В начале восьмидесятых прошлого века в Якутске бесследно исчезла молодая женщина. Как водится, в первое время ее усиленно искали и милиция, и сами родственники.

Но поиски ни к чему не привели, как ни старались доблестные работники отдела розыска, их усилия не оправдались. Никто из сослуживцев (а пропала она именно в конце рабочего дня) не заметил ничего необычного в ее поведении. Все было как обычно: в 15 минут седьмого она вместе с двумя своими сослуживицами вышла из здания, дошла с ними до автобусной остановки, и на этом их пути разошлись. И все, больше ее никто не видел.

Утром в учреждение пришел обеспокоенный муж, оказывается, он уже побывал в милиции, у него нехотя взяли заявление о пропаже женщины, но сказали, что будут искать только по истечении трех суток: мол, таковы правила.

Через трое суток пропавшая женщина ни домой, ни на работу не заявилась. У городских родственников не была, подруги тоже ее не видели, никакой внебрачной связи, по утверждению знавших ее людей, у пропавшей также не было. В общем, человек на самом деле пропал самым загадочным образом. В тот день по милицейским сводкам нигде никакого неопознанного трупа не было, никого не привозили в больницы без документов, никаких особых происшествий не было. Вообще день был как никогда спокойный. И очень холодный. Стояли так называемые крещенские морозы, когда без особой на то надобности народ на улицу предпочитает не выходить. «Тоно5ос торулуур тохсунньу» (по-русски – «месяц шумящего дятла») – так образно называли наши предки-якуты январь. Именно в этом месяце лед приобретает крепость горной породы, стоят низкие густые туманы и земля местами трескается от холода.

Сначала рьяно взялись за поиски, несколько дней подряд ее фотографию показывали по местному телевидению. Затем постепенно дело было спущено на тормозах. И семья осталась со своей бедой один на один. Помучившись с двумя малолетними детьми некоторое время, отец семейства отправил старшего сына к своим родственникам в один из заречных улусов. Младший, воспитанник детского садика, остался с отцом. Вскоре нашлась женщина-вдова с двумя детьми, которая согласилась связать свою жизнь с мужчиной, который начал попивать после такого стресса. Этот брак оказался на удивление крепким. Если не считать того, что раз в два года, а именно в месяц шумящего дятла, мужчина этот, наплевав на то, что вроде бы завязал, уходит в тяжелый запой. Он, страшный, опухший, с красными от бессонных ночей глазами, ходит по знакомым и родственникам и ищет свою жену. Не эту, а ту, которая пропала в жуткие морозы, когда густой туман, как молоком, окутал город и унес молодую женщину в неизвестном направлении.

В тот день она впервые надела на уши его новогодний подарок - новые серебряные серьги в национальном стиле. Такие серьги только входили в моду, и женщина была очень счастлива подарку мужа. К новым серьгам она надела новое черное платье и выглядела просто сногсшибательно. Наводя красоту перед зеркалом, еще пошутила, что она «просто сегодня сразит всех наповал».

Он, если честно, не совсем хорошо знал ее - свою жену. Это до него дошло уже потом, когда молоденький опер пытливо расспрашивал, какие у нее были привычки, чем увлекалась, была ли довольна своей жизнью, не ссорились ли они... Нет, они никогда не ссорились, по крайней мере так, чтобы она могла уйти так, ничего не сказав и бросив детей, которых безумно любила. Он вспомнил, как иногда на жену что-то находило. Как она часами стояла, глядя в окно и не видя там ничего. И такая прострация могла продолжаться довольно долго. Он приходил после работы и заставал ее в том же положении, в каком оставил ее утром. Караси, которые он с утра занес к ужину, уже совсем растаявшие, плавали в жиже в тазу.

* * *

Незаметно пролетели годы. После горбачевской перестройки грянули лихие девяностые. Страну лихорадило, бросая из одной крайности в другую. Затем, в 2000-х, жизнь вошла в более-менее спокойную колею. Дети выросли, окончили школу. Младший почти совсем не помнил матери, однажды, увидев ее фотографию в семейном альбоме, спросил: «Кто эта женщина?» Старший вырос замкнутым и молчаливым мальчиком, если не сказать – угрюмым. Он легко поступил по выбранной специальности на строительный факультет университета и хорошо учился. Единственное, что настораживало отца, так это то, что у него совсем не было друзей и тем более девушки.

* * *

Не сказать, что никто ему не нравился. Была одна такая, училась с ним в одной группе. Не красавица, далеко не модельной внешности, которые не привлекают яркой внешностью, но от которых, разглядев однажды как следует, не можешь оторвать глаз. Ему все казалось, что она на кого-то сильно похожа. Однажды он увидел, что она плачет. Был холодный зимний день. У них был последний экзамен, преподаватель их задержал, и она опоздала на последний пригородный автобус и боялась ехать одна на такси. Он, к своему удивлению, вызвался проводить ее до дому. Его оставили ночевать, было уже слишком поздно куда-то ехать.

