Kaliskida

Начало: Паслён и Клинок, глава 1

Предыдущая глава: Паслён и Клинок, глава 3

Глава 4

Деян шагал по прелой листве, беззаботно насвистывая какой-то мотив. Поначалу Тихомир не понимал, каким образом он ориентируется по среди этой глуши. Как оказалось, парень оставлял зарубки на стволах. Потирая ноющие тупой болью запястья, Тихомир едва поспевал за размашистым шагом парня. Некоторое время они шли в молчании. Осматривая очередную насечку на древесном стволе, Деян обернулся через плечо и спросил:

– Я так разумею, ты раньше бесов не видел?

– Вседержатель миловал, – Тихомира передёрнуло, – Ну и жуткие же создания.

Деян усмехнулся.

– Ну да, – согласился он, – приятного в них мало. Бесы редко заявляют о себе открыто. И такие вести, чаще всего, быстро умолкают под зорким надзором Церкви.

Слова Деяна немало обескуражили Тихомира.

– Церковь много рассказывает про бесов. Говорит, что они бесплотны и жаждут заполучить души грешников, чтобы вечно истязать их.

Деян остановил и обернулся к Тихомиру. На лице его продолжала играть таинственная лёгкая улыбка. До этого Тихомир не успел толком рассмотреть своего спасителя, но теперь у него появилась хорошая возможность. Перед ним стоял, возвышаясь на полголовы, высокий и крепкий молодой человек. Примерно одного возраста с ним. Тонкий и гибкий как хворостина, Деян носил на голове довольно странную стрижку: виски выбриты, короткая коса цвета соломы зачёсана назад. Она никак не вязалась с его одеждой, говорившей о том, что парень провёл не один день в дороге. Толстый, покрытый металлическими клёпками кожаный жилет выглядел потёртым. Торчавшая из-под него серая рубаха из грубого сукна почернела от грязи, как и порты на ногах, а добротные кожаные сапоги щедро покрылись комьями высохшей земли. В добавок к этому, щёки парня оттеняла короткая жёсткая щетина. С другой стороны, Тихомир не сомневался, что и сам выглядит не лучшим образом. Если не хуже.

– Я слышал, – произнёс Деян, – что на севере, там, где люди рождаются, живут и умирают под сенью Клыков Гиганта, верят в Ноуда, что забирает души грешников и трусов в Бездну, где терзает их до скончания времён в своей пасти, – парень хохотнул. – Тебе не кажется, что слишком уж много вокруг желающих заполучить жалкие человеческие душонки?

Тихомир неуверенно улыбнулся в ответ.

– Да, наверное.

Деян отвернулся и двинулся дальше. Тихомир спешно нагнал его и попытался подстроиться под размашистый шаг.

– Так ты говоришь, что они редко проявляют себя, – заметил Тихомир. – Почему же они сейчас решили напасть?

Деян нахмурился.

– Не знаю, – задумчиво промолвил он наконец, – причин для этого может быть много. Они и на нас напали.

Они ещё немного помолчали, продолжая свой путь среди деревьев.

– Говоришь, травничеством занимаешься? – снова заговорил Деян. - А как так получилось, что ты попал в лапы вестников?

Юноша кисло поморщился, сразу вспомнив события минувшего дня.

– Дааа, – протянул он неуверенно, – не очень приглядно получилось. Из-за меня деревню сожгли.

Лицо Деяна вытянулось от удивления.

– Очень интересно. А теперь начни сначала.

Тихомир скис ещё сильнее.

– Нуууу, я обосновался неподалёку от той деревни. Поначалу пришлось жить в собранном наспех шалаше, но я сумел расположить к себе местных, и они помогли мне соорудить землянку в лесу.

– А почему в деревне не поселился? Я так понимаю, места тут глухие, князь и Церковь редко сюда заезжают.

Тихомир кивнул.

– Да, но я всё равно не хотел попадаться на глаза тамошнему дьякону, –Тихомир против своей воли вспомнил тело, распластавшееся в грязи, и содрогнулся. – В общем, я начал помогать местным селянам. Делал припарки, мази, настои. Взамен, они делились едой и всякими вещами. В общем, мы неплохо уживались друг с другом.

Деян согласился.

– Действительно. И всё же, как про тебя узнали вестники?

Тихомир помрачнел.

– Да одна мерзкая старуха сдала меня, соседка женщины, к которой я часто захаживал. Отправила своего сына в Волонь, а вестники встретились с ним на полпути. Вот они и прискакали в деревню.

Лёгкая улыбка Деяна превратилась в ехидную ухмылочку, которая, меж тем, ничуть не портила его красивого лица.

- Захаживал, значит, к одной женщине? – ухмылка стала ещё шире. – А ты и правда неплохо устроился.

Юноша ощутил, как кровь бросилась ему в лицо.

- Нет, - с жаром воскликнул он, - это не то что ты подумал.

Деян участливо покивал.

- Да, да, да, это не то, о чём я подумал. Я вообще ни о чём не подумал.

Тихомир смутился пуще прежнего.

- Но это правда. Я её мужа лечил.

Деян продолжал ехидно ухмыляться, чем раздражал Тихомира ещё больше. Да как он не поймёт!

- О, - участливо покивал Деян, - и какая такая страшная хворь сразила сего достойного мужа, что тебе приходилось часто захаживать к его жене?

Тихомир смутился окончательно. Потупив взор, он пробормотал своим сапогам:

- Он стал… бессилен.

Деян наклонился чуть ниже и приставил к уху ладонь.

- Что-что? Я тебя не слышу?!

- Он потерял мужскую силу, - выпалил Тихомир, отрывая взгляд от сапог. – Я тайком приносил Милке отвар, а она подмешивала его в еду и питьё, -Тихомира, вдруг, затрясло. - Снадобье очень помогло ей. Она была так рада. А эти вестники её за это… голову… Потому что она просто хотела…

Ухмылка сошла с лица Деяна в тоже мгновение. Он приблизился к Тихомир и положил руку на плечо.

- Не вини себя, Тихомир, - мягко сказал Деян. – Ты всё делал правильно. Ты просто хотел помочь. Если кто и виноват в произошедшем, то это вестники. Они давно погрязли в своих писаниях и житиях и уже позабыли, что такое помогать людям.

К удивлению, Тихомира, от слов парня ему полегчало.

- Спасибо, - поблагодарил он Деяна за поддержку.

- Не за что, - бодро бросил тот в вответ, и они продолжили свой путь.

- Так всё-таки, - ловко перемахнув через высокий корень, продолжил Деян, - А почему они решили, что ты демонопоклонник? Прости, конечно, но не сильно-то ты тянешь на него. Слишком уж… ммм… безобидный.

Тихомир пожевал губы. Ну да, с его-то пухлостью, мягкими чертами и длинными русыми волосами, кто заподозрит в нём хоть какую-то угрозу?

- Они сказали что-то про дружину волонского князя. На них напали где-то неподалёку.

- Как интересно, - пробормотал Деян себе под нос. – Креславу это точно понравится.

Новое имя Тихомира очень заинтересовало. Наверное, Деян имел ввиду своего наставника. Надо бы побольше разузнать про них двоих.

- А вы как здесь оказались?

Деян остановился, посмотрел вокруг, и повернул направо.

- Мы из Козлевичей в Волонь ехали. Всё было спокойно, пока близ леса не оказались. Тут-то как поднимется вопль на всю округ, а там и бесы полезли. Мы давай дёру, да конь взбесился и оступился. Сломал себе ногу. Делать нечего, похватали скарб, какой был и в лес. Жаль, телегу пришлось бросить.

- Так вы тоже в Волонь ехали? – удивился Тихомир.

- Да, - ухмыльнулся Деян, - только по своей воле. У моего наставника там какой-то хороший знакомый. Он хочет с ним встретиться.

Неожиданно Тихомир понял, что ничего не знает про то, чем занимает Деян.

- А чем вы занимаетесь?

Деян снова остановился и ненадолго задумался.

- Мы купцы, -наконец, ответил он. – Возим товары туда-сюда.

Тихомир приподнял брови.

- Ага, купцы. Которые мастерски метают ножи и играючи убивают бесов.

Деян пожал плечами.

- Говоря по правде, с ними любой играючи справится. Они ж неуклюжи, как мешок с брюквой. Находясь вне Яви они куда опаснее. Могут тайком выпить жизненную силу или свести с ума. Начнёшь биться в припадках, говорить на неведомых языках, кидаться на людей. Правда, знающий человек без труда их распознает. Да что там, даже деревенщина знает одну-две молитвы.

К приподнятым бровям Тихомир добавил ехидную ухмылку.

- Купцы, которые играючи убивают бесов и знают про них больше, чем какой-нибудь дьякон. Держи суму шире, так я и поверил.

Деян ухмыльнулся в ответ.

- Ну давай пока сойдёмся на этом. Если Креслав посчитает нужным, он расскажет тебе больше.

- А зачем ты заставил меня показать спину? – поинтересовался Тихомир, припомнив, что и вестники зачем-то задирали ему рубаху, когда только схватили.

- Это ещё один способ проверить, одержим ли ты, - пояснил Деян.

- А разве недостаточно прочитать молитву? – удивился Тихомир.

- Во-первых, это не всегда работает, - туманно ответил Деян. – Во-вторых одержимость бывает разного рода.

Больше Тихомир не решился расспрашивать. У него и так уже начинала идти кругом от всего услышанного. Меж тем на лес опускался предвечерний сумрак. Тени, залегавшие меж деревьев постепенно темнели и обретали глубину. Перезвоны дневных птиц затихали, и на их место приходили переклички пташек вечерних. Шорохи мелкой живности, доносившиеся то тут, то там казались ещё громче и отчётливее.

Дорога затягивалась. Тихомир даже удивился, что Деян забрёл так далеко от лагеря. Устав от монотонности древесных стволов, он переключился на то, в чём понимал куда больше, чем в бесах. Намётанный глаз травника тут же начал подмечать полезные растения, которые можно пустить в дело. Сосновые шишки? Отличный отвар для промывки гнойников и придания сил. Но ведь под сосной ещё и растёт красный медведевик. Отлично, растолочь лепестки, смешать со зверобоем, заварить и пить перед сном. Что ещё? Ага, а вот и шелковица. Отлично.

Увлечённый поисками, Тихомир не сразу почувствовал характерный запах горящего дерева. Где-то совсем рядом полыхал костёр.

- Почти пришли, - промолвил Деян, обернувшись. – Ты, наверное, голодный?

Только сейчас Тихомир заметил, что за весь день практически ничего не съел. До боли засосало под ложечкой. Совсем скоро зазвучал и треск костра. Потом замелькал одинокий, пляшущий огонёк. Сосущее чувство в животе усилилось, когда Тихомирова носа коснулся пьянящий аромат похлёбки. Деян вывел его на небольшой участок леса, свободного от деревьев. По среди него лежал поваленный древесный ствол. А на нём сидел человек. При их появлении он даже не шелохнулся и продолжил пристально смотреть в танцующие языки пламени и пуская густые клубы дурман-травы, потягиваемой из длинной трубки.

В оранжевых отсветах его лицо выглядело высеченной маской. Глубокие морщины резали лицо, короткая борода и волосы белели, словно снег в ночи. Его образ дополнялся косым шрамом, протянувшемся через лоб. Носил старик проклёпанный кожаный жилет, похожий на тот, который был надет на Деяна, а с плеч его свисал длинный походный плащ с капюшоном, отлично защищавшим от непогоды.

- Ты долго, - коротко бросил старик, не отрывая взгляда от огня. – Похлёбка стынет.

- Я не один, -Деян поманил Тихомира за собой, и они подошли ближе к огню, - и с интересными вестями.

Старик медленно оторвал взор от костра и посмотрел на Тихомира, от чего юноше стало не по себе. Казалось, пронзительные серые глаза буквально зрят его нутро.

- Меня Креславом величать, - представился старик. – А ты каких будешь?

Он встал с бревна. В игривом свете костра Тихомир заметил металлическую фибулу, удерживавшую плащ на плечах. Раскрытая книга с неведомыми письменами.

- Тихомир, - ответил юноша, но голос неожиданно изменил ему, и в итоге получился сдавленный выдох.

Старик посмотрел на Деяна.

– Теперь понятно, почему ты шарился тут кругами. Он чист?

Тихомир озадаченно взглянул на парня.

- Да, - кивнул Деян. – Я проверил. Спина чистая, бесов на хвосте тоже не притащил.

Креслав снова повернулся к Тихомиру и протянул руку

- Что ж, добро пожаловать к нашему огню. Преломи с нами хлеб и отужинай.

Тихомир пожал Креславу протянутое предплечье. Старик ответил ему твёрдой хваткой шестнадцатилетнего юноши. Они расселись вокруг костра. Чарующий запах, который всё это время дурманил голову Тихомира источал небольшой котелок, стоявший на траве. В вечерний сумрак поднимался белёсый парок. Придвинув лежавший рядом холщовый мешок, Креслав достал из него круг хлеба и оторвал каждому по краюхе. Хлебный мякиш показался Тихомиру самым вкусной вещью, которую он когда-либо ел. А похлёбка с куском вываренной солонины, чесноком и зеленью, которую он пил из хлебной корки, вообще вскружила голову. Всё это довершил терпкий сбитень на меду, который Креслав пустил в кожаном бурдюке по кругу. Веки сразу налились свинцом после такой трапезы, и Тихомир расслабленно привалился к поваленному бревну.

- А теперь рассказывай, - обратился Креслав к сидевшему подле костра Деяну. Достав из кисета на поясе щепотку сушёной дурман-травы, он набил свою трубку и поджёг тлеющей веткой из костра.

- Ну, в первую очередь, тут у нас по округе бродят вестники, - начал Деян.

Креслав на сказанное никак не отреагировал. Лишь выпустил густое облако дыма, и уставился в костёр.

- Недавно бесы напали на дружину волонского князя.

В бровях Креслава залегла лёгкая морщинка.

- И, как водится, всех перебили, - пробормотал он. – Церковники опять начнут свои чистки. Это плохо.

- Раньше они такого себе не позволяли, - осторожно заметил Деян. – Обычно они нападают исподтишка.

Креслав лишь задумчиво кивнул и Деян продолжил:

- Тихомира, - он указал на юношу, - я встретил, когда пошёл осмотреть, округу. За ним гнался бес в версте от нашего лагеря.

Затянувшись из трубки, старик глянул на Тихомира.

- Я… меня в Волонь вестники везли, - быстро пояснил юноша. – На полдороге на них напали бесы. Я сумел сбежать.

В подтверждение он показал запястья, на которых всё ещё алели следы от некогда стягивавших их пут.

- Это долгая история, - встрял Деян. – В общем, беса я убил, а Тихомира взял с собой.

Креслав выпустил струю дымы в костёр.

- Ясно, - медленно произнёс он. – Значит бесы решили напасть на вестников. Хммм.

Он снова затянулся.

- Выглядит так, будто бы какой-то демон натравливает бесов на прохожих путников, – нахмурился Деян. – Только вот зачем ему это?

- Не зачем, - промолвил Креслав. – Столько сил тратить на такую ерунду.

