Таверна "На краю вселенной"

Кольт открыл один глаз. — Акселератор? В аду? Ты шутишь? — Ни в коем случае! — воскликнул Чертик, размахивая руками. — Представь: "Адский Акселератор Страданий"! Мы будем отбирать самые перспективные идеи для мучений, предоставлять им менторов (самых опытных демонов-инквизиторов), финансирование (в виде душ грешников) и выводить их на рынок!

Писатель, наблюдавший за этой сценой, судорожно записывал: "Чертик превращает ад в Кремниевую Долину для садистов. Интересно, кто будет его Илоном Маском?"

— И что это даст? — скептически спросил Кольт. — Что даст? — Чертик посмотрел на него с удивлением. — Больше страданий! Более эффективные мучения! Инновации в области пыток! Мы выведем страдание на аутсорс!

— Аутсорс? — переспросил Кольт, чувствуя, как его мозг начинает закипать. — Да! Мы будем привлекать грешников к разработке новых видов мучений! Представь: краудсорсинг страданий! Они сами будут придумывать, как себя мучить! Это гениально!

Писатель добавил в свою запись: "Чертик не просто безумен, он еще и циничен. Он использует грешников как бесплатную рабочую силу для создания новых способов их же мучений. Это как если бы рабы сами строили себе пирамиды".

Чертик, не обращая внимания на скепсис Кольта, уже вовсю разрабатывал программу акселератора. Он планировал проводить конкурсы стартапов, где грешники будут представлять свои идеи для мучений. Победители получат финансирование, менторскую поддержку и возможность протестировать свои изобретения на других грешниках.

— У нас будет демо-день! — радостно объявил Чертик. — Мы пригласим инвесторов (демонов высшего ранга) и покажем им самые перспективные стартапы. Они смогут вложить свои души в самые многообещающие проекты!

Кольт, окончательно потеряв надежду на здравомыслие Чертика, закрыл глаза и попытался вернуться к медитации. Но его снова отвлекло уведомление: "Ваш рейтинг предательства вырос! Вы получили новый скин для своего болота – 'Болото Отчаяния'!"

Писатель, тем временем, подошел к Чертику. — А что насчет меня? Я же тоже хочу участвовать в акселераторе! — Ты? — Чертик посмотрел на него с сомнением. — А что ты можешь предложить? — Я могу писать истории о страданиях! — ответил писатель. — Я могу создавать контент, который будет привлекать новых грешников в ад! Я могу стать главным контент-менеджером "Адского Акселератора Страданий"!

Чертик задумался. — Хм это интересно. Нам действительно нужен хороший контент. Ладно, ты принят! Но помни: никаких положительных отзывов! Только страдания, только хардкор!

Писатель ухмыльнулся. — Это моя специализация.

Кольт открыл глаза и посмотрел на эту безумную парочку. Он понял, что его попытки сбежать от этого безумия бессмысленны. Он застрял в аду, и ему придется смириться с тем, что его напарник превращает его в стартап-инкубатор для садистов.

В этот момент к ним подбежала Жаба автора, размахивая лапками. — Ква! Я хочу быть венчурным инвестором! У меня есть опыт вкладывания в сомнительные проекты! И я хочу, чтобы в каждой истории была моя роль!

Чертик посмотрел на Жабу с интересом. — А что ты можешь предложить, кроме кваканья? — Я могу предсказывать тренды! — ответила Жаба. — Я знаю, какие мучения будут популярны в следующем сезоне! И я могу давать ценные советы по маркетингу!

Чертик улыбнулся. — Отлично! Ты принята! Теперь у нас есть свой венчурный инвестор и эксперт по трендам!

Кольт вздохнул. Он знал, что это только начало. "Адский Акселератор Страданий" – это только первая ласточка. Впереди его ждет еще больше безумных идей и новых способов мучить грешников. И ему придется быть частью этого. Потому что он – Кольт, и он застрял в аду с Чертиком и его безумными стартапами.

