Уфф.... Перечитал почти все комментарии и понял, что не стоило писать формулировки задач кормя одной рукой дочку и смотря в это время телевизор :)

http://pikabu.ru/story/prover_svoi_znaniya_po_fizike_na_inte...

Однако давайте порассуждаем вместе. Я понимал и знал это с самого начала, что для каждой задачи не может быть ОДНОГО ЕДИНСТВЕННОГО правильного ответа, по этому с удовольствием соглашусь на дискуссии и научные диспуты :)

Приступим:

1. Задача: Можно ли как-то охладить любое материальное тело до температуры в -274°С ? Объясните ваш ответ.

Давайте с сначала ответим на вопрос,  что такое "материальное тело" ?

Это в физике — "материальный объект, имеющий постоянные: массу, форму, а также соответствующий ей объём; и отделенный от других тел внешней границей раздела." Это означает, что газ - не является материальным телом. А так как и сам атом состоит из ядра и лишь статистически ограниченной орбитой электрона - то и он не является материальным телом.  Исходя из этого минимальная температура тела пока ограничена шкалой Кельвина, а значит ниже абсолютного нуля -273,15°C даже теоретически остудить нельзя.

2. Задача: Из курса физики мы знаем, что газ заполняет весь объем данного сосуда. Приведите как минимум один (пусть и теоретический) пример, когда данный газ НЕ заполнит весь сосуд целиком, а заполнит его только на половину. Обоснуйте ваш ответ !

Тут всё сложнее...  На уровне физики 9 класса можно сказать, что если бы мы сделали сосуд в два раза выше границы атмосферы, то из-за силы притяжения земли газ заполнил бы такой сосуд лишь на половину. На уровне физики первого курса универа мы могли бы сказать, что поскольку границы атмосферы не чёткие - мы могли бы растянуть наш сосуд до любого рубежа, где вероятность обнаружения молекул земной атмосферы равна нулю. Например до галактики Андромеды. На уровне выпускника ФизМата можно возразить, что мол есть вероятность, что хоть одна молекула атмосферы всё же могла улететь даже до туда, по этому мы растянем границу до 6 миллиардов световых лет, так как возраст земли не больше 5 миллиардов лет, то ни одна молекула её атмосферы не смогла бы там очутиться.

Однако я должен признать, что самым точным с точки зрения математики и физики является ответ  @IIyIIIy, где он предложил взять одну молекулу любого газа, скажем Водорода, и сосуд ровно в два раза большим чем размер молекулы данного газа. И в данном случае не важно какой размер молекулы газа, потому что сосуд просто в два раза больше ! 

З. Задача: Мы имеем стальной куб со сторонами 1 метр. Для его покраски ровным слоем по всем сторонам требуется 6 литров краски имеющей плотность воды. Опишите хотя бы один способ, при котором можно разместить на кубе с такими же размерами и с такой же равномерной толщиной слоя уже 12 литров краски ?

Перейдём к более тяжёлой задаче. Во первых разместить 12 литров тем же слоем нужно не на этом же самом кубе, а на кубе с такими же размерами. Это значит нам нужен куб со сторонами по прежнему в 1м но общей площадью своих поверхностей уже  в 12 m2. Если мы просто возьмём полый куб, то даже при толщине стенки в один атом его внутренняя поверхность будет меньше 6 м2, а значит нам нужен полый куб с внутренними ребристыми стенками.  Если недоверчивый пикабушник будет придираться - то могу показать расчёты или даже чертёж, как куб должен выглядеть изнутри :) Но просто представьте себе , что куб по прежнему имеет снаружи 6 сторон каждая по 6 м2, а внутри есть рёбра толщиной к примеру 5мм и высотой немного меньше полу метра за вычетом толщины стенки.

4.Задача: Объясните каким образом с помощью лазерной указки и простой линейки можно измерить расстояние между дорожками на простом компакт диске? Какого цвета лазер для этого больше подходит красный, зелёный или синий ?

Эта задача основана на принципе измерения с помощью дифракционной решётки.  Диск представляет себе ничто иное как дифракционную решётку с постоянной шириной дорожки. Многие правильно ответили, что на диск под углом падает лазер, а на стенку под таким же углом отражаются его максимумы в виду интерференции. Зная длину волны лазера и расстояния между точками на стене можно с довольно хорошей точностью узнать ширину дорожек.

Условия интерференционных максимумов дифракционной решётки, наблюдаемых под определёнными углами, имеют вид:

d sin ⁡ α = k λ

где

d — период решётки,

α  — угол максимума данного цвета,

k  — порядок максимума, то есть порядковый номер максимума, отсчитанный от центра картинки,

λ  — длина волны.

Если же свет падает на решётку под углом θ, то:

d { sin ⁡ α − sin ⁡ θ } = k λ

Чем уже дорожки - тем более "фиолетовее" нужен лазер.

