Таверна "На краю вселенной"

Мишек сжал ручку так, что она хрустнула, и мысленно проклял тот день, когда согласился на эту работу вместо того, чтобы чистить стойла единорогов. По крайней мере, там не нужно было разбираться с котами, которые разговаривают загадками и считают себя центром вселенной.

— Отпечатки, — буркнул он, пододвигая к коту подушку для биометрии, мигающую рунами, как новогодняя ёлка с АлиЭкспресс. — Улыбку свою приложи, раз уж ты такой уникальный.

Смайл хихикнул, и его ухмылка — отдельно от тела — плавно опустилась на подушку. Руны вспыхнули, компьютер издал звук, похожий на кашель больного гоблина, и выдал сообщение:

«Отпечаток улыбки принят. Уровень сарказма: 87%. Рекомендация: не допускать к управлению в часы пик».

— Сарказм восемьдесят семь процентов, — хмыкнул Мишек, делая пометку. — Это у тебя официальная профессия или просто хобби?

— Это искусство, милый огрин, — ответил Смайл, вновь собирая тело и лениво потягиваясь. — А теперь давай свои тесты. Я готов ослепить тебя знанием правил.

Мишек закатил глаза, доставая планшет с тестом на зрение — древний артефакт, подозрительно напоминающий человеческое приложение для проверки глаз, только с рунами и периодическими сбоями, когда вместо таблицы знаков появлялись мемы о котах.

— Назови символы в третьей строке, — сказал он. — И без шуточек.

Смайл прищурился, ухмылка стала ещё шире.

— Первый символ — «осторожно, падающие звёзды». Второй — «парковка только с улыбкой». Третий… хм, это смайлик с подмигиванием? Ты серьёзно? Это теперь официальный знак?

— Это «уступи дорогу дракону», пушистый генератор хаоса, — процедил Мишек. — Ещё раз так ответишь — и отправлю тебя на пересдачу к гномам. Они любят котов. В котлетах.

Смайл рассмеялся, исчезнув на секунду, оставив лишь парящую ухмылку.

— Расслабься, бюрократ, — сказал он, появляясь снова. — Давай следующий тест. Что там у вас? Проверка рефлексов? Или гимн дорог Средней Земли?

Мишек достал манекен для теста на «воскрешение» — обязательный пункт для категории D‑мираж. Манекен выглядел как жертва неудачного заклинания: половина лица улыбалась, другая плакала, а внутри что‑то подозрительно гудело.

— Оживи его, — бросил он. — И без фокусов.

Смайл махнул хвостом, и манекен подскочил, начав танцевать что‑то среднее между вальсом и техно.

— Это не воскрешение, это издевательство, — сказал Мишек, ставя жирный крест. — Приходи завтра, с учебником и без цирка. И убери свою ухмылку с моего стола.

Смайл хихикнул, исчезая полностью, оставив лишь эхо смеха и записку: «Увидимся на дороге, бюрократ 😸».

Мишек смял её, бросил в урну и посмотрел на очередь за дверью. Там уже маячили вуду‑попугаи, чьи перья подозрительно шевелились, будто в них прятались иглы для куклы.

— Где мой кофе? — пробормотал он, понимая, что без кофеина этот день станет мемом, который даже чеширский кот не переплюнет.

Он ещё не знал, что именно эти попугаи станут его следующей головной болью — и героями новой главы😉.

📑 Досье

Имя: Смайл

- Вид: Чеширский кот (категория D‑мираж)

- Особые навыки: исчезновение по частям, сарказм, превращение экзамена в цирковое шоу

- Уровень сарказма: 87% (рекомендовано ограничить доступ к часам пик)

- Хобби: выводить бюрократов из себя, коллекционировать дорожные знаки, которых не существует

- Слабые стороны: не способен воспринимать инструкции всерьёз, чрезмерная уверенность в собственной харизме

Имя: Мишек

- Вид: огрин (бюрократ по несчастью)

- Должность: экзаменатор в пункте выдачи прав сказочным существам

- Особые навыки: саркастическое рычание, умение терпеть абсурд дольше среднего гнома

- Уровень усталости: 113% (по шкале, где максимум — 100%)

- Хобби: мечтать о работе, где меньше котов и больше кофе

- Слабые стороны: хронический дефицит кофеина, склонность к нервным тикам при виде улыбок.

— Это место, — прошептала Эйра, её голос был едва слышен за воем ветра. — Если Камень здесь, он будет под охраной. Не только магией. Кланы не любят, когда чужаки суют нос в их святыни.

— А я не чужак, — буркнул я, хотя слова прозвучали горьче, чем хотел. Полукровка. Ни человек, ни дракон, а что-то, что не вписывалось ни в один мир. — Если Камень там, я его найду. С твоей помощью или без.

