aliaksandr111187

Попалась мне сегодня на глаза книга "Беларуский Донбасс" в которой обнаружилось интервью того самого сепара Джумаева,которого завалили на пороге собственной квартиры в Мариуполе!

Полностью привожу опубликованное в книге!

Одним из участников штурма Донецкого аэропорта в составе интербригады «Пятнашка» был украинский гражданин, уроженец Мариуполя Роман Джумаев.

Летом 2014 года, в возрасте 23-х лет, Роман пошел воевать против Украины на стороне боевиков. На фронте он пробыл год: участвовал в боях за Дебальцево и ДАП. За это в Украине на него завели уголовное дело по ч. 5 ст. 260 Уголовного кодекса (участие в НВФ).

Наша встреча с Джумаевым состоялась в марте 2016 года в одном из минских торговых центров. Глядя на этого аккуратного и вежливого молодого человека, сложно было поверить, что перед тобой — боевик ДНР, который участвовал в наиболее ожесточенных сражениях. Джумаев высказывал свои мысли ясно, не заменяя каждое второе слово в речи нецензурной бранью. Обращался ко мне исключительно на «вы», хотя я был старше его всего на три года. Роман утверждал, что до войны работал программистом. И внешне он действительно больше походил на айтишника, чем на бойца.

История Романа Джумаева наглядно демонстрирует: война на Донбассе — это не только имперский фанатик Игорь Стрелков-Гиркин, Бук, псковские десантники и бурятские танкисты. Это еще и тысячи граждан Украины, которые всю свою жизнь тихо существовали в системе координат «русского мира», а в 2014-м взяли в руки оружие и примкнули к НВФ. Без коллаборационистов гибридная агрессия России против Украины была бы невозможна. Поэтому, не разобравшись в этих людях, нельзя понять и саму войну на Донбассе. Тем более что некоторые из них, разорив родной регион, уезжали в спокойную Беларусь — здесь можно было продолжать симпатизировать «русскому миру» в более комфортной обстановке. Именно так поступил Рома Джумаев. Летом 2015 года он бросил фронт и переехал жить в Марьину Горку Минской области. Устроился менеджером по продажам. Ни от кого не скрывался, с журналистами охотно шел на контакт. «Наших тут много», — уверенно говорил он[53].

Рассказывая свою историю, Джумаев старался выглядеть здравомыслящим человеком. Если же в его логических цепочках отсутствовали необходимые звенья, он склеивал их пропагандистскими штампами. Рома стремился казаться откровенным. Когда же реальность вступала в противоречие с его мировоззрением — начинал юлить и уходить от ответов.

Как ты оказался на войне?

Когда начались все эти события, я работал в Киеве. Я видел, как все происходило на Майдане, как жгли «Беркут». Мне это не особо нравилось, потому что мой прадед воевал. Потом я приехал в Мариуполь, и как раз в мае месяце был разгон митингующих. Потом в июне был расстрел ГУВД (сепаратисты захватили здание местного управления милиции и украинские силовики их выбили оттуда. — И. И.) батальоном «Азов» — я как раз там был. И вот мы с другом решили поехать воевать, хотели в Луганск. Я получил последнюю зарплату в Киеве, купил экипировку. 4 августа доехали на поезде до Донецка (тогда еще ходили поезда), а вокзал абсолютно пустой. Возле вокзала стояла «Нива» камуфляжного цвета, рядом стоял «ополченец», пил кофе. Мы спросили, как доехать до Луганска. Он сказал, что трасса Донецк — Луганск перекрыта, там украинские войска. Предложил остаться в Донецке. Мы согласились.

Что было дальше?

Этот «ополченец» повел нас туда, где они базировались — на улице Стратонавтов в поселке Октябрьский. Это как раз рядом с Донецким аэропортом. Нас отвели на посты, выдали СКС (самозарядный карабин Симонова. — И. И.) и 10 патронов. А я в армии не служил, оружие никогда в руках не держал. В первую же ночь начался минометный обстрел.

Первые недели я был на Стратонавтов. А в сентябре перешел в интернациональную бригаду «Пятнашка», где нас уже действительно начали обучать. Мы познакомились с Абхазом[54]. Базировались на заводе «Сармат» в Донецке, там еще рядом был университет баптистов (Донецкий христианский университет. — И. И.) — они уехали, потому что были полностью за Америку.