5.Задача:  Объясните почему в природе не существует диода, который смог бы дать лазер белого цвета ? А теперь объясните каким образом лазер белого цвета всё таки можно получить ? Пожалуйста для вашего же интереса не пользуйтесь гуглом и википедией. :)

На эту задачу ответило тоже большинство правильно. Лазерный диод создаёт поток когерентных фотонов с определенной длинной волны.  Белый свет - это смесь всех длин волн, а значит не может быть создан одним диодом. Однако можно обмануть глаз смешав скажем через призму или же просто наведя в одну точку три ключевых цвета, которые можно получить диодом.

И последняя самая сложная 6. задача: На крайне точных весах стоит абсолютно герметично закрытая стеклянная банка. На стенке банки сидит муха. Опишите что именно произойдет с показаниями весов когда муха перелетит с одной стенки банки на другую. А что произойдёт с показаниями весов, если муха взлетит со стенки и зависнет в банке между стенками не садясь на них ?

Эта задача была описана Яковом Перельманом в его "Занимательной Физике". А он в свою очередь пересказал её из немецкого журнала для инженеров того времени. Давайте рассмотрим ситуацию подробнее. Банка герметично закрыта, весы точные но как и все весы они измеряют изменение веса по вертикальной оси. Муха при полёте давит крыльями на воздух, а тот в свою очередь, на дно банки. Это значит, что если муха перелетит строго горизонтально с одной стенки на другую - то показание весов не изменяться, потому что муха в любую секунду времени находиться в равновесии с силой тяжести. Импульс от её толчка будет только в горизонтальной плоскости, а значит весы его не покажут. Тоже самое будет с показаниями весов, если муха просто зависнет между стенками!  Они не сдвинуться с места. Другое дело, если муха будет летать вертикально. В данном случае это будет равносильно приседанию на весах. При полёте вверх весы пойдут вниз, пока муха не остановиться, а при полёте вниз - весы уйдут вверх.

Если пост понравился - то сделаю вторую часть. Только теперь буду внимательно следить за формулировками и условиями задач :)

Всем добра и знаний :)

…Внезапно зазвонил телефон. Кузя извинился, вышел из-за стола и снял малахитовую телефонную трубку в виде русалки, лежащей на гребне морской волны.

- У аппарата, - ответил он, не здороваясь, фразой из какого-то кинофильма. - Что??? Как это произошло? Живой? - коротко чеканил Кузя один вопрос за другим. Везите его на базу, я выезжаю.

Бросив трубку, он повернулся ко мне:

- Док, договорим после. Время не ждёт, поехали.

Я поразился произошедшей в нём за мгновение перемене – хищное лицо, злобный взгляд, сузившиеся глаза. Волчара.

Прифрантившийся за ночь в белый наряд город, потягиваясь и поёживаясь, просыпался после первого выпавшего снега. Редкие горожане, подёргиваемые поводками, как марионетки, выгуливали своих домашних питомцев. Машин на пустынных улицах было мало; в разворотном кольце отряхивался и позванивал, готовясь в первый рейс, жёлто-красный трамвай, понукаемый своим заспанным вагоновожатым в оранжевой жилетке. Рядом, на чёрных люках теплотрассы, лежали баранки греющихся дворняжек. Всё это я краем глаза отмечал, сидя в тёплом кожаном салоне шестисотого «мерса», который на огромной скорости летел через весь город, не обращая внимание ни на светофоры, ни на одиночных прохожих на перекрёстках, в страхе шарахающихся от нас, как от чёрта. Сидевший на переднем пассажирском сиденье Кузя полуобернулся ко мне:

- Док, у нас проблема небольшая возникла. Надеюсь, что ты мне не откажешь и поможешь.

Я кивнул головой в ответ. Вскоре мы выехали на трассу, ведущую за город и, проехав немного по знаменитой бетонке в сторону нашей местной Рублёвки, свернули в лес. Ещё через пять минут мы остановились и вышли возле большого двухэтажного бревенчатого дома, отделанного в классическом русском стиле. Вокруг стеной стоял сосновый лес. На резном крыльце, в кресле-качалке сидел здоровенный парень с «калашом», в тулупе и валенках, который при виде Кузи вскочил и, как мне показалось, вскинул правую руку к виску, словно отдавая честь.

- Вольно, - приветствовал его пахан. - Привезли?

- Так точно, товарищ генерал, - по-военному ответил охранник, - три минуты назад.

- Знакомься, док, - сказал Кузя, - это Бабон, капитан милиции. Бывший. Бабон – это доктор, док. Усёк?

Охранник на мгновенье пристально вгляделся в моё лицо, словно запоминая и фотографируя одновременно.

- Веди, - приказал ему пахан.