- А может быть…, - глаза Деяна вспыхнули. - А может быть он сговорился с кем-то из Арконского княжества? Или Каровского?

- Нет, - Креслав покачал головой, - демоны никому не подчиняются. Они ненавидят людской род, и одна только мысль о служении человеку приводит их в бешенство. Тут нечто другое.

Деян озадаченно потёр лоб.

- Тогда я ничего не понимаю. Ты говоришь, что они редко дают о себе знать в открытую. Обычно они действуют незаметно, и проявляют себя лишь когда можно нанести удар наверняка. А сейчас? Какие-то набеги, которые они и не особо пытаются скрыть. Зачем?

Креслав выпустил последний клуб дыма и вытряхнул пепел в костёр.

- Утро вечера мудренее, - он встал с бревна и расстегнул фибулу на плече. Плащ соскользнул ему в руки, и Креслав протянул его Тихомиру, у которого глаза начали уже порядком слипаться. – Возьми, ночь может выдаться холодной. Завтра утром решим, что делать дальше.

Начало: Паслён и Клинок, глава 1

Предыдущая глава: Паслён и Клинок, глава 2

Глава 3

Почтенный Кандис отреагировал первым.

– Бесы! – крикнул он и побежал в сторону повозки.

Запрыгнув в неё, почтенный вестник повалил Тихомира на доски и приставил меч к горлу.

– Как ты их натравил на нас? – прорычал он юноше в лицо.

Холод стали на горле заставил Тихомира содрогнуться всем телом.

– Я ничего не делал, – ответил он поспешно. – Я вообще связан и всё время был под присмотром этого вашего Эрхила.

– Ты лжёшь, – рявкнул Кандис. – Признавайся, как ты навёл их на нас?

- Да кого навёл-то? – взвыл Тихомир.

Вестник осмотрелся вокруг и заметил короб с травами, который Эрхил оставил на скамье.

– А, теперь ясно, – Кадис снова обернулся к Тихомиру. – Что там лежит? Как нам отвадить бесов?

Тихомир сжался и обречённо произнёс:

– Я… я не знаю. Там травы. Обычные травы для снадобий.

Глаза вестника недоверчиво сощурились.

– Я сильно в этом сомневаюсь. Что ж, придётся спросить по-другому.

Кандис отложил меч и достал кинжал. Перевернув Тихомира на живот, он оттопырил мизинец и юноша смутно ощутил, как острый край коснулся кожи.

– Говори, – рявкну вестник.

– Я ничего не знаю, – отчаянно закричал Тихомир.

Кандис продолжал напирать.

– Говори, иначе пальцев лишишься.

Тихомир стиснул зубы, ожидая приступа острой режущей боли, но вместо этого услышал окрик брата Аритайи:

– Почтенный, справа.

Прикосновение острого лезвия пропало. Кандис медленно распрямился и замер на месте. Уткнувшись лицом в дно повозки, Тихомир не видел, что происходит, но напряжение буквально витало в воздухе. Затем он услышал стук кандисовых сапог по земле и краткий, рубленный приказ:

– Братья, приготовиться.

Снова раздался тот жуткий вой, от которого, как показалось Тихомиру, затрещали кости в теле. Затем послышался шорох листвы и хруст сухих веток. Тихомир с трудом приподнялся на колени и выглянул из-за края повозки. От увиденного дыхание перехватило, а тело наполнилось свинцовой слабостью.

Среди деревьев мелькали высокие и тонкие фигуры. Отдалённо они напоминали людей, но сходство это заканчивалось на общих чертах. Болезненно худые, узкие в плечах, они возвышались даже над братом Эрхилом, как показалось Тихомиру, на добрую голову. Молочно белая кожа ярким пятном выделялась на фоне черных древесных стволов. Каждая из этих мерзких тварей имела какую-то жуткую хворь, превращавшую их в оживший ночной кошмар. Искривлённые головы с вмятинами, перекрученные и сгорбленные тела, вывернутые самым невероятным образом руки и ноги разных размеров, а на месте кистей рук нечто похожее на длинные и вне сомнений острые костяные лезвия.

А от одного вида их лиц Тихомиру захотелось снова упасть на дно повозки, закрыть глаза и тихо ждать своей участи. Жуткие, напоминающие одновременно и человека и какое-то животное. Вытянутые морды, заканчивались широкими ртами, из которых выпирали тонкие острые зубы, а гладкие черепа покрывали кожаные складки и костяные выросты, пробивавшие кожу.

В той мере, в какой Тихомир боялся этих тварей, в той же мере вестники не выказывали никаких признаков страха. Они уже успели надеть свои остроконечные шеломы и теперь стояли плечом к плечу, подняв мечи на изготовку, между повозкой и лесом. Первым отреагировал брат Аритайя. Резко рванув вперёд, он ткнул в грудь первую тварь, которая успела выйти из лесной черты. Существо даже не успело отреагировать, лишь нелепо махнув рукой напоследок. Оно ещё не осело на землю, а брат Аритайя уже отступил назад, к повозке.

Когда следующая тварь ступила на дорогу, с места сорвался брат Эрхил. Могучим взмахом своего меча, он наискось рассёк ломаное тело, но отойти не успел. Рядом уже возвышалась другая тощая фигура, заносившая свою нелепую конечность для удара. Вовремя появившийся почтенный Кандис отсёк её, а затем всадил остриё в горло, и тварь, захлёбываясь буро-зелёной жижей, осела на тракт.

Кошмарные создания продолжали наступать безмолвной волной. Уже пятеро приближались к повозке с разных сторон. От группки откололось пара фигур, которые направились к коням, оставшимся в отдалении. Звери до этого лишь фыркавшие и беспокойно переступавшие на месте, испуганно заржали, вздыбились, а затем стремительно сорвались с места. Не разбирая дороги, роняя на ходу поклажу вестников, они промчались мимо повозки, сбивая и топча всё прибывавших и прибывавших бесов. Вестники чудом избежали конских копыт, отскочив в последний момент с пути обезумевших животных.

Вслед за конями вестников, взбесилась и лошадь, запряжённая в повозку. Заржав и взбрыкнув, она рванула телегу вперёд. Стоявший на коленях Тихомир не успел отреагировать, и, потеряв равновесие, мешком свалился на дорогу. В глазах потемнело от боли, грудь зашлась в кашле. Приоткрыв глаза он с тоской проводил взглядом мчавшуюся в даль повозку, объятую клубами пыли. Затем Тихомир перевёл взгляд на троих вестников и тут же в панике отполз в сторону.

Перед ним закипал жаркий бой. Нетвёрдо шагая по трупам своих собратьев, твари напирали на троих мужчин, отчаянно рубивших белую плоть налево и направо. Несмотря на свой устрашающий вид, они оказались не такими уж и грозными противниками. Нескладные тела делали этих созданий неловкими, неуклюжими, движения выходили медленными и каким-то полусонным. Вестники же, напротив, двигались быстро и чётко, пользуясь тем, что существа толпились, толкались, мешались друг другу. Они работали как единое целое, как чётко налаженный мельничный механизм. Вестники умело прикрывали друг друга и вскоре вокруг них образовался полукруг усеянного трупами пространства, к которому продолжали безучастно брести белокожие существа.

Но даже превосходящее боевое мастерство не могло долго сдерживать такой напор. Постепенно вестники отступали всё дальше и дальше по дороге, оставляя лежавшего на земле Тихомира в одиночестве. От белой толпы откололись один за другим несколько тощих фигур и потянулись в сторону беспомощного юноши. Не придумав ничего лучше, Тихомир неловко вскочил на ноги и бросился бежать в лес.

Вскоре юноша понял, что многочисленные корни и связанные за спиной руки могут стоить ему либо разбитого носа, либо сломанной шеи. Поэтому ему, поневоле, пришлось замедлить шаг и уже куда аккуратнее и внимательнее продвигаться дальше, следя за путавшимися под ногами древесными корнями.

Перешагивая через очередное препятствие, Тихомир размышлял над тем, куда ему податься теперь. Странным образом он оказался на свободе. Вестники остались на дороге, занятые толпой неожиданно появившихся жутких созданий. Как их назвал Кандис? Бесы? Тихомир видел их впервые, и до сих пор содрогался при одном воспоминании об изломанных телах. Раньше юноша только слышал про них на богослужениях, да в сказках старух. И, помилуй его Вседержатель, никто никогда не говорил, что они похожи на настоящий ночной кошмар.

Ходьба среди деревьев быстро вымотала Тихомира. Юноша остановился, чтобы перевести дух и устало привалился к ближайшему стволу, чуть влажноватому наощупь. Пошевелив бесчувственными руками, всё ещё стянутыми за спиной, он с печалью подумал, что его свобода и гроша ломаного не стоит, пока он не может в полной мере пользоваться всеми своими конечностями.

Сухой хруст ветки за спиной, заставил Тихомира застыть на месте. Зашуршала листва. Кто-то медленно и протяжно приближался к нему. С нехорошим предчувствием Тихомир обернулся назад. Одинокий тонкотелый силуэт мелькал между деревьев. Подволакивая короткую, вывернутую в бок ногу, он неотвратимо надвигался на Тихомира. Скрюченное тело шаталось из стороны в сторону, словно бы кошмарное создание вот-вот потеряет равновесие и упадёт. Но, к ужасу Тихомира, тварь упорно вышагивала между деревьев и не сводила маленьких горящих жёлтым огнём глаз со связанного по рукам юноши, что устало привалился к дереву.

Подавляя слабость в теле, Тихомир не без труда отстранился от дерева и двинулся дальше. Шорох листвы сразу прекратил своё приближение, но, к отчаянию Тихомира, и удаляться не спешил. Бес преследовал его по пятам. Юноша опасался прибавлять хоть немного шага из страха упасть на первой же кочке. Но и замедлиться он тоже не мог, потому что бес тут же начинал догонять его. Иногда юноша оглядывался назад, и всякий раз содрогался при виде тощей фигуры.

Деревья обступали его бесконечной монотонной стеной. Тихомир уже не сомневался, что забрёл в самые глухие места и теперь вряд ли найдёт путь к дороге. Огибая очередное дерево, юноша с отчаянием застонал, когда увидел на пути длинный поваленный ствол. Упав на ветки, он лежал примерно на уровне пояса. Юноша сразу понял, что обойти его он не успеет, слишком уж длинным ствол оказался, и слишком уж далеко Тихомир находился от его краёв. Оставалось только перелезать.

Шорох меж тем никуда не делся, подгоняя вперёд. Тихомир приблизился к дереву и примерился. Не сильно-то и сложная задача. Он лёг телом на шершавую кору и оттолкнулся от мягкой лесной подстилки. Его стремительно перебросило через ствол, и уже в полёте Тихомир, подумал, что как-то приземлиться с другой стороны тоже нужно. В итоге получилось всё не слишком удачно, и он болезненно рухнул на землю, растянувшись на животе.

Переворачиваться на спину и вставать со связанными за спиной руками оказалось мучительно трудным занятием. Тихомир успел подняться на колени в тот момент, когда бес уже возвышался в шаге от преграды, разделявшей их.

– Нет! – вскричал юноша и попытался вскочить на ноги.

Этого у него не получилось, и Тихомир просто-напросто потерял равновесие и рухнул на спину. Длинноногая фигура одним шагом перебралась через поваленное дерево и угрожающе нависла над ним. Тихомир, извиваясь ужом, попытался отползти от кошмарной твари, но едва ли у него это получилось. В полумраке леса полыхнули жёлтые глаза, и юноша оцепенел, ожидая смертельного удара в любой момент.

Повисшую тишину нарушил тихий свист. Тихомир сам не заметил как, но в тощей руке, воздетой для удара, неожиданно появился короткий нож. Тварь и сама не поняла, что произошло. Отвратительная голова недоумённо и перевела взгляд на рукоять, торчавшую из конечности.

– Эй, образина, – среди деревьев отразился бодрый молодой голос.

Тихомир извернулся и увидел в шагах пяти от себя молодого парня. Лениво привалившись к стволу дерева, тот поигрывал кинжалом. Железо тускло мерцало в лесном полумраке.

Бес издал неприятный утробный рык, от которого Тихомира вывернуло бы наизнанку, если бы он за день съел хоть что-то кроме небольшого кусочка солонины. Забыв про свою старую добычу, тварь переключилась на новую. Парень никак не отреагировал, ни на угрожающий рык, ни на то, что бес направился в его строну. Он всё также стоял, опершись на дерево и крутил в руке кинжал. Бес покрыл расстояние между ними за пару своих размашистых шагов и занёс костяные лезвия для удара.

Парень присел, пропуская неловкий выпад над головой, и нырнул вперёд. Пока бес потерянно смотрел на пустое место, его противник оказался у него за спиной и тут же ткнул остриём кинжала в колено с обратной стороны. Тонкая нога подломилась, и бес молчаливо осел на землю. Стоя на одном колене, он закрутился на месте, пытаясь достать парня, но тот проворно держался у твари за спиной и время от времени кусая кинжалом тонкие предплечья. Наконец, ему удалось подгадать момент в движениях твари и наскочить на узкую спину, выставив перед собой кинжал. Острие погрузилось по самую рукоять, бес дёрнулся, попытавшись из последних сил настигнуть своего убийцу, а затем молочно-белая фигура повалилась вперёд, утянув за собой и оружие.

Парень некоторое время стоял на месте, внимательно рассматривая неподвижное тело, а затем наклонился вперёд и вытянул кинжал и нож. Тихомир заметил, как из ран тут же потекла буро-зелёная, напоминающая болотную, вязкая жижа. Отерев оружие о белую кожу, незнакомец решительно повернулся к Тихомиру и смерил его пристальным взглядом, а затем стремительно направился к нему, продолжая держать кинжал в руке.

Тихомир инстинктивно пополз по мягкой подстилке, но парень быстро нагнал его и, грозно нависнув, спросил:

– Кто таков?

Тихомир со страхом посмотрел на кинжал, всё ещё сверкавший в руках незнакомца.

– Ти-Тихомир, – запинаясь, ответил юноша. – Травник я.

Голубые глаза подозрительно сощурились.

– Надеюсь ты сможешь разъяснить мне, Ти-Тихомир, каким образом так получилось, что ты связанным убегал от беса в этой глуши? Травы собирал?

Юноша сглотнул ком в горле.

– Нет, – покачал он головой, – я сбежал от вестников.

– Даже так, – хмыкнул незнакомец. – Сбежал от служителей самой Церкви Благоденствия?

Тихомир почувствовал себя довольно неуютно. Он бы тоже в подобную историю не поверил.

– Они меня поймали в деревне неподалёку, – объяснил он. – Везли в Волонь, на допрос. Считали, что я демонопоклонник, – при этих словах глаза парня вспыхнули любопытством. – По пути на нас напали эти, – Тихомир кивнул на неподвижную белую фигуру, – и я сбежал.

– Ясно, – кивнул парень.

Рывком он перевернул Тихомира, затем связанные руки юноши пронзила острая боль, от которой он протяжно застонал. Сначала он подумал, что незнакомец начал кромсать пальцы своим кинжалом, но быстро сообразил, что тугая хватка верёвок на измученных запястьях резко ослабла, а к пальцам возвращается чувствительность.

– Пойдёшь со мной –сказал парень.

