waterhollow

waterhollow

На Пикабу
Дата рождения: 19 июня 1978
поставил 0 плюсов и 2 минуса
отредактировал 0 постов
проголосовал за 0 редактирований
2050 рейтинг 79 подписчиков 2 подписки 48 постов 12 в горячем

Команда призраков

Британский рыболовный флот поставлял государству огромное количество рыбы, но в то же время в северной Атлантике гибло немало людей. К примеру, только за период с 1830 по 1881 год в море затонуло 419 рыболовных судов и 2249 моряков. Неудивительно, что столь массовая гибель кораблей породила немало мрачных легенд, и одной из них была легенда о призрачной команде, что выходит из моря безлунными ночами и губит корабли, отвращая их от безопасной глубины и направляя на рифы или опасные мели. Из уст в уста передавались рассказы о призраках, пока не возникла песня, которую я перевел на русский (традиционно в вольном стиле).


THE GHOSTLY CREW


You may smile if you’re mind to, - but perhaps you’ll lend an ear;

Like men and boys together, - well nigh for fifty year,

Who’ave sailed up on the ocean in summer’s pleasant days,

Like wise in stormy winter when the howling wind do rage.

I’ve tossed about on Georges, been fishing in the Bay,

Down south in early summer-most anywhere would pay.

I’ve been in different vessels to the Western Bank and Grand,

Likewise in herring vessels that sail to Newfoundland.

There I saw rough times, I tell you, when things looked rather blue,

Somehow I have been lucky and always have got through.

I ain’t no boast, however – I won’t say much, but then

I wasn’t easily frightened like most of other men.

One night as we were sailing, beware of land a way –

I never shall forget it until my dying day –

It was in our grand dog watches I felt a chilly dread

Come over me as though I heard one calling from the dead.

Right o’er our rail came climbing, all silent, one by one,

A dozen hardy sailors. Just wait till I am done.

Their faces pale and sea-worn, all ghostly through the night,

Each fellow took his station as if he had a right.

They moved about together till land did leave in sight,

Or rather, I should say so, the lighthouse threw its light

And then those ghostly sailors all to the rail as one,

They vanished like the morning dew after the rising sun.

Those were the same poor fellows – I hope God bless their souls –

That our old craft run under that night on Georges Shoals.

Well, now my song is ended; it is just as I have said,

I do believe in spirits, from that I’m to be led.


Команда призраков


Мои слова вас могут позабавить,

Но лучше вам послушать мой рассказ.

Я повидал такое, что представить

Не может в страшном сне любой из вас.


Мне пятьдесят, проплавал я немало,

И в зной и в стужу море бороздил,

Не раз в портовом кабаке, усталый,

Я море клял… и снова уходил.


Я был удачлив, где бы ни работал -

На рыболовных, грузовых судах,

И хоть я часто был совсем измотан,

Но я не ведал, что такое страх.


Но вот одной безлунной темной ночью,

Когда мы шли вдали от берегов

Я, мучаясь на вахте полуночной,

Услышал вдруг какой-то жуткий зов.


И в тот же миг, не издавая звуков

На палубу поднялись не спеша

Двенадцать бледных и бесплотных духов,

А я лежал, как мертвый, не дыша.


Без лишней спешки призраки-матросы

За дело взялись. Не жалея сил

Подняли парус, натянули тросы,

И наш корабль курс свой изменил.


Всю ночь трудились духи. На восходе,

Когда забрезжил первый бледный свет,

Мне будто бы почудилось: «Уходим…»

Я поднял голову – и никого уж нет.


С приходом дня узнали мы, что судно

Держало путь на гребни острых скал.

Погибель нас ждала, однако чудом

Корабль наш крушенья избежал.


Хотите верьте, а хотите смейтесь

Над пьяным сумасшедшим стариком,

Но за рассказ правдивый мне налейте,

Ведь был и я когда-то моряком!

Команда призраков Перевод, Шанти, Призрак, Длиннопост
Показать полностью 1

Кто будет виноват в ДТП?

Поскольку на пикабу сидят знатоки всего на свете, то очевидно, что лучше всего именно здесь получить ответ на интересующий меня вопрос. Ситуация такая - больше десяти лет назад я получил права, но с тех пор не садился за руль, так как не было достаточной уверенности, да и особой надобности не возникало. Теперь есть желание сесть за руль, поэтому хочу нанять частного автоинструктора, чтобы натренироваться в езде и не представлять опасность на дороге для других. Вопрос вот какой - кто будет нести ответственность в случае дтп - я или инструктор, учитывая, что я буду ездить, имея собственные права в кармане. И практикуется ли заключение договора с инструктором, где четко прописана ответственность обоих сторон?