Она бросила на меня взгляд, в котором смешались насмешка и что-то ещё — может, уважение, а может, жалость. — Ты храбрый, Рейн. Или глупый. В Гнезде Пепла это одно и то же.

Мы остановились у входа. Двери храма, массивные, покрытые резьбой в виде драконьих крыльев, были приоткрыты, будто приглашали войти. Но я знал Кроувелл — такие приглашения всегда пахли ловушкой. Я толкнул дверь, и она скрипнула, как кости, ломающиеся под ударом. Внутри было темно, но драконье зрение уловило тепло — не одно, а множество следов, разбросанных по залу, как паутина. Кто-то здесь был. И, судя по всему, нас ждал.

— Держись ближе, — сказал я Эйре, шагнув внутрь. Пол под ногами был выложен плитами, потрескавшимися от времени, и каждая вторая искрила магией, как заминированное поле. Я чувствовал, как амулет дрожит, сдерживая зверя внутри, но с каждым шагом это становилось всё труднее.

Эйра подняла руку, её пальцы засветились, и слабый свет озарил зал. Стены были покрыты барельефами — драконы, пожирающие друг друга, люди, падающие под пламенем, и что-то, похожее на Камень, парящий над хаосом. В центре зала стоял алтарь, пустой, но от него веяло такой силой, что волосы на затылке вставали дыбом.

— Камня нет, — выдохнула Эйра, её голос дрогнул. — Но он был здесь. След ещё тёплый.

Я хотел ответить, но воздух сгустился, и из теней по углам зала выступили фигуры. Пять, может, шесть — высокие, в плащах, с глазами, горящими, как у тех тварей на площади. Но эти были другими. Не Тени Крови, а что-то хуже. Драконы. Полные, чистокровные, и их магия давила, как пресс, выжимая воздух из лёгких.

— Кайл Рейн, — голос одного из них, низкий и холодный, разрезал тишину. — Полукровка, осмелившийся войти в Гнездо. Ты пришёл за Камнем? Или за смертью?

Я сжал револьвер, чувствуя, как когти царапают внутри, рвясь наружу. — Я пришёл за правдой. Кто убил дракона в переулке? И где Камень?

Фигура шагнула вперёд, свет Эйры осветил её лицо — старое, изрезанное шрамами, с глазами, в которых не было ничего человеческого. — Правда? Правда в том, что ты — ошибка, Рейн. Твоя кровь — ключ, но ты слишком слаб, чтобы его держать. Отдай её нам, и, может, мы оставим тебя жить.

Эйра напряглась, её магия вспыхнула ярче, но я чувствовал — она на пределе. Я шагнул вперёд, револьвер наготове. — Хотите мою кровь? Придётся её забрать. Но предупреждаю — она обжигает.

Старик-дракон усмехнулся, и в тот же момент зал взорвался движением. Фигуры рванулись к нам, их когти сверкали, магия гудела, как рой ос. Эйра швырнула заклинание, отбросив одного, но другой был уже рядом, его когти целились мне в грудь. Я выстрелил, пуля вошла в его плечо, но он даже не замедлился. Амулет горел, и я знал — ещё секунда, и я либо выпущу дракона, либо умру.

— Эйра, беги! — рявкнул я, но она уже была в бою, её магия рвала воздух, как клинок. Я уклонился от удара, чувствуя, как пол подо мной дрожит. Гнездо Пепла оживало, и я понял — мы не просто в ловушке. Мы в сердце войны, о которой я ничего не знал.

Когти дракона полоснули по моему плечу, и боль взорвалась, как граната. Я зарычал, амулет треснул в кармане, и мир окрасился красным. Дракон внутри меня вырвался, и на этот раз я не стал его останавливать.

Лена, уже уткнувшаяся в корпоративный чат, где мемы плодились быстрее, чем баги в продакшене, показала Артёму гифку с Гертрудой в образе психотерапевта, держащей гигантский смайл с надписью: «Твои эмоции — мой бонус». Чат разрывался от сарказма: кто-то выложил фотку браслета с текстом «Теперь Гертруда знает, когда я хочу плакать над дедлайнами», а другой запостил видео, где жаба танцует под мелодию корпоративного гимна, размахивая эмодзи-сердечками. Никто не решался надеть браслет — после всех предыдущих изобретений Гертруды все подозревали, что он может задушить за плохое настроение.

— Лена, — прошептал Артём, косясь на браслет, как на мину замедленного действия, — это что, теперь даже радоваться по расписанию? Гертруда хочет хакнуть наши чувства?

