двадцать-сорок один.

— А это где? Впрочем, я посмотрю сама.

— Это еще не все.

Мне же столько не платят, с тоской подумала я, вспоминая о печеньках на своей кухне. Печеньки заканчивались (времени сходить в магазин не было), поэтому просто лежали на полке. А я о них думала.

— Ваш Иванов, я прошу прощения, сорвал урок биологии!

— Что на этот раз?

Оказалось, что милейшая Эйжбетта Теодоровна вызвала Иванова к доске, попросив рассказать про пестики и тычинки. Иванов заявил, что про пестики не знает и может пояснить вопрос на другом примере. После чего в подробностях сообщил про строение половых органов человека.

— Это же материал восьмого класса, — хихикнула я. — Надо было «пять» ставить, а вы — родителей в школу. Вы хотите, чтобы родители рассказали Иванову, что детей приносят аисты?

— Разговорчики, — начальство пошло пятнами.

От кары меня спас звонок.

— Алле! Зайдите ко мне, пожалуйста, прямо сейчас.

— Сейчас? — осторожно спросила я, поглядывая на соседний стол, за которым второй завуч беседовал с кем-то по телефону.

— Да, сию же секунду! — рявкнул он.

— Да, сию же секунду! — вторили из трубки.

— Я уже здесь! — доложила я, делая шаг влево и скидывая вызов.

— Быстро, — нехотя признало начальство.

Ага.

— У вас юбка выше колена! — нашло оно к чему придраться.

Всего на полтора сантиметра, я измеряла.

— Исправим, пришьем, сделаем.

— Почему успеваемость снизилась?

— Не учат.

— Квиток взяли о зарплате?

— Да, мы уже поплакали с коллегами. Потом увидели, что это была сумма без вычета налогов, вычли — и тогда уже поржали.

— Идите, — сдалось начальство. — Я вам еще позвоню.

Я и не сомневалась.

Продолжение следует.