kinograf

Из второй парадной вышла симпатичная брюнетка лет тридцати. У нее было несколько грузинское лицо и жёлтое старомодное платье, которое усилило мое чувство ностальгии.

Девушка села с другого края моей скамейки, и я постарался сделать максимально отстранённый вид. Все персонажи двора начали исподтишка наблюдать за нами.

- Извините! – улыбаясь, прервала молчание соседка. - Это у вас «Беломор»?

- Нет, это «Бристоль» - качественны папиросы, угощайтесь! – я угостил девушку и дал прикурить.

- Действительно, интересный вкус. – сказала , затянувшись. – Вы тут живёте?

- Я тут часто бываю в гостях. В девятой квартире. - уточнил холостой я, обрадовавшись неожиданному знакомству.

- А я из седьмой. – девушка приятно улыбнулась и сознание уже начало рисовать приятные картинки. - Мы с сыном живём в седьмой квартире. Ему три года

- А почему вы не сына с собой на прогулку не взяли?

- Мне не в чем его вывезти. Я собрала двенадцать тысяч, – спокойно сказала девушка, показывая какой-то свёрток с бумагой. – но не могу покинуть дом, оставить ребёнка одного. Ты не мог бы сходить в «Детский мир» купить коляску нашему сыну?

Я хотел было улыбнуться это странной шутке по поводу «нашего сына», но увидел, что она говорит абсолютно серьезно и даже мрачно.

- У него же нет ни ног, ни рук! Этот светлый ангел с крыльями! – она говорила тихо, но её эмоции начали набирать обороты.

- Вы меня разыгрываете? – настороженно спросил я, стараясь остановить этот странный перформанс. Но девушка, казалось, меня уже не слышала.

- Любимый! – страшно прошипела она сквозь зубы, и её глаза заблестели - Почему хоть один раз ты не можешь поверить мне, прийти домой и обнять сына. У него же нет ни одной головы, он не попросит тебя ничего! Хоть один раз! Дай только коляску! Хоть один раз! – она произносила это громким шепотом, брызжа слюной. Я, крайне удивлённый, встал со скамейки, не уводя от неё взгляда.

- Хоть один раз! Хоть один раз! Хоть один раз! – продолжала сквозь зубы твердить она, обеими руками терзая кожу на своём лице. В поисках поддержки я повернул голову и увидел пожилую женщину, которая за две секунды преодолела расстояние от парадной до нашей скамейки.

Девушка тот час замолчала, упала на скамейку и начала всхлипывать, закрывшись ладонями.

Женщина долго и как-то слишком театрально извинялась за поведение дочери, а я смущенно принимал эти извинения, бормоча нечто вроде : «да, да, конечно, с кем не бывает…».

Мать увела дочь под руку, а я стоял полностью обескураженный - чувства жалости и брезгливости смешались во мне. Молодые мамочки смотрели в мою сторону и испуганно перешептывались, очевидно, обсуждали увиденное. Элвис старался спрятать идиотскую улыбку, а дядя Гена подбадривающее кивнул мне - мол, все мы тут через это проходили. А в моей голове как-то странно и надолго сплелись в один образ: запах метро из венткиоска, августовский холодок и этот дикий, полный отчаяния стон сумасшедшей - «Хоть один раз! Хоть один раз…».

Когда у режиссёра уже нет, что сказать, он, в надежде достучаться до сердец зрителей, начинает по кругу, из фильма в фильм, использовать какой-то, по его мнению, удачный режиссёрский приём.

У облучённого Биллом Гейтсем Михалкова один из таких приёмов - утютютютёнка - явление, когда персонаж фильма, дёргаясь,  гонит некий текст быстро, нервно и невнятно. При этом создается звук, напоминающий «утютютютё», который и дал название термину.

Внимание на экран:

В этом видео я показал утютютютёньки только одного творения мастера – «Предстояния», но вы с легкостью можете их найти в любой другой его киноподелке последних лет.

Наш герой начал использовать это ноу-хау в начале двухтысячных, и с течением времени концентрация утютютютёнек в фильмах растёт. Следует полагать, что рано или поздно мы узрим шедевр, где персонажи будут говорить исключительно этим способом.

Почему на стыке восьмидесятых и девяностых исчезло массовое хорошее кино? Причем исчезло так, что до сих пор не появилось.