Пошевелив распухшими пальцами, Тихомир посмотрел на своего освободителя.

– А куда?

– Тут находится наш лагерь. Мой наставник захочет с тобой поговорить.

При знакомом слове Тихомир вздрогнул и вспомнил старика. Интересно, что бы он сказал в такой ситуации?

– Хорошо, – кивнул юноша, поднимаясь на ноги, – конечно. Веди.

Но незнакомец не шевельнулся.

– Только перед этим повернись и покажи спину.

В душе у Тихомира зародилась лёгкая тревога.

– Это зачем?

Парень всё также стоял на месте, только кинжал в его пальцах, как бы невзначай, повернулся острием в сторону Тихомира.

– Надо. Повернись и подними рубаху.

Вздохнув, Тихомир развернулся, развязал подпоясывавший рубаху шнурок и задрал одежду, подставляя спину лесной прохладе.

Некоторое время ничего не происходило. Затем незнакомец произнёс:

– Всё, можешь одеваться обратно.

Надевая рубаху обратно, Тихомир задался вопросом, что же так заинтересовало его. Подпоясавшись, он обернулся к своему спасителю. Парень внимательно изучил взглядом Тихомира, а затем слегка усмехнулся:

– Что ж, пойдём Тихомир. Меня, кстати Деяном зовут.

Глава 1: Паслён и Клинок, глава 1

Глава 2

Повозка подпрыгнула на ухабе, и Тихомир едва не свалился со скамьи. Дорога выдалась бы куда приятнее, кабы юноше не мешал пыльный мешок, надетый на голову. Без него он хотя бы мог следить за дорогой и вовремя реагировать, а так любая кочка становилась для него неожиданностью, грозившей выбросить из повозки. Тихомир не рисковал обращаться к своим конвоирам и делал это по двум причинам. Во-первых любое слово могло стоить ему языка на всех этих неровностях, а во-вторых оно же могло ему стоить пары дополнительных синяков на и так гудящем теле.

Тихомира вообще удивляла необходимость мешка. В конце концов, куда ему бежать-то от троих всадников, да ещё и с связанными за спиной руками. Но служители Церкви так решили, и Тихомир не противился этому. Закончив сожжение изб, они заставили селян освободить одну из запряжённых телег, забитых спасённым скарбом, натянули на голову Тихомиру мешок и повезли его в неизвестном направлении. Вскоре треск догорающих дворов остался позади, заменившись шумом крон и пением птиц, но вот прилипчивый запах гари всё ещё напоминал о произошедших событиях. Тихомиру казалось, что он въелся в сам воздух, и юноше теперь никогда от него не избавиться.

Как Тихомир не пытался завести разговор со своими пленителями, так и они не собирались с ним общаться. Изредка они перекидывались парой фраз между собой, из чего Тихомир сделал вывод, что везут его в Волонь, где находилась местная церковная епархия. А там Тихомира уж точно ничего хорошего не ожидало. Княжеский заплечник, насколько он понял из разговоров, весьма неплохо управлялся с дыбой и мог часами выворачивать руки из суставов.

Неровная дорога тянулась и тянулась. Всё бы ничего, но к Тихомиру постепенно приходило понимание того, что под плотной материей становится всё труднее дышать. Духота тяжким комом проваливалась в грудь, юноша весь вспотел, а дыхание стало частым-частым. Вдобавок к этому, лёгкая жажда, появившаяся поначалу, быстро стала просто невыносимой. Наконец, Тихомир разлепил пересохшие губы и произнёс:

– Это… я пить хочу.

Ответом ему послужил скрип телеги, шум крон и перезвон птиц.

– Я очень пить хочу, – сказал юноша чуть громче. – И мне дышать нечем.

Телега резко остановилась, едва не опрокинув Тихомира из повозки. Донеслись шаги, а затем лёгкий тычок в бок заставил его согнуться пополам.

– Молчать, – раздался над ухом хриплый низкий голос. Тихомир узнал того одноглазого вестника-верзилу.

В юноше вскипела глухая злость. В конце концов, хуже уже точно не будет.

– Но я правда сейчас задохнусь, –упрямо настоял он на своём. – Какой смысл везти труп на дыбу?

Тихомир приготовился к новой оплеухе, но её не последовало. Наконец, над головой раздался голос одноглазого:

– Почтенный, что с ним делать?

– Ну сними с него мешок, – ответил Кандис безразлично, – всё равно ему бежать некуда.

После темноты мешка свет ужалил, словно рой рассвирепевших ос. Тихомиру пришлось зажмуриться, прежде чем осторожно приоткрыть глаза. Повозка стояла по среди широкого тракта, окружённая лесом со всех сторон. Раскидистые кроны деревьев бросали на дорогу прохладную тень, защищавшую от уже подходившего к зениту солнца.

– А попить? – Тихомир осторожно поднял взгляд наверх. Могучий вестник нависал над ним, словно скала, твёрдая и непоколебимая. Единственный бледно-голубой глаз смерил его оценивающим взглядом, словно бы выбирая между выполнением просьбы и отвешиванием очередного тумака.

– Эрхил.

Одноглазый обернулся к Кандису. Почтенный вестник снял закреплённый под седлом кожаный бурдюк и бросил. Эрхил на лету поймал его, откупорил и подставил тонкое горлышко Тихомиру. Юноша жадно припал к нему, намереваясь высушить бурдюк до дна, но едва успел сделать несколько глотков, как воду у него отняли.

– Будешь вести себя тихо, – промолвил Эрхил, закупоривая горлышко, – получишь ещё.

Он вернул бурдюк Кандису, снова уселся на козлы и послал коня дальше. Хотя Тихомир и не напился толком, да и дальнейшая судьба его оставалась всё такой же незавидной, настроение, хоть и немного, но улучшилось. По крайней мере он избавился от удушливого мешка на голове. Но едва он бросил взгляд назад, как оно снова превратилось в скисшее молоко. Двое вестников, покачиваясь в сёдлах, неотступно следовали за повозкой. И если Кандис спокойно смотрел перед собой, изредка подгоняя эрхилового коня, которого держал под уздцы, то второй вестник, тот который имел метку на лбу, испепелял Тихомира полным злобы взглядом. Юноша поёжился под этим пронзительным взором и постарался припомнить, мог ли он за свою короткую жизнь хоть кому-нибудь нанести столь глубокую обиду.

При взгляде на вестника, Тихомир, почему-то вспомнил своего наставника. Наверное, ему просто не хватало дельного совета, который старик держал на все случаи жизни. Белый как лунь, с длинной бородой, он всегда имел в запасе байку, шутку, присказку или просто дельную мысль. Казалось, он извергал их словно неистощимый ключ, и, зачастую, этот поток мудрости раздражал юношу. Тихомиру казалось, что всё это какое-то пустое стариковское жужжание. Теперь же он так не думал. Наверное, у наставника и на случай бегства от троих вооружённых всадников имелось что-то в запасе. Но где он теперь, тот седой старик? Тихомир не знал этого, и этого становилось ещё грустнее.

Меченный вестник, заметив настроение Тихомира, криво ухмыльнулся, после чего чуть придержал коня, чтобы разорвать расстояние. Внезапно над ухом Тихомира раздался треск. Юноша обернулся и увидел Кандиса, успевшего незаметно поравняться с ним. Уверенно восседая в седле, он стряхивал на землю обломки скорлупы, оставшиеся между большим и указательным пальцами, затянутыми в перчатку из тонкой красной кожи.

– Что, не по себе от брата Аритайи? – спросил почтенный вестник слегка насмешливым тоном, отправляя в рот небольшое ядрышко ореха. – Оно и не странно.

Тихомир покосился на брата Аритайю. Он продолжал сверлить его полным ненависти взглядом, но уже на отдалении. Сглотнув, юноша поинтересовался:

– Почему он на меня так смотрит?

Кандис оглянулся на своего собрата и, оценивающе склонил голову.

– Так ничего странного в этом нет, – пожал он плечами, поворачиваясь обратно к Тихомиру. Он запустил руку в кисет на поясе и ещё один шарик ореха. – Таких, как брат Аритайя, боятся все, у кого душа нечиста.

Почтенный вестник многозначительно посмотрел на Тихомира, и сдавил орех в пальцах. Раздался сухой хруст, на землю посыпалась скорлупа.

– А что у него за…? – решился спросить Тихомир

– …за метка на лбу? – закончил за него Кандис. Разжевав белое ореховое ядро он продолжил. – Брат Аритайя – человек особенный. Он раскаявшийся, – Кандис прервался на мгновение, чтобы понукнуть начавшую было отставать лошадь Эрхила. – Иногда благодать Вседержателя снисходит даже на самых презреннейших из людского рода: воров, убийц и клятвопреступников. В такие минуты они могут осознать свою греховность и возжелать прощения. Тогда они являются на церковный порог и просят очищения.

– Очищения?

Кандис кивнул.

– Да. Но если для простых людей есть простое покаяние, то подобных грешников ждёт намного более строгий спрос. Чтобы проверить твёрдость раскаяния брата Аритайю подвергали пыткам: жгли раскалённым железом, бичевали, выворачивали руки на дыбе, топили в бочке с ледяной водой. Семь дней и семь ночей брат Аритайя не ел и не пил, молясь в келье без окон да настолько маленькой, что даже сесть там невозможно.

Кандис прервался, чтобы достать новый орех.

– Ради чего всё это с ним делали? – спросил Тихомир.

– Чтобы проверить стойкость его веры, – ответил Кандис, расколов орех пальцами. – Каждую заутреню утро и вечерню к брату Аритайе приходил пресвитер и спрашивал, не хочет ли тот отказаться от своих истязаний. Если бы он ответил утвердительно, то брату Аритайе отпустили всего его грехи и казнили как человека абсолютно чистого пред взором Вседержателя. Но нет, брат Аритайя выбрал иной, куда более тернистый путь. Путь служения. Раз за разом он отказывался, пока мы не убедились в чистоте его помыслов. Тогда его облачили в рубище, обрили голову и рукоположили как вестника святейшей Церкви Благоденствия, а в знак твёрдости его веры оставили на лбу солнце Вседержателя, – Кандис оглянулся на своего меченого брата и вздохнул, как показалось Тихомиру, немного печально. – Да, таких как брат Аритайя среди нас очень мало. Не все способны на подобную жертву. Знаешь, когда мы возвращаемся в монастырь, брат Аритайя каждый вечер проводит в укрощениях плоти. А уж как он ненавидит любое проявление скверны. Прикажи ему, и он безропотно сожжёт целую деревню в которое поселилось зло или вырежет семью демонопклонников вплоть до седьмого колена. Да, брат Аритайя?

Меченый в ответ лишь криво ухмыльнулся. Сожаление в голосе Кандиса вызвало у Тихомира стойкое отторжение. Ему казалось просто немыслимым, чтобы служитель Церкви с такой лёгкостью говорил подобный вещи. Не выдержав, он возразил Кандису:

– Но вы же вестники Церкви Благоденствия, вы же должны защищать всех этих людей! А вместо этого вы сожгли целую деревню.

Кандис сурово посмотрел на Тихомира.

– Слушать подобные обвинения от колдуна…! – Кандис фыркнул и некоторое время молчал, а затем всё же добавил. – В их бедах виноват в первую очередь ты. Если бы мы не перехватили гонца с посланием от той доброй женщины, кто знает, кого бы ты впутал в свои тёмные деяния. Бедная Милка попала под твоё влияние, и хорошо, что она перед смертью успела осознать всю глубину своего преступления перед Вседержателем.

– Вы ей голову отрубили, – мрачно заметил Тихомир.

– Да, – спокойно кивнул Кандис. – И отрубим всем, на кого падёт подозрение. Идёт война, и трещина в обороне, проблеск жалости, дрогнувшая рука – всё это приведёт к нашей гибели. Я видел деревни, объятые кровавыми оргиями, видел родителей, что приносят в жертву родных детей и тайком поедают своих односельчан. Демоны не испытывают к нам жалости, их приводит в ярость само наше существование, сам факт того, что Вседержатель любит нас. Так что и мы не должны щадить их приспешников.

Демоны? Тихомир немного удивился, что речь зашла про них. При чём тут демоны? Юноша захотел возразить, сказать, что к ни к каким демонам он отношения не имеет. На языке у него вообще вертелось столько всего, чего ему хотел бы бросить в лицо почтенному вестнику, но тот, похоже, потерял интерес к дальнейшему разговору. Чуть осадив коня за поводья, он бросил:

– В Волони ещё поболтаем, – и, поравнявшись с Аритайей, продолжил путь позади повозки.

Вздохнув, Тихомир уселся поудобнее и задумался. В Волони разговор он продолжит, скорее всего, на дыбе, и будет он весьма содержательным. В руках заплечника Тихомир сразу станет и колдуном, и демонопоклонником. Зараза, да он назовёт себя сбежавшим из Блэрка варангом, младшим братом Мардука или Резни – это уж на усмотрение почтенного вестника Кандиса.

А ведь он так хотел приехать в Волонь! Тихомир всю жизнь держался подальше от больших городов, так как в деревнях на его услуги куда больший спрос, а хорошего травника местные не выдают церкви. Тихомир поморщился. Обычно не выдают. А про Волонь юноша слышал интересные росказни. Что крепостные стены там высотой в тридцать саженей и выложены из красного камня, а над всем этим возвышался детинец, тоже из камня, но уже белого. А ещё мощёные камнем улицы, мосты через реку и много других интересных вещей.

Для того чтобы построить всё это, волонский князь Богдан Родевич посылал за заморскими мастерами, потратив чуть ли не половину своей казны. Правда это превратило Волонь из рядового города в притягательный торговый центр. Купцы не только из Веси, но и из других далёких мест, заезжали в Волонь, чтобы предложить свои товары на центральной площади. Говорили, что даже из самих Лезанта и Фаренции приплывали. Князь, вроде бы, отстроил им отдельный удел в своём городе. Тихомир не знал, верить этому или нет, но ему бы очень хотелось поговорить с кем-нибудь из тех загадочных мест. Насколько юноша знал, тамошние, как они сами величали себя, «алхимики» творили настоящие чудеса.

Перевалив заполдень, солнце начало медленно клониться к закату. Ещё некоторое время повозка прыгала на ухабах, но вскоре Кандис решил сделать привал. Телегу так и оставили по среди дороги. Перекусив солониной, брат Аритайя и Кандис спешились и сказали Эрхилу, что разведают дорогу впереди. Вскоре они скрылись за поворотом. Сам великан остался сидеть в повозке. Он пересел на скамью напротив Тихомира и теперь задумчиво жевал свою нехитрую трапезу.

Тихомир молча смотрел в ноги. Снова хотелось пить, но он больше не рисковал подавать голоса. Синяки на теле только-только унялись. Время от времени он шевелил пальцами связанных рук. Те от долгого времени, проведённого в путах, стали непослушными и едва ощущались. Затем раздался заинтересованный голос Эрхила:

– А что здесь лежит?

Тихомир оторвал взгляд от пола. Эрхил держал в руках его короб, почерневший от времени, с выщерблинами и трещиной на крышке. Вестник с любопытством крутил его в руках, рассматривая то с одной, то с другой стороны.

