"Щиты поставили, не пройдут..."

Начальник.
Проработав какое то время в ремонтной бригаде, мне выдалась возможность подняться по карьерной лестнице, довольно высоко. Предел мечтаний. Пушка. Вышка. Дежурная смена! Там же огромная зарплата, рабочий график 1/3 и работа в чистоте!(*ага, конечно.. нихера)
Первый рабочий день на новом месте. Ноябрь. Первые морозцы.
Пришел пораньше, там меня ждал мой начальник смены. Добрый мужичок, любитель поговорить, но по отечески строгий. Получил задание и поехали работать. Первый день прошел в штатном режиме, редкие заявки, в основном тупление в телефоне, почитывание башорга.
Весёлости начались в ночную смену...

Вышли покурить.на улице типичная поволжская осень. Морозец в пару градусов, кристально чистое небо и свежий воздух. Затянув Муратти молча стояли и курили. Вдруг тишину разорвал возглас начальника:
Смотри!Щиты поставили! Теперь не пройдут!
(Что?Ччтоооооо???)
Я недоуменно смотрел на него, пытаясь понять о чем я. Он же в свою очередь начал тыкать на небо, показывая на остатки звезд и радостно воскликая "Щиты!!Асы не пройдут !"
Бросил сигарету. развернулся. ушел. страшно:))

Остальная ночь прошла довольно не плохо. Поработали, отдохнули.
Первый звоночек...

Дальше началось то,что называется "Нашел свободные уши". Этот человек периодически начинал доказывать мне, что если соеденить два трансформатора Тесла вместе, вторичными обмотками и подав напряжение на одну из них, напряжение там и останется. Что оно будет распространяться во все стороны по воздуху и можно будет им пользоваться всегда и везде. Абсолютно бесплатно.
Звоночек второй...
Вайманика Шастра. Трактат о летательных аппаратах.
Голова грудь и живот человека, это аккумуляторы силы, если их правильно открыть, то можно перемещаться во все 16 миров.
Звоночек третий... Заключительно сложивший все по полкам.
Тартария. Асы. Человек-Бог.
Татары это темные. которые присланы к нам, что бы поработить человечество. рррраааз. Евреи это двуликие демоны. которые тоже хотят поработить нас. дддддввваааа. Человек-это божество, который живет миллионы лет. просто не знает об этом. триии.
Есть еще что рассказать, но я к сожалению на вскидку не вспомню. Но корки периодические. Вот такие вот люди работают в нашей скудной конторке:))
Скоро доберусь до третьей части:) Спасибо всем кто читает:*

И да, с праздником, дамы!

По книге "Вор времени".

Автор: https://vk.com/darilic_comics

СОВРЕМЕННЫЕ ПРАВИЛА УСЫНОВЛЕНИЯ, во избежание психологических травм, рекомендуют сообщать приёмным детям историю их появления в семье как можно раньше — иначе взрослые усыновлённые могут чувствовать, что их жизнь до того, как они узнали правду, была фальшивкой.

ПАПА

Примерно два года назад я почувствовал, что в моей жизни что-то не так. Я не мог объяснить, что именно, но казалось, что схема «кто я такой» просто не складывается. Видимо, у меня началась депрессия. Я пошёл к психотерапевту и там понял, что часть моих проблем и вопросов к миру связаны с моими отношениями с отцом, который умер одиннадцать лет назад.

Пока он был жив, у меня было ощущение, что мой папа от меня отгораживается. Почему мы не были так близки, как могли бы быть? Я спрашивал об этом маму, но каждый раз она отвечала, что папа просто много работал, чтобы прокормить семью, и не мог уделять мне много времени. «Но мы всё равно тебя любили», — говорила мама.

В моём детстве мама всегда говорила за двоих, за себя и за папу. Папа не очень много со мной разговаривал. В некотором смысле папа был инструментом, чтобы управлять мной: когда в начале переходного возраста мама не справлялась с моей вспыльчивостью, она звала папу. Я помню, что прятался в своей комнате, забаррикадировавшись там. Папа не был тираном, просто у нас не было никакой близости, я никогда не чувствовал теплоты от него, он никогда меня не подбадривал. Так я его и запомнил — мы сидели в отдельных комнатах, встречались в коридоре и за столом на кухне, молча ели, папа смотрел телевизор. Когда я доедал, я вставал и клал тарелку в раковину — это был весь наш семейный вечер.

Папа просто много работал — на какое-то время я принял это мамино объяснение и думал, что успокоился. Но это не решало моих проблем, а только маскировало их. Я не мог двигаться дальше ни по работе, ни в отношениях с людьми, ни в своих отношениях с миром. У меня было ощущение, что я застрял на каком-то уровне, а следующую ступеньку просто не вижу — куда мне идти и зачем.

Почему мы никогда не смотрели и не пересматривали видео, где я был маленький? Почему родители никогда не рассказывали ни одной истории о том, как мама была беременна мной? Мои подруги, у которых есть дети, постоянно вспоминали, как одной во время беременности всё время хотелось плакать, а другой — в «Макдональдс». А мама ничего такого не рассказывала. Но я всё время спорил с собой: почему она должна была мне об этом рассказывать? Может быть, это был тяжёлый для неё период.