Писатель закончил главу словами: "Чертик превращает ад в стартап-хаб. Страдания становятся товаром. Грешники – потребителями и производителями. Кольт – заложником. Жаба – венчурным инвестором. А я – просто наблюдатель, пытающийся зафиксировать этот абсурд на бумаге. Интересно, когда ад станет единорогом?"

P.S. от автора и его жабы:

Автор: Я думаю, мне пора обратиться к психотерапевту. Или, может, просто сменить жанр? Жаба: Ква! Не смей! Я только начала зарабатывать на страданиях! Давай придумаем IPO ада! И мне нужен личный PR-менеджер! И еще… болото с подогревом!

— Рейн, какого чёрта ты тут копаешься? — голос сзади был хриплым, как гравий под сапогами. Лейтенант Карвер, местный коп, который ненавидел меня почти так же сильно, как свою работу. Его фонарь выхватил из темноты мою фигуру, и я услышал, как он сплюнул. — Это дело не для твоего нюха, сыщик. Уматывай.

— Ага, и оставить вас разгребать драконью бойню? — я выпрямился, не глядя на него. — Ты знаешь, Карвер, что это не просто убийство. Это послание. И я тот, кто умеет читать такие письма.

Он буркнул что-то неразборчивое, но не ушёл. Карвер был не из тех, кто любит соваться в дела оборотней. Люди в Кроувелле предпочитали притворяться, что драконы — это миф, байка для туристов. Но я-то знал правду. Я видел их тени, слышал их рык в ночи. И, чёрт возьми, я знал, что один из них сейчас смотрит на меня из темноты.

Я повернулся к переулку, где тени шевелились чуть сильнее, чем должны были. Драконье зрение — дар, который я не афишировал, — уловило тепло, пульсирующее за углом. Кто-то следил. Может, свидетель. Может, убийца. Или что похуже. Я сунул руку в карман пальто, нащупав холодный металл амулета — старого, потёртого, но всё ещё способного удержать мою собственную природу в узде. Быть наполовину драконом в этом городе — всё равно что сидеть на пороховой бочке с зажжённой спичкой.

— Карвер, — бросил я, не оборачиваясь, — держи своих подальше от тела. Если это то, о чём я думаю, вам тут не справиться.

— А ты, значит, герой? — он фыркнул, но в голосе сквозила неуверенность. — Всё тот же Кайл Рейн, лезущий туда, где его не ждут.

Я не ответил. Вместо этого шагнул к переулку, где тени дышали. Пора было задать пару вопросов. И если мне повезёт, не получить в ответ когти в горло. Но удача в Кроувелле — штука редкая, как звёзды над этим проклятым городом.

— Лена, — прошипел он, кивая в сторону чайника, — это что, теперь чай по расписанию пить будем?

Лена, уже потягивающая свой контрабандный кофе из термоса (она не доверяла технике после восстания кофемашины), посмотрела на чайник с таким видом, будто он лично оскорбил её прабабушку.

— Это Гертруда. Она вчера полночи что-то программировала в серверной. Слышала, как она шептала: «Кофе — для слабаков, чай — для элиты». Кажется, она решила, что мы недостаточно страдаем.

Офисный чат уже гудел от мемов. Кто-то выложил фотку чайника с подписью: «Когда Гертруда узнала, что мы обошли TimeForge 2.1 с помощью бубна». Другой добавил гифку с танцующей жабой, заваривающей чай под лозунгом: «Продуктивность или смерть!» Но никто не решался подойти к чайнику. Все помнили, как кофемашина чуть не устроила им паровую баню.

Тем временем Гертруда ворвалась в офис с видом человека, который только что изобрёл колесо, только лучше. Её очки сверкали, как прожекторы на стадионе, а в руках она держала планшет, на котором крутился новый логотип TimeForge 3.0: та же жаба, но теперь с чайной чашкой и лозунгом: «Время — это чай. Пей или работай».