Ладно - могли появиться новые режиссеры, не умеющие снимать. Но почему старые-то испортились?

Рязанов в то время снял «Небеса обетованные», «Дорогую Елену Сергеевну», Гайдай - «Дерибасовскую» «Операцию «Кооперацию», Данелия - «Настю» и «Паспорт». Фильмы неплохие но, никто из этих режиссеров так и не смог создать чего-то близкого к тому то, что он снимал до перестройки.

Примерно в 1987 году исчезла цензура, и появилась возможность показывать в кино всё, что душе угодно. И плотину прорвало. Все начали снимать ПРАВДУ ЖИЗНИ. Каждый режиссер пытался переплюнуть коллегу в жестокости, натурализме. Две картины из трёх были про зону, дедовщину, проституток и бандитов. Обязательным атрибутом стали насилие, пытки, драки. Без обнажёнки в то время вообще фильм не считался фильмом. Козла пустили в огород.

Можно воспользоваться моим любимым приёмом и выбрать «Фильмы СССР 1989» года в

поиске:

Из восьми случайно найденных фильмов шесть (кроме «Черной розы...» и «ТББ») - про проституцию, изнасилования, унижения, избиения. Качественным кино с умными сценариями тут и не пахнет. Каждый хотел поддать жару, забыв обо всём остальном.

Как бы странно это ни звучало, но когда художнику ставят какие-то рамки, то он работает лучше. Можно провести эксперимент - дать сценаристу лист бумаги и ручку и сказать:

- Пиши.

- А что писать?

- Все что хочешь.

- Намекните хоть, для чего я пишу: кино, театр, для детей, ужасы, драму?

- Никаких рамок.

Сценарист впадёт ступор. Но, если попросить его написать сценарий для пятиминутного фильма про одиночество тридцатилетней девушки в красных туфлях, живущей в коммуналке, то мы получим качественный продукт. Конечно, всё в пределах разумного, но умеренные ограничения всегда помогают.

До перестройки, режиссеры, находящиеся в рамках цензуры, вызывали эмоции зрителя, не шокируя его чернухой, а продумывая сюжет, изобретая интересные ходы, тщательно работая с актёрами – всем тем, что и составляет собой хорошее кино.

«Авария - дочь мента» 1989 г.

Опять же, могут возразить – у американских, французских, итальянских авторов не было такой цензуры, однако они так же, как и наши,  снимали прекрасные фильмы в семидесятых.

Отвечу – другой генезис. Советские режиссеры учились и реализовали себя именно в тех условиях, которые были в доперестроечное время. Если мы возьмём успешного, состоявшегося человека из средневековой Франции и перенесем его в современную Россию, едва ли стоит ожидать, что он резко добьется успеха.

«Воры в законе» 1989 г.

Но, казалось бы - пусть другие снимают трэш, кто мешал хорошим авторам снимать старые добрые картины?

А дело вот в чём.

Человек, злоупотребляющий фастфудом и лапшой в пакетиках, не способен оценить тонкости вкуса натуральных продуктов: зелени, свежих овощей - его рецепторы забиты глутаматом натрия. Наркоман, испытывающий сверхъяркие, неестественные ощущения от запрещенных веществ, уже не способен получить удовольствие от простых вещей: человеческого общения, музыки, природы.

Время диктовало свои правила и формировало вкус зрителя. Не только режиссеры снимали такие чернуху, но еще и сами люди ждали именно такого кино. И если бы Рязанов снял «Служебный роман» в 1989, то фильм бы не прозвучал на общем фоне. И в той же «Дорогой Елене Сергеевне» он, следуя веяниям времени, показывает нам изнасилование, избиения, унижение.

Кинематограф того времени – как сбежавший из дома подросток, который получил свободу, но куда идти, он не знал.

Конечно, за тридцать лет многое изменилось, но ноги современного отечественного киноблудия растут именно с тех времён.

Гайдай. Рязанов. Данелия.

Тот факт, что российские фильмы в подавляющем большинстве крайне низкого качества – почти аксиома. Но чтобы не быть голословным, я приведу лишь два небольших примера, характеризующих отношение людей, то есть зрителей, к современному отечественному кинематографу.

Вводим в «Яндекс» фразу «почему российское кино» и наслаждаемся выпадающим списком:

«Гугл» не предлагает вариантов, посмотрим, что в топе поиска:

Безусловно, есть объективные вещи, а есть оценочные суждения. Говоря о кино, сложно выделить четкие критерии качества, и я, говоря о хороших фильмах, буду ориентироваться на свой вкус.