Ещё я часто думал о наших семейных фотографиях — у нас их было много, особенно из юности моих родителей. А моих совсем детских фотографий у нас не было. Я спрашивал у друзей, есть ли у них фотографии, где их забирают из роддома? У многих были. Но я сам себе объяснял их отсутствие тем, что, наверное, моя мама суеверная и не разрешила меня снимать. Первые фотографии у меня появились, когда мне было примерно полгода. В общем, всему, что мне приходило в голову, я находил оправдания.

МАМА

Два месяца назад я проснулся и подумал, что всё-таки что-то не так. Я думал об этом весь день на работе, снова стал спрашивать друзей о фотографиях из их детства, о рассказах их мам. Ещё я вдруг вспомнил, что у меня было свидетельство о рождении от другого числа — с разницей в несколько месяцев с моим днём рождения. Мама говорила, что это копия, потому что первое потерялось. Но она настолько аккуратный человек, что хранит даже копию моего первого паспорта в отдельной папке в комоде, и на этой папке стоит подпись «Копия первого паспорта Юры». Мама просто не могла потерять моё свидетельство о рождении.

И самое главное — когда смотришь на друзей и их родителей, сразу видишь, кто чья копия, в любой семье ребёнок похож на папу или маму. А я смотрел на свои фотографии и понимал, что ни на кого не похож. Но я снова и снова себя переубеждал — может, у меня глаз замылился? Спросил у друзей, они сказали: «Юра, ты правда не похож на них».

Это всё сложилось в цепочку каких-то неувязок и нестыковок, которые надо было как-то разрешить, но непонятно как. Пока не спросишь, не узнаешь, а спрашивать страшно, это не вопрос из категории «спросил и забыл». Такой вопрос надо чем-то подкреплять. Даже если ты прав — придётся объяснять, как ты это понял. А если тебе скажут, что ты не прав, нужно будет объяснить, почему ты так думал.

Я нервничал весь день и понимал, что не могу поехать домой, потому что мама увидит, в каком я состоянии, и начнёт задавать мне вопросы. В этот момент мне написала подруга и позвала в гости. Я рассказал ей о своих терзаниях, и она меня спросила, что будет, если ответ окажется таким или иным. Я сразу сказал, что ничего не изменится, моя мама останется моей мамой, но я боюсь её обидеть.

Приехал домой в час ночи, мама не спит, встречает меня. Я подумал, чего она не спит? Может, это ещё один повод поговорить прямо сейчас? Я не знал, с чего начать, с извинений? Или с каких-то историй, которые подведут к вопросу? Мне кажется, даже если неделю готовиться к такому разговору, ты всё равно не будешь к нему готов, у тебя просто все слова улетучатся.

В общем, я взял себя в руки и сказал: «Мам, я, наверное, сейчас могу тебя обидеть, но ты не обижайся, у меня такой вопрос…» Мама вскочила с кровати: «Что случилось?» Я продолжил: «У меня тут много мыслей, ещё раз повторяю, ты, пожалуйста, не обижайся». В комнате горел только ночник, везде свет выключен, и я всего её лица не видел, но видел глаза, которые стали огромными. Мне кажется, я даже слышал, как у неё сердце стучит. И я понимал, она нервничает, но какое-то время ничего не мог сказать. Правда, мне так хотелось знать правду, что любой исход событий меня успокоил бы. В итоге я сказал: «Мам, мне кажется, что я не ваш родной сын с папой».

Молчание. Я не знаю сколько оно длилось, потому что я сказал и у меня в ушах зазвенело. И вот я сижу и понимаю, что-то сейчас будет, к чему я на самом деле не готов, хотя вроде бы готовился. И тут мама говорит тихим-тихим голосом: «Да, ты прав».

Какие эмоции у меня были в тот момент? Никаких, потому что мама начала плакать. И я не успел подумать, побежал её обнимать, и у меня тоже потекли слёзы. Мама сказала: «Я очень боялась, что ты от меня уйдёшь». Хотя я в жизни о таком не думал на самом деле. И сейчас не думаю. Но опасения мамы меня не обидели, я её понимаю. Она сказала, что хотела рассказать, когда мне исполнилось восемнадцать лет, но увидела, что я к этому не готов. И я согласен с ней, в тот момент я правда не был готов, всё случилось самым правильным образом. Для меня просто немыслимо, как она смогла хранить эту тайну двадцать четыре года. И я, если честно, сам удивился, что смог её об этом спросить.

Мы просидели с ней до шести утра, у меня было много вопросов. У меня как будто камень с души упал. За эти пять часов, которые мы проговорили, решились, кажется, восемьдесят процентов моих проблем, всё встало на свои места.