– Это мой короб, – ответил Тихомир, – для трав и разных снадобий.

Эрхил хмыкнул и внимательно посмотрел на юношу.

– Помнится мне, ты грозился проклясть брата Аритайю, – заметил вестник, слегка встряхивая коробку и слушая звуки внутри.

Тихомир скорчил кислую гримасу.

– Я просто не знал, что сказать. Это был обычный обман, ничего больше.

– Ну это мы ещё посмотрим, – хмыкнул гигант.

Последовавшую за этим тишину разорвал звук, исходивший из живота Тихомира. Не ожидавший этого юноша даже смутился. Эрхил же напротив усмехнулся и произнёс:

– Колдун колдуном, а сытый живот себе наворожить не можешь.

Кинжалом он отрезал небольшой кусочек жёсткого мяса и протянул Тихомиру. Юноша схватил его зубами и принялся усиленно жевать.

– Я не колдун, я травник, – упрямо возразил он с набитым ртом.

– Ну, это уже как скажешь, – промолвил Эрхил, протягивая ему бурдюк с водой.

Немного прополоскав мясо в рту, Тихомир, наконец, прожевал и проглотил его. Тем временем Эрхил открыл короб и с любопытством начал рыться внутри. Наконец, он достал пучок сушёных ярко-синих цветов.

– Это что такое? – спросил вестник, вертя в руках находку.

– Медуница, – ответил Тихомир, – отвар из неё помогает при лихорадке.

Хмыкнув, Эрхил положил цветы обратно и достал стеклянный флакон с желтоватой жидкостью внутри.

– А это?

– Настойка на боярышнике и зверобое. От резей в животе.

– Понятно, – кивнул Эрхил и захлопнул крышку.

Отставив короб в сторону, он сцепил руки в замок и уставился на них, погружённый в свои мысли. Тихомир тоже молчал некоторое время, но потом всё же аккуратно произнёс:

– Почтенный вестник обмолвился, что вы перехватили гонца по дороге сюда.

Эрхил кивнул.

– Да, сына той почтенной женщины, что жила рядом с Милкой.

– То есть сначала вы ехали не в деревню?

Эрхил покачал головой.

– И да, и нет. Мы собирались заглянуть и в деревню, но позже. Сначала хотели объехать окрестности.

Больше Тихомир не решился расспрашивать Эрхила об этом. Вместо этого он произнёс:

– А ты не похож на своих братьев, – он взглядом указал в ту сторону, куда ушли два других вестника.

Юноша почти сразу испугался того, что сказал. Он боялся, что вестник разозлится из-за того, что его братьев обсуждают за спиной. Да ещё кто?! Презренный колдун! Но Эрхил в ответ лишь безразлично пожал плечами.

– Мы разные бываем, – ответил он. – Почтенный Кандис – достойный человек. Он благочестив и мудр. Он повидал столько всего, что не мне осуждать его. Если брат Кандис считает, что так нужно, значит так нужно. И хотя я не верю, что это ты мог натравить стаю демонов на дружину волонского князя, почтенный Кандис во всём разберётся.

Тихомир осел на скамье с раскрытым ртом. Что? Демоны? Княжеская дружина? Его словно ахнули чем-то тяжёлым по голове. Он всё это время считал, что вестники искали обычного мелкого колдуна, а теперь речь пошла о каких-то совсем уж диких вещах. И его в этом подозревают? Тогда не странно, что вестники так к нему относятся.

Тихомир подался вперёд, собираясь расспросить Эрхила про этих самых демонов, но не успел. Назад вернулись Кандис и Аритайя. Быстро шагая по тракту, они появились из-за поворота о чём-то оживлённо переговаривались. Заметив это, Эрхил поспешно соскочил с повозки и направился им навстречу.

– Что случилось, братья? – встревоженно спросил он.

Кандис и Аритайя остановились напротив него и обменялись мрачными взглядами.

– Дерево упало на тракт и перегородило дорогу, – ответил Кандис.

– Наверное, полдня уйдёт на то, чтобы сдвинуть его в сторону, – проскрипел брат Аритайя.

– У нас есть четверо коней, – заметил Эрхил.

– Всё равно, уйдёт слишком много времени, – Кандис раздражённо прошёлся из стороны в сторону. Стемнеет раньше, чем мы выберемся из леса. Мне это…

Договорить почтенный вестник не успел. Его прервал Аритайя, поднявший руку вверх.

– Шшшш, – заставил он всех умолкнуть. – Вы слышите?

Тихомир тоже прислушался. Ничего подозрительного, обычный тихий лес. Но остальным братьям так почему-то не показалось. Почти одновременно все трое обнажили мечи и стали пристально осматриваться.

– Птицы, – обронил Эрхил.

– Затихли, – добавил Кандис.

Теперь и Тихомир обратил на это внимание. Действительно, богатые птичьи трели как-то незаметно смолкли. Казалось, что весь лес застыл в тревожном ожидании чего-то. Обеспокоенно зафыркали лошади. И тут затишье, внезапно, взорвалось хлопаньем крыльев. Над кронами взметнулось множество тёмных точек, стремительно разлетавшихся в разные стороны. А затем поднявшийся птичий шум перекрыл другой звук, от которого у Тихомира всё похолодело внутри. Над лесом раздался пронзительный до зубовного скрежета вой.

Предыдущий рассказ из серии: Гульгин ч.1

Глава 1

Жизнь охоча на сюрпризы, причём настигают они тебя в самый неудобный момент. Тихомир всегда держал эту мысль в голове. Правда даже он не думал, что по его душу прискачут аж целые вестники святейшей Церкви Благоденствия. Юноша считал, что уж в этой-то глуши до него никто не доберётся. А ведь он специально искал тихое место, и нашёл его в небольшой безымянной деревушке, раскинувшейся на окраине Волонского княжества. Местные десятилетиями жили вдалеке от княжеского взора и церковной опеки. О вокняжении нового властителя они и то узнавали, когда тот уже лежал на смертном одре или отправлялся княжить в другой город.

Единственным напоминанием, что эта деревенька вообще затеряна где-то среди бескрайних просторов Веси, являлась небольшая молельня, в которой служил один единственный дьякон. Тихомира он вполне устраивал по той причине, что сей, вне сомнений рьянейший служитель Отца-Вседержателя, весьма сильно пристрастился к вину, предназначенному для причастий. Настолько сильно, что обозы с бочками приезжали в деревню чаще, чем сборщики податей, а сам дьякон в людях появлялся на нетвёрдых ногах, распространяя тяжкий дух на сажень вокруг себя. Поэтому Тихомир был уверен, что вестникам его сдал не он. Едва ли этот человек вообще сумел бы собрать свой взор на неприметном юноше, время от времени мелькавшем среди дворов, да на богослужениях.

Скорее всего это дело рук той мерзкой старухи, соседки Милки, что не раз следила за ним из окон избы, когда юноша наведывался к Милке. Следовало раньше сообразить, что к чему. Но сделанного не воротишь, и теперь Тихомир бежал по залитому лунным светом полю, оставляя позади деревню, столь долго служившую ему тихим пристанищем. Он не знал, куда бежит, так как в голове билась одна-единственная мысль: «Подальше». Он не знал, что делать потом, так как всё произошло слишком внезапно. Юноша чудом-то не угодил в руки вестников. Не задержись он в лесу, собирая паслён-полуденник, так бы его и схватили в избе у Милки.

Тихомир как раз выходил из леса, когда услышал стремительно нараставший стук копыт. Едва он успел скрыться за ближайшим деревом, как на тракте появилось трое всадников. Его сразу насторожило, что всадники вооружены и одоспешены. Начищенная кольчуга и зерцала на груди сверкали при луне, у сёдел покачивались в такт лошадиной скачке ножны с мечами и шеломы. Когда же троица промчалась мимо отчаянно вжимавшегося в древесный ствол Тихомира цепкая хватка страха стиснула ему внутренности с болезненным неистовством. На плащах, хлопавших за спинами всадников сверкали вышитые золотой нитью солнца Вседержателя – четыре скрещенные волнистые линии.

Тихомир до конца надеялся, что ревностные слуги Церкви явились в эту глухомань по причине, никак не связанной с ним. Окольными путями, юноша подобрался к окраине деревни и сразу приметил, что двери изб распахнуты настежь. Нехорошее предчувствие в этот момент лишь сильнее укрепилось, но он до конца не верил, что ему придётся покидать это место.

Пробираясь по обезлюдевшим дворам вглубь деревни, Тихомир вскоре услышал гул множества беспокойных голосов, доносившихся со стороны небольшой площади в центре деревни. Там, обычно, деревенские собирались, чтобы послушать важные вести или очередной княжий наказ. Крадучись, Тихомир направился на шум и вскоре обнаружил там всех селян. Сбившись в плотную кучу, они напряжённо и неотрывно наблюдали за двумя фигурами.

Всадники успели спешиться и даже препоясаться мечами к этому моменту. Позвякивая кольчугами, они спокойно расхаживали перед толпой, обводя окрестности внимательным взглядом. Дабы не быть замеченным, Тихомир юркнул за угол ближайшей избы и затаился. Внезапно один из всадников, по виду самый старший, лысый и с тронутыми сединой чёрными усами, остановился. Затем он громко и раздельно произнёс:

– Меня зовут Кандис. Я – почтенный вестник святейшей Церкви Благоденствия.

По толпе пробежали тихие шепотки. Столпившиеся люди недоумённо зашептались, не понимая, почему столь высокие служители Церкви явились сюда.

– До нас дошла весть, – продолжил Кандис, – что в этой деревне укоренилось зло. Что местные жители якшаются с колдунами.

Теперь над площадью раздался вздох испуга. Поднялся беспокойный ропот, люди заозирались, словно бы выискивая тех самых колдунов среди своих односельчан.

– Молчать, – рявкнул Кандис, и толпа в одно мгновение притихла. – Мы знаем кто она. Где ты, Милка, жена Торчина?

Толпа пришла в движение и быстро образовала круг пустого пространства. В центре круга стояли высокий мужчина с кустистой бородой и низенькая дородная женщина. Спутник Кандиса, могучего телосложения, с гладким лицом, такой же лысой головой, как у почтенного вестника, и повязкой на глазу направился к замершим в испуге людям. Схватив Милку за волосы, он потащил её в сторону Кандиса. С воплем «Нет!» вслед ему бросился бородатый мужчина, но вестник грубо оттолкнул его свободной рукой, повалив на землю.

Дотащив слабо упиравшуюся женщину, гигант бросил её к ногам почтенного вестника. Кандис пристально посмотрел на рыдающую Милку.

– Почему ты отвернулась от Вседержателя?

– Я не…

– Почему ты отказалась от благодати Его?

– Я…

– Разве Он в чём-то провинился перед тобой?

– Молю, пощадите, – женщина пуще прежнего разрыдалась, распластавшись по земле.

– Не меня тебе следует молить, – ровным голосом ответил Кандис.

Над испуганной толпой раскатилось конское ржание и топот копыт. В центр деревни въехал третий вестник. Тихомир не сумел рассмотреть лица, так как глубоко надвинутый капюшон скрывал его в глубокой тени. Зато юноша заметил, что вёз он с собой нечто объёмное, перебросив ношу через круп лошади. Тихомир решил было, что это какой-то мешок, но, когда всадник осадил коня и спешился, мешок тот слабо зашевелился. Вестник грубо стянул его на землю, и Тихомир тут же узнал дьякона, запутавшегося в собственной рясе. Конечно же, священнослужитель к вечеру уже успел мертвецки напиться.

Вестник в капюшоне протащил пленника по земле и бросил рядом с Милкой. Кандис внимательно посмотрел на покрытого пылью дьякона, а затем резко рванул его за рясу, ставя на нетвёрдые колени. В свете луны блеснула холодная сталь кинжала. По толпе прошелестел вздох ужаса, а дьякон беззвучно осел на землю в луже собственной крови. Отерев железо о рясу мертвеца, Кандис убрал кинжал в ножны на поясе и обвёл взглядом притихших людей.

– Не удивительно, что зло пустило свои корни в этом месте, – сказал он, прохаживаясь перед толпой. – Если пастырь плох, то и стадо начинает хиреть, – затем почтенный вестник обернулся к Милке, отчаянно пытавшейся отползти от трупа и распространяемой им лужи крови. – Ты раскаиваешься в содеянном, женщина?

Милка горячо закивала головой.

– Всецело, почтенный вестник. Всем сердцем раскаиваюсь.

– Что ж, – Кандис шагнул к ней, обнажая меч, – пусть Вседержатель примет твою грешную душу.

– Нет! – грохнул вопль, и из толпы снова выскочил бородатый мужчина. Он бросился к Кандису, но перед ним неожиданно выросла могучая фигура одноглазого вестника. Сокрушающим ударом в челюсть, он сбил бородача с ног и наступил на грудь, вдавливая сапогом в землю.

Тихомир вздрогнул, когда почтенный вестник одним точным ударом отсёк голову Милки. Толпа тоже притихла. Отерев меч, Кандис отвернулся от обезглавленного тела и направился в сторону прижатого к земле мужчины.

– Ты Торчин, муж Милки? – спросил он, сверля его взглядом.

– Да, – прохрипел он в ответ. Ему явно не хватало воздуха в сдавленной груди.

Постояв ещё немного, Кандис убрал меч в ножны.

– На этот раз я прощаю тебе вмешательство в церковное правосудие.

Почтенный вестник кивнул своему спутнику, и тот убрал ногу с Торчина. Держась за саднящую грудину, тот бросился к мёртвой жене, непрестанно что-то бормоча. Тем временем, Кандис направился в сторону сбившихся в кучу перепуганных жителей деревни. При его приближении они непроизвольно попятились назад. Раздался звонкий детский плач.

– Виновный изведал церковного правосудия, – произнёс Кандис, – но ещё не все понесли наказание. Что ж, как гноящуюся рану на теле прижигают раскалённым железом, так и зло следует искоренять молитвой и огнём. Я налагаю очистительную епитимью на эту деревню. Вы на пять зим отлучаетесь от церкви.

Слова почтенного вестника буквально всколыхнуло толпу. Перепуганные люди умоляли Кандиса сжалиться и клялись, что не знали про тёмные замыслы Милки. Мысль о церковном отлучении перепугала всех не на шутку. Кандис же, спокойно выслушав мольбы и причитания, поднял руку, требуя тишины. Когда голоса затихли, он продолжил:

– А также, дабы окончательно вытравить плевела зла из этого места, ваши жилища будут сожжены.

А теперь площадь забурлила. Раздались крики, стоны, плач. Несколько мужчин бросилось было в сторону Кадиса, чтобы помешать ему претворить ужасное наказание в жизнь, но рядом с почтенным вестником тут же появились его братья, а руки их как бы невзначай легли на рукояти мечей. Тихомир, наблюдавший за всем происходящим, ощутил укол совести. Ведь в некоторой степени это из-за него жители деревни пострадают. Милка, конечно, была виновата не меньше, но Тихомир чувствовал скорее жалость к погибшей женщине. Она никакого зла никому не желала, а Тихомира всегда встречала с добротой и радушием.

Проверив короб на поясе, Тихомир вышел из-за своего укрытия и крикнул:

– Эй, вестники, вот он я.

