Откуда взялся шумерский

Судя по топонимам междуречья Тигра и Евфрата и некоторым заимствованиям в шумерском языке, до шумеров эти земли населяли другие люди, говорившие на неродственных шумерскому языках - так называемый дошумерский субстрат.

Считается, что он состоял из двух языков (или двух групп языков), один из которых условно называют протоевфратским. Считается, что из него в шумерский могли быть заимствованы такие слова как "baḫar" ("горшечник"), "tibira" ("кузнец"), "zulum" ("финик").

Второй называют прототигридским, насчёт его ральности уверенности больше, и это его называют ещё банановым из-за типичной формы имен собственных, похожей на английское слово "banana" (три слога, из которых второй и третий повторяются): Хумбаба (имя мифологического великана), Забаба (бог-покровитель города Киш), Инанна (главная шумерская богиня).

Прототигридский язык соотносят с ранним убейдским периодом (5300-4700 гг. до н. э.), а похожую структуру слов пытались усматривать в этеокритском, протобаскском языках и в именах гиксосов, но, возможно, это лишь желание найти систему там, где её нет.

К IV тыс. до н.э. в Месопотамии уже точно жили шумеры, которые пришли неизвестно откуда и ассимилировали носителей местных языков. Сами шумеры утверждали, что их древнейший город - это Эриду, находившийся в те времена на берегу Персидского залива (потом вода отступила), но также они упоминали мифическую райскую страну Дильмун (её пытаются связать с Бахрейном), откуда они якобы глобально пришли до того как основали Эриду.

Просто перечислю версии, которые когда-либо высказывались насчёт происхождения шумеров: Бахрейн, Северная Африка, Кавказ, автохтонное население - потомки местных охотников-собирателей, которые никуда не уходили, и ниоткуда не приходили, по крайней мере после неолитической революции 10-12 тысяч лет назад. Ни одну из них нельзя окончательно подтвердить или опровергнуть.

То, что родственных языков для шумерского не обнаружено, может быть связано как с тем, что он действительно изолят, так и частично с тем, что мы точно не знаем, как он звучал. Всё, что мы знаем, мы получили из шумеро-аккадских словарей, составленных аккадцами. То есть даже если произношение там записано верно, это всё равно то, как услышали семиты. Мог получиться испорченный телефон.

Вообще, изолят - это просто такой язык, о чьих родственниках не сохранилось даже записей. Так что очень может быть, что родственники у шумерского были. Скажем, группа племен, говоривших на протошумерском разделилась, и одно из них пришло на плодородную почву, где в итоге развило письменность, тем самым увековечив свой язык. А другие выбрали такое направление миграции, где они оставались охотниками и собирателями, не нуждались в письменности, и в итоге были ассимилированы кем-то более продвинутым. Может быть, нам даже известны археологические культуры, носители которых говорили на родственниках шумерского языка, но они ничего не записывали, поэтому мы не можем их идентифицировать.

Первые записи на шумерском языке датируются 3100-2800 до н. э., далее, к 2000 до н.э. шумерский уже перестаёт быть разговорным, но ещё остаётся письменным до 1800 до н.э. (мы понимаем, что шумеры не то, чтобы взяли и вымерли, просто аккадцев стало больше, и шумеры были ассимилированы. Так что в жителях того региона, скорее всего, найдутся генетические следы шумеров).

Ещё до I в до н.э. шумерский - это мёртвый язык, известный образованным людям. Но к началу нашей эры он был забыт и ими, и вновь обнаружен уже только в конце XIX века.

Шумерская письменность

Дешифровка шумерской письменности стала возможной благодаря ряду событий.

• Во-первых, нам повезло, что персы в какой-то момент начали использовать клинопись. И любили на ней писать.

• Во-вторых, нам повезло, что персы, и главное их язык, не вымерли. Благодаря современному персидскому стало возможно разобраться с древнеперсидской клинописью.

• В-третьих, аккадский тоже пользовался клинописью, и повезло, что у него остались семитские родственники, и немало. Используя информацию о персидской клинописи и данные других семитских языков, ученые смогли расшифровать аккадский.

• На этом этапе оказалось, что некоторые куски аккадских текстов расшифровке всё-таки не поддаются. И тогда, в-четвертых, нам повезло, что три и четыре тысячи лет назад аккадцы создавали словари и двуязычные тексты, то есть такие, где одна строка шла на аккадском, а другая - вот на этом неведомом языке. В древних словарях удалось найти запись произношения неизвестных слов и их аккадский перевод, а по текстам смогли подтвердить эти соответствия. Это и был шумерский.

