LDA1

Но на удивление все оказалось не так уж и страшно. Лилия, владелица небольшого клуба для будущих мам, продававшая им курсы по подготовке к родам и уходу за ребенком, просто устраивала что-то вроде мини-праздника, а святочный праздник Бабьи каши был просто для антуража. В светлом небольшом зале собралось несколько семей, человек двадцать. Чуть больше половины были бездетными, остальная часть пришла с детьми или беременными. Пели песни, шутили шутки, в том числе и довольно пикантные, но атмосфера была расслабляющая, по-хорошему семейная. Виктор с легкой улыбкой наблюдал за скачущими по залу детьми: все они были веселые, длинноногие, со слегка смугловатой кожей, и кажется, даже очень развитые для своих лет.

Лилия, хозяйка, еще нестарая красивая женщина с мягким и добрым лицом, подошла к нему, опустилась рядом:

- У нас много программ и для детей, спортивные кружки, лагеря летом.

- Да нам бы сначала хоть забеременеть, - грустно вздохнул мужчина.

- Я вам по опыту скажу, кроме совсем уж сложных медицинских случаев, чаще всего проблема в голове. Современный человек слишком серьезно подходит к вопросу детовоспроизводства, а стоит расслабиться, все и происходит, как природа завещала. Выключите голову на один день, Виктор. Не думайте о будущем, живите сегодняшним.

Её голос звучал почти гипнотически, а полуприкрытые глаза загадочно поблескивали из-под ресниц. И на Виктора снизошло странное спокойствие. Он наблюдал, как Лилия гладит детей по голове, как все женщины водят хороводы, как потом она кормит всех кашей, кажется, пшенкой - по нескольку желтых крупинок на язык. Кашу назвали подношением Роду, детей тоже покормили. Виктору и другим мужьям каши не досталось, но стол ломился от пирогов и других угощений, поэтому он абсолютно не расстроился, хоть и поворчал для порядка.

- Мужчинам кашу в такой день нельзя, примета плохая, - лукаво улыбнулась ему Лика, щелкнув по носу. Похоже, ей тоже удалось отдохнуть душой.

И как и обещала Лилия, через месяц они увидели долгожданные полоски на тесте. Беременность протекала тяжело, но курсы у уже знакомой женщины позволяли облегчить состояние. Лика ела за двоих, но не толстела, страдала головными болями, и Лилия водила ее и других девушек в положении в баню, целебного эффекта от которой хватало на несколько недель.

Когда Демидовы узнали, что у них будет двойня, счастье в их доме стало еще более осязаемым, казалось, его можно потрогать рукой. Под чутким руководством Лилии прошли роды - она посоветовала врача, и вела Лику перед отъездом в роддом. И вскоре двойняшки Ярик и Мира начали свой жизненный путь, а дом Виктора наполнили радостные хлопоты.

На второй год после знакомства с Лилией Демидовы снова пошли на Бабьи каши. Теперь они уже с гордостью поглядывали на бездетные пары, их прелестные годовалые крошки привлекали всеобщее внимание своей милой неуклюжестью и румяными щечками. Виктор после своей удачи рассказал об этом месте коллеге, и она тоже сидела тут на последнем месяце беременности.

- У нас будет тройня! - радостно замахала рукой коллега. Виктор поздравил девушку, но для себя отметил, что тут действительно немало двойняшек-тройняшек, кажется статистически даже больше, чем обычно. В это время Лилия вынесла глиняную расписную миску с кашей. Все девушки потянулись за своей долей, потом снова продолжились игры и танцы.

Виктор пошел разогреть близнецам баночку с пюре, и оказался на небольшой кухоньке, где оставили опустевшую миску, небрежно накрыв полотенцем. Из любопытства он заглянул туда, и увидел на дне несколько последних крупинок. Подцепив их пальцами, он поразился - это была совсем не каша, шарики были скользкие и слипшиеся, и скорее напоминали икру мелких рыб. Он достал из кармана полиэтиленовый пакетик, и опустил туда крупинки, намереваясь отнести их на работу в лабораторию, но сзади раздался тихий гортанный голос хозяйки:

- Виктор, простите, но брать кашу мужчинам - очень плохая примета.

Он чуть не подскочил, и повернулся с неловкой улыбкой, незаметно опуская пакетик в карман:

- Да я только глянул одним глазком, интересно же, что там у вас за вкуснятина.