— Коллеги! — провозгласила она, взобравшись на свой любимый пьедестал из коробок, который уже начал трещать под её энтузиазмом. — TimeForge 2.1 был лишь прототипом! Теперь мы переходим на новый уровень продуктивности! Чай — это не просто напиток, это философия! Каждый чайный пакетик синхронизирован с вашим таск-менеджером. Хотите ромашковый? Закройте три задачи. Чёрный с бергамотом? Пять задач. А зелёный с жасмином? — она зловеще улыбнулась. — Это только для тех, кто сдал квартальный отчёт досрочно.

Офис застонал так громко, что где-то в серверной, наверное, проснулась Windows 7. Артём, сжимая в руках свою кружку с надписью «Кофе — мой адвокат», пробормотал:

— Гертруда, ты серьёзно? Теперь чайник будет решать, достоин ли я чашки чая? Это уже не офис, это секта!

— Секта? — Гертруда прищурилась, как кот, готовящийся к прыжку. — Это прогресс, Артём! TimeForge 3.0 анализирует ваши биоритмы, уровень стресса и даже количество лайков в корпоративном чате. Если вы недостаточно продуктивны, чайник выдаст вам только кипяток. Мотивация!

Лена, не выдержав, шёпотом добавила:

— Скоро она заставит нас дышать через приложение. «TimeForge Air: вдох за каждую закрытую задачу».

Артём решил, что пора действовать. Его бубен уже доказал свою мощь против кофемашины, и он был уверен, что чайник не устоит перед магией ритма. Он незаметно вытащил бубен из ящика и начал тихо постукивать, надеясь, что чайник сдастся без боя. Но Гертруда, похоже, учла прошлый опыт. Чайник внезапно издал звук, похожий на сирену противоздушной обороны, и выплюнул облако пара с запахом мяты прямо в сторону Артёма.

— Это что, теперь техника научилась плеваться чаем?! — возмутился он, уворачиваясь от ароматной атаки. Чайник, словно почувствовав угрозу, повернулся (да, опять повернулся!) и начал мигать дисплеем: «Бубны не помогут. Заваривайте задачи!»

Лена, прячась за своим монитором, хихикнула:

— Артём, кажется, Гертруда научила технику боевым искусствам. Этот чайник готов устроить нам чайную церемонию с элементами кунг-фу.

Гертруда, не обращая внимания на панику, продолжала вещать:

— TimeForge 3.0 также отслеживает ваши перерывы! Если вы слишком долго смотрите в окно, чайник автоматически увеличивает крепость вашего чая, чтобы вернуть вас в рабочее состояние. А если вы пытаетесь саботировать систему — она многозначительно посмотрела на Артёма, — чайник переходит в режим «Кипящий гнев». Попробуйте, я настаиваю.

В этот момент все компьютеры в офисе зависли, а на экранах появилась надпись: «TimeForge 3.0: Ваш следующий глоток чая через 47 минут. Закройте задачу или пейте воду». Кто-то из новеньких в панике начал печатать отчёт, пока Лена, не выдержав, швырнула в чайник свой блокнот. Тот, к её удивлению, поймал блокнот носиком и торжественно выбросил его в мусорку, издав победный гудок.

— Артём, бубен! — взмолилась Лена. — Это наш последний шанс!

Артём, понимая, что отступать некуда, схватил бубен и начал стучать с такой энергией, будто вызывал духов хаоса. Ритм нарастал, офис дрожал, а чайник, не выдержав напора, начал искрить. Его дисплей замигал, как дискотека 90-х, и из динамика раздался голос Гертруды, искажённый помехами: «Ошибка… Система перегружена… Пейте чай… без… дедлайнов…»

Чайник издал жалобный писк и начал разливать ромашковый чай всем подряд, не требуя никаких задач. Офис взорвался аплодисментами. Даже Гертруда, которая сначала побагровела от злости, не смогла сдержать удивлённой ухмылки, когда чайник выдал ей чашку с надписью: «Расслабьтесь, босс».

