Армейский юмор

Два патрона

Оказаться здесь было просто. Вспышка перед глазами, оглушительный звон в ушах - и долгое падение в беспросветно черную пропасть, словно в озеро вязкого асфальта. Мои глаза были широко открыты, но я не видел ничего.

Наша часть второй день пыталась одолеть этот узкий выступ, зажатый петлепекй реки с одной стороны и лесом - с другой. Неудачная позиция, удачная попытка врага замедлить наше продвижение. Патронов осталось мало, воды - и того меньше, хотя река была в двадцати шагах от окопов. Пулеметный огонь не давал никому поднять головы, но все равно, и у нас и у них находились смельчаки, которые ползли на берег с котелками. Их, продырявленных пулями, неподвижно лежащих у кромки воды, становилось все больше. Им завидовали. Смерть там казалась легче, чем гибель в очередной непонятной атаке, счет которым мы уже давно потеряли. Потрепанный полк сжался до размеров батальона.
Моя пуля нашла меня в утренней атаке - когда роса еще не высохла на траве, а цевье винтовки, покрытое холодной испариной, скользило в ладонях. Нашла без свиста, тупо ткнулась в середину лба, опрокинув меня стриженым затылком на бруствер окопа. Вспышка и падение в черноту...

Я огляделся. Темноты уже не было. Берег - большого озера? моря? Волны накатывают на песок, захлестывая носки разбитых сапог. Бревно, на котором я сидел, мокрое и черное, покрыто соляными разводами. Я осторожно поднялся, расстегивая шинель - грязную, прожженную, пахнущую землей, дымом и кровью.
Потом тронул лоб. Ничего, только маленький, давно заживший шрам.
Давно? Но на руках еще оставались свежие мозоли - след от саперной лопаты. А вот и ножевой порез: вчера ночью друг Сашка принес тушенку, открывали торопясь, тупым ножом, который то и дело соскальзывал с края банки. Значит, была и последняя атака. Но... Я, живой, растерянно глядел в тусклое море.
Внезапно сбоку в нескольких метрах от себя, я заметил какую-то скрючившуюся на песке фигуру. Совсем молодой парень, белобрысый, в рваной пятнистой форме и высоких шнурованных ботинках, сидел, обхватив колени руками и смотрел в небо. Когда я подошел к нему, он повернул голову и молча посмотрел на меня. Потом в серых глазах появился огонек интереса.
- Сергей Калинин, - протянул я ему руку.
- Русский? - спросил он. Рукопожатие оказалось сильным. Я кивнул, уже поняв, что передо мной сидит немец. Враг. Но об этом почему-то не думалось.
- Эрвин Цвихау, горная дивизия "Принц Ойген".
- Егерь... - усмехнулся я, - да еще, поди, эсэсман?
Парень стиснул зубы, под кожей на порозовевших скулах катнулись желваки. Но ответил по-прежнему спокойно.
- Я солдат. Был.
- Ладно, солдат, не время сейчас рядиться, кто кем был, кто куда сплыл... Ты вот лучше скажи - что это за местность? Что-то не припомню я такой в Югославии... А русский ты хорошо знаешь, нечего сказать.

