Мне тут выплыла в рекомендациях реклама кресла-качалки и я решил поделиться одним очень важным комфортоощущением, так как сам являюсь обладателем лучшей в мире качалки. Но не вариантом для стариканов, которые садятся туда, чтобы спокойно встретить старость на веранде в Техасе, типа такого:

А нормальным стулом-чашей с полозьями, вот такого типа:

Я приобрёл его пару лет назад, после того, как мой кот, страдающий лямблиями (на тот момент), раскрасил коричневым моё любимое кресло-бинбэг. От лямблий я кошатину вылечил, а вот бинбэг уже было не вернуть. Короче, если у качалки нет выступающих частей спереди, то его стоит брать только для рандеву со старостью. Ставить ноги на части стула и раскачиваться как психически неполноценный — кайф, ради которого стоит приобретать такое кресло. В нем лучше думается, оно укачивает, оно привносит ритм в вашу жизнь и отпугивает стоящих рядом людей, и в конце-концов, вы можете тонко регулировать настройку амплитуды раскачки, не извиваясь при этом как припадочный червь, внутри спичечного коробка. Если выбираете кресло-качалку, выбирайте то, где можно поставить ноги, это реально удобнее.

Что-то мне это напоминает...

https://tass.ru/armiya-i-opk/11107331

Расскажу несколько своих историй про опыт общения с псевдомастерами. На самом деле, пипец как бесит все эти чудо-мастера. Сейчас, чтобы не угореть на деньги, приходится вникать во всё. Ладно, людям технического склада, но мне, как круглому гуманитарию, это как китайская грамота...
Случай первый. Сломалась стиралка, перестал крутиться барабан. Для семьи, где двое маленьких детей, простой машинки даже в неделю - это уже близко к концу света. Ну ок, вызвал мастера, выбрал контору по отзывам, вроде всё супер, одни положительные комментарии.
Приехал мастер, разобрал, поковырялся. Вердикт - умер двигатель. Новый + замена - 6 тыр. Спасло меня то, что в тот момент с деньгами вообще туго было... Не, говорю, не потяну. В итоге, уехал.
Сижу, думаю, что делать, машинка нужна кровь из носу. Позвонил по друзьям, знакомым, посоветовали мне одного мастера. Созвонился с ним, он приехал. Как итог, поменял щетки, обошлось мне все это в 800 р...
Случай второй. Переехал в новую квартиру, купил роутер микротик. В настройках эта техника немного заморочная, обычный техник от провайдера, когда подрубал мне инет, настроить не смог. Говорит, вызывай отдельного спеца от нас. Ну ок, позвонил. Настройка 1500, ждать пару дней, так как заявок много. Полез в инет, через яндекс услуги нашёл мастера, который был готов за 800 рублей настроить. Ну, думаю, здорово, согласился.
Через пару часов приезжают двое. Начинают копаться, пытаются настроить, куда-то постоянно звонят. С горем пополам побеждают мой роутер. Я, довольный, достаю 800 р протягиваю одному из них... А он такой - с вас 4500.
- Че, бля?
- все, согласно прайсу.
- какого прайса, я мастера через яндекс - услуги вызывал, цена была озвучена.
- ничего не знаю, нам заявку через фирму передали.
Тут я немного подофигел, так как ни в какую фирму я не звонил. В итоге, как я понял, объявление в яндексе было левым, все заказы с него обрабатывались местной конторой . Ну те, которые вам винду за 20 тыс с удовольствием переустановят. Это я уже выяснил в процессе ругани с этими товарищами, когда пробил название конторы с договора, который они настоятельно просили им подписать.
В итоге, я им предложил вариант - либо они берут 1500 и идут лесом, либо сбрасывают все настройки и идут лесом без денег. Нехотя согласились на первый вариант... Ладно, хоть настроили нормально, 2й год роутер работает без сбоев.
Случай третий, последний. У варочной панели перестала работать одна конфорка. В этот раз позвонил в самую большую ремонтную контору в городе, официального представителя херовых туч производителей быт техники. Диагностика 1500 р. Ну ок, только почините. Итог диагностики - перегорела фольфрамовая нить. Новая конфорка 6000+замена 2500. Серьёзно, блин?) печь, хорошая, горенье, но ей 12, мать её, лет. Залез на м видео, её современный собрат стоит 40 тыс. Да мне проще новую печку купить.)
Прошерстил ремотные мастерские в городе, за пару часов нашёл конфорку за 2300. Купил, поменял сам. Перекинуть 4 контакта, пару креплений открутить, закрепить заново. 15 минут ушло на всё... Это, конечно, пипец. Дальше, по ходу, буду сначала лезть сам, читать, узнавать, искать детали. Потому что, лучше я сам попытаюсь, может окончательно доломаю, но я лучше куплю новую технику, чем буду платить этим кровососам.
И самое печальное, что так сейчас во всем. Ты должен становиться автомехаником, ремонтником, врачом, учителем, строителем, оконщиком, монтажником... Да кем угодно. Потому что, какой сферы не коснись, 90 процентов людей в ней будут хотеть наебать тебя на как можно большую сумму.