- А врать тоже плохо, Виктор. - женщина ласково ему улыбалась, но мужчине стало не по себе. - Вы такой прекрасный отец для моих деток, мне даже жаль, что все так вышло. Но все же видимо, надо строже подходить к критичности мышления у кандидатов. Ну и за посудой лучше следить, да?

Она подмигнула ему нижним белесым веком, как ящерица, и отступила в сторону:

- Ну, малыши, попробуйте свои силы.

За ее спиной стояли замерев как две заводные куклы Ярик и Мирочка. Они, не мигая, уставились на отца, и голову Виктора расколола жуткая боль. В ушах зазвенело колоколом, он упал на колени, потом на бок.

Словно издали раздался голос Лилии:

- Виктору плохо, я звоню врачу!

Следом заревели его (его?) малыши, бас Ярика он узнал бы из тысячи. А потом звон в ушах и боль раскололи мир пополам и наступила тишина.

На второй день святок, в праздник собора Пресвятой Богородицы, праздновался достаточно необычный праздник – Бабьин день или Бабьи каши. В этот день чествовали очень важных для крестьянского общества – повивальных бабок, и заодно рожениц. Повитухам несли угощения, подарки, приводили детей для благословения.  Вместе праздновали, повитухи готовили кашу, которой угощали женщин и детей. Часто в этот день впервые стригли волосы детям, в общем, это был такой хороший женский праздник, посвященный плодовитости и размножению, шутки за столом шутились все с сексуальным подтекстом, а параллельно проводились ритуалы, которые должны были помочь женщинам иметь больше детей, а уже имеющимся вырасти большими и сильными.

Мне следовало бы выложить эту историю 8-го числа, но праздник достаточно нетипичный, и совсем не криповый, просто странный, поэтому начинать с него не хотелось, и страшилка становится только шестой из двенадцати.

- Вот им мало праздничных дней, до сих пор гуляет пьянь. И маски такие мерзкие, только в фильмах ужасов снимать.

Ряженным не сиделось спокойно, они начали толкаться и бороться, коза изображала, что наскакивает на медведя. Старик испачканными руками стал мазать стены и рекламные щиты, оставляя жирные черные следы, цыган резал чем-то острым сиденья. Остальные приплясывали вокруг в ритмичном хороводе, гудение свистулек и треск пробивались даже сквозь шум поезда. Сосед с тревогой посмотрел на меня, женщина по диагонали испугано вжалась в сиденье. Стоило бы, конечно, прикрикнуть на хулиганов, но их было многовато, и, судя по поведению, они были явно под чем-то.

В это время коза стянула с цыгана шапку и подошла к толстушке, протянув для подаяния. Девица в марле и лошадь прекратили пляску, и потрусили за ней. Женщина испуганно достала какую-то купюру из кошелька, кажется, даже не рассматривая номинал, и быстро сунула в шапку. Коза поклонилась, и вся процессия перешла к нам, еще двое, медведь и вторая девица также закончили пляску и присоединились к козе. Я мельком отметил странную манеру движения и волосатой девки, но не смог сразу понять, что с ней не так. Теперь они склонились к мужику со смартфоном, но тот сделал вид, что не замечает протянутого головного убора, поглощенный чтением. Они постояли немного, оставшиеся ряженые присоединились к ним, и теперь у наших мест столпилась вся группа.

А мое смутное ощущение тревоги неожиданно обрело совершенно понятные причины. Я вдруг сообразил, что перегон между станциями длится уже куда больше стандартных для этой линии двух с половиной минут, что между шубой медведельва и его кистями рук нету края рукава, и шерсть клочками врастает в кожу. В том числе и на лице, и его налитые кровью глаза не просто нарисованы на морде, потому что он только что перевел их на меня. А для распущенных волос копна у его спутницы слишком густая, и когда девица мотнула головой в мою сторону, на секунду стало видно, что в зоне шеи у нее не ключицы и яремная впадина, а позвонки. Да и руки у нее выглядят так, словно они вывернуты из плечей, и поставлены локтями вверх.  И вся эта жуткая компания, не дождавшись внимания от моего соседа, сделала несколько шагов, оказавшись прямо напротив меня.

