Эта история — часть цикла повествований. Чтобы оценить все сюжетные повороты, рекомендуем начинать чтение с первой части http://pikabu.ru/story/vladyika_smerti_kukla_4346062

Вторая часть http://pikabu.ru/story/vladyiki_smerti_2_yestafeta_4348286

Третья часть http://pikabu.ru/story/vladyiki_smerti_3_dar_4350580

Четвертая часть http://pikabu.ru/story/vladyiki_smerti_4_katakombyi_4355436

Пятая часть http://pikabu.ru/story/vladyiki_smerti_5_bezdna_4363806

Шестая часть http://pikabu.ru/story/vladyiki_smerti_6_mira_4368542

От автора

Эту часть саги вряд ли можно отнести с полной уверенностью к жанру «крипи» или саспенс-литературе вообще. Скорее, она ближе к темному фэнтези. Я сомневался, стоит ли вообще развивать линию Роласа, но потом решил всё же рискнуть, потому что соблазнился идеей переместить время действия в далекое прошлое, а заодно выяснить, что же произошло с империей некромантов. К тому же части саги можно рассматривать как отдельные главы одного произведения, и если одна глава выбьется из рамок жанровой принадлежности всей истории, думаю, ничего страшного не произойдет.

Стоит также предупредить уважаемого читателя, что в сём опусе много непривычных имен и топонимов. Объяснения я постарался встроить в повествование.

Знатоков культуры Древнего Шумера прошу простить за слишком вольную интерпретацию истории и религии Месопотамии.

Ранее

…картина была прекрасна – особенно прекрасна, потому что я видел ее в последний раз. Над Усыпальницей Гриик`хтахенов прямо в воздухе висел огромный жемчужный шар с тремя желтыми огнями внутри – Око Смерти.
Прежде я страшился глядеть в этот желтый взгляд, принадлежавший тем, кто давно переступил священную черту; тем, кто никогда не принадлежал нашему миру, но всё же оказал на него неимоверное влияние. И даже сейчас, на пороге собственной смерти, мне было трудно смотреть на эти огни, чуждые нашему миру. Когда я пересеку призрачную грань между миром живых и миром мертвых, а это произойдет через несколько десятков ударов сердца, этот взгляд по-прежнему будет наблюдать за мной…

***

– Я знаю твой план, – тихо сказал я, и Хорджахас услышал меня, несмотря на шум. – Тебе мало власти над людьми. Тебе мало власти даже над мертвецами. Ты хочешь достичь небес и возвыситься над богами. Ты хочешь завладеть другими мирами, о которых шепчут легенды. Это ты – безумец, а не я! Но знай: когда бы ты ни обрел эти силы, сколько бы тысяч лет ни прошло, я вернусь из Бездны между мирами и встану на твоем пути!
– Довольно, – резко ответил Хорджахас. – Твое время истекло, Ролас Безумный. Начинайте!
Жрецы затянули заунывные песнопения из Свитков Первых Богов – молитва-проклятие заглушила крики толпы и далекий рокот океана. Меня проклинали на все времена.
Четыре марионетки Шиокха-Дахана подняли огромный камень, еще две уложили меня на другой, растянув руки, так что затрещали суставы… Я закрыл глаза. Хоть я и не видел ничего, я знал, что марионетки отпустили камень, и он рухнул на меня…

Глава 1

Опираясь на алюминиевую трость, купленную в аптеке на прошлой неделе, я вышел из пиццерии вслед за Винни и Гором, которые ждали меня на мощеной мостовой. Я неловко им улыбнулся, чувствуя себя в модном плаще, с шарфом, небрежно заброшенном на плечо, и тростью этаким долбанным английским джентльменом.

