0 просмотренных постов скрыто
История одиночного танка КВ
Видео основано на фрагменте книги "1941. Забытые победы Красной Армии (сборник)", а в частности, на главе "История одиночного танка" Арвидаса Жардинскаса (Литва) и рассказывает о легендарном подвиге советских танкистов в первые дни нападения немцев на СССР.
"Козёл и волк" басня Владимира Шебзухова
Забрёл в деревню сытый волк.
Чего забрёл – не знает.
Деревню посетить он мог,
Голодным, коль бывает.
Случиться надо же тому,
С козлом столкнутся вдруг.
Ту встречу оба не поймут.
Но у козла испуг.
«Ой, отпусти! Не ешь меня!» --
Поникшей головой.
В ответ, как гром средь бела дня –
«Ступай козёл, домой!»
Обратный путь обоих ждал.
Козёл – домой, волк – в лес.
Последний недопонимал…
Страх у козла исчез...
Проходят дни, голодный волк
В деревню уж подался.
Что есть в такой охоте толк,
В том волк не сомневался!
Козла на крыше углядел.
Как смог туда забраться?!
Ан, сверху крикнуть он сумел:
«Пришёл сюда нажраться?..»
А дальше – слов не передать!
Одни лишь оскорбленья.
Никак не мог волк ожидать.
Набрался всё ж терпенья.
И вспомнив глас одной молвы,
Уж в том не сомневаясь --
«В высоком положении,
Всегда меняются козлы,
Козлами оставаясь!»
Показать полностью
Умереть за императора. Эскадрильи цветка сакуры.
До появления в японской армии подразделений тэйсинтай смертников целенаправленно пытались готовить лишь Старцы ассасинов на Ближнем Востоке. Но различий между ассасинами и членами японских соединений тэйсинтай (в число которых входили и эскадрильи камикадзе) гораздо больше, чем сходства. В Японии же, впервые в истории человечества, подготовка смертников велась на государственном уровне, более того, они были выделены в особый род войск. Другое отличие – нетипичное поведение многих командиров подразделений камикадзе. Некоторые из них разделили судьбу своих подчиненных, поднявшись в воздух для последней, абсолютно безнадежной и самоубийственной атаки. Например, общепризнанный лидер и командир японских смертников, командующий 5-м Воздушным Флотом вице-адмирал Матомэ Угаки. Случилось это в день капитуляции Японии – 15 августа 1945 г.
Вместе с ним погибли 7 последних пилотов его корпуса. Другие командиры предпочли совершить ритуальное самоубийство, например, вице-адмирал Такидзиро Ониси, которого называли «отцом камикадзе». Он совершил харакири после капитуляции Японии. При этом он отказался от традиционной помощи «ассистента» (который должен был избавить его от страданий, сразу же отрубив голову) и умер лишь через 12 часов непрерывных мучений. В предсмертной записке он написал о желании искупить свою часть вины за поражение Японии и извинялся перед душами погибших пилотов.
Вопреки распространенному мнению, камикадзе в подавляющем большинстве своем не были ни одураченными милитаристской или религиозной пропагандой фанатиками, ни бездушными роботами. Многочисленные рассказы современников свидетельствуют, что, отправляясь в свой последний полет, молодые японцы испытывали не восторг и не эйфорию, но вполне понятные чувства тоски, обреченности и даже страха. Об этом же говорят и стихи, помещенные ниже:
«В атаку эскадрильи Цветка Сакуры!
Наша база осталась внизу на далекой земле.
И сквозь марево слез, переполнивших наши сердца,
Видим мы, как товарищи машут нам вслед на прощанье!»
(Гимн корпуса камикадзе «Боги грома».)
«И упадем мы,
И обратимся в пепел,
Не успев расцвести,
Подобно цветам черной сакуры».
(Масафуми Орима.)
Масафуми Орима, контр-адмирал, командир 26-й воздушной флотилии – первый камикадзе Японии
Многие пилоты, согласно обычаю, сочиняли предсмертные стихотворения. В Японии такие стихи называются «дзисэй» – «песня смерти». По традиции, дзисэй писались на кусочке белого шелка, затем их помещали в собственноручно сделанную деревянную шкатулку («бако») – вместе с прядью волос и какой-нибудь личной вещью. В шкатулках самых молодых камикадзе лежали… молочные зубы (!). После гибели пилота, эти шкатулки передавались родственникам.
