Недавно сходили на рынок, и как результат, абсолютно ненужные нам улитки. Клялись уже и божилась, что ахатин больше держать не буду. И тем не менее знакомьтесь, наши новые фулики стандарт и иммки. Фулики хотя бы выглядят пристойно, иммки же в ужасном состоянии. Но раз купили, надо приводить в порядок. Приросты у улиток уже мои, на рынке их и в помине не было.

Сегодня.

Рюмочная города N была удивительно немноголюдна, в ней было всего шесть человек, включая продавца. И все они собрались за одним столом. Рюмочная была самым обычным магазином алкоголя, в котором еще был зал. Под высокими потолками и приглушенным светом, шесть человек, медленно сливая в кружку свои деньги, с большим интересом слушали рассказ одно старого пьяницы. Вся округа звала его не иначе как дядя Сережа, и его, несмотря на постоянное пьяное состояние, любили все местные жители. Он никогда не был конфликтным, никогда не приставал к людям, он даже ни разу не попросил у кого-нибудь на улице сигаретку, даже если в карманах его зияла пустота. Мужики сидели за широким, простым, квадратным столом, накрытым дешевой полиэтиленовой клеёнкой и слушали пока еще трезвого дядю Сережу, что было очень большой редкостью. Он часто рассказывал истории из его жизни, в основном о том, как он служил в армии. Но его слушали и неустанно твердили ему, что все, о чем он говорит - полная брехня. И сегодня, в рюмочной города N, потихоньку тонущей в наступающей тьме ночи, его рассказ станет еще одной брехней.

Он рассказывал про детство. Когда он с родителями жили в военном городке. Мама, хоть и не была военнослужащей, с утра до вечера работала в части, а его отец был, наверное, старшим лейтенантом, он сам уже не помнил этого. Годы алкоголизма сделали свое дело и он напрочь забыл про них, помнил только то, что родители у него когда-то были.

- Это было зимой 1969го года, как сейчас помню. - Начал он свой рассказ.

В тот день на небе не было ни тучки, прямо как по Пушкину, светило Солнце, а на улице стоял крепкий мороз. Это был прекрасный день. Сережка, как звала его мама, играл с друзьями, пухлый Васька, тощий, но высокий Вовка и Сережка бросали друг в друга снежки. Вначале они их лепили впрок, и даже попытались построить форт для каждого, но позже бросили эту затею и начали лупить друг друга наспех слепленными комками спрессованного снега. Сережка не был высоким или толстым, что дало ему небольшое преимущество, он ловко уклонялся от летящего в него снега. Трое детей сбились в компанию еще в подготовительной группе детского сада и были с тех пор не разлей вода.

Они так увлеклись игрой, что совершенно не замечали ни времени, ни холода.

Мама Сережки настоятельно наказала ему прийти домой строго до того, как на на улице начнет темнеть.

- Тогда в городке нашли труп солдата, недалеко от части. - Дядя Сережа отхлебнул пива, оглядел своих приятелей, затем поморщился и, добавив, что он не врет, продолжил рассказ.

Того солдата нашли прямо под фонарем. В школе от старшиков он услышал, как будто того солдата кто-то искромсал и даже покусал, и что произошло все это ночью. Никто так и не разобрался, что там было в действительности, но люди быстро сообразили, что если в закрытом городке могло произойти такое, то детям, да и всем остальным не стоит высовываться из домов по вечерам. В этот день, когда они играли в снежки, прошла ровно неделя с момента смерти того солдата. А еще он заметил, что количество военных патрулей, как и численность патрульных, увеличилась - с трех до пяти человек. Но Сережка все равно, даже с патрулями, не хотел задерживаться и не хотел пугать свою маму.

В тот день он еще не думал над мыслью, которая впоследствии часто будет вырывать его из самого крепкого сна, превращая тот в кошмар - в городке были проблемы с электричеством. Если в домах свет был, то уличное освещение не работало.

- Говорили, что солдата нашли под работающим фонарем. - Тихо, почти про себя сказал дядя Сережа. Его приятели переглянулись и ответили почти хором:

- Так света же не было? Ты же сам говорил!

- Это и странно.