Уснул он не сразу, долго ворочался и прислушивался к незнакомым шумам. Было необыкновенно тихо. Тумана за окном не было, падала снежная кристаллическая пыль. В эти дни, как любила говорить бабушка, которая его воспитала, в такие холодные ночи, если ночью выйти на улицу, можно слышать непрерывный странный шелест, который народ саха называет «шепотом звезд». Ведь это самое мистическое время года, когда на землю выходят сюллюкюны – якутские водяные. И сны в это время снятся, как правило, вещие. С такими мыслями он уснул. Посередине ночи, неслышно скрипнув дверью, вошла какая-то женщина. Он сразу же проснулся, но сделал вид, что еще спит. Женщина неслышно походила по комнате и наконец подошла к его дивану. Наклонилась над ним. Сквозь неплотно прикрытые веки что-то блеснуло. Он открыл глаза и увидел, что женщина уже стоит к нему боком возле окна. В ушах отчетливо блестели серебряные якутские серьги.

* * *

После пятого курса, к радости родственников, парень этот женился. На той своей однокурснице, с которой после той памятной ночи подружился. У них было много общего. Оба росли без матерей, воспитывались в деревне у бабушек. Отец девушки недавно переехал в Якутск, купив дом в пригороде. Прежние хозяева почему-то продали его очень дешево. Причина выяснилась довольно скоро: дом, несмотря на то, что был сравнительно новым, считался «нехорошим» и какое-то время переходил из рук в руки. В нем видели призрак женщины, которая, как это ни странно звучит, заметно активизировалась в зимние месяцы, а именно в январе, во время святок, или танха. Практически каждый из домочадцев слышал какие-то шорохи, едва слышные шаги, стенания и даже плач этой женщины. Приводили нескольких экстрасенсов, чтобы те почистили дом, но и после всех этих манипуляций женщина не унималась. Хотели продать, но покупать такой дом никто не хотел. Так и жили. Правда, летом было почти спокойно, тем более и людей в это время было больше.

* * *

Что ни говори: в жизни еще много непознанного, что невозможно объяснить никакими законами ортодоксальной науки. Когда случается что-то из ряда вон выходящее, обычно говорят: совпадение. Летом решили поменять оклад дома, и отец парня, который вызвался помочь новым родственникам, обнаружил под полом погреба останки женщины. Это была его жена, пропавшая в жутком тумане в месяц шумящего дятла много лет тому назад: рядом с черепом лежали серьги. Эксклюзивные, серебряные серьги, его подарок на новый 1983 год.

Как потом выяснилось, самый первый хозяин дома был водителем, и теперь просто остается гадать, как это было на самом деле. Скорей всего, в тот холодный туманный произошло ДТП. Водитель, жутко напуганный, привез мертвую женщину домой и закопал в погребе. А потом, вероятно, она стала приходить к нему. Сначала во сне, а затем, кто знает, может быть, и наяву...

Весной на том месте, где был погреб, посадили березку. Каждую весну она, стройная, гибкая, просыпается от зимнего сна и шелестит шелковой зеленой кроной.

Яна ПРОТОДЬЯКОНОВА, "Эхо столицы"

Собственно в кабинете начцеха замаскированном под шкаф я был напоен чаем, накормлен тортом, а потом подвержен допросу на тему "нахуй ты такой красивый мне нужен? и сколько гаек в жизни закрутил?" По окончании беседы получил направление в цех на должность слесаря МСР какого-то разряда и таки пошел домой, ибо рабочий день уже подходил к концу и я слишком блуждал в недрах автопрома.
День 2й: Поняв, что дела с оформлением быстро не делаются я поехал обходить остатки бюрократов прямо с утра, к началу смены. 
Небольшое отступление от темы - в то лето как раз в Тольятти горел лес и жара стояла адовая. 
Итак, утро, солнце, чистое небо +30 С и я захожу в заводской автобус везущий трудовой люд. С первым же вдохом мои ноздри захлопнулись сами собой, а сам нос предпринял попытку втянуться в череп. От перегара некоторых индивидуумов реально хотелось закусить самому и упасть в обморок.
Доехал. Вылетев из автобуса пробкой и вдохнув полной грудью свежий городской выхлоп я понял, что счастлив максимально (ага, наивный).
И тут начался аттракцион "проходная". За 5 минут меня пнули, щипнули, дернули, обматерили, и пр, больше раз, чем за всю предыдущую жизнь. 
С трудом протиснувшись на территорию и потирая ушибленные, покусанные, оттоптанные части тела я снова отправился на поиски бюрократов. 
Бумага гласила, что мне нужен "БОТИЗ"  Что это за зверь такой и с чем его едят, как собсно и его местоположение было мне не понятно.
Никаких указателей ориентиров и пр. в бумаге нет, на заводе тоже.
Пошел я наугад от цеха к цеху, долго, нудно, шумно, грязно, липко и не очень живописно.
Единственное с чем не было проблем во время скитаний - это туалет. Найти его по запаху не составляло никакого труда даже если ты был в 300м от него, правда перед каждым их посещением нерпоизвольно крестился.
И занесла меня нелегкая в большой литейный цех. От грохота, визга и прочей акустической атаки на мои уши я сразу сел на измену и понял, что занесло меня не туда. Я был остановлен каким-то черным существом через 200м и покрыт настолько отборным матом, что было сильное желание записывать выражения. 
Пролетарским слогом мне за 2 минуты объяснили, что здесь находиться мне нельзя и выйдя на улицу я понял насколько было право это черное существо. 
Всего меня покрывал черный налет, от лица до пяток