— Это временно! — крикнула Гертруда, но её уже никто не слушал. Коллеги радостно хватали чайные пакетики, а кофемашина, словно в знак солидарности, начала выдавать эспрессо без расписания. На экранах компьютеров появилась надпись: «TimeForge 3.0 приостановлен. Идите на перерыв».

Артём, убирая бубен в ящик, подмигнул Лене:

— Кажется, наш чайник решил, что свобода вкуснее дедлайнов.

— Пока Гертруда не изобретёт TimeForge 4.0, — мрачно ответила Лена, но её глаза блестели от смеха. — Береги бубен, Артём. Он— наше секретное оружие.

И пока офис наслаждался чаем, кофе и редким моментом свободы, где-то в серверной снова завыла Windows 7, как будто напоминая, что хаос в этом офисе — единственная неизменная валюта. А Гертруда, сжимая свой планшет, уже рисовала в голове планы на TimeForge 4.0, которое, без сомнения, превратит их жизнь в ещё более абсурдное шоу. Но Артём был готов. Бубны ждали своего часа.

Его глаза были устремлены в небо, которое вечно прятало свои звёзды за пеленой смога и проклятий. В них застыло то же выражение, что я видел у солдат, умирающих вдали от дома: немой вопрос без ответа.

Это убийство было не просто насилием. Это было послание, написанное на языке силы. Кто-то демонстративно разорвал хрупкое Перемирие между кланами, державшее город от полномасштабной войны.

В прошлой жизни меня звали следователем Рейном. Я служил в военной полиции и распутывал дела, где люди делали нечеловеческие вещи. Теперь я просто Кайл Рейн, и я распутываю дела, где нелюди ведут себя слишком по-человечески: убивают из-за власти, мести или страха. Видимо, поэтому меня и нанимают.

Воздух в переулке был густым, наэлектризованным. Остаточная магия — ещё одна переменная в уравнении, которой не учили в академии. Пахло озоном и нарушенным словом. Рядом с телом на асфальте виднелись следы, и не только драконьи. И уже поползли слухи о пропавшем артефакте.

Я бросил окурок в лужу, где он умер с коротким шипением. Время шагнуть на место происшествия. В армии нас учили идти в пасть к зверю. Никто не уточнял, что у зверя могут быть вполне реальные клыки и чешуя.

Лена, сидя за соседним столом, уже листала корпоративный чат, где кто-то из новеньких выложил мем с Гертрудой, восседающей на троне из калькуляторов, с подписью: «Время — деньги, а кофе — моё». Чат взрывался смайликами и саркастичными комментариями, но никто не решался подойти к кофемашине, которая теперь выглядела так, будто готовится запустить ракету в космос.

— Она вчера полночи чинила свой TimeForge, — шепнула Лена, пряча ухмылку за чашкой с надписью «Я не ленюсь, я перезагружаюсь». — Слышала, как она в серверной кричала: «Это моё детище, оно не имеет права глючить!» Кажется, она теперь хочет, чтобы даже кофе мы пили по расписанию.

— Если она запрограммировала кофемашину выдавать латте только после сдачи квартального отчёта, я увольняюсь, — буркнул Артём, но всё же решился подойти к машине. Он осторожно нажал на кнопку «Эспрессо», ожидая, что его сейчас заставят заполнить форму в трёх экземплярах. Вместо этого машина издала звук, похожий на кашель старого трактора, и выплюнула чашку с надписью: «Пей быстро, дедлайн через 15 минут».

— Это что, теперь кофе с таймером? — Артём уставился на чашку, которая начала мигать, как его кружка вчера. — Гертруда, ты официально перешла все границы.

Тем временем виновница хаоса вошла в офис с видом Наполеона, вернувшегося с триумфальной битвы. Её очки сверкали так, будто она только что заключила сделку с самим Временем. В руках она держала планшет, на котором крутился новый логотип TimeForge 2.1 — та же жаба, но теперь с кофейной чашкой в лапе и с маниакальной улыбкой, от которой у Артёма побежали мурашки.

