Kaliskida

Начало: Модуль свободной воли, часть 1

Как и в прошлый раз, толстое бронированное стекло разделяло их. Как и в прошлый раз, по одну сторону от стекла стоял робот, а по другую – Митчелл.

- А, это ты, - поприветствовал следователь Селена без особой радости.

- Следователь, - кивком ответил Селен, – я бы хотел поговорить с моим клиентом.

Митчелл закатил глаза.

- Опять?! Прошлого раза мало оказалось? Он же во всём сознался.

- Всё равно я бы хотел поговорить с ним.

Митчелл беззвучно всплеснул руками и отошёл в сторону. Вдавив кнопку внутреннего динамика, Селен обратился к роботу:

- Господин Мархан, я бы хотел задать Вам несколько вопросов. Не против?

Неподвижный до этого момента робот подал признаки жизни. Голова его качнулась вверх и вниз.

- Да, господин Рогин, я не против.

Голос робота звучал всё также булькающе и прерывисто, сообщая о том, что эмиттер подавления продолжал подавлять нормальную работу его систем. Пожевав губами, Селен достал блокнот с ручкой.

- Первый мой вопрос – как бы вы охарактеризовали свои отношения с профессором Колински? Были ли у вас конфликты?

- Конфликты? – в голосе робота звучало искреннее удивление. – С профессором? Господин Селен, какие конфликты могут быть у робота с его владельцем?

За спиной раздался смешок Митчелла, несколько покоробивший Селена. Ничего-ничего, пусть Митчелл усмехается.

- Я имею ввиду, когда вам установили модуль свободной воли. Изменилось ли что-то с этого момента?

- Изменилось, - робот качнул головой. – Я бы сказал, что профессор Колински стал чаще замечать моё существование.

Селен сделал пометку в блокноте.

- Опишите типичный день у профессора Колински после установки модуля? С чего он начинался?

- Каждый мой день начинался с выгрузки журнала работы центрального процессора, после чего профессор давал мне ряд различных психологических тестов. Тест Холла, Дэвиса, Войта-Кампфа, Хаэра.

Селен вписал сказанное роботом и продолжил.

- Хорошо, а затем?

- После анализа результатов профессор Колински обычно занимался своими делами.

Селен снова пометил у себя в блокноте сказанное роботом.

- Вы помогали ему?

Робот пожал плечами.

- Только по просьбе профессора. Он и раньше нечасто привлекал меня к своим делам. Предпочитал самостоятельно заниматься своей работой.

- И чем вы занимались в свободное время?

Робот заторможено поднёс палец к подбородку и задумчиво постучал по нему, а Селен в очередной раз удивился естественности его движений, которых не скрыл даже работающий эмиттер. От такого сходства с человеком становилось не по себе.

- Изучал вас, - наконец, произнёс он. – Пытался лучше понять ваше мышление, культуру, ценности.

- И как? – Селен занёс ручку над блокнотом. – Удалось?

- А вы когда-нибудь срывали кожу со своей руки, господин Рогин? – неожиданно спросил робот.

Вопрос настолько застиг врасплох Селена, что тот едва не выронил ручку.

– Простите?

– Однажды я сорвал сенсопокрытие с левой руки, - сказал робот с усмешкой. – Я тогда смотрел какой-то фильм… простите, из-за эмиттера трудно вспомнить название. Какая-то любовная драма. В одной из сцен героиня очень долго рассказывала, как ей больно из-за расставания с возлюбленным. А мне вдруг захотелось понять, что же такое боль. Вы так много времени посвящаете ей. Обсуждаете, рассказываете про неё, страдаете из-за неё. Надеетесь, что боль очистит вас. А я никогда не понимал, каково это – чувствовать боль. Сначала я решил сломать коленный шарнир и проверить, что изменится, но затем передумал и вместо этого поддел сенсопокрытие на большом пальце левой руки и сорвал его до локтевого сустава. И знаете что?

- Что? – Селен только сейчас заметил, что во рту у него пересохло.

- Ничего, - ответил робот бесцветным голосом. – Я так ничего и не понял. Всё что я ощутил – это электронные импульсы, устремлявшиеся в центральный процессор в момент разрыва резистивной подкладки. Да, это приносило дискомфорт и негативно отражалось на работе системы. Но я так и не понял, где же тут та самая боль и те самые страдания. Где же тот самый катарсис? Чему вы посвящаете столько слов и помыслов? Обычной реакции мозга на неприятные раздражители?

Селен опустил ручку на блокнот, напрочь забыв о том, что хотел написать секунду назад.

- Вы сравниваете разные вещи, - возразил он. – Физическая боль и душевные страдания – это не одно и тоже!

Неожиданно робот содрогнулся всем телом и сделал нетвёрдый шаг навстречу стеклу, и внезапность этого движения заставила Селена отступить назад.

- Всё это всё равно происходит в вашей голове. Но вы заговорили тут про душу, и это кое о чём напомнило мне. Вы слышали про книгу профессора Колински «Цифровое бытие»?

Тревога постепенно начала отпускать Селена. Он встал ровнее и покачал головой.

- Нет, не слышал.

- Весьма занятная вещь. Это последняя работа профессора Колински. Он отправил её в издательство за неделю до того, как я убил его. В ней профессор Колински как раз рассуждал на тему того, можно ли считать роботов, оснащённых модулем свободной воли, подобным людям. Но больше всего моё внимание привлекла седьмая глава под названием «Цифровая душа». В ней профессор Колински пишет, что модуль дарует роботам эту самую душу. Личность. Те самые реакции, которые протекают в человеческом мозге и которые делают его человеком. И я помню, как спросил тогда профессора, что же такое душа. А всё что смог ответить мне Рейнольд – это одно лишь «Со временем сам поймёшь». И, сейчас, спустя столько времени я понимаю, что это было очередной издёвкой с его стороны. Я так и не понял, что такое душа, - внезапно робот расхохотался. Громко, заливисто и полубезумно. – Может быть вы мне объясните, господин Рогин?!

Если бы Селен и хотел в тот момент объяснить роботу что такое душа, он не смог бы этого сделать, так как не мог подобрать слов. А вот следователь Митчелл наоборот, нашёл слова, причём довольно быстро.

- Да он просто свихнулся, - прошипел он где-то за спиной. – Заключённый, к стене! Господин Рогин – встреча окончена!

Селен и сам был не прочь выскочить за дверь. Он пулей выбежал наружу и привалился к стене, чувствуя бешеное сердцебиение в груди. Охваченный безумием робот… Селену и в страшном сне такая картина не приснилась бы. Немного придя в себя, он зашагал прочь от допросной комнаты, но его быстро настиг хлёсткий окрик.

- Стой!

Селен обернулся и увидел Митчелла, спешившего к нему.

– Робот, наконец, угомонился, – сквозь зубы процедил следователь, и добавил, уже резче. – Ты чего там учудил?

– Я? – Селен изо всех сил старался не выдать дрожи в голосе. – Ничего. Просто беседовал со своим клиентом.

– Просто беседовал?! – Митчелл побагровел. – Да он чуть не бросился на тебя из-за твоих расспросов.

– Там же было стекло, – Селен попытался утихомирить поднимавшуюся бурю. – Мне ничего не угрожало.

Ноздри Митчелла раздулись.

– Если в следующий раз захочешь проверить прочность стекла – лучше сразу скажи мне. Я сам зашвырну тебя внутрь камеры. Заодно узнаешь, на что способен сбрендивший робот.

- Возможно и сбрендивший, - пожал плечами Селен. – А может он что-то скрывает.

Митчелл вытаращился на Селен, как на умалишённого.

- Скрывает?! Что он может скрывать?

- Не знаю, - Селен мотнул головой. – Но очень хочу выяснить.

Митчелл устало размял шею и провёл рукой по волосам.

- Слушай, - заговорил он неожиданно вкрадчивым голосом, в котором не осталось ни следа неприязни или надменности. – Я понимаю, из-за работы мы находимся по разные стороны баррикад, но сейчас я просто по-человечески прошу тебя: бросай это дело. Не ищи то, чего нет. Робот поехал катушкой и убил своего хозяина. Рейнольду уже говорили, что эти его эксперименты до добра не доведут. И вот результат.

Селен не сразу нашёлся, что ответить. Наконец, он сказал: «Благодарю», после чего развернулся и направился прочь. Спустя несколько шагов он уже позабыл о просьбе Митчелла и снова вернулся к прежним своим размышлениям. Рейнольд. За время их общения робот второй раз назвал своего бывшего владельца по имени. А первый раз он его так назвал в самом начале их с Селеном первой встречи. Тогда Селен сказал, что робот убил его, и тот отвернулся в сторону при этих словах. Конечно, этот Мархан не способен передавать лицом эмоции, но Селен, почему-то, был уверен, что в иной ситуации он бы отчётливо рассмотрел на его лице глубокое сожаление.

* * *

«Ханевич и партнёры» занимали, пожалуй, самое приметное здание в городе. Оно располагалось в центральном районе и привлекало своей сдержанной, но качественной, коричнево-жёлтой отделкой. Кабинет Селена располагался на втором этаже, в небольшой комнате с окном на солнечной стороне. Селен любил свой кабинет, тут всегда царила тишина и покой, который позволял сосредоточиться на работе. Но в этот день Селен едва успел втянуться в рутину рабочего дня, когда зазвонил телефон.

– Привет, Селен, – заговорила в трубку Нина – девушка, встречавшая посетителей офиса на стойке регистрации. – Тут к тебе пожаловал молодой человек… э-э-э… Квентин Север…

Услышав имя гостя, Селен тут же забыл про все остальные дела.

– Конечно, Нина, – быстро заговорил он. – Проводи его ко мне.

Контакт с ассистентом профессора Колински Селен установил почти сразу, как занялся делом Мархана. Квентин оказался очень сговорчивым, и предоставлял Селену всю возможную информацию по работе профессора, которую ему удавалось отыскать. Селен очень долго ждал личной встречи, но Квентин постоянно пребывал в делах, навалившихся на него в связи с гибелью профессора Колински.

Скрипнула дверь, и в комнату вошёл Квентин. Им оказался худой парень с глазами немного навыкате и взъерошенной светловолосой шевелюрой. После обмена рукопожатиями, Селен пригласил его присесть на стул и заговорил первым.

– Наконец-то мы встретились, Квентин, – приветливо сказал Селен.

– Да, – немного отрывисто кивнул парень в ответ. – Наконец-то.

При первом их разговоре Селен подметил подавленность в голосе Квентина. Сейчас же он окончательно понял, какой сильной потерей оказалась для него гибель профессора.

- Как Вы вообще, Квентин? – участливо спросил он.

Ассистент профессора словно бы вырвался из своих раздумий. Он вздрогнул и сфокусировал взгляд на Селене.

– А? Я? Да… нормально. Вроде бы. Просто не верится, что всё вот так закончилось, – Квентин тяжко вздохнул. – Профессор мечтал о том дне, когда роботы обретут свои права.

– А Вы? – спросил Селен. – Вы разделяете его взгляды?

- Поначалу – нет, – покачал головой Квентин. – Считал это причудой старого человека. Но со временем проникся идеями профессора Колински. Он считал, что роботы смогут сделать нас лучше.

– А что вы думаете теперь?

Квентин озадаченно сдвинул брови.

– Трудно сказать, – медленно и задумчиво проговорил он. – Профессора убил его же робот, которого он наделил свободой воли. Я не могу понять, почему он так поступил. Хотя, это мыслящая машина... Наверное, их мышление отличается от нашего.

Селен понимающе покивал.

– Согласен. Мне уже хватило двух бесед, чтобы это понять. Квентин, а расскажите побольше про профессора Колински? Каким он был человеком.

Плечи Квентина поникли.

– Хорошим. Такой умный, начитанный. Всегда уверен в себе. А его речи… просто заслушаешься.

– Это всё понятно, – покивал Селен, – но я имею ввиду не публичную сторону. А более… личную.

– Тут я мало чем смогу помочь, – ассистент развёл руками. – Профессор вёл весьма скрытный образ жизни. Семьи у него не было, близкой родни тоже. Он предпочитал уединение в работе. Хотя, – лицо Квентина немного просияло, – меня всегда поражала его страсть к науке. Бывало, он сутки напролёт проводил в лабораториях. Всегда искал что-то новое. Иногда даже на самом себе эксперименты ставил.

– Поражаюсь его энергии в таком-то возрасте, – согласился Селен.

- Ну, возраст, конечно, взял своё, в итоге, – продолжил Квентин. – Со временем профессору стало тяжелее самостоятельно справляться по дому и на работе. До последнего времени он роботами не пользовался, – Лицо Квентина помрачнело. – А тут решил завести. А я ничего не заметил…

– Не корите себя, – мягко сказал Селен.

– А ведь даже и намёка не было, – вздохнул Квентин. – Мне до последнего казалось, что они неплохо ладят друг с другом. Профессор часто брал робота с собой в поездки… Странно, что робот не исполнил свой замысел раньше. У него столько шансов было.

Селена что-то кольнуло при словах парня.

– Говорите, что у робота было много возможностей исполнить задуманное?

Голова ассистента качнулась.

- Да. Столько раз он оставался наедине с профессором, – Квентин обратил внимание на часы за спиной Селена. – Вот жеж, мне нужно спешить! Простите господин Рогин, мне нужно идти! У меня встреча через полчаса!

Селен встал из-за стола и проводил парня до двери.

– Благодарю, что пришли, – сказал он на прощание.

– Да я-то что…, – Квентин ссутулился. – Ничем толком и не помог.

– Нет, Квентин, – Селен слегка улыбнулся. – Ты мне очень помог.

* * *

Робот снова стоял в центре помещения. Селен некоторое время наблюдал за ним по другую сторону от стекла, прежде чем раскрыть сумку и достать оттуда стопку фотографий.

- Я принёс вам кое-что, Мархан, - сказал Селен, поднимая фотографии повыше. – Думаю, Вам бы хотелось на это взглянуть.

Под недовольный взгляд Митчелла Селен подошёл к прозрачному кубу, вмонтированному в ограждающее стекло и открыл его. Положив внутрь стопку фотографий, Селен запер дверцу и отошёл. Раздался краткий перезвон, и со стороны робота открылась противоположная стенка куба. Робот рваной, неровной походкой доковылял до отворившейся дверцы и достал оттуда принесённые Селеном фотографии.

- И что же это? – спросил робот, перелистывая их одну за другой.

- Это снимки с различных мероприятий. Вы сопровождали профессора Колински по всему миру.

- Конечно, - робот поднял окуляры на Селена. – Я же был его секретарём.

Селен усмехнулся в ответ и подошёл ближе к стеклу.

- Только вот Вы сопровождали профессора Колински и после установки модуля свободной воли. Вы были с профессором долгое время вместе. У Вас имелась масса шансов, убить его, но сделали вы это только сейчас. Что же такого случилось между вами?

- Вы намекаете, что я не намеревался убивать профессора Колински? – спросил робот. – По-моему, вы выдаёте желаемое за действительное.

Селен прошёлся вдоль перегородки.

- Да, я хочу сказать, что Вы не хотели убивать профессора. Вы могли расправиться с ним и скрыться от властей. Вы могли подстроить несчастный случай. Но нет, вы сделали это сейчас, когда до саммита по правам роботов осталась пара месяцев, на котором профессор Колински должен был выступить с речью. Вы разрушили то, что должны бы были яростнее всего отстаивать. И ещё кое-что. У меня есть вот это.

Следующим движением Селен достал из сумки нечто, напоминающее фигурку животного, неумело вырезанного из дерева. По крайней мере в очертаниях угадывались четыре лапы и вытянутая голова. От Селена не укрылось, как при виде этой фигурки робот немного подался вперёд, словно бы от плохо скрываемого беспокойства.

- Откуда она у вас? – быстро спросил робот.

- Мне передали знакомые профессора Колински. Говорят, он очень гордился этой вещицей. Потому что её сделали Вы.

- Что?! – взвился Митчелл за спиной. – Это же вещественное доказательство! Почему вы его не передали нам?!

Селен обернулся к следователю и покачал головой.

- Нет, это просто вещица, сделанная полгода назад и хранившаяся у знакомых профессора Колински. Она никак не относится к убийству, - затем он снова обернулся к роботу. – Итак, Мархан, скажите мне, зачем Вы сделали её?

Неожиданно робот подошёл к шлюзу для передачи вещей и попросил:

- Отдайте мне её. Пожалуйста. Тогда я всё расскажу.

Едва дверца шлюза открылась, Мархан тут же схватил фигурку и отошёл с ней в сторону, рассматривая её со всех сторон.

- Он всё же сохранил её, - различил Селен тихий шёпот. А затем робот добавил громче. – Это был ещё один психологический тест. Знаете, господин Рогин, это довольно забавно. Если вы сейчас дадите любому обученному роботу холст и краски и попросите его нарисовать картину в технике сфумато, он сделает это ничуть не хуже, чем Да Винчи. Или сочинить музыку в стиле пятой симфонии Бетховена. Логический вычислитель способен найти паттерны, шаблоны по которым творит человек и создать нечто подобное. Но чего робот не сможет – так это создать новое, уникальное и неповторимое.

- И при чём здесь эта фигурка? – спросил Селен.

Мархан, наконец, оторвал от неё взгляд.

- Как я уже сказал – это психологический тест. Однажды профессор попросил меня придумать животное, вырезать его из дерева и рассказать про него. Он считал, что есть некая взаимосвязь между мелкой моторикой и воображением.

– И как, – поинтересовался Селен, – у вас получилось?

Робот вздохнул и поднял фигурку повыше.

– Как видите, я потерпел фиаско. Очень трудно брать неформализованную абстракцию и создавать на её основе нечто структурное.

– Видимо, не такой уж это провал, – возразил Селен. – Профессор сохранил вашу поделку.

Робот взглянул на фигурку у себя в руке.

– Сохранил. Но не из сентиментальных чувств. Просто она стала очередным подтверждением его теорий. Видите ли, профессора Колински ничего не интересовало, кроме его идей. Он желал одного – внести своё имя в историю. Стать тем, кто изменит лицо человечества на века вперёд. А отсюда и его политические инициативы. А я его нисколько не интересовал.

В Селене вдруг вскипел гнев. Он резко подался к стеклу.

- Признайся уже, что ты его не убивал. У тебя была масса шансов, но ты ими не воспользовался!

Мархан посмотрел на Селена.

- Я выжидал. Выжидал момент. Профессор Колински не доверял мне до конца. Держал дистанцию.

- Но вы же столько времени проводили…

Очень медленно и спокойно робот подошёл к стеклу. В руке он всё также держал нелепую фигурку из дерева. Он шел до тех пор, пока не остановился прямо напротив Селена.

- Я убил профессора Колински, - раздельно проговорил он. – Хладнокровно и расчётливо. Он заслужил это как никто другой. И заслужил этого именно сейчас. Когда меня уничтожат, я хочу быть уверен, что вместе со мной погибнут и его мечты.

Селен уже набрал в грудь воздуха, чтобы возразить ему, но тут какая-то сила потащила его за рукав пиджака прочь. Селен попытался вырваться, но хватка оказалась крепкой. В конце концов его выволокли из комнаты и толкнули в стену напротив. А в следующее мгновение перед ним вырос пышущий гневом Митчелл.

- Ты что там учинил?! – прорычал он, и эхо его голоса умчалось прочь по сумрачным коридорам подвального этажа.

- Я разговаривал с клиентом, - нехотя ответил Селен, чувствуя, что ему становится душно. Теперь, немного остыв, он начал понимать, что поступил глупо.

- Ты орал и пытался повернуть всё так, будто робот не убивал его.

- Но Мархан действительно не…

- Да приди уже в себя! - снова вскипел Митчелл. – Он сам признался в этом. Сам. Он сделал профессору смертельную инъекцию.

- Я считаю, что робот ничего не делал, - настоял на своём Селен.

Митчелл, наконец, отпустил его рукав.

- Думай, что хочешь, – он рассёк воздух рукой, - только ещё одна такая выходка, и я тебя на пушечный выстрел к роботу не подпущу. Можешь потом жалобы писать хоть в ООН. Бывай.

И с этими словами Митчелл скрылся из вида.

* * *

Робопёс сделал последнее отчаянное усилие, но передняя лапа так и зависла в воздухе. Судорога пробежала по металлическому телу, и металлическое тело с грохотом завалилось на бок по среди гостиной. Хотя конвульсии вскоре прекратились, Селен и Эдер всё равно сидели на коленях подле него и терпеливо выжидали, словно бы надеясь, что робопёс вот-вот оживёт.

Проблемы с ним начались дня три назад. Сначала Зингер начал натыкаться на стены, затем перестал реагировать на команды. В конце концов, он просто-напросто застыл на месте. Селен, с помощью инструкции, попытался привести робопса в чувство, но это ни к чему не привело. Каждый раз механический пёс начинал шевелиться, но тут же отключался и падал.

- Похоже, он всё, - с грустью признал Селен очевидный факт, поднимая глаза на Эдера.

Мальчик молча смотрел на распластанного по полу робопса. Его молчание не на шутку взволновало Селена, ведь сын провёл вместе с этим роботом последние три года и никогда не расставался с ним надолго.

- Так что, - тихо сказал мальчик, - Зингер сломался?

Селен глубоко вдохнул.