Вот последние стихи Ироси Мураками, который погиб 21 февраля 1945 г. в возрасте 24 лет:
«Глядя в небо, сулящее скорую весну,
Я спрашиваю себя – как мама управляется по хозяйству
С ее обмороженными хрупкими руками».
Но почему же именно в Японии стала возможной массовая подготовка этих необычных солдат-смертников? Чтобы понять это, придется вспомнить об особенностях национального характера японцев, важнейшей частью которого является понятие долга чести («гири»). Эта уникальная, веками культивировавшаяся в Японии моральная установка, заставляет человека совершать поступки вопреки выгоде и часто даже вопреки собственному желанию.
Если для европейца высшей ценностью является жизнь, то для японца – «правильная» смерть. Самурайский кодекс чести бусидо разрешал (и даже требовал) человеку, который по какой-то причине не хочет жить либо считает дальнейшую жизнь бесчестьем, выбрать себя смерть – в любое время, которое он сочтет подходящим, удобным. Самоубийство не считалось грехом, самураи даже называли себя «влюбленными в смерть».
Согласно древней самурайской традиции, воспринятой теперь и другими японцами, подвиг, совершенный во благо товарищей по оружию либо во благо клана становился достоянием всей семьи, которая гордилась героем и сохраняла память о нем на протяжении столетий. А во время войны с внешним противником этот подвиг совершался уже во благо всего народа. Таков был общественный императив, достигший своего апогея в годы II Мировой войны. Об особой «любви» японцев к смерти в Европе и США узнали ещё во время Русско-Японской войны. Особое впечатление на публику произвел рассказ о том, как японские солдаты и офицеры перед штурмом Порт-Артура, отстаивая свое право на почетную смерть, прилагали отрубленный палец к письменной просьбе определить их в первую колонну.
Японский истребитель «Зеро» имел более 15 различных модификаций и был изготовлен в количестве более 11000 экземпляров.
Уже к лету 1944 г. всем стало ясно, что благодаря огромному промышленному потенциалу США получили подавляющее преимущество на Тихоокеанском театре военных действий. Сначала каждый японский самолет встречали в небе по 2-3 вражеских истребителя, затем соотношение сил стало еще более трагичным. Лучшие военные летчики Японии, начавшие войну еще с Перл-Харбора, терпели поражение и погибали, сражаясь против многочисленных «Мустангов» и «Аэрокобр» противника, которые к тому же превосходили их самолеты в техническом отношении.
19 октября 1944 г. вице-адмирал Такидзиро Ониси понимая невозможность противостоять противнику в обычных боях, не приказал, а предложил своим подчиненным пожертвовать собой во имя спасения японских кораблей на Филиппинах. Данное предложение нашло широкую поддержку среди военных летчиков. В результате, через несколько дней на острове Лусон была создана первая «Эскадрилья специальных атак Божественного ветра» – «Камикадзе Токубецу Когекитай».
В школах пилотов-смертников изолированные от окружающего мира новобранцы не только знакомились с устройством самолетов, но и упражнялись в фехтовании на мечах и единоборствах. Эти дисциплины должны были символизировать преемственность древних боевых традиций Японии. Вызывают удивление жестокие порядки в этих школах, где, готовых добровольно пожертвовать собой вчерашних детей, регулярно избивали и унижали – с целью «повышения их боевого духа».
Следует сказать, что соединения пилотов-камикадзе были частным случаем явления, которое обозначается термином «тэйсинтай» и объединяет всех добровольцев-смертников. Помимо пилотов, так называли, например, парашютистов, которых сбрасывали на аэродромы противника для уничтожения самолетов и резервуаров с керосином (например, созданный в конце 1944 г. отряд Гирэцу Кутэйтай).
Десантники отряда Гирэцу Кутэйтай, май 1945 г., остров Кюсю
В число морских соединений «тэйсинтай» входили «суйдзе токкотай» – эскадры легких катеров-брандеров, и «суйте токкотай» – карликовые подводные лодки «каирю» и «корю», управляемые торпеды Кайтен («изменяющие судьбу»), отряды водолазов «фукурю» («драконы подводного грота»).