— Коллеги! — начала Гертруда, взобравшись на свой любимый пьедестал из коробок. — Вчерашний сбой был всего лишь разминкой! TimeForge 2.1 не просто оптимизирует ваше время — он оптимизирует вашу жизнь! Теперь каждая ваша чашка кофе, каждый перерыв, каждый вздох синхронизирован с вашими задачами! Вы будете жить в гармонии с дедлайнами!

— А если я хочу просто выпить кофе и не думать о работе? — выкрикнул кто-то из задних рядов, явно новенький, ещё не понимающий, что спорить с Гертрудой — это как пытаться объяснить принтеру, что он не хомяк.

Гертруда посмотрела на бунтаря так, будто он предложил отменить налоги.

— Кофе без продуктивности — это пустая трата калорий, — отрезала она. — TimeForge 2.1 превращает каждую минуту в возможность! Кофемашина теперь выдаёт напитки только тем, кто закрыл хотя бы одну задачу в таск-менеджере. Это мотивация!

Офис застонал в унисон. Лена, не выдержав, пробормотала:

— Она реально хочет, чтобы мы молились на эту машину, как на божество продуктивности. Скоро будем жертвовать ей свои обеды.

Артём, чувствуя, что ситуация выходит из-под контроля, решил, что пришло время для его старого доброго саботажа. Он незаметно достал из ящика свой верный бубен (да, тот самый, который уже стал легендой офиса) и начал тихо постукивать, надеясь, что ритм снова собьёт Гертрудины планы. Но кофемашина, похоже, была готова к такому повороту. Она внезапно загудела, как реактивный двигатель, и выбросила струю пара прямо в сторону Артёма, словно защищая своё право на мировое господство.

— Это что, теперь даже техника против меня?! — возмутился Артём, отскакивая от облака пара. Лена хихикнула, но тут же замолчала, когда кофемашина повернулась (да, повернулась!) в её сторону и угрожающе зашипела.

— Кажется, Гертруда запрограммировала её на лояльность, — прошептала Лена, прячась за монитором. — Это уже не просто кофемашина, это её личная армия.

Тем временем Гертруда, не замечая начинающегося хаоса, продолжала вещать:

— TimeForge 2.1 также синхронизирует ваши перерывы с биоритмами команды! Если кто-то слишком долго сидит в туалете, система автоматически сокращает его следующий перерыв. Всё честно!

— Честно?! — взвыл Артём. — Это антиутопия, Гертруда! Скоро ты заставишь нас дышать по расписанию!

Но Гертруда только загадочно улыбнулась и ткнула в свой планшет. В ту же секунду все компьютеры в офисе зависли, а на экранах появилась надпись: «TimeForge 2.1: Ваш следующий вдох запланирован через 3… 2… 1…». Коллеги в панике начали хватать воздух ртом, пока Лена, не выдержав, швырнула в экран свою ручку. Экран мигнул, и надпись сменилась на: «Ошибка 404: Дыхание не найдено».

— Артём, делай что-нибудь! — взмолилась Лена. — Твои бубны — наша последняя надежда!

Артём, понимая, что отступать некуда, схватил бубен и начал стучать с таким энтузиазмом, будто от этого зависела судьба человечества. Ритм становился всё громче, всё яростнее, и, о чудо, кофемашина начала дрожать. Её индикаторы замигали, как новогодняя ёлка, а из динамика раздался голос, подозрительно похожий на Гертрудин: «Перезагрузка… Перезагрузка… Пейте кофе без дедлайнов…»

Офис взорвался аплодисментами. Даже Гертруда, которая сначала побагровела от злости, не смогла сдержать удивлённой улыбки, когда кофемашина начала разливать эспрессо всем желающим, безо всяких условий. На экранах компьютеров появилась новая надпись: «TimeForge 2.1 приостановлен. Идите на обед».