Мы вошли в дом, разделись, поднялись на второй этаж. В нос ударил запах какого-то антисептика, до боли напоминающий лизол. Открыли дубовую дверь и …очутились в самой настоящей операционной со всеми присущими ей атрибутами – двумя операционными столами, бестеневыми и бактерицидными лампами, стеклянными шкафами с инструментами и т.д.

- Ни х... себе, - непроизвольно слетело с моих губ.

Кузя только хмыкнул.

- Посмотри больного, - сказал он, - и, пожалуйста, сделай всё, что нужно. Прошу тебя, это мой друг - старый корефан, с которым мы не один пуд соли на зоне съели.

Только тут я заметил, что на втором операционном столе у окна, на животе, повернув голову в сторону, лежит молодой человек и тихо стонет.

- Ночью на стрелке с «Шилковскими» постреляли немного, зацепило его рикошетом, - опередив мой вопрос, сказал Кузя. - Ладно, ты тут смотри, а я отлучусь по делам, скоро подъеду. Помощница тебе будет через минуту.

И точно. Открылась вторая дверь и вошла невысокая, средних лет женщина в белом халате и шапочке.

- Доктор, ваш инструмент, - произнесла она мягким приятным голосом и протянула мне куперовские ножницы.

- И что я с ними должен делать? - как дурак спросил я.

- Наверное, разрезать одежду и осмотреть рану, - ответила сестра.

Я подошёл к больному. Глаза его были приоткрыты, лицо бледным, а на скулах ходили желваки.

- Как ты себя чувствуешь? – спросил я.

- Спасибо, х…, – вполголоса ответил он.

- Какое у него давление? – повернулся я к ассистентке.

- Девяносто на шестьдесят. Пульс сто, ритмичный, слабого наполнения и напряжения.

- Когда это произошло? – повернулся я к парню.

- Уже под утро, часов в шесть.

Висевшие на стене часы показывали семь ноль пять.

- Мы тебя сейчас осмотрим, постарайся не шевелиться. Понял?

Больной согласно мотнул головой.

- Док, - вдруг спросил он, - а можно мне водочки для храбрости махнуть?

- Водочки, водочки, - пробормотал я, пытаясь привести в порядок свои мысли, как рой гудевшие в голове.

- Водка есть? – спросил я у сестры.

Она ушла в соседнюю комнату и через минуту вернулась с неполным стаканом прозрачной жидкости.

- Спирт, - коротко ответила она. - Подойдет? Сейчас разведу

физраствором.

- Не надо, я так, - вновь подал слабый голос пациент.

Он с трудом приподнялся на руках и, при помощи моей напарницы, медленно, маленькими глоточками, даже не поперхнувшись, выпил всё до дна.

- Ништяк, - заценил он спиртягу. - Теперь режьте, всё пофигу.

Джинсы у парня справа, в области «мягкого места», были в крови. Я с трудом разрезал их вдоль и поперёк, и моим глазам предстало жуткое зрелище. Вся правая ягодица, увеличенная в размерах по сравнению с левой, представляла собой одну большую гематому. В верхней наружной части ягодичной области имелась округлой формы рана с ровными краями, из которой периодически поступала алая кровь. Япона мать! Единичное, огнестрельное ранение с повреждением, скорее всего, верхнего ягодичного сосудисто-нервного пучка. Скорее всего, слепое, поскольку выходного отверстия нет.

- Срочно в неотложную хирургию! - громко и пафосно сказал бы я больному и его родственникам, кабы приехал на «Скорой».

К сожалению, прибыл я на другом виде транспорта, да и ни о какой городской больнице речи быть не могло вообще.

Я вновь обратился к сестре:

- Пожалуйста, сделайте ему обезболивающее. Что у вас есть?

- Морфий, промедол - что лучше?

- Сделаем так: для начала кубик морфия внутримышечно. Потом ставите систему с глюкозой, Рингером и полиглюкином. Надеюсь, эти препараты имеются у вас в наличии?

- Конечно, доктор, - ответила сестра, - и даже более того.

- В мышцу ещё два кордиамина и четыре сульфокамфокаина, а во флакон с Рингером добавите кубик строфанта или коргликона, десять рибоксина, четыре реланиума. Только начните с хлористого или глюконата кальция по вене - тоже десять. Добавите гормоны – из того, что есть. И приготовьте заранее антибиотики и новокаин. Запомнили?

- Да, доктор, сейчас всё будет сделано, - сказала сестра. - Кстати, в соседней комнате есть чистое нательное бельё и тапочки, там же вы можете переодеться. Руки мы моем по Спасокукоцкому; тазики в углу, мыло, спирт и йод на подоконнике. После системы я к вам присоединюсь.

…Предварительно мы зафиксировали больного ремнями и повернули стол по оси под углом в тридцать градусов. Помылись, надели стерильные халаты, шапочки, маски и отличные тонкие перчатки из презервативной резины. Через какое-то время я склонился над спящим пациентом. Он что-то негромко бормотал во сне, периодически всхрапывая и вновь затихая. Сестра подкатила операционный столик с идеально уложенными хирургическими инструментами.