Pixiv

Первая часть
Байки Саши Корвена: Крысолов

Герой на двенадцать часов.

За год до того, как Август ввязался в дело с Крысоловом.

Полдень.

Сапоги юноши слегка поскрипывают несмазанной кожей: долго стоять, преклонив колено очень неудобно, но если он не может выдержать даже такое легкое неудобство, то тогда какой из него инквизитор. Перед ним за длинным столом сидят четверо мужчин, большие сановники. Именно им решать дальнейшую судьбу юноши. С левого края сидит Марко, настоятель нового монастыря. После трагических событий прошлого, монастырь переехал в катакомбы, где новые поколения монахинь учатся служить благому делу и врачеванию. Рядом с ним Сангвин, мастер над инквизиторами. Его мнение будет решающим, и Август боится лишний раз поднять глаза, продолжая покорно стоять пред мужами. Сангвин попивает вино из кубка, и, кажется, вообще не заинтересован быть здесь – он отрешенно болтает остатками вина, но не дает кубку опустеть, каждый раз пополняя его заново из кувшина. Рядом с ним сидит Преподобный. Имя его Августу не известно, но этого тучного, неприятного внешне, но обожаемого всеми мужчину он знает в лицо. Сколько проповедей он прочитал, скольким людям помог добрым словом и молитвой. Преподобный вызывает мистический трепет перед собой, которому невозможно сопротивляться. Последний за столом – это Эрих, апотекарий Церкви. Мрачная фигура в наряде ворона, от которой пахнет травами и отварами. О нем Августу ничего не известно, но нутро подсказывает держаться подальше. По возможности.
-Август Риггер, - Преподобный встает и, наконец, будто впервые замечает стоящего перед ними парня, - твое прошение перейти в сан инквизитора было рассмотрено.
Голос Преподобного разносится по темной, сырой зале катакомб. Стены будто дрожат от тембра Преподобного, а свечи, расставленные на полу повсюду самим Августом, покачивают огоньками.
-Однако, осталось испытание твоей веры и решительности. Ты должен доказать и нам, и Богу, что ты – достоин. Достоин нести бремя власти, достоин исполнять Волю его, став карающей дланью. А до сих пор…

Преподобный берет свой кубок, наливает в него вина и степенной, грузной походкой подходит к Августу. Встав перед преклонившим колено юношей, Преподобный протягивает кубок и велит пить. Август подчиняется. Терпкое вино отдает металлическим привкусом, слегка щиплет язык.

-До тех пор ты отлучен от Церкви, сын мой. Не будет тебе ни помощи, ни поддержки. Ты мертв в глазах бога и Церкви. Уходи и возвращайся не раньше, чем слава о твоих добрых поступках обгонит тебя. Времени тебе до полуночи. После двери не откроются.

Август даже скрипит зубами. Вот так просто. Годы обучения, богослужения и выматывающих занятий. Служба церковным мальчишкой, после – катаром. А теперь – убирайся... Это его последний шанс. Август встает, благодарит Преподобного, кланяется и выходит, сжимая кулаки. Решимость его не знает преград.

Час дня.

За спиной Августа закрываются двери. Он слышит, как тяжелый засов запирает от юноши дверь в его привычный мирок, где он провел последние пять лет. Он уже даже забыл, как выглядит Норфельд, и, оказывается, не много потерял.

Город осенью ещё более мрачен, чем обычно. Темные, тяжёлые свинцовые тучи над головой плачут мелкой, холодной и противной моросью. Мистический туман неверной дымкой заволакивает улицы, по которым бредут по своим делам уставшие, бледные люди, утратившие надежду на светлое будущее. Мечты, надежды – все это осталось где-то далеко позади. В том городе, над которым светило солнце, а каждая ночь не была испытанием храбрости. Август сплюнул себе под ноги.

