МОСКВА, 18 мая — РИА Новости/Прайм. Запасы монетарного золота в международных резервах РФ в апреле 2018 года выросли на 0,97% (+18,7 тонны) и на 1 мая составляли 61,4 млн унций (1909,8 тонны), свидетельствуют материалы Банка России.

Ранее в январе-марте банк закупил 52,88 тонны золота, таким образом ЦБ РФ с начала 2018 года уже закупил в золотовалютные резервы 71,6 тонны монетарного золота.

Стоимость золота в резервах за апрель выросла на 0,83% — до 81,146 млрд долларов на 1 мая 2018 года с 80,482 млрд долларов на 1 апреля. Доля золота в международных резервах также увеличилась — до 17,64% с 17,57%.

Физический объем золота в международных резервах в последние годы неуклонно рос: на начало 2007 года запасы золота составляли 402 тонны, 2008 года — 450 тонн, 2009 года — 519 тонн, 2010 года — 637,6 тонны, 2011 года — 789,9 тонны, 2012 года — 883,2 тонны, 2013 года — 958 тонн, 2014 года — 1036 тонн, 2015 года — 1207 тонн, 2016 года — 1415,2 тонны, на начало 2017 года — 1614,3 тонны.

За прошлый год запасы золота в резервах РФ выросли на 13,87% (+223,95 тонны) и на 1 января 2018 года составляли 59,1 миллиона унций (1838,22 тонны)

https://gold.1prime.ru/news/20180518/261975.html?utm_referre...

Тёмное пространство прорезалось разноцветными элементами интерфейса. Индикатор сообщений был безжизненен, как и всё остальное в поле зрения. Не считая часов, мягко мигавших каждую секунду. Йохан неотрывно следил за временем. Минуло уже несколько минут с тех пор, как он обнадёжил последнего недовольного клиента в качестве предоставленного тарифа, а новых запросов или звонков на его терминал так и не поступало. Хотя обычно ему приходилось даже задерживаться в виртуале, чтобы ответить всем. Несколько лет назад, когда Джек только устроился в LSN, эта работа подпитывала его энтузиазм, что выражалось в искреннем желании помочь, разжевать детали и обнадёжить волнующегося пользователя. Но постепенно рутина превратила его из стойкого альтруиста в меланхоличного циника. Совершенное безразличие к поступающим запросам сковало характер нерушимыми цепями. В итоге он стал отвечать на звонки механически, желая поскорее отвязаться от раздражающего фактора. Циферблат меж тем наконец высветил заветные шесть часов вечера, возвестив об этом едва уловимым писком. Йохан отключил виртуальную симуляцию. Сочная и цветастая картинка гекс за гексом разрушалась. Реальный мир снова встретил паренька бледно освещённым кабинетом. Выдернув кабель из датчика на шее, он поднялся с кресла, устало размялся и широкими шагами направился к вешалке перед дверью. На ней висело его пальто, которое мирно дожидалось хозяина. Остальные сотрудники контактного отдела тоже выглядели не лучше него, представляя из себя своеобразную помесь выжатого лимона и морского ежа – только тронь и уколешься. Если клиентам они в течение дня отвечали без тени принуждения, то по окончании смены друг с другом они перебрасывались исключительно короткими «бывай». Лишь пара девушек ещё находили повод о чём-то перешёптываться. Едва пальто оказалось в руках Йохана, как в тот же миг дверь кабинета плавно отъехала. За ней оказался начальник отдела с новой сменой. Привычно опрятный, он встретил его и остальных дружелюбным тоном. Йохан всегда удивлялся стойкости этого человека после стольких лет карьеры в провайдере. А может это была не стойкость, но лишь искусная маска?

– Хорошо поработали, ребята! Всем отдыхать, с вами увидимся послезавтра. О, Йогс, ты, как всегда, первый на выход? – сказал он, не отрываясь от голо-проекции планшета. Йохан не видел повода браниться с ним из-за лёгкой мигрени, донимавшей его последние пару часов, потому спокойно ответил.

– Да, хочется поскорее домой, мистер Бауманн. А то утомился, да и мне ещё по делам надо…

– Ну раз так, то счастливо, деловой ты наш, – ответил начальник с ироничной улыбкой и пропустил его с ещё парой человек, уже успевших накинуть свои куртки.