Я не читал многотомное издание «Опыт Советской медицины в Великой Отечественной войне», и об огнестрельных ранениях имел общие представления из цикла по военно-полевой хирургии, когда ещё учился на пятом курсе мединститута. Правда, пару раз «выковыривал» дробь из мягких тканей, когда работал хирургом в деревне, но то была дробь, а не пуля. Я мгновение подумал и мы начали то, что называется первичной хирургической обработкой огнестрельной раны.

Обложились стерильными простынями. Обработали операционное поле спиртом и йодом. Под местной инфильтрационной анестезией по А.В. Вишневскому, осторожно рассекли рану через входное отверстие вертикально, вместе с подкожной клетчаткой и поверхностной фасцией, но ниже спускаться не стали. Получилось почти по Гаген-Торну. Гемостаз (остановка кровотечения). Частично рассекли большую ягодичную мышцу и глубокий листок ягодичной фасции, с трудом «вышли» на верхний ягодичный сосудисто-нервный пучок, откуда поступала алая кровь. Работу крайне осложняла имбибиция (пропитывание, пер. с лат.) кровью всех слоёв ягодичной области. Рана приобрела форму воронки, на дне которой обнаружилась незнакомой формы пуля, как мне потом сказали, от пистолета «ТТ», которая была извлечена. Удалили сгустки крови. Иссекли размозженные и нежизнеспособные ткани, убрали мелкие костные осколки. Перевязали оба конца повреждённой верхней ягодичной артерии вблизи надкостницы большой седалищной вырезки. Многократно промыли рану перекисью водорода, мягкие ткани обкололи раствором антибиотиков, присыпали стрептоцидом, подвели дренажи к надгрушевидному отверстию. Ещё раз провели тщательный гемостаз.

Что делать дальше? Наглухо не ушьёшь: рана обязательно нагноится, это как дважды два. Решили немного сблизить края раны полосками лейкопластыря, предварительно выведя наружу несколько дренажей; а швы наложить позже, через пять-семь суток, поскольку было ясно, что рана инфицированная и когда появятся грануляции – неизвестно. Асептическая повязка. На том пока и остановились.

Я описываю все этапы операции во множественном числе. Да, так принято в хирургии, поскольку операция – это коллективный труд хирургов, анестезиологов, операционных сестёр и анестезисток. Но в данном случае у меня сложилось впечатление, что мне ассистирует или очень опытная медицинская сестра, или врач-хирург. Она словно заранее знала все этапы операционного пособия, их последовательность и объём. В ней угадывался многолетний опыт, стаж и незаурядный ум в сочетании с прекрасной техникой и быстрой реакцией. Да, её сюда явно не после окончания медучилища пригласили. Я вдруг вспомнил, как в бытность работы хирургом в районе, моя операционная сестра Клава, массой под сто двадцать килограммов, вываливала мне на операционный столик кучу ещё горячих инструментов, даже не удосуживаясь их разобрать. Далее она открывала окно, свешивалась наполовину на улицу (операционная находилась на первом этаже), и начинала болтать со всеми деревенскими прохожими о житье-бытье. Я сам «заряжал» иглодержатели, «сушил» операционное поле салфетками, выискивал в этой куче необходимый инструмент, а вместо операционной сестры на меня всё это время «смотрела» жирная задница два на два. Эх, вот бы мне такую сестру-помощницу тогда - она уж точно не дала наломать мне дров по молодости и неопытности!

Ещё за одной дверью находилась двухместная палата, куда мы определили нашего пациента после операции. Меня приятно удивили функциональные кровати, небольшие кардиограф с монитором и наркозный аппарат с полным набором анестезиологических аксессуаров. Всё оборудование – импортное, причем не чешское или венгерское, а штатовское. Такими наворотами в те времена не могла похвалиться ни одна больница в нашем городе, это уж я знал абсолютно точно. Ассистентка быстро и профессионально прикрепила электроды, и вот уже на голубом экране монитора обозначились различные функциональные кривые. Гемодинамика у пациента стабилизировалась, он по-прежнему был бледен, но дышал ровно и глубоко.

- Антибиотики… - начал было я, - но медсестра деликатно и вежливо остановила меня понимающим взглядом.

- Не волнуйтесь, доктор, я всё сделаю как надо, а вы спускайтесь вниз, позавтракайте, там у нас небольшая столовая.

Через минуту я уже пил горячий чай с лимоном и кушал бутерброды с бужениной. Рядом, за длинным столом, располагалось несколько крепких парней - двое играли в нарды, а остальные смотрели по телеку местные криминальные новости. У сидевших ко мне спиной под свитерами угадывались контуры стволов, засунутых за брючные ремни. Вот уж, действительно, не дай Бог встретиться с такими «товарищами» ночью в подъезде!