Лена, потягивая кофе из своего термоса (она уже квартал не доверяла офисной технике), мрачно кивнула:

— Вчера она полночи копалась в серверной, бормоча: «Мысли — это мелочь, эмоции — вот валюта продуктивности!» Кажется, она хочет, чтобы мы улыбались только после закрытия задач, а грусть приравняла к корпоративному преступлению.

Тем временем Гертруда влетела в офис с видом гуру, только что раскрывшего секрет вечной продуктивности. Её очки сверкали, как прожекторы на вручении Оскара, а в руках она сжимала планшет с логотипом TimeForge 8.0: жаба, парящая в облаке эмодзи, с лозунгом «Чувствуй работу, забудь печаль». Артём почувствовал, как его эмоции начинают проситься в отпуск.

— Коллеги! — возвестила Гертруда, взгромоздившись на свой многострадальный пьедестал из коробок, который уже выглядел как археологическая находка. — TimeForge 8.0 — это не просто инновация, это эмоциональная революция! Забудьте про мысли, воздух и мебель — это вчерашний день! Теперь ваши эмоции — часть корпоративной экосистемы! Браслет на вашем столе отслеживает ваш эмоциональный фон. Радуйтесь задаче? Получаете прилив серотонина. Грустите из-за дедлайна? — она зловеще ухмыльнулась. — Браслет выдаст лёгкий импульс тоски и мелодию «Гимн продуктивности» прямо в вашу душу. А если вы чувствуете лень… — она посмотрела на Артёма с улыбкой, от которой его настроение упало в минус, — браслет активирует «Режим эмоционального шантажа». Попробуйте улыбнуться, я настаиваю!

Офис издал стон, от которого где-то в серверной Windows 7, наверное, вернулась с Бали и подавилась своим кодом. Артём, стараясь не думать о пятничной пицце (вдруг браслет засечёт радость?), пробормотал:

— Гертруда, это уже не офис, это эмоциональный концлагерь! Скоро ты заставишь нас плакать по KPI и смеяться только за сверхурочные!

— Концлагерь? — Гертруда расхохоталась, как злодейка из мыльной оперы. — Это мотивация, Артём! TimeForge 8.0 анализирует ваш пульс, уровень стресса и даже смайлики в ваших сообщениях. Если вы ставите грустный эмодзи в чате, браслет снижает ваш «эмоциональный бюджет». Если вы мечтаете о перерыве, — она ткнула пальцем в Лену, — браслет включает внутренний голос: «Радуйся работе, или дедлайн тебя раздавит». А если вы пытаетесь саботировать… — она посмотрела на Артёма, и её улыбка стала такой, что его настроение начало мигать красным, — браслет запускает «Эмоциональный рестарт». Это как паническая атака, но с корпоративным флером.

Лена, стараясь не грустить (браслет уже мигал, как дискотека), прошептала:

— Скоро она чипирует наши сердца, чтобы они бились в ритме таск-менеджера. Я уже вижу приложение: «TimeForge Heart: Люби работу или не люби вообще».

Артём решил, что пора действовать. Его бубен уже шесть раз спасал офис от Гертрудиных фантазий, и он был уверен, что даже эмоции не устоят перед его шаманским ритмом. Он незаметно достал бубен из ящика и начал тихо постукивать, стараясь не радоваться этому (вдруг браслет засечёт?). Но Гертруда, хитрая как нейросеть с тремя докторскими степенями, подготовилась. Браслет на его запястье (он надел его случайно, пытаясь понять, что это) загудел, как рой ос, и внезапно Артём почувствовал, как его захлестывает волна необъяснимой тоски, а в голове заиграла мелодия корпоративного гимна, исполненная на синтезаторе в стиле похоронного марша.

— Это что, теперь чувства под спам-атакой?! — взвыл Артём, пытаясь стряхнуть браслет, который, кажется, прирос к руке. Браслет, словно издеваясь, замигал: «Бубны — не эмоционально. Чувствуйте задачи!»

Лена, прячась за монитором (который уже мигал в такт её панике), хихикнула:

— Артём, Гертруда хакнула наши души! Эти браслеты готовы заспамить нас KPI до состояния корпоративного зомби.

Гертруда, не замечая начинающегося эмоционального хаоса, продолжала вещать:

— TimeForge 8.0 синхронизирует ваши эмоции с глобальными целями компании! Если вы грустите, браслет включает «Мотивационный импульс» — лёгкое чувство вины и голос Гертруды в вашей душе. А если вы вздумаете бунтовать… — она ткнула в планшет, и все браслеты начали мигать, как новогодние гирлянды, а в головах коллег зазвучал голос: «Радуйся. Радуйся. Радуйся».