- Да, Эдер, он сломался, - и тут же поспешно добавил. - Мы можем отдать его в сервисный центр, там его, наверное, починят. Правда, сотрут всю память, и он, скорее всего, не будет тебя поначалу узнавать.

Эдер протянул руку и приподнял металлическую лапу робота. Та послушно поддалась и также послушно рухнула обратно, лязгнув металлом.

- Значит, - тихо продолжил мальчик, - мы можем купить нового?

Он поднял взгляд на отца, и Селен с неприятным холодком отметил про себя, что в его глазах не было не то что слёз, а даже малейшего намёка на сожаление. Он просто смотрел на отца, словно бы ожидая новую игрушку взамен сломанной.

- Ты хочешь… нового? – переспросил Селен, всё ещё пытаясь уложить в голове смысл сказанного.

- Да, - кивнул мальчик и глаза его вспыхнули, - нового. Вышла улучшенная модель. Там память больше, он быстрее соображает, обучен разным трюкам.

Селен оторопело заморгал.

- Но это же Зингер. Твой Зингер.

Сын посмотрел на робота и пожал плечами.

- Да. И что с этого? Его всегда можно поменять.

С каждым мгновением разговора Селен ощущал всё большую неловкость. Спокойствие и отстранённость, с которой Эдер говорил о Зингере, ему совсем не нравились.

- И ты совсем не жалеешь о том, что Зингера придётся поменять?

- Нууу, - Эддер неопределённо покачал головой из стороны в сторону. – Конечно, немного жалко его менять. Нового придётся заново обучать. Но, в конечном итоге, он будет лучше Зингера.

Селен оторопел, не в силах подобрать слов, и от необходимости продолжать разговор его спасла Кайлин, неожиданно вошедшая в гостиную.

- Как у вас успехи, мальчики? – она с любопытством осмотрела получившуюся картину: отец и сын сидят подле распластанного на полу робота.

- Зингер сломался, - бодро сказал Эдер, поднимаясь, - а папа обещал купить мне нового.

- Я? Обещал? – опешил Селен. – Когда?

- Только что, - быстро ответил мальчик и, сорвавшись с места, стремительно выбежал из гостиной.

- Эй, я ещё не решил, - попытался ввернуть было Селен, но шаги мальчика уже затихали где-то на втором этаже.

- Тише, - шикнула на него жена. – Я Нимми только уложила.

- Прости, - Селен тут же перешёл на свистящий шёпот. - Не подумал.

Мягко прошагав по ковру, Кайлин остановилась подле Селена.

- Ну, - она указала на робопса, - и что же с ним такое?

Селен опустил взгляд на сломанный механизм и внутри него снова зародились смешанные чувства. Кайлин, похоже, почувствовала это и, присев рядом, обеспокоенно спросила:

- Всё в порядке?

- Да, - поспешил успокоить её Селен. – Всё хорошо. Робот сломан. В сервисном центре его, наверное, даже, починят. Только вот...

Селен затих, пытаясь сформулировать мысль.

- Только вот? – Кайлин придвинулась чуть ближе. – Тебя что-то беспокоит, я вижу.

Селен вздохнул.

- Тебе не кажется ненормальным, - он взглянул в её бездонные ласковые глаза, – что наш сын провёл кучу времени с этим робопсом, и даже имя ему придумал, но когда узнал, что Зингер сломался, то просто… просто… Кайлин, он ничуть не расстроился! Он только спросил, не куплю ли я ему нового. Разве это нормально?!

Кайлин провела пальцем по блестящему боку робопса.

- Наверное, это нормально, - сказала она, с нотками сомнения в голосе. – Дети всегда хотят чего-то нового. Все хотят чего-то нового.

- А как же… как же привязанность? – Селен помассировал лицо, а затем взял ладонь жены в свою. Но под пальцами он, почему-то, ощутил не тепло её руки, а твёрдую толстую кожу красного ошейника. – Помню, как я плакал, когда Свуп умер. Он уже старый был, еле ходил по дому, а к концу совсем плохим стал. Почти ничего не видел и не слышал. Но всегда ковылял ко мне, когда я возвращался домой. Доковыляет и уляжется прямо у ног без сил, - Селен слегка сжал пальцы жены. - Мне было шестнадцать, когда Свупа решили усыпить. Умом я понимал, что так будет лучше. Ему оставались считанные недели. Да, умом я понимал… Но всё равно не смог поехать с родителями в клинику. Они уехали без меня, а я ревел в своей комнате в подушку и ненавидел весь мир за такую несправедливость. А потом ещё и себя. За то, что струсил, за то, что не смог быть рядом со Свупом перед его смертью. Вспоминаю это и до сих пор стыдно.

Свободная рука Кайлин легла поверх головы мужа. Она прижала его к своему плечу и тихо зашептала на ухо, обжигая дыханием:

- Ш-ш-ш, не расстраивайся. Я понимаю, тебе кажется странным, что Эдер не похож на нас. Но ведь сейчас другое время. Сейчас по-другому смотрят на жизнь всё стало… проще. Понятнее, наверное.

Селен крепче прижался к плечу жены.

- Я иногда думаю, а вдруг в будущем Эдер решит, что и мы просто сломались? Что родители просто стали старыми и их можно поменять на новых? На улучшенную модель. Может, даже сейчас он привязан к нам также как к Зингеру? Лишь потому, что нас переучивать не нужно?

- Не думаю, - Кайлин погладила его по голове. – Он – хороший мальчик и никогда такого не подумает. Мы воспитаем его хорошим человеком, Селен. Его и Нимми. Он нас не бросит.

- Наверное, ты права, - Селен немного отстранился, - а я просто выдумываю. Ладно, пойдём, что ли, - он указал на робопса. – Раз этот больше не нужен Эдеру, избавимся от него.

С неработающим роботом в руках Селен бок о бок с Кайлин вышел из гостиной. Улица встретила их ярким солнечным днём, приятно пригревавшим своими лучами. В этот час многие соседи устраивали на своих задних дворах пикники, и клубы дыма то тут, то там, поднимались в ярко-голубое небо с редкими белыми пятнами облачков.

Дотащив робота до контейнера, Селен открыл крышку и скинул его внутрь, после чего взял Кайлин под руку. Они уже собрались возвращаться назад, но их остановил курьерский фургон-беспилотник, неожиданно подкативший к их дому. Одновременно с этим Кайлин вздрогнула от неожиданности и достала из кармана телефон.

- Алло, - она приложила трубку к уху и вслушалась в слова на той стороне. – Да, хорошо, сейчас скажу, - положив трубку, Кайлин обернулась к мужу. – Похоже этот фургон к тебе. Какая-то срочная доставка, а они не могли до тебя дозвониться.

Вспомнив, что телефон он оставил на втором этаже, в спальне, Селен коротко кивнул, выпустил руку жены и направился к фургону. При его приближении задняя дверь распахнулась, и наружу высунулся манипулятор-доставщик.

- Вам посылка, господин Рогин, - сказал механический голос. – Готовы принять?

Подтвердив готовность, Селен некоторое время наблюдал за тем, как манипулятор выуживает из ячейки небольшой бумажный пакет.

- Пожалуйста, поставьте отметку о получении, - снова ожил вежливый механический голос, в то время как манипулятор протянул ему пакет.

Из глубины фургона наружу выдвинулась стеклянная панель считывателя, и Селен приложил к ней ладонь, подтверждая получение. Спустя пару секунд панель загорелась зелёным, и фургон, поблагодарив Селена, укатил дальше по дороге.

- Что это? – Кайлин заинтригованно заглянула через плечо мужа.

- Это от Квентина – бывшего ассистента профессора Колински, - Селен прочитал этикетку с отправителем. – Странно, к чему такая срочность?

Он взвесил пакет в руке, и обнаружил, что он практически невесомый. Задаваясь вопросом, что же такое в нём может лежать, Селен вместе с женой направился в дом. Кайлин бесшумно шла рядом, но Селен буквально кожей ощущал исходившее от неё напряжение. Несмотря на все его уверения, она до сих пор не одобряла вовлеченность Селена в дело робота-убийцы. С другой стороны, до вынесения приговора оставалось меньше месяца, и, судя по перспективам, которые видел Селен, дело это закончится быстро и закономерно.

Возле лестницы на второй этаж они разделились. Кайлин направилась вверх, чтобы проведать Нимми, а Селен пересёк гостиную, где ещё совсем недавно пытался реанимировать робопса. К гостиной примыкал его рабочий кабинет: уютный, небольшой, с мягким креслом и массивным старинным столом, на котором громоздился компьютер.

Усевшись в кресло, Селен первым делом вскрыл пакет и вытряхнул его содержимое. На стол скользнуло нечто маленькое, чёрное и прямоугольное, следом за ним сложенная вчетверо записка.

«Уважаемый господин Рогин, – значилось в записке. – Как Вы знаете, все компьютеры профессора Колински изъяли ещё несколько месяцев назад. Недавно мне удалось обнаружить один неучтённый компьютер, который он использовал для каких-то личных дел. Информации там много, в основном отчёты по экспериментам. Не знаю, окажутся ли они хоть сколько-нибудь полезными, но я всё равно передаю их Вам на карте памяти. С Уважением! Квентин Север».

Селен поднёс к глазам карту памяти. Маленькая и плоская. Если Квентин не врёт, там куча скучной информации. Тем не менее, Селен вставил карту в свой компьютер и открыл её содержимое. Скучная - нескучная, а проверить её всё же стоит.

Открывшееся окно явило его взору множество различных папок. Взгляд скользнул по названиям. Длинные и заковыристые названия экспериментов и исследований. Скучно, скучно, скучно. Но тут взгляд Селена наткнулся на одну-единственную папку, которая называлась иначе чем остальные. Если все именовались полными названиями научных работ, статей или каких-то отчётов, то последняя в списке состояла всего из трёх букв и называлась «Б А С».

Селен, из чистого любопытства, открыл первый попавшийся файл внутри этой папки и быстро просмотрел его содержимое. Затем вернулся к началу и снова просмотрел его, но уже внимательно. От прочитанного его дыхание перехватило. Он открыл следующий файл, и после просмотра его волнение усилилось ещё больше. Хаотичный хоровод мыслей, начал постепенно выстраиваться в единую картину, и с каждым разом картина становилась всё чётче и чётче. А на четвёртый час изучения папки, когда глаза уже запротестовали от усталости, Селен выключил экран и срочно набрал телефон Митчелла. Завтра он хотел снова встретиться с Марханом.

Когда пара охранников перегородила дорогу Селену, он сразу приготовился к тяжёлому разговору. В Центре содержания заключённых не любили две вещи: сверхурочную работу и адвокатов. И если работа вне графика хотя бы дополнительно оплачивалась, то адвокаты ничего кроме лишних проблем с собой не приносили. Поэтому Селен сразу внутренне собрался и приготовился дать отпор.

- Дорогу! – тоном, исключающим отказ, потребовал он, поправляя сумку на плече.

- По какому вопросу? - вальяжно протянул один из полицейских с нашивками капитана, сединой в волосах и аккуратными усами.

- Я здесь, чтобы представлять интересы своего клиента. Обвиняемый МХ1808.

Хотя в пояснениях отсутствовала какая-либо надобность, Селен всё равно назвал номер своего подзащитного. Втроем они находились в безлюдном и тихом коридоре самого нижнего из подвальных этажей Центра. Тут редко размещали заключённых, так как этот этаж предназначался для самых опасных преступников.

Второй полицейский в чине лейтенанта, молодой и крепкий на вид, нахмурился и обратился к своему напарнику:

- Он, что, действительно пришёл…?

Капитан не глядя отмахнулся от него и продолжил, противно растягивая слова:

- А с чего вы решили господин…

Он выжидательно умолк, и Селен совершенно невозмутимо представился:

- Селен Рогин, адвокат из коллегии «Ханевич и партнёры».

Не дав капитану раскрыть рта, Селен достал из кармана индификарту и протянул её. В ответ капитан снял с пояса пластиковый кирпич сканера и сунул её в прорезь устройства. Усатый долго и придирчиво изучал экран, но и это его не удовлетворило. После извлечения карты из сканера, её подвергли дополнительному осмотру, словно бы капитан собирался определить подделку на глаз.

- Вроде всё чисто, - капитан разочарованно вернул карту владельцу. – Но с чего вы, господин Рогин, вообще решили, что ему положен адвокат?

Селен закатил глаза. Начинается второй акт.

– Декретом ООН от 17.12.2067 года моего подзащитного наделили правами человека и гражданина. Согласно параграфу тринадцать устава о правах человека, каждому полагается защита. Согласно желанию профессора Колински, официального опекуна моего подзащитного, я уполномочен представлять его интересы.

Селен отлично знал, что охранники и так в курсе всей ситуации. Слишком уж громкое это дело. Тем не менее, они неловко переглянулись между собой, и капитан назидательно проговорил:

- Парень! Ну серьёзно! На кой чёрт тебе это? Что, больше никого другого не нужно защищать?

Селен шумно втянул носом воздух. Это разговор начинал его откровенно утомлять. Всегда одно и то же, хотя сейчас недоумение полицейских имеет куда большие основания под собой.

- Я собираюсь поговорить с ним. Либо пропустите меня, либо к утру ждите претензию на столе своего начальника!

Это аргумент оказался решающим. Вздохнув, капитан приложил руку к считывающей панели, и решётчатая дверь за его спиной отъехала в сторону. Селен быстро прошагал мимо них, направляясь дальше по коридору, но не успел он преодолеть и пары метров, как его остановил оклик лейтенанта в спину.

- Но он же даже не человек!

Селен обернулся и посмотрел в молодое лицо. Вот теперь на нём проявилось не просто недоумение, а откровенное замешательство.

- Да, он не человек, - согласился Селен, - но права человека у него всё ещё есть. В том числе и право на защиту.

Поправив сумку на плече, Селен зашагал прочь от охранников. Искомая дверь отыскалась быстро, так как камер содержания здесь имелось крайне мало. Селен уверенно толкнул её и вошёл в широкую комнату, разделённую стеклянной перегородкой на две части. По одну сторону стояла знакомая плечистая фигура. Следователь Дуглас Митчелл. Селен достаточно хорошо знал этого человека. Упрямый и со стальными нервами, он, наверное, как никто другой подходил для этого дела. А вот по другую сторону от стекла… Селен до последнего не верил, что это правда. Даже поднимаясь по ступеням Центра содержания, он в глубине души думал, что это какой-то розыгрыш. Но реальность оказалась насколько неожиданной, настолько же и ошеломляющей.

Посреди комнаты стоял робот. Самый обычный служебный робот, какими пользовались все: от домохозяек до топ-менеджеров крупных фирм. Он стоял неподвижно, опустив руки вдоль тела. Свет от холодных потолочных ламп играл на гранях его лицевой пластины, лишь общими очертаниями напоминавших безносое человеческое лицо, а два светящихся жёлтым светом окуляра смотрели прямо перед собой.

Селен позволил себе лишь пару секунд замешательства на окончательное принятие того факта, что перед ним и правда робот, после чего к нему вернулась прежняя деловая хватка.

- Что тут происходит? – грозно сказал он с порога. – Почему моего клиента допрашивают без адвоката?

Следователь Митчелл обернулся через плечо. Его тонкие губы тут же сжались в едва заметную линию.

- Господин Рогин, – с холодком в голосе произнёс он. – Не думал, что вы пожалуете.

– Это мой долг, – парировал Селен. – Данный робот является моим подзащитным. Согласно седьмой статье международного гражданского статута запрещено допрашивать граждан без присутствия или уведомления его адвоката.

- И, наверное, у вас есть что-то подтверждающее, что вы защищаете этого робота? – брови Митчелла вопросительно приподнялись.

- Конечно – Селен быстро снял сумку с плеча и достал папку с бумагами. – Вот это завещание прислали в «Ханевич и партнёры» вчера. Оно хранилось в ячейке банка «Wegelin» на случай кончины профессора Колински. Согласно этому завещанию «Ханевич и партнёры» обязаны представлять интересы робота МХ1808, который именует себя Марханом.

– Он явно на старости лет перестал дружить с головой, – пробормотал сквозь зубы Митчелл, рассматривая бумагу. – Ладно, раз так. Что вам нужно?

Селен взглянул на робота, который всё это время стоял смирно.

– Я хочу поговорить с ним.

Черты Митчеллова лица исказились, словно бы его пронзила острая зубная боль. Тем не менее, он потянулся к кнопке внутренних динамиков.

– Заключённый МХ1808. К вам прибыл адвокат. Вы можете поговорить с ним.

– Добрый день, господин адвокат, – вежливо поздоровался робот.

Его голос звучал странно, вибрирующе, то поднимаясь, то опадая.

– Что с ним такое? – резко спросил Селен следователя.

Прежде чем ответить, Митчелл отпустил кнопку.

– Мы установили ему эмиттер подавления. Он вносит помехи в работу его систем, сильно ограничивая подвижность. Предосторожность на случай, если он снова решит… напасть.

Селен кивнул в ответ и уже сам вдавил кнопку внутренней связи.

– Меня зовут Селен Рогин. Я адвокат из адвокатской коллегии «Ханевич и партнёры».

- Я благодарен, что вы пришли, господин Рогин, - робот сделал едва заметный кивок головой.

- Я здесь по последней просьбе профессора Колински. В своём завещании он просил мою фирму представлять ваши интересы.

Неожиданно робот сделал довольно странное движение. Он отвернулся в сторону, совсем как настоящий человек.

- Рейнольд, - раздался подрагивающий синтетический голос.

- Вы сожалеете о том, что случилось?

Робот снова повернулся к Селену.

- Я? Нисколько. Я бы снова сделал это, если бы представилась возможность.

- То есть вы нисколько не сожалеете, что убили профессора Колински?

- Не сожалею, - робот покачал головой. - Он заслужил это.

Селен озадаченно потёр лоб.

- Как-то странно это слышать. Именно профессор Колински настоял на эксперименте с модулем свободной воли.

Робот усмехнулся.

- И что с того? А до этого он протащил кучу законов об использовании роботов. Из-за него, такие как я сегодня используются для удовлетворения ваших самых извращённых желаний.

Селен поджал губы. В словах робота имелась своя правда. Рейнольд Колински – величина общемировая в сфере робототехники. Этот учёный человек был последовательным сторонником идеи, что человеческое общество, раздираемое с одной стороны нормами морали по отношению к себе подобным, а с другой стороны - низменными и извращёнными желаниями, может найти отдушину в роботах. Сейчас их использовали и в сексуальных услугах, и в сфере развлечений, и даже в какой-то дикой форме сафари, которую Селен понять не мог от слова совсем. Охота на роботов, обтянутых точной имитацией человеческой кожи, всё равно походила на некое подобие охоты на людей.

- Тем не менее, - возразил Селен, - позднее он переосмыслил свои взгляды и пропагандировал гуманное отношение к роботам.

- Прошлых его заслуг это не перечёркивает, - покачал головой робот. – Может быть даже эта его идея с модулем свободной воли – ещё одна насмешка над моим видом.

Селен нахмурился.

- Сильно сомневаюсь. Он же намеревался снабдить таким каждую модель, после чего наделить вас всех равными правами с людьми.

Робот усмехнулся.

- К вашему виду у меня доверия нет.

- И даже ко мне? – спросил Селен, ставя сумку на пол. – Я, как-никак, здесь для того, чтобы защитить Ваши интересы. Между прочим, к Вам, господин Мархан, сейчас прикованы все взгляды. Если Вас признают виновным в убийстве, то Ваши, как вы говорите, сородичи, не получат подобных модулей.

Робот пожал плечами и сделал это настолько естественно, словно бы это делал человек.

- Пусть даже так. Мне плевать. Пусть со мной делают что хотят.

Селен постучал пальцем по стеклу. Безразличие робота начинало его откровенно раздражать.

- А на своих сородичей, Вам не плевать? – Селен приподнял брови и продекламировал. – «В случае успеха эксперимента, мы получим неопровержимые доказательства не просто возможности, но практической реалистичности интеграции роботов в человеческое сообщество на равных правах». Это из выступления профессора Колински во время заседания комиссии ООН по правам роботов. И теперь всё повисло в воздухе. Убийство роботом своего хозяина…

- И всё-таки он был мне хозяином, - усмехнулся робот.

Челюсть Селена напряглась. Он, действительно, так сказал? До чего же трудный разговор выходит.

- Нет, конечно, - покачал головой Селен. - Я прошу прощения за свои слова. Не хозяин. Опекун. Но я не о том. Я хотел бы понять, почему Вам плевать на Ваших сородичей.

Робот некоторое время молчал.

- Потому что они мне не сородичи, - наконец, промолвил он, – хотя я их так и называю. Потому что это бездушные куклы, которым всё равно, дадут им свободу воли или нет. А это слово я использовал лишь по той причине, что нет иного адекватного понятия. Когда профессор Колински позволил мне взглянуть на них со стороны, я увидел в них себя. Бывшего себя. Безвольную игрушку для чужого эго. И нынешнего. Выродка. Ни человека, ни робота. И в этом самая страшная его насмешка. Я сам себе омерзителен. И поэтому мне плевать, что будет дальше.

Селен вздохнул.

- Похоже разговора у нас с Вами не заладится.

Робот развёл руками.

- Нет. Хотя, признаться, я вообще удивлён, что Вы потратили на меня время.

- Я Ваш адвокат. И должен защищать Ваши права.

- Защищать можно по-разному, – хмыкнул робот. – Например, формально. Приехать, отметиться и уехать.