В наземных частях смертники должны были уничтожать танки, артиллерийские орудия и офицеров противника. Многочисленные отряды «тэйсинтай» в 1945 г. были и в составе Квантунской армии: отдельная бригада смертников плюс батальоны добровольцев в каждой дивизии. Более того, в стиле «тэйсентай» часто действовали и обычные граждане. Например, на острове Иэ (близ Окинавы) смертницами порой становились молодые женщины (с младенцами на спине!), вооруженные гранатами и взрывчаткой.
Надо сказать, что, помимо материального ущерба, действия «тэйсинтай» имели и другой «побочный», но весьма неприятный для противоборствующей стороны психологический эффект. Наиболее впечатляющими, разумеется, были именно удары камикадзе. Рассказы очевидцев порой носили настолько панический характер, что американская военная цензура в то время вычеркивала из писем любые упоминания о пилотах-смертниках – «во имя сохранения морального духа народа США». Один из моряков, которому довелось пережить налёт камикадзе, вспоминал:
«Около полудня колокола громкого боя возвестили о воздушной тревоге. Истребители-перехватчики взмыли вверх. Томительное ожидание – и вот они. Семь японских истребителей с разных сторон заходят на авианосец «Тикондерога». Несмотря на атаки наших перехватчиков и шквальный огонь зенитной артиллерии, они с бешеным упорством идут к цели. Проходит еще несколько секунд – и шесть японских самолётов сбиты. Седьмой же врезается в палубу авианосца, взрыв надолго выводит корабль из строя. Более 100 человек убиты, почти 200 ранены, остальные еще долго не могут унять нервную дрожь».
Страх перед атаками камикадзе был таким, что матросы эсминцев и других небольших кораблей, увидев приближающиеся японские самолеты, рисовали на палубах большие белые стрелы с надписями: «Авианосцы (гораздо более желанная для камикадзе цель) в той стороне».
Подготовленный для миссии «камикадзе» самолет обычно до отказа заполнялся взрывчаткой, но мог нести и обычные торпеды и бомбы: после их сбрасывания летчик шел на таран, пикируя на цель с работающим двигателем. Другой, специально созданный самолет камикадзе (MXY-7 «Ока» – «Цветок вишни») доставлялся к цели двухмоторным бомбардировщиком и отделялся от него при обнаружении объекта атаки на расстоянии 170 кабельтовых. На этом самолете были установлены реактивные двигатели, которые разгоняли его до скорости 1000 км/ч. Однако такие самолеты, как и самолеты-носители, были весьма уязвимы для истребителей, к тому же, эффективность их была невелика. Американцы называли эти самолеты «бака-бомб» («дура-бомба») или «придурками»: маневренность их была чрезвычайно низкой, при малейшей ошибке в прицеливании, они падали в море и взрывались при ударе о воду. За все время их использования (в боях за остров Окинава) зафиксировано только четыре успешных попаданий «Цветка вишни» в корабли. Один из них буквально «прошил» американский эсминец «Стэнли», пролетев насквозь – только это спасло его от затопления.
А произведено было 755 таких самолетов.
«Цветок вишни», он же «придурок». Yokosuka mxy7-11 Ohka
А каковы же были общие потери флота США от ударов камикадзе? Японцы утверждают, что им удалось потопить 81 корабль и повредить 195. Американцы оспаривают эти цифры, по их данным, потери составили 34 потопленных и 288 повреждённых кораблей, что, впрочем, тоже совсем не мало.
Всего же в ходе атак камикадзе погибли 1036 японских пилотов. Успешными были только 14% их атак.
Автор статьи Рыжов В.А.
https://topwar.ru/158285-jeskadrili-cvetka-sakury.html
(с.) сайт Военное обозрение
Показать полностью
4
Кот
Поиграй со мной, а?
Еще поиграй
Давай я буду позировать
Позирую, снимай давай
Все, я спать.
Показать полностью
8
Смена профессии
Добрый день. Нужна помощь советом от знающих людей.