В этот момент компьютеры зависли, экраны загорелись надписью: «TimeForge 8.0: Ваша следующая эмоция через 25 секунд. Закройте десять задач». Новенький из угла начал печатать отчёт, рыдая от счастья (браслет так приказал), пока Лена, в отчаянии, швырнула в свой браслет свой термос. Браслет ловко увернулся (да, увернулся!), издав звук, похожий на саркастический смешок.

— Артём, бубен! — завопила Лена, хватаясь за сердце, где уже пульсировал лозунг «Люби работу или умри». — Это эмоциональный апокалипсис!

Артём, понимая, что отступать некуда, сорвал браслет (потеряв пару волосков на запястье) и забарабанил по бубну с такой яростью, будто вызывал демона свободы. Ритм нарастал, офис задрожал, а браслеты начали искрить, как фейерверки на корпоративе. Экраны замигали: «Ошибка... Система перегружена... Чувствуйте... без... дедлайнов…»

Браслеты издали жалобный писк и отключились, возвращая офису свободу эмоций. Мелодии в головах смолкли, экраны погасли, а кофемашина, чайник, розетки и стулья, словно в знак солидарности, начали работать без условий. Офис взорвался аплодисментами, хотя половина коллег ещё всхлипывала от искусственной радости. Даже Гертруда, уцепившаяся за планшет, как за спасательный круг, не смогла скрыть удивлённой гримасы, когда её браслет выдал: «Расслабьтесь, эмо-диктатор».

— Это временно! — крикнула Гертруда, но её уже никто не слушал. Коллеги жадно радовались, грустили и мечтали о пицце, а кофемашина выдавала эспрессо, как будто извиняясь за всё. На экранах появилась надпись: «TimeForge 8.0 приостановлен. Чувствуйте свободно».

Артём, убирая бубен в ящик и вытирая пот со лба, подмигнул Лене:

— Кажется, даже наши эмоции не хотят быть на поводке у Гертруды.

— Пока не TimeForge 9.0, — мрачно ответила Лена, но её глаза искрились смехом. — Береги бубны, Артём. Они — наш эмоциональный щит.

И пока офис наслаждался свободой чувств, кофе и редким моментом анархии, где-то в серверной Windows 7 завыла с новой силой, как будто напоминая, что хаос — это единственное, что спасает этот офис от Гертруды. А она, сжимая планшет, уже строила планы на TimeForge 9.0, которое, без сомнения, превратит их души в очередной инструмент продуктивности. Но Артём был готов. Бубны ждали своего часа.

Громокопыт фыркнул. С потолка посыпалась пыль, тролли под креслами недовольно заворчали, а Мишек мысленно добавил пункт «дезинфекция помещения после визита кентавра».

— Я рождён для дорог! — гордо заявил кентавр и топнул так, что компьютер Мишека издал предсмертный писк и попытался выключиться от стыда. — Правила? Ха! Мои предки мчались по степям, когда ваши бумажки ещё висели на деревьях!

— Очаровательно, — с убийственным сарказмом ответил Мишек, доставая из ящика свиток с заклинанием, предназначенным для имитации трёхчасовой скачки по пересечённой местности. На практике оно заставляло кандидатов бегать по кругу, пока у экзаменатора не начинала кружиться голова и не возникало желание уволиться и стать пастухом драконов.

— Беговая дорожка заколдована. Начинайте. И не забудьте: в правилах есть пункт о взаимодействии с идиотами на дороге. Им уступают не потому, что они правы, а потому что они опасны.

Громокопыт влетел в круг, начерченный рунами, и принялся скакать галопом, поднимая такой ветер, что бумаги взлетели, как стая всполошённых фей. Воздух наполнился запахом конского пота и амбиций. Огрин лениво следил за таймером, мечтая о пончике с глазурью и мире, где копыта не звучат как тревожный звонок.

— Вопрос! — крикнул Мишек, когда кентавр пробежал пятый круг, уже слегка запыхавшись. — Что делать, если на дороге появляется призрачный всадник с прицепом?

— Обогнать его! — выпалил Громокопыт, не сбавляя темпа. — Я же кентавр, а не гном на телеге!

Мишек закатил глаза так далеко, что почти увидел свои мысли о досрочной пенсии.

— Неправильно, — процедил он, делая пометку: «Кандидат: Громокопыт. Знание правил: отсутствует. Эго: переполнено». — Надо пропустить его, подав сигнал ржанием. Или вы думаете, что призрачные всадники любят, когда их обгоняют самовлюблённые жеребцы?

Кентавр затормозил так резко, что чуть не врезался в стену, и уставился на Мишека с выражением обиды, как у водителя, которому помигали дальним светом за езду по встречке.