По спине заструился холодный пот, а руки задрожали. Соломенная голова лошади, насаженная на палку, неожиданно обнажила желтые зубы. У старика глаз не было вовсе, просто ровная кожа над носом, и его крылья хищно расширялись, словно он принюхивался. Стеклянные глазки козы внимательно смотрели мне в душу, а в стежках между кусками шкур, из которых была сметана ее морда, запеклась кровь. На марле, закрывавшей лицо девицы, проступили красно-желтые пятна, и в воздухе разлилось невыносимое зловоние. Я лихорадочно рылся в сумке, стремясь отыскать деньги, но к моему ужасу, не находил ни гроша – давно отвык носить наличные. Отчаявшись, я бросил в шапку кредитку, но она провалилась насквозь, шмякнувшись на грязный пол, а цыган с ноздреватой кожей и бешеным оскалом погрозил мне пальцем. Треск в ушах и свист стал нарастать, и я из последних сил стянул с пальца обручальное кольцо и бросил в шапку. Коза медленно склонила голову.

Поезд выехал из тоннеля, а процессия, притоптывая в молчании, направилась к выходу. Двери за ними закрылись. Я сидел зажмурившись, пытаясь успокоиться, чтобы не закричать. Сердце колотилось с интенсивностью отбойного молотка, явно намереваясь в хлам расколотить мне грудину. А потом поезд тряхануло, и на меня свалился мой сосед. И я все-таки закричал, а мой вопль подхватила женщина напротив. Мужчина был мертв, его лицо свела гримаса невыразимого ужаса.

Судя по описаниям, маски ряженых были по-настоящему криповыми. В то время и обычные детские игрушки-то делались такими, что хоть сразу в фильм ужасов вставляй. А уж в этом случае, когда специально требовалось изобразить нечисть, чтобы отвести беду, фантазию уже ничего не ограничивало. Мне представлялось при написании этого текста что-то подобное: https://www.nationalgeographic.com/magazine/article/europe-wild-men  (там карусель из фоток),  хотя это и европейские чуваки. Ну, разумеется, те варианты костюмов, в которых не видно лиц, потому что обычные человеческие лица сразу разрушают атмосферы.

Интересно, что женщины редко рядились в маски, предпочитая просто занавешивать лица, видимо, избегая отыгрывать конкретные роли, и просто обезличиваясь. Помимо обезличивания, нечистую силу путали и переодеванием мужиков в женщин. Из масок обязательными героями были коза и медведь. Остальные разнились: солдаты, купцы, цыгане, волки, птицы, быки, лошади.

Но главная обрядовая роль ряженых – отвести беду, создать иллюзию, что все уже случилось, здесь нечисть уже побывала. Поэтому компании гуляющих часто помимо выпрашивания подношений занимались мелким хулиганством – разбросать сложенную поленницу, раскидать сено – что-то такое не слишком вредоносное, но заметное. А еще, думается мне, это было отличным легальным способом выпустить пар молодым парням.

Привязчивая песенка, исполняемая звонкими детскими голосами, повторилась в очередной раз. Рябая Ленка, гостья из соседней деревни, которая последние полчаса дремала у печки на низком продавленном кресле, оперев на предплечья свою засаленную голову, разлепила мутные глаза и с трудом посмотрела на собутыльников:

- Эй, это че, вы че, телек включили?

Михан пьяно расхохотался, показывая недостаток зубов с правой стороны, почесывая вылезающее из спортивок волосатое брюхо:

- Ты че, мать? Совсем долбанулась? У меня ж нет телека. Это на улице, говнюки мелкие орут. По-любому, личинки мажоров этих с одиннадцатой линии приехали. Нет, чтоб культурно отдохнуть, они вечно херней какой-то страдают.

Семеныч согласно кивнул своей плешивой головой, подтаскивая к себе поближе стакан и шпротики:

- То, мля, саночки у них, то вот теперь горло дерут… Сча встану, и насую вам колбаски, мля.

- Щедрик-Петрик! – снова затянули на улице, словно хрустальные капельки зазвенели.

- Да етишь твою! – Михан недовольно поднялся, в три шага прошел вдоль замурзанного дивана через грязную кухоньку к входной двери, косяк которой подернулся пушистой изморозью – все-таки на улице минус двадцать семь, а развалюха Михана напоминала скорее дом второго поросенка, а не полноценное жилье. Если бы не чугунная печечка, собутыльникам пришлось бы туго, но, несмотря на то, что они квасили уже два дня, все время кто-то один оставался в относительном соображении, чтобы не забывать подбрасывать топливо, и возле очага было жарко как в пекле. Когда хозяин вышел в сени, чтобы шугануть надоедливых малолеток, оставшуюся парочку алкашей обдало ледяным сквозняком, и жаркое алкогольное марево немного отступило от их размягченных мозгов.

