Поступил заказ изготовить шуточный подарок хорошему человеку. Получилось сделать точно в срок и внешний вид соответствовал запрошенному на все 100%.
Сложность была найти кожу пони с раскраской под леопарда, но и это удалось.
Из минусов... Забыл сделать нормальные фото, поэтому делюсь тем что есть. И одно фото довольного владельца)

Начало - Лисья тропа. Глава 1. Первый шаг. Часть 1

Мы шли по лесу, выбирая старую дорогу, которой давно уже никто не пользовался. Деревья там были и старше, и выше. Они чаще позволяли брать себя на нужды свои людям.

Каждое я с любовью оглядывала, низко кланялась и просила его разрешения на сруб. После же клала на пенек кусок свежеиспеченного хлеба, добро смазанного маслом.

Солнце уже пересекло половину своего пути, когда мы вышли из леса с телегой, полной дров. И удивленно замерли, глядя в сторону деревни. И Перунчик, и я чувствовали, что Дажденка все еще рядом, что отряд не вышел в Славгород, а по-прежнему гостюет у дядьки Фанаса.

У корчмы мы оказались так быстро, что и не заметили, как оставили часть дров во дворе нашего дома.

- Иди на задний двор. А я скоро подойду, - я погладила конька и вошла внутрь.

Чувства не обманули и в общем зале сидели Лихо и его воины, кроме что Велимира.

Я приветственно поклонилась и прошла в стряпушную, прислушиваясь к разговорам.

А там уже споро хлопотала веселая Лада. Увидев меня, она широко улыбнулась и продолжила свою работу.

Все было как обычно, все работали и жили своим порядком. И никто не говорил, с чего вдруг воины Славгорода решили задержаться в нашей деревне.

Я вошла на задний двор и принялась распрягать братишку продолжая гадать, что ж могло случиться, что богатыри остались подольше.

Перунчик благодарно ткнулся мне в ладонь и отправился к своим собратьям. Он у меня был очень понимающим и всегда чувствовал, когда поддержать надо, когда помочь, а когда просто не мешать.

Я же взяла топор и, подбросив его пару раз, принялась за дрова. Так и думать легче и польза какая-никакая. Да и просто отвлечься от вопросов, лезущих в голову, помогает.

После второго похода в стряпушную во двор вышел дядька Фанас. Он был радостен, и, видать, хотел поделиться своей радостью со мной. Потому лишь мельком глянув, как я вогнала топор в чурку, корчмарь принялся раскуривать трубку, ожидая моих расспросов.

Дядька знал меня лучше матери и отца, но до сих пор надеялся увидеть на моем лице хотя бы отблеск любопытства. И никак у него это не выходило. Я никогда не спрашивала, потому что знала, если не говорят – не мое дело, если мое – все равно расскажут.

Из стряпушной вышла Лада и протянула мне крынку с вчерашним квасом.

- Благодарствую, - я взяла угощение и принялась пить, ожидая, когда дядьке надоест молчать.

- Жарко сегодня, - принимая крынку, заметила Лада и улыбнулась мне, протягивая рушник.

Я кивнула и вытерла шею и лицо от первого пота.

- Хороший день, добрый, - поддержал ее дядька. - Сразу видно, Светлые Боги благоволят нам.

- Просто они одобряют это сватовство, - пояснила Лада и вернулась в корчму, следить за тем, чтоб ничего не подгорело или убежало.

Во дворе повисла тишина, дядька продолжил смотреть на меня, ожидая расспросов. Хотя, как по мне, так сказано было достаточно.

А потому я лишь перебросила рушник через плечо и направилась к стряпушной за ведрами.

- Да неужели тебе неинтересно?! – в сердцах воскликнул дядька Фанас, вставая с лавки.

- Если что-то важное, все равно расскажешь, - я пожала плечами и, прихватив пустые ведра, направилась в обход корчмы к колодцу.

- Они ведь не просто так остались, - заметил дядька, стараясь меня задержать.

- Слышала.

- Они к Куле сватаются.