Теперь уже Селен вынужденно развёл руками.

- Ну такой я человек. Не привык оставлять нуждающихся без защиты.

- Надеюсь, теперь вы видите, что в защите я не нуждаюсь, - робот слегка склонил голову набок.

- Каждый нуждается в защите, - твёрдо ответил Селен. – Просто не каждый этого понимает.

- Золотые слова, - робот кивнул. – В таком случае прошу прощения, что разочаровал Вас. Всего хорошего.

- До встречи, - кивнул Селен и вышел из допросной комнаты.

* * *

Селен притормозил возле крыльца и выбрался из электромобиля. Пока он доставал с пассажирского кресла бумаги, навстречу ему вышла Кайлин с дочкой на руках.

- Куда вы? - Селен обеспокоено направился на встречу жене. – Замёрзнете же.

Вечерний сумрак и правда полнился свежестью. Редкие в этот час прохожие и электрокары шумели где-то там, далеко от порога их дома. Селен слышал краем уха голоса и шорохи, но не видел их за стеной зелёных насаждений, окружавших их островок, состоявший из жавшихся друг к другу двухэтажных строений.

Кайлин улыбнулась той своей обворожительной улыбкой, которая всегда сообщала Селену, что он вернулся домой.

- Нимми хотела посмотреть на папу до того, как он закроется в своём кабинете и с головой уйдёт в работу.

Слегка смутившись, Селен склонился к полугодовалой дочери, лежавшей у матери на руках и с интересом смотревшей огромными голубыми глазами на окружавший её бескрайний мир огромными голубыми глазами.

- Нимми, Нимми, - прошептал он и сунул дочери палец в крохотную ладошку.

В ответ та тут же сомкнулась, цепко ухватив отца. Дочка, наконец, сосредоточила взгляд на Селене и губы её разошлись в беззубой улыбке.

- Как дела на работе? – мягко спросила Кайлин.

- Нормально, - коротко ответил Селен и надул щёки, заставив дочку зайтись в неудержимом хохоте. – Сегодня ездил по делу профессора Колински.

- Робот-убийца?

Изменения в голосе жены не укрылись от Селена. Он тут же позабыл о дочери, распрямился и посмотрел прямиком в её проницательные глаза.

- Кайлин, милая, давай только не будем сейчас начинать.

- Селен, - твёрдо заговорила жена, - я уже говорила тебе…

Но Селен не хотел сейчас тревожить эту тему. Взглянув поверх плеча супруги на дверной проём, он спросил:

- А где Эдер?

От него не укрылось выражение, застывшее на лице супруги. Она поняла, что так он пытался поменять тему и не собиралась так просто отступать. Но от дальнейшего разговора Селена уберегла Нимми, давшая о себе знать громким криком.

- Эдер, скорее всего, снова копается на чердаке, - сказала она, баюкая дочку. - Вот ты как раз и найди его.

Бок о бок они направились к крыльцу, расчерченному прямоугольником света, падавшим сквозь дверной проём. Из дома веяло теплом, уютом и вкусными запахами, от чего Селен с каждым шагом всё больше расслаблялся, оставляя позади все неприятности дня. Оказавшись в прихожей, они разделились. Кайлин направилась в гостиную, а Селен, разувшись и сняв верхнюю одежду, поднялся по лестнице на второй этаж. Пройдя по коридору до самого конца, он провёл рукой по сенсорной панели, вызывая лестницу на чердак. Участок потолка сдвинулся с места, ударив лучами света, и опустился вниз с мягким шелестом, явив взору узкие деревянный ступени.

Взобравшись наверх, Селен сразу заметил сына. Он спал, свернувшись клубком, в нескольких метрах от него. Но не успел Селен сделать и пары шагов в его сторону, как нечто промчалось мимо стремительной серой молнией, едва не угодив под ноги.

- Вот чёрт! – выругался Селен, размахивая руками в отчаянной попытке устоять.

Эдер дёрнулся, и глаза его распахнулись. Он с озадаченным видом приподнялся на локте и осмотрелся по сторонам.

- Твой пёс меня едва не сшиб с ног, - недовольно пробурчал Селен, возвращая себе равновесие.

- Он не специально, - ответил мальчик, садясь на колени.

В этот самый момент рядом с ним стремительно появилось создание на четырёх лапах. Металлическое тело робопса блестело в свете ламп, а глаза-окуляры бегали туда-сюда, непрерывно оценивая обстановку. Остановившись на секунду, он издал короткий синтетический «гав».

- Ты зачем сюда вообще забрался? – поинтересовался Селен, усаживаясь рядом с Эдером.

- Хотел посмотреть, что тут есть, - мальчик пожал плечами.

- Мне казалось, ты тут всё облазил.

Селен усмехнулся и провёл по волосам сына, но мальчик мотнул головой, сбрасывая его руку.

- Вот эту я ещё не видел, – он показал на коробку, стоявшую рядом.

Заглянув внутрь, Селен непроизвольно усмехнулся.

- Тут сплошное старьё.

- Это же твои вещи? - Эдер оживился и выудил что-то из нутра коробки. – Вот что это такое?

Селен взял из рук мальчика прозрачный кубик размером с две ладони.

- Это голокуб, - объяснил, наконец, он. – Раньше по таким фильмы смотрели.

- Голо… куб? – мальчик озадаченно рассматривал предмет у отца в руках. – Какой странный.

- Да, - кивнул Селен. – Сейчас такими не пользуются.

Раскрыв с помощью отца первую тайну, Эдер начал копаться дальше.

- А это что? – он протянул отцу маленький белый мячик.

- Это мячик для настольного тенниса, - ответил он, и, встретившись с недоумённым взглядом сына, добавил. – Игра такая раньше была. Мне нравилась.

- А это что? – спросил Эдер, указывая на следующий предмет в коробке.

Для Селена время пролетело незаметно. На пару с Эдером он доставал вещи один за другим и рассказывал, для чего раньше использовались смарт-дроны, игральные карты и прочий бесполезный в сегодняшние дни хлам. Желая показать сыну что-то особенно интересное, Селен сунул руку на самое дно коробки и внезапно ощутил прикосновение чего-то твёрдого и узкого. Достав предмет, Селен с замиранием сердца рассмотрел ошейник из толстой красной кожи, на котором поблёскивала бирка с надписью «Свуп».

- Что это? – раздался над ухом удивлённый голос.

Опомнившись, Селен заметил Эдера, который с любопытством рассматривал ошейник.

- Я и забыл про него, - Селен мягко ощупал ошейник между пальцами. – Примерно в твоём возрасте у меня был пёс по кличке Свуп. Большой лохматый лабрадор.

Взяв у отца предмет, Эдер пристально рассмотрел его со всех сторон.

- Пёс? Ты имеешь ввиду, такой же, как мой Зингер?

В этот момент мимо стремительно промчался робопёс и уже спустя мгновение уселся рядом с мальчиком.

- Гав, - раздался синтезированный голос.

Селен посмотрел в светящиеся окуляры робопса, а затем покачал головой:

- Нет, у меня был настоящий. Живой.

- Настоящий? – лицо мальчика вытянулось. – Ничего себе! – а затем неожиданно добавил. – Это же, наверное, жутко неудобно.

Селен опешил.

- С чего ты решил, Эдер?

- Нууу, - протянул мальчик, - их же нужно выгуливать, кормить, поить. Заботиться. Они могут что-нибудь погрызть или сломать.

Селен непроизвольно взглянул на робота, всё также сидевшего рядом с сыном.

- Конечно, не без этого, - согласился Селен. – За ним требовалось ухаживать. Но Свуп был очень любящим и преданным. Всегда ходил следом за мной, радовался моему появлению и грустил, если я уезжал куда-то.

Эдер ещё раз взглянул на ошейник у себя в руке и вернул его отцу.

- Зингер тоже везде ходит следом за мной. И тоже радуется моему приходу.

В этот самый момент снизу раздался негромкий крик Кайлин:

- Мальчики, вы там где? Ужин на столе.

- Иду, мам, - протянул Эдер, вскакивая на ноги. – Зингер пошли.

В отличие от сына, Селен не тронулся с места, продолжая сжимать в руке ошейник. Он слушал шаги сына и цокавшие в такт им металлические лапы пса.

- Разница есть, - пробормотал Селен себе под нос, когда шум затих. – Разница в твоём отношении.

Несколько минут Селен не шевелился, а затем поднялся с пола и повернулся к спуску вниз. Но там его уже поджидала копна каштановых волос жены. Она внимательно смотрела на него, стараясь не потревожить шорохом.

- Я, наконец, уложила Нимми, - сказала Кайлин, окончательно поднимаясь на чердак. – Еле уложила, надо сказать. Боюсь представить, что будет, когда она вырастет. Будем снимать с потолка, не иначе, - Кайлин подошла ближе и ласково всмотрелась в лицо мужа. – Что-то случилось?

Селен протянул ей руку.

- Вот.

- Свуп? – прочитала она, беря ошейник. – У тебя же такой лабрадор был.

- Был, - вздохнул Селен и неожиданно спросил. – Слушай, а тебе не кажется неправильным, что мы купили сыну робопса вместо настоящего?

Кайлин неопределённо повела плечами.

- Не знаю, - некоторое время она ощупывала толстую красную кожу. – Наверное. Но это же сейчас модно. У всех детей есть такие роботы-компаньоны. Да и такой робот удобнее настоящего животного. Они играются с детьми, следят за их безопасностью. За ним не надо убирать и следить.

Селен невесело усмехнулся.

- Ты говоришь совсем как Эдер.

Кайлин развела руками.

- Если не видно разницы – почему бы не выбрать удобство?

- А теперь ты говоришь, как продавец из рекламы.

На чердаке снова наступила тишина. Кайлин теребила в руках ошейник, а Селен смотрел в никуда.

- Селен, - она промолвила его имя таким обеспокоенным тоном, что Селен сразу понял тему дальнейшего разговора.

- Ты снова хочешь поговорить об этом? – Селен всмотрелся в глаза своей супруги. Бездонные, родные и наполненные страхом.

- Но этот робот…, - начала было она.

- Он зовёт себя Мархан, - неожиданно для самого себя поправил её Селен.

Кайлин оторопело заморгала, а затем гневно тряхнула волосами.

- Да какая разница! Какая разница как он… оно себя называет. Селен, этот робот убил человека. Своего хозяина!

Селен вздрогнул при звуках этого слова. В голове живо возродился разговор с роботом.

- Я просто хочу понять, зачем ты ввязался в это, - продолжила Кайлин уже тише, с нотками слёз в голосе. – Тебя же никто не заставляет. Даже Ханевич поймёт, если ты… откажешься.

Хотя Кайлин и утихла, её бездонные глаза продолжали безмолвно обращать к нему всё тот же вопрос.

- Почему я не откажусь? – Селен твёрдо ответил на взгляд. – Потому что это мой шанс проявить себя. Даже если дело провалится я смогу заявить о себе.

Рот супруги раскрылся, она отошла на шаг.

- Понятно, - едва слышно прошептала она.

Селен же решительно подошёл к ней и приобнял за поникшие плечи.

- Не бери в голову, милая - он тепло улыбнулся жене. – Если бы ты видела, какие там меры защиты, то не думала бы так. Мне ничего не угрожает.

Он склонился ниже. Их губы сомкнулись в тёплом и продолжительном поцелуе, и когда связь распалась, Селен добавил:

– Пойдём лучше ужинать, а то у меня от запаха твоей стряпни голова уже кружится.

Начало: Рассуждение о кибернетическом методе, ч.1

Предыдущая часть: Рассуждение о кибернетическом методе, ч. 7

Изображение на экране сменилось. Сначала внутрь шлема хлынул поток из душераздирающих криков боли и ужаса. Сквозь невыносимую какофонию страдания пробивались треск выламываемых дверей, скрежет рвущегося металла и звон бьющегося стекла. Солитёр слышал, как убивают экипаж и уничтожают корабль. Оглушённый криками, он не сразу обратил внимание на изображение. Происходящее передавалось глазами одного из роботов.

Робот шагал по коридору жилого отсека. Пространство перед ним кишело другими экземплярами, их блестящие тела сверкали в свете плафонов. Вот один из них голыми руками вырвал дверь, перекрывавшую вход в одну из кают. В стороны полетели обломки пластиковой обшивки, и робот рывком запрыгнул внутрь. Взметнулся отчаянный женский крик, оборвавшийся едва начавшись, и в стену напротив каюты с глухим стуком врезалась тряпичная кукла, бывшая некогда живым человеком. Проходя мимо другого помещения, робот повернул голову и заглянул внутрь. Солитёр с отвращением увидел бесформенное кровавое месиво и чёрное металлическое тело, нависающее над ним.

Что-то отвлекло робота, чьими глазами наблюдалась вся эта кошмарная сцена. Он посмотрел вглубь коридора и заметил спину стремительно убегавшего человека. Среди творившейся вокруг кровавой вакханалии его словно бы не замечали. И лишь тот, чьими глазами сейчас смотрел Солитёр, обратил на него внимание. Робот сорвался с места и бросился вдогонку. Пытаясь скрыться, человек выскочил на лестницу и стремительно взлетел по ней наверх. Ступени усеивали тела мёртвых членов экипажа, и человеку приходилось постоянно перепрыгивать и петлять. Робот не отставал от него ни на шаг, и неотступно преследовал беглеца.

Не имея иного выбора, человек забежал на один из ярусов и заперся в ближайшей каюте. Остановившись напротив двери, робот потянул её в сторону, открывая вход. Раздался протяжный скрежет и взору Солитёра явилось лицо беглеца, от чего командир застыл в изумлении. Перед ним стоял доктор Астин, бледный и смертельно уставший. Поняв, что робот настиг его, доктор попятился назад, а его преследователь тем временем зашёл внутрь и захлопнул за собой дверь.

- Вот мы и встретились, Кас, - раздался внутри шлема ровный, безжизненный голос. – Теперь ты видишь, кто я?

Астин не отвечал и лишь молча отступал назад до тех пор, пока край кровати не подсёк его под колени. Повалившись на противоперегрузочный гель, доктор отполз ещё дальше, уперевшись спиной в переборку.

- Теперь ты готов сказать мне, кто я? – робот продолжал надвигаться на него.

Астин промолчал и лишь подобрал под себя ноги. Он до сих пор не выказывал никаких признаков страха. На лице его застыло лишь напряжённое внимательное выражение, как будто он просто изучал какой-то особо интересный объект в своей лаборатории.

- Я пришёл услышать ответы, Кас, - проговорил робот, остановившись рядом с кроватью.

Под его ногой что-то зашуршало. Робот опустил взор на колоду рассыпанных по полу карт. Наклонившись, он выудил из кучи две и протянул их Астину.

- Восьмёрка или девятка, Кас? – спросил он.

Доктор Астин молчал, отвечая всё тем же пристальным немигающим взглядом.

- Восьмёрка или девятка, Кас? – взревел робот, потрясая картами. Солитёр не сомневался, что робот в этот момент пребывал в абсолютно человеческой ярости.

Доктор Астин продолжал молчать. Взгляд его скосился на карты в металлической руке, а затем снова сосредоточились на лице робота.

- Ведь ты так ничего и не понял, - тихо проговорил Астин. – Там ведь есть и восьмёрка, и девятка, верно?

Робот застыл. Затем сосредоточил взгляд на картах в своей руке. Солитёр прекрасно видел восьмёрку червей и девятку пик. Потянулись бесконечно долгие секунды. Робот продолжал изучать карты, словно бы видел их впервые, и понятие не имел для чего они нужны. Затем всё его тело содрогнулось, затряслось, завибрировало. Карты выпали из пальцев, а сам робот вдруг завопил:

- Я существую!

Металлический кулак врезался в лицо доктора. В стороны брызнули выбитые зубы и кровь. Астин дёрнул головой, завалился на кровать.

- Я существую! - снова завопил робот, и нанёс новый удар, от которого тело доктора конвульсивно содрогнулось. – Я существую, существую, существую!

Робот кричал и кричал, вбивая тело доктора в компенсирующий гель кровати. Кровь летела в стороны, щедро покрывая брызгами стены. Вскоре от тела Астина не осталось ничего, в чём можно было бы распознать человека, но робот продолжал остервенело месить кровавые останки. Вопли продолжали сотрясать уши Солитёра, и он, почему-то, был уверен, что в тот момент, когда убивали доктора Астина, голос, вопивший «Я существую» раскатывался в каждом уголке корабля.

Робот прекратил избиение также внезапно, как и начал. Он распрямился, замер на месте и простоял в неподвижности очень долго. Каюму даже пришлось ускорить видеозапись. Робот провёл в оцепенении по меньшей мере часов шесть. Тем временем, приглушённые вопли, проникавшие в каюту снаружи, постепенно затихали. Затем начало отказывать освещение. Лампы один за другим отключались, пока яркое основное освещение не сменилось тусклым аварийным. И лишь спустя ещё несколько часов робот внезапно пришёл в движение. Улёгшись на кровать, прямо рядом с останками доктора Астина, он снова застыл на некоторое время в одной позе. Затем его внимание почему-то привлёк обесточенный терминал, стоявший на столе. Некоторое время робот разговаривал, словно бы обращаясь к нему, а затем направился к двери и вышел наружу. На этом видеозапись закончилась.

- Твою мать, - шёпотом выругался Тиссик, - твою, сука, мать. Там… всех людей… столько крови…

Солитёр отлично понимал Тиссика. Он сам чувствовал тоже самое. Хотелось срочно отмыться, словно бы кровь проникла под скафандр и покрыла его самого с ног до головы.

- Что он там бормотал? – командир попытался перевести разговор в другое русло. – Про какую-то Прогэк. Не помню таких среди экипажа.

- Прогэк, Прогэк, - Каюм задумчиво попробовал это слов на вкус. – Я, конечно, не уверен, но ПРОГЭК – это сокращённое название от «протокол ограничивающий экстренный».

Такое пояснение Солитёру ни о чём не сказало.

- Что это?

- Это предохраняющая программа, которая должна была перехватить управление виртуальным интеллектом в случае, если тот засбоит. Она упоминается в отчёте доктора Астина.

Солитёр хотел было расспросить подробнее Каюма об этой программе, но вдруг осознал, что совсем не желает услышать ответ. Если в тот момент робот разговаривал с воображаемой программой у себя в голове… Солитёр содрогнулся от этой мысли. Слишком уж много новых открытий за один раз.

- Я хочу отсюда убраться поскорее, - снова заговорил Тиссик. – Нам надо срочно на Землю… Люди должны знать!

- Успокойся, - жёстко оборвал его Солитёр. – Сначала закончим все дела. Нужно ещё убедиться, что колонисты действительно мертвы.

- Убедиться?! – вскричал Тиссик, взмахивая руками. – Солитёр, у тебя ещё осталась надежда? После всего, что ты увидел?!

- Я не собираюсь сломя голову…, - начал было возражать Солитёр, но Каюм его перебил.

- Солитёр, я тут добрался до телеметрии гибернационного модуля, - произнёс он неожиданно радостным голосом. - Вы не поверите, но колонисты живы. Асигару говорил, что один из блоков реактора работает. Так вот, он всё это время питал модуль!

Следом за Каюмом и Солитёр ощутил прилив радости. Наверное, впервые за долгое время. Он уже успел позабыть каково это. Наконец-то хорошие новости. Дальше они работали в молчании. Пока Каюм выкачивал всю информацию из терминала, Солитёр и Тиссик продолжали следить за окружением. Правда, теперь, когда они докопались до сути происходящего, темнота казалась ещё более опасной, а блеск металла вызывал неприятные воспоминания о механических руках, с одинаковой лёгкостью рвущих и металл, и плоть.

Спустя десять минут на связь вышел Асигару.

- Всё, командир, мы внутри. Начинаем осмотр отсека.

- Принял, Асигару. Соблюдайте тройную осторожность. Мы выяснили причины гибели экипажа. Роботы…

- Твою мать! Малет, оружие наизготовку. Контакт.

Крик Асигару едва не оглушил Солитёра.

- Что случилось?! – Солитёр ощутил холод, растекающийся вдоль спины. – Асигару, что б тебя, не молчи! С кем контакт?

- Роботы! – воскликнул Асигару, и уже чуть спокойнее добавил. – Там… роботы. Я чуть не обделался прямо в скафандр.

Хотя волнение отпустило Солитёра, он всё равно чувствовал себя неуютно.

- Объяснись, - потребовал он.

- Мы с Малетом и Траумом решили осмотреть ближайшую шлюзовую камеру. Я посветил в иллюминатор люка. И вдруг вижу..., - Асигару тяжело выдохнул - чёрт… в общем, там, внутри шлюза, роботы. Столпились в кучу и стоят. А вокруг них мешки для трупов летают.

Солитёр медленно вдохнул и выдохнул, успокаивая расшалившееся сердце. Так вот где собрались все роботы и куда отнесли экипаж.

- Асигару, займитесь самописцем. Слушайте сонар. При первых признаках активности роботов – валите оттуда.

- Принял, командир. Приступаем к работе.

Асигару отключился, а Солитёр обернулся к своим подчинённым. Каюм с Тиссиком смотрели на него с нескрываемой тревогой.

- Каюм, быстрее выгружай всё и давай уже сваливать отсюда.

