Дело было в храме⁠⁠

Есть у меня одна история на злободневную религиозную тему Пикабу, да и не только.

Небольшая короткая ремарочка к теме того, как я вообще оказался в столь страшном месте развратного мракобесия: у моей мамы есть подруга, кою поразил весьма сильный недуг. А именно рак груди четвёртой стадии, успевший распустить метастазы, в результате чего женщине была проведена операция по удалению груди, облучение и все прочие методы лечения, известные своими в том числе негативными последствиями. Рак сегодня не приговор, но и сравнивать его с простой простудой никак недопустимо. Женщина была подавлена, как морально, так и физически крайне измотана, от того возникла идея обратится за светлым чудом в дом божий, где твориться бардак похлеще, чем в общественном туалете захудалой деревеньке профессиональных алкоголиков. Разумеется высказывать своё мнение я не смел, надеясь, быть может, сие путешествие хотя бы укрепит надежду на более благополучное выздоровление. Почему бы и нет? И ввязался пойти вместе с ними в качестве сопровождающего. Сам я не атеист. Мечтатель. Не верить в сверхъестественное - это против моей природы. Но и не так глуп, чтобы обречь свои уши на тяжёлую ношу в виде церковной лапши.

Дело было в Сергиево Посаде. Перед началом службы меня внезапно одолело желание отойти по малой нужде, а место философских раздумий располагалось на территории храма, куда необходимо топать через улицу. Собственно выхохожу я из храма, полный естественных потребностей, как вдруг вижу за забором возле меня настоящий некий крестный ход. «Опоздал на начало службы» - постигла мою голову мысль, как вдруг священник с большим крестом в руках с удалецкой прытью резко распахивает металлическую входную калитку и припечатывает ею меня к забору, едва ли не размозжив всё солнцеликое лицо. Я пытался стоически сопротивляться и было даже негодовать, но вся сопровождавшая братия того священника оказалась преисполнена праведной ненавистью. И, к несчастью, следовала по пятам своего идола, раз за разом толкая с яростью смертоносную калитку, стремившуюся если и не отправить меня на тот свет, то хотя бы покалечить. Толпа состояла где-то из пятнадцати человек.

Поняв, что делать мне здесь нечего, и когда наконец давление на калитку прекратилось, я поспешил ретироваться к храму, покуда ещё живой, позабыв о своих низменных потребностях. Но злоключения продолжились. Внезапно из храма вырвались вооружённые сияющими белыми айфонами воинственные монашки, обрушившие силу видеозаписи на того самого священника с крестом и всю его братию. Меня буквально чуть не снесли, аки стадо быков! Начались церковные разборки, из которой я понял, что некий батюшка Никодим самозабвенно спёр откуда-то икону и наши герои крестоносцы вознамерились явиться в храм за ответом и творить справедливость. Увы, им это не удалось, ибо монашки одержали безоговорочную победу, заставив отступника уйти прочь.

Далее место действий развернулось в самом храме. Надо признать, что служба проходила в невероятно мощной атмосфере! Это правда впечатляет. Кругом в толпе находились визжащие, стонавшие, пускающие изо рта пену и кривляющиеся «бесноватые». Батюшка вздымает крепко сжатое в руках кропило ввысь, читая старческим благородным голосом молитву, и вместе с упавшими холодными каплями святой воды на лица людей начинается тут и там вой, рёв! На мгновенье я почувствовал себя действующим лицом какой-нибудь картины, посвящённой изгнанию дьявола! Ощущения весьма сильные. И снова начинается новая глава. Батюшка велит встать в очередь, дабы начать ритуал «елеопомазание» - каждому из присутствующих наносят на лоб масло. Толпа ежесекундно теряет человеческий облик, словно людям отключили разум. Начинается давка, толкучка. Мамина подруга оказывается в самой гуще, где-то в середине толпы, где её начинают давить. Напоминаю, человеку на днях отрезали часть собственной плоти. Часть груди. Она начинает уже натурально отбиваться, пытаться оттолкнуть от себя давящих её людей. И тщетно! Ты просто становишься частью общей массы. Чем-то единым. Хочешь этого или нет, но тебя просто несут, будто течением. Становится нечем дышать, голова кружится и упасть ты попросту не можешь. Я был настолько ошарашен, что меня пронесли мимо батюшки. После мать настояла, чтобы я бросился на второй заход, что мне пришлось свершить под давлением и получить масло на лоб в более свободной обстановке.

После, когда мы уже покинули город, мне стало так противно внутри. Я чувствовал себя грязно, будто кто-то оставил на душе дурно смердящий след. И никак не отмыться. Чувство ненависти ко всему человеческому, к самой нашей природе медленно охватило моё сознание. К самому себе, ибо тоже человек. Такое очень сложно переосмыслить. Чувство безысходности, подавленности. Со временем, разумеется, меня попустило, но предмет размышления остался навсегда.