Скажу крамольную мысль - в советское время не все фильмы были идеальными. Если вы сделаете выборку картин по какому-нибудь случайному году, то большая их часть этого года будет не вам не известна, но при этом в каждом годе (или году?) будет несколько блокбастеров, которые до сих пор пользуются бешеным успехом.:

Например, 1978 год.

1) «Пять вечеров». Лучшая картина Михалкова, снятый, естественно, до перехода его мозга в мир иной. Всё сыграно в очень точной, ненавязчивой манере. Фильм нехарактерный даже для раннего Михалкова.

2) «По улицам комод водили». Девять новелл с актерами высшего класса: Тихонов, Селезнёва, естественно в паре с Демьяненко , Ясулович, Краморов, Куравлёв, Кокшенов, Этуш, Талызина, Басов. «Ол старз», как сказали бы сейчас. Я – фанат короткометражек, и этот фильм входит в пятерку лучших сборников, и в списке 1978 года он занимает для меня первое место.

3) «Когда я стану великаном». Один из лучших подростковых фильмов. Сейчас жанр школьного кино просто умер - от слова «умер».

4) «Д’Артаньян и три мушкетёра». Без комментариев

5) «Обыкновенное чудо» Захарова – прекрасный фильм-сказка, снято по-новому для того времени, необычно. Опять же, жанр утрачен.

Хороших фильмов в 1978 году гораздо больше, я выделил пять, которые я знаю почти наизусть и регулярно пересматриваю. Я уверен, что каждый человек, мало-мальски разбирающийся в кино, может составить свой семьдесят восьмой список.

И это только один год, причём не самый урожайный.

Вопрос, что делать, чтобы все стало, как раньше, у нас принято рассматривать так «Кому и сколько нужно дать денег!?» или «Кто виноват, и кого надо расстрелять?»

Но мне кажется, дело в другом.

Режиссерами не становятся в 50 лет, искусству кино, как и любому другому, нужно учиться с детства. Почему футбольные сборные Бразилии и Аргентины, стран небогатых, из года зачастую становятся чемпионами мира? Да потому что там каждый, умеющий ходить, с детства пинает мяч, и выявить способных к спорту значительно проще, чем в стране, где в футбол никто не играет.

Есть некая парадигма, что, мол, книги – это серьезно, это для умных, читай – и станешь образованным человеком. На уроках литературы ребята по несколько часов в неделю годами изучают художественные произведения, сто- и двухсотлетней давности.

Кинематограф же считается чем-то не серьезным, некой потехой. Однако, очевидно, что в наше время он – искусство гораздо более значимое, чем литература. Фильмы, безусловно, влияют на современную жизнь гораздо больше книг. Разбираться в кино, знать его историю, понимать киносемиотику необходимо каждому образованному человеку.

Много ли у нас уроком киноведения? Зато много уроков по органической химии, термодинамике, интегралам – вещам, которые ни разу мне не пригодились. Я не говорю, что физику, литературу и химию нужно убрать, но пропорцию в пользу изучения чего-то другого изменить необходимо.

Если у ребенка есть музыкальные или художественные способности, он ходит в соответствующую школу, которую он посещает ее после занятий в основной. Эти школы есть в каждом районе города, они бесплатны. А если у него актерский или режиссерский талант, куда ему идти? В театральный кружок, в котором физичка ставит КВНы к Восьмому марта?

С таким отношением к киноискусству, едва ли стоит ждать, что у нас появятся новые Рязановы, Германы и Гайдаи.

Вы можете парировать, что и в советское время не было уроков киноведения.

Отвечу:

Другая страна – другая система. Режиссерами могли стать только те, кто прошел жесточайший конкурс в соответствующий вуз, которых было немного. Но если уж ты поступил, то тебя учили лучшие из лучших, и тебе была практически гарантирована работа по специальности. То есть в кино попадали действительно способные люди.

Я понимаю, что всё это – игра в долгую, но другого пути нет. Лучше учить и ждать, чем транжирить государственные деньги на бездырей, А то, что финансирование кино из бюджета необходимо или прекратить совсем, или сократить – об этом уже столько написано, что нового я тут ничего не скажу.