Телеведущий выразительно говорил о вчерашнем ограблении индивидуального частного предпринимателя, обнаружении трупа какого-то члена ОПГ с восемью огнестрельными пулевыми ранениями в голову и другие части тела, задержании подозреваемых и пр. И вдруг весь экран занял до боли знакомый фоторобот какого-то человека. Где я его мог видеть? Долго напрягать память мне не пришлось – это был мой пациент с огнестрелом. За кадром осталась фраза: «…особо опасен при задержании, сообщить по ноль два».

Открылась дверь и в столовую вошёл Кузя.

- Привет честной компании, - обратился он к присутствующим.

И мне:

- Вижу, ты уже наблатыкался (освоился) на новом рабочем месте?

Сидевшие за столом кореша молча приветствовали пахана кивками головы или приподнятыми ладонями.

- Братва, - продолжал Кузя, - представляю вам нашего нового доктора, прошу любить и жаловать. И не обижать. Надеюсь, все поняли? Очень хорошо. Кстати, что так скромненько? А ну-ка, кенты (кореша), принесите нам похавать (поесть) что-нибудь посущественнее, и оставьте нас вдвоём, не отсвечивайте тут часок-другой.

Минут через десять-пятнадцать, пока я вводил его в курс дела по поводу операции, на столе появились две тарелки домашних пельменей, вазочка с красной икрой, маринованные маслята, румяные пироги и нарезанная колечками финская копчёная колбаса. Сбоку несмело примостилась бутылка французского коньяка «Мартель». Мы по-быстрому перекусили и, пока ждали кофе, закурили ароматные вишнёвые сигариллы.

- Кузя, что за шутки с новым рабочим местом? – спросил я, - и где ваш старый доктор?

- Не повезло бедняге, - ответил тот, глубоко затягиваясь. – Автокатастрофа. А я ведь его предупреждал, чтобы иногда в автосервис заезжал, проверял тормоза и прочее. А самое главное, пристёгивал свой язык, так сказать, ремнём безопасности, а он меня не послушал. Ещё вопросы?

- У меня просьба. Скажи, пожалуйста, своим людям, чтобы больше не наезжали на «Скорую помощь», а то знаешь, и так работа не сахар, да ёще…

- Док, не кныжься, то не мы. Это «Гороховские» балуются, мы наркотой ни-ни; но перетереть эту тему можно. Ивана (главаря) тамошнего я хорошо знаю, обещаю.

- А как же я тогда к тебе попал, а не к ним? – удивился я.

- Ох, док. Не понравится тебе то, что я сейчас скажу. Ещё как не понравится. Но имей в виду - сам напросился - так что слушай.

Заказали тебя «Гороховским», а мы – выкупили. Поначалу наш «крот» материальчик подкинул, а уж потом навели о тебе справки. Думаем, что хорошему человеку зря пропадать, вдруг пригодится? Всё чин чинарём, по понятиям. Выплатили за тебя кругленькую сумму зеленью. Так сказать, жизнь спасли. Можешь написать в «Вечерку», в рубрику «Благородный поступок». И он рассмеялся.

- Кого? Меня? - искренне удивился я. – Кто? Кому я на х… нужен, нищий-то, кому дорогу перешёл?

- Не скажу, док. Всё равно не поверишь.

- Ну, нет уж, давай по-честному, до конца.

Ответ Кузи поверг меня в шок и лишил дара речи на несколько минут.

- Жена твоя, Моська.

Автор: Владислав Маврин

Ещё в 1770 году Уильям Пит отмечал: «За любым троном есть нечто большее, чем король».

Как ни странно, но с тех пор мало что изменилось, и все революции и общественные трансформации рано или поздно приводятся к одному

знаменателю — подчинению золотому тельцу.

Для того чтобы аргументировать сказанное, поделюсь некоторыми материалами о деятельности человека, о котором сейчас мало что знают и не пишут.

В 50-60-х годах прошлого века по вашингтонскому и нью-йоркскому центральным паркам любил прогуливаться хорошо одетый высокий мужчина довольно респектабельной наружности.

Нередко рядом на скамеечку к нему подсаживались персоны, в которых прохожие узнавали крупнейших государственных деятелей и бизнесменов. Особенно выделялась колоритная фигура Уинстона Черчилля.

Звали этого общительного и улыбчивого человека Бернард Маннес Барух, состояние которого к концу жизни перевалило за триллион долларов, хотя в списках богатейших людей он никогда не фигурировал.

Свидетельством особого отношения к этому человеку является то, что в 1960 году на 90-летие в парке напротив Белого дома была поставлена мемориальная скамейка в его честь.

В негласной табели о рангах тайных воротил всемирной экономики и геополитики Барухи стоят гораздо выше, нежели Рокфеллеры, Ротшильды и иже с ними.