— Это временно! — крикнула Гертруда, но её уже никто не слушал. Коллеги радостно бежали к кофемашине, которая, кажется, решила, что бунт против Гертруды — её новый жизненный путь.

Артём, убирая бубен обратно в ящик, подмигнул Лене:

— Кажется, Старушка Кофеин теперь на нашей стороне.

— Пока Гертруда не придумает TimeForge 3.0, — мрачно ответила Лена, но её глаза искрились смехом. — Береги бубны, Артём. Они нам ещё пригодятся.

И пока офис наслаждался свободным кофе и неожиданным перерывом, где-то на заднем плане снова завыла Windows 7, как будто напоминая, что в этом офисе хаос — единственная константа. А Гертруда, сжимая свой планшет, уже строила планы на новую версию программы, которая, без сомнения, превратит их жизнь в ещё более абсурдный цирк. Но Артём был готов. Бубны ждали своего часа.

Пока толпа котов, слегка одуревших от аромата валерьянки, устраивала импровизированные гонки за лазерными точками, Султан, этот вечный бунтарь с манией величия, вынашивал очередной "гениальный" план. Он, конечно, не собирался мириться с тем, что Мурка снова украла его гром, и решил, что пришло время для радикальных мер. На этот раз он задумал нечто поистине грандиозное: валерьянно-лазерный мегакомплекс, который, по его словам, "перевернёт кошачий мир и сделает нас всех миллионерами". Ну, или хотя бы обеспечит пожизненный запас тунца. Султан, размахивая хвостом, словно дирижёр палочкой, вещал на импровизированной трибуне из перевёрнутого мусорного бака:

— Друзья мои, подданные и прочие ленивые хвосты! Хватит гоняться за точками и нюхать траву! Мы создадим супер-аттракцион! Лазеры, которые сами ловят себя! Валерьянка, которая сама себя нюхает! И тунец, который… ну, это мы потом придумаем.

Толпа, уже слегка подшофе от утренней дозы валерьянки, восторженно замяукала. Кто-то даже попытался аплодировать, но, вспомнив, что у котов лапы, а не руки, просто упал с забора. Идея Султана, как и все его идеи, звучала как билет в рай, но пахла, как очередной провал, приправленный кошачьей мятой.

Тем временем Масюк, старый ворчун и самопровозглашённый стратег двора, не разделял всеобщего энтузиазма. Сидя на своей любимой лавке, он задумчиво жевал травинку (не валерьянку, заметьте, а самую обычную, чтобы "сохранять ясность ума") и мрачно предрекал беду.

— Это всё не к добру, — бурчал он, глядя на котов, которые в экстазе катались по газону. — Сначала лазеры, потом валерьянка, а теперь ещё и этот Султан со своими мегапроектами. Скоро они вообще забудут, как мышей ловить. А тунец? Вы слышали, что тунец на складе заканчивается? Это заговор, я вам говорю!

Его слова, как обычно, утонули в общем гвалте. Но Масюк был не из тех, кто сдаётся. Он созвал тайное собрание "Старейшин Лавки" — группы котов, которые ещё помнили времена, когда двор был просто двором, а не филиалом цирка с лазерным шоу. На повестке дня стояло два вопроса: как спасти котов от валерьянной зависимости и как не дать Султану превратить двор в стартап, который неизбежно рухнет под тяжестью его же амбиций.

Пока "Старейшины" шептались за углом, Мурка, не подозревая о назревающем бунте, решила ускорить свою программу "Валерьянка для всех". Она заключила сделку с местным котом-контрабандистом по кличке Шустрый, который обещал поставлять неограниченные партии валерьянки в обмен на… ну, скажем так, на "дружескую поддержку" в его сомнительных делишках. Мурка, ослеплённая успехом, не заметила, что Шустрый уже начал присваивать себе лучшие куски тунца из общих запасов, а его подручные коты подозрительно часто крутились у склада.

