almi92

Поле, поле... Чисто поле... С далёких праславянских времён это слово почти в неизменном виде ласкает слух. Поле для наших предков - это не просто безлесная равнина или возделываемый под посев участок земли, не просто ровное, обширное пространство. Поле - это целый концепт, вокруг которого рождались свои мифы, суеверия, целые ритуалы...

Но как бы интересно это ни звучало, наша задача не в мифах копаться, а в корнях. Этому и посвящу я сегодняшний коротенький пост о слове поле и некоторых его когнатах.

Итак, русское поле происходит из праславянского *poľe "поле", откуда происходят также украинское поле, белорусское поле, болгарское поле́, македонское поле (ср. старославянское полѥ), сербохорватское по̏ље (pȍlje), словенское pọ̑lje (или poljẹ̑), чешское pole, словацкое pole, польское pole, нижнелужицкое pólo, верхнелужицкое polo, полабское püli. В большинстве славянских языков мы обнаруживаем очень близкие по форме слова.

В славянских языках обнаруживаются также производные. Например, от праславянского *poľana "луг, поляна" происходят русское поляна, украинское поляна, белорусское паляна (ср. древнерусское полѧна), болгарское поляна, македонское полјана, сербохорватское по̀љана (pòljana), словенское poljána, словацкое poľana "горный луг" (Poľana - название горного массива в Словакии), польское polana. Также на основе некоторых славянских языков реконструируется название жителя равнинной местности - *poľaninъ; вспомним восточнославянское племя полян из Повести временных лет и западнославянских полян, давших название будущему королевству Польша.

Вполне очевидна связь праславянского *poľe со словом *polъ "простор; пол"; потомки этого слова живут и здравствуют в восточнославянских языках. Менее очевидна связь с *polsa "полоса", хотя в ряде языков ещё остаётся "полевая" семантика (ср. польское płosa "полоска земли, поле", словенское plása "полоса, пашня"). Есть, впрочем, ещё более странные, хотя и объяснимые когнаты.

В праславянском (прежде всего на почве западнославянской лексики) реконструируется прилагательное *polnъ "плоский, ровный; бесплодный" (ср. чешское planý "дикий; бесплодный", польское płonny "бесплодный"). От него методом суффиксации образуется существительное *polnina со значениями "бесплодная местность" или "равнина". Отсюда в южнославянских языках мы имеем: болгарское планина́ "гора, горный хребет", македонское планина "гора", сербохорватское пла̀нина (planìna) "гора", словенское planína "гора; горное пастбище"; в западнославянских языках: чешское planina "равнина", нижнелужицкое płonina "равнина".

Как же поле стало горой? Да очень просто. Возможная семантическая цепочка такая: "равнина, поле" > "бесплодная равнина (не предназначенная для земледелия)"... Собственно, западнославянские языки остановились уже на этом этапе, но южнославянские пошли дальше. Учитывая особенности рельефа Балкан, наблюдаем следующие переходы: ... > "пастбище на равнине" > "горное пастбище" > "нагорье, гора, горный хребет". Может быть, горная семантика развивалась и иначе (ведь и у словацкого poľana, о котором речь шла чуть выше, тоже есть значение "горный луг"), но другие цепочки выглядят более сложными и менее достоверными.

Если у южных славян равнина стала горой, то куда делось у них само слово гора? Никуда оно, собственно говоря, и не девалось. Праславянское *gora "гора" в некоторых южнославянских языках стала простым "лесом": ср. болгарское гора "лес", македонское гора "лес", сербохорватское го̀ра (gòra) "лес" (также кое-где сохраняется значение "гора"); словенское góra сохранило исконное значение "гора". И семантические переходы опять же диктуются особенностями рельефа Балкан: "гора" > "поросшие лесом горы" > "лес".

Кажется, мы забыли, о чём был пост. Ах да, о *poľe! Его возводят к праиндоевропейской основе pleh₂- "плоский", откуда латышское plakans "плоский", латинские plānus "ровный", palam "открыто, явно", palma "ладонь", древнегреческое παλάμη "ладонь". Того же происхождения прагерманское *felþuz, *felþaz, *felþą "поле", откуда английское field "поле", немецкое Feld "поле", нидерландское veld "поле".