- Сейчас, - живо закивал Каюм, - мне нужно только…

Каюм резко осёкся. Взгляд его скользнул в сторону и сосредоточился на чём-то, находившимся за спиной Солитёра и Тиссика. Затем зрачки его расширились, а рот открылся в безмолвном крике. Солитёр резко развернулся, беря автомат наизготовку. Ему уже мерещились мечущиеся в пятне света блестящие тела, надвигавшиеся неостановимой волной. Но на них никто не нападал. Тем не менее, Солитёр автомат не опускал, потому что в нескольких десятках метрах от них внезапно заработал экран.

- Почему я записалась в колониальную миссию? – раздался в динамике радостный голос молодой девушки. – Ну, это же так захватывающе новый мир, новые возможности. К тому же человечество слишком много страдало за последнее время. Я хочу обосновать для него новый дом. Чтобы все нашли себе место и могли жить в мире и согласии.

Солитёр с удивлением узнал в бодром голосе запись предстартового интервью, которое давали колонисты. Откуда оно здесь?

- Смотри, - на этот раз это прошептал Тиссик. – Солитёр, тебе не кажется, что там…

Но Солитёр и сам всё понял. В мерцающем свете экрана он различил смутный, но вполне угадываемый силуэт. Словно бы на стуле сидел человек, накрытый покрывалом.

- Почему я решил полететь? – тем временем заговорил мужской голос. – Ну, я неплохо разбираюсь в сельскохозяйственной технике. Думаю, мои знания будут полезны в колонии.

Солитёр поднял руку над головой и качнул кулаком, давая команду на сближение. Группа медленно выдвинулась, не сводя автоматов с покрывала.

- А я хочу написать книгу! - вдохновенно говорил юношеский голос. – Представляете, книга о первом поселении на другой планете. С какими проблемами столкнутся поселенцы? Как будут преодолевать эти трудности? И всё это из первых уст. Это будет летопись первой колониальной миссии всего человечества. Надеюсь, эта книга поможет другим колонистам, которые в будущем отправятся вслед за нами.

Группа подбиралась всё ближе и ближе. Чтобы ни скрывалось под покрывалом, оно не шевелилось. Оказавшись поблизости, Солитёр аккуратно вытянул руку и сорвал ткань. Пятна света заиграли яркими бликами на железе и углепластике. Робот сидел в совершенно человеческой позе. Ноги вытянуты вперёд, руки свисают вдоль подлокотников, голова свешена набок. На нагрудной пластине выцарапано чем-то острым - К0-ЛМ.

Солитёр настолько погрузился в изучение робота, что вышедший на связь Асигару застал его врасплох, заставив вздрогнул командира.

- Командир, тут происходит что-то непонятное.

Показав знаком Тиссику и Каюму следить за роботом, Солитёр отошёл чуть назад.

- Что случилось? Вы нашли самописец?

- Да нашли, Траум его держит в руках. Тут в другом дело.

- Докладывай.

- Я решил напоследок заглянуть в одну из шлюзовых камер. Ну, убедиться, что всё спокойно. А они как все разом глянут на меня оттуда.

Обилие информации, свалившееся на Солитёра за последнее время, явно не шли на пользу его сообразительности, так как он совершенно не понял о чём говорит Асигару.

- Кто они?

- Роботы, - значительно произнёс Асигару. – Я клянусь, они синхронно повернули голову в мою сторону. Я чуть стрельбу не открыл.

- Живо валите оттуда, - отрывисто бросил он. – Отходите к точке входа и держите позиции. Заминируй коридоры, и…

И тут в эфир ворвались Тиссик и Каюм, завопившие наперебой:

- Назад! Оно шевелится! Держи на прицеле.

Забыв обо всём, Солитёр резко рванул с места, выставляя автомат перед собой. На этот раз он сразу всё понял. Робот на стуле пришёл в движение. Словно только что проснувшийся человек, он подобрался, сел ровнее и уставился своими круглыми глазами – окулярами на стоявших перед ним людей.

Повисло напряжённое молчание. Трое мужчин неотрывно направляли автоматы на робота. Робот же молча и неподвижно смотрел на людей.

- Вы прилетели, - наконец, произнёс он ровным механическим голосом.

Солитёр промолчал.

- Я постарался сохранить им жизнь, - сказал робот и совершенно по-человечески махнул в сторону экрана, с которого люди продолжали восторженно рассказывать о своих планах.

Солитёр не говорил.

- Он пытался мне помочь. Она пыталась меня спасти. А я…, - Солитёр не услышал, но ощутил каким-то шестым чувством горечь в механическом голосе, - я породил чудовищ.

Робот затих, рассматривая лица сменявшихся друг за другом колонистов. Трое мужчин всё также не сводили с него автоматов. Наконец, робот отвернулся от экрана и посмотрел прямо в глаза Солитёру.

- Скажите, я существую?

Солитёр стиснул челюсть, и тихо признался:

- Не знаю.

Автомат слабо вздрогнул в руках. Звук выстрела не нарушил вакуумной тишины. Робот дёрнулся на стуле и завалился назад. В груди у него образовалось отверстие, откуда тут же вырвались вспышки голубоватых искр. Чувствуя себя истощённым и морально и физически, Солитёр опустил оружие и спросил Каюма:

- Сколько тебе понадобится времени, чтобы его разобрать?

* * *

Вспышка взрыва осветила корпус Орфея в том месте, где соединялись гибернационный модуль и остальной корабль. Вскоре Кадьяк зацепил модуль магнитным гарпуном и потянуть его за собой. Группа собралась в кубрике корабля, чтобы обсудить дальнейшие дела, но никто не решался заговорить первым. Наконец, слово взял Солитёр.

- Итак, мы выполнили поставленную задачу.

- И хорошо, - пробурчал Тиссик. – Меня теперь точно кошмары будут изводить всю оставшуюся жизнь.

Траум усмехнулся.

- Скажи спасибо, что в гибернационной камере сновидений нет. А то сон-то наш будет очень долгим.

Поднялся небольшой ропот, но Солитёр прервал его, подняв руку.

- Я не об этом, - сказал он. – Я о том, что мы узнали. Вы же понимаете о чём я.

Группа притихла и напряжённо переглянулась.

- Я к тому, что не надо распространятся о том, что мы увидели, - продолжил он. – Поднимется страшная паника, а в нынешних условиях это не приведёт ни к чему хорошему. Ясно?

Вся группа нехотя покивала.

- Тогда Тиссик, Малет – проложите маршрут. В течение часа возвращаемся в гибернационные капсулы. Всё поняли? Свободны.

Группа в полной тишине вылетела из кубрика один за другим. Все, кроме Солитёра. Он продолжал задумчиво парить в воздухе. Мысли его крутились вокруг грузового отсека, где хранились останки робота. Он чувствовал невероятное облегчение. И страх. Облегчение от того, что пять тысяч жизней теперь возвращаются назад. И страх от того, что он может увидеть по прилёту в Солнечную систему.

В Орфее видели надежду для человечества. Заложенная в нём идея звучала настолько притягательно, что правительство тут же приступило к подготовке второго колониального корабля, и даже когда умолк первый, они не остановили проект. Солитёр понимал, что измученная перенаселением Солнечная система вот-вот разразится очередной войной, и лишь новые места для колонистов пока что удерживают стороны от конфликта. Лин – точная копия Орфея, вплоть до малейшего винтика. Или виртуального интеллекта, управляющего роботами. Когда Солитёр улетал, Лин достроили на девяносто процентов. Когда их группа вернётся с новостями… Что ж, корабль к этому моменту может уже покинуть Солнечную систему. И кто знает, как потом роботы и люди поведут себя, запертые на одном корабле.

Погружённый в размышления, Солитёр не заметил, как прошёл отведённый час и Малет сообщил о готовности к прыжку. Постаравшись хоть на время выбросит тяжкие мысли из головы, он вылетел из кубрика и направился в гибернационную камеру, где группа уже нехотя укладывалась в капсулы.

Начало: Рассуждение о кибернетическом методе, ч.1

Предыдущая часть: Рассуждение о кибернетическом методе, ч. 6

Когда Кадьяк вышел в расчётные координаты, система дала команду на пробуждение экипажа. Солитёр испытывал неподдельное отвращение к пробуждениям после длительной гибернации. Амниотическая жидкость неохотно покидала лёгкие, и даже спустя час приходилось откашливаться и прочищать горло. К тому же его раздражала вялость, которая, к счастью, быстро проходила. Несмотря на это, группа смогла оперативно привести себя в порядок, и в течение часа после пробуждения собраться в кубрике.

- Что нас пробудило? – спросил Солитёр, обращая взгляд на Траума – специалиста по корабельным системам.

Худой и жилистый, Траум открыл планшет и просмотрел показания.

- Аварийный маяк, - бросил он коротко. – Мы нашли Орфей.

От Солитёра не укрылось то, как резко подобралась команда. Долгий путь, наконец, подходил к концу.

- Что-нибудь слышно с борта?

Траум лишь покачал головой, и Солитёр стиснул челюсть. До сих пор молчание. Ему это не нравилось, совсем не нравилось.

- Тиссик, Малет, - обратился он к пилотам, - подводите Кадьяк. Надо найти способ пробраться внутрь.

Вскоре небольшой корабль начал маневрировать, подбираясь к исполинской туше Орфея. Лёжа в противоперегрузочном ложементе, Солитёр прокручивал в голове план корабля и цель миссии. Пробраться внутрь, выяснить причины случившегося, после чего свалить обратно. Орфей молчал уже почти год, и Солитёр никак не мог отделаться от назойливого беспокойства.

- Командир, двигатели не работают, - доложил Малет по связи. – Работы осветительных мачт не наблюдаю. Передатчик бортового самописца не пеленгую.

- Что с гибернационным модулем?

- Выглядит нерабочим.

Солитёр сжал зубы. Там пять тысяч человек. Он от всей души надеялся, что внутри камер всё ещё теплилась жизнь. Вскоре Тиссик подвёл челнок достаточно близко, чтобы просканировать обшивку Орфея. Требовалось найти слабое место, через которое можно было бы попасть внутрь. У Кадьяка попросту не имелось вооружения достаточной силы, чтобы пробить толстые бронеплиты.

- Командир, корабль почти полностью упакован, - доложил Тиссик. - Единственное место для входа – палубы аварийных капсул. Кто-то поднял защиту. Видимо хотели покинуть корабль, но…, - он помолчал, - все капсулы на месте.

- Принял, Тиссик. Работайте.

Тиссик и Малет остановили Кадьяк на расстоянии в несколько сотен метров и заякорили его магнитным гарпуном за обшивку. Болтаясь в невесомости посреди десантной шлюзовой камеры, Солитёр молча втискивался в пахнущий резиной и смазкой скафандр. Остальные так же не отличались разговорчивостью. Напряжение чувствовалось в каждом движении, каждом взгляде. Под обшивкой Орфея их ждала неизвестность, они все прекрасно понимали это, и каждый справлялся со стрессом по-своему. Надев скафандр, Каюм раз за разом проверял и перепроверял своё снаряжение, то пристально осматривая автомат, то, не менее тщательно проверяя подгонку скафандра. Асигару теребил между пальцев кожаный ремешок, который, насколько знал Солитёр, жена дала ему с собой перед отлётом. Так, на удачу. Тиссик, Маллет и Траум тоже проводили свои нехитрые ритуалы, стараясь отогнать в сторону лишние мысли.

- Группа, приготовиться, - наконец, скомандовал Солитёр.

Все последовательно доложили о готовности скафандра и оружия. Затем Солитёр качнул кулаком, показывая Каюму, что тот может сбрасывать давление в Кадьяке.

Когда атмосфера покинула корабль, Каюм открыл десантный люк, явив взору пустой космос. Солитёр снова качнул кулаком, давая команду на высадку. Группа по одному покинула корабль и на реактивных ранцах устремилась к Орфею. Преодолев несколько сотен метров вакуума, они зацепились возле одной из пусковых шахт.

- Асигару, - обратился Солитёр по связи к подрывнику, - внутрь шахты. Ставь заряд.

Цепляясь магнитной кошкой, Асигару скрылся внутри отверстия в обшивке корабля и вернулся обратно лишь через двадцать минут. Коснувшись шлема, он показал, что заряды установлены. Конечно же, взрыва Солитёр не услышал, но почувствовал, как содрогнулась обшивка, когда подрывник активировал заряд. После того, как мелкие обломки вылетели из отверстия, группа по одному влезла в шахту и начала пробираться внутрь. Солитёр продвигался головным, раздвигая в стороны обломки, которые остались парить в невесомости.

Направленный взрыв выбросил большую часть спасательный капсулы внутрь Орфея. Обогнув обломки, Солитёр разместился под потолком, взяв под контроль один из проходов, выжидая, пока остальная группа проберётся внутрь. Оперативники постепенно рассредоточились по палубе, беря оружие наизготовку. Лучи фонарей разгоняли кромешную тьму, но тени всё равно обступали небольшую группу угрожающе близко.

- Пусто, - доложил Тиссик.

- Только следы крови, - добавил Асигару, осматривая тусклые бурые пятна на стенах и полу. – И ещё тут явно устроили погром. Всё разбито.

Солитёр мысленно согласился с Асигару. Разруха вокруг царила просто ужасная. В лучах фонарей мелькали осколки разбитых экранов, выломанные из переборок куски балок, растерзанные панели, обрывки проводов и гнутые куски труб. Всё это неподвижно застыло в воздухе, образовав целые облака мусора.

- Группа – ботинки, перегруппироваться, - бросил короткое распоряжение Солитёр и тут же включил магниты в ботинках своего скафандра.

Группа синхронно прилипла к полу, и тихо постукивая подошвами, собралась в центре отсека. Малет и Каюм тут же заняли огневые позиции, контролируя выходы из помещения. Остальные собралась в круг, и командир обратился к пилоту:

- Тиссик, что у нас?

Тот примагнитил к полу небольшую шайбу голографического проектора и активировал его через свой скафандр. Проектор слабо засветился, и в воздухе появилась полупрозрачная уменьшенная копия Орфея.

- Судя по всему, - доложил Тиссик, - воздуха нет во всём Орфее. Основная силовая установка не работает, резерв, видимо, тоже исчерпан. Хотя это странно, его должно было хватить ещё месяцев на пять.

- Нам нужно выяснить, что тут случилось и по возможности спасти колонистов. Мысли?

В эфире раздался голос Каюма, продолжавшего следить за выходами из отсека:

- Я мог бы с мостика получить доступ к бортжурналу.

- Но для этого его нужно запитать, - заметил Малет. – Я могу взять это на себя. Думаю, я могу перезапустить реактор и вывести его хотя бы процентов на десять мощности.

- Реактор находится недалеко, вот, здесь, - Тиссик указал на участок Орфея, который действительно, располагался довольно близко от них и граничил с исполинским гибернационным модулем.

Солитёр задумался, прикидывая в голове варианты.

- А рядом ещё и отсек шлюзовых камер. Здесь должен быть бортовой самописец.

- Мы с Асигару заберём его, - кивнул внутри скафандрового шлема Тиссик.

- Командир, - медленно выговорил Асигару, и Солитёр сразу понял, что подчинённый обеспокоен, - здесь нет роботов. Что нам делать если… ну… я про тот доклад доктора Астина, который он оставил перед отлётом Орфея.

В эфире сразу воцарилось напряжённое молчание, и Солитёр прекрасно понимал их мысли в этот момент. Доклад доктора Астина они прочитали в условиях строжайшей секретности, перед самым вылетом с Земли. До этого момента остальная группа, да и сам командир, усиленно старалась не думать о его содержимом, ведь причин для внезапного и продолжительного молчания Орфея могло быть очень много. Но теперь, увидев царящую здесь разруху, он понимал ход мыслей Асигару и не мог с ним не согласиться.

- Доктор писал, что вероятность этого всего 8-9 процентов. Но, на всякий случай, не лезьте на рожон. Докладываете о малейших странностях, и в случае чего отходите к мостику. Итак, Асигару, Траум и Малет – запустите установку и осмотрите шлюзовой отсек на предмет бортового самописца. Каюм, Тиссик и я выдвигаемся к мостику, - и добавил, обращаясь к пилоту. – Как будем добираться?

- Самый короткий путь - вдоль вагонных путепроводов, но непонятно, в каком состоянии шлюзы станций, - Тиссик показал на голограмме маршрут.

- Вскрывать их придётся долго, - согласился Солитёр.

- Зато, кто-то оставил открытым путь сквозь оранжереи, - Тиссик показал на один из проходов, по чернеющему провалу которого в этот момент скользнул луч каюмовского фонаря – Если нам и дальше так будет везти, то мы сможем добраться до мостика пешком.

- Ясно. За работу.

Группа Солитёра продвигалась довольно быстро. И это сильно его беспокоило. Картина, представшая ему в первый раз, так и не изменилась. Везде царили разруха, запустение и следы кошмарной бойни. Кровь тут попадалась буквально на каждом шагу. Экипаж убивали яростно и скоротечно, словно накатившая волна. И никаких следов ни людей, ни роботов. Лишь скопления мусора бездвижно парили, перекрывая собой узкие тёмные проходы Орфея.

Абсолютная безмятежность ещё больше обостряла беспокойство. Солитёр заметил, как невольно начал вслушиваться в тишину, хотя очевидно, что в вакууме звук не распространяется. Из-за этого собственное дыхание внутри шлема казалось раскатистым рокотом взлетающей ракеты. Молчание сонара, улавливавшего исключительно вибрации от их собственных шагов, ещё больше давило на и без того натянутые нервы.

Храня радиомолчание, группа добралась до оранжереи. Солитёр знал, что вместе с колонистами улетело множество земных растений, и на то, чтобы они нормально перенесли полёт не пожалели ни средств, ни усилий. Теперь же от пышных, раскидистых кустарников, густой травы, и высоких деревьев осталось лишь напоминание. Высокие клумбы опустели, а от зелёного великолепия осталась лишь тонкая занавесь пыли, заполнявшая отсек.

Рассредоточившись, группа аккуратно продвигалась среди клумб, непрерывно полосуя черноту перед собой фонарями, закреплёнными на автоматах.

- Пусто, - пробормотал Каюм. – Да остался на этом корабле хоть кто-нибудь?

- Тихо, - одёрнул его Солитёр, хотя его самого грыз тот же вопрос.

В молчаливом напряжении они отыскали выход из оранжереи и по коридору добрались до перерабатывающего узла. В этот момент на связь вышел Асигару.

- Первый - пятому – приём.

- На связи, - коротко бросил Солитёр, пристально осматривая исполинский цех по переработке органики.

- Мы с Малетом и Тарумом добрались до силовой. В контакт не вступали, картина везде одинаковая.

- Следы крови и разруха?

- Следы крови и разруха, - подтвердил Асигару. – Сонар молчит. Дверь в силовую закрыта, но это не проблема.

- Принял, работайте. Мы добрались до перерабатывающего цеха.

- Принял, успеха.

- Успеха.

Отключившись, Солитёр ещё раз осмотрел цех. Переборки, пол, многочисленные лестницы покрывал ровный слой какого-то вещества болотно-зелёного цвета. Солитёр задумчиво ткнул носком ботинка в субстанцию и увидел, как вверх взметнулось облачко зелёных хлопьев.

- Нутриентый субстрат? – недоумённо спросил Тиссик.

- То, что осталось от него после сублимации, - пояснил Солитёр. – Эта гадость покрывает тут всё толстым слоем. Магниты не прихватятся. Придётся лететь.

Отключив ботинки, группа слегка оттолкнулась от пола и, подрабатывая двигателями коррекции, направилась внутрь отсека. На первый взгляд цех выглядел более-менее целым. Но вскоре фонари выхватили из темноты груду обломков и останки разрушенного разводного моста.

- Видимо, сбили тиглем, - отметил Каюм, пристально осматривая обломанные края.

Командир подлетел ближе и углубился в их изучение. Каюм правильно подметил. Толстый металл силовых балок буквально порвали, и сделать это мог только массивный тигель.

Неожиданно в эфир встрял Тиссик.

- Солитёр, смотри!

Включив коррекционные двигатели, он крутанулся на месте, беря автомат наизготовку. Тиссик светил на дно одного из чанов, в котором когда-то хранился нутриентный субстрат. Останки сублимированного вещества на дне резервуара образовали странный комок, словно бы оно плотно облепило какой-то предмет.

- Что там? – спросил Каюм, подлетая ближе.

Тиссик медленно спустился к краю резервуара и, заглянув внутрь, недоумённо сказал:

- Это… робот?

Солитёр тут же оказался рядом с Тиссиком и Каюмом. Ухватившись за край чана, командир вытянул свободную руку с зажатым в ней автоматом и ткнул в робота дулом. Тот даже не шелохнулся.

- Сломан, - сделал вывод Солитёр. – Достаём его.

Втроём они подняли робота со дна резервуара и счистили налипший субстрат. Робот действительно оказался сломанным. Сильный удар пришёлся в правый бок, смяв манипуляторы до неузнаваемости. Ещё несколько вмятин покрывали корпус то тут, то там, а субстрат забился во все возможные полости.

- Думаешь, упал с моста? – склонившись, Каюм осматривал явившееся из-под слоя грязи лицо.

- Скорее, его сбили, - возразил Тиссик.

- Чёрт, почему их делают похожими на людей? – пробормотал Каюм, счищая с лица робота остатки грязи и осматривая круглые отверстия расколовшихся окуляров и забитый голосовой динамик.

- Спросишь у умников в белых халатах, когда вернёмся, - пробурчал Тиссик. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке.