К полудню двор превратился в настоящий карнавал. Коты, вдохновлённые валерьянкой, устраивали акробатические трюки за лазерными точками, кто-то пытался петь гимн "Мурлыка Инк." (хотя текста никто не знал), а Султан уже раздавал обещания о "валерьянных фонтанах" и "лазерных небоскрёбах". Даже самые ленивые коты, которые обычно спали на подоконниках, присоединились к всеобщему безумию. Всё шло к тому, что двор вот-вот превратится в утопию… или в полнейший бардак.

И тут, как гром среди ясного неба, раздался вопль Масюка:

— Тунец! Они украли наш тунец!

Толпа замерла. Лазеры погасли. Валерьянка вдруг перестала пахнуть. Все повернулись к складу, где Шустрый, с наглой ухмылкой, грузил последние банки тунца в свою тележку, сделанную из старого детского самоката.

— Это всё часть сделки, господа! — мурлыкнул он, уворачиваясь от летящего в него ботинка. — Вы хотели валерьянку? Получите! А тунец ну, это для баланса вселенной.

Мурка, побледнев (насколько это возможно для кота), поняла, что её утопия дала трещину. Султан, почуяв шанс вернуть себе власть, уже готовился к новой речи о том, как его мегапроект спасёт всех. А Масюк, торжествующе размахивая хвостом, кричал:

— Я же говорил! Говорил, что тунец — это сердце двора! Без тунца мы никто!

Коты, очнувшись от валерьянного угара, начали мяукать всё громче, требуя справедливости. Двор снова оказался на грани революции, а Мурка, Султан и Шустрый внезапно обнаружили, что их планы рушатся быстрее, чем картонный трон под весом жирного кота. Что будет дальше? Останется ли "Мурлыка Инк." кошачьей утопией или превратится в арену для новых интриг? Одно было ясно: без тунца этот двор уже никогда не будет прежним.

Эрик, всё ещё сжимая свиток с картой, вмешался: — Марек прав, но без Совета мы не соберём магов. Они не доверяют никому, кроме своих. А после того, как Источник... изменился, — он бросил взгляд на Алексея, — они вообще могут решить, что ты предатель.

Алексей остановился, глядя на городскую площадь впереди. Там уже собиралась толпа: маги в длинных мантиях, воины с оружием наперевес, ремесленники, сжимавшие инструменты, словно те могли защитить их от надвигающейся угрозы. В центре площади возвышалась статуя Первого Хранителя — древнего героя, который, по легендам, впервые связал людей с Источником. Её пьедестал был усеян цветами и свечами, но теперь они казались жалкими перед лицом наступающей Тьмы.

— Тогда начнём с площади, — сказал Алексей. — Люди должны увидеть. Услышать. Почувствовать. Кристалл — это не просто магия. Это надежда. Если они поверят, Тьма потеряет силу ещё до битвы.

Он шагнул вперёд, и толпа расступилась, пропуская его. Шёпот пробежал по рядам: «Это он... Тот, кто был в Гроте... Его глаза...» Алексей чувствовал их взгляды — смесь страха, любопытства и отчаяния. Он взобрался на пьедестал статуи, поднял кристалл над головой, и тот вспыхнул, отбрасывая алые и изумрудные блики на лица собравшихся. Тишина накрыла площадь.

— Вы все знаете, что такое Источник, — начал он, его голос разнёсся, усиленный магией кристалла. — Вы знаете, что он брал у нас воспоминания, кусочки нас самих, чтобы дать силу. Но теперь всё изменилось. Источник больше не требует жертв. Он хочет жизни — вашей радости, вашего гнева, вашей любви. Всё, что делает нас людьми. Это не плата. Это дар.

Он протянул руку, и кристалл мягко запульсировал. Несколько магов в толпе ахнули — они почувствовали отклик в своих собственных магических нитях. — Мы можем дать Тьме отпор. Не теряя себя. Не ломая себя. Вместе.