Впрочем, ни мои друзья, ни многочисленные прохожие не находили в моем внешнем виде ничего зазорного. Здесь, в Сохо, да и вообще в Лондоне люди ходили в самых разнообразных нарядах. Пару раз мы встретили даже разукрашенных клоунов без штанов, зато в стрингах, усеянных стразами. Настоящее торжество свободы личности, почти полное отсутствие культа одежды и множество улыбчивых людей – не то, что в Москве или Роднинске…

Я боялся, что нам с Винни и Гором придется проторчать всё отпущенное нам время в четырех стенах, но обошлось. За последнюю неделю мы хорошенько погуляли по Лондону, посетили разные достопримечательности: Оксфорд, Биг-Бен, Вестминстерское аббатство, Трафальгарскую площадь. Сегодня вот с утра приехали в Сохо, только что перекусили в пиццерии. Ноги у меня почти совсем зажили, но осталась, как и предупреждал врач, легкая хромота, и ходить было легче с тростью.

А что нам, собственно, оставалось делать всё это время? Доктор Иноземцев выслал нас подальше из родных краев, где мы оказались замешанными в слишком большом количестве дел, от которых попахивало не то, что криминалом, а настоящей мистикой. Этими делами заинтересовалось наше доблестное ФСБ во главе с каким-то подполковником Волковым, который, видимо, жаждал стать полковником, и буквально землю рыл, чтобы выяснить подоплеку событий в поселке Дар и в пригороде Роднинска, где умерло слишком много молодых и не очень людей; он даже до моих предков добрался.

На карточке у Винни всегда лежали деньги от Фонда контр-Кукловодов, Артур Григорьевич тратить их не запрещал, вот мы и тратили…

Откровенно говоря, никто из нас троих не был ни мотом, ни кутилой, ни в целом любителем халявы. Деньги уходили только на еду, немного на одежду, отель и посещение достопримечательностей. Мы были слегка напряжены после того, как стало известно, что Феникс Рейн всё-таки объявился. Конечно, после слов Столярова в Катакомбах лично я уже не сомневался, что чертов Кукловод жив, хотя самолично проткнул ему сердце стальным клинком; он как-то ухитрился выжить, и я не представляю себе, как. Ведь в самом начале он был прямо-таки воплощением осторожности, боялся попадаться нам с Гором на глаза, а тут выясняется, что он неуязвим! С такими способностями он мог бы завалить нас еще в квартире у покойной бабы Гали.

Также совершенно неясными и нелогичными выглядели его мотивы с подменой таблеток Миры, в результате чего Гор обрел память, а одна хорошая и, в принципе, ни в чем не повинная девушка погибла. Феникс назвал этому идиоту Джеремие свое имя – будто послал нам привет. Мол, я здесь! Поиграем?

И хотя этот монстр в человеческом обличье ошивался где-то поблизости, особой нервозности никто из нас не испытывал. Почему-то Феникс Рейн не собирался нас убивать. Даже способствовал пробуждению Ванессы не для того, чтобы она нас прикончила. Правда, я был на волосок от гибели, но, уверен, не моя смерть была целью Рейна. Его замыслы были темны и неясны, и это тревожило нас больше всего, ибо нет опаснее человека, чьи цели ты не можешь понять.

Мы, конечно, полностью отчитались боссу. Он запретил что-либо предпринимать. Велел ждать команды, гулять, любоваться столицей Англии, заниматься ерундой – делать всё, что угодно, только не пытаться выслеживать Рейна. Во время нашего с Иноземцевым разговора по скайпу меня так и подмывало наехать на него за то, что он знал о Ванессе, но не соизволил предупредить, однако я промолчал. Не из-за страха перед Артуром Григорьевичем – этого страха я не испытывал. Из-за Гора. Не хотелось устраивать скандала, в котором лишний раз упоминалось бы имя Миры…

Гор, кстати, ничем не выдавал того, что у него творилось на душе: оставался таким же молчаливым, спокойным и странным. Он никогда не изъявлял желания просто поговорить скучными вечерами в отеле, уходил в свой номер, предоставляя нас с Винни обществу друг друга. Таким образом, мы с Винсентой Энеску проводили вместе довольно много времени и стали друг другу как родные.

Наверное, в иное время и при иных обстоятельствах я со временем влюбился бы в эту нежную, уравновешенную и добрую девушку, если бы не два «но»: во-первых, я ни на минуту не забывал о Даше и о том, что с ней случилось, – в какой-то степени по моей вине; во-вторых, Винни предпочитала других девушек.