Сережка с друзьями играли на стадионе, по меркам маленького городка стадион был просто огромным, Сережке даже казалось, что тут может собраться весь городок и еще останутся свободные места. Уже повзрослев, тот понял, что стадион этот чертовски мал, что поместиться тут может от силы тысяча человек. Что уже тогда, в шестьдесят девятом стадион был в очень плачевном состоянии - фонари были разбиты, газон, разумеется летом, был весь в кочках, местами и вовсе отсутствовал. Ливневые канавы опоясавшие стадион не имели решеток и туда можно было легко провалиться здорово ударившись ногами. Буквы, составлявшие слово "СПОРТ ЗДОРОВЬЕ МИЛЛИОНОВ" покосились, либо обрушились, оставив лишь "СПОР ДОРЕ ЛИОНОВ". Но там было много снега, и только снег сейчас интересовал Сережку и других детей, которые тоже были на стадионе. Вдоволь наигравшись и навалявшись в снегу, друзья решили далеко не ходить и ушли на ближайшую горку, которая была возле катка. Сам каток был метрах в десяти справа от стадиона, а горка была сразу позади него. Там было полно детей и их родителей, стоял оглушительный визг. Но день близился к вечеру, а родители забирали своих детей и потихоньку, один за другим они покидали горку, пока та не опустела. На ней лишь трое маленьких детей, которых совсем не беспокоила надвигающаяся ночь.

Со временем Сережка узнает, что тот солдат не был единственной жертвой. В один день два парня не вернулись домой. Военные патрули искали их по всему городку, и нашли, уже искромсанных в клочья. Тела подростков лежали под очередным работающим фонарем.

Сережка совсем не следил за временем, поэтому он пропустил тот момент, когда солнце скрылось за горизонтом, а на военный городок опустилась тьма. Каждый из них понимал, что они задержались дольше положенного, что их уже наверняка ищут и что, возможно, дома их ждет как минимум строгий выговор, как максимум широкий отцовский офицерский ремень, каждый из них заспешил домой. Их дома были в разных частях городка, Сережке надо было обойти половину поселка, чтобы дойти до своей новехонькой пятиэтажной панельки.

Тьма на улице стояла непроглядная - Сережка как можно быстрее шагал домой, прислушиваясь к каждому шороху. Почему-то ему казалось, как будто кто-то, какой-нибудь человек, а может и не человек - жуткий зверь, наблюдает за ним из-за кустов и вот-вот выпрыгнет из них и побежит вдогонку за шестилетним первоклашкой. Сереже было страшно, он боялся, что если услышит хоть малейший шорох, то скорее всего упадет лицом в снег и заплачет. Но помимо тьмы, его окружала еще и оглушительная тишина. Начал идти мелкий снег, маленькие снежинки были едва различимы, но именно он заглушал все звуки вокруг Сережки.

Но за ним наблюдали.

Сережка решил, что ни в коем случае не будет просто плакать - он побежит, он будет убегать и громко-громко звать на помощь солдат. Так рассказывали в школе, что если с тобой что-то произойдет - проси солдата о помощи, "солдат ребенка не обидит". Он вспомнил слова своей учительницы, и ему сразу же стало легче и он приободрился. Снег усилился. Путь Сережки до дома лежал через аллею, вдоль которой было много причудливых, выглядящих как ракеты, фонарей.

- Один из них работал. - Сказал дядя Сережа

- Чего, батя, не гони. Света же не было! - Ответил ему недовольно один из слушателей.

- Один из фонарей работал. - Повторил дядя Сережа.

Фонарь, выглядящий как перевернутая ракета, действительно работал и освещал ближайшие метров десять своим пустым голубовато-зеленым светом. Он показался Сережке нестерпимо ярким, настолько, что он прикрыл глаза рукой облаченной в варежку на веревочке (такие были редкостью и Сережка очень гордился этими варежками)... и обошел круг света, образовавшийся вокруг фонаря, по дуге, держась в стороне как от самого фонаря, так и от деревьев, растущих с другой стороны.

Как только он ушел от столба, то не выдержал и взглянул снова на свет. Фонарь был выключен, вокруг него скопилась удушающая тьма, из-за чего Сережке резко стало очень страшно и он побежал прочь от этого места, постоянно оглядываясь назад на этот фонарь. Сережка бежал пока совсем не выдохся... И заметил, что один из последних фонарей аллеи, в самом ее конце, возле центральной дороги, горит. Фонарь горел тем же самым светом, и на сей раз Сережка решил не обходить его, но зайти в этот свет и постоять там немного, перевести дыхание... До дома оставалось всего несколько сотен метров, но мальчишка был так измотан, словно шел сквозь лес, да еще и во вьюгу. Ему хотелось остановиться и отдышаться, но он не прекращал оглядываться за спину, наблюдая за тем фонарем. И когда он уже дошел до светящегося фонаря, когда он в очередной раз оглянулся, то

(Если бы это произошло с ним сейчас, то дядя Сережа непременно сдох бы на месте)

увидел два еле заметных во тьме глаза, пристально рассматривающих ребенка, стоящего возле фонаря, но еще не зашедшего в спасительный круг света. Сережка громко вскрикнул, разорвав тишину, опустившуюся словно туман на городок. Он с трудом оторвал взгляд от этих еле заметных зеленовато-серых глаз, приготовился бежать, но вдруг глаза исчезли. Он часто дышал, из его рта вырывались большие клубы пара, он медленно отвернулся, и увидел глаза намного ближе к нему - на противоположной стороне круга света. Теперь глаза были яркими, они словно висели в темноте, Сережка никак не мог разглядеть их обладателя, человек ли это, или...