Эрвин Цвихау снова дернул тонкими губами в полуулыбке. Теперь он смотрел на меня иначе - так опытный боец смотрит на зеленого салагу из пополнения. Покровительственно.
- А я думал, это ты хорошо по-немецки говоришь. Баварский акцент, точно. Услышал бы тебя в нашей пивной до войны, даже не оглянулся бы - обычное дело. Только если подумать - никто из нас здесь ни по-русски, ни по-немецки не разговаривает. Ты разве не понял еще? Где тебя убили?
Я сел рядом с немцем на песок. Плюхнулся мешком, разом потеряв дыхание. Убили... убили. Чушь какая-то.
- В Югославии. У речки какой-то, в атаке, - ответил я. - Курево есть?
Продолжая меня внимательно разглядывать, Эрвин расстегнул нагрудный карман, с дырой и черным пятном, расплывшимся вокруг. Протянул серо-зеленую бумажную пачку. Дым поганого табака, перемешанного с соломой, резанул глотку, но это было лучше, чем ничего.
- Хорошо держишься, Серж! Я когда понял, куда попал, волком здесь выл. Никто не слышит, а я бегаю по берегу и ору, глотку надрываю. Потом уже хрипеть стал от натуги - упал на песок и к воде пополз. Утопиться хотел.
- И что? - в голове у меня, от табака ли, от пережитого ли потрясения, стало пусто и звонко. Слова падали откуда-то со стороны, словно из-за горизонта. Цвихау махнул рукой.
- И ничего. Дополз до воды... а она от меня отступает, да так, что угнаться не могу. Когда очухался и успокоился, умыться захотел. А вот это пожалуйста - спокойно в горсть набрал и ничего. Умывайся, мол, дружок, а больше - чтоб ни-ни!
Слушая парня, я машинально полез в карман гимнастерки. Пальцы нащупали что-то твердое и холодное. Патрон. От "Фалльширмгевера", немецкой винтовки, которой вооружались парашютисты и десантники. Сколько таких винтовок валялось там, на речном берегу... Пуля, сжатая краями гильзы, была исковеркана почти до неузнаваемости. Я глядел на нее и откуда-то ясно понимал - да вот же он, кусочек свинца, который пробил мне голову. Кто же это заботливый вернул смерть обратно в гильзу и положил мне в карман?
Эрвин Цвихау вдруг тронул меня за руку - я даже дернулся от неожиданности.
- Дай мне, - протянул он ладонь. Я положил на нее патрон. Егерь подбросил его в воздух, поймал и искоса глянул на меня.
- Вот, значит, ты какой...
Я ничего не понимал. Но немецкий солдат, сидевший рядом со мной, вдруг стал выглядеть стариком - ссутулился, горькие складки искривили углы рта. На мою ладонь лег другой патрон. От трехлинейки Мосина. С такой же сплющенной пулей.
Мы молча смотрели друг другу в лицо.
- Меня убили утром, - ровно сказал парень в пятнистой форме, - у реки, когда русские снова пошли в атаку. Я стрелял, как учили - не дергал спуск, хорошо целился. Но тот, кто попал мне в сердце, тоже целился на совесть.
- Я утром совсем не целился... - машинально возразил я, младший сержант Сергей Калинин, - там некогда было целиться.
Цвихау распрямил пальцы, патрон скатился и упал в песок. Немец снова улыбался, рассматривая что-то темное на морской глади.
- Это лодка, - приложив ладонь козырьком над глазами, сказал он.

Везет егерям, хорошие у них глаза, подумал я. Да нет, ерунда, при чем тут острое зрение? Приближается... Точно - лодка под парусом. Ветра нет, но белое полотнище туго натянуто, ход быстрый.
Когда нос лодки врезался в песок, на берег шагнул высокий человек. Почему-то сначала мне в глаза бросились его грубые ботинки с выгоревшими обмотками.
- А вот и Перевозчик, - пробормотал Эрвин, и встал с песка, - все, приехали, Серж.
Он щелкнул каблуками и привычно вытянулся по стойке "смирно".
- Капрал Эрвин Цвихау...
- Тихо, парень, - сказал тот, кого назвали Перевозчиком. - Потерпи. За тобой другой приедет.
Потом посмотрел на меня.
- Привет, Серега. Давно не виделись.
Никакой это был не Перевозчик, не Харон на своей черной ладье. Стоял передо мной Колька Смирнов, мой земляк из роты лейтенанта Герасимова, погибший еще в сорок втором. Я сам писал письмо его сестре в Омск, мусоля огрызок химического карандаша над каждым горестным словом.
- Колька? - прошептал я. - Откуда...?
Улыбнулся мой друг, чуть прищурившись. Как тогда, когда уходил в последний свой рейд по тылам.
- Здесь, Сережа, каждому свой путь. А солдату - солдатский рай. И принять его сможет он только от такого же, как и сам... Садись, браток, ко мне в лодку, поехали - нечего тут долго мудрить.
Я повернулся. Капрал Эрвин Цвихау молча глядел на меня. Потом улыбнулся и протянул руку.
- Левое плечо вперед, камрад! С Богом не поспоришь! А сигареты оставь себе - кто его знает, может, у тебя в раю и не покурить?
- Покурить, покурить, - успокоил меня Колька, шагая через борт. Но я все-таки сунул мятую пачку в карман шинели.

А потом мы рванулись вперед, оставляя на берегу одинокую фигуру.
Рванулись в море, у которого нет ни конца ни края.
За горизонт, который обрушился завесой из льда и тумана.
За черту, о которой я не хочу говорить, да если бы и хотел - уже не смогу никому рассказать.

Найдено на поосторах сети

Private Snafu — серия короткометражных мультфильмов, выпущенных Warner Brothers по заказу Военного министерства США во время Второй мировой войны. Мультфильмы предназначались для показа американским военнослужащим и в своё время были засекречены.

