TopWar

Читайте ранее:

Первая чеченская война (11.12.1994 — 31.08.1996):

20 лет Первой чеченской. Пролог;

Часть первая: Пир стервятников;

Часть вторая: Идущие на смерть. Глава первая. Глава вторая;

Часть третья: Град обреченный. Глава первая. Глава вторая. Глава третья;

Часть четвертая: Эпизод первый. Черная дыра. Глава первая. Глава вторая;

Часть четвертая: Эпизод второй. Черная дыра. Глава первая. Финал.

Вторая чеченская война (07.08.1999 — 15.04.2009):

Начало Второй чеченской войны:

Часть первая: Эпизод первый. Территория команчей. Глава первая. Глава вторая;

Часть первая: Эпизод второй. Начало войны. Глава первая. Глава вторая;

Часть вторая: Эпизод первый. Травля волка. Глава первая. Глава вторая. Глава третья;

Партизанская война в Чечне:

2000-2002. Проклятые земли:

Часть третья. Эпизод первый: Глава первая. Глава вторая. Глава третья;

Часть третья. Эпизод второй: Глава первая. Глава вторая;

2002-2004. Дар аль-харб:

Часть четвертая. Эпизод первый: Глава первая. Глава вторая. Глава третья;

Часть четвертая. Эпизод второй: Глава первая. Глава вторая. Глава третья.

2004 — настоящее время. Война на Кавказе.

Часть пятая: Эпизод первый. Злокачественная опухоль. Глава первая. Глава вторая;

2004 год стал переломным не только для сидевших в горах боевиков — война проверила на прочность клан Кадыровых. После гибели первого президента российской Чечни его сын Рамзан не только не пропал с горизонта местной политики — он начал быстро набирать очки. Должность президента занимал Алу Алханов, но фактически он оказался местоблюстителем при настоящем правителе. 2003–2004 годы стали временем становления кадыровской частной армии. На 2007 год численность всех формирований, подконтрольных Кадырову (полки ППС, вневедомственная охрана, внутренние войска) оценивалась на уровне 6–7 тысяч человек, и дальше их ряды только умножались — до 11–12 тысяч к 2011 году.

Рамзан Кадыров, В 2004 году уже негласный руководитель Чечни

Кадыровцы пользовались услугами российских инструкторов, включая офицеров ЦСН ФСБ. Кадыровская гвардия росла и крепла на фоне постепенного вывода из Чечни российских соединений. Рамзан прилагал массу усилий, стремясь сократить численность и активность «федералов» и в конце концов добился своего: на территории Чечни остались немногочисленные российские подразделения, проявляющие очень мало активности внутри республики.

После гибели старшего Кадырова Рамзан не мог претендовать на пост президента Чечни: он еще не достиг минимального возраста. Однако он быстро перехватил реальный контроль. В конце 2004 года официальную власть в Чечне олицетворяли президент Алу Алханов и премьер-министр Сергей Абрамов. Последний планировал задержаться в республике надолго и даже начал изучать чеченский язык, однако его планы изменились после драматичного происшествия. Уже вскоре после гибели Ахмата-Хаджи на Абрамова было совершено покушение, а в ноябре 2005 года автомобиль премьера столкнулся с «КамАЗом». Сценарий ДТП удивительно напоминал историю гибели командира чеченского ОМОН Мусы Газимагомадова парой лет ранее. Абрамову повезло больше, он остался в живых, но решил не искушать судьбу, так настойчиво посылающую навстречу конкурентам Кадыровых грузовики, и больше в Чечне не работал. Рамзан Кадыров был весьма опечален этим обстоятельством: «Я сожалею об этом, потому что Сергей Борисович очень многое сделал для восстановления республики. Для меня очень много значат наши личные отношения, он мне как брат. Ведь где бы мы ни находились, всегда будем поддерживать добрые и дружеские отношения. Он всегда будет желанным гостем в моем доме. Мы останемся одной командой». Трудно что-то добавить к этим простым и искренним словам. Разве только упомянуть, что именно Рамзан стал председателем правительства Чечни после автокатастрофы.

Алу Алханов, официальный президент Чечни

Отношения между Алхановым и Кадыровым быстро испортились. Между охраной премьера и президента происходили стычки, в том числе с применением оружия, и в результате закулисных переговоров с участием Путина, о ходе которых сложно судить, Алханова тихо убрали. Его судьба сложилась куда счастливее, чем у многих других соперников молодого вождя: из Чечни он отправился в Москву, где стал заместителем министра юстиции. Кадыров же имел все основания торжествовать: 2 марта 2007 года он стал президентом Чечни.

Сергей Абрамов, премьер-министр Чечни. Уехал из республики после странного ДТП

Кадырову удавалась не только аппаратная игра — он не чурался и личного руководства операциями своих отрядов на поле боя. Однако вопросы разгрома подполья постепенно отходили для него на второй план. Теперь его заботило установление режима полной личной власти над республикой. В рамках этой борьбы люди из МВД Чечни выбирались далеко за пределы родных гор. Постепенно Кадыров подчинил или уничтожил все альтернативные пророссийские вооруженные группы: ОМОН, батальон «Запад», гантамировцев… В 2006 году от Кадыровых попытался отколоться бывший охранник покойного Ахмата Хаджи — Мовлади Байсаров. Его небольшой отряд вскоре оказался в осаде, в ноябре мятежника объявили в федеральный розыск, а 18 ноября чеченские милиционеры посреди Москвы расстреляли Байсарова, впоследствии объявив, что тот оказал сопротивление. Следствие пришло к выводу, что Байсарова застрелили законно. Характерно, что человек, непосредственно стрелявший в Мовлади, был приближенным Адама Делимханова, на тот момент командира кадыровского «Нефтяного полка», охранявшего инфраструктуру по добыче черного золота в Чечне. Впрочем, случай с Байсаровым был мелким казусом на фоне куда более масштабного конфликта.

Основной силой, противостоящей Кадырову внутри Чечни, в середине 2000-х годов стал клан Ямадаевых. Братья Ямадаевы располагали многочисленным и хорошо вооруженным отрядом — мотострелковым батальоном «Восток». Всего братьев было шестеро, однако для чеченской политики 2000-х оказались важны в первую очередь двое. Старший, Руслан, сначала был боевиком, но в феврале 2000 года вместе с прочими братьями перешел на сторону РФ. Здесь он служил заместителем военного коменданта Чечни, позднее стал депутатом Госдумы и считался «лицом» всего клана. Должность командира «Востока» мог занять третий брат, Джабраил, но в 2003 году он погиб в бою, так что батальоном руководил четвертый брат, Сулим. Этого человека иной раз идеализируют как противника Кадырова, однако следует помнить, что Сулим Ямадаев до смены стороны не просто воевал на стороне боевиков, но считался другом и соратником Басаева и некоторое время служил под началом Хаттаба. Конфликт с Кадыровыми у Ямадаевых произошел уже в межвоенный период. Как бы то ни было, «Восток» под командой Ямадаевых воевал, и воевал неплохо.

Наконец, младший брат, Бадруди. На момент описываемых событий он был человек молодой и горячего нрава. В 2000 году младший Ямадаев стрелял в главного санитарного врача Москвы, не сойдясь с ним в вопросе о недвижимости, а кроме того совершил с двумя товарищами налет на компьютерную лавку, откуда унес 24 тысячи рублей. За эти грехи юности Бадруди осудили на 11 лет лишения свободы и отправили отбывать наказание в Чечню.

В Чечне в это время батальон «Восток» выполнял свое основное предназначение — боролся против боевиков. Эти задачи «восточные» выполняли, как обычно, не слишком заботясь о чистоте риз. Самым известным инцидентом, дурно сказавшимся на репутации батальона, стала зачистка в станице Бороздиновской летом 2005 года. В станице в основном жили аварцы, что придало истории дополнительное измерение. Все началось с того, что неизвестные убили в Бороздиновской отца одного из солдат «Востока». На следующий день в деревню явилась целая колонна в два десятка машин и 2 БТР. Налетчики подожгли несколько домов (в огне погиб старик), ранили милиционера, завладев его автоматом, и вывезли 11 человек, включая одного русского, в неизвестном направлении. Больше их никто не видел.

Ямадаевы вновь оказались в центре скандала в 2006 году, когда их люди прибыли в Санкт-Петербург, чтобы вмешаться в хозяйственный спор между коммерческими структурами из-за земли. Обе фирмы принадлежали выходцам из Чечни. По сообщениям прессы, хозяйственный спор бойцы «Востока» разрешали, избивая директора рукоятями пистолетов и клюшкой для гольфа, и покинули офис, оставив своего визави на ковре со сломанной в нескольких местах рукой. Дело впоследствии прекратили за примирением сторон.

Ямадаевы жили на полную катушку, и вся проблема состояла в том, что пока они выступали в амплуа не вполне благородных разбойников на государственной службе, Кадыров отстраивал Чечню и укреплял свою власть. Рамзан был слишком сильно нужен Москве для обустройства Чечни после войны. Ямадаевы же годились только для участия в вооруженной борьбе. Конфликт тлел годами, но рано или поздно огонь неизбежно должен был вырваться наружу. В апреле 2008 года наконец произошел инцидент, после которого Кадыров и Ямадаевы демонстративно порвали. Роль выстрела Гаврилы Принципа сыграла стычка на дороге: два кортежа не сумели разъехаться на шоссе, двое ямадаевцев погибли в протараненной машине, после чего дружинники обеих княжеских фамилий затеяли стрельбу. Интересно, что, по мнению СМИ (и, кстати, соратников Рамзана), ямадаевцы в этот момент сопровождали младшего брата Бадруди, 5 лет назад осужденного на 11 лет лишения свободы. Вскоре части МВД заблокировали базу Ямадаевых, требуя перейти на службу к Кадырову. Сам Кадыров продемонстрировал способность действовать не только грубой силой: Ямадаевых официально обвинили в похищениях и убийствах. Братьям припомнили и их вояж на берега Невы.

В августе 2008 года «Восток» уехал воевать в Осетию, где показал себя хорошо, но слава героев новой войны Ямадаевым не помогла. Осенью 2008 года Руслана Ямадаева застрелил в Москве бывший боевик. Исполнитель и оба его соучастника сели в тюрьму, заказчика так и не нашли. Всего через несколько недель батальон «Восток» расформировали. Сулим Ямадаев, бригадный генерал Республики Ичкерия и Герой Российской Федерации, переехал в Дубай, где 28 марта 2009 года был также застрелен на подземной парковке. Убийцы выдержали стиль и воспользовались позолоченным пистолетом Стечкина: две пули попали в спину, одна в затылок. За это убийство к 25-летнему тюремному заключению в ОАЭ приговорили двух человек, один из которых оказался конюхом (sic!) Рамзана Кадырова. По удивительному совпадению, в связи с этим убийством вновь всплыло имя Адама Делимханова — по крайней мере, именно эту версию изложила полиция ОАЭ. Делимханов вновь вышел из воды совершенно сухим. Возможную причастность к убийству Ямадаева он гневно отрицал. Апелляционный суд Дубая впоследствии заменил суровый приговор весьма умеренными сроками по 27 месяцев лишения свободы каждому.