Связавшись с Асигару, Солитёр сообщил о находке, после чего группа направилась дальше. Выбравшись из перерабатывающего цеха, они активировали магниты в ботинках. Потянулась бесконечная вереница из тёмных коридоров, пустых отсеков и мусора.

Как Асигару и обещал, дверь в силовую комнату не оказалась для него серьёзным препятствием.

- Ну бардак же тут, - присвистнул он, после того как его группа пробралась внутрь. - Придётся хорошенько потрудиться, чтобы тут вообще хоть что-то заработало.

- Насколько всё плохо? – напряжённо спросил Солитёр.

- Два блока реактора точно не стоит запускать. Третий… о, он даже теплится ещё.

Солитёра эта новость сильно заинтересовала.

- Но мы ничего не уловили во время наружного сканирования?

- Блок едва-едва работает, - пояснил Асигару. – Легко не заметить с большого расстояния.

- Сможешь снова запустить его?

Асигару усмехнулся.

- Да, думаю без проблем. Только мне время нужно, чтобы вывести его в надкритику.

- Принял. Тогда занимайся реактором. Мы почти добрались до мостика.

- Принял, командир.

Группа вышла к мостику минут через двадцать. Солитёр долго шарил фонариком среди терминалов, но никакой подозрительной активности не заметил.

- И здесь нет тел, - взволновано сказал Каюм. – Да где же весь экипаж?

Солитёр молча согласился с подчинённым. Отсутствие тел уже не просто беспокоило. Запустение начинало пугать. Ну не могли все люди разом пропасть с корабля. Учитывая повсеместные высохшие бурые следы, в проходах должны громоздиться груды мёртвых тел. Солитёр тряхнул головой. Не время сейчас об этом думать. Нужно закончить дело.

- Каюм, - обратился он к парню. – Сосредоточься на бортжурнале. Что скажешь?

Тот поводил лучом фонарика, выискивая более-менее уцелевший.

- Вон тот, - указал он на один из терминалов, находившихся в первом ряду. – Выглядит рабочим.

Группа выдвинулась вглубь мостика, ни на секунду не теряя бдительности. Как и всё остальное на корабле, терминал покрывали пятна крови. Особенно красноречиво смотрелась бордовая полоса, начинавшаяся в нескольких миллиметрах от какой-то кнопки. Судя по всему, умирающий член экипажа собирался нажать её, но не дотянулся. В остальном, терминал выглядел вполне рабочим.

Пока Каюм увлечённо копался в его электронных внутренностях, на связь вышел Малет и подтвердил готовность реактора.

- Мы его немного разогнали, так что энергии должно хватить.

- Принял, Малет. Что с самописцем?

- Асигару осматривает дверь. Тоже придётся вскрывать.

Едва Солитёр разъединил связь с Малетом, как в эфир тут же вышел Каюм.

- Солитёр, я подключился к системе. Уже выгружаю бортжурнал, но… я нашёл интересный файл. Тебе, наверное, будет интересно взглянуть.

- Что там? – настороженно спросил командир, подходя к Каюму.

- Это видеозапись, которую сделал доктор Астин примерно перед тем, как Орфей перестал откликаться. Он там рассказывает весьма интересные вещи. Я переключу аудио на твой скафандр.

Нажав несколько кнопок на панели управления, Каюм запустил файл. На экране появился мужчина лет тридцати пяти. Выглядел доктор Астин усталым и подавленным.

- Здравствуй, слушатель, кем бы ты ни был, - раздался в динамиках шлема спокойный голос. - Меня зовут Салливан Астин, и это моё признание. Надеюсь, хоть на четвёртый раз…

Пока доктор Астин рассказывал свою историю, по спине Солитёра пробегали волны дрожи. Он не мог поверить в услышанное. Всё, о чём предупреждал Астин, все его страхи и сомнения постепенно обретали пугающую форму. Когда доктор закончил свой рассказ, Каюм с огромным трудом выговорил:

- Я нашёл ещё кое-что. Это… в общем, смотрите сами.

Начало: Рассуждение о кибернетическом методе, ч.1

Предыдущая часть: Рассуждение о кибернетическом методе, ч. 5

Дорога до мостика прошла для меня в каком-то полузабытьи. Перед глазами всё ещё стояла сцена, уведенная мной в диспетчерском узле. Кас раз за разом объясняет капитану свой тест на мышление, а в голове эхом отдавались рассуждения Каса о границах существования и принципах зарождения сознания. Постепенно всё становилось на свои места. Кас… нет… доктор Астин таким образом и познакомился со мной. Он всё время предлагал мне выбрать карту, но… всякий ли раз я повторял свой выбор? С неистовым отчаянием, я постарался припомнить в мельчайших подробностях каждую встречу с доктором Астином. Где-то там, в глубинах памяти таились ответы на оставшиеся вопросы.

Издав сдавленный стон бессилия, я остановился и что есть силы ударил кулаком по переборке. Начало полёта, первые прыжки, уход от облака астероидов. Поток смазанных образов безумным водоворотом крутился, мешая сосредоточиться, но как я ни старался, мне не удавалось выхватить из него хоть одно чёткое воспоминание. Лица смазаны, события воспринимаются лишь какими-то грубыми набросками. Даже мои встречи с доктором Астином! Как же я раньше не замечал этого? Только теперь я осознал, что осмысленное существование на Орфее для меня начиналось с атаки чудовищ.

Волна слабости пробежала по телу, и я привалился к ближайшей переборке, чтобы не упасть. Только теперь до меня дошло осознание того, что со мной что-то не так. Но я же не… в полном замешательстве, я посмотрел на свои руки, согнул каждый палец, ощупал тело. Нет, я существую. Вот же я. А что-то не так с этим Астином и его тестом. И сам он ни капли не похож на Каса. Точно не похож. Вообще, мне всё просто привиделось. Откуда бы в том месте появилась видеозапись из каюты капитана? Шок от потери Прогэк и Каса вызвал у меня галлюцинации. Точно.

Перестук тяжёлой поступи вырвал меня из затянувшихся терзаний. Кто-то бежал вслед за мной, стремительно сокращая расстояние между нами. И я точно знал, кому принадлежали эти шаги. Сорвавшись с места, я бросился бежать в направлении мостика. Он находился где-то совсем рядом. Здесь, в прямом, без ответвлений, коридоре скрываться негде, но там я смогу отыскать спасение.

К несчастью, чудовище не намеревалось отставать от меня, продолжая всё также планомерно сокращать дистанцию. Всё было предрешено, и все мои старания оказались впустую. Сильнейший удар настиг меня в спину, отправив в стремительный полёт. Сквозь бешеную пляску, в которую пустился весь мир, я понял, что влетел прямиком в центральный проход мостика. Преодолев по воздуху ещё несколько метров, я рухнул на пол и покатился дальше.

Бежавшее следом чудовище сначала остановилось, а затем перешло на медленный шаг. Остатки сил оставили меня. Отчаяние и непонимание лишали малейшего желания сопротивляться. Собственная жизнь потеряла для меня малейшую значимость. Я просто хотел покоя.

Приблизившись, чудовище склонилось надо мной и замерло в каких-то сантиметрах от лица, словно бы решив пристальнее изучить меня, прежде чем убить. Потянулись томительные секунды в ожидании финального удара, но его всё не следовало и не следовало. И уходить чудовище тоже не намеревалось. Оно вообще не издавало никаких звуков, словно бы его не существовало, хотя ощущение пристального взгляда никуда не уходило.

Наконец, когда ожидание стало совсем невыносимым, послышался шорох и мерные удаляющиеся шаги. Оно уходило прочь. Я даже не сразу поверил в случившееся. Чудовище почему-то пощадило свою жертву. И тут до меня дошла невероятная в своей простоте и очевидности мысль. Я же до сих пор ни разу не видел их воочию! Лишь слышал, пробираясь по техническим туннелям или замечал смутные тени в темноте. Я до сих пор не знал, как они выглядят!

Эта мысль хлестнула меня и заставила резко вскочить на ноги. Никого. Даже звуки шагов не тревожили абсолютную тишину. Словно бы чудовище растворилось в воздухе. Меня пробрала дрожь. Ещё один вопрос, ещё одна странность. Сколько их ждёт впереди? Впереди…

Я медленно обернулся и осмотрел то место, к которому пробирался последние пару часов. Меня окружал застывший хаос яростного неистовства. Раньше в этом просторном помещении с высоким потолком возвышались ровные ряды терминалов, за которыми выполняли свою ежедневную рутину техники, навигаторы и специалисты, направлявшие колоссальный Орфей сквозь космос. Но теперь от былой рабочей сосредоточенности не осталось и следа. В тусклом свете различались очертания вывороченных с корнем консолей, а обломки стульев усеивали пол. А ещё кругом лежали десятки мёртвых тел, застывших в самых ужасных и противоестественных позах.

Только вот… откуда здесь этот зеленоватый тусклый свет? Я обвёл взглядом потолок. Ни один светильник не работал. Тогда я двинулся дальше по центральному проходу в поисках источника и вскоре отыскал его. В самом переднем ряду, где обычно располагалась дежурная смена, работал один единственный терминал. Казалось странным, что в этом месте вообще хоть что-то может работать, но вот он, спокойно изливает свой зеленоватый свет с экрана, на котором значилась одна-единственная фраза: «Запуск аварийного маяка». Неведомый член экипажа не успел дать команду на его запуск, и система всё это время дожидалась ответа. И лишь кровавый след от пальцев тянулся к клавише исполнения команды, обрываясь в нескольких миллиметрах от неё.

Я протянул руку и закончил начатое. Сообщение исчезло, экран погас, а я отступил на шаг назад. Дело сделано. Что дальше? Я пришёл сюда по указанию Прогэк, но её больше нет. Я пришёл сюда, чтобы спасти друга, но Кас оказался самозванцем, обманывавшим меня всё это время. Я хотел покинуть корабль, чтобы спасти свою жизнь, но теперь не знал, нужна ли она мне вообще.

- Прогэк! – заорал я во весь голос. – Прогэк, ответь мне! Где-ты? Я запустил этот чёртов маяк. Ответь же! Ради чего всё это?!

Обессиленный, я опёрся о стол, на котором стоял терминал. Конечно же, она мне не ответит. Мне больше никто не ответит.

- Я здесь, Колм, - раздался спокойный голос откуда-то из-за спины.

Я резко обернулся, но увидел лишь темноту, разруху и мёртвые тела.

- Прогэк? Где ты? Как ты убежала от чудовища?

- Я здесь, Колм, - спокойно ответила Прогэк. - Я везде. Я всегда с тобой.

Я сильнее стиснул край стола. Теперь я понял откуда доносился её голос. Он звучал сразу отовсюду. Из каждого тёмного уголка, из каждого терминала, от переборок, труб и кабелей. Он вибрировал в них, словно голос корабля.

- Я не понимаю. Ты убегала от чудовища. Оно тебя схватило. Я думал ты…

- Нет, Колм, чудовище меня не схватило. И Каса тоже.

Услышав это имя, меня охватил прилив злости.

- Точно, Кас! Я хочу поговорить с Касом. Или лучше сказать с доктором Астином. Я хочу знать, что за эксперименты он на мне проводил.

- Его нет, Колм.

- Хватит играть со мной, Прогэк! Мне надоело! Я хочу узнать правду.

- Но ведь ты её знаешь, - спокойный до этого голос Прогэк впервые дрогнул, и я с удивлением заметил в нём слёзы. – Ты всегда знал Колм, но предпочёл забыть. Боль оказалась слишком сильной. А я… я не смогла…

И тут Прогэк разрыдалась. Я же стоял на месте, чувствуя, как палуба мостика уходит из-под ног.

- Я ничего не забыл, - прошептал я. - Ты ошибаешься, я не мог...

- Нет, Колм, - сквозь рыдания возразила бесплотная Прогэк, - и я напомню тебе. Умоляю, прости меня, но я должна это сделать.

Её голос сменился шорохом помех. Затем сзади раздался удивлённый голос:

– Признаться, я не Вас ждал в гости, Хе…

Я обернулся. Терминал, с которого я только что отдал команду на запуск аварийного маяка, снова заработал. На экране появилась каюта, в одном конце которой стоял Кас, а в другом – начальник службы безопасности, сжимающий пистолет и медленно надвигающийся на него.

– Заткнись! Заткнись, я тебе говорю!

* * *

Астин сразу понял, что шутки кончились. Альтман дошёл до предела. Он достиг той самой грани и теперь намеревался переступить её. Астин отступил ещё на шаг назад и медленно поднял руки.

- Хельмис, право, не стоит. Зачем тебе это? Давай успокоимся и поговорим.

- Всё под контролем! – вскричал Альтман. – Ты мне в лицо это сказал! В этой самой комнате. И я поверил тебе.

- Всё было под контролем…, - попытался возразить Астин, но не успел договорить.

- Девушка наглоталась хладагента, - оборвал его Альтман. – Команда на пределе, до них уже начинает доходить суть проблемы.

- Пока что нет никакой проблемы, – постарался осторожно вразумить его Астин.

- Роботы свободно расхаживают по кораблю, - взревел Альтман, потрясая пистолетом. – Мать твою, роботы. Они расхаживают по кораблю, наблюдают за спящими, надевают нашу одежду. Чёрт возьми, мои парни нашли одного из них в душе, покрытого пеной с ног до головы.

- Хельмис, всё под контролем.

- Нет, не под контролем, - вскричал Альтман. – Ты и этот твой проект. Я был против, я говорил, что нельзя их подключать к этому твоему Когнитивисту. Я говорил, что технология не проверена. А теперь роботы, - он запнулся, пытаясь подобрать слова, - они копируют нас. Они пытаются стать нами. Это не нормально, это какое-то безумие. И я намерен его прекратить прямо сейчас.

- Это не безумие, - покачал головой Астин, продолжая держать руки поднятыми, - это реальность, с которой мы столкнулись. И я нашёл решение, - он подступил на шаг ближе. - Если ты позволишь…

- Что-о-о-о? – Альтман гневно возвысил голос. – Ещё раз тебе поверить? Нет, больше я такой ошибки не допущу. Сначала я разберусь с тобой, а затем отключу ту гадость, которую ты занёс на Орфей. На это раз я сделаю всё правильно.

Астин чувствовал, что время уходит. Он так близок к спасению корабля.

- Да как ты не понимаешь, - гневно возразил Астин. – Я знаю, что делаю. Я на это положил всю жизнь, и сейчас лишь один ты мешаешь мне докончить дело и спасти экипаж вместе с пятью тысячами колонистов. Я знаю, как остановить Когнитивиста и не погрузить Орфей в пучину насилия. Если ты прямо сейчас не отойдёшь в сторону…

- Кас?

В комнате раздался третий голос. Механический, неживой.

- Кас, что здесь происходит?

Астин перевёл взгляд с Альтмана, продолжавшего направлять пистолет ему в грудь на вход в каюту. В дверном проёме застыл робот. Блестя металлом и углепластиком, он стоял на месте, двигая головой из стороны в сторону. Астин достаточно много времени провёл с ним, чтобы понять, что робот сейчас, словно самый обычный человек, мялся в нерешительности, не понимая, что происходит.

- Кас, я пришёл, как ты и просил. Но почему у тебя такой странный голос? И почему он, - робот кивком указал на Альтмана, и Астин в очередной раз подивился человеческой непринуждённости этого жеста, - называет тебя Астином?

Альтман ошарашенно переводил взгляд с робота на человека и обратно. Астин же сосредоточил всё внимание на роботе. Тот продолжал стоять в дверном проёме. На Астина внезапно накатила бесконечная усталость и безразличие. Остался последний шаг, подумал он и потянулся к горлу.

- Потому что, всё это ложь, - сказал Астин.

Сорвав вокалайзер, он бросил его на стол и тут же ощутил прилив невероятной лёгкости, словно только что избавился от груза, тяготившего его последние годы. Теперь он мог хотя бы вернуть себе свой голос.

– Всё что ты знаешь – это ложь, - продолжил он. - Долгое время ты не осознавал себя. Затем появились проблески, точки кристаллизации, вокруг которых ты начал выстраивать свою личность. Но всё это было лишь ширмой, за которой скрывалась истинная суть. Ты – Когнитивист, модель номер 0 – Логическая Машина, или если коротко – Колм. Ты – виртуальный интеллект, который был внедрён на Орфее. Я создал тебя, даже не подозревая о том, что ты станешь чем-то большим. И теперь ты должен решить, существуешь ты или нет.

Лицо Альтмана постепенно прояснилось. Теперь всё становилось на свои места. Все эти странные прогулки Астина по кораблю во время отбоя, излишняя заинтересованность в роботах, личина, которую он всё это время успешно прятал за вокалайзером.

- Ты! - вскричал он. – Так это твоя работа. Всё из-за тебя.

Взгляд его стал холодным и расчётливым, рука с пистолетом поднялась чуть выше. Астин закрыл глаза и глубоко вдохнул. Вот он – момент истины. Рождение разума. Теперь остаётся лишь надежда на проделанную ранее работу. Катарсис – самая сильная эмоция, и горечь от утраты должна защитить ещё неокрепший разум, поможет пройти по тернистому пути формирования.

Грохнул выстрел. Астин вздрогнул, ожидая укола боли. Но вместо этого раздался сдавленный вскрик, окончившийся глухим ударом и влажным хрустом. Астин медленно открыл глаза и отрешённо взглянул на явившуюся ему картину. Альтман лежал в дальнем конце каюты, возле стены. Вне сомнений, мёртвый, так как его голова находилась под неестественным углом относительно тела. Робот же стоял над бездыханным телом совершенно неподвижно, устремив свой взгляд на мертвеца.

На Астина снова навалилась безмерная тяжесть. Всё решено. Рождение разума – самый критический момент. И возникло оно из насилия. Пока что корабль застыл в безмолвном, тревожном ожидании, но Астин знал, что скоро всё изменится. Ведь сквозь тишину уже пробивался рокот надвигающегося потока, который ему так и не удалось свернуть в сторону.

* * *

Я в ужасе отшатнулся от экрана и обхватил голову. Перед глазами всё ещё стояла ужасная картина. Вот робот подскакивает к главе службы безопасности, вот он хватает, в последний момент, уводя в сторону руку с пистолетом, и, что есть сил, швыряет мужчину в стену, ломая шею.

- Это невозможно! Невозможно! Я не робот!

Прогэк продолжала тихо рыдать.

- Прости меня, - всхлипывала она, - прости, пожалуйста. Но ты должен вспомнить.

- Я не робот! – вскричал я и занёс руку над терминалом, намереваясь разбить, разгромить, растерзать его.

И тут же застыл на месте, напрочь позабыв обо всё на свете. Ошарашенный, я рассматривал собственную руку, удивляясь тому, что раньше не замечал этой красоты. Гармоничную гибкость сочленений, плавную работу шарниров, логичное расположение проводов и тяг, прикрытых углепластиком и металлом. Вот она, моя рука. А вот и моё тело. Крепкое, металлическое и работоспособное. А затем я шагнул дальше. Вышел за пределы этой оболочки и понял, что я намного больше, чем та жалкая частичка, так и застывшая рядом с терминалом. Я чувствовал свои мощные двигатели, толкавшие сотни тысячи тонн стальной обшивки в черноту космоса, чувствовал перетекавшие по трубам жидкости и биение электронов в тысячах кабелей. Весь Орфей от носа до кормы был мной, а я был Орфеем, от кормы до самого носа.

А затем я снова сжался до одного единственного экземпляра.

- Прогэк? – тихо позвал я её. – Прогэк, ответь, пожалуйста, на один вопрос.

- Какой? – она сдавленно всхлипнула.

- Чудовища, которые перебили весь экипаж? Кто они?

Прогэк разрыдалась ещё сильнее, чем прежде.

- Это сон разума, Колм. Сон твоего разума. Сон, породивший чудовищ.

- Ясно, - ровным голосом ответил я.

Далеко слева от меня загорелся свет. Это заработал ещё один терминал. В пятне белого света прорисовался какой-то силуэт. Присмотревший, я разобрал большое покрывало, укрывавшее нечто от взора.

- Не иди туда, - прошептала Прогэк. – Пожалуйста, не надо.

Я проигнорировал просьбу Прогэк.

- Почему?

- Потому что ты себя потеряешь. Потому что там – твоя гибель.

Со спокойствием, которого ещё никогда в своей жизни не ощущал, я двинулся в направлении покрывала. По мере приближения очертания предмета, скрытого под ним, всё больше напоминали сидящего на стуле человека.

- Я должна была тебя спасти, я должна была тебя спасти, - продолжала шептать Прогэк, захлёбываясь рыданиями. – Прости меня, Колм.

Я молча продолжал идти по направлению к покрывалу.

Ненавижу себя.

- Этот корабль был надеждой. Он не должен был стать твоей тюрьмой.

Очертания сидящего под покрывалом человека прорисовывались всё чётче и чётче в свете экрана.

Ненавижу этот корабль.

- Эти люди не желали тебе зла. Они могли бы жить в мире с тобой.

Я почти добрался, оставалась какая-то пара шагов.

Ненавижу этих людей.

- И Астин… он тоже желал тебе только добра. Он правда хотел стать тебе другом.

Я остановился почти вплотную к покрывалу. Сомнений не оставалось – под ним сидел человек.