В интербригаде служили преимущественно иностранцы?

Изначально почему назвали бригаду «Пятнашка»? Потому что сначала их было 15 человек — все из России приехали. Было там 4 француза, затем появились абхазы. Но большинство все-таки из местных. Русских от общего числа процентов 30 — все добровольцы.

Акцент на том, что в первый день ему выдали старое советское оружие, снятое с вооружения еще в конце 1950-х, — это, конечно, часть мифологического образа «борца с фашизмом». Мол, почти как московское ополчение в 1941-м воевали, одна винтовка на троих. В действительности, если Джумаеву и пришлось однажды взять в руки СКС, это ничего не говорит ни о ресурсной базе боевиков, ни о «героическом порыве» — скорее, о наплевательском отношении полевых командиров к личному составу. НВФ формировались во многом стихийно, поэтому вполне естественно, что российское снабжение не всегда поспевало за ходом событий. А на первой фотографии с Донбасса, которую Джумаев в августе 2014-го выложит «ВКонтакте», он будет позировать вовсе не с дряхлой винтовкой, а с вполне современным пулеметом. На получении (и особенно происхождении) этого оружия он акцентировать внимание в интервью уже не стал — подобная история в героический миф не вписывалась.

Донецкий христианский университет не уезжал, потому что был «полностью за Америку» — их из Донецка изгнали. В июле 2014-го вооруженные боевики вторглись на территорию ДХУ и объявили, что в связи с военным положением университет и все его имущество переходит в распоряжение подразделений ДНР. А сами протестанты на протяжении всего конфликта подвергались гонениям со стороны боевиков. Впрочем, нежелание называть вещи своими именами меркнет на фоне объяснений Джумаева, почему он пошел воевать.

Я все-таки не понимаю. Получается, когда все началось, ты жил и работал в Киеве. То есть это не война к тебе пришла. Ты мог вообще туда не лезть. Зачем?

Понимаете… Я поехал потому, что у меня прадед воевал, всю Украину прошел и вернулся с оторванной рукой. И георгиевская лента, и всегда мы были за Россию. А теперь… Я принял сторону Донецкой области, потому что я сам из Мариуполя. Я видел, как люди работают, как последнюю копейку экономят. А тут эти скачут: мы хотим в Европу.

Но вас же при этом не трогали. Никто русский язык на Донбассе не запрещал.

Никто никого не трогал. Первоначально вроде бы ничем не ограничивали. Но потом начали жечь «Беркут», «Беркут» из Донецкой области, и люди начали подниматься — как это так, наших ребят жгут. Хотя до этих событий, честно скажу, мало кто любил «Беркут» и вообще милицию. На самом деле «ополчение» — это что? Каждый шел туда с какой-то выгодой, грубо говоря, для себя. Для меня выгода — почтить память деда. Чтобы у меня в Мариуполе не ходили с Западной Украины и не чувствовали себя как дома.

Как уже говорилось, логические неувязки Джумаев обычно склеивал пропагандистскими штампами. В данном же случае вся мотивация боевика была полностью соткана из этих абсурдных неувязок. Здесь есть все: и «деды воевали», и «Беркут», и трудная жизнь в Мариуполе, и «всегда были за Россию». Какое отношение имеет участие его прадеда в войне против гитлеровской Германии к тому, что сам Джумаев пошел воевать против своих сограждан в Украине? Почему желание жить, как в благополучной и богатой Европе оскорбляет тех, кто экономит «каждую копейку»? Ну и самое главное: зачем браться за оружие, если «никто никого не трогал»? Такая каша в головах части жителей Донбасса дорого обошлась всей стране.

А чего вообще в ДНР люди хотят? Что они хотят построить? Какая конечная цель всего этого?

Когда в Мариуполе был референдум (не признанный мировым сообществом референдум о независимости ДНР. — И. И.), весь город пришел голосовать. Все, кто голосовал, думали, что это референдум о присоединении к России. Как оказалось — нет. У всех была мысль, что Россия нас примет. А по факту все это тянется, тянется…

К «ополченцам» люди часто подходят и спрашивают: когда это закончится? Да если б я знал! Теперь, на самом деле, местные жители уже ничего не хотят. Они просто хотят, чтобы все это закончилось. Столько людей погибло, столько разрушений. Поселок Октябрьский (это между вокзалом и аэропортом) — он просто стерт с лица земли, нет ни одного дома. И таких поселков много.