Так будет не всегда. Норфельд восстанет из этой тьмы, а вся нечисть, что наводнила город будет гореть в аду. Для этого он станет инквизитором.

Улочки петляют, путают Августа. Город похож на злой калейдоскоп – никогда не знаешь, куда выйдешь в следующем повороте, но Августу некуда пойти, так что… какая разница? Он проходит мимо заколоченных дверей старой мясной лавки, мимо старого собора, вид которого пугает и угнетает. Некогда прекрасное здание будто бы вывернуто наизнанку, показывает свое нутро сквозь искореженные, как листы железа, стены. Один из поворотов выводит в предместья. Как называется деревенька Августу не известно, но выглядит она жалко: худющие коровы чешут закоревшие бока о покосившийся забор, клонятся к земле чахлые, запаршивленные посевы. Единственные яркие пятна в сером мареве – это тыквы, возникающие теплыми осколками прошлого благополучия, тут и там.

Снова поворот. Сколько Август уже бродит? Час? С этими блужданиями и без солнца сложно почувствовать течение времени. Из раздумий Августа выдергивает душераздирающий вопль. Он доносится сверху, и юноша обращает взор на тучи. Из густого, черного покрова вылетают три богомерзкие пародии на ангелов. Сначала их сложно разглядеть, но они пикируют к крышам и начинают летать над самой черепицей, воя и стеная. Теперь трех уродцев можно разглядеть и нечто подобное Август уже видел.

Тела крикунов сшиты медными скобами и проволокой. Руки и ноги пришиты к телам и явно не принадлежали кадаврам при жизни. Все трое рукокрылые – нетопыриные крылья так же пришиты к рукам, и с их помощью дьявольские создания и парят в небе. Они схожи между собой, кроме одной детали. Их лица. Это медные маски с гротескными выражениями лиц. Уголки губ на одной печально тянуться вниз, в то время как другая наоборот, скалится в злой, клыкастой улыбке. Третья тварь не носит маску. Ее голова – это пришитая голова волколака, что делает мерзость в глазах истово верующего Августа еще более отталкивающей.

-Настоящий ублюдок. Летающий волк, этого еще не хватало… - бубнит себе под нос Август, прячась за углом дома. Сейчас юноша без оружия и нет смысла лезть на рожон. Твари кружат над домами, рвут черепицу, а горожане, коим не посчастливилось встретить троицу на улице бегут в ближайшие дома. С хлопаньем закрываются ставни и двери.

Три уродца будто бы и не жаждут крови. Их дело – террор. Они пугают, кричат, ломают крыши, но не нападают на людей. Вскоре, навеселившись, рукокрылая троица взмывает ввысь и скрывается в черной пучине, из которой явилась.
«Мне нужна помощь», - кусая себя за кулак, думает юноша. И на ум приходит только одно место.
Два часа.
Снова туманные улочки пытаются путать будущего инквизитора, однако теперь, зная конечную цель, Август добирается быстрее. Это улица Ремесленников. Когда-то тут работали плотники, мясники, сапожники и портные. Теперь же лавки забиты досками или, ещё хуже, стоят призраками былых дел: двери открыты нараспашку, витрины разбиты, показывая свое пустое, пыльное нутро. Но не всем так не повезло, и именно туда держит путь юноша. К вывеске – столбику белого цвета с красной спиралью. Мало кого удивляло, что цирюльня еще работает. Многие ходили туда, как в паб. Пообщаться с вечно улыбающимся брадобреем Маркусом. Он был довольно юн, но суровых, побитых жизнью мужчин это не смущало, и они охотно делились новостями с ним и между собой.