Мне 30 лет, решил сменить свою профессию. Хочу уйти в сферу программирования. Готов потратить на плотное обучение до полутора лет. Обучаться решил в онлайн университете. Сфера ближе к backend web.
Теперь собственно вопросы:
Выбор специализации. Что выбирать, pyton для web или php. Мнений много. Цель, чтоб я закончив курс мог проще устроиться по специальности и дальше развиваться в выбранном направлении.
Вопрос второй. Из популярных онлайн университетов выбрал 3. В двух из них нет лицензии на обучающую деятельность, то есть их сертификаты по сути просто бумажки. Цена за 9 месяцев до 100 тысяч рублей. В третьем есть лицензия, но цена за pyton курсом 1год 150 тыс. А курс веб разработчик с php, длительностью 1.5 года стоит уже 220 тыс. Рублей.
Что посоветуете, не хочется тратить время впустую, но и переплачивать без необходимости желания тоже нет.
ОХОТА НА ВОДЯНУЮ КРЫСУ | ОСМОТР КАПКАНОВ
В этом видео я показываю как пытаюсь справиться с главным врагом моего пруда - водяной крысой! Как думаете, какие методы борьбы с ней наиболее эффективны?
КОНЦЕРТ
Эта белая рубашка из секонда была именно для такого случая. На кармашке вышит золотистой ниткой скрипичный ключ. Она была совершенно новая, думаю, эта вышивка и послужила причиной, что «такую красоту» выбросили прямо в фирменном пакете.
Белая рубашка была требованием учительницы, а я хотел надеть вязанный полосатый берет, как у негров-музыкантов, и припасённую для такого случая черную майку — этот прикид подошёл бы больше всего к моему исполнению джазовой пьесы. Я был единственным выпускником мужского пола в нашей музыкальной школе, на концерте должен был выступать последним, показывая достижения моего педагога Татьяны Геннадьевны. Как же я не хотел идти! Я знал наперёд как будет построен этот вечер. Сначала выступали первоклашки. Их было всегда очень много. Пьесы повторялись. Как правило – все сбивались или забывали концовку, плакали тихо и навзрыд. Их утешали бабушки и родители. Потом выступали ученики постарше. Четвероклассники так же сбивались и путались от волнения. Пятого и шестого года обучения было уже по человека три-четыре. Родители активно хлопали в ладоши, поддерживая своих чад. Но в целом это было очень и очень тоскливо. Пётр Ильич ворочался в гробу!
Я поздно позавтракал и потащился в школу. Возле лифта столкнулся со своим дядькой Алесем. На своём хуторе он восстанавливал музыкальные инструменты, сам мастерил их и осваивал старинную музыку. К нему ездили музыканты даже из Швеции и Нидерландов. Заказывали скрипки, дуды. Разговаривать с ним не было уже времени, я опаздывал. Шагнул в кабину нашего скрипучего, изгаженного лифта в своей ослепительно белой рубашке и поехал вниз с двенадцатого этажа как на заклание. Где-то возле четвёртого этажа в лифт ворвался утробный звук дуды. Это был вынос мозга! Дядька выполнил мамин заказ — сделал инструмент и сейчас демонстрировал его звук. Я нажал кнопку 12 и поехал наверх.
Дядька, набычившись, дул в трубку, бурдон бархатно гладил звуком все мои кишки. Всё внутри отзывалась на этот сильный, мощный звук. В ушах топали мохнатые мурашки, а дыхание стало задерживаться, сливаясь с долгим гудением. Вот он, наконец, перестал поддувать, пальцы забегали по дырочкам главной трубки — чантера. Глаза полузакрыты, что-то гудит себе под нос. Звук рвётся и пробивает весь наш дом.
Мелодия была несложной, и я со второго раза повторил её. Зачем моя мать заказала дуду – я не знаю. Но сделала правильно. Я не мог выпустить из рук это чудо.
— Я возьму её с собой!
—Ты не разыграешься перед концертом, всех отвлекать начнёшь.
Вообще у меня мать классная. Она режиссёр мультипликационных фильмов. Мыслит нестандартно. Она часто меня удивляет своими прикольными идеями. А тут затупила реально. Дядька похлопал меня по плечу и пошёл курить на балкон. А мать не сдавалась:
— Я пойду с тобой! Родителей приглашали на этот концерт? Я пойду. Ты без меня не сыграешь свой джаз.
