Знаю я пару пользователей, которые на меня подписались ради безудержного веселия антибольшевистской войны, со всеми вытекающими, которое я искренне люблю. Так вот, специально для вас небольшой подарок.
Всвязи с приближением скорбной для каждого казака и в целом, русского патриота даты расстрела Анненкова, предлагаю вам насладиться неожиданным мемуарным кроссовером, из воспоминаний белого атамана и писателя Краснова, про его контакт с героем сего повествования.

Я не мог не благоволить к Борису Владимировичу Анненкову, потому что это был во всех отношениях выдающийся офицер. Человек, богато одарённый Богом, смелый, решительный, умный, выносливый, всегда бодрый. Cам отличный наездник, спортсмен, великолепный гимнаст, фехтовальщик и рубака — он умел свои знания полностью передать и своим подчинённым казакам, умел увлечь их за собой.

Когда сотник Анненков временно, до прибытия со льготы из войска есаула Рожнева, командовал 1-й сотней — сотня была первой в полку. Когда потом он принял полковую учебную команду — команда эта стала на недосягаемую высоту. Чтобы быть ближе к казакам, Анненков жил в казарме, отгородившись от казаков полотном. Он шёл далеко впереди моих требований, угадывал их с налёта, развивал мои мысли и доводил их до желаемого мною завершения.

На дворе 1-й сотни он построил самые разнообразные препятствия, и я часто приезжал к нему, чтобы на них проверить своих Ванду и Грезетку. Он часто садился под поваленное дерево, имея на руках своего фокса, и казаки сотни прыгали на лошадях через своего сотенного командира. Не было ничего рискованного, на что бы он не вызывался бы.

Чистота одежды, опрятность казаков, их воспитание и развитие — всё это было доведено в его сотне, а потом и в команде до совершенства.

Как же мне было не любить и не ценить такого офицера? Он никогда не «дулся» на замечания, всегда был весел и в хорошем расположении духа.

В завершение данной цитаты, дабы меня не упрекнули в необъективности, предлагаю насладиться уровнем нежно-воспитательной дискуссии, которую атаман проводил с большевиками, и им сочувствующими:

Крестьянин села Красноярское Степан Вольных по личному приказанию Анненкова за сочувствие Советской власти был подвергнут карателями жестокой порке, после которой месяц не мог подняться с постели. По его словам, других сочувствующих (Егора и Ефима Чепуштановых, Лариона и Степана Филяровых, а также их односельчан Кириченко, Арошина и Шевченко) расстреляли. При этом Егора Чепуштанова закопали в землю еще живым, истекавшим кровью.