Сотрудники LSN и других фирм постепенно стекались к лифтам, однако Йохан свернул к лестницам. Большую часть суток он и так либо просиживал, либо пролёживал, потому хоть изредка желал напрячь да размять ноги. Каждый шаг по ступеням отзывался ноющей болью. Неприятностей добавляли тесные туфли. Йохан размышлял о том, как было бы здорово ходить на работу в ботинках или кроссовках.

Чёрт бы побрал этот дресскод! Какой в нём был смысл, если каждый сотрудник создаёт свою виртуальную проекцию, в которой он выглядит именно так, как необходимо? Но так уж было заведено.

Чтобы не оступиться, он смотрел под ноги. На некоторых этажах, особенно ближе к нижним, мраморная плитка на ступенях была уже затёрта. Большинство лестничных пролётов, напротив, создавали ощущение, будто их никто не использовал со дня открытия центра. Оно и было понятно, ведь кому охота бегать по пятьдесят или сто ярусов? Правильно, только Йохану. И только вниз. Подъём на пятьдесят второй ярус, где и располагалась его контора, он бы вряд ли смог совершать каждый будний день. Лестница закончилась, и Йохан очутился в широком вестибюле делового центра. Поток людей почти монотонной вереницей тянулся от лифтов к выходу. Её вид напоминал Йохану ассирийскую рельефную скульптуру, которую он в детстве видел на занятиях по истории. Впрочем, сходства заканчивались только при взгляде на этот поток в профиль. В остальном это была разношёрстная посетителей центра и таких же как он сам клерков, спешивших сбежать из своих тесных офисов.

Вклинившись в человеческий ручей и пережив невероятную давку, он через некоторое время оказался вынесен на улицу, которая тут же обрушила на него городской шум. Множество глайдеров стремительно проносились где-то в вышине, ревя двигателями. Люди гуляли или шли по своим делам, добавляя к общему фону свою болтовню. Город сиял от сотен огней небоскрёбов, порой привлекая и очаровывая взор молодого человека. Стояла зима и снег медленно опускался на тротуары, укрывая их белым одеялом. Тёплое дыхание на морозе обращалось в плотный пар. Представляя себя драконом из сказок, он в то же время думал о многих вещах: работе, домашних заботах и всякой чуши. Стоило отвлечься от этих мыслей, как сознание заполняла звенящая тишина. Под скрип снега он добрался до станции скоростных поездов. Их Йохан любил за скорость, тишину и комфорт, которыми те обладали несмотря на их солидный возраст. Конец рабочего дня никак не отразился на перроне и его трудно было назвать переполненным. В дальнем конце станции на скамейке молча сидела пожилая пара. Совсем рядом стояли люди, на лице которых невозможно было что-либо прочесть. Их взгляд то и дело уходил то куда-то ввысь, где ещё было видно небо, то под ноги. Глаза одной девушки, казалось, хаотично метались, однако она всего лишь следила за потоком транспорта, проносившегося мимо со свистом.

Ожидая одного из «скоростных змеев», сам Йохан разглядывал город. Облачное небо приняло красный оттенок от неисчислимых источников света. Все эти здания вокруг он уже знал наизусть, но из раза в раз пробовал взглянуть на них иначе и увидеть новые грани, недоступные взору прежде. За этим занятием поезд его и застал, прошуршав перед ним на расстоянии согнутой руки. Такие поезда были уже не новы, а после роста популярности летучих машин и вовсе не надеялись на скорый ремонт и тем более замену. Поручни были обтёрты бесчисленным множеством рук, некоторые кресла облезли и демонстрировали свои поролоновые внутренности, стёкла помутнели и местами были украшены царапинами. В сочетании с морозом это порождало поистине завораживающие узоры, за которыми едва проглядывалось происходящее снаружи. Йохан привычно занял место у окна и приложил голову к стеклу, чей холод понемногу отгонял боль. Сидя в такой позе, он жестовой командой включил коммуникатор, покоившийся на запястье и принялся рубиться в GeoStack. Лениво перебирая пальцами, он собирал в воздухе из простых фигур более сложные. После нескольких часов бесед с клиентами и втыкания в код, подобное времяпровождение неплохо сбрасывало обороты мозга, позволяя отвлечься. При игре ему на пару мгновений вспомнилось детство и родители, постоянно упрекавшие его в чрезмерном пристрастии к развлечениям. Улыбка застыла на его лице лёгкой тенью и пробыла там до самого конца поездки.

Жилище Йохана располагалось в одном из шести благополучных секторов Лэйктона. Во всяком случае, именно здесь можно было чувствовать полную уверенность, что тебе не отрежут голову какие-нибудь юные «чертята» из местных отбросов. Чем дальше сектора отдалялись от центра, тем сильнее повышался шанс неблагоприятной встречи. Жил бы Йохан за пределами цивилизованной территории, то вряд ли тогда отваживался ходить на работу пешком.