Слова сутана и султан кажутся очень похожими. Но стоит ли за этим сходством реальное этимологическое родство? Давайте выяснять.

1) Султан. Слово происходит из арабского سلطان (sulṭān) "султан; власть" и имеет семитские корни; ср. арамейское ܫܘܼܠܛܵܢܵܐ (šulṭānā) "власть" и ивритское שלטון (shiltón) "власть; правление". Семантика более чем ясная: дословно султан - это "властитель, правитель".

2) Сутана. С этим словом сложнее. Многие знают, что это какая-то одежда, и иногда ложно связывают её с Востоком. Но это самая что ни на есть западная одежда католических священников. В русском языке слово возникло из французского soutane - так когда-то называли не только одежду духовных лиц, но и длинное одеяние врачей и судей; у Франсуа Рабле это слово в форме sottane используется в значении "женское длинное одеяние". Французы в XVI веке взяли это слово из итальянского, где sottana - это название нижней юбки (из латинского subtus "внизу"). Как нижняя юбка (элемент женского костюма) стала одеянием священников? Ну, за много столетий да ещё и при посредничестве такого сатирика, как Рабле, возможны любые трансформации. Но если серьёзно... уже через несколько лет после смерти Рабле слово sottana офранцузилось и приобрело современный вид soutane, а поэт Жоашен Дю Белле стал так называть одеяние священников. Почему? Во-первых, сутана - это действительно "низшая одежда", потому что носят её не в торжественных случаях, а, так сказать, во время отдыха от дел служебных. Во-вторых, это одеяние очень длинное, полы его до пят, аж ног не видно. Нижние юбки в те времена, знаете ли, тоже короткостью не отличались.

Итак, слова сутана и султан не являются родственными.

До начала XX века индоевропеисты знали немного о реальном распространении индоевропейских языков в древности. Даже принципиальное деление этих языков на "кентумные" и "сатемные" было осмыслено ими неверно: учёные делили индоевропейские языки на западные ("кентумные") и восточные ("сатемные"). Открытие хеттского языка в Малой Азии и тохарских языков в Восточном Туркестане заставило пересмотреть отношение к данному вопросу: оба языка рассматриваются как восточные, но по особенностям трёх рядов дорсальных согласных они относятся к "кентумным" языкам. В результате была высказана другая теория, согласно которой "сатемные" языки выделились в результате инновации в центральных диалектах праиндоевропейского языка.

Тохарские языки - это группа языков, существовавших в I тыс. до н. э. и в I тыс. н. э., включавшая два хорошо различимых идиома: тохарский А (восточный) и тохарский Б (западный). Наиболее распространённым считается тохарский Б, который просуществовал дольше тохарского А. Последний на момент создания известных нам сегодня текстов (VI-VIII вв.), скорее всего, был уже мёртвым языком и использовался в культовых целях (все тексты на этом языке носят религиозный характер). Письменность создана на основе индийского письма брахми, адаптированного под тохарскую фонетику. Оба языка происходят из единого пратохарского, рано отделившегося от остальных индоевропейских языков.

Тохарские языки существенно различались фонетически и грамматически, хотя неизвестно, были ли они взаимопонятными. Фонологически тохарский Б был более консервативным. Основной особенностью консонантизма тохарских языков является морфологизированное противопоставление по твёрдости-мягкости. В вокализме наблюдается сильная редукция безударных гласных (они сохраняются в некоторых поэтических текстах на тохарском Б, в тохарском А выпали).

Грамматика тохарских языков продолжает развитие праиндоевропейской грамматики с некоторыми инновациями, вызванными, вероятно, влиянием других (в том числе неиндоевропейских) языков. Имена тохарского языка характеризуются наличием рода (мужской, женский, обоюдный), категории одушевлённости-неодушевлённости, числа (единственное, двойственное, множественное), падежа (первичные: именительный, родительный, винительный (общий косвенный); вторичные, образуемые агглютинативно от формы косвенного падежа: творительный, комитатив, дательный, отложительный, местный, каузальный (Б), перлатив (А); звательная форма (Б)). Глагол характеризуется категориями лица, числа, времени (настоящее, прошедшее, имперфект; дуратив (Б)), наклонения (индикатив, императив, конъюнктив, оптатив), залога (актив и медиопассив). Существуют особые формы каузатива для каждого глагола.