Буквально в тот же день, когда мы беседовали по скайпу с Иноземцевым, он чуть позже позвонил мне на мобильный. Я так поразился этому обстоятельству, что потерял дар речи, просто замер с разинутым ртом.

– Кирилл, вы один? – деловито спросил Иноземцев.

– Э-э-э… Да, а что?

Я в этот момент сидел на унитазе со спущенными штанами и определенно был один. Смартфон прихватил с собой, чтобы полазить в интернете.

– Я знал о Ванессе, но не думал, что она вырвется из Темной комнаты, – сообщил Иноземцев. – Надеялся, что общение с Мирой пробудит в Горе память, что и произошло. Если бы я мог заглянуть в будущее и увидеть трагедию, я бы предпринял что-нибудь… Вы мне верите?

– Как вы догадались, что я..?

– Я всё же психолог. И не хотел бы, чтобы между нами были недомолвки.

– Да уж это ясно, – протянул я немного недовольно. Иноземцев читал меня как раскрытую книгу – кому такое понравится? – Помнится, я сам признал, что ваша мозаичная стратегия себя окупает. У нас и так достаточно врагов, чтобы ссориться из-за чепухи…

– Прекрасно, – сказал Иноземцев деловито. Потом, будто спохватившись, придал голосу сердечности: – Спасибо, Кирилл…

И отключился.

Глава 2

…Мы не спеша двинулись по мощеной улице, зажатой между красивых викторианских и современных зданий. Нас обтекала толпа, сияли витрины магазинов, на каждом шагу были рестораны, кафе, пиццерии. Вдали виднелись классические телефонные будки красного цвета. Ими никто не пользовался, но англичане, как известно, крайне консервативны, бережно относятся к традициям и всё такое…

– Время мы, конечно, проводим неплохо, – сказал я. – Для ссыльных. Что у нас по плану на завтра, Винни?

Охотница за нечистью открыла рот, но ее перебил Гор:

– Парк развлечений «Торп». А еще я горю желанием побывать в Лондонской темнице.

Мы с Винни переглянулись, она скрыла улыбку. Кажется, Гор окончательно оправился после гибели Миры.

Поскольку Винни как бы невзначай обогнала нас, мы с Гором оказались рядом.

– Ну как ты? – начал я. – Всё так навалилось…

– Ты о паракоме, амнезии, смерти Миры и возвращении памяти вместе с Рейном? – уточнил Гор. – Да, навалилось, по-другому не скажешь. Совру, если скажу, что в порядке. Но ты ведь не это имеешь ввиду? Я не расклеился, депрессии нет, суицидальных мыслей тоже. Но в любом случае я справлюсь со своими тараканами. Вам с Винни спасибо за поддержку.

– Пожалуйста, – ответил я. – Обращайся – всегда поможем.

Гор усмехнулся.

Я остановился и прищурился. Меня посетило ярчайшее ощущение, что этот разговор уже происходил, именно здесь, в Сохо, даже Гор усмехался вот так вот… Дежавю в чистом виде.

Обернувшаяся Винни и Гор моментально заметили изменение в моем поведении. Я поспешил объяснить, в чем дело.

– Будто я уже здесь был. Но этого не могло быть раньше. Я точно никогда прежде не ездил в Лондон.

– Значит, это было в прошлой жизни, – заявила Винни очень серьезно.

Я криво улыбнулся.

– Веришь в реинкарнацию?

– А ты нет? В мире нет ничего вечного. Значит, и пребывание в Бездне не вечно. Может быть, мы с вами уже встречались когда-то, очень давно. И даже были друзьями. Поэтому мы так хорошо сдружились. Духовная связь, и так далее…

Глаза Винни весело блеснули, я уже хотел было ответить какой-нибудь шуткой, но взгляд случайно упал на витрину. В ней отражались мы трое и остальные прохожие, которые обращали на нас внимания не больше, чем на облака, плывущие по холодному голубому небу. Вот только вместо меня стоял совсем другой человек: длинноволосый, смуглый, мускулистый, в темном саронге с красной вышивкой и такой же накидке. Руки его украшали браслеты, на шее висело что-то вроде блестящих бус, уши проколоты серьгами, на лбу – какой-то рисунок. Нет, это был не Хорджахас: лицо более открытое и доброе, улыбка мягкая и понимающая…

Не надо было много ума, чтобы догадаться, кто это.