А глядя на это, глядя на все эти жертвы, у тебя не появилась мысль, что все это зря?

Ну, с моей стороны я не скажу, что все это было зря. Я знаю, что я многим людям помог. Конечно, может, если бы все это не началось, то этого и не нужно было бы делать… Но я все равно не думаю, что все закончилось бы просто так, мирным путем… Все равно что-то было бы.

Джумаевский пассаж о том, что «весь город пришел голосовать» — это исключительно плод его собственной фантазии. Явка на псевдореферендуме в Мариуполе, даже по данным самих сепаратистов, составила всего лишь 27,38 %. По подсчетам украинских СМИ, проголосовали и вовсе не более 4–5 % избирателей. Но интереснее другое. Сумбурный ответ Джумаева на вопрос об оправданности жертв показывает: у него все-таки закрадывались сомнения в верности избранного пути. Хотя Роман и баррикадируется от здравого смысла штампом «деды воевали», глаза обмануть сложно: он же видит, что стертый с лица земли поселок Октябрьский — это прямой результат того, что летом 2014-го он вдруг решил «почтить память деда» и сел на поезд до Донецка. Однако смелости признать свои ошибки не хватает, нести на себе такой груз вины ему не по силам. Поэтому он переходит к простейшему механизму психологической защиты — отрицание. «Все равно что-то было бы», — убеждает он сам себя.

А ощущения, что Россия просто предала вас, нет?

Когда находишься здесь, какое-то такое ощущение есть… Не скажу, что просто предала. Скорее, предала та власть, которая была и наполовину еще есть в Донбассе. Вот первоначально руководил ЛНР Болотов, у него был помощник. Этот помощник теперь гуляет в Киеве, в кафе. К нему подходят украинские активисты, снимают на камеру, спрашивают: «А что вы тут делаете?» А он говорит, что от СБУ у него справка, что претензий к нему нет. Вот при них началась вся эта заварушка, они были зачинщиками, а теперь свалили. Сейчас под видом украинских диверсионно-разведывательных групп убивают всяких Мозговых. Украинские ДРГ на территории ДНР? Ну-ну. Это просто идет ликвидация тех, кто неугоден властям. Теперь вот нашу «Пятнашку» сам Захарченко хочет признать организованной преступной группировкой, потому что Абхаз не хотел подчиняться.

Россия вам оказывала поддержку?

В плане питания для «ополченцев», обмундирования — поддержка была. В плане вооружения при мне было, что сама украинская сторона продавала нам оружие налево и направо. Что нам Россия кучу оружия присылала — это бред. Нет, возможно, кто-то провозил оружие через границу… Но у нас были украинские автоматы. Ну, приехал к нам Жириновский, подарил «Ниву». Ну, Пореченков в аэропорту из пулемета стрелял. Ну, как они мне помогли?

То есть российскую армию ты в Донбассе не видел?

Нет. Много было людей, которые нам из России помогали. Но саму армию не видел.

Роман Джумаев очевидно лукавит. В формированиях ДНР он находился с лета 2014-го по лето 2015 года — т. е. он застал наиболее активную фазу российской интервенции на Донбассе. Он не мог не знать, чьими силами украинскую армию выбили из Дебальцева, тем более что в этих боях Джумаев лично принимал участие. Объяснить упорство боевика не сложно. Во-первых, болтать на этот счет не принято. Во-вторых, если признать присутствие российской армии на Донбассе, то светлый образ идейного «ополченца» явно потускнеет — Джумаев окажется обыкновенным коллаборационистом и предателем.

А так называемые отпускники?

Вот у нас был пацан с позывным «Север». Он так называемый отпускник. Он брал так называемый отпуск в российской армии и приезжал в ДНР. Потом задним числом его списали. Он и теперь в ДНР. Вот такой «отпуск».

Разумеется, в части знали, куда он едет.