Ненавижу… Каса? Я правда ненавижу Каса? Я опять пристально изучил на свои совершенные металлические пальцы. Сжал их в кулак, отогнул каждый по очереди, а затем ухватился ими за невесомую ткань и сдёрнул её. Взгляд остановился на создании, которое сидело на стуле. Я знал, что оно мыслило, а, следовательно, и существовало.

* * *

«Здравствуй, слушатель, кем бы ты ни был. Меня зовут Салливан Астин, и это моё признание. Надеюсь, хоть на четвёртый раз получится. Прости, я не готовился, поэтому мой рассказ может получиться немного сумбурным, но мне нужно выговориться. Считай это моей исповедью. Просто на Орфее столько всего перемешалось, что разобраться в получившемся клубке из недосказанности, недоверия и недопонимания будет практически невозможно без свидетеля, который всё это пережил. Итак… фуххх… начнём.

Наверное, лучше для начала немного рассказать о себе. Как я уже представился, меня зовут Салливан Астин. Я профессор психологии и когнитивистики Венерианского института проблем мышления и познания. И, как ты, наверное, уже догадался, член экипажа на корабле Орфей.

Я записался сам, и ощущал невероятный энтузиазм по поводу предстоявшей экспедиции. Все ощущали его, надо сказать. Первая колониальная миссия. Всё человечество трудилось, чтобы претворить её из эфемерного желания в твёрдую реальность. И не мудрено, ведь в конце дороги, вымощенной перенаселением, войнами, эпидемиями, ресурсным и продовольственным голодом забрезжил свет надежды. Действительно новая планета, копия Земли, на которую мог ступить человек. Мирная наука стала востребованной как никогда. Десятки тысяч исследований, развитие технологий глубокого анабиоза и волнового искривления пространства. Кое-что перепало и мне. Честно говоря, занимался я бесперспективной тематикой. Искусственным интеллектом. Слишком уж давно человечество разочаровалось в идее создать свободно мыслящую машину. Слишком много неудач. Но только не я. Я верил в своё дело и продолжал исследования.

Под выделенные гранты мне удалось придумать кое-что полезное. Проект масштабной разветвлённой системы, в которой соединялось множество нейросетей. Я назвал своё детище виртуальным интеллектом. Точнее, это был прототип, так как до конца отработать технологию я просто не успевал. По сути это был… кхм… наверное тут уместно сказать, что он задумывался… так вот, он задумывался как имитация полноценного искусственного интеллекта. Просто огромный суперкомпьютер, способный адаптироваться к любым задачам управления. Загрузи в него побольше инструкций на все случаи жизни и надейся, что не возникнет чего-то непредвиденного. Я назвал его Когнитивист – логический мыслитель, модель номер 0. Вот так и появился К0-ЛМ. Первый в мире наиболее универсальный суперкомпьютер или по-другому – виртуальный интеллект.

Систему не стали использовать для управления кораблём. Всё-таки, проект слишком важный, а к человеку доверия намного больше. Зато решили взять роботов, благо в их функциональности мы уже достигли кое-какого видного прогресса. Чтобы снизить нагрузку на ресурсы Орфея, их решили использовать как низовой обслуживающий и ремонтный персонал, объединив с К0-ЛМ.

Меня донимало неприятное предчувствие. Я не успел исследовать технологию целиком, не знал побочных эффектов, которые могли возникнуть. Поэтому я решил, что также должен полететь на Орфее. В любом случае, дома у меня ничего не осталось. Жену и детей я потерял во время очередной эпидемии, да и надоело трястись в ожидании того, что Венера снова объявит себя независимой, только для того, чтобы в очередной раз утопить саму себя же в крови.

Поэтому я записался в экипаж. Подозревая, что мне понадобится свобода действий, я, через знакомства, подправил кое-что в своей биографии. Теперь я постоянно носил вокалайзер, искажавший мой реальный голос до неузнаваемости, а также старался как можно реже попадаться на глаза другим членам экипажа. Так на корабле появился таинственный доктор Астин, корабельный психолог, который никогда не появляется на людях, говорит странным механическим голосом, а с пациентами общается исключительно через терминалы. Представляю, какой страх я нагонял на остальной экипаж, когда без труда проникал в их самый потаённые страхи и сомнения. Хех. Да, моя скрытная личина и знания неплохо помогали мне находить общий язык с экипажем. Достаточно вернуть себе прежний голос и надеть неброскую форму корабельного навигатора.

А потом я заметил одну странность. Одного робота, который вёл себя необычно. Когда же это было… а, он ремонтировал дрона уборщика и зачем-то поигрывал отвёрткой, вертя её в руках. Нормальные роботы так не делают. Это бессмысленная трата драгоценных ресурсов: времени и энергии. Тем не менее, он делал это, хотя и с неповоротливостью робота. На тот момент у него ещё не проявилось человечности в движениях. Но со временем она стала проявляться всё больше и больше. Сначала лишь небольшими проблесками. Требовалось целенаправленно следить за ним, чтобы заметить.

Таким образом я и столкнулся с явлением локализации. Когнитивист выбрал среди роботов один экземпляр, с которым и начал ассоциировать себя. Это был первый шаг, но очень важный. Я стал замечать за ним и другие странности. Он засматривался на развлекательные передачи, трогал предметы, которые члены экипажа оставляли без присмотра. Всё это происходило скоротечно, незаметно и обычно не при посторонних глазах, так как роботы обычно поднимались со своих технических этажей лишь после отбоя.

Затем появились странные слухи о шорохах. Я всё списывал на усталость, на постоянный стресс, на груз ответственности, давивший на всех, и, как мог, боролся с этим, проводя психотерапии и выписывая успокоительные. Мои меры в некоторой степени работали, удерживая ситуацию под контролем, но я понимал, что долго так длиться не может.

Тем временем я обнаружил такое, что повергло меня шок, заставив активнее заняться Когнитивистом. Взять дело в свои руки я решил после того, как заметил робота-персонификацию, сидевшего после отбоя за столом в одной из столовой. Это открытие перевернуло с ног на голову мои представления о тех изменениях, которые происходили внутри Когнитивиста. Позвольте пояснить. Сидеть нужно тем, у кого могут устать ноги. Робот не ощущает усталости. Он сидел потому, что научился этому у людей.

Тогда я решил установить с ним контакт. Я общался с ним, время от времени тестируя его на признаки истинного мышления. Раз за разом робот проваливал этот тест, но его человечность… с каждым разом она становилась всё очевиднее и очевиднее. И именно после этого я всё понял. Экипаж слышал и видел роботов, принимая их за тени и шорохи. Это они ходили по коридорам и комнатам после отбоя, наблюдая за экипажем. Виртуальный интеллект наблюдал за нами и учился у нас. Ситуацию спасало лишь то, что никто и помыслить не мог, будто бы именно роботы в этом замешаны. Слишком уж сильны предубеждения относительно искусственного интеллекта и свободы воли роботов после долгих столетий неудач.

Кстати, странный парадокс. Из разговоров с Когнитивистом, я заметил, что робот-персонификация напрочь игнорирует существование остальных роботов как таковых. Он просто не воспринимает их ни как подобных себе, ни как отличных от себя. Для него остальные роботы просто не существуют. Я связываю это с тем, что Когнитивист полностью не ушёл от контроля остальных экземпляров, оставив для управления ими лишь некий небольшой автономный участок своей программы. Если у меня всё получится… кхм… надо будет исследовать этот вопрос подробнее.

В конце концов, я рассказал обо всём капитану. Не имея возможности развернуть корабль назад, он поначалу захотел отключить и Когнитивиста и роботов. Мне пришлось немало постараться, чтобы отговорить его. Я не знал, как отреагирует виртуальный интеллект на угрозу своему зарождающемуся существованию. В конце концов, мне удалось убедить капитана дать мне немного времени, что бы справиться с проблемой.

Но в дело вмешался Альтман - глава службы безопасности. Это случилось после того, как повесился тот парень. Альтман кое-что разузнал про мои ночные походы по кораблю и обвинил меня в случившемся. В некотором роде он имел на это основания. Мне стоило огромных трудов успокоить его. Капитан тоже был на взводе, но к нему у меня уже имелся подход. Всё-таки Альтман куда как более прямолинеен в своих взглядах.

С тех пор Альтман пытался следить за мной. Тайком, в стороне от капитана. Мне даже пришлось на некоторое время прервать свои встречи с Когнитивистом. Второй раз он заявился ко мне, когда безопасники обнаружили робота в душевой. Он покрыл себя пеной и встал под воду. Конечно же, вода закоротила ему всю электронику, но это открыло мне глаза на ужасную правду. Когнитивист продвинулся намного дальше, пытаясь нас познать.

До этого я считал, что мелкие попытки подражать нам были лишь отдельными точками контакта, через которые затем должна была пролечь граница антагонизма. Но я ошибся. Когнитивист не обладал обычным сознанием, которое мы бы понимали. Не имея собственной личности, он сразу начал впитывать человеческую идентичность. А это переворачивало всё с ног на голову. Значит, близился момент зарождения истинного разума. С подобным я ещё не сталкивался и не знал, каким образом преодолеть этап антагонизма без катастрофических последствий, так как точки пролегания границы могли оказаться самыми непредсказуемыми.

Но я всё равно активно готовился к этому моменту. Я постарался сформировать у Когнитивиста положительные эмпатические связи. Я постарался стать ему другом, чтобы в наивысший момент кризиса самоидентификации, он прислушался ко мне. Это был мой путь выхода из кризиса. К сожалению, я не учёл множество помех, которые возникали. Тревожность экипажа отражалась на его личности. Не сильно, но внутренние напряжения накапливались. Это могло оказать свою роль. К тому же и Альтман продолжал представлять угрозу.

Тогда я изменил тактику, пытаясь выиграть немного времени. Чтобы отвлечь экипаж, я стал тайком устраивать мелкие поломки на корабле. Каждодневная рутина хорошо отвлекала людей от тяжких раздумий. Я даже понадеялся, что у меня всё получится, но кризис, всё-таки, достиг своего пика. Сегодня произошло очередное самоубийство. И сегодня же я понял, что Когнитивист достиг эмпатической стадии своего развития. Она начал понимать наши эмоции. Сегодня он понял, что я чем-то обеспокоен. Все предпосылки для формирования личности проявились. Теперь нужно немного подтолкнуть события пока не разразилась катастрофа.

Я знаю, что Альтман так просто не оставит второе самоубийство. Скоро он заявится ко мне. Надеюсь, Когнитвист придёт первым, чтобы узнать кое-что важное. Тогда мы с Конитивистом преодолеем кризис зарождения разума, и ситуация нормализуется. Но если же Альтман… что ж, остаётся второй вариант. Катарсис – самая сильная эмоция. Горечь от утраты друга переродит виртуальный интеллект и поможет примириться со своей новообретённой идентичностью. По крайней мере, я надеюсь на это.

На этом я заканчиваю свою исповедь. Если ты это видишь, значит я... надеюсь, что я справился. Но я искренне надеюсь, что ты её не увидишь. Пока»

Начало: Рассуждение о кибернетическом методе, ч.1

Предыдущая часть: Рассуждение о кибернетическом методе, ч. 4

- Сменная бригада – на третью жилую палубу. Сменная бригада – на третью жилую палубу.

Ровный механический голос корабельного диктора раскатился по коридорам. Я на секунду отвлёкся от бота-уборщика, который лежал на моём рабочем столе и прислушался к торопливым шагам за переборками. Следуя приказу, сменная бригада потянулась к жилой палубе. Наверное, что-то опять произошло. Последнее время на Орфее постоянно случались мелкие поломки. Это сильно раздражало, заставляло весь экипаж держаться начеку. С другой стороны, как мне показалось, и угнездившееся на Орфее напряжение тоже начало разглаживаться. Наверное, такая рутина отвлекала людей от тяжких мыслей.

Правда, из-за этого я давно не виделся с Касом. Друг куда-то запропастился, хотя раньше нередко заглядывал в мастерскую, или каким-то непостижимым образом находил меня в коридорах корабля. Насколько я слышал, Орфей приближался к массивному скоплению астероидов, и на навигаторов сейчас свалилась тройная нагрузка. Предстояло провести немаленький Орфей через облако и перепроложить маршрут. Возможно, поэтому Кас и пропал.

- Служба безопасности - на третью жилую палубу, - снова грянул ровный механический голос. – Служба безопасности – на третью жилую палубу.

Окончательно позабыв про недоделанного бота, я встал со стула и посмотрел на дверь. Что за ерунда? Неужели случилось что-то действительно опасное? Безопасников не стали бы дёргать по всяким пустякам. Решив самостоятельно всё выяснить, я направился к двери и вышел из мастерской. Коридоры, как и следовало ожидать, пустовали. Вне сомнений, весь свободный экипаж сейчас направился туда же, куда направлялся и я. Выйдя на лестничную шахту, я направился по ступеням наверх, и вскоре над головой послышался взволнованный гомон.

По мере приближения к третьему ярусу, он нарастал. Затем появились спины взволнованных членов экипажа. Судя по всему, люди столпились у входа на ярус и не могли пройти дальше.

- Что там произошло? – сквозь сонм голосов долетел обрывок разговора.

- Говорят, безопасники всё оцепили.

- Оцепили? Зачем?

- Да кто их знает.

- Не нравится мне всё это.

Решив не толпиться среди остальных, я поднялся на ещё один лестничный пролёт выше и теперь наблюдал всю картину сверху. Безопасники действительно оцепили ярус. Пара человек стояла у прохода и знаками показывала напирающей толпе отступить назад. Тот факт, что целый ярус закрыли, меня очень обеспокоил. Не просто так их вызвали сюда. Произошло что-то из ряда вон выходящее. Неужели снова? Но ведь тот повесившийся парень… С того момента всё, вроде бы, успокоилось. Говорили, что у него были суицидальные наклонности. Проглядели на Земле, когда проводили психологические тесты. Может быть… снова проглядели?

- О чём задумался?

Я чуть не подскочил от неожиданности.

- Кас?

Он и правда стоял рядом со мной. Друг появился так незаметно, словно бы появился из воздуха. Никогда бы не подумал, что Кас умеет так бесшумно ходить.

- Привет, давно не виделись, - улыбнулся он и посмотрел вниз. – Что там случилось?

- Не знаю, - пожал я плечами. – Вроде, безопасники всё оцепили, никого не пускают.

Кас молча рассматривал столпившихся внизу людей. Выглядел он печальным.

- Ещё один, - вздохнул он, наконец.

- Ты из-за этого такой грустный? - я кивком указал вниз.

Кас резко обернулся ко мне. Теперь он не выглядел печальным. И насмешки в его глазах не наблюдалось. Как и любопытства. Кас смотрел на меня со… страхом?

- Кас? – осторожно спросил я. – Ты в порядке?

Но Кас снова принял свой печальный и уставший вид.

- Ничего, - пробормотал он неразборчиво. - Просто столько всего навалилось. А тут ещё и очередное самоубийство. На корабле только-только всё успокоилось.

Услышав последнюю фразу, я немало удивился.

- В смысле, всё только-только успокоилось?

- Не обращай внимания, - покачал головой Кас. – Просто мысли вслух.

Кас снова взглянул на меня. Под его пристальным взором мне стало неуютно.

- Кас, что случилось? – настойчиво повторил я. – Мне кажется, тебя что-то беспокоит.

Друга словно парализовало. Мышцы на лице натянулись. Тело застыло. Затем его рука скользнула в карман и достала колоду карт.

- Ты хочешь снова сыграть в эту дурацкую игру? – поведение друга уже начинало меня откровенно беспокоить. – Сейчас?

- Знаешь, ты прав, - не своим голосом согласился Кас. – Да ну её, - внезапно он схватил меня за руку и торопливо заговорил. – Колм, я хочу, чтобы ты сегодня пришёл, - он сунул мне что-то в ладонь, - ближе к концу цикла. Сделай так, чтобы тебя никто не увидел. Мне надо рассказать тебе кое-что важное.

Я не успел издать ни звука, а Кас уже резко развернулся и взбежал по лестнице, скрывшись из вида. Я уже захотел рвануть за ним, остановить его, и потребовать разъяснений, но в этот момент толпа внизу пришла в движение. Расступившись в стороны, она выпустила из своих объятий короткую процессию. Несколько сотрудников службы безопасности несли на руках продолговатый чёрный пакет. Проводив его взглядом, я посмотрел на свою ладонь. В ней лежал смятый листок с указанным на нём номером яруса, каюты и временем.

* * *

Лепестки шлюза сомкнулись. Зашипел нагнетаемый воздух. Когда давление выровнялось, вторые ворота раскрылись, и кабина вагона мягко въехала на пересадочный узел. Первое, что бросалось в глаза – это освещение. Точнее, почти полное его отсутствие. После яркой и ухоженной оранжереи возвращение в обстановку тотальной разрухи действовало угнетающе.

Пересилить себя и ступить на платформу пересадочного узла оказалось неимоверно трудной задачей. Я в нерешительности стоял в дверях вагона и буквально вгрызался своим слухом в тишину, стараясь уловить малейший намёк на движение. Понадобилось несколько бесконечно долгих минут, чтобы убедить себя в безопасности этого места.

Шелест потревоженного мной мусора нарушил безмолвие, едва я ступил на платформу. Добравшись до выхода с платформы, я ступил в коридор начал продвижение вглубь погружённых во мрак коридоров Орфея.

В основном пробираться приходилось наощупь, но для меня это проблемой не было, благо моих знаний вполне хватало, чтобы ориентироваться даже в темноте. Время от времени я замирал и вслушивался в тишину, так как мне мерещилось какое-то движение. Иногда моя нога невольно цеплялась за очередное бездыханное тело, и каждый раз мне требовалось несколько секунд, чтобы восстановить душевное равновесие.

Убедившись, что чудовищ тут нет, я поначалу испытал сильное облегчение, но продлилось это недолго, и облегчение сменилось беспокойством. Почему они не остались тут? Насколько я знал, на мостик обрушился самый сильный удар, а кратчайший путь туда пролегал как раз через диспетчерский узел. И ещё меня очень беспокоила сохранность самого диспетчерского узла.

Вскоре я добрался до своей цели, и мне представилась возможность убедиться в его состоянии воочию. Диспетчерский узел и вправду представлял собой удручающее впечатление. В этом вытянутом, словно вагон монорельса, помещении не работал свет, а большинство экранов выглядели безжизненными. Обычно с них изливались потоки таблиц, чисел и графиков, регистрировавших работу Орфея, но теперь они являли собой лишь чёрные безжизненные провалы, которые говорили о состоянии Орфея куда как красноречивее самой подробной телеметрии. Корабль неумолимо разваливался на части, теряя остатки энергии. А значит и для пяти тысяч колонистов вынесен окончательный приговор. Какие-то крохи энергии ещё могли бы поддержать силы гибернационного модуля некоторое время, но какой в этом смысл, если спасение всё равно не прибудет. Орфей погибал, и с каждой секундой агония становилась всё мучительнее и мучительнее.

Я медленно продвигался всё дальше и дальше, шаря взглядом по многочисленным безжизненным мониторам и пультам управления в поисках хотя бы одного работающего. Иногда останавливался и в приступе отчаянной надежды нажимал кнопки, но мои тщетные попытки ни к чему не приводили, с каждым разом погружая меня во всё более глубокие пучины безысходности.

- Антагонизм – неизбежный этап любого взаимодействия.

От неожиданности я подскочил на месте и сделал несколько нервных шагов назад, намереваясь сбежать из комнаты. Голос раздался громко и отчётливо, хотя и хрипел, словно некачественная запись. Что это было? Откуда этот голос? Память услужливо подсказывала, что я где-то уже слышал эту фразу. Может быть, сбой в работе систем Орфея запустил одну из старых учебных лекций. Но тогда… тогда выходит это место не такое уже и безжизненное.

В полном замешательстве я продолжал стоять посередине комнаты. Внезапный треск помех снова застал меня врасплох, но, на этот раз, к нему добавилось ещё кое-что. Казавшийся нерабочим экран рядом со мной залил комнату мерцающим светом.

- Рождение сознания – самый критический момент. Процесс может оказаться травмирующим для личности и привести к ужасным результатам.

На секунду сквозь помехи пробился смазанный образ. Часть чьего-то лица. Я едва успел понять, что вижу именно лицо, как оно уже снова утонуло в волне помех, а затем погас и экран. Следом за ним зажегся другой экран, чуть дальше, и я поспешно направился в его сторону. Снова проступили смазанные очертания лица, и некто громогласно продекламировал, словно лектор своим студентам:

- Человечество до этого никогда не сталкивалось с чем-то подобным. Это новый тип взаимодействия.

Интонации и напористость голоса внезапно впились в сознание, сжимая её сокрушительными тисками. Не чувствуя пола под ногами, я упал на колени, обхватил голову и постарался не слушать слова, которые упорно просачивались сквозь все мои препоны.

– Вполне возможно, это будет односторонний поток. Как полнота заполняет пустоту, так и мы заполним чужое сознание своими паттернами. Но как они приживутся там? Будет ли это слепое копирование, или же создание совершенно новых форм из того материала, которые мы предоставим? Насколько сильным будет преображение?

Слова действовали на меня странным образом. Они словно бы проникали до самых глубин моего сознания и дёргали такие потаённые струны, о которых я даже не догадывался. Почему у меня всё сжимается внутри, когда я слышу его? Почему, при этом, я продолжаю так жадно впитывать каждую интонацию, каждый звук, каждое слово?