– Мой друг… – произнес Ролас Безумный из касты младших жрецов. Голос его, пробившийся сквозь неимоверное количество лет, звучал громче, чем биение сердца в моей груди. Все звуки центрального района Лондона отошли на задний план, я даже почти не слышал встревоженных вопросов друзей. – Мой храбрый друг, пришло время рассказать тебе последнюю историю, которая поможет тебе прийти к победе над наследниками Первых Богов.

Я хотел спросить, почему история последняя, и почему бы Роласу просто не подсказать мне способ победить Хорджахаса и Кукловодов, вместо того, чтобы тратить время на истории, но не успел. Мне стало дурно. Сознание поплыло, в глазах помутилось, в ушах словно образовалась серная пробка.

«Сейчас потеряю сознание», – мелькнуло в голове.

Гор схватил меня за руку, я навалился на него. До меня словно издалека донеслись слова о больнице.

– Не надо… – промямлил я. – Не надо больницы. Слышите? Это он, это Ролас, он хочет мне показать что-то… Что-то важное. Просто отвезите меня в отель и оставьте одного…

Не уверен, что они услышали мои слова. Сам я почти не слышал себя. Мне показалось даже, что проговорил эти слова про себя.

Но, как выяснилось, говорил я хоть и тихо, но внятно. Я осознал, что меня ведут к такси, которое поймала Винни. Ускользающее сознание фиксировало реальность урывками, как бракованная видеозапись.

Миг – и вот я сижу на заднем сидении такси, рядом Гор и Винни. Водитель таращится на меня в зеркало заднего вида: это коренастый, краснолицый молодой человек с короткой рыжеватой бородкой. На шее у него виднеется коричневое родимое пятно.

Еще через миг мы едем по бесконечным улицам в сторону отеля. Мне потихоньку легчало, звуки и цвета возвращались, к концу поездки я и вовсе пришел в себя, лишь ощущал жуткую слабость, будто болел малярией лет пять, а после пробежал марафон.

Я прислушался. Винни разговаривала с таксистом, который представился – его звали Тобиас. Тобиас волновался насчет меня и спрашивал – видимо, не в первый раз – уверены ли мы, что меня не надо срочно везти в госпиталь.

– Я в порядке, – сказал я нарочито громко и твердо. – Благодарю за вашу заботу, Тобиас. Мне просто нужен покой.

– Ну, так… – пробормотал таксист. – Тогда ладно. Вам виднее…

Он говорил на ужасном сленге, проглатывал слова, так что я едва его понимал. Зато наш «идеальный» английский, судя по всему, произвел на него впечатление. Скорее всего, он посчитал нас обычными яппи, которые, возможно, расслабились с утреца, затянувшись косячком, и одному стало плохо.

– Красивые фото, – перевела тему Винни, указав на несколько небольших и слегка пожелтевших фоток, наклеенных над лобовым стеклом.

На фото изображались пейзажи белоснежного пляжа с разных ракурсов, какие-то загорелые молодые люди с досками для серфинга. Прищурившись, в одном из этих молодых людей я узнал Тобиаса.

– Да, это Австралия, – таксист заметно воодушевился, – я туда лет шесть назад ездил… В 2010-м? Да, в 2010-м, в январе… Там у них это самый жаркий месяц, представляете? Время мы классно провели. Я тогда хотел вообще свалить отсюда и стать ветеринаром у оззи… То есть у австралийцев. Лечить кенгуру, коал этих прикольных… Не, серьезно, мисс, я люблю животных и обожаю Австралию…

– Почему же вы не уехали? – осторожно спросила Винни.

Водитель Тобиас закручинился.

– Да потому что я неудачник, вот почему!..

Он хотел что-то прибавить, но в конце концов с чувством махнул рукой.

– Неудачник, – повторил он. – Потому и таксист…

– Но это уважаемая профессия в этой стране! – возразила Винни.