На крыльце не было никого, а порядком утомившая колядка зазвучала как будто издалека, с другого конца улицы, ближе к полям.

- Эй, мелкие долбаки! – Михан не пошел на мороз, но последнее слово за собой должен был оставить. – пошли на хер!

Он хлопнул дверью, стремясь вернуться к возлияниям, и песенка снова издевательски зазвенела прямо под окном:

- Выноси скорей, не морозь детей!

- Дети!!!! – Ленка подскочила, заколыхалась телесами в обтягивающей комбинации, по рыбьи хлопая оплывшим ртом. – Милочка, Гошка! Я ж к вам, долбонавтам, только долг отдать зайти хотела! Они ж одни там совсем уже третий день! Без еды, без тепла!

Она кинулась к двери, даже не подумав одеться, в разношенных тапочках, и не чувствуя холода, побежала вдаль по улице, подскальзываясь на укатанном снегу.

- Долбанутая, - сплюнул Семеныч. – Замерзнет ведь нахер.

Но одеваться и бежать следом никто не стал, только, ежась от холода, проводили взглядом неуклюжую фигуру, спешащую к дороге через поля.

- Да мля, - неразборчиво из-за запиханной в рот колбасы промямлил хозяин дома. – К  херам этих опарышей, одни проблемы от них. Ваще похрену.

- Щедрик-Петрик, дай вареник! – оглушительно взвизгнуло возле печки, и тут же ледяной ветер снес хлипкую дверь и частично забитое фанерой окно. Печка мгновенно погасла, а еще через несколько секунд все в доме начало покрываться изморозью. Брызнули осколками обледеневшие бутыли, в камень смерзлись еще недавно влажные от жары покрывала на кровати, и стремительно синели лица застывших в ужасе мужиков. Кровь густела, медленнее двигаясь по венам, не оставляя шансов добежать до соседей. Михан скорчился на кресле, пытаясь в животном порыве сохранить хоть каплю тепла. Семеныч потерял сознание, повалившись лицом в газеты, застилавшие их праздничный стол вместо скатерти. А вокруг выло, хохотало и ревело:

- Выходи скорей, не морозь детей!

Чисто технически в рассказе это скорее не колядка, а щедровка. Потому что первое слово Щедрик, а не Коляда. И то, и то исполнялось в святочную неделю, только щедровки были более распространены в Белоруссии, Украине и на юге России, и приурочены к более конкретной дате – Щедрому вечеру, кануну старого Нового года (а в то время просто Нового года). Но некоторые исследователи и вовсе их приравнивают, да и по запросу «Колядки для детей» щедровки идут вперемешку с колядками.

Колядки и щедровки бывают и с просьбами подать угощение в сочетании с угрозами в противном случае нанести вред (аналогично trick or treat на английском Хэллоуине), что явно несет след языческих празднеств, и восхвалениями господа, аналогично западным рождественским песням. То есть опять же, славянское рождество куда более злой и мрачный праздник, больше похожий на Хэллоуин, чем на что-то светлое, хоть церковь и пыталась вывести его в позитивный формат, вместо плясок ряженых с иногда жестокими шутками предлагая более чинный формат хождения со звездой и прославления господа.

И смотрит – словно идет кто-то в конце коридора. Сначала даже вроде непонятно даже, может просто тень от свечей пляшет. Но нет, идет, все ближе и ближе, крупнее и крупнее, сначала силуэт темненький, потом вроде как приблизился – уже и рассмотреть можно. Очки поблескивают, огоньки свеч ловят, волосы седоватые, лицо доброе и печальное, немного вытянутое, как у лошадки игрушечной. Похож на одного мужика с ее работы. Тут бы ей и сказать: «Чур меня!» и накрыть зеркало чем-то, хоть полотенцем . Но она же не готовилась, слов нужных не знала. Стоит и смотрит, затаив дыхание. А человек все приближается, а потом как вынырнул в большое зеркало и прям напротив нее оказался. И стало ясно, что и не человек это вовсе. Лицо землистое, в дырках и пятнах, как блин непропеченый. Зубы как зубочистки желтые и узкие, но блеск металлический. За очками не глаза, а словно раны вскрытые, а в них черви белые копошатся, губы тоже объедены какой-то живностью. На руках когти обтрескавшиеся, неопрятные, но длинные, сантиметра по три. И тянет конечности свои эта тварь, уже за шею прихватил и в волосы руки запускает… Неизвестно, чем бы дело кончилось, да тут свет включили. Морок пропал, а бедолага в обморок грохнулась. Потом в себя пришла, в одном халате на лестницу выбежала, сестру вызвонила, и пока ждала, сидела в Пятерочке, которая на первом этаже в ее доме была. Домой одна так и не рискнула подняться. Сестра приехала – и узнать Марину не может. Вместо эффектной мадам пожилая женщина, постаревшая, испуганная. Голова наполовину седая, везде, где морок ее касался, седые пряди появились, а на коже лица ссадины, словно теркой провели. И заикается. Сестра забрала ее к себе, врача вызвала, диагноз поставили – острый психоз, а почему – непонятно. Но лечилась, вроде даже получше стало. Хотя и пришлось работу сменить – больше с людьми работать не могла, всех побаивалась.