Переполошённый центр деревни замер на месте. Множество глаз повернулось в его сторону. Ещё одно краткое мгновение ничего не происходило, а затем от толпы отделилась одна фигура. Лицо её скрывал глубокий капюшон. Вестник направился в сторону юноши, на ходу извлекая меч. Увидев это, Тихомир отступил на шаг назад и запустил руку в короб на поясе. Стараясь вложить в голос всю возможную угрозу, на которую был способен, Тихомир промолвил приближавшемуся вестнику:

– Не подходи! Прокляну.

Фигура в капюшоне остановилась. Затем из темноты на месте лица раздался тихий смешок, и служитель Церкви продолжил размеренное наступление. Прикусив губу, Тихомир резко вытащил из короба флакон и бросил его в сторону вестника. Резким взмахом меча тот разбил склянку, и в свете луны блеснули осколки стекла и прозрачная жидкость. Оросив меч, вестника и землю вокруг, она тут же вскипела, источая густой дым. В одно мгновение фигуру в капюшоне и окружающее пространство заволокло плотными клубами, отрезая Тихомира от взоров всех, кто собрался в центре деревни.

Тихомир бросился бежать, не разбирая дороги. Ноги вывели юношу на просторное поле, по которому он теперь и мчался, сам не понимая, что ему делать дальше. Тихомир подумывал скрыться в ближайшем лесу, но от леса его отделяло ещё версты две чистого простора. Если начнётся погоня, то вестники без труда увидят его. С другой стороны, Тихомир вполне мог бы упасть в высокую траву и проползти до лесной кромки. Одного он, правда, не учёл. Вестники прибыли в деревню не пешком.

Топот он услышал ещё издалека. Бросившись в траву, Тихомир резко повернул направо и пополз дальше. Шум погони постоянно перемещался то левее то правее, и Тихомир, исходя из этого, менял направление. Постепенно преследователи приближались, заставляя юношу всё чаще кидаться из стороны в сторону, и вскоре стук копыт доносился уже отовсюду. Тихомир обречённо понял, что его окружили.

– Мы знаем где ты, мерзкое создание, – раздался голос невидимого из-за высокой травы Кандиса. – Можешь бежать хоть до самых врат Блэрка, мы и там тебя отыщем. Лучше выходи по-хорошему.

Вздохнув, Тихомир поднялся на ноги. Оседлавшие коней вестники, окружали его с трёх сторон, отрезая любые пути к бегству. Кандис ловко соскочил в траву и направился к Тихомиру. Юноша оцепенел, ожидая, что сейчас блеснёт кинжал, и холодный укус, наконец, прервёт его немногие зимы. Но, вместо кинжального поцелуя на горле, он ощутил твёрдый тычок кулаком в живот. Дыхание тут же перехватило, Тихомир согнуться в три погибели и, упав на четвереньки, зашёлся в отчаянном кашле. На глаза навернулись слёзы.

Он почувствовал, как ему грубо задирают рубаху, оголяя спину.

– Ничего нет, - задумчиво сказа Кандис, – хотя это ещё ничего не значит. Говори!

От непроницаемого спокойствия в его голосе у юноши всё похолодело внутри.

– Что говорить? – просипел Тихомир.

Его так внезапно поставили на ноги, что юноша едва не упал обратно.

– Ты ещё издеваться вздумал?! – разозлился Кандис и для убедительности от души встряхнул за рубаху. – Говори, какие нечестивые вещи ты здесь творил!

Юноша дёрнулся, но вырваться из твёрдой хватки почтенного вестника не представлялось возможным.

– Я травник, – ответил он всё ещё сдавленным голосом. – Настойки готовлю, хвори лечу.

Кандис явно не поверил его словам.

– Не ври мне, – гаркнул он Тихомиру почти в самое ухо, от чего в нём загудело, – знаю я какие чёрные дела ты здесь делаешь. Ничего, заплечник быстро развяжет тебе язык.

– Но это правда, – Тихомир предпринял попытку оправдаться, но в ответ получил очередной увесистый удар.

– Возвращаемся в деревню, – отдал распоряжение Кандис, пока Тихомир снова ловил ртом воздух, валяясь на земле.

До самой деревни юноша держал язык за зубами из опасения схлопотать очередную оплеуху. Избитое тело ломило от боли, от быстрой ходьбы ушибленные места ныли ещё сильнее. Но как бы он не хотел замедлить темп, он не мог этого сделать. Коней имелось всего три, и никто из всадников не захотел его брать в седло. Поэтому юноше просто связали руки и пустили коня лёгким шагом. Верёвку держал вестник, скрывавший своё лицо под капюшоном. Когда ему казалось, что Тихомир начинает сбавлять шаг, он резко дёргал за путы, подгоняя пленника. Как показалось юноше, делалось это, чтобы повалить его и немного протащить по земле. Из мести за «колдовство», проделанное в деревне.

Тихомир изо всех сил держался на ногах и сумел дойти до деревни, не упав ни разу. Вестники привели его обратно на площадь и спешились. Связав юношу, они бросили его рядом с обезглавленной Милкой и мёртвым дьяконом. Торчин к этому моменту куда-то испарился, и, осмотревшись, Тихомир понял куда.

Деревня бурлила. Вокруг раздавались крики людей и животных, детский плач, ругань и топот ног. Люди лихорадочно выносили свой нехитрый скарб из изб, пытаясь спасти его от карающей длани церковного правосудия. Возле телег, куда они складывали свои вещи, уже образовалась давка. Кое-где вспыхивали драки из-за непонятно чьего горшка или курицы.

Понаблюдав за творящимся вокруг бедламом, Кандис махнул своим спутникам, и фигура в капюшоне достала связку факелов. Подпалив их, вестники начали методично обходить дворы и вскоре оранжевое зарево занялось по всей деревне. Это вызвало среди жителей ещё большую панику. Мужчины вбегали в горящие избы и курятники, отовсюду доносился яростный лай собак, визг перепуганных свиней и треск полыхающего дерева. Несколько самых отчаянных бросилось было помешать вестникам, но в страхе бросились врассыпную, едва один из них осел на землю, хватаясь за обильно кровоточащую рану на груди.

Тихомир, обездвиженный верёвками, беспомощно наблюдал за полыхающей деревней. Происходящее выглядело каким-то нелепым кошмарным сном. Ещё недавно он приходил сюда, на эту самую площадь, чтобы передать местной селянке настойку от кашля, который вот уже несколько дней мучил её дочь, и ушёл от неё с корзиной полной яиц, сыра и хлеба. Деревня жила своей нехитрой жизнью, абсолютно никому ненужная, абсолютно всеми забытая. А сейчас она медленно погибала от рук тех, кто клялся её защищать.

Из творящегося вокруг огненного ужаса выделилась фигура в капюшоне. Отбросив на сторону потухающий факел, она подошла к Тихомиру и остановилась, вглядываясь в юношу непроглядной темнотой. Тихомир зло посмотрел во тьму, находившуюся на месте лица, и произнёс, перекрикивая царивший вокруг гвалт:

– И зачем всё это? Вы же должны защищать этих людей.

Вестник поднял руки и отбросил капюшон. У Тихомира перехватило дыхание при виде его лица. Серые глаза вестника полыхали жгучей ненавистью, массивные черты лица придавали ему жуткий, свирепый вид. Но больше всего вызывал дрожь символ солнца Вседержателя, вырезанный на его лбу. От всего образа этого человека веяло неприкрытой угрозой и желанием убивать, и юноша прекрасно понимал, что это не праздный домысел.

Меченый вестник присел на одно колено и склонился над Тихомиром, а затем произнёс ровным, скрипучим голосом:

– Мы приносим жертву малую, чтобы не понести большой.

Затем он встал и запалил очередной факел. Наблюдая за тем, как меченый скрывается среди полыхающих изб и мечущихся людей, Тихомир ощущал страх. Он понимал, что участь его теперь предрешена, и лёгкой его смерть точно не выйдет. Но помимо страха, он ощущал ещё и лёгкое торжество. По крайней мере, из-за его бессмысленной попытки сбежать, жители деревни успеют спасти от огня хоть что-то и не останутся на голом пепелище.

Начало: Тартарус ч.1
Предыдущая часть: Тартарус ч.10


* * *

Лямки давили на плечи, нагруженный рюкзак тянул назад. Идти по воде поначалу казалось каким-то диким абсурдом, но привыкание выработалось довольно быстро. Озеро оказалось, на самом деле, удивительно чистым и прозрачным. Раньше это не особо бросалось в глаза по той причине, что в этом месте постоянно царила ночь. Сейчас же оранжевый свет фонаря позволял без труда рассмотреть песчаное дно сквозь достаточно внушительную толщу воды.
Правда вскоре и оно пропало из виду. Наверное, я наконец, ушёл достаточно далеко от побережья. Но оборачиваться и проверять свою гипотезу я не стал и, вместо этого, ускорил шаг, пристальнее всматриваясь в тёмную даль. Что меня там ждало? Я не знал, но намеревался выяснить. Круг света от фонаря не выхватывал ничего, за что мог бы зацепиться глаз. Складывалось ощущение, что мир вокруг исчез окончательно. Не осталось ничего, кроме одинокого человека с фонарём, бредущего неизвестно откуда и неизвестно куда. И лишь луна сопровождала его на этом пути.

Мои опасения развеялись, когда темнота впереди немного изменилась. Изменение это едва-едва воспринималось лишь на уровне ощущений, настолько малозаметным оно оказалось, но по мере приближения, я стал всё явственнее и явственнее понимать, что впереди есть какая-то преграда. Нечто огромное вздымалось вверх, и различалось лишь благодаря изломанной линии, выделявшейся на фоне неба.

Поначалу я решил, что впереди какая-то горная гряда, но первое впечатление быстро развеялось. Впереди меня ожидал лес, огромный и неподвижный. Он заслонял собой горизонт настолько, насколько видел глаз. Плотная стена деревьев подступила к береговой линии, останавливаясь в паре десятке метров от того места, где начиналась вода.

Ступив на траву, я сбросил с плеч рюкзак и позволил себе пару минут передышки. Лес и вправду поднимался на головокружительную высоту. Приходилось задирать голову, чтобы рассмотреть его верхушки. Деревья жались друг другу настолько плотно, что просветы между стволами, которые были бы достаточно широкими для человека, приходилось тщательно выискивать. Куда идти дальше? Теряясь в догадках, я прошёлся из стороны в сторону, тщательно осмотрев каждый сантиметр. Ни тропы, ни какого-нибудь другого ориентира. Да ещё и деревья обступают тебя со всех сторон. Заблудиться или споткнуться, сломав себе что-нибудь, проще простого.
Тем не менее, возвращаться назад я не собирался. Окончательно убедившись, что идти мне больше некуда кроме как прямо в самую чащу, я накинул рюкзак на плечи и начал пробираться между деревьев. К моему немалому удивлению они очень быстро расступились в стороны.

- Что за…? – я озадачено поводил из стороны в сторону фонарём и обернулся назад.
Непроходимость леса оказалась всего лишь иллюзией, которую создавали деревья, росшие у самого берега. На самом деле лес оказался вполне проходимым. Это укрепило мою решимость, и я устремился вглубь леса с удвоенным рвением. Время от времени приходилось останавливаться, чтобы прислушаться к тишине и осмотреться в поисках каких-нибудь следов, но на глаза ничего не попадалось. Вообще, это место, как и противоположный берег, словно бы застыло в безвременье. Деревья не стонали под ветром, звуков какой-либо живности не доносилось. Лишь мои собственные шаги да дыхание нарушали сонный покой.
Но это место всё-таки смогло меня удивить. Вскоре деревья закончились, выпустив меня на довольно обширную поляну. В центре поляны плотной группой стояли какие-то странные объекты. Выглядели он как два высоких, метров пять высотой и вкопанных в землю древесных ствола, на вершине которых располагалось нечто вроде квадратного помоста из брёвен с кучей веток, набросанных сверху. Лишь подойдя ближе и присмотревшись, я узнал в очертаниях кучи нечто вроде домика. При желании различалась двускатная крыша и четыре стены.
Побродив вокруг, я убедился, что они все похожи друг на друга как две капли воды. Потрогав одну из опор, я убедился, что бревно имеет достаточно сучков, чтобы попробовать по нему взобраться наверх. Меня не сильно интересовало назначение всех этих построек, но настил мог пригодиться для того, чтобы сориентироваться на местности.

Стряхнув рюкзак с плеч, я ухватился за бревно и нащупал опору ногой. Подъём наверх оказался не самым простым делом. Пару раз я чуть не сорвался, и хотя высота была не самой большой, падать вниз всё равно не хотелось. Под конец подъёма руки уже начали порядком побаливать, но я всё же нащупал край бревенчатого настила и втянул себя наверх.
Вблизи домик выглядел довольно жутковато. Торчавшие то тут то там кривые ветки делали его похожим на скопление множества рук, тянувшихся в разные стороны в поисках добычи. Задаваясь вопросом, зачем кому-то понадобилось возводить такую странную постройку, я обошёл сооружение по кругу. Ни входа, ни окна. Потоптавшись на месте в нерешительности, я ухватился за одну из торчавших веток и потянул её на себя. Она поддалась легко, без усилия. Нахмурившись я подошёл ближе и погрузил пальцы в стену. Ветки сдвинулись с места, едва я потянул их и кучей повалились на бревенчатую площадку.

Из получившегося отверстия меня обдало могильным холодом и запахом сырой земли. Ощущая неприятное покалывание в пальцах, я отстранённо подумал, что это первое дуновение ветра, которое я ощутил в этом месте. И выдувало воздух, почему-то, из закрытого помещения. Я склонился чуть ниже, чтобы заглянуть внутрь, и в этот момент из отверстия появилась какая-то рука. Тощая, с иссохшейся кожей, она потянулась ко мне и ухватила за плечо.
От ужаса я не мог пошевелиться, хотя рука едва-едва держала меня. Скорее даже это тощие пальцы цеплялись за мою одежду, чтобы не упасть бессильно вниз. Но одного её вида хватало, чтобы лишить меня сил. А затем в отверстии появилось лицо, и я едва удержал крик при его виде. Это было лицо мумии. Сухое, сморщенное, безглазое и беззубое. Оно беззвучно открывало и закрывало рот, обратив ко мне мёртвый взор.

Когда оцепенение отпустило, я неосознанно оттолкнул жуткое существо в сторону и шагнул назад. Нога нашла под собой лишь пустоту, и я, нелепо взмахнув руками, полетел вниз. Трава смягчила удар, но в глазах всё равно потемнело от боли. К счастью, кости остались целы, и после того, как боль немного унялась, я смог встать на ноги.
Больше всего меня беспокоило, что потревоженное мной нечто вылезет из своего странного жилища. Но сверху не доносилось ни звука. Признаки какого-либо движения также отсутствовали. Глубоко подышав, я попытался унять скакавшее в груди сердце и мысли, метавшиеся в голове. Затем я решительно схватил рюкзак с земли и накинул на плечи. Прихватив фонарь и дробовик, я направился прочь от домиков.

