На самом деле всё куда проще, можете добывать дальше, фермеры:

Сама новость: https://hi-tech.mail.ru/news/bitcoin-arest/
По сути арестовали не за обналичивание или добычу, а за 300 карточек для обналичивания.

«Остановимся на «Песне княгини Гошаях». Весьма ценным документом, проливающим свет на реальность событий в легендах, преданиях и песнях, связанных с этим текстом, является дипломатияеский документ, относящийся к 1639 г. Этого источника так или иначе коснулись в своих научных изысканиях Х. О. Лайпанов, Л. И. Лавров, Х. Х. Малкондуев, Ю. Н. Асанов. Мы же кратко остановимся на ее жанрово-стилевых проблемах, которые до настоящего времени в науке не нашли ясного освещения.

Данная песня, составляющая один из шедевров лирического песенного творчества народа, является классическим примером плача-кюя.

Впервые она была опубликована на русском языке в переводе Н. П. Тульчинского с тетрадей Н. Урусбиева на страницах журнала «Терский сборник». Он подробно описал историю ее создания. Изложение Н. П. Тульчинского полностью совпадает с бытующими в настоящее время легендами о трагедии Каншаубия, обстоятельствами, способствовавшими возникновению этого бесценного творения народного искусства. Каншаубий был родом из карачаевских князей Крымшамхаловых. Жили они в ауле Эль Журт Баксанского ущелья. С детства он был побратимом одного из сыновей знатнейших кабардинских князей. Их дружба была прочной и долгой.

Каншаубий отличался необыкновенной красотой, высоким благородством и скромностью. Жена побратима, воспылав к Каншаубию любовью, старается соблазнить его. Каншаубий отказывается от такой постыдной любовной связи и пытается усовестить княжну. Отвергнутая княжна затаила смертельную обиду и, выбрав удобный случай, отравила его. Тело еще живого Каншаубия начинает гнить, причиняя ему нечеловеческие мучения. Прослышав, что в Дагестане есть знахарка, которая может вылечить эту болезнь, он отправляется в путь.

Знахарка сумела вылечить Каншаубия, но взамен потребовала стать ее мужем, угрожая тем, что болезнь может возобновиться, если он не примет это условие. Долго не соглашался Каншаубий на такую сделку, не желая попасть в кабалу к этой женщине и, лишь убедившись в безысходности своего положения, смирился со своей участью. В этом плаче его жена, княжна Гошаях, выражает беспредельную скорбь по своей горькой участи и печальной судьбе мужа. В карачаево-балкарском фольклоре, пожалуй, больше нет такой песни, где бы человеческое горе было столь безысходно и выражалось бы столь трагично и которая могла бы так глубоко встревожить человеческую душу.

В первом четверостишии, которое встречается во всех вариантах песни, воздается хвала появлению Каншаубия на этот свет, это было благом для всех карачаево-балкарских аулов, говорится в песне. Гибель же его истолковывается как всеобщее горе. Образ Каншаубия создается посредством сочетания таких художественно-изобразительных и лексико-композиционных примеров как сравнение и акромонограмма:

Къаншаубийим тау эллеге туугъан кюн
Тау эллеге Тейри эшиги ачылды.
Ой, Къаншаубийим тау элледен кетген кюн
Тау эллери да къуш тюгюнлей чачылды

В день, когда Каншаубий родился для горных сел
В горных селах раскрылись двери Тейри.
Ой, в день когда Каншаубий простился с горными селами
Горные села развеялись, словно перья орла.»

«И лишь во втором четверостишии, с проклятием Гошаях двора Атажукиных, где был отравлен ее муж раскрывается ее личное горе:

Ой, Тар Ауузну таракъ таулары, бузлары,
Менлей къалсын Хадажукъланы къызлары, ой.

Ой, в Тар Ауузе есть вершины гор и льды,
Пусть испытают мою участь девушки Атажукиных.

Дальше трагизм песни усиливается. Тоска по мужу и стремление Гошаях хотя бы взглянуть на живого Каншаубия пронизывают каждую строку произведения. В конце песни она обращается к Каншаубию с призывом, где выражает свою надежду, что, если муж живым и здоровым вернется в карачаевское село Карт Журт и увидит ее могилу, и услышит ее страдания, он ответит столь же искренней и сильной любовью, как и она, умершая от невыносимым душевных страданий из-за печальной судьбы любимого:

Къаншаубийим, сен ёлмейин, сау келсенг
Къарт Журт элде кёрюммю кёрюрсе.
Бу дунияда тюзлюк деген бар эсе
Сен да менича термилиб ёлюрсе.

Каншаубий, если ты вернешься живым,
В селе Карт Журт увидишь мою могилу
Если есть справедливость в этом мире,
Умрешь и ты, как и я, от страданий к тебе. Ой.

Некоторые варианты песни целиком строятся на женском монологе, в котором лиризм в раскрытии человеческой души и многочисленных страданий княжны достигает особой ощутимости. Так, в одном из сюжетно-повествовательных элементов, обращаясь к своей прислуге Карачач, она просит ее разделить с ней свое горе следующим образом:

Кел, Къарачач, Къара Ташха барайыкъ,
Жиляй-жиляй Къара Ташны жарайыкъ,
«Мен да жарылама, сен да жарыл, Къара Таш!» – деп
Тохтамайын, солумайын сарнайыкъ.

Пошли, Карачач, пойдем к камню Кара Таш.
Причитая, (слезами) камень Кара Таш надвое расколем,
«Мы лопнули от горя, лопни и ты!» – скажем ему,
Без конца, без перерыва будем причитать

Самоизлияние женского монолога в песне достигает высшего драматизма. Любовные страдания подчеркивают личностный характер самого чувства, делают более заметным внутренний мир личности.»

[Х. Х. Малкондуев. "Этническая культура балкарцев и карачаевцев"]