А теперь о самом шумерском языке

Шумерский - это, в основном, агглютинативный язык. То есть его слова состоят из корня, к которому приклеиваются аффиксы, каждый из которых несёт отдельное грамматическое значение (исключение - шумерские глаголы, в них один аффикс мог иметь несколько функций).

Вообще, если у языка есть аффиксы, что он может быть агглютинативным и флективным. Агглютинативные языки, они больше как мужчины, то есть одна мысль на одну единицу времени. Один аффикс - одно грамматическое значение. А флективные больше женщины, то есть думаем сразу и обо всём.

Вот русский язык, например, - флективный, то есть каждый аффикс несёт несколько грамматических значений, это делает слова более короткими. Допустим, вот фраза "в комнате". Окончание "-е" несёт информацию о том, что комната одна, а также о падеже слова. Во фразе "в комнатах" окончание показывало бы тот же падеж, но множественное число.

А вот в турецком языке, который агглютинативный, фраза "в комнате" передаётся одним словом: "odada", где "oda" - это "комната", а "da" - это аффикс места. Он же останется во множественном числе, но нужно будет добавить отдельный аффикс, чтобы его показать, поэтому "в комнатах" будет "odalarda" ("lar" - показатель множественного числа). Более того, можно сказать даже "в моей комнате" и "в моих комнатах", добавив показатель принадлежности "-m\-ım": "odamda" и "odalarımda". Более того, фразу "Я в своей комнате" по-турецки можно сказать одним словом: "Odamdayım".

Вот примерно так мог и шумерский. Например, слово "dingirenera" означает "богам", где "ene" - показатель множественного числа, а "ra" - дательного падежа. Обратите внимание, что в русском языке окончание "-ам" в слове "богам" несёт сразу оба этих грамматических значения.

Существительные в шумерском делились на одушевленные (люди, боги, персонифицированные животные и предметы, храмы) и неодушевленные (неперсонифицированные животные и предметы). О первых спрашивали "Aba?" ("Кто?"), а о вторых "Ana?" ("Что?").

Рода у существительных не было, отличали его только для самых важных слов, например, "a" ("отец") и "ama" ("мать"), "gud" ("бык") и "ab" ("корова").

Интересно и активно в шумерском работало словосложение. Например:

• "dumu" ("ребенок") и "sag" ("голова") давали "dumusag" ("первенец")

• "an" ("небо") + "ki" ("земля") = "anki" ("вселенная")

• "dub" ("табличка") + "sar" ("писать") = "dubsar" ("писец")

• "ki" ("земля, место") + "sikil" ("чистый") = "kisikil" ("девушка")

• "lu" ("человек") + "gal" ("большой") = "lugal" ("царь, правитель")

• "e" ("дом") + "gal" ("большой") = "egal" ("дворец")

• "şu" ("рука") + "si" ("рог") = "şusi" ("палец")

• "ur" ("собака") + "mah" ("великий") = "urmah" ("лев")

• "ki" ("место") + "mah" ("великий") = "kimah" ("кладбище")

Интересно слово "nig", которое само по себе означает "нечто, штука, хреновина", но само по себе не используется, а тоже участвует в словообразовании:

• с глаголом "ba" ("дарить") - "nigba" ("подарок")

• со словом "şu" ("рука") - "nigsu" ("имущество")

Такое же было и для одушевленных - "nu" ("человек"):

• с "sag" ("голова") - "nusag" ("жрец")

И ещё было такое третье слово, "nam", которое создавало абстрактные слова:

• "dubsar" ("писец") - "namdubsar" ("писцовое дело")

• "lugal" ("царь") - "namlugal" ("царствование")

• "lu" ("человек") - "namlu" ("человечность")

• "kiag" ("любить") - "namkiag" ("любовь")

• "til" ("жить") - "namtil" ("жизнь")

• "uş" ("умирать") - "namuş" ("смерть")

Шумерские числительные выдают страшную тайну: до того, как открыть геометрию и астрологию, шумеры считали только до пяти. И вот как это выясняется: 1 - aş (𒁹), 2 - min (𒈫), 3 - eş (𒐈), 4 - lim (𒐉), 5 - i (𒐊). Тут всё в порядке.

А дальше начинается. 6 - àş (𒐋, i + aş), 7 - imin (𒐌, i + min), 8 - ussu (𒐍, ладно, тут странно), и 9 - ilim (𒑆, i + lim).