- И хорошо, - я улыбнулась ему и пошла к колодцу.

Что он хотел увидеть? И говорил мне как-то неуверенно, неужели думал, я разозлюсь или расстроюсь? Глупый дядька, ведь я так ждала, когда к нашему дому придут сваты. Так ждала, когда в семье появится сильный помощник.

Наверное, дядька думал, что я стану ненужной. Ему было и невдомек, что теперь я смогу покинуть отчий дом, чтобы найти избавление от своих деяний, чтобы прославить свой род, если больше этого сделать некому, чтобы помочь брату встать на ноги.

У окон корчмы сгрудились молодые девки и наблюдали за гостями, обсуждая что-то свое. Они знали их имена, словно ели за одним столом, словно каждый из них живет в деревне не меньше месяца. Но внутрь заходить не решались, будто это было для них под запретом.

Я прошла мимо, уже готовая к девичьим насмешкам. Не мне их винить, они молоды и хотят скорее мужа, семью, счастья, потому и норовят поддеть меня, старую деву. Но в спину не полетело ни слова, меня даже не заметили.

Я озадачено перелила воду в бочки и отдала мокрый рушник Ладе:

- Может, помочь чем?

Лада кивнула и посмотрела на стол, уставленный кружками:

- Надо б гостей попотчевать, пока они ждут твоего отца.

Я улыбнулась и взяла кружки, судя по запаху, наполненные медом. У нас в деревне не водилось такого, чтоб употребляли с самого раннего утра, ведь надо еще столько дел переделать, а на мутную голову пользы дому не принесешь. Но сегодня был тот день, когда кружка меда только укрепляла дух и помыслы, потому угостить им Лихо и его воинов было делом незазорным.

Они радушно улыбнулись мне. Для них это тоже праздник, светлый день, дающий жизнь новому началу. И ознаменовать этот день нужно должным образом – приветственным угощением, поклоном в ноги родителям невесты и обещаниями хорошей жизни молодым.

И все же когда они успели увидать мою сестру? И когда она успела приглянуться кому-то из славгородских воинов? Вот уж где и вправду была для меня загадка из загадок.

Я вернулась в стряпушную и глянула на Ладу, ловко орудующую горшками и тарелками:

- Помощь нужна?

Она немного посмотрела на меня и, возвращаясь к своим делам, ответила с яркой улыбкой на устах:

- Пока нет, все уже сделано. Иди к семье, там ты нужнее.

Я кивнула и вышла из корчмы.

Если в наш дом сватаются, то гонец уже передал весть моему отцу, но теперь мужи отчего дома невесты должны прийти общаться с главой дома жениха. Главой среди воинов всегда считается тот, кто их ведет, значит, отцу предстоит общаться с Лихом.

Вот только в нашем доме был не один мужчина, потому-то мне стоило поспешить, чтоб не заставлять никого ждать.

На крыльце стоял отец, мать помогала ему умыться, видать, гонец застал его в кузне.

Я подошла к ним и, низко поклонившись, поприветствовала:

- Утра вам отец и мать мои славные и светлые. Пусть Боги улыбаются вам сегодня, покрывая своей заботой.

Мать улыбнулась мне, протянув отцу рушник, и ответила, глядя в глаза:

- И тебе утра, дочь наша славная. Ты слыхала новость, что в корчме с самого рассвета обсуждают?

Я кивнула и обратилась к отцу, уже надевавшему свежую рубаху:

- Позволь, отец, проводить тебя до корчмы, да помочь братишке моему. Если в доме два славных мужа, они оба должны дать согласие.

Он внимательно посмотрел на меня и кивнул. Даже в такой важный для нашей семьи день, ему хватало выдержки не говорить лишнего.

Молча приняв дозволение отца, я вошла в дом и низко поклонилась братишке, сидевшему на печи уже в чистой рубахе и штанах.

Увидев меня, он грустно улыбнулся:

- И тебе утра. Не поможешь немощному дойти до корчмы? Говорят, к нам гонец приходил, сестру твою сватать будут.