– Да, – согласился Тобиас. – Но не это моя мечта…

Глава 3

Когда мы добрались до моего номера, Гор собрался было остаться и сидеть, как нянька, надо мной, однако я так зыркнул на него, что он молча ретировался. Я улегся в постель, чувствуя все ту же слабость. Сам не заметил, как уснул – впрочем, как и всегда.

И мне приснился сон – яркий, как сама реальность. Словно бы я стоял в странном полутемном месте, а прямо передо мной находилось огромное, с человеческий рост, зеркало. В нем отражалась моя собственная персона. Отражение дрожало, двоилось, черты моего лица слегка менялись, и выглядело это страшновато.

Я на секунду отвернулся, чтобы не видеть этих метаморфоз, потом поглядел в зеркало снова и увидел Роласа.

– Кирилл, – сказал жрец, – сегодня мы впервые говорим с тобой лицом к лицу. Ты должен сделать правильный выбор…

– Какой еще выбор? – проворчал я. – Нельзя ли поконкретнее?

– Некоторые вещи лучше увидеть, чем услышать о них, – спокойно ответил Ролас. – Когда-то давно я уже совершил ошибку, но теперь ее не повторю. Поэтому я не завладел твоим телом, как это сделал бы Хорджахас. Ты сам должен пройти свой путь, и победа в его конце будет твоей победой – не моей.

– А поражение – моим поражением?

– Увы, да. – Ролас опустил голову. – Он очень силен, но не неуязвим. С ним не справиться в одиночку. Поэтому ваша первая задача – создать команду…

– У нас есть команда, – перебил я.

– К сожалению, она не полна. Есть Воин и Наставник. Есть Герой и Муза. Есть Советник. Но нет Колдуна…

– Стой-стой!.. – Я даром что спал – мозги работали вовсю. – Какие еще Воин да Муза? Какой еще на фиг Колдун?

– Великий колдун; я чувствую, он вернулся… – Ролас огляделся, стоя в зеркале и прислушиваясь к чему-то. Вокруг нас клубилась пустота. – Вы должны найти его. Без его силы вы не победите магию Хорджахаса и его опасного слуги…

– И как нам его искать?

Ролас закрыл глаза и улыбнулся.

– Довериться своему сердцу…

Я не удержался от ехидства:

– Ну ты, Ролас, очень мне помог. Довериться сердцу – надо же!.. Ты хоть скажи, о каких Воинах-Героях говорил? Муза – это Винни, я так понимаю? Не я, надеюсь? Наставник – это Иноземцев, больше некому. Герой – Гор… Советник… э-э-э… Кривой, наверное? Но я-то не Воин? Какой из меня воин?

– Ты прав, Кирилл, ты не воин, – ответил Ролас, и мне почему-то стало неприятно, хотя я и так знал, что воин из меня никакой. – Ты – Герой.

И, прежде чем я опомнился, отражение Роласа в зеркале начало тускнеть и таять. Полумрак вокруг меня сменился полной тьмой.

Глава 4

Это говорю я, Ролас Безумный из касты младших жрецов Первых Богов из столицы империи Иентайеров Х`рокхас на острове Дильмун. Слушай и услышь то, что я расскажу тебе, мой храбрый друг, и, возможно, моя история поможет тебе в битве с врагами.

Война, в которую ты оказался вовлечен, длится тысячелетиями – незаметная, но смертоносная. Я тот, кто начал ее, а ты, надеюсь, тот, кто ее завершит.

После собственной казни я попал в Бездну между мирами, в темную и безрадостную страну потерянных душ. Но меня держала сила Перста Первых Богов, спрятанного мной на Небесном корабле Гриик`хтахенов, где даже всесильная рука Хорджахаса не способна его достать, и я не потерялся в тяжкой мгле, не растворился в безнадежной пустыне за пределами всего сущего, не превратился в ничто, как многие другие души.

Пребывая в бесконечной полутьме потустороннего мира, я ждал своего часа. Ждать пришлось неимоверно долго, но меня согревало воспоминание о моей драгоценной Лише, которая осталась в подлунном мире, и лишь осознание ее мучений от моей гибели немного омрачало мои грезы…

И вот час пробил. Я почувствовал могучую силу ритуала призыва духов умерших – Энгра-Шиокха-Року, и энергия Перста Богов вырвала меня из болота смерти под теплые лучи жизни…

Я будто внезапно проснулся. В нос ударил неприятный запах: нечто вроде паленой шерсти. Я открыл глаза и увидел низкий каменный свод пещеры, едва освещенный одним чадящим догорающим факелом, воткнутым вертикально в песок в паре шагов от моей лежанки.