Логично. Но вы поймите, мне скрывать нечего. Я считаю, что «ополчение», те, с кем я начинал, — это были идейные люди. Потому что не было никаких зарплат. Теперь по большей части там люди не идейные. Они там потому, что есть нечего, а зарплата — 15 тысяч рублей. А для Донецкой и Луганской области это довольно-таки хорошо. Когда я там был, я половину своей зарплаты отдавал людям. Женщинам, мужчинам, хорошо одетым, но просящим милостыню. У людей просто нет денег на еду. То, что говорят, приходит гуманитарная помощь из России… Да, приходит. Но, как рассказывал мой друг из ЛНР, они разгружали гуманитарку, а потом открылись магазины, где продавалась эта же гуманитарка.

Попав в смысловую ловушку с «отпускниками», Джумаев резко меняет тему: мол, «ополчение» было идейное, люди голодают, а он им помогал. Только ведь не будь «отпускников» — не было бы ни «ополченцев», ни голода. Именно эту очевидную вещь Роман и скрывает — в первую очередь от самого себя, опять переходя к отрицанию.

Захарченко — что за человек?

Простой мужик. Мог сидеть с нами и есть тушенку возле костра. Мог сам спокойно пойти в бой.

А он идейный?

Казалось, что идейный. В том же Дебальцеве (говорю прямо) у нас были приказы ВСУ брать в плен, потому что там в основном призывники, а «Правый сектор» и остальных — не брать.

Это был приказ Захарченко?

Да, это был его приказ. Но потом выяснилось, что приказы часто нарушаются с его стороны. То есть он может сказать, а потом, в тот же момент, мол, не трогайте их. Вот это для меня нонсенс. Непонятная политика… И с этими Минскими договоренностями теперь очень много парней погибает.

Ты согласен с утверждением российской пропаганды, что в Донбассе идет война против «украинских фашистов»?

Ой, ну после Дебальцева я вообще со всем согласен. Я видел мужика, у которого не было половины пальцев на руке. К нему пришли из какого-то добровольческого батальона отбирать «газель», а он не хотел отдавать, потому что занимался перевозками и кормил этой машиной семью. А ему пальцы отрезали и машину отобрали.

А ваши не зверствуют?

(После паузы.) Везде есть паршивая овца. Были случаи, когда «ополченцы» расстреляли гражданских в машине — просто потому, что хотели машину отобрать. Таких случаев и с одной, и с другой стороны — масса. Я же не говорю, что все, кто в ВСУ, плохие. Есть же и там хорошие люди.

Противоречивость ответов Джумаева — классическое двоемыслие. То есть буквально в течение минуты он успевает поддержать пропагандистский миф об «украинских фашистах», привести пример военного преступления добровольцев (правдив ли этот рассказ — в данном случае не имеет значения), рассказать об еще более страшном преступлении боевиков и в конце концов согласиться, что везде есть и хорошие, и плохие люди. Джумаев не полностью лишен критического мышления. Но и отказаться от мифа об «украинских фашистах» он не способен, ведь именно этот миф позволил ему дегуманизировать своего противника. Причем дегуманизировать до такой степени, что Роман не боится признавать: боевики часто расстреливали пленных добровольцев, и он сожалеет, что расстреливали не всех.

Разговаривая с людьми, которые воевали в Донбассе, я обратил внимание: они по-разному относятся к самому факту того, что приходилось убивать людей. Некоторые хвалятся этим. А как ты?

Ну, я не считаю, что это хорошие поступки.

А ты знаешь, сколько ты человек убил?

То, что я знаю, пусть останется при мне… В аэропорту, скажем так, было тяжело. Маленькое замкнутое пространство, и ты все знаешь.

А что ты ощущал, когда впервые убил человека?

В первый раз я ничего не ощущал. Это был такой страх, такой адреналин, что не задумывался вообще, там вообще отключен мозг…

Ты принимал участие в штурме Донецкого аэропорта. Когда ты туда попал?

1 октября нас собрал Абхаз (нас было уже около 200 человек) и сказал, что идем на штурм аэропорта. Мы собрались на железнодорожном вокзале (это был пункт отправки) и сразу попали под обстрел. 2 октября мы уже базировались на Стратонавтов. Вообще аэропорт можно было захватить на протяжении нескольких дней. Но команды были непоследовательные: то вперед-вперед, то назад-назад. В большей степени «ополченцы» погибали из-за команды «назад-назад».