Дверь открывается, звенит колокольчик, и Маркус, в этот момент сбривающий чью-то бороду, приветливо машет гостю рукой, еще даже не узнав его.
-Здравствуйте! – он широко улыбается, но признав Августа улыбка с его губ пропадает. Более того, он бросает на Августа убийственный взгляд. Напрасно. Август сам знает, что надо держать язык за зубами.
-Доброго дня… - кивает юноша и садится на лавку, ожидая, когда брадобрей закончит.
Стрижка занимает около получаса, показавшихся Августу вечностью. Когда же все было кончено, Маркус берет в руки метлу, и, подметая, дожидается, когда они остались наедине.
-Чего тебе?
- Я пришел за помощью.
-Ты же знаешь. Ты отлучен от церкви, для меня ты практически еретик. Какая помощь? – Маркус всплескивает руками, метла делает взмах, и волосы на полу разлетаются повсюду. Мужчина снова начинает подметать, но теперь еще и грязно бранится.
-А я пришел к тебе не как к инквизитору… - начинает Август, и Маркус шипит на него. Лучше об этом не распространяться, иначе клиенты будут куда осторожнее в своих словах, - а как к другу.
Август с Маркусом знакомы очень давно. Вместе были служками, вместе пошли катарами, но затем их пути разошлись. У Маркуса был настоящий дар развязывать языки, по-хорошему и по-плохому и его карьера стремительно взлетела. А Август еще пару лет оставался безликим катаром-монахом, грубой силой на службе инквизиции.

Маркус фыркает, а затем кивает другу, мол, «чем могу?».
-Оружие, совет, что угодно. Мне не к кому обратится. Я, кажется, знаю, что делать, но…
Г-Силенок боишься не рассчитать?
Вместо ответа Август кивает.
-Ладно. Жди здесь, - Маркус уходит в подсобку, а затем возвращается не с пустыми руками.
-Это дружеский подарок. Я надеюсь, это тебя сбережет. Но, Август, пожалуйста. Не прыгай выше головы.
-Только если выше твоей, - с усмешкой отвечает Август разворачивая холщовый сверток. Внутри лежит кортик. Рукоять и ножны его темно-зеленые, с искусно нарисованных на них розами. Вытащив клинок, Август даже выдыхает – красивый серебряный клинок так же гравирован узором шипастых роз, а на обеих сторонах клинка вытравлена надпись: «Пусть все твои раны будут смертельными».
-Спасибо, Маркус!
-Иди уже. Времени тебе до ночи, потрать его с умом, - насмехается над ним друг, положив руку на затылок Августа и просто выталкивая его из своей цирюльни.

Три часа.

Снова за спиной Августа закрываются двери, оставляя его один на один с туманной улицей. Теперь, хотя бы, у него есть чем защищаться. Однако, как и в первый раз юноша без понятия, что делать. Мрачные твари, летающие и терроризирующие горожан, не выходят у будущего инквизитора из головы, но как ему победить тех, у кого преимущество в воздухе? Август снова отправляется слоняться по неприветливому городу и под ногами юноши хлюпает грязь.
«А, может, ну его? У Маркуса все вышло гладко. Знай себе – сдавай недовольных, называй еретиками, да жги напропалую. Или как Эзра», - при мысли об этом инквизиторе Август вжимает голову в плечи. Сразу же вспоминаются жуткие глаза инквизитора, в которых вечно горит недобрый огонек. А уж о его методах среди катаров ходят легенды. Если ты попал в эти лапы – тебе не выбраться.
И все эти раздумья ведут Августа в одну сторону. Никто из известных ему инквизиторов не сражается с нечистью. Может, есть несколько идейных, но они в деревнях борются с оборотнями. А в остальном – ведьмы, еретики, колдуны-культисты. И все это тоже люди. Такие же напуганные норфельдцы, как те, что приходят молиться каждый день. И кто их защитит? Они молят бога о спасении, но вместо манны небесной получают лишь летающих трупов, вампиров и все новое, и новое горе.
«Нет. Я не буду таким», - Август сжимает рукоять кортика до хруста кожаных перчаток. «Я буду тем, кто отправляет мертвецов туда, где им положено быть».
Кровь закипает. Август бросает взгляд на бросающий ему вызов город. Когда-то он мог назвать Норфельд своим домом. Теперь это мавзолей, склеп, где мертвецы еще пока что живы. А вот кого под этим Август имел ввиду, кадавров или горожан, юноша так и не решил.

Походка становится тяжелее, и теперь юноша знает, что искать – он вслушивается в шум улиц, чтоб снова услышать тот леденящий душу визг и ныряет в разинутые пасти брошенных лавок. В них уже почти ничего не осталось, но Август, все же, находит то, что ему нужно.

Четыре часа

Подходящий дом нашелся неподалеку, на той же улице Ремесленников. Видимо, раньше тут была барахолка – с первого взгляда будущему инквизитору сложно было определить, чем именно торговали тут. Тем лучше.
Это было ветхое, двухэтажное здание, в котором первый этаж был отведен под лавку, а на втором расположились три комнаты, объединенные узким коридором. Именно туда Август принес целый мешок всякой полезной всячины и начал готовиться к обороне. Самый действенный и самый сложный способ победить превосходящего врага: это сделать его преимущество недостатком.