23 августа маленькая гражданская война в Чечне окончилась: один из уцелевших братьев, Иса Ямадаев, пережил покушение и встретился с Рамзаном, объявив о примирении с могущественным правителем Чечни. Сам он прокомментировал встречу исключительно вежливо — для человека, потерявшего двух братьев:

«Мы оба убедились в том, что какие-то силы специально распространяют друг о друге клевету, неправду и все это делается для того, чтобы между нами были напряженные отношения. Мы не позволим впредь никому манипулировать собой. Мы обо всем поговорили, поняли друг друга и простили. И я заявляю, что мы отныне являемся соратниками президента Чеченской Республики».

25 августа 2010 года Кадыров и Делимханов побывали на поминках в доме Ямадаевых в Гудермесе. По словам Рамзана, мать Ямадаевых была очень растрогана и сказала, что приезд Рамзана Ахматовича — большая радость, которую можно сравнить с возвращением ее родных сыновей. Иса Ямадаев с тех пор не проявляет политических амбиций и не знает горя.

Наталья Эстемирова, журналистка и сотрудница «Мемориала»

Жертвой неведомых убийц легко мог пасть не только вооруженный Герой России. Характерна, например, судьба журналистки и сотрудницы «Мемориала» Натальи Эстемировой. 15 июля 2009 года женщину похитили неизвестные, а вскоре ее тело с пулевыми ранениями обнаружили на дороге. Последние дела правозащитницы были связаны с действиями чеченских силовиков. «Мемориал» возложил ответственность на Кадырова, следствие — на лесных братьев, но в итоге никто так и не был пойман. Менее кровавая история произошла с местным отделением Комитета против пыток: он сгорел, к счастью, без человеческих жертв.

Отметим, что и за пределами Чечни бойцы Кадырова регулярно оказываются в центре самых разнообразных инцидентов с применением огнестрельного оружия. Самый резонансный случай — это, разумеется, убийство 27 февраля 2015 года Бориса Немцова. Политика нашпиговали свинцом поздно вечером на глазах любовницы в непосредственной близости от Кремля. В связи с этим убийством предъявлено обвинение группе людей, включая — какая неожиданность — бывшего офицера батальона внутренних войск «Север», которым командовал — вновь изумительное совпадение — родной брат Адама Делимханова. Еще один офицер «Севера», Руслан Мухудинов, скрывается от следствия, а Беслан Шаванов подорвал себя гранатой при попытке задержания.

Уничтожение конкурентов было не единственной заботой Рамзана. Пока в подполье менялись идеологические установки и вожди, Кадыров энергично создавал свое королевство. Новую Чечню Рамзан выковал сам в соответствии с собственными представлениями о должном. Пользуясь полноводным потоком денег «от Аллаха», он сумел организовать восстановление республики ударными темпами. В Грозном начался строительный бум, следы войны стирались буквально на глазах. Источник изобилия очевиден.

По данным РБК, с 2001 по 2014 год Чечня получила в общей сложности 464 млрд рублей субсидий, субвенций и дотаций из федерального бюджета. Кроме того, в Чечню вкладывались средства госкомпаний. 80–90% бюджета одной из самых благополучных ныне республик России составляют поступления из федерального центра.

Однако сложившееся в республике устройство экономики не сводится к одним только дотациям. Чечня представляет собой отличный пример национализации убытков и приватизации прибылей.

В начале 2000-х годов появилась фирма «Грознефтегаз», 49% которой приобрело республиканское правительство, а 51% — «Роснефть». Тогда же появился «Нефтяной полк» Адама Делимханова, уничтожавший врезки в нефтепроводы и охранявший инфраструктуру. Кадыровы не оставляли попыток получить под свой контроль всю чеченскую нефть, пытаясь выдавить «Роснефть» из республики классическими рейдерскими методами. Тем не менее нефтяная империя Сечина удержалась на положении монополиста. Позже в республике появилась еще одна местная нефтяная компания — «Чеченнефтехимпром», владеющая нефтехранилищами и производящая элементы нефтяной инфраструктуры. Компания принадлежит Росимуществу, но управляется на правах аренды также «Роснефтью». Буквально в декабре 2015 года последовало распоряжение о передаче Чечне контроля над ОАО «Чеченнефтехимпром». Возможно, это своеобразная компенсация за потерю субсидий в условиях кризиса. Предполагается, что с передачи «Чеченнефтехимпрома» сдвинется с места один из любимых проектов Кадырова — строительство в республике нефтеперерабатывающего завода. Планы готовы давно, однако «Роснефть» упорно не желает вкладываться в строительство предприятия на территории Чечни. Боссы этой компании прекрасно понимают, что любой недостаточно бдительно охраняемый их актив на территории республики постараются перехватить.

О каких прибылях идет речь? За 2007 год «Грознефтегаз» добыл 2,1 млн тонн нефти — на 1,4 млрд долларов. Хотя это простой объем, без учета себестоимости добычи, нефтяной пирог оказывается достаточно вкусным. Правда, это пиковый объем добычи. После 2007 года она постоянно снижалась, и сейчас составляет только 400–500 тысяч тонн нефти в год, притом что цены на нефть резко упали. Отметим, что от обмена нефти на дотации Чечня не выигрывала даже в лучшие времена, не говоря уже о нынешнем состоянии. К тому же оценить ситуацию мешает непрозрачность распределения прибылей от торговли чеченской нефтью.

Помимо федеральных субсидий, казна Кадырова пополняется из структуры под названием «Региональный общественный фонд имени Ахмата Кадырова». Эта организация появилась на свет в 2004 году и с ней связано множество разнообразных коммерческих предприятий, регулярно выигрывающих государственные тендеры начиная от строительных фирм, и заканчивая компаниями, торгующими алкоголем. Сфера интересов команды чеченских бизнесменов, сложившейся вокруг этого фонда, чрезвычайно широка: строительство, операции с ценными бумагами, торговля автомобилями, всё что угодно. Благотворительный фонд учреждает коммерческие структуры с изумительным рвением. В этот фонд щедро — и, разумеется, совершенно добровольно — жертвуют почти все бюджетники республики, а также предприниматели вроде Умара Джабраилова. При этом публичных финансовых отчетов фонд не публикует, структура его непрозрачна, источники поступлений туманны. Однако, судя, например, по темпам строительства мечетей (190 в Чечне, кроме того, в Ярославле, Турции, в Крыму и в Израиле(!)), чеченские благотворители располагают немалыми средствами.

При таких могучих благотворительных фондах и обильной поддержке из центра Чечня платит крайне мало налогов: на территории республики уплачивают положенное только 16% граждан. Характерный пример того, как выглядит чеченская экономика: в 2011 году в Чечне расходы локальных бюджетов составили 80 млрд рублей. В Грозном открылась первая очередь комплекса высоток «Грозный-Сити». За этот год блестящего строительства в Чечне собрали 9 млрд налогов. Для сравнения, расходы граничащего с Чечней Ставропольского края составили близкую сумму (83 млрд) при более чем вдвое большем населении, при этом налогов там собрали 56 миллиардов. Нельзя сказать, чтобы Кавказ ложился на плечи России непосильным бременем, но диспропорция между производством собственного продукта и потреблением бросается в глаза. Москва охотно выделяет деньги на грандиозные, даже китчевые проекты, громадные здания, в которых нет необходимости, циклопические культовые сооружения — но при этом закрывает глаза на фактическое отсутствие в Чечне своего производства, оправдывающего такие вложения. Республика, возводящая небоскребы и лоснящаяся от благополучия, в 2014 году производила полезного продукта на душу населения почти вдвое меньше, чем даже скромные Северная Осетия и Дагестан. В Чечне зарегистрировано в разы меньше предприятий, чем в соседних республиках (в Дагестане, к примеру, втрое больше), причем на всю почти полуторамиллионную республику лишь 125 компаний могут похвастаться более чем миллионной (в рублях) годовой прибылью. Большой вопрос, правда, насколько это связано с уходом всей экономики в тень. Характерно, что из десятки крупнейших чеченских компаний как минимум три живут почти исключительно за счет госзаказов, а одна фактически работает в Москве.

Если при восстановлении Чечни ставилась задача создать красивую витрину, то это удалось вполне. Однако даже сейчас, после стольких лет и колоссальной накачки деньгами, без продолжения массированных вложений со стороны России чеченскую экономику мгновенно и неизбежно постигнет катастрофа. Блестящий фасад скрывает не то что слабость, а просто фактическое отсутствие своей экономики. Понимает ли это Кадыров? Да. Рамзан непрерывно старается найти кого-то, кто готов вложиться в Чечню. Однако его сила — безусловная личная власть — составляет и его главную слабость. Учитывая, что права собственности в республике не гарантированы, независимый суд отсутствует, а закон подменен волей единственного человека, желающих вкладывать в это горное царство свои деньги находится мало. Отметим также, что если Кремль зависит от Чечни в смысле лояльности России, то сама Чечня в нынешнем виде существует исключительно благодаря Кремлю: Рамзан просто не сможет прокормить ни республику, ни собственную многотысячную дружину, если Аллах по каким-то причинам остановит выплаты.

Тем не менее лично Кадыров к 2009 году добился успеха по всем основным направлениям. Чечня стала государством в государстве с собственной политической системой, жизненным укладом и собственными силовыми структурами, российские военные по большей части устранились от операций на территории республики. В Чечне остался скромный контингент из трех мотострелковых бригад. Чечня преодолела последствия войны, сделавшись из зоны постапокалипсиса витриной РФ. Наконец, в смысле безопасности Чечня стала более спокойным местом, чем большинство других республик Северного Кавказа. 16 апреля 2009 года в регионе был официально был прекращен режим контртеррористической операции, война формально закончилась. Правда, трудно понять, что означает эта дата для истории. Если говорить о превращении Чеченской войны в Кавказскую, то эта метаморфоза произошла уже давно, по крайней мере, в 2004–2005 годах, и этот конфликт ещё идёт. В самой Чечне перестрелки регулярно происходили и после отмены режима КТО, и спорадически продолжаются теперь. Правда, уже далеко не в таких масштабах, как прежде. Одной из последних вспышек стало выступление 4 декабря 2014 года в Грозном. Группа боевиков, переодетых полицейскими, напала на настоящих силовиков, убив нескольких человек и засев в Доме печати, откуда их после тяжелого долгого боя выбили. За день погибло 26 человек. Реакция Кадырова оказалась мгновенной и суровой: семьи боевиков выселили из Чечни, их дома снесли бульдозерами. Кадыров ввел эту практику, желая лишить террористов базы для полномасштабной войны. Снос домов — это новация в борьбе с террором в Чечне — как ни парадоксально, свидетельствующая о смягчении нравов: несколькими годами ранее дело легко бы кончилось уничтожением не домов, а людей.