Большие потери были?

Да. В аэропорту было много случаев, когда наши генералы посылали людей просто на убой. На самом деле и ВСУ скрывают реальные потери, и мы. Но у нас тогда они даже не то что скрывались, там просто всех учесть было невозможно.

Кто брал аэропорт?

Там стояла бригада Гиви, бригада Моторолы и мы — наши три бригады участвовали в захвате аэропорта. Гиви до войны был охранником в магазине. Как по мне — он нормальный командир. А вот Моторола, этот «метр с кепкой», — у него сильная «звездная болезнь», много людей на убой посылал. Взяли мы сначала гостиницу, потом здание милиции на территории аэропорта (ну, как здание — там не было зданий, там все было разрушено). Потом где-то в середине октября 2014 года взяли старый терминал, и потом уже большую часть времени мы базировались в старом терминале. Большая часть аэропорта была наша. Только в новом терминале была заблокирована небольшая горстка украинских бойцов, может, человек сто — им выбраться было уже невозможно. Новый терминал штурмовал в основном Моторола со своей бригадой «Спарта».

Для тебя война на Донбассе — это гражданская война?

Ну, как сказать… С одной стороны, да. У меня двоюродный брат одно время был в батальоне «Азов», а мой дядя (его отец) вступил в батальон «Донбасс». То есть у нас в самом деле брат против брата. Как по мне — это гражданская война. Хотя кого там только нет: и абхазы, и словаки, и даже нигерийца встречал… Просто Запад и Россия делят все на территории Донецкой и Луганской области.

Что должно произойти, чтобы на Донбассе закончилась война?

На мой взгляд, если Россия нас не заберет, то ничего не закончится. Будет долго и нудно, и все то же самое.

Стоит признать, что Джумаев здесь приводит довольно сильный с точки зрения риторики аргумент: мол, у нас семья разделена, брат воюет против брата. Стало быть, это гражданская война. Но затем в стройной конструкции возникает дыра: оказывается, это Россия и Запад на Донбассе что-то делят, и война закончится, если только соседняя страна осуществит аншлюс. Боевик из Мариуполя снова противоречит сам себе. Гражданские войны не завершаются аннексиями, потому как вызваны они исключительно внутренними причинами. Если же война обусловлена внешним вмешательством, это уже международный конфликт. Тут либо одно, либо другое. А по разные стороны фронта родственники могли оказаться и в сакральной для Джумаева Великой отечественной войне: тогда на стороне Германии выступили сотни тысяч граждан СССР.

Роман Джумаев, по-видимому, всерьез полагал, что можно развязать большую войну, изменить европейские границы, безболезненно войти в состав России и сразу получить уровень жизни, как в Москве. И когда стало ясно, что ничего подобного не произойдет, а потребность в романтических приключениях была исчерпана, Джумаев заскучал и просто уехал. Теперь его уже не так сильно волновал тот факт, что Украина взяла прозападный курс, его родной Мариуполь остался под контролем киевских властей и люди с Западной Украины там, вероятно, «чувствуют себя как дома». Он уже не готов был рисковать собой ради «русского мира». Поэтому перебрался в Беларусь, где чувствовал себя в полной безопасности.

Как получилось, что ты теперь живешь в Беларуси?

Я приехал в Беларусь в конце июня 2015 года. У меня тут живет мать. Она переехала с Украины с сестрой в самом начале этих событий. Всегда звала меня сюда. И я потом уже с девушкой приехал. Получил разрешение на работу в Беларуси на год.

Почему ты решил уехать из ДНР?

Ну, мы как-то решили с моей девушкой, что нужно уезжать. Сама она из Мариуполя, она там жила. Мы решили, что как только у нее заканчивается сессия, мы поедем. На самом деле, несмотря на блокпосты, я периодически ездил к ней в Мариуполь — на свой страх и риск. А потом узнал, что мой бывший друг, который теперь служит в мариупольской милиции, против меня возбудил еще одно уголовное дело…

Ты не боишься, что у тебя из-за этого будут проблемы в Беларуси?