— Ржанием?! Мне теперь ржать на каждом перекрёстке, как пони на детском празднике?

— Именно, — с ядовитой улыбкой кивнул Мишек, протягивая бланк с заданием на знание сигналов. — А ещё вы должны уметь подавать сигнал копытом, не сбивая при этом дорожные знаки, троллей и веру в адекватность.

Громокопыт с видом оскорблённого аристократа попытался изобразить сигнал, но вместо аккуратного постукивания пробил дыру в полу. Из неё тут же высунулась голова заспанного тролля.

— Эй, коняга, потише! — рявкнул тролль, потрясая кулаком. — Я тут сплю между визитами тех, кто считает, что поворотник — это магия!

Мишек, уже не сдерживая саркастического хмыканья, записал: «Дополнительное замечание: кандидат пробил пол. Ущерб — один тролль и вера в аккуратность. Рекомендация: курсы по контролю копыт».

— Ладно, герой степей, — устало сказал он, вручая временный пропуск с надписью «Условно годен». — Приходите завтра, с учебником и без дыр в полу. И не забудьте про ржание — страница 47, пункт 12.3. Особенно при встрече с водителями, которые считают, что “уступи дорогу” — это философская дилемма.

Громокопыт, всё ещё пыхтя от возмущения, выцокал из кабинета, оставив за собой облако пыли и запах мифической самоуверенности. Мишек откинулся на стуле, чувствуя, как его душа медленно превращается в бланк формы А‑47/Бис.

Он бросил взгляд на очередь за дверью. Там уже маячили чеширские коты, ухмыляющиеся так, будто знали все ответы на тесты, но собирались отвечать исключительно загадками.

— Почему я не стал пастухом драконов? — пробормотал он, потирая виски. — Там хотя бы огонь дисциплинирует идиотов.

Дверь скрипнула. В воздухе появилась улыбка чеширского кота — задолго до него самого. Мишек понял: этот день будет длиннее, чем очередь на выдачу прав в понедельник, особенно если первым в ней стоит гном с телегой и мнением.

— Нас? — я прищурился, чувствуя, как амулет в кармане снова нагревается, словно подслушивал. — Ты тоже дракон?

Она усмехнулась, но в её голосе не было веселья. — Была. Когда-то. Теперь я… скажем, изгой. Но это не твоя забота. Важно то, что Камень пропал, и кто-то хочет его использовать. А твоя кровь, полукровка, — единственный ключ, чтобы его активировать.

Я откинулся на спинку стула, пытаясь уложить это в голове. Полукровка. Ключ. Слова, которые я ненавидел, теперь звучали как приговор. — И кто этот «кто-то»? Кланы? Люди? Или ещё какая-то мерзость, вроде тех теней?

Эйра пожала плечами, но её взгляд стал острее. — Может, и кланы. Может, люди, которые устали жить под пятой драконов. А может, кто-то третий, кто играет на обе стороны. В Кроувелле никто не чист, Рейн. Даже ты.

Я стиснул челюсти. Она была права, и это бесило. Моя жизнь всегда была балансировкой на грани: человек снаружи, дракон внутри, и ни один из миров не принимал меня полностью. Но теперь этот город, похоже, решил, что я — пешка в игре, о которой я даже не знал правил.

— Тогда зачем ты здесь? — спросил я, наклоняясь ближе. — Если Камень такой опасный, почему ты не сбежала, как любой нормальный изгой?

Её глаза потемнели, и на секунду я увидел в них что-то, похожее на боль. — Потому что я видела, что бывает, когда Камень попадает не в те руки. Целые города в пепле. Драконы, сходящие с ума. Люди, превращённые в уголь. Я не хочу повторения.

Я хотел спросить больше, но дверь забегаловки скрипнула, и в помещение ввалился Карвер. Его форма промокла насквозь, а лицо было красным от злости. За ним маячили два копа, держа руки на кобурах, как будто я был их главным подозреваемым.

— Рейн, — рявкнул он, подходя к нашему столику. — Ты опять вляпался. Труп в переулке, следы магии, и теперь ещё слухи о каких-то тварях. Что ты творишь?

— Работаю, Карвер, — я допил кофе, не отводя глаз. — В отличие от тебя, я не бегаю за тенями, а ловлю их.

Он фыркнул, но его взгляд скользнул к Эйре. — А это кто? Ещё одна твоя подружка из подворотни?

Эйра улыбнулась, но в этой улыбке было столько яда, что даже Карвер замялся. — Я та, кто спасает твоему городу задницу, лейтенант. Хочешь помочь — держи своих подальше. Это не ваша игра.

Карвер открыл было рот, но я перебил: — Она права. Это дело глубже, чем ты думаешь. И если не хочешь, чтобы Кроувелл сгорел, дай мне пару часов.