На Норфельдскую брусчатку сыпались стекла, когда Август выбивал окна. Соседи могли бы пожаловаться на грохот, но соседние дома пустовали, так что юноша без зазрения совести ломал полы огромным молотом, а позже, выбравшись на крышу, разобрал черепицу, сделав в ней дыру, достаточную, чтоб и он, и твари могли в нее забраться. Однако, Август не зря собирал всякий мусор по лавкам. То тут, то там он оставлял сюрпризы для своих будущих жертв, планируя оборону. Натягивает веревки и находит доски покрепче, вбивая в них гвозди. От работы он пропотел, как старый плотник, но время не ждет. За монотонной работой Августа гложет одна и та же мысль. А не прыгает ли он выше головы? Он – лишь юнец. Последние годы он ходил за опытными мужами, и даже когда инквизиторы шли за ведьмой, они брали с собой подмогу. А сейчас что? Он один против троих, и не просто троих. Настоящих тварей из преисподней, есть ли у него хоть шанс? Август трясет головой. «Это просто страх», - успокаивает он сам себя, - «это нормально. Нормально бояться. Главное, не дать себя победить. Ни ему, ни им».

С этой мыслью, он потуже завязывает подаренный кортик на черенке от лопаты.

Пять часов

Дом ощетинился ловушками, и работа была выполнена, но будущему инквизитору некогда отдыхать. Он прячет оружие на чердаке и выходит на улицу, обращаясь в слух. Где-то должен раздаться паскудный визг кадавров. Август идет медленно, чтоб не мешать самому себе слушать хлюпающими звуками шагов. Пять, десять, пятнадцать минут… И наконец, вот он. В соседнем квартале!

Август мигом сворачивает в переулок. Лишь бы не заплутать, лишь бы…
Переулок выводит его на улицу, и юноша стрелой мчится на инфернальный визг. Улицы петляют, переулки похожи на темные, мокрые кишки какого-то зверя. Дважды он едва не сбивает прохожих, трижды не вписывается в поворот, отбивая себе бока и плечи. И, все же, находит «добычу».
Тройка кадавров занимаются привычным делом. Они ревут, пролетают над головами, отрывают створки окон.
-Эй! – Август машет руками, но тварям нет до него дела. Благо, он подготовился. Из заднего кармана он достает масляную тряпку и огниво. Он бьет о кремень, высекая искры, пока, наконец, тряпка не занимается.
-Эй, ублюдки! – снова во всю глотку орет Август, и машет, но теперь уже огнем, - идите сюда, я вас запихаю обратно, откуда вылезли!

Конечно, безмозглым уродцам нет дела до слов, но вот горящая тряпка на них действует. Они замирают на миг, а затем, с воплями и шипением бросаются к Августу, который, не будь дурак, со всей мочи бросается туда, откуда пришел. Теперь, зная, куда ему возвращаться, мороку Норфельда не запутать юного Августа. Парень бежит через переулки и слышит, как за его спиной тяжелые туши кадавров прыгают с крыши на крышу, срывая с домов черепицы, врезаясь в стены. Может, они неплохо летают, но какие же они неуклюжие…

Когда, наконец, Август добирается до своего укрепления, тряпка уже начала жечь ему руку, но юноша никак не решался выбросить ее. Цена ошибки могла быть слишком высока. Он машет ей в последний раз, привлекая внимание уродцев, и забегает в распахнутые двери, где зажигает ей же самодельный факел. Просаленная тряпка на ножке от стула занимается огнем, и Август заходит вглубь дома, который трясется от ярости кадавров. Одна из тварей, как летучая мышь, начинает ползать по стенам, две другие рыщут по крыше.
Август поднимается на второй этаж. Ему страшно, но это чувство быстро перерастает в жажду боя. Пора покончить с этим! Кровь начинает закипать, а во рту снова появляется тот терпкий, металлический вкус выпитого часами ранее вина. Но оно уже не щиплет язык, а каленым железом начинает жечь десна. Эта боль не ослепляет, но глаза парня заволакивает красной пеленой праведной ярости. Он умрет, но заберет кадавров за собой. Это чувство изливается из него в крике, эхом расходящемся по пустому дому.
-Слушайте, твари! – поднявшись на второй этаж кричит Август, - когда в аду ваши задницы начнут жарить черти, вы выдохнете от облегчения, потому что это будет значить, что я с вами закончил!
Вряд ли нежить поняла хоть слово, но на его голос в ответ рычит тварь, ползающая по стене, и устремляется к ближайшему окну. Оно приветливо открыто, и тварь залезает в него, видя освященного светом факела Августа.
Тварь просовывает в окно плечи, в этот момент Август ногой дергает за веревку, и ловушка захлопывается. Утяжеленная, поднятая рама разбитого окна опускается вниз. Стекла, как клыки, пронзают грудную клетку твари, вонзаются в деревянный подоконник, и, будто этого мало, спину твари пробивают длинные, плотницкие гвозди. К вою твари прибавляется крик боли, но он звучит как музыка для воинственного юноши.