Постепенно ко мне приходило понимание. Я всё ещё до конца не понимал, почему так происходит, но теперь я точно знал, зачем приходят эти создания в белых балахонах. Перед мысленным взором появилась картина, столь яркая и чёткая, словно я наблюдал её лично. Вот они вкапывают очередной столб в землю, вот собирают из брёвен настил и приводят за собой очередного смирившегося, которого укладывают на настил. А затем возводят вокруг него дом из веток. Именно здесь ему суждено провести остаток своих дней, по капле забывая себя, теряя человечность, стремления и желания, оставляя после себя лишь пустую оболочку.
Решимость неумолимо гнала меня вперёд. Страх отступил на второй план. Я больше не пытался скрываться, я больше не останавливался, чтобы выбрать очередной ориентир. Мне больше не требовался чёткий путь, потому что страх перед этим местом исчез окончательно. Одна лишь решимость, которая и прокладывала мне дорогу к цели.

Поляны с домами стали попадаться всё чаще и чаще, но я проходил мимо них, не останавливаясь. Здесь уже никого нет, эти места позабыты. Надо искать дальше. Наконец, среди деревьев замелькали первые точки оранжевого света. Фигуры в белых балахонах расхаживали по поляне, усеянной уже знакомыми мне домиками. Один из них они ещё не успели закончить, и сейчас активно затаскивали ветки наверх. В секундном порыве я захотел кинуться вперёд и помешать им завершить работу но, пересчитав количество закутанных в балахоны созданий, понял, что ничем хорошим это не закончится. В памяти ещё были свежи воспоминания об их нечеловеческой силе. Благо план у меня к этому моменту уже созрел.

* * *

Я сидел под деревом и наблюдал, как поток белых балахонов медленно покидал поляну. Они только-только закончили своё дело. Как и я своё. Раскрытый рюкзак и пустая канистра лежали рядом. Фонарь я накрыл рюкзаком. на всякий случай, чтобы не привлекать внимания лишний раз. Дробовик покоился на коленях. Я пристально наблюдал за существами, дожидаясь момента, когда они окончательно скроются в лесу.
Трава тихо шуршала под ногами, пока я пробирался в центр поляны. Второй раз подъём наверх дался мне куда проще. Только оружие, висевшее на плече, болталось и постоянно норовило соскользнуть. Забравшись на настил, я первым делом осмотрел дом. Он ничем не отличался от виденного мной ранее. Разве что ветки выглядели ещё свежими.
Я принялся остервенело разбрасывать их в стороны, расчищая проход. Расширив отверстие, я протиснулся внутрь. Света от луны едва хватало, чтобы различить хоть какие-то детали, но тёмный силуэт в центре я всё-таки разобрал. Он лежал на боку, сжавшись в комок, неподвижный и безмолвный.

Бросившись к нему, я ухватился за плечо и перевернул податливое тело. Бледное лицо Юли выражало абсолютную безмятежность. Плотно сомкнутые веки заставили меня подумать о худшем, но когда я коснулся её шеи, то ощутил биение жизни под пальцами. Она просто спасла.
Я потряс её за плечо и позвал:
- Юля. Юля, очнись!
Она отреагировала не сразу. Пришлось изрядно постараться, чтобы растолкать её. Но вот веки дрогнули. Сначала она непонимающе осматривалась по сторонам, затем её глаза сфокусировались на мне.
–Ты? Но как? Что ты здесь делаешь?
– Вставай, нам нужно спешить, – я настойчиво оборвал все расспросы.
– Нет, – Юля приподнялась на локтях. – Всё не так. Ты должен был уйти… отсюда. Я же согласилась… Они обещали мне.
Я поднялся на ноги и потянул её за собой.
– Вставай же. Нет времени. Мы уйдём отсюда вместе.
– Нет, – запротестовала она, но на ноги встала. – Я не хочу. Я устала. Мне надоело бегать от самой себя, от своего прошлого. Мне просто нужен покой.
Внутри меня снова вспыхнул гнев. Я нащупал под пальцами белый силиконовый браслет. Оттянув что есть силы, я отпустил его, и тот с глухим ударом ударил Юлю по запястью. Она вздрогнула и поморщилась.
- Ай! За что?! – воскликнула она недовольно.
– Ты сама говорила, что не сожалеешь о сделанном, – крикнул я ей в лицо. – Так что изменилось? От чего ты устала?
В полумраке я заметил, как её глаза наполнились слезами.
– Потому что я не хочу навредить тебе. Потому что ты не теряешь надежды, ты к чему-то стремишься, а я уже отказалась от того единственного, чем хотела заниматься всю жизнь. Но из-за меня ты не сможешь покинуть это место.
– Значит вернёмся вместе, – твёрдо сказал я. – Ты хотела помогать людям – так пошли со мной. Продолжай заниматься тем, чем хотела.
– Но я же…, – всхлипнув, запротестовала она, но я снова оттянул и отпустил силиконовый браслет.
Юля вскрикнула на полуслове, а я встряхнул её за плечи.
– Оставь прошлое там, где ему и место. Сделанного не изменить, но всё ещё можно идти вперёд. Спасай жизни людей дальше, делай это с удвоенной силой, если это позволит заглушить угрызения совести. Но не сдавайся.
Я с силой прижал Юлю к себе, и почувствовал, как она дрожит всем телом.
– Хорошо, – раздался над ухом её шёпот. – Ладно. Пусть прошлое останется в прошлом. Пойдём отсюда.
Держась за руки, мы вышли наружу. В полумраке помещения это не бросалось в глаза, но сейчас я заметил, что футболка и джинсы на ней перепачканы грязью, а волосы растрёпаны до состояния бесформенного гнезда. В купе с мертвенной бледностью, её внешний вид выглядел довольно жутковато.
Свесившись с края помоста, я обхватил опору и съехал вниз. Юля последовала моему примеру и вскоре оказалась рядом.
- Куда дальше? – спросила она, когда мы оказались на траве.
Я осмотрелся в поисках ориентира и ткнул пальцем.
- Туда.

Едва я сделал это, как сердце на какую-то долю секунды остановилось. Потому что одновременно с тем, как я указал направление, среди деревьев зажглись оранжевые огни.
- Ох, чёрт, - прошептала Юля, также заметившая это.
Десятки… нет, сотни огней непрестанно зажигались вокруг нас. Я никогда столько не видел. Я даже и подумать не мог, что в лесу обитает столько этих созданий.
- Бежим! – утягивая Юлю вслед за собой, я сорвался с места.
Участок леса, откуда пришёл я, всё ещё оставался свободным, но цепочка огней стремительно смыкалась в кольцо. Забежав в черту леса, я подскочил к рюкзаку и вытянул из-под него фонарь. В этот момент из-за дерева в нескольких метрах от меня ударил свет. Фигура в белом размеренно двигалась в нашу сторону, покачивая фонарём в руке. Не раздумывая, я направил оружие на него и нажал на спуск. Одеяние вспухло в том месте, куда пришёлся выстрел, существо завалилось назад и распласталось на земле.
- Нет, - вскрикнула Юля в ужасе. – Что ты наделал? Они же…
Голос её потонул в оглушительном треске рвущейся ткани. Казалось, этим звуком наполнился весь лес.

- Я знаю, - ответил я, перекрикивая треск. – Пошли.
Жуткие, изломанные фигуры, укутанные обрывками белой ткани, очень быстро замелькали среди деревьев. Они подступали к нам со всех сторон, пытались обогнать и отрезать пути к отступлению. Мы с Юлей бежали среди деревьев, пытаясь оторваться от них, но становилось понятным, что долго такая погоня длиться не будет.
Учуяв долгожданный едкий запах, защекотавший нос, я остановился.
- Что это? – Юля недоумённо заозиралась по сторонам. – Бензин?
Я молча сунув руку в карман и достал зажигалку. Огонь вспыхнул сразу, едва маленькое пламя коснулось пропитанной бензином земли, и тут же побежало полыхающей дорожкой к ближайшему дереву, также щедро политому топливом.
- Откуда? – Юля с трепетом и благоговением смотрела как, огонь постепенно расползается, охватывая всё большую и большую площадь.
- Слил из машин в автомастерской Сергея, - ответил я, также наблюдая за пляской пламени. Действительно завораживающее зрелище.
- Ты же весь лес спалишь так. Зачем ты вообще потащил с собой бензин?
Огонь, тем временем, продолжал набирать силу. Из робкой полоски пламени он превратился в бушующую стену, жадно расползавшуюся в разные стороны в поисках подпитки своего бездонного голода.
- Если не можешь с чем-то справиться – спали это, - пробормотал я. – Просто решил, что канистра бензина в любом случае пригодится.
Юля нервно хихикнула. Мы продолжили свой путь через лес, но теперь кза нами гналась не столько разъярённая толпа жутких созданий, а огненная стихия, сметавшая всё на своём пути. Фонарей сильно поубавилось, и это вселило в меня надежду.
Постепенно лес начал густеть. Заметив это, я ощутил прилив сил и ускорил шаг.
- Кстати, - заговорила Юля, – ты сказал, что знаешь, как сбежать отсюда.
Прежде чем ответить, я протиснулся между двумя стволами, росшими довольно близко друг к другу. Побережье уже маячило впереди.
- Да. Мне Сельвень рассказал.
- Сельвень? Зачем?
Я хмыкнул, пропихивая себя дальше.
- Он решил, что мне тут не место. В принципе, я с ним согласен, но условия, которые он поставил, меня совсем не устроили.
Я вышел на побережье и помог Юле выбраться следом. Встав рядом со мной, она улыбнулась:
- Я так понимаю, он был сильно недо…
Юля осеклась на полуслове. Глаза её расширились, полуоткрытый рот застыл в немом крике. Она смотрела куда-то мимо меня, и я проследил её взгляд.
- О, привет Сельвень. А мы тебя только что вспоминали. Ужасно выглядишь, кстати.
Я старался сохранить в голосе усмешку и презрение, в то время как по спине пробежала волна липкого холодного страха. Сельвень и вправду ужасно выглядел. Шерсть потеряла былой блеск, свалялась, слезала клочьями, оголяя кожу. Сам он выглядел тощим и слегка дрожал, словно бы смертельно устал. Но тем не менее, его глаза всё также ярко горели жёлтым светом. Он уже принял свою устрашающую увеличенную форму, и теперь стоял возле кромки воды, возвышаясь на добрых полтора метра над травой. В зубах Сельвень сжимал светившийся фонарь.
- А я и не знал, что эта штука и на тебя работает, - заметил я, указывая на фонарь. – Жутко, да? Хотя тебе, вроде, эта вода не по нраву.
Сельвень, махнув мордой, отбросил фонарь в сторону.

- Ты…
Он буквально прорычал это слово, и в его голосе я впервые услышал неприкрытую ярость, животную и ослепляющую. Взгляд его скользнул поверх нас, и я тоже невольно оглянулся назад. Зарево пламени плясало на верхушках деревьев.
- Зачем ты это сделал? – снова утробно прорычал пёс. Я ощутил, как Юля плотнее прижалась ко мне. – Ты… я дал тебе шанс. Ты мог уйти отсюда. Но нет, ты решил разрушить всё. Решил, что ты выше правил и законов. Пора с этим уже покончить.
Сельвень слегка покачнулся и сделал шаг вперёд.
- Согласен, - я пожал плечами, обернулся к Юле, сунул ей в руку фонарь и с огромным облегчением убедился, что он продолжил светиться. Значит всё получится. – Вот, возьми его. Беги по озеру обратно к домам. Спустись в свой подвал и жди. Фонарь из рук не выпускай.
Юля оторопело посмотрела на меня.
- Подожди, а ты?!... По озеру… Как?!
Времени объяснять не было. Я просто подтолкнул её в сторону воды и поторопил:
- Давай, беги же. Я догоню.
Держа фонарь прямо перед собой, Юля бросилась к воде. Сельвень даже не шелохнулся, чтобы остановить её. Сначала она осторожно ступила на поверхность, и, с удивлением выяснив, что не тонет, побежала со всех ног дальше.
- Я вытащу её обратно, - зло процедил Сельвень. – Я приволоку её сюда и покончу с этим. На меня ваши сокровенные тайны не действуют.
- Ну, для этого тебе нужно будет уйти отсюда живым, - заметил я скептически.
- Я-то уйду, - прорычал Сельвень, пригибаясь к земле, - а вот ты – нет.
Я приподнял брови.
- Правда, что ли? Ты же не можешь меня убить. Это не по правилам.
Сельвень пригнулся ещё ниже.
- А я рискну.

Черное тело взметнулось в воздух. Ожидая этого, я успел вскинуть оружие и дать по нему залп. Сельвень даже не дёрнулся, словно бы этого выстрела и не было. Тяжесть навалилась на меня, прижимая к траве. Я не глядя ударил стволом в чёрную шерсть, но пёс схватил дробовик, вырвал его из рук и отбросил в сторону.
Я ощутил, как острые клыки смыкаются на правом плече и едва удержался от того, чтобы не взвыть от боли. У нас завязалась отчаянная борьба. Молотя руками и ногами по Сельвеню, я ощущал лишь каменную твердь. Складывалось ощущение, что меня держало не живое существо, а гранитное изваяние. Тем временем Сельвень продолжал остервенело терзать меня. Он дергал головой из стороны в сторону, пытаясь то ли вырвать мне руку, то ли выгрызть кость. Я едва удерживал сознание в каком-то шаге от забвения, и тут в голове последней искрой отчаяния вспыхнула одна-единственная мысль.

Я крепко обхватил Сельвеня свободной рукой и прижал к себе.
- Что ты делаешь?! – прорычал Сельвень, но я его уже не особо слушал.
Издав стон боли, я попытался подняться на ноги. Тело пса оказалось куда легче, чем я помнил после нашей последней стычки. Наверное, так на него действовала вода. Это позволило мне сделать один нетвёрдый шаг в сторону озера. А затем следующий. А за ним ещё один.
Сельвень понял мою задумку. Он выпустил плечо и нацелился в горло. Он бился и извивался из стороны в сторону, но я крепко прижался к облезлой шерсти, не давая ему возможности вцепиться в вожделенную цель. Острые клыки вгрызались в руки, а когти терзали живот и грудь, но я игнорировал боль, продолжая идти вперёд.

В какой-то паре метров от воды организм, наконец, не выдержал и колени подогнулись. Сцепленные в единой целое, мы с Сельвенем рухнули на землю. Я чувствовал, как кровь вытекает через многочисленные раны на теле. Сил оставалось совсем немного. И тогда я пополз. Терзавший меня Сельвень остановился и панически вскрикнул:
- Стой! Не делай этого! Ты не понимаешь!
Я не слушал его. Я заставлял себя ползти дальше. Сквозь боль, сквозь оглушительный рёв в ушах, вдыхая тяжкий запах собственной крови и гари пожарища. Я полз к воде, крепко обхватив своего соперника. Когда вода коснулась Сельвеня, он взвыл надрывно, болезненно. Я тоже сделал бы это, если бы не стиснул зубы от боли. Вода нещадно обожгла ледяным холодом.
Я продолжал утаскивать Сельвеня всё глубже. Дно исчезло, когда вода сомкнулась над головой. Словно бы дна и не было. Я ощущал, что стремительно проваливаюсь куда-то вниз, и лишь ощущение огромного тела, бьющегося в конвульсиях, удерживало меня на грани реальности. В этот момент Сельвень начал изменяться. Словно сгусток чернил, он растворялся в воде. Тёмные щупальца причудливыми завитками тянулись от него в разные стороны. Конвульсии пса становились всё слабее и слабее. Силы покидали и его и меня. Но это уже было неважно. Главное не отпускать до последнего.