Я кивнула и подошла к печи, чтобы помочь Алешке спуститься. С каждым днем он становился все легче и легче, словно после кадки с водой я взяла ломоть хлеба. Так и сейчас взяв брата на руки, он показался мне периной.

В дом вошел отец и, посмотрев на нас, кивнул, давая понять, что можно отправиться в путь.

И лишь у самого порога Куля шепнула матери, что я в старой рубахе, негоже в таком виде к сватам идти. Но мать ничего не сказала, тихонько вздохнув. Она понимала, что меня и переодеть не во что, ведь я никогда себе не шила ничего, а рубаха досталась от Любимы. Своей я так и не надела. Да и нет в этом нужды, ведь неважно, в какой колоть дрова и воду носить.

Мы шли до корчмы молча, но в этом молчании было куда больше слов. Отец не хотел, чтобы так вышло, чтоб я несла брата, но он уже сам это делать не мог. Алешка тоже не хотел, чтоб я его несла, но больше было некому. Если же и запрягать Перунчика, так нас бы и к вечеру не дождались. Мне нечего было им сказать, слова ранят, а не лечат.

В корчме все стихло, едва мы вошли. Все внимательно смотрели на нас, пока отец не поклонился воинам и не прошел вперед к Лиху. Когда же он улыбнулся молодому воеводе и сел с ним за один стол, все пришли в движение. Кто-то пододвинул лавку, чтобы я смогла посадить Алешку. Братишка кивнул мне, сев поудобней, и посмотрел на воинов, стоявших за Лихом стеной.

Только сейчас я смогла хорошо их разглядеть. Все, как на подбор – рослые, сильные и крупные в плечах. Такой муж, как стена, любую жену за своей спиной спрячет и не даст в обиду род. В глазах Алешки блеснула печаль, ему никогда уже не стать таким. А все я виновата, не смогла его остановить, не смогла уберечь.

Рядом встала Лада и, улыбнувшись братишке, протянула ему кружку с медом. Он благодарно кивнул ей и принял угощение, но пить не стал, ожидая, когда головы семей договорятся. Лада же осталась стоять рядом с нами, встав ровно за спину брата. Ее забота простиралась до всех, кто входил в корчму. А Алешку она и раньше приходила проведать, знали друг друга.

Воин Славгорода – хорошая помощь в доме. Молодец и силен, и трудолюбив, и всегда встанет на защиту жены, родителей, а после и детей. Таких учат уважать землю, на которой стоят, любить просторы, что открываются перед глазами, и хранить верность данному слову. Лучшего мужа для Кули и придумать нельзя, кто бы это ни был.

Меня же больше ничего не держало, можно отправиться в путь на поиски избавления. Теперь, когда в доме появится мужчина, в моей помощи нужды не будет.

Осталось решить, куда меня направят стопы. Лихо не возьмет меня к себе в отряд, никто бы не взял молодуху, пусть она и хорошо управляется с оружием. Отправиться в Славгород глупо, мы расспросили там всех, и ко всем пришли, но Алешка все также только сидит.

Я вышла из корчмы и подошла к Перунчику. Он был так похож на меня – редко надолго оставался среди своих, и все чаще стоял в стороне и просто наблюдал.

Завидев меня, он довольно зафыркал, и принялся переминаться с ноги на ногу. Он ждал меня, и я пришла. Пусть и для того, чтобы попрощаться.

Тяжело все оставлять, чтобы пойти в никуда, но я должна, несмотря ни на что, мне больше нет места в деревне. Я больше не нужна. Но и идти некуда, кроме той поляны, на которой все и случилось.