Бернард Барух был первым, кто увидел в тесном взаимодействии капитала с властью способ сосредоточения в своих руках рычагов управления мировыми процессами.

Одногодок Ленина, он родился в Южной Каролине в семье немецкого иммигранта — врача Симона Баруха.

В 1881 году семья Барухов переезжает в Нью-Йорк и юноша Бернард поступает в Сити-колледж, окончив который, работает брокером на Нью-Йоркской фондовой бирже, а в 1903 году учреждает собственную брокерскую компанию.

С этого момента начинает просматриваться стиль деятельности богатейшего человека на Земле.

Вопреки тогдашней моде на объединения в трастовые компании Бернард Барух ведёт свой довольно успешный брокерский бизнес в одиночку, за что получает прозвище «Одинокий волк Уолл-стрит».

К тридцати трем годам Барух становится миллионером, и что примечательно — умудряется наращивать свои капиталы в условиях непрекращающихся кризисов в США.

С 1912 года Барух разыгрывает политическую карту, финансируя предвыборную кампанию Вудро Вильсона.

В благодарность за поддержку Вильсон вводит его в Ведомство национальной обороны.

В годы Первой мировой войны Барух становится главой Военно-промышленного комитета США и раскручивает маховик наращивания вооружений, который позволяет на некоторое время преодолеть череду кризисов в экономике страны.

Именно Барух как советник президента склонил Вильсона поддержать идею создание ФРС, и с 1913 года правительство США делегирует полномочия по изготовлению долларовых купюр коммерческой структуре — Федеральной резервной системе.

После революции в России Барух неожиданно становится сторонником сотрудничества с Советским Союзом. Вместе с Хаммером и Гарриманом Ленин приглашает его на восстановление народного хозяйства Страны Советов.

Одними из первых заводов, построенных американцами в России в 1920-1930 годах, были тракторные заводы в Волгограде, Харькове и Челябинске.

Конечно же, эти заводы имели двойное назначение: кроме тракторов здесь стали производить танки, бронемашины и прочее вооружение.

Необходимые для армии автомобили производили на двух главных заводах — Горьковском и им. Лихачёва, который был построен на субсидии Генри Форда в 1930-х годах.

Американскими компаниями были также построены два огромных сталеплавильных завода — в Магнитогорске и Кузнецке.

Предчувствуя развитие ситуации в мире, Барух с солидарными с ним американскими и британскими банкирами в конце 20-х годов проводит креативный манёвр.

Он добивается переориентации американской экономии на обслуживание военно-промышленного комплекса через её искусственный обвал и погружение в кризисное состояние.

Свои действия он демонстрирует довольно перспективному британскому политику Уинстону Черчиллю, которого приглашает в Америку под предлогом выступления с лекциями.

24 октября 1929 года, в день крушения Нью-Йоркской биржи, Барух привозит Черчилля на Уолл-стрит.

В то время когда возбуждённая толпа бушевала у здания Нью-Йоркской биржи, он делится с Черчиллем информацией, что ещё за год до обвала прекратил играть на фондовом рынке, продал все свои акции и купил вместо них облигации правительства США, обеспечив сохранение своих капиталов от обесценивания.

На Черчилля это произвело огромное впечатление, и с тех пор их дружба с Барухом приобрела не только личный характер, но и черты стратегического партнёрства.

Пресс-секретарь Гитлера Эрнст Ханфштангль (который, кстати, ввёл в ритуал нацистское приветствие) подтверждал, что сначала сын Черчилля Рэндольф сопровождал Гитлера во время его знаменитых предвыборных полётов «Гитлер над Германией», а потом и сам Черчилль пожелал встретиться с Гитлером в отеле «Кайзерхоф», но Гитлер ему отказал.

Однако обиды обидами, а замысел нужно воплощать в жизнь, и в январе 1933 года Гитлера всё же продвигают во власть.

Соответствующие шаги предпринимались и на востоке Европы.

В том же 1933 году США в полном объёме устанавливают дипломатические отношения с СССР, и Бернард Барух с видными американскими политиками встречает в Америке советских полпредов: Максима Литвинова и Евгения Розенгольца, чтобы выработать совместную линию поведения.

Не следует забывать, что после революции Литвинов был посланником большевиков в Лондоне и в декабре 1917 года написал весьма любопытное рекомендательное письмо британскому дипломату и разведчику Локкарту о Троцком: «Я считаю его пребывание в России полезным с точки зрения наших интересов».

Конечно же, интересы Баруха не ограничивались европейским театром.

В 1934 году он во взаимодействии с министром финансов США Генри Моргентау провёл беспрецедентную операцию по обмену китайского золотого запаса на пачку бумажных облигаций.