Источник: Спутник и погром. Автор: Евгений Норин (@NorinEA,). Продолжение следует...

Создано для сообщества TopWar

Читайте ранее: Звезда и смерть Южного котла ВСУ (2014). Глава первая

Одновременно фактически в изоляции оказалась группа украинских войск в районе Дьяково, восточнее по коридору, южнее Антрацита. Командующие в южном секторе украинского наступления много дней игнорировали угрозу флангу, щедро позволив ополченцам накопить силы и приготовить капкан всей Изваринской группировке. Было бы крайне наивным полагать, что поднаторевшие и набравшиеся опыта повстанцы не заберут такой царский подарок.

По сути, 11 июля можно назвать днем, когда между Саур-Могилой и Изварино сформировался, собственно, Южный котел, также называемый Изваринским. В кольце оказались основные силы трех бригад украинской армии: 72-й, 79-й и 24-й, а также другие части и подразделения. Их дальнейшая судьба стала примером человеческих страданий и изумительного равнодушия украинского государства к судьбе своих солдат.

Части, оказавшиеся в окружении, почувствовали перебои со снабжением не сразу. Армейские бригады имели пока достаточное количество боеприпасов, контролировали не огромную, но значительную территорию, короче говоря, при условии быстрых и энергичных правильных действий они могли если не удержать позиции, то хотя бы без фатальных потерь отойти на исходные позиции. Однако никаких серьезных попыток вылезти из медленно закрывающегося гроба предпринято не было.

Между тем под артиллерийским обстрелом происходило мало веселого. Один из солдат 72-й бригады, воевавшей южнее Свердловска, сообщал украинским СМИ:

«Нас осталось человек 400 из почти 800. С 2:00 нас накрывают „Градами“. Около 14:00 был минометный обстрел, а нам даже нечем ответить… Несем потери. Есть убитые и раненые. Сегодня и вчера. Подкрепления нет, еды нет, воды привезли 400 литров на 400 человек, это по литру в день на человека. А медиа пишут, что мы атакуем Свердловск. Какое?! Мы отступаем уже четвертый день. Команды выводить нас — нет, нас убьют как пушечное мясо. Мы даже не знаем, против кого мы воюем, мы их не видим, они нас бьют сугубо артиллерией. Притом с территории „нуля“ (между границей РФ и Украины). Это та территория. Два несчастных километра нейтральной зоны. У нас взорвано очень много машин, горят бензовозы, боекомплекты. Команды отходить нет, следим. Командир бригады сказал стоять. От полной роты осталось 35 человек, единица техники, а должно быть десять единиц техники и 90 человек. Можете представить потери. Хочу сказать, чтобы наше руководство АТО начало хоть немного действовать, чтоб они отвели отсюда войска. Я понимаю, что это будет место для укрепления боевиков. Чтоб они отвели войска и стали одной живой цепью, чтобы не забрасывали группы. Мы не отказываемся воевать, но не хотим быть пушечным мясом. Мы хотим идти сплошным цельным фронтом. Пусть хоть один приедет сюда и посидит хоть день».

Танк «Справедливый хохол» печально известной 72-й бригады — до...

...и после.

Этот отчаянный призыв относится к пятнадцатому числу. Уже тогда украинские войска отступили от Изварино. Тыловые и некоторые боевые части украинских войск в котле сразу же начали разваливаться. Стрелков удовлетворенно отмечал: «Огромные колонны отступающих украинских войск потянулись через дамбу в районе н.п. Кожевня (южнее Дмитриевки). Стремятся выскочить из „мешка“. Танки, САУ, бензовозы, транспортные колонны — все вперемешку. Но, надеюсь, что выйти успеют не все».

Ситуация уже стала для украинских войск катастрофической. Теперь весь вопрос состоял в том, насколько умело и энергично украинское командование станет бороться с неблагоприятными обстоятельствами, насколько оно сумеет уменьшить масштаб неудачи. На практике оказалось, что украинские полководцы, генералы Гелетей и Муженко, возглавлявшие, соответственно, министерство обороны и генеральный штаб этой страны, очень мало способны к борьбе с кризисами на фронте. Управление окруженными частями было достаточно слабым.

По существу, единого замысла в действиях украинских войск в окружении просто не вырисовывается. Бригады воевали вразнобой, в соответствии с волей частных начальников. В наиболее трудном положении на тот момент находились части 72-й бригады и 3-го полка спецназа, находившиеся дальше всего от выхода из мешка. Они же несли наиболее тяжелые потери.

15 июля ополченцы заняли поселок Степановка неподалеку от Саур-Могилы и атаковали сильной бронегруппой Мариновку. Коридор, контролируемый бойцами «Збройных сил», неуклонно сужался. Ополченцы не без накладок, но неуклонно пережимали транспортную артерию. На украинской стороне начала нарастать паника. «Медики просят помимо лекарств-касок-броников сто мешков для груза 200, танки [бьют] прямой наводкой, наши начали передавать раненых российским пограничникам. Что делать???» — переживал украинский гражданский активист Юрий Бирюков.

Бои за Степановку. Эта деревня второй раз за 71 год стала ареной жестоких боев

В котле некоторые солдаты уже знали, что делать. В середине июля отдельные «службовцы» начали переодеваться в гражданское и переходить на территорию России. В последующие дни «голосование за мир ногами» приобрело массовый характер, кроме здоровых солдат украинцы передавали российским пограничникам своих раненых. Для многих сотен людей сдача была единственным способом сохранить жизнь. Украинские генералы могли сказать много проникновенных слов по поводу верности долгу и своей стране, но когда реальная жизнь поставила вопрос ребром, оказались не в состоянии обеспечить помощь, снабжение или хотя бы руководство тем, кого так безответственно бросили на убой. Раненые начали прибывать в Россию потоком, одно время доходило до того, что вывезенные из зоны конфликта ополченцы и украинские солдаты оказывались в одном госпитале. По российскую сторону границы была организована переправка тяжелораненых в госпитали внутри страны вертолетами МЧС. Поистине изумительная война, на которой противник больше заботится о сохранении жизней раненых, чем собственные командиры.

В котле быстро заканчивались горючее, боеприпасы, медикаменты, провиант, даже вода. Уже 16 июля ополченцы взяли некоторое время державшуюся Мариновку. С падением этого таможенного поста исчезло последнее подобие коридора между окруженными и остальной территорией Украины.

Поражение начало приобретать очертания полной катастрофы. Украинская армия в целом имела солидный запас прочности, но все-таки не такой, чтобы спокойно потерять пятитысячную группировку. Началась подготовка деблокирующего удара.

Дорога в никуда. Украинские части маневрируют в котле

17 июля над зоной боевых действий неизвестными был сбит пассажирский «Боинг». Несмотря на робкие предположения, что сражение может остановиться из-за этой трагедии, война продолжалась своим чередом. Ополченцы не думали упускать добычу, постепенно «переваривая» котел артиллерийским огнем. Украинцы выводили людей и технику ночами, чему способствовал недостаток людей у повстанцев. Инсургенты просто не располагали достаточным количеством пехоты, чтобы плотно обложить и зачистить мешок. Кроме этого тяжелые бои шли на других участках фронта, так что Стрелков просто не мог бросить все силы на разгром котла. Бои шли одновременно за Донецк, Луганск, Лисичанск. В этих условиях силы на разгром котла неизбежно выделялись по остаточному принципу.

Украинские войска активно обстреливали позиции в районе Мариновки, пытаясь прорубить коридор извне. Ополченцы с большим трудом удерживали кольцо окружения: внутри котла билось больше людей, чем держало периметр кольца. Небольшие группы украинских солдат во главе с инициативными командирами даже выходили из котла навстречу свободе: ночами ополченцы не могли столь же успешно, как в светлое время суток, корректировать огонь, и это давало шансы на спасение беглецам. Тем не менее, батальоны Новороссии упорно продвигались вперед, уплотняя кольцо. 23 июля боевой группе на основе Краматорского батальона удалось взять Кожевню и Червоную Зарю, деревеньки восточнее Мариновки. После этого за Кожевню и территорию, прилегающую к границе, начались отчаянные бои, населенные пункты переходили из рук в руки. Стороны ухитрялись доходить до рукопашных схваток. Украинцы периодически восстанавливали узкий, насквозь простреливаемый коридор, через который на запад могли проскочить отдельные группы солдат и офицеров.

Счастливчики, сумевшие пробиться из Южного котла.

Ополченцы не могли быстро разгромить котел, и на этом фоне тем более вызывают вопросы действия украинских командующих. Пока кольцо вокруг Изварино медленно сжималось, украинские войска затеяли неподалеку наступление на Шахтерск силами 25-й десантной бригады. Этот удар был в итоге парирован в результате тяжелых боев, а котел так и не получил даже призрачной надежды на спасение. Более того, прорывающиеся на Шахтерск и Торез части угодили в отдельный тактический котел. Не ликвидировав скверных последствий одной операции, украинские командиры уже с энтузиазмом провели еще одну, с аналогичными результатами. Теоретически, конечно, прорыв на Шахтерск позволял надеяться на ослабление периметра Южного котла, на практике же это выглядело просто попыткой нанести удар куда-нибудь еще в надежде, что где-то все-таки должно быть слабое место в позициях ополчения. Да, бои за Шахтерск стали острым моментом, но в итоге прорыва на этом направлении украинским войскам так и не удалось добиться, в результате ни «журавля» в виде сокрушения Новороссии, ни «синицы» в виде спасения остатков окруженных войск схватить так и не удалось. Судя по этому изгибу оперативной мысли, на судьбу окруженцев их командованию было попросту наплевать, их уже списали в расход.

Котел постепенно разлагался. Осознавая, что помощь не придет, украинские солдаты все более массово переходили границу России и сдавались. Разумный шаг, поскольку среди ополченцев хватало людей, имеющих мотивы для личной мести. 4 августа наступил окончательный надлом 72-й бригады: ее остатки, более четырехсот человек, бросили технику и ушли в Россию.