О чём эти мультфильмы? О злоключениях придурковатого (но обаятельного) коротышки-рядового по имени Снафу, у которого вечно всё наперекосяк (впрочем, иногда у него таки получается WIN). В доступной и забавной форме они объясняют рядовому составу, как НЕ надо себя вести в армии и на войне.

Фамилия солдата взята не случайно - в начальных титрах нам дают понять, что это аббревиатура ot Situation normal, all f@#$%^ up. Впрочем, чтобы не травмировать психику начинающих бойцов, диктор заменяет фразу на Situation Normal, All Fouled Up, что в принципе то же самое.

С 1943 по 1946 год вышло порядка 27 серий. Предпоследний эпизод Secrets of the Caribbean (1945) считается утерянным.

Никогда раньше не понимал этой фразы "кто в армии служил - тот в цирке не смеется. Никогда, пока сам после военной кафедры гражданского вуза не забрали в армию лейтенантом. Раньше мне уже отслужившие друзья периодически рассказывали различные приколы из армейской жизни, только и относился я к ним именно как к приколам. Типа, анекдот такой.. Теперь думаю, что большинство анекдотов про армию из реальной жизни. Вот вспомнился один из реальных случаев...

Призвали меня на службу в январе, в Калужскую область. И вот приезжает к нам очередная проверка из Москвы, во главе с генерал-майором. Как часть готовилась к проверке, рассказывать не буду, так как подготовка была еще до моего приезда, но реально вычищено было все! И вот ходит-ходит этот генерал с сопровождающими по части и ищет, к чему бы придраться? Думаю, кто служил, тот подтвердит, что в армии не бывает такого, чтоб при проверке все было хорошо, обязательно нужно к чему то докопаться. Вот и генерал наконец нашел, к чему прицепиться.

А надо сказать, что зима была в том году снежная и соответственно солдат постоянно припахивали на уборку снега. А так как это армия, а не какие то там вам снегоочистительные службы, то и солдат заставляли не просто снег убирать с дорог, а еще и утрамбовывать его определенным образом. То есть, идете вы по части, а вдоль дорог не кучи сугробов, а аккуратненькие снежные квадраты, прямоугольники, то есть, ровно все должно быть.

И вот генерал наконец созрел до чего доцепиться. "А чем это - говорит - у вас солдаты заняты?". Ему объяснили про эти снегоуборочные работы, и тут началось... "Безобразие! -говорит- у вас солдатам заниматься что ли больше нечем? Пусть занимаются по распорядку дня, а все эти квадратики, ромбики и прочие.. параллелепипеды прекратить!! Развели тут... Приеду в следующий раз - проверю!"

Наши командиры естественно взяли под козырек, и приняли замечания к устранению. А так как, как я уже говорил, зима была снежная, то через небольшое время в части вдоль дорог образовались целые горы снега.. И вот проходят две-три недели и приезжает уже другая проверка, во главе уже с другим генералом. И тот с ходу начинает орать"Цензура, цензура, цензура! Это что у вас тут творится? Цензура, цензура. Что вы тут за бардак развели? Цензура, цензура! Два дня вам на устранение, чтоб никаких гор снега. Разравнять все! Придать форму квадратов и прямоугольников, цензура, цензура!" На робкие попытки командира части обьяснить ситуцию последовали только громкие "цензура, цензура", с призывом "отставить разговоры" и "выполнять"!

Естественно, взяли под козырек, "Есть!". Ценой неимоверных усилий за два дня устранили, и тут через две недели приезжает первый генерал... Я не буду описывать его реакцию, когда он зашел в часть и увидел эти "квадраты-прямоугольники", но его рев, как мне кажется, был слышен километров на двадцать вокруг! (Утрирую, конечно).

А еще через какое то время приехал второй генерал...