И тут вспомнился сон, когда волки легли и смотрели на меня, ожидая чего-то. Ведь тогда мужичок сказал, что я могла спросить. Может, мне и надо на ту поляну, может, они и вправду могут что-то сказать. Во сне это были не просто волки, они умно на меня смотрели и вправду ждали чего-то, знали что-то, но я не спросила. А зря…

Значит, куда бы ни лежал мой путь, начнется он с поляны. Я повернулась к Перунчику и принялась поглаживать его:

- Пообещай, что будешь им помогать. И слушаться Кулю, - конек удивленно посмотрел на меня, но кивнул. - Я не могу взять тебя с собой, я не знаю, куда иду. Но если не вернусь – пойдешь в Славгород и найдешь там Лихо. Будешь помогать ему вместе с Дажденкой. Жди две полные луны и отправляйся в путь, там я тебя найду, обещаю…

Суетной день сменился спокойным вечером. Все устали от празднования того, что отец и Лихо договорились, и уже разбрелись по домам. Даже славные воины уже отправились спать, кроме Велимира, решившего погулять с будущей женой у реки, и Лиха, сидевшего с дядькой на лавке за корчмой.

Все были счастливы и довольны, что в семье кузнеца, появится сильный мужчина. Даже Алешка искренне радовался за сестру.

Лада отправилась помогать матери. Сейчас нужно дошить праздничную рубаху. Отец ковал кольца, такие, чтоб никто не смог ни согнуть, ни сломать, из лучшего железа. Все были при деле.

Лишь я уносила кружки в стряпушную, да выметала сор, зная, что все это делаю в последний раз. Дело спорилось, и уже подходило к концу, когда в корчму вошел неожиданный гость.

Вот уж и вправду чудесен мир во всех своих проявлениям. На меня смотрел мужчина годами старше моего отца, но с молодыми глазами и лучезарной улыбкой. Его волос был перехвачен красивой, плетеной лентой, белую рубаху опоясывал широкий ремень с ярким рисунком. А за спиной небольшой короб, из тех, что используют для переноски товара до ярмарки.

- Мир этому дому, - громко произнес гость, проходя до первого стола и ставя на него поклажу.

- И тебе мир, - ответила я.

Он присел на лавку и снял короб на пол, заметив, что там уже чисто.

- Чем угостить тебя, отец? – поинтересовалась я, продолжая удивленно на него глядеть.

- Устал с дороги, мне б еды, какая есть, да попить чего.

Я кивнула и отправилась в стряпушную, не желая заставлять себя ждать. Лада оставила мяса, хлеба и масла, у входа стояла кадка с квасом, лишь недавно унесенная из зала и еще не разлитая по кринкам.

- Все ж решила поесть? – полюбопытствовал дядька, входя в стряпушную вместе с Лихом.

- У нас гость, - коротко ответила я, наливая в большую кружку кваса.

- Так что ж ты не сказала сразу? – всплеснув руками, дядька выскочил в зал.

Негоже гостю сидеть одному, как и негоже встречать его не хозяину. Это я знала хорошо, но дядька как раз развлекал Лихо, потому и тревожить его было нехорошо.

Воин внимательно на меня посмотрел, бросил быстрый взгляд на босые ноги и вышел в вечернюю прохладу.

Я смахнула косу за спину и, взяв большую кружку с квасом в одну руку, миску с мясом и хлебом в другую, направилась к гостю в зал.

Он не успел заскучать или осмотреться, дядька увлекал его беседой и рассказами, не давая даже зевнуть.

Я поставила угощение на стол, и направилась было обратно, когда гость окликнул меня:

- Ты постой, дочка, не торопись.

Я оглянулась на него, такого интересного взрослого мужчину с пляшущими огоньками в голубых глазах, и продолжила стоять, ожидая указаний.

- Присядь, - он похлопал по скамье, на которой сидел, и улыбнулся. - Составь старику компанию.

Такие приглашения часто звучат в этих стенах, но чаще от молодых парней, что ищут женского общества, и потому получают отказ. Но тут гость был статный и странный, да и видно было, что ему что-то нужно от нас с дядькой.

Я села, куда он указал, и продолжила на него смотреть.

- Немногословная у тебя племянница, - усмехнулся гость, обращаясь к дядьке.

- А с чего ты решил, что она мне не дочь? – удивился корчмарь, даже выронив трубку из руки.

- Дочери б ты смог запретить колоть дрова, да тяжести носить.