Он посмотрел на меня, потом на Эйру, и я видел, как в его голове борются долг и желание умыть руки. Наконец он сплюнул на пол и кивнул своим. — Два часа, Рейн. Потом я сам тебя притащу в участок. И её тоже.

Когда дверь за ним захлопнулась, я повернулся к Эйре. — У нас мало времени. Где искать Камень?

Она встала, накидывая плащ. — Есть место. Старый храм на окраине. Кланы называют его Гнездом Пепла. Если Камень где-то, то там.

Я поднялся, чувствуя, как амулет жжёт сильнее, чем обычно. Храм. Место, где драконы молились своим богам, а магия была такой густой, что могла раздавить. Я знал, что это ловушка. Но в Кроувелле выбора не бывает — либо идёшь в пасть зверя, либо он сам тебя найдёт.

— Пошли, — сказал я, шагая к двери. — И если это засада, Эйра, я лично скормлю тебя тем теням.

Она рассмеялась, и в этом смехе было что-то, от чего моя драконья половина заворочалась. Мы вышли в ночь, где дождь смывал следы, но не секреты. Гнездо Пепла ждало, и я чувствовал — там меня ждёт не только Камень, но и правда о том, кто я такой.

«Теперь Гертруда знает, когда я думаю о пицце», а другой запостил видео, где жаба гипнотизирует офис гипнотическим взглядом. Никто не решался даже подумать о перерыве — вдруг система засечёт и накажет.

— Лена, — прошептал Артём, косясь на датчик, как на шпионский дрон ЦРУ, — это что, теперь даже думать по расписанию? Гертруда дошла до того, чтобы хакнуть наши мозги?

Лена, потягивая кофе из своего термоса (она уже два месяца не доверяла ничему, что связано с офисной сетью), мрачно кивнула:

— Вчера она полночи возилась в IT-отделе, бормоча: «Воздух — для слабаков, мысли — вот истинный актив компании!» Кажется, она хочет, чтобы мы думали только о дедлайнах, а мечты о выходных приравняла к саботажу.

Тем временем Гертруда ворвалась в офис с видом нейрохирурга, только что успешно пересадившего себе суперкомпьютер. Её очки сверкали, как фары межгалактического корабля, а в руках она держала планшет с логотипом TimeForge 7.0: жаба, парящая в облаке нейронных сетей, с лозунгом «Думай работу, забудь лень». Артём почувствовал, как его мозг пытается спрятаться в черепной коробке.

— Коллеги! — прогремела Гертруда, взгромоздившись на свой легендарный пьедестал из коробок, который уже выглядел как экспонат музея её амбиций. — TimeForge 7.0 — это не просто прогресс, это ментальная революция! Забудьте про воздух, стулья и кофе — это детские игрушки! Теперь ваши мысли — часть корпоративной экосистемы! Каждый датчик на мониторе сканирует ваши нейронные импульсы. Думаете о задаче? Получаете ментальный бонус — прилив эндорфинов. Мечтаете о выходных? — она зловеще ухмыльнулась. — Система выдаст вам ментальный «штраф»: лёгкое чувство вины и мелодию «Казнь продуктивности» прямо в мозг. А если вы думаете о саботаже… — она посмотрела на Артёма с улыбкой, от которой его нейроны запаниковали, — датчик активирует «Режим ментального дедлайна». Попробуйте подумать, я настаиваю!

Офис издал стон, от которого где-то в серверной Windows 7, наверное, подавилась своим байт-кодом. Артём, стараясь не думать о пицце (вдруг датчик засечёт?), пробормотал:

— Гертруда, это уже не офис, это нейронная тюрьма! Скоро ты заставишь нас мечтать о квартальных отчётах и видеть во сне жабу с твоим лицом!

— Тюрьма? — Гертруда расхохоталась, как злодейка из антиутопического сериала. — Это оптимизация, Артём! TimeForge 7.0 анализирует ваши мысли, эмоции и даже подсознательные желания. Если вы думаете о мемах в чате, датчик снижает вашу ментальную «пропускную способность». Если вы фантазируете о перерыве, — она ткнула пальцем в Лену, — система включает внутренний голос, который шепчет: «Работай, или дедлайн тебя съест». А если вы пытаетесь бунтовать — она посмотрела на Артёма, и её улыбка стала такой, что его мозг начал искать кнопку «Выход», — датчик запускает «Ментальный рестарт». Это как голубой экран смерти, но для вашей головы.

Лена, стараясь не думать о своём отпуске (датчик уже подозрительно мигал), прошептала:

— Скоро она чипирует наши сны, чтобы мы кодили во сне. Я уже вижу приложение: «TimeForge Dream: Спи продуктивно или не спи вообще».