Тварь дергается, рычит, но сил ей недостаточно, чтоб выбраться из этого капкана. В пару прыжков Август оказывается рядом, наотмашь бьет тварь факелом по затылку. Раз, затем еще один. С каждым ударом Август чувствует прилив сил и странное, почти эротическое, удовлетворение. Сам парень не видит, как в его глазах зажигается тот же огонек, что пугает его в глазах другого инквизитора.Удар, еще и еще. Старая черепная коробка кадавра хрустит под факелом, тухлая кровь, черная как нефть, льется на пол.
-Гори! – не своим голосом ревет Август, и опускает факел на приготовленный ворох книг и тряпья. Огонь чудом моментально занимается, словно это не старая бумага, а сено. Языки пламени лижут голову и плечи твари, она садит по стене на улице ногами, воет, но ничего не может сделать. Так Август и оставляет ее, в горящей комнате. То, что весь дом сгорит, его не заботит. Это будет их могилой.

Тем временем мужчина слышит похожий визг на чердаке. Значит новая жертва попалась в ловушку. Близнец грустной маски, «Комедия», нашла дырку в крыше и забралась в нее, и, грохнувшись на пол, угодила ногами в подготовленные ямы в старых досках. В самих ямках все те же гвозди. Они торчат как снизу, так и под углом в полу сверху – чем сильнее тварь пытается вытащить ногу, тем сильнее впиваются железные колья в стопу. Когда Август поднялся на чердак, тварь настолько дергала ногой, что, под хруст разрывающихся связок, она отрывала себе уже вторую стопу. Ходить и бросаться «Комедия» уже не могла, но заметив Августа поползла к нему, как летучая мышь, на брюхе, перебирая своими слишком большими для маленького чердака крыльями.
Рядом со входом Август припас свое копье, и, взяв его, приготовился к бою. Он выставил вперед факел, замахнулся копьем и приготовился. Тварь шипит, цепляется крыльями за доски и, рывком подтянувшись, с невероятной силой бросается на Августа, но не тут-то было: мужчина встречает летящее тело ударом факела в морду, и отпрыгивает назад – он не так глуп. Тело «Комедии» оказывается в дверном проеме, и Август ногой бьет по приоткрытой двери, в которой он отломал нижнюю часть. Дверь захлопывается, и тварь застревает в ней, прижатая верхней частью.
Август стоит перед пойманной тварью. В голове его вспыхивают образы и все они – о насилии. О том, как можно медленно срезать маску с лица твари, как один за другим распороть швы, лишая кадавра рук и ног. Как после насадить отрезанную голову на копье и пройти по улицам, чтоб все знали, что их можно победить. Или, тем паче, раздать ошметки кадавра горожанам и устроить шествие, чтоб все видели разобранную, как куклу, скотину. Улыбка на лице мужчины становится все шире, напоминает хищный оскал. Он чувствует биение своего сердца… но нет. Надо взять себя в руки. Он – инквизитор, а не садист. Эта тварь тоже когда-то была Норфельдцем. Чей-то извращенный ум, злой умысел надругался над павшим.
-Я дарую тебе прощение. Все кончено. Возвращайся во всеблагие объятья Создателя.
Август шепчет молитву, а затем пронзает шею «Комедии» копьем. Тварь утихает мгновенно.

Шесть часов.