В то время как снаружи меня терзал холод, внутри лёгкие разрывались от желания вдохнуть воздуха, но я продолжал крепко держать противника, который словно бы таял под моими руками. Сознание медленно затуманивалось, его обволакивала слабость и апатия. В последнем усилии я бросил взгляд на Сельвеня, почти растворившегося воде и увидел полный ужаса взгляд шести оранжевых глаз.

Холод. Нет, жар. Я никак не мог понять свои ощущения. Ещё мгновение назад мне казалось, что меня сковывает ледяной холод, но вот он сменился нестерпимым жаром. Лишь правое плечо всё также болело. Хотя почему только плечо? У меня болело всё тело. Буквально раскалывалось на части, будто бы его нещадно терзал огромный пёс.
Ещё одна странность. Я лежал на полу. Почему? Что случилось? Вроде же я тонул… или нет? В раскалывавшейся надвое голове мысли путались, терялись.
Я попытался шевельнуться и застонал от боли, пронзившей плечо и грудь. Что-то меня удерживало меня на месте. Надо осмотреться, понять, что происходит. Я приоткрыл глаза. Вокруг царил ужасный разгром. Металл, пластик, дерево, стекло – обломки щедро усеивали окружающее пространство. Но даже в настолько разрушенном виде я узнал вагонное купе. Только оно, почему-то очень сильно кренилось на бок.
- Ты слышал? Кто-то стонал.

Крик. Спасатели. Они искали выживших. Скорее всего, прочёсывают коридор, разбирая завалы. Я попытался набрать в грудь побольше воздуха и позвать их, но тут же зашёлся в лихорадочном кашле и ощутил на губах привкус крови. Нехорошо. Что здесь произошло? Катастрофа? Мысли продолжали путаться в голове, но из этого круговорота я начал выхватывать отдельные образы. Я ехал куда-то, за окном было девять вечера. На удивление, приятная безоблачная ночь с красивой белой луной в небе. В это время года такая погода – большая редкость. А потом мир вокруг содрогнулся.

Но что-то произошло перед этим. Я лежал на верхней полке, когда в купе вошёл лысеющий мужчина в очках. Он перепутал купе, не заметил этого и начал спорить с человеком, который лежал подо мной. Крупный мужчина средних лет в спецовке. Ему пытался объяснить какой-то щуплый лысоватый мужичок, что он ошибся, но худощавый отказывался слушать. Да точно. Я уже собрался спуститься, чтобы урезонить его, но в этот момент вагон сильно тряхнуло. А дальше темнота. Похоже я упал с верхней полки, и сейчас лежал на полу. В неудобной позе, придавленный чем-то. Я попробовал повернуть голову направо и осмотреться получше, и едва не потерял сознание от боли. В поле зрения попал пролом, оставшийся на месте перегородки купе. Кусок вагонной крыши обрушился вниз и в каком-то десятке сантиметров от меня лежали двое человек, придавленные тяжёлыми листами металла. Мёртвые. На окровавленном лице одного очки съехали набок.

Точно, в купе было ещё четверо человек. Тот спорщик, и плотный мужчина, что лежал подо мной… вот они двое. Затем внизу по диагонали лежал ещё худой. Володей, вроде, представился Я вывернул голову в обратную сторону и обнаружил его. Вторую перегородку тоже смело, и его погребло под ней.

И ещё была девушка. Она лежала на верхней полке, рядом со мной. Преодолевая кошмарную боль, я приподнялся на одной руке и посмотрел по сторонам. Она тоже здесь, лежала на животе в нескольких сантиметрах от меня. Её придавило дверью от купе, а сверху упал тяжёлый обломок силовой балки. Поначалу я решил, что она не дышит, но тут её грудь резко поднялась и глаза раскрылись.

- Что тут?
Голос раздался совсем рядом.
- Пятеро. Двое ещё живы, но парень сильно ранен. Пробито лёгкое насквозь. Половина тела придавлена. Всё в крови. Ещё девушка. Вроде цела, её накрыло дверью от купе.
- Резать нужно. Эй, вы, сюда! Тащите болгарку. Живее-живее, тут выживший.
Девушка никак не реагировала на происходящее, словно бы это её не касалось. Всё что она делала – это удивлённо осматривалась по сторонам, будто впервые видела это место. Это продолжалось до тех пора, пока её глаза не встретились с моими. Тёмные, как самые глубокие воды. Ещё несколько долгих мгновений мы смотрели друг на друга, а затем её зрачки расширились, распахнулись во внезапной вспышке понимания.

Она вспомнила, я знал это совершенно ясно. Она вспомнила всё. Вечную ночь, луну и двухэтажный коттедж. Страх, негодование и незнакомых людей, что окружали её. Странного шестиглазого пса, который просто был рядом, чтобы направлять. Она вспомнила туман, непонятных существ и гнев, что уничтожает сам себя. Вспомнила кровоточащие раны, швы, волнение и бессонницу. Дни и ночи, которые двое проводили вместе, оторванные от всего мира с его проблемами. Вспомнила холодные воды озера, которые на самом деле холодными не были. Она вспомнила всё и теперь видела перед собой, того с кем, казалось, провела всю жизнь, а на самом деле – лишь мгновение. Она вспомнила всё, я знал это. Потому что и я вспомнил всё тоже самое. Лавина неожиданного понимания обрушилась на нас двоих, едва не раздавив тяжестью откровения. Хотя мы едва познакомились, я знал её всю жизнь. Потому что мы прожили её вместе, там на берегу затерявшегося во времени озера.

Я снова зашёлся в жутком кашле. Сгусток крови с влажным шлепком ударился об пол. Что-то внутри меня надломилось. Всеопаляющий лихорадочный жар сменился холодом, сковавшим внутренности ледяной хваткой. Разрушенное купе начало плыть перед глазами. Я понимал, что медленно умираю, но знал, что не могу так просто уйти в безвременье.

Последним усилием всё более стремительно утекавшей жизни, я протянул руку вперёд. Девушка тут же поняла меня без слов. Они нам и не требовались. Она просто потянулась ко мне в ответ. Спасатели продолжали кричать, звать помощь, отгибать искорёженный металл. Но мы не слышали всего этого. Наши помыслы в этот момент сошлись в одну точку, в одно стремление, в одно-единственное желание. Серая пелена всё больше обступала меня, а шум в ушах оглушал. Но я неотрывно смотрел в пронзительно тёмные глаза, стараясь, напоследок, до капли впитать в себя их глубины. Лишь ощутив немеющими кончиками пальцев тёплое дрожащее прикосновение, моё измученное сознание позволило себе, наконец, отдохнуть, и мир вокруг померк окончательно.


КОНЕЦ.


P.S. Благодарю вас всех дорогие читатели, за то что прошли со мной этот путь.

Начало: Тартарус ч.1

Предыдущая часть: Тартарус ч.9

* * *

Прямоугольник лунного света косыми лучами падал на пол, задевая углом изножье кровати. Тишину спальни нарушало лишь мерное сопение Юли. Она в очередной раз стянула с меня одеяло, и теперь закуталась в него с головы до ног. Меня это нисколько не раздражало. К тому же спать я уже не хотел. Обычно Юля просыпалась чуть позже, поэтому оставалось время на то, чтобы умыться и пройтись вдоль берега.

Она не проснулась, когда я поднялся с постели. Из свёртка из одеял донеслось лишь невнятное бормотание, а затем Юля просто перевернулась на другой бок. Стараясь не шуметь, я взял со стула одежду и спустился на первый этаж. Улица встретила меня привычной тишиной. За время, проведённое здесь, я уже привык к тому неподвижному, застывшему во времени состоянию, которое окутывало это место. Казалось просто безумным и невероятным, что когда-то давно мне приходилось куда-то спешить, что-то делать, решать какие-то неотложные дела. Всё это происходило давно, в прошлой жизни, далёкой и полузабытой.

Я уже некоторое время брёл вдоль озера, когда тишину нарушил шелест приминаемой травы.

- Привет!

Этот голос я узнал сразу. Низкий, хрипловатый.

- Привет, Сельвень, - поздоровался я. – Давно ты не появлялся.

- На то были причины.

Я медленно обернулся и твёрдо посмотрел в жёлтые горящие глаза. Сельвень стоял в нескольких метрах от меня. Хотя понять по нему было трудно, но мне казалось, что пёс сейчас напряжён.

- Хорошо, что заглянул, - слегка улыбнувшись, заметил я. – Наконец, появилась возможность поблагодарить тебя за спасение.

Сельвень склонил голову на бок.

- О, не утруждай себя. Мне это ничего не стоило.

Я скептически хмыкнул.

- Разве? На моей памяти, ты впервые вмешался. Не лукавь, тебе это стоило очень многого.

Сельвень беспокойно порыл лапой землю посмотрел назад, туда где возвышался дом Юли.

- Знаешь, мне её жалко, - неожиданно признался он. Жёлтые, проницательные глаза снова уставились на меня.

Я немного растерялся. О чём это он?

- Жалко? Почему?

Сельвень вздохнул.

- Потому что, конец всегда один. Просто, теперь она не будет страдать.

- Если ты говоришь про…, - начал было возражать я, но Сельвень перебил меня.

- Конец, всегда один, поверь мне. Рано или поздно, ты понимаешь, что тебе пора. Тогда-то они и приходят.

Я резко напрягся и посмотрел по сторонам. Тумана над озером не наблюдалось.

- Надеюсь, ты не хочешь сказать, что нам нужно сдаться?

Сельвень снова задумчиво порыл лапой землю.

- Нет, не хочу, - наконец, ответил он. – Я хочу сказать, что она будет держаться за тебя. А я хочу тебе помочь сбежать отсюда.

У меня перехватило дыхание.

- Ты… что?

Сельвень беспокойно прошёлся из стороны в сторону.

- Мне кажется, отсюда можно уйти. Я пока точно не знаю как, но возможность есть.

Я окончательно перестал понимать происходящее.

- Подожди, Сельвень. Почему ты вообще хочешь мне помочь? На тебя это совсем не похоже.

Сельвень прекратил свои беспокойные расхаживания из стороны в сторону.

- Потому что, тебе здесь не место, - пояснил он. – Я не знаю, как ты здесь оказался, но тебе здесь не место. А раз так, то ты никогда и не сдашься. А раз ты не сдашься, значит, и она, - он указал мордой на красивый двухэтажный коттедж, - не сдастся. Следуя принципам квантовой спутанности, вас двоих, объективно, не должно здесь быть. Тут действуют другие законы. И это уже моя задача – обеспечить их исполнение.

- И что же ты предлагаешь? – поинтересовался я. – Как мы можем сбежать отсюда?

- Мне кажется, это как-то связано с вашими подвалами, - Сельвень снова заходил из стороны в сторону. – Но мне нужно кое-что выяснить. Скоро я приду, так что будь готов.

Не говоря больше ни слова, Сельвень побежал вдоль береговой линии и вскоре растворился в ночи.

Всё ещё пытаясь уложить услышанное в голове, я побрёл обратно к дому. В памяти всё ещё пульсировали слова Сельвеня. Он знает, как отсюда сбежать. Он знает и хочет помочь нам. Но его странное объяснение лишь больше путало меня. Что значит «нам здесь не место»? Видимо, мы с Юлей, действительно, никогда не согласимся уйти. Что ж, тогда слова Сельвеня имеют смысл, но легче от этого не становилось. Смутное беспокойство всё равно кололо меня изнутри.

Тяжкие раздумья отступили на второй план, едва я открыл входную дверь. Их вытеснили доносившийся с кухни шум и аромат готовящейся еды.

- Вроде, мы договаривались, что сегодня моя очередь, - заметил я. – Мне же нужно практиковаться.

Юля, выключив плиту, обернулась ко мне и парировала с усмешкой:

- Тебя пока дождёшься, так с голоду умрёшь. Кстати, у меня мясо заканчивается.

- А у меня холодильник им забит, - я пожал плечами. – Перенесу тогда свои запасы сюда.

Глаза Юли сузились, и она спросила уже серьёзным тоном:

- Ты какой-то задумчивый. Что случилось? Ты как-то слишком уж задержался на своей прогулке.

Я раздумывал, как лучше подать услышанное, и решил сказать всё прямо.

- Сельвеня встретил.

Подняв палец, Юля прервала меня. Быстро разложив по тарелкам яичницу, она перенесла их на стол и кивком указала садиться.

- А теперь рассказывай, - добавила она, когда мы расселись.

- Он поджидал меня, - я воткнул вилку в желток. – Хотел поговорить.

- Да? – на лице Юли отразился неподдельный интерес. – И о чём же?

Я снова задумчиво потыкал в желток. Несмотря на то, что выглядел он аппетитно, кусок в горло не лез.

- Он сказал, что мы можем выбраться отсюда.

Теперь и она позабыла про еду, и сидела с поднятой вилкой в руке.

- Что? Он… Но зачем ему…

Я отложил вилку и опёрся на стол локтями.

- Не знаю. Понятия не имею. Сельвень говорит, что нам тут не место и поэтому он хочет нам помочь.

- Звучит как полнейшая чушь, - Юля наморщила нос. – Это же Сельвень. Всё что он делает нужно, в первую очередь, для него самого.

Вдохнув, я провёл по лицу рукой. Юля во всём права. Это Сельвень, и как мы не раз уже убедились, он всегда действует, исходя из каких-то своих, понятных только ему, интересов. Но ведь с другой стороны…

- А что если это правда? Что если мы сможем вернуться назад?

Юля оперлась о стол и сцепила пальцы вместе.

- Не знаю, - тихо произнесла она, отведя глаза в сторону. – Может быть и можно. Но если подумать… Ты правда хочешь вернуться?

Суть её вопроса даже не сразу дошла до меня, настолько странным он мне показался.

- В смысле «хочу вернуться»? А ты разве не хочешь?

Юля неуверенно повела плечами.

- Я уже не уверена. Тут так спокойно, тихо, мирно. А там… там моё прошлое, с которым мне опять придётся жить.

Я недовольно поджал губы.

- Юль, ты же понимаешь, как звучат твои слова.

Она нахмурилась

-Я уже говорила тебе, что не намерена с ними уходить и решения своего не изменила.

- Ладно, ладно, - поспешно согласился я. – Но это место… Согласись, мы здесь лишние.

Юля снова неопределённо повела плечами и больше ничего не сказала. За время трапезы она не проронила ни слова. Я же полностью погрузился в размышления, вспоминая разговор с Сельвенем. С этого момента идея о том, что отсюда можно каким-то образом сбежать, захватила меня с головой. Я стал всё чаще прогуливаться вдоль побережья, в надежде наткнуться на Сельвеня и часами пропадать в подвалах, обшаривая каждый уголок. Правда, совет шестиглазого пса нисколько не помогал, так как ни у Мезенцева, ни у Галанина, ни у Саенко, да и у себя тоже ничего полезного я не находил, сколько ни искал.