Репортаж о бегстве украинских военных в Россию

Позднее те из них, кто изъявил желание вернуться на Украину, были отпущены. Этот шаг со стороны России вызвал активное обсуждение и недоумение у многих комментаторов, однако легко понять рациональные мотивы такого либерального подхода. Вернувшиеся из окружения на Украину обладали предельно низким боевым духом и скорее были способны посеять панику дома, нежели встать на смену погибшим солдатам и офицерам. Более половины сдавшихся вообще отказались куда-либо возвращаться и остались в России, резонно полагая, что дома можно столкнуться с обвинениями в дезертирстве, а то и вернуться на фронт, где второй раз может и не повезти. Короче говоря, боевая ценность возвращающихся была сомнительной, зато ополчение быстрее получало оружие и боевую технику ушедших с поля боя украинских солдат.

«В течение двух недель мы отбивались практически без боеприпасов и топлива. Кормить людей у меня не было возможности больше двух недель. Закончился даже сухпай. Личный состав измотан не столько обстрелами, сколько безысходностью ситуации. Помимо команды „держитесь“, больше центр ничем нам не помогал. А в последнюю неделю с нами даже не выходили на связь — они нас уже похоронили», — мрачно излагал подробности офицер сдающейся бригады. — «Могу сказать точно, что все те, кто прошёл эту мясорубку, второй раз на эту бойню не пойдут. Я спас жизнь своим ребятам, я сказал им: нехай сами теперь воюют и посылают своих сыновей умирать. А с нас хватит. Раз по их расчётам нас уже нет — пусть на нас и не рассчитывают».

Тем временем украинские части с переменным успехом возобновили штурм Саур-Могилы. Высота из-за постоянных обстрелов уже никем не контролировалась. Снайпер 51-й бригады, участвовавший в этих боях с украинской стороны, без энтузиазма рассказывал: «Запросили артиллерию. Но никто ничего. Это было 28 июля. А командиру передают: если в течение часа ты не возьмешь высоту — пойдешь под суд. В общем, подгоняли нас на Саур-Могилу. И одновременно, когда колонна на полном газу взбиралась на высоту, из самоходных орудий обстреливали. Но заехали без потерь. Заняли круговую оборону. Три БМП стояли на самом пике, танчик по соседству. Только сделали это — последовал небольшой минометный обстрел, а затем заработали ихние гаубицы, фугасно-осколочными работали. Там осколки были с мою руку. Бомбили нас с полдесятого и до четырех утра. Люди прятались где попало. Кто-то в воронки, кто-то укрывался под сгоревшими БМП, оставшимися еще то ли от 30-й, то ли от 95-й бригады. У многих паника началась. Побросали технику с боезапасом. Говорили командиру: „Надо отходить, потому что нас тут всех перебьют“. Командир всех собрал и вернул к технике. Но! У БМП от частой стрельбы позаклинивало пушки — только на одном оставалась рабочая, у трёх танков были повреждения. Солярка была на исходе: мы из поврежденных машин сливали в рабочие. Если бы под утро вышла их пехота — нас бы там и перебили. И командир решает отойти назад. Но мы были на этой Саур-Могиле и простояли там шесть часов! Отошли, а командиру снова поступает приказ взять высоту. Положить весь батальон, но высоту занять… Правда, в итоге мы отошли еще дальше, а наши целый день „поливали“ Саур-Могилу огнем — из „Градов“, из гаубиц. Я не тактик, я простой солдат, но я понимаю, зачем нам эта Саур-Могила — чтобы к Снежному не было подхода тяжелой техники, там же дорога рядом и проходит. Я одного не пойму: где сепаратисты берут столько боеприпасов — они нас три дня „посыпали“. И если бы только нас.

Но идти на Саур-Могилу не имеет смысла, потому что по ней работает артиллерия. А когда работает „Град“ — тогда лежат все, потому что спрятаться — негде!

А тот, кто в прямом эфире сказал, что Саур-Могила — „наша“, теперь хочет прикрыть свою задницу. Может, она и не „ихняя“, но точно и не наша».

Ополченцы на периметре котла, конец июля

Седьмого-восьмого августа остатки блокированных войск окончательно поняли, что могут рассчитывать только на себя и пошли на прорыв. Решение о прорыве принимали частные начальники, никому в штабах эти люди нужны не были. Слабость ополченческих заслонов обеспечила относительный успех бегства уцелевших. Естественно, огонь продолжал находить новые жертвы. Ополченцы косили прорывающихся солдат всю дорогу. Тем не менее этот самостоятельный прорыв принес спасение примерно тысяче солдат и офицеров украинских войск. Одной тысяче из пяти с половиной в начале сражения…

Солдат-окруженец с яростью писал: «Самый поганый телефонный разговор в моей жизни. За двое суток погибло и ранено столько, сколько за 42 дня пребывания на позициях не случилось. Многие остались там, в подсолнухах, на дорогах… Операция по прикрытию границы с треском провалилась, принесла кучу жертв и минимум пользы. С границы снялись все, кто уцелел: десантники, артиллеристы, мотострелки, пограничники. Без какого-либо осмысленного плана шли домой. По большому счету, никто выходом не руководил, ехали куда зря… Выходили на технике, которая сто раз негодная: БТРы с дохлыми коробками передач, на газельках, УАЗах, шишигах. Если заглохла машина — сразу трупы и 300-е. По телефону пацаны плакали… Валим на убитой шишиге, а в подсолнухах торчит и машет рука, у тела нету ног, рядом горит „Газель“. Колонна превратилась в хаос. У кого сильнее двигло — тот выигрывает и старается подобрать на ходу своих. Заглох БТР — бросают сразу, хватают свое „стрелковое“, ждут следующую машину, запрыгивают… Я такое видел только в кино, да и не колонна это была, а скорее шеренга в поле. Кто эти полковники, кто послал нас вдоль границы выходить, наперед зная, что Россия стреляет по нам — я не знаю».

Те, кому не повезло вырваться из котла.

Непосредственно при выходе из котла потери украинских войск оказались относительно скромными: всего около 250 человек. Такие небольшие потери связаны с ограниченностью сил ополченцев: основная масса войск Новороссии в близлежащих районах была вынуждена парировать разнообразные наступления на других участках. Отдельные группы солдат и офицеров украинской армии пытались позднее выйти окольными путями. Интересно, что остатки 24-й механизированной бригады даже сумели создать серьезный локальный кризис, неожиданно прорвавшись к Миусинску и Красному Лучу. Это был настоящий удар из могилы: уже, казалось бы, бесповоротно разбитые отряды украинских войск нанесли внезапный и достаточно опасный, по крайней мере, на первый взгляд, удар. Впрочем, развить успех им не удалось: гарнизоны ополчения сумели не дать себя разбить, а подошедшие подкрепления зачистили Миусинск и Красный Луч, рассеяв остатки частей, вырвавшихся из Южного котла.

Ополчение взяло массу трофеев. Даже исправной или требующей легкого ремонта боевой и вспомогательной техники были захвачены десятки единиц, еще больше было захвачено поврежденных в той или иной степени машин. Разгром в окружении неизбежно приводит к тому, что по исчерпании топлива или из-за механических поломок техника остается в придорожных кюветах на волю победителя, и борьба за Южный котел не стала исключением. Захваченные машины вскоре стали серьезным подспорьем, особенно в условиях начавшегося вскоре кризиса под Иловайском.

Трофеи, доставшиеся ополченцам после разгрома украинских войск в котле.

Действительные «кровавые» потери окруженной группировки оценить абсолютно нереально. Если принять оценку числа прорвавшихся примерно в тысячу человек и вспомнить, что еще некоторое число бойцов прорвалось ранее, то общий некомплект оказывается равен примерно четырем тысячам солдат и офицеров. Сказать что-то определенное о структуре этих потерь невероятно сложно. Кто-то из окруженцев осел в России. Часть вернулась на Украину из РФ. Многие пропали без вести. Часть бойцов попала в плен, отдельные группы позже всплыли в других местах, как, например, остатки 24-й бригады. Выудить какие-то содержательные цифры из мешанины сообщений о судьбе окруженных на данный момент невозможно, можно только констатировать, что потери должны быть циклопическими для такой не слишком большой войны. Военный эксперт М. Литвинов дал оценку украинских потерь примерно в тысячу убитыми и ранеными и тысячу пропавшими без вести. Автор обычно старается воздерживаться от крайних оценок, но здесь вынужден признать, что более позорным образом организованной и проведенной операции, чем попытка Вооруженных сил Украины блокировать российско-украинскую границу, современная военная история просто не знает. На фоне генералов Муженко и Гелетея люди, спланировавшие новогодний штурм Грозного в 1994/95 годах, выглядят светочами оперативной мысли. Создается впечатление, что украинским солдатам и офицерам следовало бы попытаться взять приступом не Донецк и Луганск, а некоторые здания в Киеве, поскольку именно там засели люди, более всего желающие их смерти.

Если о руководителях операции с украинской стороны при всем желании не получается сказать ничего хорошего, то полевые командиры повстанцев в этом сражении, напротив, действовали в целом вполне разумно. Легко провести сравнение между положением Славянска и Южного котла. Как только гарнизон Славянска оказался перед лицом изоляции и гибели, Стрелков мгновенно сориентировался в ситуации и организовал прорыв с умеренными потерями. В лице «Моторолы» и Петровского он имел грамотных и решительных помощников, сумевших хорошо организовать выход из котла.

Стрелков во время боев за Южный Котел. Хорошо видно, насколько измотан Игорь Иванович.

Южный котел также набухал достаточно долго. Но здесь со стороны украинских командиров не наблюдалось ни на йоту тех организационных талантов и энергии, какие были проявлены при оставлении Славянска. Начало окружения не стало для них поводом собрать моральные и интеллектуальные силы в кулак и придумать, как избежать гибели, напротив. Котел тут же потерял управление и перестал существовать как единое организованное целое, превратившись просто в толпу вооруженных людей, воюющих по принципу «Спасайся, кто может!»

Южный котел стал главной победой Игоря Стрелкова. Как известно, 14 августа Игорь Иванович оставил пост министра обороны Донецкой республики. Как бы то ни было, на прощание он сумел громко хлопнуть дверью. Успех ополчения был весомым, грубым и зримым. Данными о людских потерях можно было манипулировать, однако скульптурные группы из развороченных, налезающих друг на друга танков, БМП и грузовиков по всему котлу служили явным свидетельством страшного несчастья, постигшего «Збройные силы». В битве за Южный котел лидеры ополчения, как минимум, проявили настойчивость в достижении целей и четкое понимание, чего они хотят. Единожды избрав правильное решение, «генералы» Новороссии гнули свою линию до конца и продолжали сжимать коридор южнее и восточнее Саур-Могилы, пока окончательно не перекрыли пути снабжения украинской группировки. Ни тяжелые бои на других участках, ни непосредственная угроза Изварино не заставили Стрелкова и его подчиненных отвлечься от сокрушения самого слабого и самого важного пункта украинских позиций. Отдавая должное оперативным талантам Игоря Ивановича и других командиров повстанцев, мы не можем, однако, обойти вниманием и еще нескольких выдающихся полководцев, обеспечивших Новороссии такой успех. Несомненно, благодарность ополчения заслужили разработчики и командующие операцией с украинской стороны, генералы украинских войск Валерий Гелетей, Михаил Куцин и Виктор Муженко. Именно они так организовали наступление, что даже скромных сил ополчения хватило на то, чтобы перерезать жизненно важный путь сообщения в тылу Изваринской группировки украинских войск. В разы уступая противнику в численности, и даже при условии помощи со стороны российской армии не превосходя по весу залпа, ополчение в нормальных условиях не могло бы рассчитывать на окружение сразу нескольких бригад общей силой более чем в пять тысяч бойцов.