Парадная сегодня была едва ли теплее улицы. Неяркий свет ламп, светло-голубая краска на стенах и белая керамика на полу лишь дополняли атмосферу холода. Выйдя из лифта Йохан оказался напротив своей квартиры. Ключ-карта показалась из недр кармана и разблокировала дверь. Родной дом встретил его застоявшимся душным воздухом, который тут же неприятно обволок замёрзшее лицо. Пока Йохан шёл открывать окна, жилище постепенно оживлялось. Идущий вслед за ним свет выхватывал из мрака всё новые детали. Гостиную с огромным голо-экраном, уставленную дорогой мебелью по меркам десятилетней давности. Миниатюрную, но весьма удобную кухню, где всё под рукой. Небольшую спальню, большую часть которой занимала кровать. И наконец кабинет. Пара шкафов были набиты всяким барахлом, вроде безделушек из поездок, статуэток и спортивного инвентаря. Несколько грамот и сертификатов, отпечатанных на пластике, занимали целую полку в тумбе. Домашний компьютер безмятежно продолжал дремать в отключке на столе. Стягивая одежду, Йохан обратил на него внимание, и, пока шла борьба с застёжками рубашки, ворчливо подал команду на включение. Компьютер замигал индикаторами и ожил, приветствуя своего единственного пользователя. В то же мгновение сетевое радио заполнило квартиру попсой. Неубедительное исполнение молодой певицы, если её вообще можно было так называть, настойчиво проникало в уши Йохан, отчего те завяли.

– Плейлист ноль-четыре! – торопливо скомандовал он и музыка переменилась. Лёгкие электронные мотивы залили пространство, и Йохан удовлетворённо принялся за обычный вечерний досуг.

Поужинать, прибраться, погладить да постирать – вот и все дела. Заводить ради таких задач робота-помощника ему принципиально не хотелось, иначе бы он совсем обленился. Потому выполнял их самостоятельно, не испытывая к ним никакой неприязни. Напротив, это даже приносило ему умиротворение, вводя в своеобразный транс и позволяя расставить мысли по полочкам. Другое дело состояло лишь в том, что расставлять зачастую было нечего. Йохан давно жил по строго отточенному плану и не видел для себя никаких предпосылок к его нарушению. Квартиру оставили родители, а сами переехали в более скромную обитель. Работу он давно нашёл и не собирался её менять – платят хорошо, а сам процесс был для него не особо раздражительным. Каких-либо других дорогих или экзотических потребностей он не испытывал. Хотя всё чаще замечал, что подобный жизненный устой приедается. При этом нечто глубоко внутри неприятно точило сознание. Что именно это было, он уловить так и не мог.

Закончив с делами, он уселся за просмотр сериала. В детстве он не любил их и считал самым бесполезным времяпровождением. Позже он всё же начал их смотреть, просто желая быть в курсе того, о чём болтают все вокруг. Со временем любопытство перетекло в привычку, если не зависимость. Представить, как проводить досуг иначе, он теперь попросту не мог. Большинство друзей разъехались в другие города по работе, а те, кто остались, не вызывали желания пересекаться. Кто-то женился и пропал для всех. С родителями Йохан виделся нечасто, и то эти встречи обычно протекали в ключе нескольких вопросов и ответов по работе, да претензий по поводу отсутствия невесты. Игры ему наскучили, вот и оставалось только залипать на голограммы и в экран. А когда надоест и это – он себе купит всё для погружения в виртуал. И он очень боялся того дня, когда это случится.

Около десяти вечера раздался звонок в дверь. Часы показывали 21:48, и Йохан решил не реагировать на позднего посетителя. Когда звонок повторился ещё раз, он попытался сделать вид, будто дома никого не было. Только ему показалось, что неизвестный ушёл, как мелодия звонка видеофона начала безостановочно заполнять квартиру и черепную коробку. Терпения хватило ненадолго. Всего через пятнадцать секунд такой пытки Йохан не выдержал и нехотя встал с дивана. Он догадывался, кто может быть столь заносчив и уже готов был осыпать этого человека всеми известными ему ругательствами. Он отжал кнопку звонка и взглянул на миниатюрный экран видеофона. Догадка подтвердилась, но что-либо спросить он не успел.