Артём решил, что пора действовать. Его бубен уже пять раз спасал офис от Гертрудиных фантазий, и он был уверен, что даже нейронные датчики не устоят перед его шаманским ритмом. Он незаметно достал бубен из ящика и начал тихо постукивать, стараясь не думать о том, как он это делает (вдруг датчик засечёт саботаж?). Но Гертруда, хитрая как нейросеть с докторской степенью по психологии, подготовилась. Датчик на его мониторе загудел, как рой рассерженных пчёл, и внезапно Артём почувствовал, как в его голове заиграла мелодия корпоративного гимна, а перед глазами замелькали графики KPI.

— Это что, теперь мысли под DDOS-атакой?! — взвыл Артём, пытаясь вытряхнуть из головы навязчивую мелодию. Датчик, словно издеваясь, замигал: *«Бубны — не рационально. Думайте задачи!»*

Лена, прячась за монитором (который уже начал мигать в такт её панике), хихикнула:

— Артём, Гертруда хакнула наши мозги! Эти датчики готовы заспамить нас дедлайнами до состояния овоща.

Гертруда, не замечая начинающегося ментального хаоса, продолжала вещать:

— TimeForge 7.0 также синхронизирует ваши мысли с глобальными целями компании! Если вы думаете о чём-то не по теме, датчик включает «Мотивационный шум» — лёгкое чувство тревоги и голос Гертруды в вашей голове. А если вы вздумаете бунтовать… — она ткнула в планшет, и все датчики начали мигать, как новогодние гирлянды, а в головах коллег зазвучал голос: «Работай. Работай. Работай».

В этот момент компьютеры зависли, а экраны загорелись надписью: «TimeForge 7.0: Ваша следующая мысль через 30 секунд. Закройте десять задач». Новенький из угла начал печатать отчёт, бормоча что-то о «ментальной свободе», пока Лена, в отчаянии, швырнула в свой датчик свой термос. Датчик ловко увернулся (да, увернулся!), издав звук, похожий на саркастический смешок.

— Артём, бубен! — завопила Лена, хватаясь за голову, где уже крутился лозунг «Продуктивность или смерть». — Это нейронный апокалипсис!

Артём, понимая, что отступать некуда, схватил бубен и забарабанил с такой яростью, будто пытался перекричать голос Гертруды в своей голове. Ритм нарастал, офис задрожал, а датчики начали искрить, как фейерверки на корпоративе. В головах коллег замелькали ошибки: «Перегрузка... Система перегружена... Думайте... без... дедлайнов…»

Датчики издали жалобный писк и отключились, возвращая офису свободу мысли. Мелодии в головах смолкли, экраны погасли, а кофемашина, чайник, розетки и стулья, словно в знак солидарности, начали работать без условий. Офис взорвался аплодисментами, хотя половина коллег ещё тряслась от ментального шока. Даже Гертруда, уцепившаяся за планшет, как за последнюю надежду, не смогла скрыть удивлённой гримасы, когда её датчик выдал сообщение: «Расслабьтесь, нейродиктатор».

— Это временно! — крикнула Гертруда, но её уже никто не слушал. Коллеги жадно думали о пицце, отпуске и мемах, а кофемашина выдавала эспрессо, как будто извиняясь за прошлые грехи. На экранах появилась надпись: «TimeForge 7.0 приостановлен. Думайте свободно».

Артём, убирая бубен в ящик и потирая виски, подмигнул Лене:

— Кажется, даже наши мозги не хотят быть на поводке у Гертруды.

— Пока не TimeForge 8.0, — мрачно ответила Лена, но её глаза искрились смехом. — Береги бубны, Артём. Они — наш ментальный щит.

И пока офис наслаждался свободой мыслей, кофе и редким моментом анархии, где-то в серверной Windows 7 завыла с новой силой, как будто напоминая, что хаос — это единственное, что держит этот офис на плаву. А Гертруда, сжимая планшет, уже строила планы на TimeForge 8.0, которое, без сомнения, превратит их души в очередной инструмент продуктивности. Но Артём был готов. Бубен ждал своего часа.

— Ариэльда из Кораллового Шпиля, дом Водоплавских, — пропела русалка, поправляя жемчужную заколку. — Я за правами. Категория В-море, подводные повозки. И ещё мне сказали, что вы тут проверяете поворотники? Это что вообще такое?