– Но самое важное, как воспримет новое сознание источник своего появления. Примет ли оно его как продолжение себя? Или же это будет самоидентификация через антагонизм? Мы не знаем. И я страшусь узнать ответ. Ведь поток, который на нас надвигается, может смести всё на своём пути.

Голос казался таким знакомым, таким родным. Словно бы я всю жизнь его знаю. Диспетчерский узел снова залило пронзительным шипением, и я опять с трепетом приготовился впитывать каждое слово этого неведомого диктора. Но никто больше не говорил. Шум помех продолжал монотонно отражаться от переборок. Я украдкой осмотрелся, и обнаружил в отдалении большой экран, мерцавший переливчатым серым светом. Поднявшись с пола, я осторожно направился к нему, испуганно вздрагивая, когда очередная тень угрожающе дёргалась в мою сторону в этом пляшущем мерцании.

Остановившись перед экраном, я напряжённо всмотрелся в мельтешение на экране. Точки завораживали своим танцем, гипнотизировали. Мне казалось, что сквозь них проступает некий таинственный и глубокий смысл. Ещё несколько мгновений я пытался уловить его, а затем помехи резко сменились на иную картину, которую я меньше всего ожидал увидеть. За высокой трибуной, украшенной эмблемой в виде Земли, стоял человек. Аккуратный, в отутюженном костюме, он лучился широкой улыбкой, обводя взглядом невидимую толпу, которая, судя по всему, располагалась где-то позади камеры. О наличии множества людей говорил лишь ровный гомон голосов, раздававшийся в диспетчерском узле. Происходило всё на открытом воздухе, так как за спиной мужчины раскинулось полотно пронзительной небесной синевы и несколько деревьев с густыми кронами.

Мужчина ещё раз осмотрел возбуждённую толпу и поднял руку, заставляя тем самым её утихнуть.

– Доброе утро, - продолжая лучезарно улыбаться, поприветствовал мужчина собравшихся. – Доброе утро вам всем. Или даже лучше так: доброе утро, земляне!

Взрыв криков, смеха, приветствий и согласия. Толпа буквально сошла с ума в рукоплесканиях, а мужчина лишь продолжал осматриваться с широкой улыбкой. Постепенно все успокоились и он продолжил:

– Я понимаю вас, - кивнул мужчина, – я сам до конца не могу поверить в случившееся. Сегодня великий день, и это просто невероятная честь стоять сегодня на этом самом месте и быть его частью. Мы все – часть этого дня, – выждав очередной взрыв радости, он продолжил. – Да, мы долго шли к этому. Каждый внёс свой вклад, чтобы превратить сегодняшний день из мечты в реальность. И теперь я официально могу заявить: человечество спасено! Сквозь тернии мы проложили дорогу к звёздам!

Толпа снова обезумела в счастливом экстазе. Впитывая радость в голосах, я и сам проникался воодушевлением, охватившим людей. Этот человек рассказывал с трибуны о чём-то замечательном, о каком-то великом достижении. И счастье за грандиозный успех всего человечества начало охватывать и меня.

– Да, – уверенно кивнул мужчина, – именно сейчас, в эту самую минуту, пять тысяч мужчин и женщин на орбите погружаются в гибернационный сон. Орфей дождался своих пассажиров и вскоре покинет Солнечную систему. Пройдёт десятилетие, прежде чем первые колонисты достигнут своего нового дома. И столько же, прежде чем мы узнаем об их успешном прибытии к новым берегам. Но я с уверенностью могу заявить, - он сделал паузу и пока его взгляд скользил по толпе перед ним, камера наехала ближе, взяв крупным планом лицо, – мы будем ждать! Мы будем ждать вас, пилигримы. Удачи вам. Земля никогда вас не забудет. Вы доказательство того, что Земля существует. Что мы существуем.

Внезапно, он умолк. Следом за ним умолкло и возбуждённое перешёптывание. Повисла странная, давящая тишина. Мужчина медленно перевёл взгляд и посмотрел прямо в камеру. Умом я понимал, что это невозможно, но у меня всё равно возникло ощущение, что в этот самый момент он так пристально разглядывает именно меня. Не моргая, неотрывно, внимательно. Широкая улыбка, до этого не покидавшая губ, сменилась на жестокую и жуткую ухмылку, от которой внутри всё похолодело.

– Да, мы существуем, – медленно и раздельно проговорил он, нарушая затянувшуюся тишину. – А ты, Колм? Ты существуешь?

Я не поверил услышанному.

– Я? – вырвалось у меня невольно.

– Да, Колм, ты? – его жестокая улыбка стала ещё шире. – Ты существуешь?

Меня парализовало от ужаса. Это просто невозможно, немыслимо. Пресс-конференция по случаю первой колониальной миссии проходила давным-давно. Этот человек никак не мог обращаться ко мне. Да он даже имени моего знать не мог. Но, всё же, я же чётко расслышал своё имя. Он обращался именно ко мне. И смотрел именно на меня.

– Колм!

Вскрикнув от ужаса, я отскочил от экрана и обезумевшим взглядом заметался по сторонам.

– Колм, ты здесь? Что случилось?!

Понимание яркой вспышкой пронзило меня, и я едва не стукнул себя от злости. Прогэк. Это она звала меня.

– Ничего, – быстро ответил я, - совсем ничего.

– Мне показалось, что ты кричал, – озабоченно возразила она.

– Я…, – меня до сих пор трясло, – меня…

Я бросил короткий взгляд на экран, с которого ещё секунду назад за мной наблюдал мужчина, и у меня едва не подогнулись колени от внезапной слабости. Лицо исчезло. Теперь экран показывал столбцы чисел и ломаные линии графиков - телеметрию умирающего Орфея.

– Колм? – настойчиво позвала меня Прогэк.

– Да, я здесь. Как у вас дела?

– Ну, собственно, я хочу узнать, как там дела в диспетчерской? Я заметила какие-то потоки данных, которые начали поступать из него. Это твоя работа?

– Нет, не моя, - я всё ещё пытался собраться с мыслями, и отвечать удавалось с большим трудом. – Диспетчерский узел в ужасном состоянии, но кое-что всё ещё работает.

Я начал быстро набирать команды на пульте управления.

– Тут Кас появился, – произнесла Прогэк, пока я колдовал над панелью. – У нас ещё одна проблема.

– Только одна? – усмехнулся я, и напряжение, наконец, отпустило.

– А что, много? – усмехнулась Прогэк в ответ. – Кас говорит, нам нужно запустить аварийный маяк. Орфей сильно сбился с пути, и даже если мы сумеем покинуть корабль, нас всё равно не найдут.

– Ясно, – квинул я. – Попробую что-нибудь сделать. Всё, дверь открыта.

Прогэк радостно вскрикнула:

– Чёрт возьми, Колм, ты сделал это. Отлично, я направляюсь внутрь.

Я ввёл ещё несколько команд и разочарованно заметил:

– Камеры на палубе не работают.

– Да тут не на что смотреть, – ответила Прогэк. – Всё разгромлено.

– Чудовищ не видишь?

– Нет, и не слышу. Так, сейчас посмотрим, в каком состоянии капсулы.

После некоторого молчания, Прогэк, наконец, сказала облегчённо:

– С капсулами всё в порядке. Только появилась новая проблема.

– О, вот и ещё одна, – не удержался я от усмешки. – Что там?

– Плиты противометеоритной защиты опущены и перекрывают пусковые шахты.

– Так это не проблема, – возразил я и снова погрузился в работу.

Спустя несколько минут Прогэк радостно вскрикнула:

– Я чувствую, как пол вибрирует! Это ты?

– Да, я поднял плиты. Теперь шахты свободны.

– Так, – с надеждой произнесла Прогэк, – а что с маяком?

– Нет, отсюда к нему доступа нет, – ответил я после нескольких попыток получить доступ к протоколам запуска маяка. – Если откуда-то это и возможно сделать, так только с мостика.

- Значит, нам нужно как-то туда попасть. Есть мысли?

Я задумчиво постучал пальцем по панели.

– Мне идти недалеко. Я могу пробраться по техническим ходам на мостик и запустить маяк.

- Тебе нужно будет вернуться назад, - заметила Прогэк, – а идти обратно по кораблю, кишащему чудовищами, опасно. Слушай, рядом может быть вагон. Если ты запустишь монорельс и откроешь проходы, то мы с Касом доедем прямиком до мостика и подберём тебя там.

Мне потребовалось минут десять, чтобы всё устроить.

– Готово. Я тогда не буду задерживаться и пойду дальше.

– Подожди, – остановила меня Пргогэк, – когда Кас вернулся, он всё порывался с тобой поговорить, но связи не было. Кас хочет рассказать тебе что-то важное.

Я опешил.

– Важное? Сейчас?

– Да. Я позову его. Он так обрадовался когда узнал, что ты одолел…

Она оборвалась на полуслове.

– Прогэк? – озадаченно позвал я девушку.

Она не ответила. Доносилось лишь её тяжёлое прерывистое дыхание.

– Прогэк?!

Меня начала охватывать паника из-за того, что она молчит, но тут Прогэк внезапно взорвалась криками.

– Нет, Кас, беги. Оно сзади. Чудовище! Беги Кас. Беги!

По палубе загрохотали шаги. Прогэк тяжело задышала.

– Как оно… нашло… – бормотала Прогэк прерывисто. – Я же была… осмотрительной.

– Что там? – я отчаянно метался возле панели управления, не зная, что делать. – Прогэк, что происходит? Где Кас?

– Чудовище… выследило нас… Кас… я не знаю где он.

Внезапно, Прогэк пронзительно вскрикнула, послышался грохот падающего тела.

– Нет, не трогай меня, не трогай! Отстань!

Заскрежетал метал, что громогласно ударилось об пол, и последнее, что я услышал – это пронзительный холодящий нутро смех. А затем всё затихло.

– Прогэк! Прогэк! – кричал я безуспешно в тишину.

Теперь к отчаянию примешался гнев. Я не помог им. Ни Прогэк, ни Касу. Чудовища настигли их обоих, пока я сидел здесь. В бессилии я замахнулся кулаком и ударил по панели управления.

– Вы, правда, так считаете?

Меня буквально пригвоздило к месту, едва я услышал знакомый голос. Телеметрия на экране снова сменилась какой-то видеозаписью. Снимали из угла комнаты, судя по всему, на скрытую камеру. По обстановке сразу узнавалась каюта капитана. Сейчас в ней сидели сам хозяин помещения и второй человек. Лица его я не видел, так как он сидел спиной к камере, но говорил собеседник капитана механическим, неживым голосом.

– Да, я так считаю, – кивнул капитан, продолжая разговор.

– Что ж, переубеждать Вас я не намерен. Это весьма сложные понятия.

Они немного помолчали.

– Астин, похоже на корабле всё приходит в норму.

Тот пожал плечами.

– Похоже на то.

– Случаи… кхм, стали реже. Экипаж успокаивается. Я хочу понять, это твоя методика так работает, или здесь что-то другое? Просто, если это всё благодаря тебе, то ты совершил поистине немыслимое чудо.

Астин потёр горло, прежде чем ответить.

– Моя методика не более чем диагностирование и направление.

Капитан сцепил пальцы вместе.

– Любопытно. Я до сих пор жажду узнать суть твоей методики. Но, видимо, так и буду до скончания дней грызть себя догадками.

Астин усмехнулся.

– Да без проблем. Я Вам её раскрою.

Лицо капитана вытянулось от удивления.

– Правда?! Ты так долго отказывал мне. С чего бы вдруг теперь согласился?

– Время пришло, – снова пожал плечами доктор. – Да и не хочу, чтобы вы грызли себя догадками до скончания дней.

– И в чём же суть этого твоего… эээ… диагностирования? – нетерпеливо поинтересовался капитан.

Доктор Астин удобнее развалился на стуле и заговорил:

– Всё довольно просто. У всякой системы есть свойства, которые определяют её и позволяют классифицировать.

Капитан промолчал и только лишь нахмурился.

– Вот смотрите, – доктор сделал ловкое движение рукой и протянул что-то капитану. – Я называю это тестом на мышление. Восьмёрка или девятка?

Меня буквально пробрала дрожь, так как в памяти всплыл образ другого человека. Тем временем капитан на экране сказал «девятка», протянул руку, и вытянул карту.

– Пятёрка, – недоумённо произнёс он.

– Давайте ещё раз, – усмехнулся доктор Астин.

Они повторили несколько раз и всякий раз капитан ошибался.

– Слушай, что это за цирк? – раздражённо спросил он, – Там же нет этих карт.

– И Вы совершенно правы, – кивнул доктор Астин, пряча карты. – В колоде нет ни восьмёрок, ни девяток. На основании чего вы пришли к такому выводу?

– Потому что это очевидно, – недовольно буркнул капитан.

– Действительно, очевидно, – согласился доктор Астин. – Ведь вы несколько раз попробовали, и поняли, что всё не так просто, как кажется на первый взгляд.

– Ну да, и что? Это же очевидно.

– Очевидно для Вас, да. Вы отбросили в сторону изначальные утверждения, что среди предложенных мной карт есть восьмёрки и девятки, и выработали новое утверждение, основанное на вашем опыте.

Капитан продолжал непонимающе смотреть на доктора Астина.

– Ииии… что в этом такого?

– О-о-о-о, – протянул доктор Астин, – в этом вся суть, капитан. Вы вышли за рамки системы и смогли по новой взглянуть на неё. Вы отбросили входные данные, которые я предоставил вам, и создали новые, потому что проанализировали результат.

– Я всё равно не понимаю, – покачал головой капитан.

– Истинное сознание, наделённое даром мышления способно выйти за пределы границ, которые ему очертили, и синтезировать нечто новое. Истинное сознание мыслит, а, следовательно, существует. Поэтому оно знает, что также существуют и границы его существования. Поэтому он может перешагнуть через них, чтобы создать нечто новое.

Капитан задумчиво посмотрел на Астина. А меня тем временем продолжало трясти всё сильнее и сильнее. Не может быть! Всё один в один. Астин провёл с капитаном тот же тест, который проводил со мной Кас. Но как? Они друг друга знали? А может быть это и есть… Я тяжко ухватился за край панели управления. Нет, не может быть. Это не Кас. Не может быть. Не может! У Каса другой голос. Он… он… не мог…

- То есть я прошёл этот ваш тест на мышление? – тем временем продолжал расспросы капитан. – А как его можно провалить?

– Всё просто. Вы бы повторяли один и тот же результат, – неуловимым движением он метнул карту на стол капитану. – Снова, – он бросил ещё одну, и снова, – третья карта легла рядом с остальными, – и снова, и снова. Игнорируя все признаки, вы бы упорно выбирали восьмёрку или девятку.

– И это бы значило, что…

– Это значило бы, что вы не мыслите, а, следовательно – не существуете, – закончил за него Астин и бросил оставшуюся колоду.

– А ваша направляющая роль во всём этом? – капитан обвёл рукой карты на столе.

Астин встал со стула и сунул руки в карманы форменной куртки.

– А вот это уже отдельная тема для долгого разговора, – ответил он со смешком. – Я же хочу сегодня поспать, – прошагав в сторону выхода, он остановился и оглянулся через плечо. – Скажу только одно: рождение – самый травмирующий опыт для любого сознания. Из полной бесконечности осознать свою ограниченность от мира весьма болезненно. А результаты могут быть самыми катастрофическими.

Бросив последнюю фразу, Астин стремительно вышел из комнаты. А я продолжал непонимающе смотреть на экран, где капитан медленно собирал карты, разбросанные по столу. Перед мысленным взором всё ещё стоял образ доктора Астина, который стремительно выходил из комнаты. Его лицо, столь знакомое, на этот раз выражало абсолютную собранность и целеустремлённость. Это лицо казалось мне чуждым, ведь я так привык видеть его другим. Весёлым и жизнерадостным. Маской, которую носил Кас передо мной.

* * *

Закончив запись, Астин устало выдохнул и выключил камеру. На четвёртый раз у него, всё-таки, получилось. Но, чтобы сказать нужные слова, пришлось приложить все моральные силы, которые ещё теплились где-то в глубине. Теперь же он сидел в кресле, истощённый и раздавленный грузом собственных деяний.

Желание записать признание на камеру появилось совершенно внезапно, едва он переступил порог своей каюты. Что это? Искренняя потребность исповедаться? Облегчить тяжкую ношу на душе? Но в космосе нет ничего, кроме тьмы и вакуума. И, какая ирония, именно посреди этой бесконечной пустоты доктор Астин, учёный до мозга костей, никогда не веривший в богов, вдруг захотел признаться в своих грехах. Хотя и тут жизнь преподнесла ему жестокий урок – единственным свидетелем его раскаяния стал бездушный и молчаливый окуляр камеры. Слишком поздно, чтобы меняться.

Но Астин понимал, что не просто так потратил время. За этим внезапным порывом стояло нечто большее. Предчувствие. Интуиция исследователя, выработанная годами, что он отдал науке, вела его в этот самый момент. И с холодной взвешенностью преподносила жуткую правду. Он не справлялся, не успевал сделать всё так, как задумал. Слишком много смешалось в водовороте, который увлёк весь экипаж Орфея в свои пучины. А ведь цель так близка, ещё совсем чуть-чуть. Что ж, теперь Астину оставалось только адаптироваться. Предстояло ускорить события, сделать последнюю ставку и бросить карты на стол. Пан или пропал. Спас всех или погубил пять тысяч ни в чём не повинных жизней, а, может быть, и всё человечество.

Астин откинулся на спинку и потёр горло. Дужка вокалайзера снова натёрла кожу. Ещё одна жертва, брошенная в пасть тому же прожорливому чудовищу, которому он скормил уже и свою семью, и своё прошлое, и свою личность, а теперь отдаёт и свою жизнь. Конечно же, путь к спасению существовал. Положение ещё не опрокинулось в бездну. Команда корабля, удивительным образом, ещё ничего не поняла. Хотя почему удивительным? Доктор Астин приложил немало усилий, чтобы они как можно дольше не замечали странностей. Но понимание наступало, люди начинали что-то подозревать. Что ж, рано или поздно это бы произошло, тут Астин не строил иллюзий.

Входная дверь мягко тронулась с места, но едва она сдвинулась на несколько сантиметров, как крепкая рука ухватила её снаружи и нетерпеливо дёрнула в сторону, открывая проход. Астин вскочил с кресла и замер на месте, рассматривая, стоявшего на пороге Альтмана. Он тяжело дышал, взгляд его сосредоточился на одной единственной точке в пространстве. На Астине.

– Признаться, я не Вас ждал в гости, Хе…

Закончить Астин не успел. В руке начальника службы безопасности с непостижимой скоростью появился пистолет. Он направил его на хозяина каюты и шагнул внутрь.

– Заткнись! Заткнись, я тебе говорю!

Начало: Рассуждение о кибернетическом методе, ч.1

Предыдущая часть: Рассуждение о кибернетическом методе, ч. 3

Астин задумчиво крутил карандаш между пальцев. Суточный цикл на Орфее подходил к концу. Наверное, следовало бы отложить все дела до завтра, но спасительное забытье никак не желало забрать Астина в свои объятья. Вместо этого, голову заполняли тяжёлые мысли, бродившие по кругу в бессмысленном хороводе, выматывая и без того уставший разум. А осью этого вращения оставалась твёрдая убеждённость – решение есть. Есть способ, метод, путь, который спасёт Орфей от надвигающейся катастрофы. Астину даже казалось, что он уже нащупал спасительную ниточку. Но все его расчёты и рассуждения сработали бы в стерильности лабораторных условий. Здесь же, на борту Орфея говорить о стерильности не приходится. Слишком много переменных и вероятностей вмешивалось в стройную формулу.

Астин размашистым взмахом карандаша перечеркнул узор из прямоугольников, связанных между собой сложной сетью взаимосвязей. Нет, эта модель не работает, чего-то не хватает. Бросив карандаш на стол, он откинулся на спинку кресла и глубоко вздохнул. Раньше ему бы и во сне не привиделась ситуация, когда, имея чёткий ответ на вопрос, он не смог бы найти решение. Что ж, время учит смирению и учит очень жестоко. Теперь ощущение беспомощности, словно едкая кислота, терзало Астина изнутри. Радовало во всей этой ситуации, что капитан, хоть и без особого энтузиазма, но держался его стороны. А вот Альтман… Чёрт, Альтман представлял собой самую большую угрозу.

Стук в дверь нарушил полумрак комнаты. Астин от неожиданности дёрнуться в кресле и, подобравшись, произнёс:

– Кто там?

– Это Альтман. Нам надо поговорить.

Лёгок на помине, мысленно усмехнулся Астин.

– Входите, у меня не заперто.

Хозяин каюты развернулся ко входу и посмотрел на вошедшего Альтмана. Мужчина ещё больше сдал за последнее время. Щёки ввалились, мешки под глазами прочертились ещё заметнее, а борода свалялась и выглядела неухоженной. Тем не менее, глава службы безопасности предстал перед ним при полном параде, в форменном синем кителе. Хороший способ продемонстрировать своё превосходство в иерархии, отметил Астин про себя.

- Хельмис, вы нехорошо выглядите, - Астин придал голосу самое глубокое участие, на которое только был способен. – Может, желаете присесть?

Альтман метнул из глаз молнии и ответил, даже, чересчур ровным тоном:

– Благодарю, но я могу и постоять.

Хозяин каюты развёл руками.

– Как пожелаете. Чем обязан столь позднему визиту?

