KanalDivergent

Источник

dzen.ru/video/watch/6542a491749fed1f152e4d96

Я тебя не ждала, не искала,

Не звала и не жаждала встреч.

Я так много в себе потеряла

И так мало сумела сберечь.

Счастье было порою так близко

И слепило, подобно лучу.

Но, похоже, что я фаталистка,

И бороться с судьбой не хочу.

Чувства - это великая тайна,

Но приносят они лишь печаль...

Я тебя отыскала случайно,

А теперь отпущу невзначай.

НАЧАЛО

ГОСПОДЬ ТЕРПЕЛ И НАМ ВЕЛЕЛ видео

Источник

dzen.ru/video/watch/654170114e020949e1d4a46b

Если посмотреть на эту ситуацию со стороны, то любой здравомыслящий человек сразу же придет к выводу, что она просто на грани абсурда. В семье имелся муж, хоть и положительный, в общем и целом, но при этом очень грубый, хамоватый и горластый. Он орал целыми днями на жену и детей, и атмосфера в семье была, в принципе, непростая. Мама была глубоко несчастна с ним и мечтала развестись. Так же в семье имелся любимый младший сын, неплохой, в принципе, мальчик, только очень избалованный, который, несмотря на свой невинный возраст, копировал поведение папочки, орал, топал ногами и оскорблял окружающих. Но это тоже, похоже, не было причиной вечной печали мамочки.

А еще была старшая дочь. Примерная девочка - отличница, целыми днями прибирающаяся в их и без того стерильной квартире, тихая, робкая, покладистая, вечно старающаяся всем угодить и всех порадовать, - но ей это, к сожалению, никак не удавалось. Был в ней с рождения некий изъян, который не укрылся от мамы, и за который ее вечно наказывали. Она ничего, к сожалению, не способна была сделать правильно. Если ее просили налить чай, то он оказывался или слишком горячий, или слишком холодный, - и никогда не получался нормальным, чтобы его можно было пить без нареканий. Если она мыла пол, то выкручивала тряпку не в ту сторону, просто почему-то не в силах запомнить, что нужно делать это слева направо, а не справа налево, - или все-таки наоборот?.. А пыль она в четные месяцы протирала не по часовой стрелке, а против нее, и никак не желала усвоить, что так следует делать только в нечетные месяцы…

И все это, к сожалению, вовсе даже не преувеличение. У Олесиной мамы было много таких вот заморочек, которые ее дочь ну просто никак не в силах была усвоить, - а зачастую, просто угадать, - потому что мама, будучи ярко выраженным человеком настроения, могла уже через минуту изменить свои требования на прямо противоположные, и угодить всем ее желаниям было просто невозможно. И из этого четко следовало, что Олеся - очень плохая дочь, которая постоянно издевается над собственной матерью, намеренно доводя ее до сердечного приступа и желая ей скоропостижной смерти.

Похоже, мама действительно искренне верила во все это и неустанно наказывала упрямую, строптивую и непокорную дочь, желающую свести ее в могилу. Но самым страшным в этой ситуации было то, что в это искренне верила сама Олеся. Она выросла с жуткой мыслью, что хуже ее нет никого в этом мире, и это именно из-за нее ее несчастная мамочка так страдает и убивается целыми днями. Она изо всех сил пыталась стать лучше, но ей это никак не удавалось. Мама страдала и рыдала еще громче и наказывала ее еще жестче. И получался просто замкнутый круг, из которого не было выхода…

Самым удивительным в данной нелепой ситуации было то, что Олеся, несмотря ни на что, была очень позитивным и жизнерадостным человеком, что тоже было непростительной ошибкой с ее стороны. Она способна была увидеть хорошее практически во всем, и за это ей тоже доставалось от суровой и не умеющей улыбаться мамы. В замкнутых рамках этого странного мира она всегда ощущала себя жизнерадостной дурочкой, которая дико бесит окружающих ее людей. Ну, никак нельзя было так откровенно радоваться жизни, когда все вокруг страдают и плачут!.. А она упорно не желала этого понимать.

Причем, - что самое смешное, - даже страдать в этом мире нужно было правильно. А Олеся, своим скудным ограниченным умишком, никак не могла постичь эту сложную науку.

Весь смысл был в том, что внешне - перед людьми - нужно было натужно мужественно улыбаться и изо всех сил показывать, что у тебя все хорошо. Но необходимо было умудряться делать это так, чтобы все окружающие тебя люди понимали, что на самом деле у тебя все совсем плохо, - но ты не желаешь вешать на других свои проблемы и потому изо всех сил стараешься не показывать этого. Чтобы, не дай бог, злые люди - а они все по умолчанию именно злые - не позавидовали в душе и не напакостили, а, напротив, посочувствовали и попытались поддержать. Все вокруг почему-то притворялись. И все, разумеется, об этом знали. Это была какая-то странная игра, но все неукоснительно придерживались общепринятых правил. И лишь одна Олеся, будучи, очевидно, не слишком умной, не в силах была понять, что к чему, и вечно попадала впросак.