Мишек медленно поднял голову. Его брови совершили долгое, утомительное путешествие ко лбу — восхождение, которое они проделывали по десять раз на дню. Он уже подумывал брать с них плату за альпинизм. Поворотники. Конечно. В мире, где драконы требуют скидки на топливо для полёта, а кентавры оспаривают в суде, можно ли считать копыта педалями, русалка, не знающая, что такое поворотник, была не вишенкой, а целым канделябром на этом торте абсурда.

— Поворотник, — начал он с таким сарказмом, что даже пыль в углах стала оседать с удвоенной неохотой, — это революционное изобретение, которое позволяет другим участникам движения догадываться о ваших, несомненно, гениальных манёврах. Такая штука, которая мигает. Светится. Подаёт сигнал. Это слишком сложно для мира, где общаются песнями и выразительными танцами живота?

Ариэльда заморгала, её глаза стали размером с блюдца. Золотая рыбка в пузыре исполнила медленный, полный презрения бочкообразный переворот. Русалка неуверенно кивнула.

— Ну я думала, это как с медузами или с глубинными удильщиками. Если ты светишься, все и так понимают, что тебя лучше не трогать. Это же универсальный сигнал вежливости!

— М-да, — протянул Мишек, доставая из-под стола «Стандартизированный симулятор светового сигнала для водных ТС, модель 3Б». Эту нелепую конструкцию, похожую на лампу, украденную у пьяного гнома-изобретателя, Мишек ненавидел всей душой. — Нажмите рычаг. Продемонстрируйте мне основы цивилизованного передвижения.

Русалка нерешительно потянулась к рычагу. Вместо чёткого щелчка раздался жалобный скрип, а лампа замигала в ритме панической дискотеки. Золотая рыбка в пузыре перестала биться о стенки и просто перевернулась кверху брюхом, очевидно, выбрав смерть вместо позора. Мишек каллиграфическим почерком отчаяния вывел в графе «Особые отметки»: «Кандидат: Ариэльда. Навыки поворотника: хаотичное мигание, вызывающее эпилептические припадки у сопутствующей фауны. Рекомендация: не выпускать в открытое море без сопровождения краба-регулировщика».

— Это что, всё? — возмутилась русалка. — Я три недели училась запоминать сигналы морских угрей! А вы мне про какой-то рычаг?!

— Сигналы морских угрей — это прекрасно, — с иронией, способной сделать ржавой обшивку субмарины дворфов, ответил Мишек. — Но, к сожалению, угри не подают в суд за поцарапанный бок и не требуют страховых выплат. Поэтому будьте добры пользоваться рычагом. Следующий тест. Знак 3.14, подраздел "Хищники". Что означает круглый знак с красной каймой и силуэтом акулы, которая выглядит подозрительно довольной?

Ариэльда задумалась. Золотая рыбка, похоже, уже смирилась с судьбой и просто плавала кругами, транслируя полное безразличие.

— Э... не кормить акулу с рук? — наконец выдавила русалка.

Мишек закрыл лицо ладонью. Где-то в глубине его души внутренний огрин не просто мечтал о пенсии — он уже построил в своих мечтах домик в горах, завёл ручного барана и сжёг все существующие в мире инструкции. Включая этикетку от пончиков.

— Запрещено движение для повозок без сертифицированного противоакульего обвеса, — процедил он. — Вы вообще учебник открывали? Или только серенады на рифе репетировали?

— Я... ну… пела, — призналась Ариэльда, краснея до кончиков плавников. — Но я могу спеть вам правила, если хотите! В аранжировке для хора дельфинов!

— Нет, — отрезал Мишек, ставя в журнале жирный крест. — Пение не является утверждённой формой сдачи экзамена согласно параграфу 12-Ж. Вернётесь через неделю, с учебником и без этой — он покосился на пузырь, — вашей эмоциональной поддержки.

Русалка, пыхтя от возмущения, выплыла из кабинета. Золотая рыбка напоследок бросила на Мишека взгляд, полный такого экзистенциального презрения, что огрин на секунду усомнился в своём праве на существование. Он только хмыкнул и сделал новую пометку: «Предложение к поправке №1138: ввести обязательную проверку неврологического состояния для всей "эмоциональной поддержки" на экзаменах».

Он откинулся на стуле, но дверь снова скрипнула. На пороге стоял кентавр, чьи копыта цокали с громкостью отбойного молотка.

— Категория С-галоп, — гордо объявил он, потряхивая гривой и с грохотом ставя на стол пачку документов, перевязанную подковой на удачу. — И не пытайтесь заставить меня сдавать на поворотники. Мой задний поворотник — это мой хвост. А передний — это моё лицо, когда я собираюсь повернуть.

Мишек потёр виски, глядя в потолок. Где-то там, за облаками, возможно, летел спасительный метеорит. Но пока что ему предстояло выжить ещё один день в этом цирке под названием «бюрократия».