Южный котел. Земля горит под ногами.

Но глубокий прорыв, имеющий в основании с одной стороны, сильный опорный пункт ополченцев, а с другой — стесненный российской границей, сам по себе провоцировал удар в тыл наступающим. В этой связи отсылки к российским обстрелам как первопричине разгрома украинских войск являются не более, чем жалким оправданием неудачников: «Грады», бьющие со стороны Гуково, ускорили коллапс котла и увеличили число жертв, но прерывание путей подвоза само по себе означало провал наступления к российской границе. Любая современная армия требует обильного снабжения, тем паче украинские войска, обязанные большинством своих успехов в этой войне превосходящей мощи артиллерии. После этого украинская сторона могла бороться лишь за уменьшение масштаба катастрофы, но на этом этапе даже сознательный агент Новороссии в украинском штабе не смог бы принести больше вреда. Не было предпринято никаких попыток восстановить единое управление окруженцами, не было принято никаких мер к организованному отводу охваченной группировки из котла. Избиваемым артиллерией повстанцев и российской армии украинским солдатам даже не дали приказа капитулировать и хотя бы таким способом прекратить агонию. Вместо этого котлу был выдан приказ «держаться». Наиболее боеспособные части, оставшиеся снаружи котла, занимались разнообразнейшими операциями, как то штурмом пригородов Донецка, попытками охватить Луганск, атаками на Лисичанск, наконец, как апофеоз всего, находившаяся в непосредственной близости от позиций окруженных 25-я десантная бригада штурмовала Шахтерск, который в итоге так и не взяла. Короче говоря, у любых Канн должен быть как свой Ганнибал, так и свой консул Теренций Варрон.

Разгром Изваринского котла означал ощутимое, хотя и не фатальное, падение боевых возможностей украинских войск в южной части театра боевых действий. Большие людские потери, массовое изъятие техники, гибель немногих имеющихся у Украины хорошо вымуштрованных высококлассных бойцов (в частности, частей 3-го полка спецназначения) ознаменовали крушение первоначальных планов, но вовсе не означали, что группировка в Донбассе немедленно начнет распадаться. Украинская армия получила сильный удар, однако еще была в состоянии вести наступление с решительными целями. Полководцы «Збройных сил» получили второй шанс. Использовали они его с таким же блеском. Впереди их ожидали новые наступления, венцом и логическим завершением которых стала битва за Иловайск.

Источник: Спутник и погром. Автор: Евгений Норин (@NorinEA,).

Читайте также:

Крепость Славянск:

Часть первая. Глава первая. Глава вторая.

Часть вторая. Глава первая. Глава вторая.

Часть третья. Глава первая. Глава вторая.

Правовой статус ополченцев

Создано для сообщества TopWar

Военное лето ополчение Донбасса встретило в глубоком кризисе. Украинские войска завершили развертывание своей группировки для наступления, а растерять людей и технику еще далеко не успели. Таким образом, «Збройные силы» Украины находились на пике своих возможностей. Ополчение, напротив, только начало получать, еще довольно в умеренном масштабе, партии снаряжения от «военторга», вооружалось в значительной степени трофеями, и пока было слабо в количественном и качественном отношении. В России и Новороссии уже были развернуты лагеря для подготовки местных и приезжих добровольцев. Муштра велась предельно интенсивно: патронов, снарядов и топлива не жалели. Однако даже такое плотное обучение требовало времени. Как утверждал один из добровольцев, танковый экипаж сколачивался два месяца. За это время на фронте могли произойти радикальные перемены к худшему, проволочки грозили тем, что даже посредственно обученные украинские части могли просто успеть выиграть войну прежде, чем на них обрушатся удары закончивших подготовку курсантов. Пехотинцы, впрочем, подготавливались быстрее. Сформированные части получали оружие из запасов, захваченных у украинской армии в Крыму, и отправлялись на фронт, назад через границу. Как рассказывал волонтер из России: «То, как нас встречали по пути жители, словами не передать. Махали нам, кричали, кто-то крестил нас в дорогу, аж мурашки от этого всего по телу. Если где-то останавливались, то нас просто заваливали минералкой, хлебом и сигаретами». Вооружали ополченцев на тот момент не так мощно, как позднее, в июле, но достаточно серьезно. Тот же доброволец, попавший на фронт в середине июня, писал, что его батальон получил перед отправкой на Украину два танка, автоматические пушки, ПТУРы «Фагот» для борьбы с бронетехникой, ПЗРК в качестве зенитных средств, крупнокалиберные пулеметы.

Ополченцы

Нужно признать, этот список выглядит внушительнее, чем набор, который получали украинские добровольческие батальоны. Хотя огневой мощи украинских армейских бригад ополченские отряды пока не достигали. Любопытно, кстати, что тот же ополченец положительно отзывался о возможностях антикварных противотанковых ружей: ПТРС не могли, конечно, подбивать танки, но легкую технику ополченцы поражали успешно. В целом, учитывая численность этого батальона (всего чуть более сотни человек), можно сказать, что он был вооружен до зубов. Очевидно, отряды ополченцев изначально сколачивались в расчете на автономные действия, без каких-то более крупных структур, которые в обычных армиях аккумулируют тяжелое вооружение. Описанный выше отряд и ему подобные соединения уже имели в составе средства для противодействия большинству видов угроз, с которым можно встретиться на поле боя. К слову, вместе с батальоном этого ополченца границу пересекли два танка, предназначенных для вооружения Славянского гарнизона. Вероятно, именно ими был позднее разгромлен блокпост на подступах к Славянску в один из последних дней обороны города.

Упорная защита «Славянского щита», Северодонецка и Лисичанска, пригородов Луганска и Донецка давала время, но не могла продолжаться вечно. С другой стороны, захваченные склады украинской армии имели ограниченный объем. Оснастить с них армию в десятки тысяч людей было затруднительно, а снабжать боеприпасами в достаточном объеме — невозможно. К тому же ополчение, как и любое войско, нуждалось в массе разнообразных расходных материалов. Техника — и обычная, и бронированная — требовала массы топлива. Десятки захваченных украинских танков стали бы просто огромными стальными пресс-папье без солярки.

Захваченная БМП-2 Машина на вид цела и вероятно брошена после исчерпания топлива

Война, естественно, порождала тысячи раненых, которым требовалась масса медикаментов. Бойцов требовалось кормить, им в изобилии требовалась экипировка. Наконец, ополчение всегда оставалось добровольным делом, поэтому одним из основных источников пополнения по-прежнему была Россия. Все эти факторы делали прочную связь с Россией критичной для успешного продолжения войны. В течение весны и в начале лета ополченцам удалось прорубить вполне полноценный коридор в Россию. Поначалу прорывы через позиции украинских пограничников шли с трудом. Потери батальона «Восток» при прорыве через границу в районе Мариновки в начале июня наглядно показали необходимость для ополчения хорошо оборудованной и очищенной от украинских войск «дороги жизни» в Россию. Лидеры ополчения прекрасно осознавали проблему и прилагали энергичные усилия для ее решения.

Украинские пограничные части были отрезаны от снабжения и связи с сослуживцами, а ополченцы не были склонны истреблять тех, кто складывал оружие, поэтому сопротивление пограничников не без потерь, но довольно быстро было сломлено. Пограничные части либо уходили сами, либо сдавались на милость победителя. Резона свирепствовать ополченцы не имели: чаще всего сдавшиеся разгонялись по домам. Итогом этой борьбы стало приобретение ополченцами нескольких крупных дорог в Россию. Границу не удалось взломать на всем протяжении, но повстанцы контролировали крупную дорогу, шедшую от КПП Изварино в Луганской области.

По украинскую сторону линии фронта прекрасно осознавали важность контроля над границей, поэтому уже в середине июня перехват дорог, связывавших Россию с Новороссией, стал одной из ключевых задач украинских войск. Граница в этом секторе изгибается почти под прямым углом. Она идет с севера на юг мимо Луганска, через КПП на основных дорогах — в районе Изварино и Гуково (на российской территории), и резко сворачивает на запад в районе КПП Должанский, идя южнее линии (с востока на запад) Свердловск-Ровеньки-Антрацит-Снежное-Торез. Южнее Снежного находится высота Саур-Могила. Этот курган был местом крайне ожесточенных сражений в 1943 году. Причина, заставлявшая советские и немецкие войска отчаянно бороться за высоту, очевидна: превосходный обзор с вершины горы.

В ясную погоду окрестности кургана просматриваются на десятки километров. В 2014 году значение Саур-Могилы только возросло: теперь высотку от государственной границы отделяло менее десятка километров. Военная история — весьма практичная наука, но командующие одной из сторон Донбасской войны, похоже, соответствующие уроки прогуливало.

Ополченцы Донецкой республики заблаговременно озаботились захватом выгодной позиции. 7 июня Саур-Могила была занята сильным отрядом батальона «Восток», который тут же начал оборудовать опорный пункт на высоте. В тылу позиции на Саур-Могиле, в Снежном, также оборудовалась укрепленная база ополчения. Недостатком укрепрайона «восточных» на кургане была слабость артиллерии. На горе имелось буквально несколько минометов, благодаря чему в начальной фазе сражения крупные силы украинцев прошли южнее высотки к Должанскому как по проспекту.

Измочаленный снарядами обелиск на Саур-Могиле

К операции по прорыву вдоль границы украинская армия привлекла значительные силы. Как водится, тактические группы собирались по принципу сборной солянки из состава различных армейских бригад и добровольческих батальонов. В операции приняли участие тактические группы из состава 72-й, 51-й и 24-й механизированных бригад, 79-й и 95-й воздушно-десантных, 3-го полка спецназа, добровольческие батальоны «Азов» и «Шахтерск», пограничники и другие подразделения общей численностью прядка 5 500 человек. Основной загвоздкой грядущей операции были проблемы коммуникации. Украинцы могли спокойно использовать для любых передвижений узкую полосу территории непосредственно вдоль границы РФ. При этом высота Саур-Могила была в руках ополченцев, которые обосновались на этом бесценном кургане в начале июня.