На свою беду, она была просто патологически честной и искренней. Если ей было весело, она смеялась, даже и не пытаясь сдерживаться. Если ей было больно, она плакала. И она просто не в силах была понять, чего вообще желают от нее окружающие люди, - и, в первую очередь, ее собственная горячо любимая мамочка?.. Олеся прилагала немало усилий, чтобы соответствовать общепринятому образу, как бы тяжело ей это ни давалось, но она просто чисто логически не понимала, для чего все это нужно?.. Кому?.. Зачем?.. И кто вообще придумал, что жить надо именно так, а не иначе?..

Почему все время нужно притворяться кем-то другим? Почему нельзя показывать свои истинные чувства? Почему грешно даже мечтать об учебе и карьере, будучи женщиной, зато следует обожать мыть пол и варить борщ?.. Почему мама не считает себя вправе присесть хоть на минуту в вылизанной до зеркального блеска квартире и с детства при помощи силы внушает своей тупой дочери, что хорошая хозяйка не должна отдыхать, пока в доме есть хоть какие-то не переделанные дела?.. А они есть всегда, - так что, раз уж ты уродилась будущей женщиной, закрой рот и возьми тряпку… Для чего нужно терпеть и ублажать ненавистного, вроде бы, мужа, и почему нельзя с ним просто развестись, раз уж семейная жизнь настолько невыносима?..

И кто вообще придумал, что женщина не должна иметь никаких других интересов, кроме домашнего хозяйства?..

Терпи, раз уродилась женщиной, - повторяла мама. Такова наша женская доля. Ты же женщина… Что же делать…

Словно уродиться женщиной означало изначально вытянуть заведомо проигрышную карту и сразу в колыбели поставить крест на себе, на каких-то своих желаниях и стремлениях, на жизни вообще…

Олеся уродилась непутной. Она не хотела терпеть. Не желала страдать. Она почему-то радовалась жизни, несмотря ни на что. У нее было множество интересов, отличных от готовки и приборки. Ей хотелось посмотреть мир, попробовать различные занятия, увидеть все своими собственными глазами… И она не в силах была понять, почему ей все это нельзя, - всего лишь потому, что она - девочка… Она не желала в перспективе заточать себя в стерильном доме и хоронить заживо в угоду мужу и детям… Она так хотела просто жить, так стремилась взять от жизни все…

Что даже и не заметила, как сломалась.

Это, разумеется, произошло не сразу, не в один миг. Но произошло. Как-то само собой, незаметно…

Ужас ситуации заключается в том, что жертвы стокгольмского синдрома ни в чем не винят своих обидчиков, сломавших им жизнь. Они счастливы быть обиженными и униженными, потому что искренне полагают, что только этого они и заслуживают. И все то плохое, жестокое и даже страшное, что происходит с ними, - по злому умыслу другого человека, - они принимают с радостью и готовностью, потому что прекрасно знают, что они сами - и только они сами!.. - виноваты во всем том, что с ними происходит. И они искренне благодарны людям, причиняющим им, зачастую, невыносимую боль, - потому что знают, что никому другому они, в силу своих отвратительных личностных качеств, никогда не будут нужны, и без мучителя их ждет полное забвение и одиночество. Они слишком некрасивые, слишком глупые, слишком ничтожные, жалкие и непутные, чтобы хоть кто-то в этом мире мог хорошо к ним относиться. И, разумеется, весь смысл заключался в том, что они всегда сами во всем виноваты, и должны радоваться уже тому, что в этом мире есть хоть кто-то, кому они не совсем безразличны, кто готов терпеть их и смириться с их неполноценностью… Даже если этот кто-то постоянно издевается над ними, мучает их, оскорбляет, терзает, унижает… Для них лучше уж это вечное непрекращающееся страдание от любимых рук, чем осознание того, что ты, такой никчемный, непутный и жалкий, навсегда останешься один, никому не нужный, забытый, заброшенный…

Человеку, который этого не пережил, не испытал на собственной шкуре, этого никогда не понять. Он раз за разом будет задавать вполне нормальные и естественные вопросы, которые я часто получаю в комментариях: “Ну, и зачем вообще было так долго терпеть?.. Почему было не послать всех в известном направлении и не начать жить своим умом?.. Почему было просто не уйти?.. Зачем нужно было так безропотно выполнять чужие прихоти?..”