A LONG TIME AGO (перевод шанти)

Еще один вольный перевод старой моряцкой песни.


A LONG TIME AGO


Away down South where I was born,

To me way, hay, hay, yah,

Among the fields of cane and corn,

A long time ago.

I wish to God I had never been born

To go rambling round and round Cape Horn,

Around Cape Horn where wild winds blow,

Around Cape Horn through frost and snow.

The wind from the sou’west a-blowing a gale,

The packet ship she’s crowding sail.

The monkey dressed in the sojer’s clo’es

But where he come from God on’y knows!

Oh, Billy John from Baltimore,

I knew you well on the Eastern Shore.

Oh, Billy John, I knew him well,

But now he’s dead and gone to hell.

‘Tis a long, long time a very long time,

‘Tis a long, long time since I made this rhyme.


Давным-давно


Хотя я родился среди тростника,

Среди золотых кукурузных полей,

Судьба оказалась моя нелегка,

Забросив меня за десятки морей.


Не раз я жалел, что родился на свет,

Устав огибать злополучный Мыс Горн,

Где сильный мороз и безжалостный снег

Приносит с собой юго-западный шторм.


Наш парус трещит под напором ветров,

Несет по волнам чуть живой пакетбот,

Ручную мартышку, команды любовь,

Отчаянный ветер сдувает за борт.


О, ты, Билли Джон, балтиморский матрос!

Давно знал тебя на восточном брегу,

А ныне ты мертв, Билли Джон, старый пес,

Теперь повстречаемся только в аду!

A LONG TIME AGO (перевод шанти) Стихи, Перевод, Шанти
Показать полностью 1

Виски

Когда-то давно я время от времени развлекал себя весьма вольными переводами старинных морских песенок британских матросов. Если публика встретит этот пост благожелательно, я некоторое время буду выкладывать свои переводы с оригиналами. Для начала небольшая песня про виски, на примере которой вы увидите, что я позволял себе несколько отклониться от подстрочника. Оригинальный размер тоже не соблюдал, так как занимался этим исключительно ради забавы.


Oh, whiskey is the life of man

Whiskey, Johnny!

It always was since the world began,

Oh, whiskey for my Johnny!

Oh, whiskey straight and whiskey strong,

If you gi’ me some whiskey I’ll sing you a song.

Oh, whiskey made me wear ol’ clo’es

Oh, whiskey gi’ me a broken nose.

If whiskey comes too near my nose,

I tip her up an’ down she goes.

I think I heard our Old Man say,

“I’ll treat my men in a decent way

I’ll treat my men in a decent way

I’ll grog them all three times a day”.

Here comes the cook with the whiskey can.

A glass of grog for every man,

A glass of grog for every man

And a bottleful for the shantyman.



Виски – это жизнь мужчины

Эй, налей-ка мне стакан!

Виски со времен старинных

Закадычный кореш нам!


Сей напиток прост и крепок;

Если друг кричит: «Налью!»

Я ему без промедленья

Песню громкую спою!


Из-за виски я в лохмотьях,

Нос несчастный мой разбит,

А сейчас, сдается, слышу:

Капитан наш говорит:


«Я велю три раза в сутки

Подносить вам добрый грог!»

И тотчас же к нам с подносом

Ковыляет грузный кок.


Чашу полную любому

Он наполнит до краев,

А двойную дозу грога

Выдаст автору сих строк!

Виски Стихи, Перевод, Шанти, Длиннопост
Показать полностью 1

Слоны Пирра

Это в качестве пространного эпиграфа к стихотворению:


«В битве при Беневенте римлянами было захвачено восемь слонов: четыре умерли из-за полученных ран, четыре оставшихся провели с помпой по всем городам республики, чтобы население увидело этих ужасных четвероногих и рассеялся тот страх, который они внушили при первом своем появлении. Затем они были приведены в Рим, чтобы придать больше пышности триумфу консула. Этот триумф был самым ярким из всех когда-либо праздновавшихся Римом; это была действительно первая процессия, в которой среди побежденных можно было видеть знаменитых македонян, молоссов, эпиротов, чья воинская слава была столь велика со времен Александра. Богатство их одеяний, притягивавшее взоры больше, чем самниты, луканцы и представители других народов Италии, которых уже давно привыкли видеть на Капитолии, вызывало не меньше удивления, чем чувство гордости за одержанную победу. Но что более всего польстило самолюбию римлян, так это возможность видеть слонов, этих страшных четвероногих, внушавших им столько ужаса, - плененные и скованные цепями, они везли колесницу их консула. Они двигались, как будто стыдясь той незавидной роли, которая была им отведена. Поистине странный жребий выпал на долю этих благородных животных, рожденных на самых дальних окраинах Востока, затем переходивших от повелителя к повелителю, из страны в страну, вплоть до неведомой для них земли, где сначала их приняли за быков и были потрясены их видом, внушившим неописуемый страх, а затем превратили в игрушки для невежественной и грубой толпы».