Загнанный в угол Чан Кайши, терпящий одно поражение за другим, согласился на этот «обмен», в результате которого дельцы из США получили не менее 100 тонн золота в слитках и огромное количество серебра, драгоценностей и антиквариата, а Чан Кайши — 250 листов бумаги и спокойную старость на острове Тайвань.

К началу 40-х Барух уже был миллиардером, но пик дивидендов от его замешанного на политике бизнеса пришелся на годы Второй мировой войны и послевоенной гонки ядерных вооружений.

Нападение японцев на американскую морскую базу Пёрл-Харбор 7 декабря 1941 года, возможно, для кого-то и было сюрпризом, но не для Баруха и банковской олигархии.

Из рассекреченных документов о нападении на базу следует, что президент Рузвельт, Ален Даллес и банковская верхушка знали о намерениях японцев, однако пошли на уничтожение флота и убийство тысяч своих сограждан.

Ценой этой провокации Америку втянули во Вторую мировую войну, а олигархи, и в первую очередь Барух, сорвали огромный куш.

После войны разоблачительные материалы просочились в прессу. Американцы, конечно же, ужаснулись, так как Рузвельт был для многих идеалом, но рассекреченные документы не стали разглашать, а тем, кто их обнародовал, укоротили языки.

Во время Второй мировой войны Барух продолжал консультировать правительство и оказывал сильнейшее влияние на распределение государственных военных заказов. Миллиарды долларов шли на финансирование направлений, им предложенных.

В 1944 году благодаря умелой игре Баруха и его партнёров в Бреттон-Вудсе потрёпанная войной Европа и СССР согласились признать доллар США мировой резервной валютой.

После Второй мировой войны Барух взялся курировать ядерную программу США и подмял под себя атомную промышленность.

Кстати, выражение «холодная война» принадлежит вовсе не Черчиллю. Оно впервые прозвучало из его уст в речи перед палатой представителей Южной Каролины 16 апреля 1947 года для обозначения остроты конфликта между США и СССР.

«Барух желает править миром, Луной и, возможно, Юпитером, — но это мы еще посмотрим», — записал в своем дневнике президент Трумэн.

Эта фраза наглядно демонстрирует, кто в действительности принимал значимые решения, а кто завидовал, но открыто противодействовать не мог.

С началом гонки вооружений, приносившей подрядчикам американского ВПК баснословные прибыли, Барух лично контролировал производство американской атомной бомбы под девизом: «Мы должны идти вперёд с атомной бомбой в одной руке и крестом в другой».

Французский физик-ядерщик Фредерик Жолио-Кюри вспоминал:

«Когда я был в Америке, известный банкир Барух, представитель Соединённых Штатов в Комиссии ООН по атомной энергии, предложил мне переехать на работу в США. Он обещал мне золотые горы при условии… впрочем, вы понимаете, что это было за условие! Я отказался, конечно. Но мне отомстили».

Вскоре дочь великого учёного, Ирен, посетившая США по приглашению Комитета помощи эмигрантам-антифашистам, была посажена в тюрьму, а в 1950 году под нажимом американцев французское правительство освободило физика от руководства Комиссариатом по атомной энергии.

После демонстрации могущества США атомной бомбардировкой японских городов Хиросима и Нагасаки 6 и 9 августа 1945 года Советский Союз предпринял все меры по восстановлению ядерного паритета.

В сложившейся ситуации США поспешили, с одной стороны, убедить мировую общественность в своих миролюбивых устремлениях, а с другой — провели хитроумную комбинацию с целью подчинить Америке развитие ядерной энергетики во всём мире.

Конечно же, инициатором столь масштабного замысла был не кто иной, как Барух, которого президент Гарри Трумэн назначает представителем США в Комиссии ООН по атомной энергии.

На первом же её заседании 14 июня 1946 года американская делегация оглашает план тотального запрещения ядерного оружия, вошедшего в историю под названием «План Баруха».

Внешне план предусматривал вроде бы благие цели, однако предполагал проведение международных инспекций комиссией ООН по атомной энергетике с одновременным предоставлением ей полномочий принятия принудительных мер к нарушителям. Более того, на её решения не распространялось бы право вето постоянных членов Совета Безопасности ООН.

И вот тут замыслы Баруха столкнулись с недоверием Сталина, который понимал, что их реализация замедлит движение СССР к созданию своего ядерного потенциала, необходимого для обеспечения собственной безопасности.

Советская делегация на конференции ООН воспользовалась тем, что предложения американцев коренным образом расходятся с Уставом ООН и его структурой, и наложила вето.

Весьма интересен тот факт, что американский дипломат и историк Б. Бечхофер, принимавший участие в переговорах по разоружению, отмечал: «Позиция Баруха в отношении вето является экстремальным примером его изоляции от генеральной линии внешней политики США».

Чем же всё закончилось для Баруха? А ничем.