А вот в этом-то и кроется весь ужас этой немыслимой ситуации. Жертвы стокгольмского синдрома не знают о том, что в любой момент можно просто уйти, - не терпеть, не подчиняться, не страдать, не плакать, не выполнять прихоти того, кто над ними издевается, и не делать того, что не хочется делать, - а просто встать, развернуться и пойти своей дорогой. С виду вполне полноценный человек, - разумный, мыслящий, не сумасшедший, в принципе, не забитый, не опустившийся, и, возможно, даже довольно успешный в какой-то своей сфере деятельности, - настолько морально подавлен, подчинен или даже порабощен другими людьми и сложившимися обстоятельствами, что он просто не понимает, не знает и не осознает, что он может просто встать и в одночасье прекратить все это. Одним словом, одним движением, одним действием. Потому что он не в клетке и не в цепях; он не болен физически и не изможден. На самом деле он совершенно свободен и имеет право сам распоряжаться своей жизнью, сам решать для себя, что ему делать, в каком направлении двигаться, как жить, с кем общаться, чем заниматься. И цепи, и клетка существуют только в его измученном воображении. И он в любой момент может переступить через них и пойти своей дорогой.

Но он не знает этого.

НАЧАЛО:

ГОСПОДЬ ТЕРПЕЛ И НАМ ВЕЛЕЛ…

Источник

dzen.ru/video/watch/65416d3e4f29d549005bd83b

Вспоминать о своем детстве Олеся не слишком любила. И имела для этого немало оснований.

Вообще-то, принято считать, что детство - это счастливая беззаботная пора, когда ты купаешься в любви и заботе, когда тебя окружают добрые ласковые взрослые, которые изо всех сил стараются превратить твою жизнь в сказку. Кто-то все время стремится тебя порадовать, кто-то вытирает твои слезки и следит за тем, чтобы ты чаще улыбался, а кто-то просто обожает тебя за то, что ты есть, за то, что ты появился на этот белый свет.

Конечно, некоторым несчастным детям изначально не повезло родиться в неблагополучных семьях, и всех этих благ они, разумеется, были лишены, но ведь речь сейчас идет не о них. А о тех, кто появился на свет в нормальной семье, с потенциально любящими, вроде бы, родителями; о тех, кто, якобы, был желанным и долгожданным. И при этом, разумеется, подразумевается, что эти самые родители, по умолчанию, мечтают о том, чтобы их дети были счастливы.

Но, как ни странно, так бывает не всегда и не у всех. Даже в совершенно благополучных семьях родители вовсе даже и не всегда изначально хотят, чтобы их дети были счастливы, веселы и беззаботны. Некоторые родители, - причем, прошу еще раз отметить, что речь сейчас идет о совершенно нормальных разумных благополучных взрослых людях, а не о каких-то опустившихся маргиналах, - просто не способны любить и уважать своих детей, зато вовсе даже и не против за их счет потешить свое собственное весьма убогое самолюбие.

Там, где выросла Олеся, вообще принято было страдать. Она так никогда и не поняла, почему. Просто таков был образ жизни тех людей, которые окружали ее в детстве. Хоть как-то показывать свое счастье, радость, удачу было нельзя. Все вокруг постоянно страдали. По разным причинам. И ей полагалось делать то же самое.

Господь терпел и нам велел…

Кроме шуток. Именно эту фразу очень любила в те времена мама Олеси. А еще она очень любила страдать. И совершенно не умела радоваться жизни.

А впрочем, в этом не было ровным счетом ничего удивительного. Все вокруг страдали, терпели и влачили жалкое существование.

Бедные, заморенные работой, мужьями и любимыми отпрысками женщины словно не находили в себе сил радоваться хоть чему-то. Да и поводов не было. Усталые изможденные мужчины едва доползали до дома, где их ждал сытный ужин, - какое уж тут тепло и счастье?.. Всем вокруг было так тяжело, все так безумно страдали от такой ужасной жизни… Многие пили, - типа, от беспросветности и безысходности…

Удивительно, но тогда Олеся воспринимала это как нечто само собой разумеющееся. И только лишь спустя много лет она начала задумываться о том, а с чего это они все так страшно страдали и уставали?.. Ведь работали они, согласно букве закона, не более восьми часов в день, при сорокачасовой рабочей неделе и гарантированном месячном отпуске раз в год. Если задуматься, исходя из реалий нынешнего мира, - где вы вообще сейчас такое видели?..