18 июня собранная для перехвата границы группировка украинских войск отправилась навстречу своей не слишком веселой судьбе. Начало похода, впрочем, не предвещало особенных проблем. Украинцы основной частью сил выдвинулись по «кишке» вдоль российской границы к заветным таможенным постам. Бои за Саур-Могилу начались еще раньше. Первоначально дело выглядело весьма выигрышным. Наступающие располагали большим количеством техники, а ополчение просто не имело каких-то сильных опорных пунктов по дороге, за которые можно было бы зацепиться. Любая попытка разбить идущую бронированной «свиньей» группировку в лоб была бы сметена сокрушительным огневым превосходством украинцев. По этой причине наступление поначалу развивалось спокойно. Сломить располагающую сотнями единиц бронетехники группировку в чистом поле ополченцы не могли никак. Ситуация почти сразу приобрела крайне серьезный оборот. Пограничные переходы находятся на небольшом расстоянии друг от друга, поэтому движение крупного соединения сразу создало большую опасность в тылу Новороссии.

Наступающие располагали большим количеством техники, а ополчение просто не имело каких-то сильных опорных пунктов по дороге, за которые можно было бы зацепиться.

Уже 20 июня в сводках ополчения начинают появляться Должанский, Изварино и Гуково. Украинцы сгоряча быстро заявили о восстановлении контроля над границей, но фактически это была выдача желаемого за действительное. Приграничные городки Краснодон и Свердловск уже позволяли закрепиться и вести боевые действия. Все это время через границу потоком шли беженцы. «Беженцев много было, целые толпы» — рассказывал житель Гуково. На дорогах скопились огромные колонны из многих сотен машин, чьи владельцы оформляли переход границы. И все это шло под аккомпанемент свирепых боев буквально в считанных сотнях метров. Ближайшая к границе территория с российской стороны была наводнена войсками, поначалу не проявлявших особой активности. Артиллерия стояла, готовая к открытию огня. Как описывал тот же гуковец: «Аэродромы в чистом поле, „Грады“ в лесопосадках, вежливые люди по кустам — привычное зрелище на все лето».

Любопытно, что на российской стороне границы искало спасения не только мирное население. 21 июня от Изварино на российскую территорию перешли сразу 80 украинских пограничников. Шаг вполне логичный: в условиях все более жарких боев ополченцы могли уже и не отправить военных домой. Россия же, не желая международных осложнений, обыкновенно даже не интернировала попавших к ней «службовцев», окольными путями отправляя их домой.

Кому война, а кому мать родна: некоторые российские пограничники наладили торговлю списанным оружием через границу. Ополченцам выбирать не приходилось. Автоматы были нужны в любом виде, и чем больше — тем лучше. Правда, ввиду близости линии фронта, удачливые торговцы иногда становились жертвами огня какой-либо из сторон и противопехотных мин. Ополченцы были изначально нерегулярными войсками, а украинская армия не отличалась подготовкой и дисциплиной, поэтому мины ставились без особого порядка и далеко не всегда привязывались к картам. Ужаса добавляли снайперы, обстреливавшие беженцев. Точно установить стрелков не удавалось, среди бегущих ходили слухи про «американских снайперов». Американские снайперы были, конечно, порождением воображения перепуганных людей, но сам факт систематических обстрелов беженцев с нейтральной полосы уже вполне реален. Бывало, что несчастных в течение некоторого времени просто отстреливали словно зверей. Еще одной угрозой были артиллерийские обстрелы. Судя по бессистемности поражения беженцев, задачи расстреливать колонны никто не ставил, но недостаточный уровень квалификации пушкарей неизбежно приводил к тому, что снаряды находили себе жертв, а иногда люди оказывались ранены и на территории РФ. В результате попаданий по территории России в общей сложности за время боев погибли как минимум три человека. Навстречу беженцам из России шли подкрепления, добровольцы входили в Новороссию уже сколоченными отрядами.

Положение ополченцев, бьющихся на подступах к пограничным переходам, было тяжелым. Однако у группировки, атакующей городки у границы, оставалась ахиллесова пята. Собственно, ею был курган Саур-Могила. Взять его с наскока украинским военным не удалось. Гору засыпали снарядами, но вершина прочно удерживалась повстанцами. У Саур-Могилы образовался некий позиционный фронт, который ни украинцы, ни ополченцы пока сдвинуть не могли. Тем временем, ополченческие отряды начали постепенно прощупывать позиции украинских войск вдоль «кишки», по которой шло снабжение группировки у границы. Первоначально бои к востоку от Саур-Могилы шли без особенного напряжения сил. Ополченцы вели разведку, периодически вступали в стычки с охранением украинцев. Не следует думать, что ополченцы обладали монополией на малую войну, случалось, что и украинцы устраивали успешные засады на маневрирующие вдоль линии фронта небольшие группы. Сплошных рубежей обороны не было, поэтому активные и умелые диверсанты могли ощутимо укусить противника.

Ополченец ведет огонь из миномета

В начале июля произошли серьезные перемены на фронте. Из Славянска в Донецк прорвались крупные силы ополченцев. Это обстоятельство должно было сказаться и на положении дел возле границы. С одной стороны, высвободились значительные силы ополчения, более тысячи человек с хорошим боевым опытом, с другой, выйдя из окружения, Игорь Стрелков взял руководство военными усилиями Новороссии в свои руки и начал активно командовать операциями ополчения. Еще до оставления Славянска в районе Саур-Могилы появился повстанческий командир с позывным «Прапор», ранее отметившийся в тяжелых боях на Славянском рубеже под Ямполем.

Этот атаман немедленно начал ориентировать местных командиров на наступательные действия, и видимо, с его появлением на линии можно связать одну из первых попыток перерезать дорогу, ведущую южнее Снежного на восток. Целью атаки была Кожевня, поселочек на самой границе. 1 июля отряд ополченцев попытался взять Кожевню приступом, но этот удар провалился, в первую очередь из-за плохой организации боя. Ополченец, участвовавший в бою, дал убийственную характеристику действиям штурмового отряда: «Назвать это атакой, язык не поворачивается. Танки наши в атаке не участвовали, арта не попала, атаковали в походной колонне, управления никакого». Потери оказались умеренными, были раненые, разбитый автомобиль, но, по крайней мере, никто не погиб. Ополченцы продолжили вылазки диверсионных отрядов, периодически «собирая дань» с идущих по дороге колонн.

«Прапор», командир ополченцев

Интересно достаточно спокойное отношение многих местных жителей к идущим вокруг сражениям. Пока вокруг Саур-Могилы пылали подожженные поля, в Снежном шла совершенно обычная жизнь. Многие обыватели уехали, но оставшихся хватало для иллюзии вполне спокойного бытия. По фронтовым дорогам ездили не только БТР и грузовики, но и гражданские легковушки. Эту странную особенность войны в Донбассе отметили многие: массовое бегство зачастую начиналось только в случае особо ожесточенных обстрелов и уличных боев.

Тем временем у погранпереходов обстановка продолжала ухудшаться. Должанский был занят украинскими военными, но это изначально был наиболее уязвимый пункт. Красный Партизан (у перехода Гуково) и Изварино держались с трудом. Свердловск был разрушен, украинцы постепенно обжимали позиции повстанцев.

Начало июля характеризуется некой патовой ситуацией. Попытки украинцев взять Саур-Могилу приступом ни к чему не вели. Батальон «Азов», попытавшийся овладеть высоткой 6 июля, как и все остальные, не преуспел, наткнувшись на артиллерийский огонь.

Украинские войска в полях

Между тем, пока украинцы без особого успеха осаждали Изварино и Краснопартизанск, повстанцы начали все же закупоривать «форточку» восточнее Саур-Могилы. Выбить украинцев из поселков на дороге и блокировать подвоз пока не было возможности, но мины и наводка артиллерийского огня делали любые перемещения сложным и рискованным делом. К тому же, по словам гражданских лиц из прилегающих районов России, в конце июня российская артиллерия все же начала периодические, пока нечастые обстрелы позиций украинских войск. Поставки со стороны «военторга» позволили ополченцам и самим вести обстрел неприятельских путей снабжения и коммуникаций из гаубиц, тяжелых минометов и РСЗО. Пока российская и украинская общественность азартно обсуждала окончание Славянской эпопеи, над южной группировкой украинских войск начали сгущаться тучи. Еще мало кто видел признаки грядущей бури в чистом небе над Саур-Могилой, но положение украинских войск в секторе делалось все более рискованным. Все попытки расширить коридор, удерживаемый украинскими частями, потерпели крах, на отдельных участках между российской границей и позициями ополченцев оставались считанные сотни метров земли. Окажись на этом участке не малочисленные ополченцы, а тактическая группа регулярной армии, судьба украинских войск под Изварино была бы решена в считанные часы. Однако и ополченцы медленно, но неуклонно, на кошачьих лапках, подбирались к горлу своего удивительно беспечного противника.

Все что осталось от лагеря украинской техники под Зеленопольем.

Удивительна некомпетентность командиров этого отряда. Украинские солдаты и офицеры пострадали только по одной причине: игнорирование основ военного дела. Необходимость вырыть на ночь окоп, коль скоро судьба закинула в зону боевых действий, очевидна даже на уровне бытовой логики, но, видимо, командирам и солдатам части оказалось просто лень оборудовать укрытия, которые могли их защитить. Понятная человеческая слабость на практике привела к беспощадному кровавому избиению «туристов». Наутро видеокамеры и фотоаппараты корреспондентов, посетивших поле бойни, бесстрастно выхватывали то обгорелые тапочки возле еще тлеющей палатки, то разрушенный до основания грузовик, то накрытое брезентом мертвое тело. Тогда еще никто не подозревал, что побоище под Зеленопольем — только прелюдия к массированным ударам по войскам в котле. Намечающийся мешок начал подвергаться мощным и точным систематическим обстрелам.

Утро после обстрела

Украинские источники с самого начала обвинили в обстрелах окруженцев российскими артиллеристами. Российская сторона, разумеется, официально отрицала подобные поползновения. Автор опросил несколько человек по обе стороны фронта, а также гражданских лиц, проживающих в зоне конфликта, и полагает, что можно с уверенностью говорить: российская артиллерия самым активным образом участвовала в разгроме Изваринского котла. Местный житель писал: «Из РЗСО долбили круглые сутки буквально, неприкрыто. Красивое зрелище, но жуткое, особенно когда спустя секунды-две доносится барабанная дробь разрывов. Утюжили что дай Боже, и так до начала августа». Нечто похожее говорили в частном порядке также украинские солдаты, выжившие под огнем. В целом, мысль ударить по окруженным смотрится со стороны российских военных более чем естественно. Массированный обстрел должен был иметь для украинских войск на открытой местности тяжелые последствия, а доставлять боеприпасы внутрь Новороссии просто не было смысла. На российской стороне вполне логично решили, что нет смысла забивать и без того перегруженную потоком беженцев и военных материалов дорогу еще и горами ракет к «градам» и зарядов к тяжелым минометам.