И замуж вышла в итоге. За того самого коллегу. Когда вещи забирала, наткнулась на него и заорала в ужасе. Потом извинилась, а он стал за ней ухаживать. Провстречались они с пару месяцев, потом по-быстрому поженились, съехались. А потом вроде как продали Маринину квартиру, и уехали из города. Да только еще через месяц нашли ее на заброшенных дачах. Вместо глаз раны вскрытые, а в них черви белые копошатся. И губы тоже какой-то живностью объедены.

Вообще святочные гадания – это, конечно, особая тема. Раз связь с потусторонним миром открывается, предприимчивые люди, а особенно женщины, которые меньше имели возможности влиять на свою судьбу (мне кажется, именно с этим связана любовь дамочек к гаданиям и гороскопам), тут же завели кучу разных ритуалов, помогающие пролить свет на будущее. И способов этих было и раньше просто немерено, а сейчас, кажется, еще и вариаций насочиняли. Ну есть и классика, конечно.

Мое любимое гадание – когда девицы ночью набивались в баню и выставляли разные оголенные пикантные части туловища в оконце, а потом по степени волосатости руки старались прикинуть, насколько богатый будет муж (волосатый = богатый). А парни в это время набивались под оконце бани и старались, надеюсь, порадовать девушек прикосновениями рук высокой степени мохнатости и рассмотреть их потенциал в качестве невесты.

Ну  и конечно классика старорусской крипоты, когда девушка одна в бане заполночь должна была попытаться рассмотреть в зеркальном коридоре, образованном двумя противопоставленными зеркалами, в отблеске нецерковных свечей неясную тень, изображающую ее будущего мужа. При такой атмосфере там, конечно, чего только не привидится. Поэтому был целый комплекс мер, призванных защитить гадалку от потусторонних чудищ. Например, нельзя было брать с собой столовые приборы и другие колюще-режущие инструменты, нужно было иметь плотную ткань, чтобы накинуть на зеркало, как только там начнется дичь. Разве не прекрасная основа для крипи-стори? Есть сомнения, насколько у меня получилось удачно, но это все же всего лишь третья из двенадцати.

Отпраздновали новый год, наступило рождество, сидит вся семья за столом, а мужик тот в тамбур вышел, забрать что-то, что к  столу купили, да там и бросили в пакете. Подхватил пакет, повернулся к чуть приоткрытой двери, в щель заглянул, и застыл, глаз отвести не может. От входа виден стол, и там, на своем месте его мать сидит. Точь-в-точь, как была. Маленькая, сморщенная, сухарик в чае размачивает. Улыбается, смотрит ласково, кивает чему-то. У мужика мурашки по спине бегут, надо б ущипнуть себя или закричать там, ну, в общем, сделать что-то, а в то же время не хочется волшебство разрушать. Стоял он секунд тридцать, потом дверь открыл, и все – снова стул пустой и не видно ничего. Родные тоже не заметили ничего странного.

Так он и не понял, то ли привиделось что-то от тоски, то ли и правда не зря всех с ее места сгонял.

В России как будто не так много праздников, когда принято вспоминать умерших родственников. Есть, конечно, День Победы, который отчасти принял на себя такие сакральные функции, и есть Троица летом, когда обычно ездят ухаживать за могилами. Но раньше одним из основных праздников, обеспечивающих связь между миром живых и миром ушедших предков, была как раз святочная неделя, в лучших церковных традициях объединившая языческие торжества с более поздней религиозной традицией.