– Мистер Андерсон, – сухим деловым тоном сказала девушка, стоящая в коридоре снаружи. Лёгкий инфо-визор, надвинутый на глаза, был затонирован чёрным. – Вы лежали на диване несколько месяцев и за столь вопиющее поведение мы вынуждены принять меры. Вы согласны содействовать в подъёме вашей задницы?

Йохан с тяжёлым вздохом открыл дверь.

– Анна? – приветствовал он с кислой миной и показывая гостье средний палец на уровне её лица. Анна отключила тонировку и сняла инфо-визор, убрав его в сумку.

– Прям как по сценарию. Только щи свои проще сделай, Йохи, и собирайся, – весело произнесла она. Анна была высокого для девушки роста, но при этом жутко худощавой. Изящное пальто оливкового цвета лишь подчёркивало её тонкую фигуру. Каштановые волосы покоились на плече, будучи сплетёнными в столь тугую косу, что её вполне можно было бы использовать в качестве троса или каната. Лицо же было непримечательным, но Йохан всегда находил его милым.

– И тебе привет. Куда собираться-то? Время видела? Большие девочки уже спать должны.

– А не ты ли мне ныл на днях в чате, что «все уехали и даже поговорить выползти да поболтать не с кем»? Кто это же тогда был, твой двойник? – с издёвкой спросила Анна.

– Возможно, в сети полно подделок, уж я-то знаю. Да и говорить одно, а вот когда до дела доходит – это совсем другое, знаешь ли. Ладно, проехали. Куда же ты меня хочешь потащить на этот раз?

– Конечно же в открытый бассейн! Прямиком на крышу отеля Хайрайс, ага. Что же ты так тупишь, а? Посидим в каком-нибудь кафе. Нет-нет, лучше даже в баре. Восемнадцать-то уже есть! – ответила она с улыбкой.

– Выпить да поговорить можно и тут, зачем вообще куда-то ходить? – не отступал Йохан с ещё более недовольной миной.

Анна всем видом показывала, что такое предложение её не устраивает. Вытерев сапоги о коврик, она без лишних слов прошла на кухню и открыла холодильник, торжественно демонстрируя его содержимое хозяину дома.

– Итак, мы посидим с одной банкой пива и тюбиками «Солтикс». О, гляди-ка, тут даже есть со вкусом карамели. Йохан, вот специально бесишь же! Лучше не выпендривайся и будь паинькой, – громко сказала она с кухни.

– Ну тогда я сейчас сбегаю в супермаркет и…

– Блядь, Йохан! – раздражённо бросила она и подошла к нему, тыча в грудь тюбиком.

– Я крайне ценю твоё гостеприимство в отношении к старой подруге, но тебе нужна смена обстановки. Ты скорее похож сейчас на старикана, который не желает вылезать из своей конуры. Будешь упираться дальше – всеку тебе, – сказала Анна и подтолкнула сапогами его ботинки.

– Ладно! Веди меня, белый кролик, – сдался Йохан и натянул пальто.

Спустя полчаса они уже сидели в одном из баров, потягивая коктейли. Заведение было приятным. Высокие диванчики создавали уютное ощущение закрытой кабинки. Интерьер под старые каменные стены, освещение и блюз создавали тонкую атмосферу. Снег, липший к окнам и спустившийся туман лишь дополняли её. Шустрый робот-официант принёс коктейли и с мягким стуком поставил их на лакированный столик. Анна не стесняясь заказала себе крепкий «Акулий заплыв», кроваво-красный оттенок которого гармонично вписывался в окружение. Йохан, в свою очередь, решил не начинать напиваться сразу и взял «Маргариту».

Разговор не клеился. Последний раз он с ней так общался после выпуска из университета. С тех пор много воды утекло, оба они изменились. Йохан как будто не знал, о чём теперь говорить с такой собеседницей как Эни. Она и раньше была та ещё оторва, но теперь всё стало ещё запущеннее. Подобные ей активные люди пусть и не пугали его, но в их компании он чувствовал себя неуютно. Не будет же он ей рассказывать, то, что уже рассказывал в сети – как он все эти годы просиживал в виртуале, воюя с ордами клиентов. Анна будто видела его мысли насквозь, потому уводила разговор туда, где её другу было комфортнее.

Одни посетители бара уходили, на их место приходили новые. Только вошедших было легко отличить по угрюмым или нервным лицам. Сменился десяток композиций, но только сейчас Йохан понемногу втягивался в беседу. Вскоре речь зашла про школу и университет. Оба вспомнили старых друзей и преподавателей, всякие забавные истории о старых временах, в частности о том, как они хотели попробовать своровать из супермаркета. Йохан при этом сдержанно посмеивался, но Анна давала эмоциям выход, пару раз вызвав любопытные взоры тех, кто сидел за стойкой. Йохан стал совсем весёлым, когда они дошли до музыки.