П. Д. Арманди "Военная история слонов"


Слоны Пирра


Идут, качаясь, хмурые гиганты -

То в Рим вошли плененные слоны,

Эпирского владыки элефанты,

Пугающие призраки войны.


Идут, бренча тяжелыми цепями,

За ними вслед с понурой головой

Шагают, не спеша, македоняне,

Их подгоняет копьями конвой.


Еще недавно, в череде сражений

Сминая с грозным ревом вражий строй,

Слоны вселяли страх и уваженье,

Но Пирр разбит. Ликующий герой


Ведет врагов по улицам столицы,

Победой горд, а с ним и весь народ,

От радости перекосились лица,

Поет и пляшет разношерстный сброд.


Уж темной ночью, запертый в сарае,

Вздыхает шумно скованный вожак,

Чрез щель глядит на звезды, вспоминая,

Как вел его на бой лихой корнак.


А что теперь? На грязный пол арены

Падет он завтра под гуденье труб,

И на потеху грубой римской черни

Поволокут его огромный труп.

Слоны Пирра Стихи, Слоны, Длиннопост
Показать полностью 1

Зимой

Из окон хутора, что спит на белом склоне,

Могу я разглядеть, как средь полей

Свирепый ветер неустанно гонит

Армады бледных снежных кораблей.


С метелью вместе, в вихре дикой пляски,

Кружась, танцует женский силуэт,

И от него, как в страшной детской сказке,

Исходит неземной холодный свет.


Не рассмотрю - наряд ли подвенечный,

Иль саван облекает этот дух,

Что с кем-то ненаглядным ищет встречи,

Тоскливым воем мой пронзая слух.


Закрыть бы ставни, погасить лучину,

Да лечь в постель, забывшись долгим сном,

Но манит взор разверстая пучина,

И все стоишь, дрожа, перед окном.

Donnerkeil

Безлунной ночью дальние поля

Внезапно озарил неясный пламень

И в тот же миг чудной небесный камень

В траву упал, и вздрогнула земля.


Величиной с обычную ладонь,

Пришелец возлежал в своей воронке,

И звери любопытные в сторонке

Глазели на диковинный огонь.


С рассветом путешественник поблек,

Остыл, сливаясь с прочими камнями,

Порвал с своими звездными корнями

И больше не светил, как уголек.


Желал ли он покоя иль жалел,

Что долгий путь закончился навечно,

Что полностью пройти дорогой Млечной

За жизнь свою он так и не успел,


То неизвестно. Местный астроном,

Проспавший необычное явленье,

Спокойно ел вишневое варенье,

В двух километрах сидя за столом.

Donnerkeil Стихи, Метеорит
Показать полностью 1

Как мы устраивали революцию

Это воспоминания о небольшом эпизоде из студенческой молодости в Питере конца 90-х.


Давным-давно, когда я еще получал крохотную (54 рубля) стипендию, студенческие профсоюзы устраивали демонстрации протеста. С утра у памятника Ломоносову (что у здания Двенадцати Коллегий) начинал клубиться разношерстный народ, и через несколько часов нас уже было так много, что перекрывали движение на Невском проспекте и Дворцовом мосту, во всю длину и ширину которого двигалась к Дворцовой площади гудящая толпа.


Посреди толпы, как правило, шныряли подозрительные личности с красными повязками на руках, а также размахивающие флагами КПРФ и НБП, типа вся эта студенческая толпа движется именно под их знаменами.


На Дворцовой площади со своими тысяча первыми предупреждениями правительству выступали профсоюзные боссы, после чего огромная толпа несколько часов рассасывалась на отдельные группки, сильно поднимавшие выручку близлежащих пивных ларьков.


Мы очень любили такие демонстрации и непременно рисовали огромные "трамцпарамцы" (как мы их называли). Поскольку я с детства неплохо рисую, то делал их обычно я, прямо в столовой.

Последняя студенческая забастовка обещала быть весьма грандиозной, поэтому мы склеили из двух листов ватмана огромный плакат, на котором огромными красными буквами я вывел "ВОДКИ, ХЛЕБА И ЗРЕЛИЩ". С таким лозунгом мы и поперлись на Дворцовую.