- Белочка это! - усмехнулся другой слушатель.

Сережка не думал, он инстинктивно пошел к свету, надеясь, что тот защитит его от этих глаз, но стоило ему сделать шаг, как вдруг обладатель этих глаз приблизился, тоже сделав шаг к кругу света. Теперь ему были видны очертания создания - оно было как будто бы сгорбившимся, его длинные руки напоминали скорее звериные лапы, на конце которых виднелись длинные когти, задних лап он не видел.

Сережка сделал шаг в сторону, готовясь к тому, что сейчас эта тварь бросится на него, убьет, сожрет его, а потом то, что от него останется найдут утром, точно так же, под фонарем. Прямо как нашли тогда солдата или тех подростков, о которых Сережка пока ничего не знал... Но тварь сделала точно такой же шаг в другую сторону, как будто заставляя Сережку обогнуть освещенный круг, не заходя внутрь него. Двигаясь словно в унисон, ребенок и чудовище прошли по краю круга света, после чего Сережка вновь сорвался на бег и побежал прочь от твари, чувствуя, что она все еще преследует его.

В рюмочной играло радио, ведущий прекратил перечислять события, произошедшие в этот день. А после зал рюмочной заполнился голосом Криса Ри, певшего песню толи дочери, толи своей жене, а дядя Сережа прервался, дабы оглядеть его слушателей. Каждого из них он знал уже больше десяти лет, и все эти годы они собирались за столом этой рюмочной, в основном молча выпивая то пойло, на которое хватило денег. И если летом они редко захаживали в рюмочную, собираясь в основном в каком-нибудь дворе, то зимой они занимали рюмочную стабильно каждый день. Дядя, после недолгой паузы, вновь отхлебнул и продолжил:

- Я бежал как настоящий спортсмен! - но ему не ответили. Каждый с большим интересом слушал рассказ, не осмеливаясь перебить дядю Сережу, а то не ровен час тот бы обиделся и не рассказал, что там было дальше.

Сережка несся по аллее так, словно вся его жизнь зависела от скорости его ног. Он выбежал на центральную дорогу и побежал по ней, громким криком подзывая к себе солдат, да хоть кого-нибудь, кто окажется сейчас на улице...

Он бежал и смотрел по сторонам, чаще оглядываясь назад, искал эти глаза, и куда бы он не бросил свой взгляд, он непременно натыкался на зеленовато-серый взгляд из тьмы, позади него, впереди, справа, слева, даже сверху на него смотрели эти глаза... Либо это были просто звезды. Когда до дома оставалось совсем немного, каких-то десять метров, Сережка не заметил бордюрный камень, запнулся о него, и повалился на землю.

Ему казалось, что он пролежал перед открытой настежь дверью подъезда целую вечность, он слышал, как поднялся ветер и начал тихо завывать, собирая легкие, как пушок, снежинки в лютую пургу. Сережка вскочил на ноги, отряхнулся, огляделся по сторонам, слезы текли по его щекам, больно обжигая покрасневшую кожу, из его рта не могло вырваться ни одного звука, кроме всхлипываний и "мама-мама-мама".

Вокруг него ничего и никого не было.

-Я еще долго вглядывался тогда в тьму, но ощущение было, что я тупо в пустоту смотрю. - Сказал дядя Сережа.

Слезы продолжали стекать по щекам до шарфа, который словно губка с жадностью впитывал в себя влагу. Мальчик медленно развернулся ко входу в подъезд и вошел внутрь. Поначалу он и не заметил, что внутри было очень темно, не заметил он и того, что во всем доме не было ни одного окна, за которым виднелся бы свет. Пока он шел до дома, он не увидел вообще ни одного освещенного места, кроме тех двух фонарей.