Дом за спиной Августа трещит. Огонь лижет старые доски, вырывается из окон. На сей раз дверь за спиной мужчины не закрывается – некому ее запереть, да и незачем. Он выходит, заляпанный тухлой, тягучей кровью кадавров, с факелом в одной руке и копьем в другой. Ему предстоит еще один бой. Ублюдок ждет на улице.

Тварь Август заметил сразу. Грузное, тяжелое, крылатое тело ожидает его на крыше дома напротив, и, когда будущий инквизитор выходит на улицу, воет, как волк на луну. На секунду Августу кажется, что оно воет по павшим собратьям. Тварь взмывает в небо, а затем пикирует вниз, тяжело приземляясь – тело, как мешок с нечистотами, сваливается на дорогу, разбрызгивая грязь, но Ублюдок не пострадал. Он перекатывается, становится на четвереньки, скалит клыкастую волчью пасть. Здесь ему ничего не мешает. Этот бой будет честным.

Август, раскручивая факел как палицу, медленно идет на встречу верной гибели. Страха нет. Не дрожат колени, но и то пьянящее чувство, которое он испытал, тоже прошло. В голове – пусто, весь Норфельд вокруг будто сжался до размеров этой маленькой улочки.

Ублюдок нападает первым. Он совершает головокружительный прыжок к Августу, и наотмашь бьет его лапой, к которой пришито гигантское нетопыриное крыло, но Августу удается избежать смерти – он пригибается, ныряет под руку и перекатывается по дорожной грязи. А встав на колено замахивается для удара копьем, но самодельное оружие не настигает Ублюдка. Несмотря на то, что тварь такая здоровая, кадавр, оказывается, еще и очень ловкий. Он быстро перепрыгивает на месте, и той же лапой машет в обратную сторону. Крыло сшибает Августа, и он кубарем катится по брусчатке, отбивая плечи и спину. Быстро встать не выходит – все тело жутко болит, и мужчина со стоном хватает себя за бока. Копье отлетело в сторону, но вот факел лежит рядом.

Слышится громкий рык, и Ублюдок, по-животному, бросается на обидчика, целясь в его глотку. Перегрызть и дело с концом. Но Август не такая легкая добыча. Вместо глотки в пасти кадавра оказывается факел, огонь жжет нёбо, и это дает Августу шанс уползти к валяющемуся копью, пока Ублюдок скулит, мотает головой, пытается сбить пламя, перекинувшееся на шкуру на морде искрами.

Август поднимает копье, и пока тварь пятится, ослеплена болью и занята попытками сбить огонь, подскакивает к ней сбоку и втыкает ей копье в бок. Рык боли Ублюдка превращается в визг, он начинает махать лапами хаотично – пламя застилает ему глаза, и один удар когтистой лапы задевает Августа по ноге. Рана глубокая, когти рассекают плоть как нож масло, и мужчина валиться на землю, не отпуская копье – свой единственный шанс на спасение.
Услышав стон и падение тела, Ублюдок тут же бросается к цели, но не видит, что копье Августа уже направлено в его тушу. Со всей силы кадавр кидается к мужчине и насаживается тушей на клинок. Хрустят ребра, трещит древко-черенок, но тварь не унимается, тянется к Августу из последних сил, пока не обмякает. Август, сначала не верит, что все кончено. Он победил. Из последних сил, он отползает в сторону. Из бедра хлещет кровь, ребра сломаны, в глазах темнеет, и нет сил оставаться в сознании. Последнее, что он слышит, это голос Маркуса.
-Эй! Приведи народ! Скорее!

Семь часов

-Скорее!
Август приходит в себя лишь на мгновение. Сколько он был в отключке? Вокруг куча народа, и его волокут куда-то двое, держа под руки. Мужчину слева он не знает, но справа Маркус. Он рявкает на толпу, что собралась рядом с ними.
-Бегом в новый собор, пусть приготовят койку! Отойди, не мешай идти! Смотрите, чтоб еще тварей не налетело!
Уже стемнело. В Норфельде и так постоянная темень, а уж вечер от глубокой ночи и вовсе не отличить.
-Маркус…
-Тихо. Из тебя кровь хлещет, молчи.
-Маркус, я… - Август говорит это вопрошающим тоном.
-Да. Ты справился. Отличная работа, парень.
Услышав это, Август снова отключается на какое-то время, но позже приходит в себя. Вокруг еще больше людей. Все говорят, кричат что-то, но мужчина не может разобрать слов. Это похоже на гул пчелиного роя. Август тяжело смотрит по сторонам.