Надежды на то, что вдруг все это поймут и кинуться создавать киношколы для детей, маловато. Остается верить в чудо. В обыкновенное.

Лучше самой книги — аудио-спектакль с Караченцевым в главной роли. Крайне рекомендую

Суть

Сформулирую сразу свой главный тезис. Точнее два. Точнее три.

1) Любой фильм состоит из многих слоёв: сюжет, картинка, звук, музыка, ритм, актёрская игра, грим.

2) Главное в кино – сюжет, сама история. Всё остальное – средства для реализации, раскрытия этого сюжета.

3) В «Сталкере» есть:

- гениальные цветовые и световые решения, продуманные декорации. Картинки фильма очень красивы, на уровне великих произведений изобразительного искусства

- визуальный ряд вместе с не менее качественным звуком создают чувство полного погружения в фильм,

- игра актеров выше всяких похвал. Чувствуется долгая и беспощадная работа.

В «Сталере» нет

- сюжета.

Я бы не хотел останавливаться на доказательстве этого тезиса. Отсутствие сюжета в фильме, истории в классическом понимании – с завязкой, развязкой не отрицает сам Тарковский: «Хорошо бы, чтобы зритель вообще усомнился, что он видел какой-то сюжет. В общем-то, никакого сюжета, да и места такого заветного нет (Зоны – прим. автора), да и быть не может».

Великий, исключительный художник, упорный труженик, высочайший профессионал скрупулезно нарисовал ничего. Нехватка сюжета компенсируется бессвязным текстами, произносимым героями

Рашит Сафиуллин, художник «Сталкера»: « Зона – это среда, где говорят, о самом важном, о самом главном». Это правда - в картине произносится много фраз типа этих:

«Во всем человечестве меня интересует только один человек - я. Стою я чего-нибудь, или я такое же дерьмо, как и некоторые прочие?»

«У меня нет совести, у меня есть только нервы. Обругает какая-нибудь сволочь - рана. Другая сволочь похвалит - еще рана. Вложишь душу, сердце - сожрут и душу, и сердце. Мерзость вынешь из души - жрут мерзость»

«человек пишет потому, что мучается, сомневается. Ему все время надо доказывать себе и окружающим, что он чего-нибудь, да стоит. А если я буду знать наверняка, что я - гений? Зачем мне писать тогда? »

«Вот, скажем, музыка. Она и с действительностью-то менее всего связана, вернее, если и связана, то безыдейно, механически, пустым звуком, без... без ассоциаций. И тем не менее, музыка каким-то чудом проникает в самую душу! Что же резонирует в нас в ответ на приведенный к гармонии шум, и превращает его для нас в источник высокого наслаждения, и объединяет, и потрясает? Для чего все это нужно? И главное, кому?»

Эти цитаты я привёл с двух страниц сценария, который я наугад открыл посредине, примеров можно привести сотни. Фразы насколько «важные и главнее», настолько и банальные, они никак не связаны с действиями героев и могут быть заменены на любые другие «мудрости» со статусов «Вконтакте»

-"Что бы еще умного сказать?"

А, может, дело во мне?

Почитаем режиссерские разборы «Сталкера»:

«В одном месте Писатель насвистывает арию Альта из «Страстей по Матфею» Баха. В этой арии апостол Петр раскаивается в том, что трижды отрекся от Христа. Попробуйте представить, в каком духовно-нравственном состоянии должен находиться человек, который насвистывает этот мотив»

«По пути герои ложатся спать на земле. И в позах, которых они легли на землю видна отсылку к позам апостолов на иконе «Преображение Господне» Феофана Грека»

Отсылок к иконам, к Евангелие, к другим произведениям искусства в фильме, по мнению критиков, море – ими пронизана вся картина Я, откровенно говоря, человек тёмный – Баха не читал, Грека не слушал, и мне трудно сказать, на самом ли деле Тарковский делал эти отсылки. Но если и делал, то это еще раз подтверждает мой тезис о тщательности работы над «Сталкером». При этом надо понимать, что все эти аллюзии - вещь сама в себе, они ни на что в фильме не влияют.

Для примитивных, кто сразу не понял — это отсылка к иконе

Финал с главным злодеем

Фильмы Тарковского двух видов:

- фильмы с сюжетом, где все усилия, всё внимание к мелочам уходят на развитие сюжета, и тогда на самом деле получаются шедевры – «Солярис», «Андрей Рублёв», «Иваново детство»

- философские типа «Зеркала», «Ностальгии», «Сталкера», в которых безумные усилия уходят в пустоту.