Обстрел украинских позиций «Градом», как утверждается — с российской территории

Артиллерия традиционно являлась одним из наиболее эффективных родов оружия российской армии. В боях за Южный котел ее огромная разрушительная сила была продемонстрирована еще раз. Град снарядов непрерывно выбивал технику, зачастую вместе с людьми. По словам украинских солдат, от уничтожающего огня буквально некуда было деться, причем точный и мощный обстрел настигал людей даже вдалеке от позиций ополчения, даже за пределами котла, где артиллерийских наблюдателей в принципе быть не могло. Эта реплика заставляет предположить, что россияне и ополченцы использовали БПЛА либо агентурные данные.

Тем временем в районе Мариновки, на КПП, где в начале июня понес потери батальон «Восток», также шел тяжелый бой. Украинцы были атакованы на самой границе. На практике это означало очевидное: весь коридор снабжения Изваринской группировки находится под угрозой. Безопасных путей для доставки грузов к силам и вывоза раненых просто не осталось.

Ополченцы в Мариновке

Источник: Спутник и погром. Автор: Евгений Норин (@NorinEA,). Продолжение следует...

Создано для сообщества TopWar

Ядерная программа Югославии началась с того, что в 50-х годах в СССР был куплен ядерный реактор и обогащенный уран для Института атомных исследований “VINCA” (тяжеловодный реактор РА мощностью 6.5 МВт) расположенного в пригороде Белграда. Так же в счет репараций за разрушения институт получил значительную часть оборудования.

Второй реактор ТВР-С был спроектирован и построен самими югославами.

Однако в 1982-м году реактор в Винче был остановлен, топливо помещено в хранилище.

Технологии утилизации отработанного ядерного топлива в Югославии не было и топливо просто складировалось в хранилище. Однако условия хранения были не удовлетворительными и объявило тендер на лучший проект по решению проблем ОЯТ на "Винче". Тендер получили российские специалисты.

погрузка контейнеров

22 августа 2002 года Минатом России по просьбе Правительства США с соблюдением всех предусмотренным законодательством процедур вывез из Института ядерных наук "Винча", г. Белград, Югославия, 5046 блочков высокообогащённого свежего ядерного топлива, общий вес которого составляет более 817 кг. В конце 2010 операция по вывозу урана была завершена. 3000 килограмм обогащенного урана были перевезены через порт Мурманска на комбинат "Маяк" в Челябинской области.

Выгрузка контейнеров в Мурманском порту

Исследовательский центр VINCA в 2006 году

Маршрут перевозки

1983 специально для TopWar

Читайте ранее:

Первая чеченская война (11.12.1994 — 31.08.1996):

20 лет Первой чеченской. Пролог;

Часть первая: Пир стервятников;

Часть вторая: Идущие на смерть. Глава первая. Глава вторая;

Часть третья: Град обреченный. Глава первая. Глава вторая. Глава третья;

Часть четвертая: Эпизод первый. Черная дыра. Глава первая. Глава вторая;

Часть четвертая: Эпизод второй. Черная дыра. Глава первая. Финал.

Вторая чеченская война (07.08.1999 — 15.04.2009):

Начало Второй чеченской войны:

Часть первая: Эпизод первый. Территория команчей. Глава первая. Глава вторая;

Часть первая: Эпизод второй. Начало войны. Глава первая. Глава вторая;

Часть вторая: Эпизод первый. Травля волка. Глава первая. Глава вторая. Глава третья;

Партизанская война в Чечне:

2000-2002. Проклятые земли:

Часть третья. Эпизод первый: Глава первая. Глава вторая. Глава третья;

Часть третья. Эпизод второй: Глава первая. Глава вторая;

2002-2004. Дар аль-харб:

Часть четвертая. Эпизод первый: Глава первая. Глава вторая. Глава третья;

Часть четвертая. Эпизод второй: Глава первая. Глава вторая. Глава третья.

2004 — настоящее время. Война на Кавказе.

Часть пятая: Эпизод первый. Злокачественная опухоль. Глава первая.

ДАГЕСТАН

Изменился и способ финансирования джихада. Если в начале 2000-х боевики пользовались деятельной поддержкой с Ближнего Востока и вообще из-за рубежа, то к середине 2000-х энтузиазм жертвователей в основном иссяк, а часть каналов снабжения русские перерезали. В такой ситуации боевики обратились к самым банальным способам добычи денег: вымогательство (рэкет подавался как сбор закята, мусульманского налога в пользу нуждающихся), похищение людей ради выкупа, просто вооруженный разбой. Причем такие акции могли совершаться под видом милиционеров или ФСБшников.

Война распространилась на весь Северный Кавказ. Теракты стали микроскопическими, зато происходили постоянно. Налеты, убийства, подрывы следовали один за другим с удручающей частотой. Иногда бандитам доставались даже запасы оружия. Скажем, один из самых удачных налетов совершил пресловутый джамаат «Ярмук», весной 2005 года. Отряд из восьми террористов вошел в дежурную часть Госнаркоконтроля в Нальчике. Застрелив наркополицейского, боевики заставили еще троих офицеров загрузить в свою машину автоматы и пистолеты из арсенала и патроны к ним, а потом убили.

Однако настоящей приметой времени стали адресные ликвидации террористических ячеек в городах. Население настолько привыкло к спецоперациям, что воспринимало их как часть фона: «У меня тут прямо сейчас на соседней улице террористов в сортире мочат, БТР из пулемета шмаляет», — флегматично замечал махачкалинец на местном форуме. Так, например, в 2006 году был убит один из последних арабских террористов Абу Хавс. Его нашли благодаря работе с агентурой и пленными. Частный дом, где находились араб и четверо его товарищей, блокировали, после чего отряд спецназа ФСБ пошел на штурм. Ворота выбили из гранатомета, а затем штурмовая группа въехала во двор на бронированном автомобиле. У убитых нашли «расстрельный список» с данными дагестанских милиционеров и офицеров ФСБ. Такие операции — на стыке полицейской и военной работы — становились всё более аккуратными. По контрасту с жесточайшими войсковыми боями в Чечне 1999–2000-х, банды 2000-х зачастую уничтожали хирургически, сохраняя жизнь всем, кого вообще имело смысл оставить в живых.

Для примера приведем хронику февраля 2007 года в Дагестане — в качестве обычного произвольно взятого месяца в одной из республик (сводка составлена ресурсом Kavkaz-uzel.ru):

3 февраля

Совершено покушение на главу МВД республики Адильгерея Магомедтагирова. В 22.40 на пульт дежурного МВД поступило сообщение об убийстве сотрудника следственного управления при МВД Дагестана 27-летнего Максуда Магомедова. Министр не стал дожидаться служебного транспорта и выехал на место вместе со своим братом на его машине. Бронированная Toyota Land Cruiser министра выехала с задержкой в несколько минут. В 23.10 внедорожник был взорван в 300 м. от места убийства милиционера: сработали два взрывных устройства общей мощностью 15 кг в тротиловом эквиваленте. Находившиеся в джипе водитель ОМОНа при МВД республики прапорщик Алексей Жданов и старший оперуполномоченный по особо важным делам управления собственной безопасности МВД по Дагестану Магомед Османов, погибли.

10 февраля

В результате теракта на обочине дороги, ведущей из Буйнакска к полигону 136-й мотострелковой бригады у селения Герей-Авлак, были убиты двое и ранены пятеро военнослужащих Минобороны России. В засаду механики-водители танков попали, когда возвращались в часть с курсов молодого бойца. Мощность взрывного устройств составляла три килограмма в тротиловом эквиваленте. Сразу после взрыва неизвестные с двух точек обстреляли солдат из автоматов.

За сутки до взрыва прихожане буйнакской мечети обнаружили листовки с «Обращением группы Темирханшуры „Сейфулла“ джамаата „Шариат“ к жителям Дагестана». Всех, кто служит в силовых структурах или поддерживает их, авторы листовки объявили «врагом Аллаха».

12 февраля

Мужчина и молодая женщина, подозреваемые в пособничестве боевикам, задержаны в городе Буйнакск. В квартире девушки были обнаружены тротиловая шашка, электродетонатор и бикфордов шнур. Задержанных подозревают в обеспечении боевиков продуктами и одеждой. Они проверяются на причастность к совершению теракта в отношении группы военнослужащих 136-й отдельной мотострелковой бригады Минобороны.

28 февраля

В поселке Тюбе Кумтуркалинского района Дагестана силами спецназа ФСБ и МВД при поддержке бронетехники проведена операция по уничтожению боевиков, засевших в одном из домов. В ходе операции ликвидированы двое боевиков. Один из убитых — Даудгаджи Магомеднабиев, 1982 г.р. Имя второго неизвестно, спецслужбы располагают лишь его кличкой — «Гамзат». Еще двое боевиков — Дайгиб Макашарипов и Залимхан Гусейнов сдались работникам милиции. В ходе операции неопасное для жизни ранение получил один сотрудник СОБРа.

Одна из важнейших особенностей нового поколения боевиков — по сравнению с «лесными братьями» самого конца 90-х и начала 2000-х они были гораздо хуже подготовлены. Костяк отрядов Басаева, Хаттаба и Гелаева в 1999 и 2000 годах составляли великолепно обученные террористы, способные вести с русскими жесточайшие кровавые бои. Пришедшие им на смену фанатики не имели требуемых навыков, и когда-то выполнимые задачи стали для них нерешаемыми. Характерный пример дает нападение на Нальчик в октябре 2005 года. Эта диверсия проводилась джамаатом «Ярмук» под командой Анзора Астемирова, общее руководство осуществлял Басаев. Боевики планировали самое крупное выступление за долгое время, но все пошло не так, как ожидалось.

13 октября вооруженные отряды ворвались в Нальчик и атаковали сразу дюжину объектов в городе, включая управление ФСБ, оружейный магазин, аэропорт, погранотряд, милицейские отделы, ФСИН и базу ОМОН. Акция задумывалась по тому же принципу, что и нападение на Ингушетию в 2004 году. Однако уровень планирования оказался куда ниже. Первые сбои начались еще до атаки: контрразведка изловила курьера с деньгами для закупки раций и прицелов. Басаев и эмир Кабардино-Балкарии Анзор Астемиров срочно встретились и договорились перенести операцию на более ранний срок. Оружие у них имелось, в городе существовало развитое подполье, нападение выглядело делом техники. Однако прямо перед выступлением начались проблемы с передачей приказов участникам налета. Многие боевики узнали о готовящейся акции всего за несколько часов до нападения, а кто-то познакомился с собственными командирами прямо в ночь перед боем. Опытных бойцов было буквально два десятка из 217 нападавших, причем треть из этих настоящих боевиков собрали в одной группе, штурмовавшей здание ФСБ. Взаимодействие не было организовано никак, о предварительной разведке объектов речи не шло. Часть боевиков просто разбежалась перед боем, зато некоторые весь день бесцельно колесили по городу с оружием. Отряд, напавший на базу ОМОН, вообще получил автоматы прямо перед штурмом.