Неподалеку кто-то тащит телегу, на которой лежит труп Ублюдка, и зеваки не дают пройти. Дети тыкают в труп палками, женщины причитают. Август может заметить, как горожанин смачно харкнул на волкоголовый труп.
-Мы можем их убить!
-Это был инквизитор. «Не прыгай выше головы», помнишь?
-Нет. Это был просто парень.
-Кто?
-Да вон, тащат его.
-А ты, поди, так же хочешь? На ногу его посмотри, ему крышка!
Народ ликует. Победа над кадавром придает им уверенности в завтрашнем дне. В воздух поднимаются вилы, факелы, люди нескладно чествуют героя, но сам герой не может насладиться своим часом славы. Рой голосов бьет по ушам. Голова Августа бессильно опускается, и перед очередным обмороком он видит свою ногу. Ему ее перевязали, но рана выглядит жутко: рваные ошметки плоти свисают на месте пореза и истекают желтой, гнойной жижей. Кожа вокруг приобрела болезненно-зеленый оттенок, и каждая вена, каждый сосуд рядом почернел. От такого зрелища к горлу подкатывает едкий ком, но мужчина не знает, вырвало его или нет. Он снова проваливается в обморок.

Очередной раз Август приходит в себя. Больше его не волокут. Маркус, тяжело дыша и надувая щеки, несет его на руках, стискивая зубы. Это привычные катакомбы, в которых запах плесени смешался с запахом свеч и благовоний в мерзкое амбре. Впереди них идут трое. Катар с факелом, монахиня, которая носит необычную, кроваво-красную робу и Эрих. Мужчина в вороньей маске изредка оборачивается, и стекла, через которые он смотрит, блестят красным цветом в свете огня.
-Мы почти пришли, дружище. Держись. Пожалуйста, только держись.
Август не может ответить. В горле пересохло, да и в сознании он пребывает лишь миг. Снова его глаза закатываются. «Так и сдохну?» - спрашивает Август сам у себя и снова теряет сознание. Нога горит огнем, словно Ублюдок так решил расквитаться за опаленную морду.

Восемь часов

Снова пробуждение. Теперь Августа никто и никуда не тащит. Он лежит голый на койке в соборе, и больше не чувствует той слабости, что была с ним в последние, как ему показалось, пару минут. Рядом с ним сидит монахиня, и теперь он может рассмотреть ее.

Кажется, что она красива, но капюшон рясы скрывает ее глаза и нос. Видно только тонкий росчерк губ. На голове ее, поверх капюшона, золотая, искусно выполненная тиара, покрытая торчащей золотой проволокой, имитирующей лучи. За ее спиной, к стулу, на котором она сидит, прислонен странный жезл. На его навершии тоже лучики, как солнце, но более странно выглядят несколько колб. Одна наполнена ярко-желтой жидкостью, будто жидким янтарем. Вторая же, нет сомнений, наполнена кровью.

Рукав монахини закатан, и в ее вену воткнута игла, соединенная с трубкой, которая ведет к руке Августа, в которой находится такая же игла.
-Какого… - Август тянется выдернуть из своей вены иглу, но монахиня мягко накрывает его ладонь своей.
-Не поминай всуе, - Август слышит глухой, строгий голос, с другой стороны. Это Эрих. Словно падальщик, он нависает над Августом. Сквозь красные стекляшки, герой может разглядеть широко раскрытые, разглядывающие его глаза. От этого взгляда неуютно.
-Что вы делаете?
-Ты потерял много крови, но ничего, к вечеру уже будешь на ногах– отвечает ему Эрих. Голос его холоден, совершенно без эмоций.
-А ты? – на выдохе спрашивает у монахини Август, но женщина молчит. Кажется, что она даже не дышит.
-Это Селеста. Уникальная женщина. И очень полезная, - Эрих отвечает за нее, и разворачивается на каблуках. Только сейчас Август заметил, что на соседней койке лежит Ублюдок. В его брюхе гигантская дыра, и Эрих достает из нее потроха твари, раскладывая по мискам.
-Не говори. Готовь речь, инквизитор. Набирайся сил. Время еще есть, - бросает Августу через плечо Эрих.

Продолжение в комментариях

Друзья привет.
Оставляйте, пожалуйста, комменты. С обратной связью куда проще учиться и делать выводы о том, все ли нормально я делаю. Это единственная статистика, которую я могу собирать.