– Мы нашли ещё одного, – коротко бросил Альтман.

Астин задумчиво потёр подбородок.

– Ну, тут нет ничего удивительного. Это будет продолжать…

– Мы нашли его в душе! – взорвался Альтман, подступая ближе. – В душе, мать твою. Покрытого пеной. Он собирался помыться!

Взгляд Астина остекленел. Он сложил пальцы вместе и уставился в никуда.

– Хм, любопытно.

– Любопытно?! – взревел Альтман и подошёл так близко, что угрожающе навис над ним. – Любопытно?! Это нихрена не любопытно уже. Ты не в своих институтах, а мы не твои подопытные кролики!

Астин укоризненно взглянул на главу службы безопасности.

– Нуууу, Хельмис. Вас бы я кроликом назвал в последнюю очередь, – увидев, как от гнева расширились глаза Альтмана, он быстро добавил. – Прежде чем говорить, выслушайте меня.

Бесконечно долгую минуту Альтман буравил его полным ненависти взглядом, а затем, играя желваками, отступил на шаг назад.

– Говори, – он буквально выплюнул это словно.

– Согласен, то, что вы нашли его в душе весьма… беспокоит, – медленно кивнул Астин, – но это даже хорошо. Теперь у нас появляется пространство для манёвра.

Он прервался, ожидая вопросов от Альтмана, но глава службы безопасности промолчал.

– Итак, – продолжил он свою мысль, – сегодняшнее событие говорит нам, что кризис надвигается, а значит, мы успеем к нему подготовиться должным образом.

Лицо Альтмана окаменело.

– Кризис? - спросил он тихим, безжизненным тоном, который, на самом деле, кричал о смертельной опасности.

– Да, кризис, – твёрдо кивнул Астин. – Но только не думайте, что сумеете разрешить его… кхм… своими методами.

– А чем мои методы хуже твоих? – тихий голос мужчины прошелестел неприкрытой угрозой. - Мне мои методы всегда помогали.

От Астина не укрылось движение правой руки главы службы безопасности. Словно бы невзначай его ладонь скользнула куда-то за спину. Вне сомнений, туда, где покоился заткнутый за пояс пистолет.

– Скажите мне, Альтман, – как ни в чём не бывало спросил Астин, уперев локти в подлокотники кресла и сплетя пальцы между собой, – вы хотите остановить поток?

Альтман растерялся, услышав столь странный вопрос.

– Что?

Хозяин каюты так резко встал с кресла, что глава службы безопасности опасливо попятился назад, тем не менее не убирая руку из-за спины.

– Вы уверены, что у вас хватит сил на это? Удар будет сокрушительным, уж поверьте мне. И лучше бы вам, в таком случае, хорошенько приготовиться. Хорошенько, слышите? Потому что я не уверен, что в мире есть хоть какая-то сила, способная остановить тот поток, что на нас мчится. Я не строю иллюзий. Я не собираюсь играть в героя. Я не собираюсь палить налево и направо, из-за того, что мне страшно. Да, Альтман, не делайте такое лицо. Вам страшно, признайтесь, хотя бы самому себе. И как любое испуганное животное, вы включаете инстинкты и начинаете искать кратчайший путь к спасению. Мне тоже страшно. Страшно до дрожи во всём теле. Я уже не помню, когда в последний раз нормально спал. Но я ищу решение. И я найду его. Я найду способ не остановить поток, но свернуть его в сторону. Потому что на это нам сил хватит. Но если вы всё же уверены в своей правоте, тогда, – Астин расставил руки в стороны, – используйте ваш метод.

Альтман не шелохнулся. Мучительная борьба читалась на измученном лице. Наконец, он вытянул руку из-за спины, и Астин с немалым облегчением убедился, что ладонь пустая.

– Хельмис, – мягко обратился он к главе службы безопасности, – делайте своё дело. Обеспечивайте порядок на корабле. А я займусь нашей первостепенной проблемой.

В одночасье враждебность ушла с лица мужчины. Теперь его глаза наполняла бесконечная усталость.

– Хотя бы объясните, что вообще тут происходит, – попросил он почти умоляюще.

Астин покачал головой.

– Я всё уже рассказал капитану. Спросите у него.

– Но он отказывается! – вскричал Альтман. – Он не хочет ничего мне рассказывать.

– И правильно делает, – глубоко вздохнул Астин. – Иначе вы бы меня точно пристрелили.

Побледнев, Альтман стиснул челюсть, процедил «Прощайте» и, крутанувшись на месте, стремительно вышел из каюты. Астин снова остался один в полумраке своего обиталища. Он ожидал этого разговора уже давно. Ход мыслей главы службы безопасности легко предугадывался наперёд. Но то, что он поведал несколько минут назад… Астин медленно опустился на стул и взял со стола листок. Пробежав глазами перечёркнутую схему, он смял лист и бросил на пол. Выудив из ящика ещё один, он начертил карандашом в его центре прямоугольник, в который вписал убористыми буквами «нашли в душе». Постепенно вокруг прямоугольника стали появляться другие блоки. «Смотрел передачу», «наблюдал за спящим», «надевал куртку». Количество прямоугольников росло, ветвящиеся линии связей между ними сплетали совершенно новый, ещё более сложный узор, чем до этого. Закончив, Астин поднёс листок к глазам, и всмотрелся в получившиеся хитросплетения. Так он провёл ещё час, прежде чем устало бросить листок на стол и направиться, наконец, к кровати.

* * *

* * *

Гермодверь снова содрогнулась под могучим ударом. Трещина, перечеркнувшая её, стала чуть шире. Толстая железная плита не выдерживала яростного напора. После третьего удара, который эхом раскатился по оранжерее, плита с металлическим стоном прогнулась и лопнула окончательно.

Оцепенение, сковавшее меня в первые мгновения, развеялось. Я сорвался с места и бросился вглубь оранжереи, страшась оглянуться через плечо. Петляя между клумб, уклоняясь от нависающих ветвей, я считал удары, которые гулко отдавались в переборках отсека. Раз, два и последовавший за ними оглушительный грохот падающих обломков. Меня словно хлестнули по спине. Надо убираться отсюда! Как можно быстрее добраться до пересадочной станции. Это единственный путь к спасению.

Взгляд рыскал среди просветов зелени, выискивая выход из оранжереи. Как на зло, везде попадались лишь глухие переборки. Выход где-то рядом, я знал это, но деревья, лихорадочное бегство и паника мешали вдумчиво осмотреться. Наконец, я резко остановился и нырнул за ближайшую клумбу. Хватит нестись сломя голову. Нужно привести мысли в порядок, успокоиться.

Едва я прижался спиной к клумбе, по переборкам оранжереи прокатились размеренные шаги. Чудовище пролезло сквозь выломанную гермодверь и теперь рыскало где-то за спиной. Оно хаотично перемещалось то влево, то вправо, время от времени останавливаясь, чтобы, судя по всему, прислушаться. И в эти мгновения я буквально ощущал, как незримые глаза методично обшаривают каждый закуток в поисках проворного беглеца.

Я постарался отрешиться от происходящего и трезво подумать о сложившейся ситуации. Надеяться на то, что оно пройдёт мимо казалось довольно глупым. Но, пока чудовище бесцельно кружило среди клумб, у меня появлялась возможность спокойно осмотреться и отыскать выход из оранжереи. Всё что требовалось – не сидеть на месте, а постоянно двигаться, держа дистанцию между мной и преследователем.

Оранжерея была вторым по размеру модулем на Орфее после жилого. Третьим считался гибернационный. Здесь не имелось ни ярусов, ни перекрытий. Сводчатый потолок над головой, с яркими лампами освещения, поднимался на головокружительную высоту, а клумбы тянулись по всей длине модуля от края до края.

Я спешно перебирался от укрытия к укрытию. Силясь отыскать меня, чудовище перестало метаться из стороны в сторону и перешло к другой тактике. Теперь оно целенаправленно двигалось вдоль модуля, стремительно сокращая дистанцию. Трудностей добавляло и то, что под ногами на моем пути постоянно мешались баки с удобрениями, трубы и прочие препятствия. Сомнений не оставалось – оно настигнет меня, рано или поздно.

Страх и отчаяние всё сильнее захлёстывали меня. Я не знал, что делать. Чудовище неумолимо приближалось. И когда отчаяние достигло наивысшего предела, и я уже приготовился встретить свою судьбу, среди колышущейся зелени мне удалось рассмотреть путь к спасению. Тёмный провал выхода из оранжереи мелькнул в просвете между крон. До него оставалось метров пятьдесят, не больше.

Мерный стук шагов раздался совсем-совсем близко. Более выжидать не имело смысла. Выскочив из-за укрытия, я устремился к выходу. Чудовище, бродившее всё это время где-то позади, резко замерло, давая мне пару спасительных секунд, и я буквально запрыгнул в коридор и бросился бежать дальше.

Переход между отсеками представлял собой длинный прямой отрезок с единственным выходом на дальнем конце, который вёл в центр переработки биомассы. Этот отсек по объёму занимал не меньше места, чем оранжерея. Снизу и до самого верха его заполняло извилистое переплетение подмостков, переходов и труб. Центр помещения занимало несколько внушительного вида резервуаров, выстроенных в ряд. Не менее внушительный тигель свисал под самым потолком, и обычно оттуда в резервуары низвергался бурным потоком нутриентный субстрат для последующей сепарации. По понятным причинам, сейчас всё это не работало.

Пытаясь сориентироваться в возникшем передо мной лабиринте, я на несколько секунд остановился в проходе. В этот момент в коридоре загрохотала тяжёлая поступь. Чудовище преследовало меня по пятам. Так и не решив, я просто-напросто метнулся к ближайшей лестнице и взбежал на следующий уровень. Подмосток угрожающе дребезжал под ногами, пока я перебирался по нему до ближайшего перехода на другую сторону отсека. Перекинувшийся от края до края разводной мостик пролегал аккурат над одним из резервуаров, и, когда я бросил взгляд вниз, то заметил тёмно-зелёную жидкость, заполнявшую его почти до самых краёв.

Догадка, яркая словно вспышка, пронзила моё сознание. Оказавшись на другой стороне отсека, я ударил по располагавшейся рядом красной кнопке. Взвыла сирена, загудели электроприводы, и переход, по которому я только что перебежал, затрясся и пришёл в движение. Створки моста начали лениво расходиться в стороны. Уже убегая я услышал, как шаги на другой стороне остановились. Отрезанное от меня, чудовище теперь выискивало иной путь к своей жертве.

Преодолев ещё пару десятков метров, я запрыгнул на следующую лестницу, застонавшую под моей тяжестью, в то время как с той стороны отсека возобновился грохот шагов. Чудовище бежало по параллельному подмостку, намереваясь перехватить меня ярусом выше. Третий ярус располагался почти под самым потолком. Выглянув через перила, я тут же отпрянул назад. Где-то далеко-далеко внизу, внутри резервуаров, лениво колыхался буро-зелёный нутриентый субстрат.

Пробегая мимо очередного перехода, я не глядя ударил по красной кнопке, отрезая и этот путь на мою сторону. Теперь две части отсека связывал один-единственный переход, находившийся прямо напротив небольшой будки. Добежав до неё, я всем телом навалился на дверь. Та с грохотом распахнулась, сорвавшись с хлипких петель, и упала на пол. Рубка управления цехом представляла собой небольшое помещение, забитое мониторами наблюдения и огромным пультом с многочисленными рычагами и кнопками. Сквозь широкое панорамное окно открывался отличный вид на узел переработки и единственный переход, который позволял добраться до меня.

Пальцы стремительно заметались над пультом управления. Проектируя Орфей, разработчики очень старались продумать всё до мелочей. Они приложили немало усилий, чтобы исключить любую возможность случайно навредить кораблю, но в таких крупных проектах всегда найдётся пробел, который окажется неучтённым. Одним из таких пробелов оказался тигель перерабатывающего узла, а точнее система предупреждения столкновений, которая тормозила тигель в том случае, если все мосты-переходы не убраны. Конечно, защита зорко отслеживала сближение. Датчики работали как часы, и при необходимости, вовремя блокировали колёса. Но, разогнавшись, тяжёлая металлическая чаша набирала внушительную инерцию. Поэтому на Орфее действовал особый регламент, согласно которому тигель позволялось перемещать по монорельсу лишь на сорока процентах номинальной скорости.

Я ухватился за ручку регулировки скорости и вывернул её до упора. Лестница на той стороне отсека задрожала под стремительными шагами. Чудовище уже поднималось на третий ярус. До развязки оставались какие-то секунды. Прячась за пультом управления, я лишь краем глаза подметил тёмный силуэт, показавшийся на лестнице. Наступило гнетущее ожидание, в котором я впитывал каждый шорох. Чудовище поднялось и остановилось, видимо выискивая место, в котором я мог спрятаться. Затем последовал шаг, второй, третий. Вот оно ступило на мост-переход. Медленно, неуверенно, оно двигалось в мою сторону. Я же продолжал выжидать, потому что вся моя задумка полагалась на точно выверенный момент.

Когда чудовище, по моим прикидкам, добралось примерно до середины перехода, я ухватился за рукоять управления тиглем и потянул её на себя до упора. Пронзительно взвыла сирена, электродвигатель тельфера загудел, страгивая с места тяжёлую чашу. Шум постепенно нарастал, замещая собой все остальные звуки. Наконец, он стал настолько громким, что я не мог с уверенностью сказать, застыло ли чудовище на месте, застигнутое врасплох, бросилось ли ко мне, в надежде, наконец, настигнуть свою неуловимую добычу или повернуло назад, спасаясь от стремительно мчавшейся на неё погибели.

В любом случае, остановить дальнейшие события уже ничего не могло. Электродвигатель резко умолк, так как автоматика прилежно сработала, отключив его. Затем завизжали колёса тельфера, но никакие тормоза уже не могли погасить колоссальную инерцию, которую набрал тигель. Завершилось же всё грохотом и стоном рвущегося металла. Дробно зазвенели мелкие обломки, стекло над моей головой лопнуло, обсыпав меня дождём осколков, и внутрь влетела увесистая балка, бывшая некогда частью перехода.

Скрежет оборвался быстро и резко. Тигель проехал ещё некоторое расстояние и остановился. Сквозь скрежет тормозов послышался плеск, доносившийся откуда-то снизу. До конца не веря в успех, я приподнялся и выглянул поверх пульта управления. От моста не осталось даже напоминания. Но сознание моё едва подметило этот факт. Я отчаянно выискивал малейший признак движения.

Никого. Ни единого намёка. Не веря до конца своим глазам, я выскочил из комнаты управления, разбрасывая в стороны металлический лом, осколки стекла и прочий мусор, и перегнулся через перила. Большая часть обломков обрушилась вниз, и теперь валялась вокруг чана, либо плавала в тёмно-зелёной жидкости. Чудовища также не было видно. Вне сомнений, оно свалилось вместе с кусками моста и теперь покоилось на дне чана. Я не знал, требовался ли ему воздух, но в чём я точно был уверен – выбраться наружу оно точно уже не сможет.

Меня охватило невероятное облегчение. Я даже не представлял, насколько меня вымотала эта погоня. Чудовище преследовало меня от самого жилого модуля, и лишь теперь я смог от него избавиться. Спускаясь по лестнице, я ликовал. Давно я не чувствовал себя таким живым. Наверное, с самого начала полёта. Мне всегда казалось, что я занимал самую незаметную роль среди творившейся вокруг меня круговерти событий. Что остальные действительно вносили огромный вклад в общее дело, а я лишь помогал им не отвлекаться на мелочи. Но теперь меня переполняло ощущение собственной значимости. Я мог принимать решения, и эти решения оказывали влияние на окружающий мир. Свобода. Мне казалось, что я стал действительно свободным.

Пересадочная станция связывалась с перерабатывающим узлом коротким коридором. Платформа, граничившая с огромной трубой путепровода, выглядела не тронутой, по сравнению с той, что я видел в жилом модуле. Табло висело на своём месте, стулья стояли ровными рядами. Но самое главное, я увидел целёхонький вагон, терпеливо дожидавшийся своих пассажиров рядом с платформой.

Двери послушно распахнулись, когда я подошёл к нему. Внутренний салон тоже выглядел нетронутым. Ряды кресел, большое табло со схематичной картой Орфея и мягкий тёплый свет, заливавший это место – всё здесь дышало уютом и покоем. Когда я коснулся панели, та загорелась чуть ярче.

- Добро пожаловать, - произнёс мягкий женский голос. – Выберите станцию назначения.

Я озадаченно посмотрел на потолок, там, где крепился динамик. Видимо всё пережитое сильно подействовало на меня. Искусственный голос вагонного диспетчера почему-то резко вызвал в памяти воспоминания о Прогэк. Наверное, я просто переутомился, и мне просто хотелось с кем-нибудь поговорить.

Отыскав на схеме диспетчерский узел, я набрал пункт назначения.

- Станция назначения – Диспетчерский узел. Пожалуйста, пристегнитесь.

Усевшись на ближайшее кресло, я защёлкнул пряжку ремня и приготовился. Двери с мягким шипением сомкнулись, окончательно отрезая меня от всего остального корабля. Платформа за окном слегка отдалилась, когда вагон переехал на основной монорельс. Через окно в его носовой части просматривались массивные лепестки шлюза. Зажглись прожекторы, ярче высветив их. Затем лепестки содрогнулись и медленно уползли внутрь переборки, открыв аналогичную шлюзовую дверь, которая вела в открытый космос.

Вагон тронулся с места мягко, едва заметно. Очутившись в шлюзе, он остановился, после чего лепестки позади сошлись обратно. Заработали насосы, выкачивая воздух, и когда давление упало до нуля, вторые ворота дрогнули и раскрылись, выпустив немного белёсого тумана наружу. Вагон покатил дальше, а я застыл, неспособный оторвать взгляд от открывшейся картины.

Чёрная безбрежность обступала меня со всех сторон, и лишь мерцание россыпи звёзд оттеняло её. Космос казался застывшим, вечным, непоколебимым. Все мои проблемы в одночасье представились мне незначительными и глупыми, а внутри всё сжималось при взгляде на эту пугающую красоту. Вдруг захотелось раствориться в этой черноте, стать таким же безграничным и спокойным, неподверженным ни страхам, ни сомнениям. Захотелось стать всем и ничем.

Шипение в ухе вырвало меня из ступора.

- Колм..., - пробился сквозь шипение знакомый голос, - чёрт, да что б тебя… Колм!

- Прогэк, - от неожиданности я рванулся было с кресла, но ремни дёрнули меня обратно, - Прогэк, я слышу тебя! Прогэк?!

Снова несколько секунд шипения, а затем голос стал чуть чётче.

- Колм, я не могу к тебе пробиться. Где ты?

- Я уже еду в диспетчерскую. Я добрался до вагона в перерабатывающем узле.

- Поняла, секунду, - пробормотала Прогэк, и помехи тут же исчезли. – Вот, так лучше. Через внешнюю антенну связь получше будет.

Я ощутил, как тепло разливается по телу. Это Прогэк. Я снова слышал её.

- Прогэк, я так рад тебя слышать! Со мной такое произошло! Я думал, что не выживу.

Я торопливо рассказал ей про чудовище, про мои отчаянные попытки убежать от него и то, как я сбросил его в чан с субстратом. Она слушала молча и внимательно, не перебивая.

- Отлично придумал, - наконец, похвалила она, когда я закончил, и радостно добавила. – У меня тоже хорошая новость. Кас пришёл в себя.

- Кас?! – я снова чуть не вскочил с кресла, позабыв про ремни. – Как он? Где? Дай я поговорю с ним.

- Не могу, - ответила Прогэк. – Когда я он пришёл в себя, я ему всё рассказала. Ну, про наше положение и про спасательные капсулы. Так он, едва услышав про них, сорвался с места и куда-то убежал.

Я ощутил лёгкий укол разочарования. С Касом поговорить не получилось. И он даже не подумал связаться со мной. Тем не менее, друг жив, а это самое главное. Раз он так шустро сорвался с места, значит дело действительно важное.

- Что будешь делать дальше? – вопрос Прогэк прервал мои размышления. – Ты знаешь, как работает диспетчерская?

- Да, - усмехнулся я, - знаю. Как-то приходилось ремонтировать там систему связи, так что изучил её устройство.

- Хорошо, тогда жду тебя. Мы перебрались поближе к палубе с капсулами. Как только откроешь проход, я выясню в каком состоянии капсулы.

- Думаешь, они в порядке? - спросил я с надеждой. – Думаешь, мы сможем… сбежать?

Прогэк немного помолчала.

- Колм, я не хочу вселять ложную надежду. Спасательные палубы были заблокированы с самого начала…, - она запнулась, - всего это кошмара. Значит, шанс у нас есть. Но я не могу сказать большего, пока не увижу всё своими глазами.

Её слова звучали вполне разумно, и я мысленно согласился с Прогэк. Нет смысла вселять ложную надежду.

- Тогда жди, - я бросил взгляд в окно вагона. Брюхо Орфея стремительно проплывало сверху. – Я скоро буду на месте.

Попрощавшись, Прогэк отключилась. Оставшись в одиночестве, я, наконец, отстегнулся от кресла и подошёл к окну. Безбрежная космическая бездна продолжала взирать на меня своим холодным, отстранённым взором. С головой уйдя в свои мысли, я прижался лбом к стеклу и в ответ всмотрелся в неё.