Подобные отпуска остались, разве что, наверное, у госслужащих, - да и то не у всех. Восьмичасовой рабочий день?.. Сорокачасовая неделя?.. Да вы шутите!.. По крайней мере, в том городе, где жила Олеся, тринадцати - четырнадцати - даже пятнадцатичасовой рабочий день давно стал нормой, при этом даже график два - два давно остался где-то в прошлом. Три, четыре, пять, шесть и больше дней без выходных - это в порядке вещей, - а потом хорошо, если денек тебе дадут отдохнуть. Отпуск, в лучшем случае, - при самом удачном стечение обстоятельств, - ты можешь получить недели на две. Да только вот не забывай, что потом в отпуск уйдет твой сменщик, и тебе придется работать без выходных те же самые две недели…

Вот где был самый настоящий треш… И, тем не менее, все работают именно так, никто не жалуется, никто не кричит, что устал. Все считают это совершенно нормальным. Вот только оттого, что все так считают, нормальным это не становится…

Во времена детства Олеси детей тоже не принято было особенно опекать. Никто не водил их в школу и из школы, никто не таскал по многочисленным секциям и развивашкам. Никто просто вообще особо с ними не занимался. Росли себе спокойно, как сорная трава, и проблем никаких, в принципе, не доставляли. Но, даже не смотря на то, что дети, по большому счету, были предоставлены сами себе и тоже не слишком напрягали своих родителей, по умолчанию подразумевалось, что все от них все равно безумно устают.

Просто так было принято.

Нет, разумеется, я не стану уверять, что у всех работа была не бей лежачего. Особенно, не буду сейчас голословно говорить о мужчинах. Все-таки, что ни говори, - а в те далекие времена тяжелые и сложные работы выполняли чаще всего именно они. Например, тот же Олесин отец был водителем и очень часто ездил в командировки. И это действительно была тяжелая физическая работа. Но если уж говорить о женщинах, - то, посмотрим правде в глаза, далеко не все они вкалывали на сложных и вредных производствах.

Олеся прекрасно видела, как работали многие женщины. Та же ее мама, - если уж на то пошло. Она сидела в чистом уютном кабинетике, с девяти до пяти, и ничего тяжелее ручки в руках никогда не держала. Безумно устав, - скорее, от безделья, как уже позже начала понимать Олеся, - она возвращалась домой, где все уже было вымыто, вычищено, приготовлено руками старшей дочери, - которая, кстати, тоже училась, а не сидела безвылазно дома, но, разумеется, не имела права уставать. А вот мама в изнеможении падала на диван, потому что больше ни на что у нее сил попросту не оставалось.

И начинала плакаться о том, как ей тяжело. Как безумно она уставала. И как страдала от тягот этой невыносимой жизни. И все вокруг так же привычно страдали и были глубоко несчастны… Олеся выросла в мире несчастных людей, не способных видеть ничего хорошего в этой отвратительной тяжелой жизни. Ее много лет окружали несчастные мужчины, которых не любили и не ценили их женщины, несчастные женщины, которые мечтали о любви и ласке, но так и не получали их, и несчастные дети, которым, в силу обстоятельств, рано приходилось стать взрослыми…

Этот цикл статей не просто так носит название “Стокгольмский синдром”. На самом деле это был очень странный мир и очень странная жизнь. Как Олеся поняла уже гораздо позже, ни у кого их них, - имеются в виду, в первую очередь, члены ее собственной семьи, - вовсе даже не было оснований так страшно страдать. Если уж говорить начистоту, в их жизни было немало радостных моментов, которые внушали оптимизм и надежду на лучшее будущее. Например, можно было радоваться своей двухкомнатной квартире, поскольку далеко не все семьи имели возможность жить отдельно от родителей. Или же хорошей стабильной работе с неплохой, кстати, зарплатой по тем временам. Или же непьющему работящему - как было принято тогда говорить - мужу, который, несмотря на некоторые недостатки, - а кто в этом мире без них?.. - “все в дом, все в семью”. Здоровым беспроблемным детям - отличникам, каким-то совместным праздникам, забавным домашним животным, вкусной еде, в конце концов.

Но как-то так уж изначально повелось, что в Олесиной семье никто никогда ничему не радовался. Ее мама почему-то вечно была несчастной, - на протяжении многих лет, - и постоянно, типа, тайком плакала, - но, разумеется, так, чтобы остальные члены семьи были в курсе этого. Она очень страдала, но при этом не делала ничего, чтобы хоть как-то изменить эту свою тяжелую жизнь к лучшему. Наверное, ей просто очень нравилось страдать, на самом деле… Но на Олесиного отца и брата ее горькие слезы не производили ровным счетом никакого впечатления, и вот сама Олеся, по простоте душевной, всегда очень переживала за маму и всеми силами пыталась утешить ее… И даже сама не заметила, как со временем оказалась главной причиной ее страданий… Потому что как-то само собой выяснилось вдруг, что мамочка рыдала именно из-за нее, как раз из-за того, какая у нее отвратительная, непутная и ни на что не годная дочь.

Источник

https://dzen.ru/media/divergent1609/gospod-terpel-i-nam-vele...

Источник

dzen.ru/video/watch/653d71f367ab873460df3dec