Он медленно поднимался по лестнице, крепко держась одной рукой за поручень, а другой осторожно нащупывая дальнейший путь. До самой последней ступеньки его не покидало чувство, что сейчас он на что-нибудь натолкнется, или кто-нибудь набросится на него из тьмы, что может быть эти глаза сейчас прямо позади него. Он оглянулся - их не было. В подъезде было ужасно холодно, казалось, что на улице теплее, чем тут, но Сережка смело шагал навстречу своей квартире, где его ждут родители, и может быть они не будут его наказывать, стоит им лишь взглянуть, насколько их малыш перепуган.

Он нащупал дверную ручку и открыл ее. И тогда на него обрушился настоящий ужас - его квартире была абсолютно пуста, света не было, он для верности пощелкал переключателем, но эффекта не было никакого.

- Мам? - позвал Сережа свою маму дрожащим голосом.

Ответа не было. Сначала ему показалось, что может быть они спят и не слышат его, он прошел вглубь квартиры и позвал снова.

- МАМ!? - Крикнул он.

В этот момент на кухне загорелся свет, и Сережка было ломанулся туда, где наверное ждала его мама, но потом он заметил, что ему никто так и не ответил, а кухня была пуста, только лишь какой-то еле заметный дымок висел в воздухе. Тогда Сережка сделал еще один шаг в сторону кухни, после чего встал как вкопанный, потому что из его комнаты, что была слева от него, на Сережку смотрели эти самые глаза, и они очень медленно двигались ему навстречу.

- И я смотрел в эти глаза, а они смотрели на меня, хотя... - он почесал затылок, - казалось, что глаза смотрели еще и на кухню.

Сережка продолжал наблюдать за глазами, пока те, смотря то на ребенка, то на залитую светом кухню, не начали стремительно приближаться к нему. Сережка издал удивленный вперемешку с ужасом вопль, после чего во всей квартире загорелся свет, но спустя мгновенье погас, словно все лампочки разом перегорели, но этого мгновения хватило Сережке, чтобы на всю жизнь запомнить это существо - оно было похоже на огромную горбатую собаку, морда которой была вымазана в слюне и какой-то ржавчине, ее лапы, серые, как она сама, были очень мощными, а когти были такого размера, что перерубили бы тело ребенка одним махом. Собака рыкнула на Сережку, и тот в ужасе начал удирать от нее.

Он быстро выбежал на лестницу, каждая лампочка вдоль которой работала как новая, и быстро запер за собой дверь, но невообразимым способом, собака уже выбралась на лестницу и стояла справа в метре от Сережки. Он побежал вниз по лестнице, перед ним стояло странное марево. Но через мгновенье свет в подъезде погас, Сережка оступился и упал, но вместо своего крика, он услышал страшный вой, переполненный боли и злобы, прямо над собой. Не обращая на боль, яркой вспышкой застлавшей его глаза, он вскочил и побежал прочь из подъезда... И когда он достиг границы подъезда, он выбежал на освещенную улицу, не обращая внимания что каждый фонарь на улице горел, свет лился из каждого окна каждого дома и фонаря во всем городке, Сережка развернулся и увидел чудовище, стремительно бегущее за ним.

Снова крик, снова бег, ребенок бежал прочь от дома, обратно к центральной дороге, надеясь что он все таки встретит там хоть кого-нибудь.

Каждый фонарь, ярким оранжевым или бледно-зеленым светом освещавший бегство Сережки от чудовища, гас, стоило тому приблизится к фонарю. Лампы с громким хлопком взрывались, на землю падали осколки, через секунду на них обрушивался Сережкин валенок. Он бежал и бежал до центральной дороги, пока не услышал перешептывания и отдаленные голоса людей, а когда выбежал на саму дорогу - то увидел и их самих. Большая толпа людей искала его и еще двух мальчиков, которых в последний раз видели где-то возле стадиона. Весь в слезах, с разбитыми коленками и замерзшими руками, он вбежал в толпу людей и бросился на руки милиционеру, всхлипывая и прося отвести его к маме. Весь в слезах и соплях, он обещал, что он больше никогда-никогда не задержится на улице после захода солнца, а затем оглянулся... и чудовища, от которого он убегал, нигде не было, словно оно растворилось в воздухе.

Люди искали не только Сережку, но и других двух мальчиков - Вовку и Ваську, но так никогда и не нашли их.

А чудовище, выполнив кое как свой долг перед этим маленьким человеком, притаилось во тьме под одним из разбитых фонарей, и утонуло в бесконечной черноте ночи.

- Я не думал об этом раньше, - сказал дядя Сережа, а мужики в ответ разом выдохнули, - но я ведь видел такой же дымок, как тогда на кухне или в подъезде, какой-то дымок или марево... Оно ведь было и под теми двумя фонарями.