И пошли мы вместе.
В школе митусня. Малявки слушают, кто в каком порядке играет. Родители в полном составе: мамы, папы, дедушки, бабушки — с фотиками кинокамерами, цветами. Татьяна Геннадьевна увидела меня – прямо расцвела. Я ж в белой рубашке пришёл!
— Иди разыгрывайся на третьем этаже. Через полчаса начнём. Ты будешь закрывать концерт.
Я погнал на третий этаж. Прыгал через две-три ступеньки. Закрылся в классе, достал из сумки дуду, надул мех… И…
Дверь распахнулась сразу. В ней пучком застряли малявки с круглыми глазами. Я ещё пару тактов сыграл. Слышу – снизу ещё бегут. Затолкал дуду в сумку, а воздух когда из меха спускается, трубки гуляют. И кажется, что в сумке что-то живое сидит. Малые дикими глазами смотрят на это шевеление. Заходить боятся.
Влетает в класс моя мамка.
—Знаешь, на первом этаже как слышно!
— Предполагаю,— веселюсь я,— у нас тут окна дребезжат.
— Надо оправдать присутствие этого инструмента на фортепьянном концерте. И вообще, ты видишь, – из-за тебя никто не готовится, никто не играет.
— Да это бесполезно. По-любому все будут спотыкаться и со слезами начинать по два раза.
— Вот и скажут: ты виноват, не дал детям разыграться! Ладно, пошли в актовый зал, уже пора.
Внезапно моя родительница остановилась на лестнице и, глядя мне в глаза, попросила:
— Когда придёт время тебе выходить на сцену – не иди сразу, скажи громко: «Не хочу, не буду.» Я тебя буду уговаривать с Татьяной Геннадиевной, а ты выйдешь только тогда, когда почувствуешь настоящий кураж. Вот тогда и сыграешь свой джаз. Жалко, конечно, что не разогрелся.
Люблю я эти психологические импровизации.
Зашли в зал. Малявки сидят, трясутся – у них первый концерт. Пятый, шестой класс, две восьмиклассницы — все пялятся на меня. Один я до финиша дошёл со всей школы. Не очень много народу научила музыке наша Татьяна Геннадиевна. Мне она показалось сейчас испуганной. В её сценарий вносились непонятные поправки, и она не понимала – хорошо это или плохо.
Пошло вступительное слово. Бабки сразу откинулись поудобнее в креслах.
— … школа, столько лет, наши ученики, первый концерт – бла-бла -бла. Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не дёрнуть замок на спортивной сумке, где лежит дуда.
Татьяна Геннадиевна с энтузиазмом закончила свою речь:
— Ну, кто самый смелый, кто начнёт?
Малявки втянули головы в плечи. Кто-то на заднем ряду тоненько заплакал, это кто-то из родителей выталкивал своё любимое чадо первым на музыкальный эшафот.
И тут на сцене появилась моя мама.
— Ну, что, страшно очень?
— Да, — проблеяли первоклашки.
—`Сейчас мы всё исправим. Вот смотрите, у Коли есть такой волшебный инструмент, который прогоняет все страхи. На Беларуси его называют дуда. Это очень старинное оружие против тоски, страха и лени. Такое старинное, что многие забыли, как оно выглядит. Как только зазвучит голос дуды, вы получите силу, которая поможет вам сыграть на концерте без единой ошибки. У вас обязательно всё получится.
В зале все заёрзали на стульях. Татьяна Геннадьевна обреченно села на первом ряду. Начало концерта она представляла совсем другим.
Я, конечно, не заставил себя ждать. Сделал над сумкой пару пассов. Вытащил диковинный инструмент и страшно раздувая щёки стал надувать мех. Бурдон вздыбился и низко загудел. Я его придавил локтём и сделал первый пробный звук на трубе.
Ну вы просто не представляете , что это такое, когда внутри тебя прямо всё трясется от вибраций воздуха, летит и натурально сносит крышу.