Лежанка представляла собой набросанные кучей в углу пещеры крупные охапки какой-то травы, а сверху была постелена овечья шкура, которая и исторгала этот тревожащий меня запах.

Я сел и, ничего не понимая, огляделся. Краткий осмотр показал, что я пребываю в небольшой пещерке со стенами из уплотненного песчаника, коих много на моем родном острове. Рядом со мной кроме факела кто-то оставил разные вещи: глиняные чашки с темной жидкостью, бусы из разноцветных камней, витой острый рог длиной с ладонь, именуемый Клинком Упокоения, и что-то грязное, похожее на большую и мясистую ракушку.

Я тотчас понял предназначение этих вещей – всё это было необходимо для проведения Энгра-Шиокха-Року, призыва духа мертвых.

Я взял «раковину» и убедился, что это отрезанное человеческое ухо. Тот, кто вызвал меня, совершил осознанное убийство, и я смог вселиться в его тело. Меня распирало любопытство: кто же рискнул на этот нелегкий шаг? Кого терзала ненависть к Хорджахасу настолько сильная, что он положил на алтарь свое тело и дух?

Я осмотрел себя и обнаружил, что одет в новую набедренную повязку, нечто вроде рубахи с короткими рукавами и сандалии из сыромятной кожи. На голове – небольшой тюрбан. Я воззрился на собственные руки и в слабом свете факела заметил, что они смуглые, костлявые, а пальцы с давно нестриженными ногтями выглядят так, будто я голыми руками вырыл эту самую пещеру. Подбородок зарос черной кудрявой бородой.

Постепенно меня наполняли воспоминания этого смелого и жертвенного человека, добровольно согласившегося принять в себя неуспокоенный дух проклятого жреца.

Его звали Зиусудра, и он тоже был родом из острова Дильмун, пусть и был Иентайером лишь наполовину. Его мать была наложницей одного из наших военачальников. Покинув Дильмун, Зиусудра поселился в Шадуппуме, одном из многих городов-номов Междуречья. Посему он избежал судьбы тысяч соотечественников, которых Хорджахас призвал к Шиокха-Неру, массовому самоубийству.

Весть о страшном событии, превратившем Дильмун в остров смерти, ужаснуло Зиусудру – так же, как и многих других Иентайеров, живших в колониях Империи по всему миру.

Но в отличие от тех других Иентайеров Зиусудра решил действовать. И вызвал меня.

Сунув за пояс набедренной повязки Клинок Упокоения, необходимый для ритуала, я погасил факел о песок и вышел из пещеры. Меня обступила ночь – жаркая и душная, невероятно звездная, наполненная звоном цикад и запахом раскаленной за день земли. Ущербная луна заливала серебром далекие горы и полотно реки, частично заслоненное тенями финиковых пальм. Эта ночь напомнила мне ночи в родной стране, вот только я не вдыхал запаха морской соли, не слышал неумолчного прибоя и не ощущал влажных ласк ветра.

За ближайшим пригорком на листве тамарикса плясали отблески костра. Зиусудра пришел сюда в полдень накануне, и никого из людей и зверей поблизости не было. Вечером он провел ритуал и погрузился в глубочайший сон, в котором пребывал до недавнего времени. Вероятно, за это время кто-то разбил лагерь в одной из многочисленных пещер. И вероятно, это были разбойники.

Проявляя естественную осторожность, я пробрался поближе к огню в целях незаметно выяснить природу этих людей.

Я выглянул из-за кустов тамарикса и узрел крохотную полянку перед одной из пещер, посреди которой горел костер. Возле него сидя спал человек – юноша с короткими волосами, еще безбородый.

Я уже намеревался подойти к нему, когда хрустнули камни на осыпи. Обернувшись, я сразу получил сокрушительный удар по лицу и опрокинулся навзничь. Надо мной нависли тени.