Время шло, а Сельвень всё не объявлялся. Надежды я не терял, продолжая прилежно обшаривать подвалы, но эта возня всё больше и больше походила на пустую трату времени. Юля поддерживала меня в моих поисках. Бывало, мы часами обсуждали, чего же такого полезного может там скрываться. И если меня возникшие трудности и угнетали, то на Юлю неудачи действовали намного сильнее. Хотя она продолжала улыбаться и понимающе кивать, выдвигая всё новые и новые идеи, я всё чаще стал замечать в её взгляде печаль, а в улыбке – натянутость.

Наконец, наступил один из тех моментов, когда мы просто лежали в кровати. Тема подвалов уже успела порядком подзабыться, да и я перестал туда наведываться, решив взять перерыв. Поэтому мы с Юлей просто лежали в кровати и смотрели на серебряные круг луны, заглядывавший к нам через окно.

– Расскажи мне сказку.

Я удивлённо посмотрел на Юлю.

– Какую?

– Не знаю, – прижавшись ко мне, она пробормотала. – Какую-нибудь, что бы уснуть, – и, немного подумав, добавила. – Про принца расскажи.

– Про принца? – я задумался. – Ну хорошо, слушай. Жил-был принц…

– А она не страшная? – она перебила меня. – Иначе мне всю ночь кошмары будут сниться.

– Разве что чуть-чуть, – усмехнулся я, и тут же успокоил её. – Иначе, какая это сказка. Итак, слушай. Жил-был принц. И…

– У него была принцесса?

– Конечно была, – кивнул я, – Какой же принц без своей принцессы. Так вот, как-то страшный колдун возжелал её и решил украсть. Но решил он это сделать хитростью. Вызвал принца на бой и вступил в схватку. Долго длилась битва, принц уже и позабыл про свою возлюбленную. Да вот только приспешники злого колдуна выкрали её. И вот колдун сбежал от принца, превратившись в…

– Пса? Он же превратился в большого чёрного лохматого пса.

– Ну пусть будет пёс, – согласился я. – Обернулся он псом и сбежал, а принц, вернувшись назад узнал страшную новость. Но принц не стал горевать. Оседлав коня, он бросился следом. Скакал днями и ночами, сквозь жару и холод, ел и спал в седле, пока, наконец, не нагнал колдуна возле его замка. Снова сошёлся он с ним в битве. Гнев его был настолько сильным, что колдун не устоял и вскоре пал замертво. Но перед смертью он поведал принцу, что спрятал его возлюбленную где-то в глубине своей твердыни. Немало смельчаков сгинуло в тёмных коридорах без следа, но принц не побоялся и, подняв повыше факел, двинулся на поиски любимой.

– Он нашёл её? – сонно спросила Юля. – Он же отыскал свою возлюбленную?

– Отыскал. Преодолев множество ловушек и сразив множество приспешников на своём пути. Он нашёл её.

– И как?

Я усмехнулся и крепче приобнял её.

– Просто он знал, чего хочет. Он ни секунды не сомневался в выбранном пути, и шёл по нему, не оглядываясь назад. В этом был секрет замка. Колдун заколдовал его таким образом, что малейшее сомнение вело к верной гибели. В конце концов, принц отыскал свою принцессу и освободил её. А затем они вместе сбежали оттуда и жили долго и счастливо. – и добавил с усмешкой. – А замок того колдуна сожгли.

Юля не ответила. По ровному дыханию я понял, что она уснула. В этот момент снаружи донеслась какая-то возня и хрипловатый голос окликнул меня по имени. Сельвень. Стараясь не разбудить Юлю, я аккуратно встал с кровати и подошёл к окну. Он беспокойно бродил внизу, время от времени поглядывая на меня. Накинув одежду, я спешно спустился вниз. Сельвень уже сидел возле крыльца.

– Что случилось? – спросил я, спуская на траву.

Сельвень ничего не сказал. Под пристальным взглядом всех трёх пар его горящих глаз мне стало не по себе.

– Сельвень? – спросил я, отступая на шаг назад.

Когда пёс поднялся на все четыре лапы, внутри у меня всё сжалось. С холодком, пробежавшим вдоль спины, я подумал про пистолет, оставшийся в доме. И хотя эффективность оружия против этого создания до сих пор оставалась для меня тайной, тяжесть на поясе сильно бы успокоила меня.

– Зачем ты пришёл? – спросил я, отступая ещё на шаг назад.

Пёс не двигался.

– Прости, – наконец, произнёс он своим бестелесным голосом и прыгнул вперёд.

Теперь я смог наблюдать преображение Сельвеня воочию. В мгновение ока он разросся до чудовищных размеров. Толстые лапы больно ткнулись мне в грудь, выбив воздух из лёгких. Вдвоём мы повалились на траву, и я тут же попытался стряхнуть с себя массивную тушу. Завязалась короткая потасовка, но Сельвень без труда одолел меня. Жаркое дыхание ударило в лицо, огромная пасть раскрылась и сомкнулась на горле. Я уже подумал, что он сейчас загрызёт меня, но зубы лишь ощутимо, хотя и безвредно, врезались в кожу.

Я дёрнулся, пытаясь вырваться из захвата.

– Лежи смирно, – угрожающе произнёс Сельвень, чуть сильнее стиснув челюсть. Тот факт, что пасть была у него занята, ничуть не мешал ему разговаривать.

– Что ты творишь? – с трудом прохрипел я. Дыхание ещё не восстановилось до конца. Сельвень молчал и я, не выдержав, прокричал снова. – Что ты творишь?!

– Время пришло, – медленно ответил пёс. – Лежи спокойно, ты уже ничего не изменишь.

Я снова попытался вырваться из хватки Сельвеня, но тот ещё немного сжал зубы, пережав дыхательные пути. В ушах загудела кровь, перед глазами всё поплыло, и силы быстро покинули меня. Я провалился в липкое полузабытьё и пришёл в себя лишь когда мимо меня кто-то мягко прошелестел травой. В поле зрения затрепетала белая ткань. Множество фигур в балахонах ступало мимо меня, направляясь в сторону дома.

Меня объял невыносимый ужас. Я попытался снова вырваться из хватки шестиглазого пса, но он держал меня очень крепко.

- Пусти меня. Она не собирается уходить с ними.

Сельвень хватки не ослабил.

- Нет, она готова. Она всё правильно поняла. Смирись, скоро всё закончится.

Фигуры в белом продолжали медленно проходить мимо меня, и оранжевый свет их фонарей играл в траве, закладывая причудливые тени. Я проклинал Сельвеня что есть мочи, время от времени пытаясь вырваться, но все мои усилия пропадали впустую.

Вскоре поток белых фигур повернул назад, и это привело меня в ещё больший ужас и отчаяние, потому что я знал, кого они приведут с собой Белые кроссовки Юли остановились рядом со мной.

- Не сопротивляйся, - мягко сказала она. - Ты, правда, уже ничего не изменишь.

- Ты, - прохрипел я, продавливая сквозь стиснутое горло воздух, - ты же не собиралась… с ними…

- Я и сейчас не хочу, - призналась Юля полным печали голосом. – Это ради тебя.

На мгновение я потерял дар речи.

- Меня?

- Да. Они мне всё объяснили. Я удерживаю тебя в этом месте. Только из-за меня ты не возвращаешься назад. Но скоро всё закончится.

- Они врут! - выкрикнул я. – Это всё ложь. Не слушай их! Им только и нужно чтобы ты сдалась.

- Они не могут врать, - вздохнула Юля. – Им не нужно тебя обманывать. Достаточно лишь немного подождать. - она склонилась надо мной и легким прикосновением провела по волосам, после чего заговорила, и в голосе её читались едва сдерживаемые слёзы. – Здесь прошли мои самые лучшие мгновения, и мне хотелось бы продлить их навечно. Но расплата настигнет каждого. Моё время наступило. А ты, - Юля всхлипнула, - помни меня. Пожалуйста.

Белые кроссовки неуверенно переступили с места на место и затем направились в сторону озера. Её слёзы вызвали внутри меня волну гнева.

- Я не позволю тебе, - крикнул я ей вслед. –Слышишь! Не позволю. Я отыщу тебя, куда бы ты не направилась.

Юля не ответила. Белые балахоны продолжали шествовать мимо меня, шурша тканью по траве. Прижатый, я клокотал ненавистью, но попыток вырваться из хватки Сельвеня больше не предпринимал. Зачем попусту тратить силы? Оставалось признать, что я не справился. Мне не удалось уберечь то последнее, что держало меня здесь. Наверное, теперь я стану следующим. Ещё один сломленный человек уйдёт следом за ними в туман. Следом за Юлей…

Поток белых балахонов иссяк. Когда Сельвень отпустил меня, поверхность озера уже успела очиститься от белого марева. Лишь безразличная ко всему холодная луна отражалась на зеркальной глади.

- Что теперь? - крикнул я в морду псу. - Что?! Когда мне ждать их?! Или быть может ты покончишь со мной прямо сейчас?!

Меня распирала ненависть. Я готов был в любой момент броситься на него и попытаться задушить голыми руками. Плевать, если он разорвёт меня на части.

- Нет, - Сельвень медленно покачал головой. – Теперь ты вернёшься назад.

Я расхохотался.

- Как? Как?! Я обыскал все подвалы сверху до низу, заглянул в каждый угол, перевернул всё вверх дном. Там нет ничего. Ничего! Как я выберусь отсюда?! Прекращай уже! Давай покончим с этим прямо сейчас.

Сельвень продолжал сверлить меня пронзительным взглядом.

- Есть способ. Теперь, когда всё пришло в норму, - я открыл было рот, чтобы разразиться новой тирадой, но Сельвень опередил меня. – Твой собственный подвал – вот ключ ко всему. Она держала тебя здесь, - он мотнул головой в сторону озера, - из-за неё ты никогда не покинул бы это место. А она вернуться назад не могла. Её место здесь, твоё – нет. Возьми фонарь одного из этих существ, спустись в свой подвал и жди. Скоро всё закончится.

Я глубоко вдохнул, успокаивая разбушевавшееся сердце и прерывистое дыхание. Пламя эмоций постепенно угасало, проясняя мысли, успокаивая сознание.

- Один я не уйду отсюда, - холодно отрезал я.

Сельвень вздохнул.

- Можешь сидеть здесь сколько угодно. Они больше не придут. Я всё сказал. А ты… ты всё равно уйдёшь. По другому быть не может. Нужно только подождать.

Не говоря больше ни слова, Сельвень развернулся и побежал вдоль берега. Проводив его взглядом до того момента, пока он не растворился в темноте, я перевёл взгляд на озеро. Дальний его конец тонул в темноте, скрывая внутри себя нечто зловещее и таинственное. Туда ушла Юля. Нет, её увели туда. Одну, в окружении существ в белых балахонах, сжимавших в руках посохи с фонарями, источавшими оранжевый свет.

Сделав ещё один глубокий вдох, я развернулся и зашагал в сторону своего дома. Я знал, что нужно делать.

* * *

Ручка канистры резала пальцы. Пришлось изрядно постараться, чтобы вытащить её из автомастерской. Жидкость внутри возмущённо булькнула, когда я поставил её у кромки воды, рядом со второй такой же канистрой. Фонарь и оружие уже лежали рядом. Пришлось крепко подумать, подбирая снаряжение. Тащить всё это в руках неудобно. К счастью во время своих рысканий по подвалам я отыскал у Володи довольно удобный рюкзак, и потратил некоторое время, пока адаптировал его для переноски всего необходимого. Внутри рюкзака уже лежали заготовленные еда, вода и пара коробок патронов, а его поверхность украшало множество спешно нашитых мной ремешков для крепления поклажи.

Сельвень появился, когда я крепил к ранцу первую канистру. Он словно бы материализовался из темноты в нескольких метрах от меня.

- Куда-то собрался?

Вопрос прозвучал ровно, бесцветно, но в нём недвусмысленно читалась ядовитая угроза.

- Да, - бросил я коротко, - собираюсь прогуляться на ту сторону.

- Нет.

Я, наконец, соизволил взглянуть на Сельвеня. Он стоял на том же месте, но стал больше.

- Нет? – я приподнял брови. – Я не спрашивал твоего разрешения.

- Тем не менее – нет.

Сельвень придвинулся ближе на полшага. Я тут же вскочил на ноги и схватил с земли дробовик.

- Ты ещё не понял? – Сельвень приблизился ещё на пол шага. – Он на меня не действует.

Я позволил себе ехидную усмешку.

- Вообще-то, я так и не видел, чтобы в тебя стреляли. Может быть ты врёшь.

Сельвень остановился.

- Можешь попробовать сейчас, - коротко бросил он, опуская голову ниже. Готовясь к стремительному прыжку.

- И что ты мне сделаешь? – снова усмехнулся я. – Всё-таки убьёшь?

Теперь Сельвень позволил себе короткую ответную усмешку.

- Убить тебя я не могу. Нельзя. Но вот немножко покалечить вполне. Чисто чтобы усмирить. Сломать руки, отгрызть ноги. А затем я тебя оттащу в подвал. Пора тебе, наконец, свалить отсюда.

Я глубоко вдохнул и выдохнул. Он мог это сделать. Он собирался именно это и сделать, я не сомневался в этом. Медленно положив оружие на песок, я поднял оставшуюся незакреплённой канистру.

- А это что? – в голосе Сельвеня сквозило презрением.

- Рискни и узнаешь, - я вложил в свои слова не меньше презрения, - или вали отсюда.

Кратко прорычав, Сельвень припал к земле и стремительно взметнулся в воздух. Одновременно с этим я выбросил канистру вперёд, выплёскивая навстречу псу жидкость. Озёрная вода блеснула яркой лентой в свете луны и окатила его с ног до головы. В ночной воздух взметнулся пронзительный, полный боли крик, словно бы пса сунули в раскалённые угли. Сельвень неловко повалился наземь, взметнув горсть земли в воздух. Примерившись, я попробовал ещё раз окатить его водой, но Сельвень тут же вскочил и отпрыгнул в сторону, словно бы это была едкая кислота.

Меня охватил прилив радостной злости.

- Ну что ты? – крикнул я. – Вот он я? Ты обещал отгрызть мне ноги.

Сельвень ничего не ответил. Продолжая пронзительно скулить, он бросился бежать в сторону домов. Я отбросил в сторону почти полную канистру и набросил на плечи рюкзак, поднял с песка дробовик и фонарь. Я всё ещё не понимал до конца, что, собственно, собираюсь делать. Просто внутри теплилось предчувствие, ощущение, что всё правильно, что этот путь верный.

Приблизившись к водной глади, я поднял повыше безжизненный фонарь и сделал шаг вперёд. Он тут же вспыхнул оранжевым светом, а нога внезапно нащупала твёрдую поверхность. И хотя я всё ещё наблюдал в лунном свете озёрную гладь, ботинок оставался на поверхности и не намокал. Я сделал следующий шаг. Водная поверхность никак не отреагировала на это, словно бы под ногами раскинулась твёрдая земля. Я вгляделся в черноту, ожидавшую меня впереди и удобнее перехватил дробовик во второй руке. Пора, путь предстоял неблизкий.

(продолжение следует...)