- Да, ей-то слово против не скажешь, все равно не послушает, - дядька улыбнулся гостю. - А откуда ты узнал, что она тяжести носит?

- Так ты на руки ее посмотри!

Мои ладони давно не видали мозолей – из-за частой грубой работы, кожа на них перестала быть такой же нежной и мягкой, как у остальных. Крепкие руки прятались за широкими рукавами рубахи. Одного взгляда мало, чтоб понять, какая работа мне достается чаще. Как же тогда гость заметил такое?

Я удивленно посмотрела на гостя, но спрашивать ничего не стала. Он улыбнулся и положил руку на мою ладонь:

- Ты миску ставила, вот тогда я и увидел.

Странный гость, но увлекательный. Хотелось получше его рассмотреть и подольше послушать.

- Может тебе найти кров? – полюбопытствовал дядька, откладывая трубку.

- Нет, благодарствую, - гость отломил кусок хлеба и, прикрыв глаза, принялся его пережевывать, закусывая мясом. Его лицо говорило о том, как нравилось ему наше простое угощение, и сложно было удержать улыбку от этого зрелища.

Мы с интересом ждали, когда он закончит, потому в корчме повисла тишина, в которой слышался лишь летний стрекот. Когда же он запил угощение квасом, дядька не удержался:

- Как же так? Ведь уже стемнело, говорят, на дорогах хулиганят.

- Мне бояться нечего, - гость улыбнулся и положил на стол несколько монет, расплачиваясь за ужин. - Я человек бродячий.

- Мне плата не нужна, - дядька отодвинул монеты от себя и строго посмотрел на гостя. - Вечер поздний, мы в такое время всегда рады помочь путнику.

Мужчина улыбнулся и, встав из-за стола, забросил за спину короб.

- Благодарствую за тепло и еду, - он поклонился дядьке и внимательно посмотрел на меня. - А тебе благодарень за ласку и заботу.

Мы удивленно посмотрели на гостя, направившегося к выходу. Но у самой двери он обернулся и снова внимательно посмотрел на меня:

- Помни, Боги смотрят на тебя, - и, улыбнувшись, вышел…

Я постояла еще немного у кромки леса, глядя на родную деревню. За домами виднелся уголок крыши корчмы. А на окраине – спящая кузня. Уходить было больно, но отступать еще больнее, даже если никто об этом не узнает.

Все решено, обратного пути не будет.

Перед уходом я натаскала воды, наколола дров, почистила Перунчика, вынесла пару бочек с медом, чтоб дядьке не пришлось рано спускаться в подпол. Работа окончена, пора уходить.

Я глянула на дом, стоявший чуть поодаль от кузни. Теперь у него будет два хозяина, у родителей помощник, а у сестры – защитник. Мне нашлась достойная замена – сильная, статная, правильная. Тот, кто не будет вызывать стыда и упреков, чьи действия не будут казаться неуместными или нарушающими древние устои.

Нескоро проснутся первые люди, но стоило торопиться, иначе уйти тихо и спокойно у меня не выйдет.

Я поклонилась деревне и шепотом повторила слова странного гостя: «Боги смотрят на тебя.»

А на душе сразу полегчало и стало спокойно, словно все родное отпустило меня, словно цепи, державшие меня все эти зимы, в одно мгновение рассыпались, не оставив ничего, что может остановить.

Я повернулась и вошла в лес, начав свои поиски искупления и ответов на вопросы, не дававшие мне покоя зимы напролет. Пора узнать у волков, у Лешего, у духов и самой себя – как вернуть брату ноги, его жизнь и получить прощение за то, что не сделано.

Старую тропу уже почти не было видно, но она словно сама показывалась мне. Будто знала, что ее ищут.

Солнце еще не осветило своими лучами ветви деревьев и потому лес казался немного мрачным, недовольным от того, что его разбудили. Побеспокоили его мерный сон и покой, не нарушаемый людьми уже многие зимы.