И Зиусудра, и я, Ролас, были не чужды физическим упражнениям и умению битвы голыми руками. У меня, конечно, был Клинок Упокоения, но он никогда не ранит – лишь убивает, отправляя дух человека прямиком в Бездну; он действует лишь однажды, зато наверняка. Я поднырнул под ближайшего нападающего и, схватив его за ноги, повалил на каменную осыпь. Мой кулак врезался в заросший бородой подбородок, затем я перекувыркнулся и вступил в схватку с другим нападающим.

В полумраке ориентироваться было сложно. Я раздавал удары наугад, многие попадали мимо цели, отчего я терял равновесие. Нападавших было больше, и через несколько ударов сердца меня осилили, повалили на землю и связали руки за спиной.

– Проклятый чужак разбил мне губу, – проворчал хриплый голос на языке аккадду, который был мне знаком, пока меня тащили к костру. Юноша, оказывается, лишь притворялся спящим и сейчас с улыбкой шел нам навстречу. – За это я желаю разбить его череп и выпить кровь!

– Разбил губу? – прозвучал другой голос, насмешливый и – женский. – Не уподобляйся женщине, Каддиш Могучий! Мстить за столь малое столь многим – призрак ревнивицы, но не мужа!

Раздался дружный смех. Меня швырнули на землю возле костра. Прямо перед моим лицом валялись обглоданные кости и пустая чарка с вином.

– Смейтесь, уроды! – заревел Каддиш; теперь, в свете костра я мог разглядеть его огромную фигуру, бычью шею, курчавую черную бороду и звероподобное лицо, украшенное множеством шрамов. Его череп был лыс, волосы едва пробивались сквозь толстую кожу. – Этот чужак – Иентайер! Он совершал богомерзкий ритуал в той пещере! Я видел, и Матио видел! Убьем его, Энанна!

Возле него столпились другие люди, человек шесть-семь, одетые в разноцветные набедренные повязки. Далеко не все они имели верхнюю одежду, зато все могли похвастать недавно бритыми головами. Память Зиусудры подсказала мне, что так должны выглядеть бывшие рабы – либо беглые, либо освобожденные волей их господ. У рабов волосы обриты ото лба до темени, и, едва освободившись, каждый из них стремится как можно быстрей сбрить все волосы, дабы начать жизнь с чистого свитка.

Я с трудом перевернулся на бок и поглядел вверх. Юноша с любопытством таращился на меня, сверкая веселой улыбкой на смуглом лице. Рядом с ним стояла единственная женщина в этой компании – та, чей голос я слышал. Она была весьма молода и недурна собой. Короткие смоляные волосы, курчавясь, падали на высокий лоб, открывая уши, украшенные множеством серебряных серег. Видимо, она освободилась от рабства раньше остальных, раз волосы отросли так сильно. Овальное лицо и пронзительные черные глаза, татуировки на скулах в виде молний, полные губы и жесткий взгляд – она была и похожа и не похожа на женщин Междуречья. Юбка из единого куска ткани, сложенного причудливым способом, повязка на груди и ремень из кожи, на котором висели деревянные ножны с коротким мечом, оставляли большую часть ее бронзового тела открытым. В Х`рокхасе, где женщины ходили в туниках, эта воительница сошла бы за рабыню или девушку из низшего сословия, но ее манера держать себя и удивительное подчинение ей этого сброда указывало на ее необычное происхождение и судьбу.

Звероподобный Каддиш встал между воительницей и мной.

– Скажи свое имя, чтобы я знал, кого убиваю! – пророкотал он, вынимая кривой нож.

– Ролас из касты младших жрецов, прозванный безумным после неудавшегося покушения на императора Хорджахаса, – ответил я на языке Иентайеров. Эти люди должны были знать основной имперский язык.

– Проклятый Иентайер, – прорычал Каддиш на аккадду. – Сейчас ты умрешь!

Он замахнулся кинжалом, лезвие блеснуло в свете костра кровавыми отблесками.

Девушка перехватила его руку. В свете костра на ее запястье блеснул браслет. В Междуречье даже рабыни не ходили без украшений…

– Стой! Он уже умирал…

продолжение в комментариях