Глаголы тоже демонстрируют любопытную логику:

• "dùbbar" ("шагать, спешить") = "колени" + "двигать, разводить"

• "dùbgar" ("сидеть, лежать") = "колени" + "ставить, класть"

• "gişhur" ("рисовать, чертить") = "дерево" + "царапать"

• "gude" ("обращаться") = "голос" + "лить"

• "şubar" ("отпускать, освобождать") = "руки" + "двигать, разводить"

• "gabaşugar" ("сопротивляться") = "рука" + "на грудь" + "ставить, класть"

• "gugişgar" ("побеждать, покорять") = "на затылок" + "дерево" + "ставить, класть"

• "kirişugar" ("молиться, умолять") = "к носу" + "руку" + "ставить, класть"

Думаю, для первого знакомства сойдёт.

Источник:

• Канева И. Т. Шумерский язык

На Мамфорда сильно повлиял Джон Рёскин, особенно его идея о достоинстве ремесленного труда и подозрительность к капиталистической логике. Призрак Рёскина, можно сказать, бродит по многим страницам Мамфорда — вплоть до критики индустриализма как подавляющего и обезличивающего начала.

Ранние книги Мамфорда, такие как «Палки и камни» (1924) и «Коричневые десятилетия» (1931), сделали его заметной фигурой в культурной критике США. Он рассматривал американскую архитектуру не как эстетическое упражнение, а как зеркало национального характера, со всеми его трещинами. Мамфорд выступал против академических канонов, в пользу чего-то более «своего», автохтонного, пусть и не всегда утончённого.

Целая серия его книг — «Техника и цивилизация», «Культура городов», «Условие человека», «Поведение жизни» — это последовательное исследование того, как технологии меняют общество и в чём можно — и нужно — им противостоять. Технологии, по Мамфорду, не нейтральны: они несут в себе логики власти, труда, времени. Они не просто обслуживают цели, они их создают.

В «Мифе машины» (1967–70) Мамфорд идёт ещё дальше — вглубь истории, к предыстории. Его интересует не просто механизм, но сама идея орудийности. И он бросает вызов: человек — не просто «животное с инструментами». Главным в нас он считает не технику, а символ: способность к языку, ритуалу, мечте, социальной фантазии. Мы не строим машины — мы строим смыслы, и лишь потом обрастаем железом.

Основная тревога Мамфорда — что техника, вырвавшись из-под контроля, начинает диктовать нам свои правила. И речь даже не о фантастике, а о мире вполне реальном: с ядерным оружием, химическим производством, одноразовой упаковкой и глубоко неравномерным распределением ресурсов. Не надо быть пророком, чтобы предсказать катастрофу — достаточно просто уметь складывать факты.

При этом Мамфорд не был противником технологий как таковых. Его волновал вопрос: какой социальной организации они служат? Что мы строим на их основе — машинный конвейер или пространство для жизни? И здесь начинается самое уязвимое место его философии: он мечтает о «хорошей жизни», но описывает её очень туманно. Например, если кружки и тарелки появились раньше посудомоек, значит ли это, что раньше было лучше?

Иногда кажется, что Мамфорд смотрит на доиндустриальное общество через розовые очки Толстого. Пение, танцы, рассказы у костра — да, но он почти не говорит о детской смертности, отсутствии антибиотиков и тяжёлой физической работе, особенно для женщин. Его критикуют за это, и — отчасти справедливо.

Но всё же, несмотря на уязвимости, Мамфорд — важный собеседник. Не потому, что он даёт ответы, а потому что он формулирует правильные тревоги. Его язык образный, его взгляд — страстный, его амбиция — масштабная. Он, скорее, подаёт искру: пробуждает мысль, побуждает спорить, возвращает этике место в разговоре о технологиях.

Если вы хотите прочесть что-то, что не даст вам спокойно закрыть книгу — Мамфорд подойдёт. Он не утешит, но настроит. А иногда именно это нужно, чтобы в академическом чтении снова почувствовать вкус мысли.

Титры

Материал подготовлен Вероникой Никифоровой — искусствоведом, основательницей проекта «(Не)критично».

Я веду блог «(Не)критично», где можно прочитать и узнать новое про искусство, моду, культуру и все, что между ними. В подкасте вы можете послушать беседы с ведущими экспертами из креативных индустрий, вместе с которыми мы обсуждаем актуальные темы и проблемы мира искусства и моды. Также можете заглянуть в мой личный телеграм-канал «(Не)критичная Ника»: в нем меньше теории и истории искусства, но больше лайфстайла, личных заметок на полях и мыслей о самом насущном.