Бои в городе в течение дня шли бессистемно. Боевики не смогли полностью захватить ни один объект, а что делать в случае неудачи, так и не решили. Никакого плана «Б» на случай провала они не имели и пытались добиться указаний от Басаева, но тот никаких задач не ставил, а вскоре вообще покинул окрестности Нальчика. Трое боевиков заскочили в сувенирный магазинчик, захватив в заложники находившихся там женщин, однако вскоре были убиты приехавшими спецназовцами, а заложницы оказались на свободе. Группа, напавшая на один из ОВД, примерно в это же время пыталась уехать из города, прикрывшись заложниками — попытка провалилась. Машина врезалась в дерево, после чего ее благополучно взяли штурмом.

Бой в Нальчике

Несмотря на внезапность налета, рейд на Нальчик окончился полным провалом. Силовики понесли тяжелые потери: погибли 35 милиционеров и 15 мирных жителей. Однако в бою полегло 92 боевика. 70 с чем-то террористов схватили и позднее привлекли к уголовной ответственности. Один из самых мощных отрядов подполья разбился о позиции милиционеров и военных и практически перестал существовать.

По сравнению с энергичным и жестоким налетом на Назрань в 2004 году, когда боевикам удалось перебить множество силовиков, включая даже офицеров «Вымпела», захватить оружие и безнаказанно уйти, нападение на Нальчик всего год спустя выглядит просто бездарным. Даже количество бойцов не отвечало задачам: на каждый объект приходилось всего по полтора десятка террористов. Более того, непосредственные командиры не участвовали в нападении. Террористы сочли, что их просто предали, что понятным образом сказалось на боевом духе.

В ближайшие недели спецслужбы задержали или перебили еще нескольких участников этого странного нападения. Так, один из опытных боевиков, Алим Тхакахов, нападавший еще на Назрань в 2004-м, был пойман и убит спустя месяц. Двадцатипятилетний адвокат Казбулат Кеферов несколько дней прятался в лесу, а затем вышел на пост ОМОН, начал стрелять и тут же погиб под ответным огнем.

Однако с разгромом «Ярмука» война не кончилась. Теракты продолжались, их было много. Например, за 2011 год на Кавказе произошло 167 взрывов и терактов, при этом погибли 176 гражданских и 190 силовиков.

Помимо стычек на Кавказе продолжался и классический террор за его пределами — хотя и в меньших масштабах. Террористическая кампания 2004 года истощила силы боевиков в глубине России. Впоследствии им удавалось проводить отдельные теракты, но ни разу — серии нападений, подобные волне смертниц 2003 года или подрывам домов образца 1999-го. Вылазки продолжались, люди гибли, но в целом террор пошёл на спад и утратил систематический характер. Смертники атаковали Владикавказ, в 2010 году вновь взрывали вагоны московского метро, «классические» взрывы самоубийц гремели в аэропорту Домодедово и на вокзале Волгограда. Каждая такая атака приносила море страданий, в некоторых случаях боевикам удавалось убить десятки человек за раз, но в целом эти теракты производят странное впечатление. Действия Басаева в 1999 и 2002–2004 годах подчинялись четкой логике, легко понять, из каких соображений исходили боевики и чего хотели добиться. Во второй половине 2000-х эти акции, судя по всему, не преследовали никаких целей кроме навязчивой и кровавой попытки продемонстрировать миру собственное существование. Никаких политических дивидендов эти взрывы уже не приносили и даже не могли нанести стране никакого психологического урона. Россия просто устала бояться. После Беслана, «Норд-Оста», Тушино, взрывов домов, вагонов, рынков, отделений милиции, самолетов новые теракты производили слишком мало впечатления.

В смутной обстановке непонятно к чему идущей войны 10 июля 2006 года произошло событие, которого никто уже и не ждал. Погиб Шамиль Басаев.

ЗАПОЗДАВШАЯ РАСПЛАТА

Басаев стал главным антигероем всей войны в Чечне. Самый хитрый, опытный, авторитетный и решительный из всех полевых командиров, он находился на первых ролях конфликта с самого его начала. Первый теракт он совершил даже до официального начала конфликта, в 1991 году, когда вместе с товарищами угнал самолет из аэропорта Минеральных Вод. Во время штурма Грозного журналисты могли упоминать его просто как «командира Абхазского батальона», но летом 1995 года, когда отряд Басаева захватил сотни заложников в Буденновске, его фамилию узнали все. Первая война закончилась, прошел краткий межвоенный период, с похода Басаева в Дагестан началась новая бойня, в Кремле дряхлеющего Ельцина сменил Путин, новый поход на Грозный перерос в партизанщину, партизанские действия сменились террором, чеченский национализм — религиозным фанатизмом, а Басаев по-прежнему возникал из пустоты как злобный демон, чтобы совершить очередной теракт. Теперь его эпопея завершилась.

О гибели Басаева сообщали много раз, он был неоднократно ранен, потерял ногу во время прорыва из Грозного зимой 2000 года, однако поймать или убить его не удавалось. Собственно, Басаев погиб при довольно туманных обстоятельствах. В ночь на 10 июля он и еще несколько боевиков ехали по Ингушетии на «КАМАЗе», груженном оружием и взрывчаткой. На окраине поселка Экажево, на пустыре возле усадьбы, куда они свернули, остановившийся грузовик взорвался. Кроме самого Басаева погибли все пассажиры грузовика и легковых машин сопровождения, в общей сложности семь человек.

Доку Умаров

В тот же день о гибели Басаева доложил глава ФСБ Патрушев, затем об этом по ТВ сообщил Путин, а потом и «официальный» сайт боевиков «Кавказ-Центр». Это все, что можно сказать точно. До сих пор неясно, погиб Басаев в результате спецоперации или подорвался на собственной взрывчатке. Первая версия, изложенная ингушским УФСБ, гласила, что подрыв произошел самопроизвольно, но дальше начались самые разнообразные теории. Говорили, что в один из реактивных снарядов в кузове грузовика вмонтировали взрывное устройство, что бомбу заложили непосредственно в грузовик и ее подорвал некий агент спецслужб, что Басаева убили ракетным ударом, что «салют» устроили его собственные соратники. Пять лет спустя некий анонимный источник поведал журналу «Итоги» и вовсе детективную историю. Согласно ей, Басаеву через агентуру подсунули грузовик с оружием якобы из Ирана, упрятав внутри арсенала дистанционно управляемую мину и радиомаяки. Правда это или нет — сказать тяжело. Действительно, российские спецслужбы умеют проводить сложные, даже затейливые операции, вспомнить хотя бы обстоятельства смерти Хаттаба. Русским иной раз удавалось внедрять агентуру в ряды боевиков — именно благодаря ее усилиям был, к примеру, схвачен Радуев. Версия о самоподрыве по неосторожности тоже смотрится вполне правдоподобно. Боевики не могли привередничать, когда дело касалось боеприпасов, и среди множества НУРСов и мин в руках Басаева легко могло оказаться нечто, склонное к случайной детонации. Опять-таки приходит на ум судьба Хаттаба, в свое время изувечившего себе руку во время опытов с взрывчатыми веществами. Отметим, правда, что Басаев был исключительно опытный подрывник, и вряд ли он позволил бы себе грубую ошибку. Впрочем, здесь мало что можно сказать со стопроцентной гарантией: поражение всегда сирота, а в претендентах на успех, тем более такой значительный, никогда нет недостатка.

Шамиль Басаев

Насколько гибель Басаева повлияла на ход войны? Как полевой командир он обладал действительно выдающимися качествами. Однако в 2006 году погиб уже генерал битой армии. Несмотря на расширение географии войны, пик успехов боевиков остался далеко позади. Подполье сокращало активность и уменьшалось в числе, Басаев или не Басаев. Успех антитеррористической борьбы на Кавказе зависел тогда и зависит теперь от непрерывной и кропотливой работы, а не от разовых ярких акций. Несомненно, Басаев был самой масштабной фигурой в чеченском террористическом движении за все время его существования, сравнимой только с Дудаевым. Изобретательность и энергия этого человека могли и в будущем долго стоить России. Ну а с этической точки зрения здесь нет никаких вопросов — террорист номер один получил именно то, что заслужил.

Летом 2006 года помимо Басаева погиб не пользовавшийся авторитетом и влиянием Абдул-Халим Садулаев, номинальный президент после гибели Масхадова, и на первые роли вышел последний по-настоящему знаменитый чеченский полевой командир — Доку Умаров.

Умаров стал последним активным командиром боевиков, прославившимся еще во время Первой войны. Тогда он воевал под руководством Гелаева, которому приходился дальним родственником. В 1996 году он был «бригадным генералом» и участвовал в самых разнообразных акциях, включая летний штурм Грозного, похищение Геннадия Шпигуна в марте 1999 года, прорыв из Грозного в 2000-м. Однако его восхождение по карьерной лестнице в рядах боевиков было постепенным, и он рос в чинах скорее из-за гибели настоящих звезд подполья, чем благодаря собственным заслугам. После того как Гелаев потерял влияние и погиб, Умарову достались в наследство многие уцелевшие бойцы его прежнего отряда. В 2005 году Умаров, как и многие другие полевые командиры, пережил похищение родственников (предполагается, что их похитили боевики-лоялисты), но не сдался.

К 2006 году погибли практически все видные деятели подполья — из тех, кто не переметнулся на сторону победителей. Вскоре после смерти Басаева, осенью того же года, «альфовцы» застрелили Абу Хавса, влиятельного соратника Хаттаба. Умаров остался безусловным лидером подполья на ближайшие несколько лет. Именно он окончательно оформил превращение Чеченской войны в общекавказскую. К 2007 году звание президента республики Ичкерия уже давно ничего не значило. Умаров отказался от него и взамен провозгласил создание Кавказского эмирата (Имарат Кавказ), а потом призвал ко всемирному джихаду.

Источник: Спутник и погром. Автор: Евгений Норин (@NorinEA,). Продолжение следует...

Читайте также:

Brothers in Arms. Англичане защищают Мурманск;

Немецкая военная машина при смерти? (перевод из National Interest).

Создано для сообщества TopWar