https://pikabu.ru/story/mutnyiy_6125744

В 90-е года на службу попадали разные индивидуумы. Причем не самые лучшие. А попадали в войска, в которые не лучших просто нельзя было брать. Но они как-то к нам попадали.
Был у меня боец, который спрятался от братвы в жопе МВО. Уже в те времена он шарил в компьютерах очень хорошо и в конце концов ему доставили из дома комп с широким матричным принтером и он стал служить при нем в штабе. Он убедительно доказал нам, офицерам, что МММ, Василины и прочие Инвесты - это "пирамиды" и связываться с ними не стоит. Потому как он и был организатор одной из них и какая-то бестолковая братва вложила в этот проект бабки. Причем одними из последних. Результат ясен. Но, в отличие от героя фильма "ДМБ" Пули, снятого по сценарию клерикала Охлобыстина, братва его у нас не нашла. Умел он следы запутывать. А к моменту его дембеля ту братву, походу, помножила на ноль еще какая братва.
Били солдаты, которых по прибытию в часть откармливали 2-3 месяца, а потом отправляли служить дальше.
Был солдат, который на гражданке работал обвальщиком мяса на мясокомбинате и весил килограми 120, не меньше. Так вот он пару месяцев жил на голодном пайке и стал весить килограмм 80, потому как парашют выдерживает общий вес 120 кг, при условии, что это сам солдат, на нем надеты два парашюта, форма с сапогами, оружие и боеприпасы, снаряжение. Кожа на нем еще год висела складками. Ничего, дембельнулся, щас стройняша :)
Но разговор не про них, про Ганса.
Ганс попал к нам после учебки. Как он там служил я не знаю, командиры ничего толкового не написали в характеристике, так, отмаз. Но выпустили его не "капралом", а ефрейтором, что уже насторожило. Соответственно, "комодом" его не поставили, а вручили "шайтан-трубу" РПГ-7Д и АКС-У в придачу. Ганс, как оказалось, был мой тезка, земляк и в придачу хронический алкоголик в 18 лет... Он умудрялся найти алкоголь там, где его не существовало в природе. Сбегать зимой во время зарядки через заснеженное поле в соседнюю деревню, выклянчить там бутылку самогона, выпить половину, половину спрятать в сугробе за казармой и еле стоять на ногах на утреннем осмотре - в порядке вещей. Скажу честно, по отношению к Гансу применялись все меры воздействия, вплоть до физических. Но ему все было по барабану. Одно у него было не отнять. Эта сволочь хотела служить. И в трезвом состоянии делала это неплохо. По крайней мере на полевых выходах и учениях замечаний к нему не было. Но в ППД - мама дорогая...
Один раз он пропал с укладки парашютов и появился с трехлитровой банкой пива. Заставил его выпить эту банку, что он сделал с удовольствием, а потом уложить парашют одному. Уложил. Не разбился.
В другой раз поймал его с тремя бутылками водки. Так как на губе была относительная лафа, то он был закрыт на ротной лыжной базе в подвале на трое суток. И выдано ему было эти три бутылки, три буханки хлеба и трехлитровая банка воды. А у дверей поставлен сторож, ключей у него не было. Я проведывал его дважды в сутки. Этот гад выпил всю водку, сожрал хлеб, засрал и зассал всю лыжную базу. А потом попросился опять служить. Навел порядок в подвале и опять в армию, до следущего залета.
Были солидные учения, попадали разными путями в другой округ, бродили по лесам в марте месяце, искали всякие интересные места. Людей не хватало, но Ганса не брал принципиально. Он клялся и божился, что косяков не будет. Поверил. Ехали через Москву. В Москве на вокзале с передачкой пришел папа Ганса. Пообщался. Оказывается, на пробку сына посадил именно он. Причем с младого возраста. Потом сам поехал в Москву, работал как раб, познакомился с женщиной, которая уж не знаю каким способом привела его в нормальное состояние. На учениях Ганс отработал на отлично. Косяков не было.
Ганс в конце концов дембельнулся, я перевелся служить в родной город. Однажды я встретил его на рынке, где он торговал всяким шмурдяком, типа винтиков и гаек. Предложил выпить за встречу, я отказался, а он с удовольствием выпил. Пока общались, он прикладывался еще раза три. Поведал, что живет с матерью и гражданской женой в трехкомнатной квартире, бабка отписАла ему частный дом, а тетка - двухкомнатную квартиру. Короче - Ганс в шоколаде. Живи, бухай - не хочу.
Потом долго не общались, но как-то в новую часть пришел запрос от следователя с просьбой выслать характеристику на Ганса. Я написал честно, как есть. Оказалось Ганс вместе с такими же деятелями ездили по полям и лугам, находили стадо, спаивали пастуха, а скот крали. Словили их и посадили. Увидел я Ганса через несколько лет, опустился он вконец. Смеясь, рассказал мне как адвокат зачитал ему мою характеристику и к делу ее решили не приобщать. Так же поведал, что все жилье, что у него было, он пропил. Причем, походу он пропил только прихожку и туалет, а по документам оказалось, что две квартиры и дом оказались собственностью его гражданской жены. А потом Ганс пропал. Ребята, что служили с ним вместе, сказали, что стал бомжом умер.
Вот так оно и было в те 90-е...