Тарковский – гениальный режиссер, с абсолютным чувством цвета, света, ритма. Видно, насколько дотошно он работает с актёрами, насколько он внимателен к мелочам, но «Сталкером» он открыл путь бездырям, в фильмах которых нет ни вменяемого сюжета, ни картинки, ни качественного звука, ни игры, а есть только длиннющие кадры и тотальный мрак. И когда их спрашиваешь, о чём ваше кино, где сюжет, они с полным правом говорят тебе «Ты – ничтожество, ты нас с Тарковским не понимаешь».

У Аркадия Аверченко есть фельетон «Крыса на подносе», в котором два мошенника под видом концептуального искусства продают на выставке «экспонаты»: примитивную мазню вместо картин, скульптуры из консервных банок и укреплённую на подносе дохлую крысу в качестве «гвоздя программы». К сожалению, огромная часть российского кино – это та самая «крыса», и печально, что к появлению на свет таких крысоделов приложил руку Великий мастер.

-"По грибам вы  большой специалист, товарищ Новосельцев."

Я отношу себя к апологетам рационализма. Убежден, что в кино все должно быть оправдано и объяснено, я не смотрю так называемое «артхаусхное» или «независимое» кино. Мне не понятен Гадар с его пятиминутными кадрами, Звягинцев с девизом «чем хуже, тем лучше». Фильмы Сокурова и Тарковского, мне нравятся только те, что имеют внятный сюжет. Из Тарковского я высоко оцениваю «Рублева», «Солярис», менее интересен мне «Сталкер», а «Зеркало» и «Ностальгия» - уж совсем далеки от моего понимания.

«Трудно быть богом»  я смотрел в кинотеатре три раза и считаю его ни много ни мало величайшим произведением мирового кино и, безусловно, не отношу его к альтернативному кинематографу. Но есть одна особенность, не зная которую, мы рискуем отнести этот фильм к бессмысленному и беспощадному артхуаусу.

Книга была написана братьями Стругацкими в 1963 году и значение этой книги трудно переоценить. Согласно многим исследованиям (в частности, https://expertology.ru/10-luchshikh-knig-arkadiya-i-borisa-s...) «Трудно быть богом» является лучшим произведением писателей.По версии сайта www.100bestbooks.ru эта книга заняла 22 место в рейтинге 100 лучших книг 20 столетия.

Неудивительно, что у этой повести невероятное число поклонников. «Вконтакте» есть группы «благородных донов» - фанатов этой повести, создана компьютерная игра, написано много продолжений.

Маленький пример, говорящий о фантастической популярности произведения. В одной из второстепенной сцен главный герой читает одну лишь строчку сонета поэта Цурэна, которая звучит так: «Как лист увядший падает на душу…». Так вот поклонники книги на основании этого маленького эпизода устроили литературную игру, придумывая остальные части этого несуществующего стихотворения. (https://stihi.ru/avtor/sonetsyrena). В 1980-х годах написать продолжение сонета Цурэна было одним из первых вступительных заданий для первокурсников филологического факультета ЛГУ (!!!)

Моя мысль – есть большой пласт людей, детально знающих эту книгу, к коим я могу отнести и себя. Фильм рассчитан именно на них.

В «ТББ» идёт нагромождение планов и первый план, в котором прослеживается главная сюжетная линия, неотделим от остальных - он тонет в них. Идет их смешение, и если зритель хорошо не знает сюжета книги, он  мало, что поймет. Фанат же, напротив, сразу вычленит значимые фразы из общего потока звуков, увидит знакомые действия персонажей, будет следовать сюжетной линии.

Человек, не читавший «ТББ», будет постоянно отвлекаться на случайные реплики и события, не имеющие отношения к сюжету, и быстро устанет. Утонув в куче деталей, он не уловит сути.

Эта картина - не кино в привычном нам понимании, это некая особая форма повествования. Когда вы приходите в оперу или балет, вам дают програмку, текст которой помогает вам понять сюжетную линию. Если угодно, представьте, что «ТББ» - произведение искусства того же ряда.

Трудно понять этот фильм, не изучив повесть досконально. И боком плыть трудно – не стоит и пробовать.