Я поправила пояс, на котором висел лишь нож, и поклонилась деревьям, угрюмо приветствовавшим меня. Мы были с ними старыми знакомцами. Не раз встречались и помогали друг другу в непогоду. Вот и сейчас указывали путь лучше любой тропки.

Когда же показалась поляна, где восемь зим назад все и приключилось, Солнце высоко поднялось над нами. Вокруг было светло, как и в тот день, лишь только постарели деревья и пень, стоявший у самого края, совсем рассыпался.

Я огляделась, глубоко вдохнула и, низко поклонившись, начала:

- Дня тебе, Хозяин Леса. Уж прости, что побеспокоила, но нужен мне твой совет, - я отстегнула нож с пояса и положила его на землю. - Другого подарка у меня для тебя нет. Но прими его, как самое ценное, что есть в моей жизни.

Ни одно дерево не шелохнулось, ни одна травинка не пригнулась, когда на поляну вышел мужичонка и, не глядя на меня, сел на старый пень.

Он сорвал травинку и принялся ее пережевывать, внимательно изучая нож. Я же смотрела на него и еще больше удивлялась – это был тот самый мужичок, что приходил ко мне во сне. Та же травинка, та же светлая борода, а на лицо, как не посмотри, все равно отвернешься и не вспомнишь.

- Не нужен мне твой подарок, - угрюмо произнес он, теперь уже глядя мне в глаза. - Я ж тебе говорил, спрашивать надо было вовремя. Чего ты ждала? А теперь их искать надо. Они уже здесь не ходят. Они терпеть не умеют… да и не хотят.

Я смотрела на него, не возражая и не перебивая, наверное, он был прав, но время ушло и теперь мне нужно их искать, чтобы, наконец, спросить. И Хозяину леса это было понятно, потому, выбросив травинку, которая тут же вросла в землю, он вздохнул и махнул рукой на юг:

- Ищи их на кромке леса, у реки, что делит земли на север и юг. Они сейчас там бродят, только в этот раз не молчи, больше ты их не встретишь, - Хозяин встал и, что-то бормоча себе под нос, пошел с поляны прочь, лишь перед тем, как скрыться в кустах, повернулся. - Нож забери. Он мне не нужен.

Я снова осталась одна на старой поляне, сильно изменившей мою жизнь, а в ногах лежал нож, служивший все эти зимы верой и правдой. Никогда со мной прежде не разговаривали ни берегини, ни домовые, даже банник ни разу не показался на глаза, а сейчас сам Хозяин Леса, да еще и не в первый раз.

И снова сказки стали реальностью. Но не те чудища, которыми Алешка пугал несмышленую сестру, а духи, что берегут нас от бед и защищают от зла. Теперь они обрели форму. И пусть мы не коснулись друг друга, я верила, что это правда, не обман, не сон. Да что там просто верила, я знала, что они есть. Что это не мои додумки на непонятные шорохи и исчезающие вещи. Они есть, и они рядом с нами. Так близко, что можно дотянуться рукой.

Он сказал идти на юг, а у меня ноги приросли к мягкой траве. Так я и стояла, глядя в сторону, где Хозяин скрылся, пока на голову не упала еловая шишка и не заставила меня моргнуть.

Тут же лишние вопросы пропали. Хозяин прав – надо идти. К тому же путь тут не долгий – уже к зениту буду на месте, останется только найти волков, раз уж они тоже меня ждут. А так, может, и разговор сложится.

Я наклонилась, подняла нож, все еще лежавший на земле в мягкой траве, как на подушке, и повязала его обратно на пояс.

На юг к реке, значит на юг. Первый шаг уже сделан, отступать больше некуда. Об обратном пути нельзя даже помыслить…

Там, где лес встречался с рекой, берег был крут и высок, потому сюда никогда не водили детей, да и охотники знали про это место, только потому, что его показывали наставники. Здесь было опасно, земля резко обрывалась под ногами, не давая шанса уцепиться за что-нибудь. Упал отсюда – не вернешься домой. Об этом знали все.

Я остановилась недалеко от края и посмотрела на весело бегущую воду внизу. Убивающая красота бодро журчала на своем языке.