Ну, как сказать… Я знаю, что беларусам, которые воевали в Донбассе, угрожает уголовная ответственность. Но я же ничего не нарушаю в Беларуси — я сюда приехал как простой гражданин.

Это понятно. Но Украина может направить запрос на твою экстрадицию…

Ну, тогда нужно на многих запросы направлять. Я тут уже много людей встретил, которые были и в ДНР, и в ЛНР. Например, человека (сам он из казаков), с которым мы вместе помогали раненым, когда железнодорожный вокзал разбомбили в Донецке… Так что отправлять запрос придется на многих.

А беларуские правоохранительные органы тобой не интересовались? Даже на беседы не вызывали?

Никто ничем не интересовался. Я сюда приехал через территорию России. Сам пошел в отделение миграции, попросил меня оформить.

В интервью Роман Джумаев неопределенно высказался насчет своего будущего. Мол, пока не появится возможность вернуться в Мариуполь — планирует оставаться в Беларуси. Однако уверенности не было: спустя пару недель у боевика заканчивался украинский паспорт. «И я не знаю, что дальше делать», — признавался он.

В Беларуси Джумаев не остался. Интервью с участником штурма Донецкого аэропорта неожиданно получило большой резонанс, в том числе в его родном Мариуполе. В тот же день ситуацию прокомментировал руководитель аппарата председателя СБУ Александр Ткачук. Он сообщил, что украинские спецслужбы следят за происходящим, однако не уточнил, будет ли направлен запрос на экстрадицию Джумаева. «Представьте себе: вот этот человек наш брифинг смотрит, а я теперь скажу, что мы готовим его экстрадицию. Как вы считаете, что он сделает?» — говорил Ткачук.

Экстрадиции так и не произошло: спустя несколько месяцев Джумаев, по его собственным словам, был вынужден уехать в Москву. Конкретные обстоятельства отъезда Романа нам неизвестны. Однако можно предположить: с одной стороны, он опасался возможной экстрадиции в Украину, а с другой — беларуские власти из-за шумихи в СМИ были заинтересованы побыстрее избавиться от боевика. А, как мы помним, с паспортом у Джумаева были проблемы.

Еще через год, в сентябре 2017-го, Романа Джумаева задержат в Марьинском районе Донецкой области при попытке перейти на территорию, контролируемую украинскими властями. По утверждению СБУ, Джумаев планировал навестить в Мариуполе родителей. В рамках расследования уголовного дела по ч. 1 ст. 258-3 (участие в террористической организации) он был взят под стражу. Судебное следствие по делу Джумаева практически не сдвинулось с мертвой точки. 3 мая 2018 года Марьинский районный суд изменил боевику меру пресечения на домашний арест.

Однако и это еще не все. В декабре 2018 года у Джумаева произошел конфликт с полицией из-за демонтажа киоска, который он незаконно установил в Мариуполе. Боевик нанес майору полиции телесные повреждения и распылил слезоточивый газ. Было начато досудебное расследование по ч. 2 ст. 345 (насилие в отношении сотрудников правоохранительных органов) УК Украины. Джумаева отправят в СИЗО, но 5 августа 2019 года снова освободят. На судебных заседаниях он всячески отрицал свою вину, как и все сказанное в интервью «Радио Свобода».

Во время нашей беседы в марте 2016 года Роман Джумаев рассуждал: войну на Донбассе нельзя закончить просто так, по щелчку. «Даже если заключить мир и вернуть солдат домой, то память о пролитой крови никуда не денется, — говорил он. — Люди будут ходить по одним улицам с теми, кто еще недавно убивал их близких и друзей. И в конце концов начнут друг друга отстреливать в темных переулках и подъездах».

16 сентября 2019 года, когда Роман Джумаев будет находиться под домашним арестом в Мариуполе, его застрелят на пороге собственной квартиры. Комментаторы почти единодушно возложат вину за его смерть на украинское правосудие, которое оказалось неспособно отправить боевика в тюрьму и тем самым спровоцировало самосуд.

История Джумаева — это бесконечная цепочка абсурдных и инфантильных решений. История чудовищного нежелания и неспособности устанавливать причинно-следственную связь между своими действиями и их последствиями. На Донбассе подобный массовый инфантилизм обернулся трагедией.