...Кисти его рук были забинтованы от самых пальцев, а карманы пусты. Человек этот не имел при себе никакого имущества. Не было у него и имени, во всяком случае, этот человек его позабыл, обезумев от боли, природу которой толком и не мог вспомнить. Он шагал медленно, с трудом волоча ноги среди отходов людского быта. Переулок казался бесконечным горным ущельем; в голове звучали обрывки фраз, нечеткие образы - как на замыленном экране.
Бушующие красками огни отливались в лужах причудливыми узорами. В отражении одной из них человек увидел измученное создание с набухшими синяками вокруг глаз, осунувшимся лицом и свежей щетиной. Вода пошла кругами, оскалив его отражение в безумной ухмылке – с головы в лужу капала кровь. На голове человек нащупал липкую, разодранную кожу. Бинты на его руках насквозь промокли от крови. Человек обернулся, и увидел не до конца опущенную лестницу над тем самым местом, где очнулся. Решив, что он потерял память при падении, человек решил выйти на улицу и позвать на помощь.
Кто – то одернул его за штанину пижамы: «Ты чего тут голый ходишь?».
Из кучи коробок, сваленных около мусорного бака, с трудом удерживая равновесие, поднялся неприятного вида бездомный с бутылкой в руке.
- Ты немой что – ли? – бомж тряхнул человека за плечо.
- Где я? – отвечал тот.
- Вот уж почти год, как я тут ночую, - бомж был рад компании, - с тех пор как жена выгнала – я ж пить тогда начал, а на улице я...
- Газета может есть? – бездомный начал раздражать человека.
Ничего не ответив, бомж стал увлеченно копаться в куче хлама – «Вот, сегодняшняя!»
Бродяга словно гордился наличием у себя свежей газеты. Человек было потянулся за ней, но бездомный сам уставился на первую полосу, то судорожно изучая заголовок, то в нерешительности поглядывая на повстречавшегося ему безымянного спутника. Наконец, с полными от ужаса глазами он, спотыкаясь о мусор, побежал к улице с криками «Он здесь! Я нашел его!».
Дрожащими руками человек подобрал газету. Заголовок первой полосы гласил: «Пациент, инфицированный неизвестной болезнью, сбежал из карантина. Контакт запрещен.»
Под заголовком красовалась большая фотография несчастного человека. Охваченный паникой, он побежал обратно к лестнице, но резкая боль остановила его. Словно по пять лезвий медленно скользили глубоко под кожей, разрезая плоть на руках до самых локтей. Он чувствовал каждое из них, - каждое движение, от которого сводило позвоночник и вырывался крик ужаса, отдававшийся глухим эхом в темном переулке. Истекающий кровью и изнывающий от боли, он упал на кучу коробок. Вскоре послышался вой сирен, и лужи в переулке заморгали красно – синими огнями.
Человек очнулся в больничной палате. Его запястья и лодыжки были пристегнуты ремнями. На этот раз правительство крепко его держит. Приподняв голову, он увидел бинты на руках – они были уже выше локтей. Постепенно он начал вспоминать детали своей личности: неплохой дом; приличная работа; жена и шестилетняя дочь – всё как у всех. Но из бездны сознания пришло и чувство вины - около четырех месяцев назад он не забрал из школы своего первенца Джимми, увлекшись очередной любовницей. Именно в этот день школьный автобус столкнулся с грузовиком и загорелся, после чего, просыпаясь по ночам, человек чувствовал запах горелой кожи своего сына. В последнюю очередь он вспомнил собственное имя.
- Дэниэл, здравствуй.
Вероника пришла навестить мужа. Всегда тщательно следившая за собой, сегодня она была с немытыми волосами, собранными в неаккуратный, растрепанный пучок; потрескавшийся красный лак скорее бы подошел старому автомобилю. Сперва она даже не узнала в этом бледном, болезненном человеке своего мужа. К его руке была подключена капельница – транквилизатор, как объяснил ей врач. Свободная рука с силой сжимала простынь. Вероника рывком подошла к кровати Дэниэла, опустилась подле нее на колени и взяла его за руку:
- Доктор сказал, что ты опять это сделал. – её голос дрожал. – Зачем? Мы с Лизой так волновались.
- Было бы лучше, если б они меня изучали, а потом убили, как угрозу для человечества? Я сбежал не от вас, а от них.
- Нет. То что ты сделал со своими руками.
- Ты всегда принимаешь чужую сторону! – Дэниэл почти перешел на крик. – Ты же помнишь ту ночь. Тогда я впервые почувствовал, как под кожей что – то шевелится. Они были как живые.
- После чего ты пошел в ванную, и там порезал себе руки осколком зеркала.
- Это они тебе внушили. Как можно быть такой тупой, чтобы им поверить? Какой здоровый человек станет делать с собой такое?
- Ты не здоров, Дэниэл. И ты не выйдешь отсюда, пока не признаешь это. Вероника не смогла более себя сдерживать и разрыдалась, опустив голову на кровать у его руки.
Он хотел её задушить, разорвать. Услышать, как ломаются её кости от ударов его рук, как от ударов молотка. Но в то же время Вероника была его шансом на спасение. Дэниэл запустил руку в её спутавшиеся волосы, нащупывая одну из многочисленных шпилек. Незаметно достав одну из них, он еще с минуту помассировал ей голову, а затем попросил оставить его одного, сославшись на необходимость в отдыхе. Вероника согласилась, и сообщила, что его дочь тоже в больнице, и в следующий раз они придут к нему вместе.
Вероника Сидела в приемном покое, пустым взглядом уставившись в выключенный телевизор. Рядом на стуле дремала её дочь Лиза. Вероника даже не почувствовала, час прошел или минута, между встречей с мужем и до того, как до нее донеслись истошные крики. Отойдя от ступора, она заметила, как к коридору сбегаются охранники. Приказав дочери оставаться на том же месте, она поспешила за потоком персонала по коридору. Вбежав в комнату, она увидела, как Дэниэл, приставив к горлу врача осколок стекла, выкрикивает что – то нечленораздельное. Охранники и остальной персонал больницы пытались его успокоить. На полу лежали два человека с колотыми ранениями –врач и медсестра. Вероника сделала шаг вперед, и встала перед мужем, пытаясь поговорить с ним.
- Они не будут меня препарировать! И пусть я заражу весь мир, плевать!
Из – за спины Вероники осторожно выглянула дочь Дэниэла:
- Папа, что ты делаешь?
-Лиза… - глаза Дэниэла наполнились слезами. Он ослабил хватку и отпустил врача. Охрана бросилась к нему, но он успел вонзить осколок себе в горло. Кровь брызнула толстой струей на стену. Вероника вскрикнула, прикрыв ладонями глаза дочери. Обмякшее тело её мужа свалилось на пол.
Через Три месяца после похорон мужа, Вероника проснулась посреди ночи от собственного крика. Она чувствовала, как под её кожей на пальцах что – то шевелится. Они были как живые.