С 1949 года в мире началась гонка ядерных вооружений, сопровождаемая разработкой тактики и стратегии идеологических диверсий, где Бернард Барух чувствовал себя как рыба в воде.

До глубокой старости Барух лично занимался делами. К концу его жизни активы подконтрольных ему фирм и фондов достигали триллиона долларов.

Удивительно, но вершитель судеб не прятался от людей, был весьма прост в общении, беседовал в парке с отдыхающими, узнавал, какие у них настроения и пожелания, причем охраны возле него видно не было.

Упокоился Барух в 1965 году на простом кладбище на окраине Нью-Йорка — рядом с женой, умершей на много лет раньше. Ни оград, ни помпезных памятников на его могиле нет. Лишь скромная небольшая плита на газоне.

Необычной является вовсе не скромность самого влиятельного человека планеты того времени — многие выдающиеся деятели проявляли скромность.

Удивительно то, что сегодня вообще ничего не известно о наследниках триллионного состояния Бернарда Маннеса Баруха — его внуках и правнуках. Кто-то всемогущей рукой удалил всю информацию.

Нет и коллективных фотографий с похорон Бернарда Баруха, поскольку на них наверняка присутствовали его правопреемники, не желающие засветиться.

Кто сейчас управляет колоссальными активами владельца триллионного состояния — неизвестно.

Он пару дней прохаживался по 6-й авеню к Центральному парку Нью—Йорка в майке с портретом Баруха на груди, а сзади красовалась надпись: «Mom! Why my grandfather isn’t Baruch?», что в переводе на русский означает: «Мам, а почему мой дедушка не Барух?»

Во время этих вояжей его супруга, следовавшая в нескольких метрах позади, вела съёмку.

В начале авеню лишь несколько человек обратили на него внимание, а одна девушка похвасталась, что знает, где находится колледж Баруха.

Вот как дальше описывает свой эксперимент сам устроитель:

«Возле Центрального парка есть целый сонм пятизвездочных отелей, и в каждом из них — конференц-залы…

Хозяева жизни неспешно плыли по улице, но при встрече со мной их глаза, аккомодированные ранее на бесконечность, вылавливали из пространства портрет Баруха, и их взгляд становился заинтересованным.

Когда я равнялся с ними на тротуаре — они поворачивали свои головы и читали надпись на моей спине. Далее их брови ползли на лоб, а в глазах читался вопрос: кто ты, черт тебя побери?

Мой эксперимент дал неожиданный результат: обычные американцы не знают Баруха... Для большинства его портрет был просто информационным шумом, однако была прослойка людей, для которых Baruch — это не просто шесть английских букв.

Эти люди прекрасно знают, кто он такой, так как его дела, скрытые в тумане прошлого, и дела его преемников в настоящем — входят в круг их насущных интересов…»

Один из лидеров влиятельного движения антиглобалистов приводит любопытный пример своего общения с бывшим министром финансов США Робертом Рубином, который показал ему уже напечатанные банкноты номиналами свыше тысячи долларов.

На этих купюрах уже не было портретов президентов.

Рубин сказал:

«Президенты — это крепостные, а вот где рабовладельцы» — и показал купюры с портретами Баруха, Шиффа, Лоеба, Куна.

Однако самые богатые финансисты в мире не хранят свои богатства в известных банках.

Попробуйте найти сведения о «Стандарт Чартер Банке», основанном аж в 1613 году. Какие-то похожие отделения в Гонконге и кое-где еще светятся, но самого банка нет в ни одном списке, однако он контролирует все расчеты в мире.

И всем этим дирижируют семейства Барухов, Лоебов, Шиффов и Кунов, которые породнились между собой.

Конечно, многое со времён активной деятельности Бернарда Маннеса Баруха изменилось. Ушли в далёкое прошлое те времена, когда миллиардер мог спокойно пройтись по парку, посидеть на скамейке и побеседовать с прохожими.

Завеса тайны окружила мир неприкасаемых, и в общении с людьми они уже не нуждаются. А это значит, что люди стали расходным материалом для воплощения замыслов затворников.

И когда мы наблюдаем крокодильи слёзы, потоками льющиеся из глаз западных политиков по поводу страданий жителей в Алеппо или ещё где-нибудь, то сразу надо вспоминать об их абсолютном безразличии к погибшим под бомбёжками мирным жителям в Югославии, Афганистане, Ираке, Ливии и на контролируемых правительством территориях Сирии.

Надо понимать, что всё это делается для манипуляции мнением обывателя. Ведь он, обыватель, — главный поставщик пушечного мяса на бойню в интересах тех, кто ближе к дыханию золотого тельца, изначально лишённого совести.

Путём нехитрых манипуляций получается что я должен идти пешком со скоростью 7,16 метров в секунду, или чуть больше 24 км/ч. Неплохо, причём чуть ниже он предлагает пройти 850 метров уже за 8 минут.