Мне оставалось только ждать, когда они выйдут. Наверное, Хозяин Леса сказал им, где меня искать, как и мне – где их. Бег по округе в поисках друг друга не даст лучшего результата, чем ожидание.

Я повернулась к реке спиной и присела на мягкую траву, слушая лес. Ветер весело пел свои песни высоко над Матерью Землей, деревья шелестели ему вслед, потревоженные озорным Богом. Через закрытые глаза и открытые уши я слышала и чувствовала все вокруг себя. Как на самой границе между открытой поверхностью и лесом пробежала осторожная лиса. Как откололся и стремительно упал в реку небольшой камень. Как шесть пар лап подошли и сели, ожидая моего возвращения.

Я опустила голову и открыла глаза. На меня смотрели три пары желтых волчьих глаз. Это были они, и тогда в лесу, и во сне. Они сделали из моего брата калеку, а после вернулись для разговора. Их нельзя не узнать или спутать с другими.

Вот только в этот раз из них выделялась волчица, сидевшая посередине, и изучавшая меня. Она была больше своих сородичей, и глаза ее казались умней, хотя возможно это лишь игра воображения или света. Но она точно была вожаком своей стаи, они слушались ее и ждали ее действий.

Я встала и медленно отвязала нож, аккуратно взяв его в руку. Волки - существа непредсказуемые, могут наброситься, а могут уйти прочь. На моих глазах разворачивалось много событий, где они вели себя, то как люди, то как хищники, то как трусы. И проверять, кем эти лесные создания станут сегодня мне не хотелось.

А они сидели и внимательно смотрели на меня, но не на нож.

Все затихло вокруг, даже река внизу, казалось, остановилась, чтобы послушать наш разговор.

Я не знала с чего начать, что спросить. Мне оставалось только стоять и смотреть на них, а им – на меня.

- Спрашивай, - разорвал тишину гулкий женский голос, исходивший от волчицы. - Мы не можем сидеть и ждать тебя вечно.

Я удивленно уставилась на волчицу, стараясь уместить и понять все, что со мной сегодня случилось. Хозяин Леса, говорящая волчица, что еще придется на этот день? Может, полет?

- Спрашивай, - повторила волчица, вставая и подходя ближе.

Я неуверенно помяла рукоятку ножа и все же решилась произнести свой вопрос:

- Зачем вы напали тогда?

- И это все ради чего ты нас искала? – волчица повела правым ухом и фыркнула. - Лучше бы спросила, почему тебя оставили в живых. Это было бы понятней.

- Я задала правильный вопрос, другое мне знать не нужно, - отрезала я, продолжая сжимать нож готовая в любой момент кинуться в атаку или защититься от нападения.

- Мы напали, потому что он нарушил наши границы. Испокон веку эта поляна была нашей, человек, ступивший на нее, лишается жизни. А твой брат остался жить. Я скорее ожидала от тебя благодарности.

- За что?

- За сохранение жизни ему и тебе.

- Не понимаю.

- Они могли задрать его до смерти, а потом наступил бы твой черед.

- Так почему вы этого не сделали?

- Ты была нужна, и ты защищала того, кто был важен тебе. У нас нет права трогать таких, как ты. Мы должны таким, как ты помогать.

- Верни все вспять.

- Я не могу. Никто не может вернуть твоему брату ноги, - волчица снова села и внимательно посмотрела на меня. - Твои дела в деревне окончены, ты должна продолжить свой путь.

- Какой путь? Если вы не можете мне сказать, зачем вы отняли ноги моего брата и не можете их вернуть, зачем я искала вас? – я замахнулась рукой, чтобы бросить нож в землю, но тут меня что-то резко толкнуло в правый бок.

- Стой, - где-то высоко послышался голос волчицы.

Меня внезапно пронзила резкая боль, замутнившая разум и сковавшая тело. Журчание стало слышно еще лучше и ближе, меня обволокло что-то холодное и приятное, наверное, мой путь все-таки окончен…