– «Pipes» только тебе одной на весь универ и нравились. Нормальные люди от этой какофонии убегали прочь, – вспоминал он об одной группе и пристрастии к ней его подруги.

– Не гони, зануда, сам же их и слушал, между прочим, – отвечала Анна.

– Целых две песни. Две нормальных песни из… сколько они там вообще понаписали? Восемьдесят? Вообще удивительно, что две набралось, да и то, лишь потому, что он их в другом жанре написали. А не в своём привычном «будем долбить по клавишам, авось что-то родится». А вот ты слушала все их песни, – парировал Йохан.

– Что хотела, то и слушала, вкусы у всех свои. И да, они были популярны в определённых кругах.

– В кругах наркоманов, например. Я же не про вкусы говорю. Я понимаю – ребята просто решили собраться и заниматься тем, что им нравится. Это здорово, но могли хотя бы пошарить, материал подучить, других авторов послушать. Либо играй хорошо, либо не играй – вот как я думаю, – закончил мысль Йохан, важно подняв палец к свисавшей лампе.

– Ты мне сейчас напоминаешь Иэна, когда про музыку говоришь, – вяло сказала девушка и оперлась локтями о стол. Своими миниатюрными кулачками она подняла щёки, отчего стала походить на недовольного хомяка. Невольный смешок вырвался из груди, отчего Анна злобно нахмурилась. Отогнав этот образ, Йохан продолжил разговор.

– Это потому, что я всё возвожу в крайности?

– Бинго, придурок. Я только считала, что ты давно от этого отошёл. И тут такое. Чем ты старше, тем всё больше возвращаешься в своё привычное циничное занудство, Йохи, – констатировала Анна и, допив очередной бокал «Заплыва», заказала новый. Голографическая панель заказа звонко отозвалась и со словами «ожидайте заказ» скрылась из виду.

– Глупости говоришь, Эни, я просто на работе всего себя отдаю и…

– Чё-т когда я пришла, ты не выглядел каким-то загнанным или забитым. Ты мне тут не гони, дружок, я тебя знаю лучше, чем стоило бы. Ты просто плывёшь и всё. Нет, даже не плывёшь, потому что тогда бы пришлось усилия прилагать. Со стороны это выглядит примерно так: лежит мистер Лэнс на спине в реке и периодически смотрит на свой календарик, а в календарике и написано, когда именно нужно подгребать, чтобы его не унесло к чёрту, – закинув в рот пару орешков, Анна продолжила с тоном, полным издёвки. – И вот его несёт, а он такой думает: «Ой, а мне так лень, я ведь так старался, можно и расслабиться наконец». И вот когда Йохи начинает лениться, а он это дело о-о-очень любит, то все его грешки-то наружу и вылезают. И становится мистер Лэнс конченым мудаком, прожигающим жизнь.

Сделав акцент на последнем слове, Анна будто выдохлась и безучастно уставилась на бокал. Снег за окном лишь усиливался, превращаясь в метель. В такую погоду по улицам ходят разве что любители «Pipes» и редкие полицейские. Йохан раздумывал над услышанным и ему становилось обидно. Эни не попала в больное место, но задела что-то другое, расположенное глубже.

– Наверное, ты права. Но ведь мистер Лэнс даже мудаком нормальным быть не может. Так, наполовину, даже в этом не профи.

– Поди, потому ты свою скрипку и бросил, – отозвалась Анна.

– Нет, там было другое…

– Ну почему же? Насколько я запомнила тот твой рассказ – очень даже, – оживившись сказала Анна и принялась загибать пальцы. – Ты же мудак, смотри. Скрипку бросил, друзей позабыл – пару часов лёту, а ему лень, видите ли! Когда тебе что-то хорошее делают – отнекиваешься, дескать «идите к чёрту, я вас не просил!». Работаешь на левой и ненужной тебе работе. Что ещё? Ах да, просиживаешь дома штаны.

– Могу согласиться со многим, – нехотя признал Йохан. – Но вот со скрипкой не стану. Не так всё было, не ври.

– Раз не так, то освежи мне в памяти, если уж я такая врунья, – сказала Анна и откинулась на спинку дивана.

– Но я же рассказывал, что там можно было забыть?