Дети поднялись с мест и завопили. В зал заглянули трудовик и учитель физкультуры в трусах. Татьяна Геннадиевна закрыла лицо руками. С задних рядов на сцену бесстрашно выбежала девчонка в дурацком синтетическом платье – наверное на новый год снежинкой в нём была. Она готова была открыть концерт.
Я вижу – дело сделано. Мать делала мне знаки уйти со сцены.
Девчонка села за наше старенькое школьное пианино и браво сыграла про кукушку ни разу не споткнувшись. И «Во саду ли во городе», и «Гуси у бабуси» – всё шло как по маслу. Родственники были очень активные, хлопали, поддерживали, а мать моя веселилась больше всех и после каждого исполнения кричала «браво», пугая старушек на первом ряду. Вот она - то кураж точно схватила. Дело было за мной.
На прелюдиях тоже никто не сбился. А когда стали играть восьмиклассницы песенки из кинофильмов – родители стали покачиваться то в одну, то в другую сторону. А я просто уже не мог смотреть на это. Пошёл в задние ряды ждать пока меня позовут закончить это безобразие.
Наступила естественная пауза – выступать было некому, кроме меня. Я уже давно чувствовал, что плохое настроение ушло, и я могу играть. Но надо было сделать последнюю интермедию, придуманную моей изобретательной родительницей.
— А вот сейчас на сцену выйдет ученик выпускного класса…
Татьяна Геннадьевна была такой серьёзной и торжественной, что физрук слинял в спортзал, а бабушки стали шевелиться, извлекая из своих пакетов кофточки для внучат, чтоб не замёрзли по дороге домой. Да, встряхнуть их не мешало бы.
— Давай, Коля, иди, — позвала меня на сцену учительница.
— Не хочется что-то.
— Коля ты что? — очень искренне удивилась Татьяна Геннадиевна,
— Не буду играть сегодня. Неохота.
Дети с удивлением повернулись к галёрке, где сидел я. Но их внимание перехватила мама.
—Коленька, сыночек, сыграй. Это ж в последний раз. Я тебе мороженное куплю.
— Не хочу я твоего мороженного,— вступил я в игру,—У меня горло с утра болело.
— Ну так конфеток.
— Что я – маленький. Хочу машину!
—Коля, я тебя выдеру, — строго пообещала мать.
Я сделал вид, что сильно испугался.
— Чем? Розгами, ремнём или скамейкой?
—На этот раз – скамейкой. Ты это заслужил!
—Ну ладно, сыграю.
Я лениво поднялся и пошёл к фортепиано. Оно стояло на краешке сцены. Сцена была высоко, но я не стал подниматься по ступенькам, а ловко сиганул с места. Зря физкультурник ушёл. Он бы гордился мною.
— Вам на каких сыграть, на беленьких или на черненьких? – входил я в роль. Эх, беретки разноцветной, негритянской не было. Сейчас самое время было бы одеть её.
Зал уже включился в игру и помогал мне:
— На беленьких.
— Нет, лучше на черненьких.
Я потыкал для вида одним пальцем по клавишам, взял первые два аккорда – и пошло. Пьеса эта была много раз сыграна перед друзьями и я знал, какой кайф можно словить от этой музыки. Я играл её для своих дружбанов, презирая строгие правила исполнения и в конце лихо щёлкал пюпитром, добавляя дополнительную краску к моему исполнению. Но в этот раз, я подумал, что можно больше понаглеть. Сначала хлопнул пюпитром, потом крышкой пианино, оглушительно поставив точку на концерте. Пока я играл, вбивая аккорды, старенький инструмент от моих усилий медленно двигался к краю сцены. Последний звук я извлекал стоя: от стула до клавиатуры уже было не дотянуться. Я вышел на поклон, как учили это делать первоклашек. Кланялся очень старательно, под овации, доставая макушкой пол, растопыривая две руки, отсылая их назад, как крылья птицы. Татьяна Геннадиевна хотела мне что-то сказать. Но из зала долетел звонкий голос какой-то малявки.
— Коля, я хочу играть как ты!
Татьяна Геннадиевна вздохнула и согласилась сфотографироваться со всеми на выпускное фото. Меня заставили расчехлить дуду, и я стоял с ней в центре этого знаменательного события. И ещё три года я помнил, как играть эту пьесу.
Показать полностью