Отголоски того времени звучат в разных странных приметах, в том числе, например, считалось правильным не занимать одно место во время праздника, освобождая его для души или для ангела, оставлять еду для духов предков после застолья, не убирая со стола. Можно, наверное, даже и прокисшие салатики не прятать в холодильник, но лучше еще и специально изготовить, например, кутью, кашу сладкую, чаще всего из риса. Тут уместно вспомнить, что вообще-то кутья – это как раз блюдо, которое готовят на похороны, и до начала этой серии быличек мне, например, вообще было не известно, что ее еще и на праздники готовят.

Церковь такие вещи не одобряла, с точки зрения попов поминать родных надо было молитвами заупокой, а не криповатыми ритуалами. Но языческие корни предписывали совсем по-другому обращаться с духами предков, более свойски.

В каком-то смысле для славян со святками произошла история аналогичная тому, что произошло с Самайном и Днем всех святых для британцев и ирландцев. А впрочем, и у британцев была традиция рассказывать и в канун рождества истории про призраков. Так что привычка вспоминать умерших в эти дни имеют давние корни и достаточно широко распространена.

И есть жутковатое поверье, что если посмотреть из сеней в горницу в щель, можно увидеть тех близких, кто умер в этом году. На нем и основана быличка-крипипаста, вторая из двенадцати, получается.

В первую зиму я отлеживалась дома, и Матрена строила маму с папой и двух моих старших братьев.  Потом два года я попадала в больницу, но и там бабка приглядывала за мной, щедро расточая весь свой запас красноречия на окружающих, благодаря чему ко мне в палату каждый вечер набивались другие маленькие узники детского отделения, и мы все открыв рты слушали мудрость веков и покрывались мурашками от зловещих преданий. Мне кажется, я даже могу вновь представить ее запавшие глаза и сухонькие руки, больше похожие на птичьи лапки, но сильные головные боли и постоянный озноб не лучшим образом влиял тогда на мою память.

А вчера за семейным ужином я вдруг вспомнила свою пожилую няньку, и спросила у своей семьи, помнят ли и они Матрену, намереваясь узнать, где она сейчас, и почему с тех пор нас не навещала. И представьте же себе мой ужас, когда мама, переглянувшись с братьями, которых аж передернуло, нервно сказала:

- Да уж, мы вряд ли ее забудем. Ты всегда была такая  талантливая девочка, очень забавно и правдоподобно изображала вредную старушку, когда была маленькой, но я рада, что после того, как ты пошла в школу, больше не играла в эту жуткую игру.

Святки – это время, когда по крестьянским поверьям Бог выпускает из ада бесов гулять по земле, радуясь рождению своего сына. Поэтому в традициях разных славянских народов было очень много разных запретов, иногда очень странных, связанных с этим временем.

Так после праздничных трапез запрещалось убирать на ночь остатки еды. Готовя еду, нельзя было её пробовать, стучать ложкой о край горшка, мешать кочергой головешки в печи; сидя за столом, одно место следовало оставить свободным. Во время ужина не стоило дуть на ложку с горячей пищей, часто вставать и вновь садиться, пользоваться ножом, поднимать упавшую ложку, ставить локти на край стола, шуметь, голой рукой дотрагиваться до печи и т. п. В течение всего святочного периода нельзя было подметать и выносить мусор из дома, чтобы «не вынести свою удачу», дотрагиваться до посевного зерна, иначе оно «замрёт» и не даст урожая, выливать воду за порог, оставлять в доме прялку, веретено и ткацкий стан.  Строго соблюдались запреты шить, вязать, вить, мотать, крутить, прясть, ткать, стирать, рубить, резать, колоть шилом, иначе на свет появятся увечные новорожденные дети и приплод у скота. У южных славян считалось опасным выходить из дома после захода солнца, особенно беременным женщинам; женщины по вечерам старались не называть себя и друг друга по именам; не выгребали пепел и сгоревшие угли из очага. Супругам следовало избегать половой близости. Информация из википедии, но часть этих запретов, например, соблюдали уже даже в двадцатом веке мои деревенские родственники.

И, конечно, все запреты сопровождались непременными пугающими историями. А иногда их и просто так рассказывали, чтобы развлечь народ в долгие зимние вечера. Я вот тоже хочу попробовать написать 12 простеньких крипипаст, продолжая традицию быличек, и выкладывать их по одной каждый день, от звезды до воды. Это была первая.