– Нервничает и отказывается повторять, – с ехидной улыбкой добавила Анна и загнула большой палец левой ладони.

Непреодолимое желание разбить бокал о голову Эни разожглось столь же внезапно, как и затухло. Глубоко вздохнув, Йохан успокоил себя, с горечью отметив, что подобные желания проскакивают в его мыслях всё чаще. Придя в себя, он понемногу начал понимать, что копившаяся всё это время нужда настоящего, а не рабочего общения наконец сможет быть удовлетворена. Часы показывали 23:14. Уцепившись за такую возможность, он собрался с духом и начал рассказ.

Алекс учился у другого наставника, да и был на год младше. Познакомились мы вовсе не случайно, но никто из нас двоих явно не предполагал, что в тот день обзаведётся новым другом.

Сам день уже ускользнул из памяти. Если посмотреть на него сейчас и попытаться изобразить в виде рисунка, то это будет побитый белым шумом экран с едва различимыми просветам. Но само знакомство я запомнил хорошо. Из учеников тогда было решено организовать ансамбль в составе семи человек. Несколько самых подтянутых девочек нашей школы искусств, при этом подтянутых не только по мастерству владения инструментом. Кроме них был ещё один невзрачный паренёк, имя которого и не припомнить, ну и наконец я сам. Замыкал этот список Алекс, самый юный из всей компании. И самый низкорослый в придачу. Рост, впрочем, с лихвой компенсировался умением играть на скрипке.

Отыграв первую репетицию, мы все стали расходиться по домам. Так уж совпало, что с Алексом нам было ехать в одну сторону на поезде. Как и у всех мальчишек такого возраста при первом знакомстве мы затянули беседу про всякую ерунду, которая нам казалась интересной. Игры, школа, странные фантазии. Речь также зашла и про наши руки. Нет, не сами руки, разумеется, а то, что мы ими были способны воспроизводить. Алекс восхищался моей игрой и тогда ещё много раз говорил, что не пропускал мои выступления. Забавно говорить, что едва тебе переваливает первый десяток лет, а уже имеется преданный поклонник. В свою очередь я тоже похвалил мальчишку за навыки.

Репетиции шли одна за другой, потом были и выступления. Общаться с Алексом стали чаще, даже вне школы. Иногда просто списывались и договаривались пойти куда-нибудь шататься в центр города. В такие прогулки мы решительно не занимались ничем полезным. Беготня, споры, смех, скука на скамейке – всё в таком духе. Светлое детство, как говорится.

Тем временем, шли месяцы. Я начал подмечать одну особенность, которая где-то у задней стенки души мне не давала покоя, но я не особо придавал значения. Дело в том, что я, без лишней скромности, был просто невероятно талантливым скрипачом. О себе такое редко думал, но когда тебя со всех сторон наперебой хвалят, то весьма затруднительно не проникнуться такими мыслями. Алекс же талантом одарён не был, но его целеустремлённость давала плоды. В наше первое знакомство его можно было сравнить с молодым кузнецом, который наконец сотворил свой первый клинок, однако сам клинок был крив и хрупок. Позже он стал уже полноценным «кузнецом», ковавшим своё счастье на радость прежде всего себе самому. Мои же навыки были более статичны. Играя на одном уровне мне не приходилось задумываться о чём-либо. Да и зачем? В итоге это сыграло в моей жизни злую шутку, ведь я стал зайцем из одной старинной басни.

Школа искусств Лэйктона это грандиозное здание, которое вмещало в своих внутренностях сотни репетиционных комнат, небольших залов, а также просторные коридоры. Венцом её был концертный зал, один из самых больших в стране. Даже стоя за кулисами, Йохан ощущал невероятные масштабы этого помещения. Он любил этот зал, ведь именно здесь он черпал невероятное вдохновение для своих выступлений. Уходивший, казалось, в бесконечность потолок, выкрашенный в небесно-голубой цвет, подсвечивался изнутри, отчего чувство необъятности лишь усиливалось. Глядя на него он представлял себе загородные виды их милого озёрного региона, где небо было столь высоким, но облака столь близкими. Ещё немного, и воображение готово было поднять его над землёй и отправить в полёт, навстречу резвому летнему ветру. Простор здесь смешивался с величественной мощью декоративных мраморно-белых колонн по периферии и нескольких золотистых люстр, вмонтированных в потолок. Каждая из них была размером с добрый глайдер, а их вид и исходивший свет создавали впечатление нескольких солнц, ласково светящих юным и не очень артистам.