Площадь пестрела большими и маленькими плакатами, мне запомнилась одна надпись "Ельцин = Сухарто", видимо потому что держала этот плакатик симпатичная девушка, с которой я даже хотел познакомиться, но, поскольку держал одну из перекладин нашего фундаментального транспаранта, был увлечен в сторону некоторым Владимиром, держащим, соответственно, перекладину вторую и прущим в самую толпу, чтобы пробиться к самой трибуне и привлечь внимание администрации профсоюза, ну и прессы, конечно же. Пресса нас заметила и без Вовиных усилий, потому что в следующем выпуске студгазеты "Gaudeamus" появился заголовок "Водки, хлеба и зрелищ - вот чего хотят наши студенты", снизу же, на снимке, красовался сам плакат и один из нас.


Демонстрация закончилась быстро - с трибуны запустили воздушный шарик с какой-то там грозной петицией и вся толпа побрела по домам. Мы же вовсе и не собирались прекращать забастовку, а группой в 20-30 человек направились в сторону Владимирской площади. Тогда там еще стоял старый, под снос, дом, на месте которого сейчас выстроили шикарный бизнес-центр.

Дом был огорожен синим забором, но туда можно было попасть через центральную арку. Мы несли с собой мегафон, огромный плакатище из нескольких простынь и неисчерпаемый заряд бодрости. С нами был начинающий диджей Гвоздь со своей будущей женой Заминэ (вроде правильно имя помню), потом он стал довольно известным, насколько я помню.


Итак, мы залезли на последний этаж, где было нечто наподобие балкона, расправили свой транспарант, вывесив его по фасаду и стали зачитывать в мегафон революционные стихи. Я, помню, прочел стих следующего содержания (взятый из газеты "Лимонка"):


"Заводом владеет буржуй-промышленник,

Сосущий страну, как клоп,

Однажды рабочий берет булыжник

И бьет им буржуя в лоб".


Остальные читали стихи более футуристического толка.


Внизу собралась толпа, лузгающая семечки и глазеющая на нас с нескрываемым интересом. Минут через пятнадцать из близлежащего пикета приперся толстый заспанный дежурный, протер глаза и постоял, выслушивая наши выкрики по поводу "нового тридцать седьмого". Затем ушел. Еще минут через двадцать приехал милицейский козелок, откуда вылезли два мента, один из них сдвинул фуражку на затылок и в недоумении чесал репу. Другой пытался нам что-то кричать, но был послан на три буквы в мегафон, что вызвало большое одобрение у толпы, которая разрасталась с каждой минутой.


Видя, что присутствие милиции действует на нас скорее опьяняюще, чем отрезвляюще, милиционеры побурчали в рацию и уехали. Мы торжествующе завопили, толпа нас поддержала отдельными выкриками. Но радовались мы рано, ибо вскоре на площадь вырулил зловещий темно-зеленый автобус, из которого повыскакивали омоновцы и рассыпались вдоль здания, перекрывая возможные выходы. Впрочем, выйти можно было только через арку.

Мы свернули плакат и разбежались по всему дому. Особняк давно сгнил, и почти все полы провалились, ходить можно было только по металлическим перекладинам, на которых еще оставались куски цемента. Омоновцы чувствовали себя неуверенно, им было тяжело удержать равновесие, и они, добравшись до третьего этажа, остановились. Мы же с легкостью перескакивали с одной перекладины на другую.


Милиция сначала угрожала, потом заманивала нас сахарными голосами, обещая отпустить на свободу и не причинять зла.


Подействовала на нас лишь угроза применить слезоточивый газ. Мы стали спускаться вниз, и как только достигли второго этажа, омоновцы сменили добрые лица на злые и погнались за нами. Избить нас они могли только внутри здания, на улице, перед толпой народа делать этого было нельзя.


Я помню, как бежал от двух бугаев по лестнице, которая практически висела на арматуре, и тряслась от их веса так сильно, что я едва сохранял равновесие.


Поймали нас во внутреннем дворике. Мегафон разбили об асфальт, плакат порвали с особенным ожесточением. Бить нас не били. Видимо, милиции был дан приказ вести себя политкорректно, чтобы пресса не подняла шумихи в защиту студенчества.


Жирный омоновец, едва сдерживаясь, чтоб не выдавить нам глаза, как кошкам, краем глаза покосился на толпу, готовую защитить нас в случае избиения и сдавленным хриплым шепотом прорычал "А нну пшшли отсюдда, мыать вашу!".


Мы направились к метро, и, не удержавшись от соблазна, победоносно размахивали руками и кричали. Провожал нас мент из пикета, отчего-то довольно ухмыляющийся и шедший в некотором отдалении.

Показать полностью
Отличная работа, все прочитано!