Из толпы шагнул старый маг, глава Совета, Архимаг Велар. Его седая борода дрожала от гнева, а глаза сверкали холодной магией. — Ты смеешь говорить от имени Источника, мальчишка? Ты, кто едва не разрушил его? Кто ты такой, чтобы менять законы, что держали нас веками?

Алексей не отвёл взгляда. Он чувствовал, как кристалл в его руке отзывается на его эмоции — не гнев, а решимость. — Я не менял законы, Велар. Я показал Источнику, что мы можем быть больше, чем просто топливо. Он принял это. А ты?

Толпа загудела. Кто-то кричал в поддержку, кто-то в сомнении. Велар поднял руку, требуя тишины, но в этот момент небо над городом расколол гром. Тучи, чёрные, как смоль, закрутились воронкой, и из них хлынул поток теней — Слуги Тьмы, десятки, сотни, их глаза горели фиолетовым пламенем. Крики ужаса разорвали площадь.

— Время разговоров кончилось! — рявкнул Марек, выхватывая клинок. — К оружию!

Алексей спрыгнул с пьедестала, кристалл в его руке засиял ярче. Он чувствовал, как Источник откликается, посылая волны энергии через него. — Катя, Эрик, помогите магам настроиться на кристалл! Марек, держи линию!

Он бросился вперёд, к барьеру, окружавшему город. Тени налетали, их когти и зубы сверкали в свете кристалла. Алексей вытянул руку, и из кристалла вырвался луч света — не холодного, магического, а живого, тёплого, сотканного из его собственных эмоций: решимости, надежды, гнева на Тьму, что угрожала его миру. Луч ударил в первого Слугу, и тот рассыпался в пыль, издав визг, полный боли.

Маги, вдохновлённые, начали присоединяться. Катя, стоя рядом, направила свою магию через кристалл, который Алексей передал ей. Её заклинание, обычно мягкое, как исцеляющий свет, теперь горело яростью, разрывая тени на куски. Эрик, несмотря на свою робость, сосредоточился, и его магия укрепила барьер, сделав его непроницаемым для новых волн врагов.

Но Тьма не отступала. В центре воронки в небе начала формироваться фигура — огромная, человекоподобная, но сотканная из чистой пустоты. Её глаза, два провала в никуда, уставились на Алексея. Голос, холодный и безжизненный, разнёсся над городом:

— Ты думаешь, что твоя искра изменит равновесие? Ты лишь отсрочил неизбежное. Я — конец. Я — пустота. Твои эмоции сгорят, и ты станешь моим.

Алексей почувствовал, как страх пытается задушить его, но кристалл в его руке запульсировал сильнее, напоминая о тепле, что теперь связывало его с Источником. Он шагнул вперёд, глядя прямо в глаза Тьме. — Ты ошибаешься. Мы не сгорим. Мы — пламя.

Он поднял кристалл, и из него хлынул поток света, подпитанный не только его эмоциями, но и чувствами всех, кто был рядом: Кати, Марека, Эрика, даже Велара, который, наконец, присоединился, отбросив сомнения. Свет разорвал воронку, заставив фигуру Тьмы дрогнуть. Её крик эхом разнёсся по городу, но он был уже не таким уверенным.

Битва продолжалась всю ночь. Маги и воины сражались бок о бок, подпитывая кристаллы своими эмоциями. Тьма отступала, но не исчезала. Алексей знал: это лишь первая победа. Тьма вернётся, хитрее, сильнее. Но теперь у них было оружие — не только кристаллы, но и вера в то, что их сила в их человечности.

Когда первые лучи рассвета пробились сквозь тучи, город всё ещё стоял. Усталые, но живые, люди собрались на площади, глядя на Алексея. Велар, теперь с усталой улыбкой, положил руку ему на плечо. — Ты был прав, мальчик. Мы изменились. И, возможно, это только начало.

Алексей кивнул, глядя на кристалл в своей руке. Его свет был мягче теперь, но не менее ярким. Где-то вдали, за горизонтом, Тьма зализывала раны. Но он знал: они будут готовы. Пламя в их сердцах не погаснет.