Я видел реакцию мамы — она выдохнула в один момент. Мы сидели на кухне, она сделала огромный вдох и выдох. И я понял, что теперь пойдёт совсем другая жизнь. На следующий день мы поехали в «Ашан» и, кажется, скупили его целиком. Мы просто шли мимо полок, и мама говорила: «Я хочу розовую швабру». И я говорил: «Берём». «Я хочу кофемашину». Мы взяли эту машину. «А давай кому-нибудь такую подарим?». Помню, у нас в телеге оказалось две кофемашины, шесть огромных багетов. С кунжутом — мне очень хотелось, с сыром, с беконом, обычный и ещё какой-то. Когда мы подошли к кассе, нам было очень весело. Мы не заметили, как пролетело часа три с половиной.

Когда мы приехали домой, я говорю: «Мам а что мы с тобой купили?» Зачем нам было столько багетов? Зачем нам две кофемашины? А два огромных пакета с чипсами? С беконом и с сыром. Мы их не съели, мы их потом выкинули, они отсырели. Но это была терапия. Мы себя чувствовали очень близкими людьми, лучшими друзьями.

Я

Мама рассказывала, что практически ничего не знает о моих биологических родителях. Я сейчас называю их «родителями», но для меня это очень сложное слово, в нём много эмоций. Мама их ни разу не видела. Меня родила женщина, у которой уже был один ребёнок, от какого-то случайного мужчины, мама говорила, что это был солдат. При рождении меня звали Сергей Сергеевич Жданов.

Папа и мама прожили вместе тридцать шесть лет и шестнадцать из них пытались завести детей, поэтому они решились на такой шаг. Мама рассказала, что они приехали в дом малютки просто посмотреть, как там всё устроено, и ей стали показывать детей.

«Я подошла к каждой люлечке, вас там было несколько, подошла к тебе, а ты лежишь, смотришь на потолок и как будто там что-то ищешь, а потом увидел меня и закричал. Я голову убрала, ты перестал кричать, снова на тебя посмотрела, ты снова кричишь. Я не знала, дадут ли мне вообще усыновить ребёнка, но я стала носить тебе пелёнки и еду. Две недели это продолжалось. Потом позвонили, говорят, приезжайте, вы прошли медкомиссию. Я сломя голову бегу в дом малютки». Главврач по правилам должен был рассказать маме обо всех детях, кто чем болеет, у кого кто родители, чтобы она могла решить, кого забирать. Но мама не стала ничего слушать и сказала: «Мне ничего не надо, я хочу именно этого мальчика забрать».

Меня назвали Юрием Владимировичем Мельниковым, поменяли дату рождения с 18 июля на 23 декабря. Я читал потом, что тайна усыновления разрешает изменение даты в пределах полугода, чтобы родители могли как-то замаскировать появление ребёнка, если им это важно.

Мама говорила: «Мы всё поменяли, сделали новую дату рождения, нам выдали документы, всё вроде бы хорошо, а я хожу по квартире с тобой на руках и думаю — ведь я же последнее у тебя забрала, что у тебя было от рождения, дата и имя, и я так не смогла». Она обратилась в суд, чтобы изменить мою дату рождения в документах на настоящую, поэтому у меня и было то самое свидетельство о рождении с другой датой.

Я считаю, что моя мама — героиня: когда ты вынашиваешь ребёнка девять или даже семь месяцев, у тебя просыпается материнский инстинкт, ты успеваешь подготовиться к этому, в твоей голове это как-то укладывается. А тут за две недели всё решилось. Мне кажется, со временем я тоже усыновлю ребёнка. У нас рядом с домом раньше был детский дом — небольшой и детей немного. А ещё огромная детская площадка. И мне всегда было обидно, почему дети из детдома всегда были отдельно, их никуда не брали. Они держались своей стайкой. Они просто боялись.

Ещё я спросил маму, как ей кажется, не поэтому ли у нас были такие сложные отношения с отцом, не такие, как мне хотелось или нам хотелось вместе? Мама ответила, что да, наверное. Родители познакомились, когда маме было четырнадцать, а папе шестнадцать, и с тех пор больше не расставались — кроме одного случая, когда маму положили на десять дней в больницу, а папа один уехал в запланированный отпуск. А потом появился я, и маме пришлось выбирать между мной и папой, который привык, что всё её внимание направлено на него. Наверное, папа тоже хотел моего появления, но просто оказался к этому не готов. Мама говорит, что папа был совершенно не против усыновления, но когда вас становится не двое, а трое — это другая ситуация.

Я был обижен на отца, я десять лет с момента его смерти пытался понять, почему он был таким отстранённым. Мама всё время возила меня по разным циркам, театрам, дни рождения мне устраивала, а папы как будто не было. Теперь всё стало понятно, но я никого не виню.

Искать мужчину и женщину, от которых я родился, не хочу. Интересно, конечно, почему они так поступили. Но если бы я остался у той женщины, у меня была бы совершенно другая жизнь, а мне другой не надо. И ещё есть вопрос — на кого я похож больше, на папу или на маму. Мне это до сих пор интересно. Но я понимаю, что ответ уже не узнаю.

Оригинальная статья:

https://www.wonderzine.com/wonderzine/life/experience/241545...

Я так и не смог найти что это за программа такая