Лексика тохарских языков преимущественно индоевропейская. В тохарских числительных легко угадываются индоевропейские аналоги: sas (А)/ṣe (Б) "один" (пра-и.е. *sḗm; лат. semel, др.-греч. εἷς, гот. simle), wu/wi "два" (* dwóh₁; лат. duo, др.-греч. δύο, гот. twai), tre/trai "три" (*tréyes; лат. trēs, др.-греч. τρεῖς, гот. þreis), śtwar/śtwer "четыре" (*kʷetwóres; лат. quattuor, др.-греч. τέσσαρες, гот. fidwōr), päñ/piś "пять" (*pénkʷe; лат. quīnque, др.-греч. πέντε, гот. fimf) и т. д.; термины родства: pācar/pācer "отец" (*ph₂tḗr; лат. pater, др.-греч. πατήρ, гот. fadar), mācar/mācer "мать" (*méh₂tēr; лат. māter, др.-греч. μήτηρ, гот. mōdar), pracar/procer "брат" (*bʰréh₂tēr; лат. frāter, др.-греч. φράτηρ, гот. brōþar), ṣar/ṣer "сестра" (*swésōr; лат. soror, др.-греч. ἔορ, гот. swistar); названия животных: yuk/yakwe "лошадь" (*h₁éḱwos; лат. equus, др.-греч. ἵππος, гот. aiƕs), ko/keu "корова" (*gʷṓws; лат. bōs, др.-греч. βοῦς, др.-англ. cū) и т. д.; части тела: tsar/ṣar "рука" (*ǵʰes-; др.-греч. χείρ), pe/paiyye "нога" (*pṓds; лат. pēs, др.-греч. πούς, гот. fotus), ak/ek "глаз" (*h₃ekʷ-; лат. oculus, др.-греч. ὤψ, гот. augo) и т. д. Эти и многие другие совпадения по базовому словарю позволили сразу однозначно отнести тохарские языки к индоевропейским.

Честь открытия первых письменных памятников на тохарских языках принадлежит русскому консулу в Кашгарии Н. С. Петровскому. Э Зиг и В. Зиглинг в начале XX в. внесли значительный вклад в изучение текстов и их языка. Известный английский путешественник, исследователь Центральной Азии А. Стейн обнаружил в пустыне Такла-Макан близ Лоуланя, вдоль южного края Таримского бассейна и в ряде других мест так называемые таримские мумии (XVIII до н. э. - II н. э.), которые были отнесены к индоевропейцам (предположительно связаны с афанасьевской культурой Южной Сибири). Многие исследователи считают, что люди этой культуры и были носителями тохарских языков, хотя этому прямых подтверждений нет.

Понятия "тохарский", "тохары" (англ. Tocharian, нем. tocharisch, франц. tokharien, исп. tocario) используются сегодня применительно к двум разным народам, проживавшим в древности на территории современного Синьцзян-Уйгурского автономного района Китая. Дабы избежать путаницы, используют понятия "тохары" и "псевдотохары". Первые известны по китайским источникам как юэчжи (月氏), в греческих источниках их называют Τόχαροι (название из индоиранских языков, ср. санскр. तुखार (tukhāra)). Это восточноиранский народ, культурно отождествляемый с сарматами. Мигрировавшие сюда носители тохарских языков себя тохарами не называли, но название закрепилось именно за ними (использовать это название как научное предложил немецкий востоковед Ф. В. К. Мюллер). Вероятно, сами носители тохарского А называли себя ārśi, носители тохарского Б - kuśiññe.

Несмотря на то что открытие тохарских языков позволило индоевропеистам заглянуть глубже в древность, а также в очередной раз подтвердить правильность сравнительно-исторического метода, тем не менее остаётся ещё немало вопросов. До сих пор нет однозначного понимания того, каковы были миграции "псевдотохар", с кем они контактировали (за пределами центральноазиатского региона). Располагая большим корпусом тохарских текстов, лингвисты тем не менее не имеют исчерпывающей информации о фонетике и грамматике тохарских языков, а также о их диалектах.