GubastiKudryash

"Свидание" 

Егор Куликов

Юлька с интересом наблюдала за матерью, которая была довольно странно одета: ярко-красная блузка, застегнутая под самую шею с дрожащими от натуги пуговицами и платье, полностью расстегнутое на спине, выполняющее роль юбки.

Мать рылась в шкафу и изрядно нервничала.

- Платье мое не видела?

- Какое платье? – спросила дочь, подпирая дверной косяк.

- Темно-синее в горошек. Там еще такая бахрома по низу идет.

- Разве ты его тете Оле не отдавала?

Грузная женщина высунула голову из шкафа, выпрямилась и на минуту задумалась.

- Вроде бы не отдавала. Или отдавала…

- А зачем тебе? Оно все равно будет э… тебе тесновато, - завуалировано, сказала дочь о том, что платье не по размеру.

- Думаешь, я настолько поправилась? – спросила мать, закрыла дверцу шкафа где было зеркало и начала осматривать бока.

- Ты его, когда последний раз одевала?

- Надевала? – тут же поправила мать.

- Ладно, на-де-ва-ла.

- Когда у твоего брата дочка родилась.

- То есть полтора года назад.

- Как быстро летит время, - в сторону сказала мать, щупая бока и отмеряя талию.

- А у тебя другого ничего разве нет?

- Парадно-выходного ничего. Я ведь уже привыкла ходить в домашнем. Оно мне как вторая кожа. – Мать провела руками от грудей до крупной талии.

- Не печалься. Сейчас мы тебе что-нибудь подберем. – Уверенно сказала Юлька и с головой полезла в шкаф.

Мать с интересом, через голову наблюдала чего же она там ищет.

- Это не то… это тоже. В это ты точно не влезешь. Это не подходит. – Доносилось из шкафа.

- Ты пока посмотри, а я пойду туфли себе подберу.

Только мать развернулась, как услышала недовольное бурчание дочери.

- Как так можно? Как можно подобрать туфли, не имея даже понятия к чему ты их подбираешь?

- У меня есть черные. Они универсальные. Ко всему подходят. – Парировала мать.

- Я вот тут помогаю тебе, а сама думаю. Зачем? Куда это ты наряжаешься?

Юлька посмотрела маме вслед и сразу поняла, что та покраснела.

- Да так, в одно место надо сходить, - не поворачиваясь, ответила мать и решила быстрее скрыться от дочери.

- На свидание что ли?

В этот раз ответа не последовало.

- Ты можешь просто помочь мне найти наряд и не устраивать допрос!? – послышалось с другой комнаты.

- Чего нервничать… - сама себе сказала Юлька и продолжая рыться в шкафу.

Минут через десять, Юля, скрываясь под ворохом одежды пришла в спальню и свалила вещи на кровать.

- Ма! Иди, примеряй.

Мать притащила три коробки обуви. Уставшая и раскрасневшаяся она завалилась на кровать.

- Что-то уже и не хочется никуда идти.

- А куда ты идешь?

Коротким взглядом, мать дала понять, что не желает разговаривать. Но спустя пару минут, когда отдышалась, то все-таки решила рассказать. Не смотря на дочь, словно стесняясь ее, она сказала:

- Помнишь, я тебя просила почту мне сделать?

- Неа…

- Ну, мы тогда пришли домой. В гостях у тети Оли были. Помнишь?

- Так это же было год назад.

- Ну? Мне тогда тетя Оля про один сайт рассказала. Говорит там можно себе пару найти. Я и подумала, чем черт не шутит. Мы без папы уже девять лет живем. Когда вы были малые, у меня дел было по горло. Дом, обязанности, работа. Того в школу отправь, тебя в сад собери. Потом у брата твоего институт, а у тебя школа. Сейчас вот он женился, мне с внуком нянчиться, а тебе в институт надо готовиться. А тогда мы с Олей чего-то поговорили и мне так тошно на душе стало. Всю ночь не спала. Все думала-думала. Вот Саша женился и уехал от нас. Теперь у него своя семья, свои дела и проблемы. Сейчас ты в институт поступишь и не ровен час, тоже замуж выйдешь. А мне что? Останусь одна как перст и совсем с ума сойду в этих трех комнатах. Или к вам в семьи буду лезть, чтоб развлекали бабку старую, - тяжелой и натянутой улыбкой озарилось лицо матери. – Вот и подумала, что пока еще не совсем увяла, надо постараться счастье свое поискать. Мало ли… Сама зарегистрировалась на том сайте и давай пару себе высматривать. Ой, чего я только там не насмотрелась, в этом вашем интернете, - схватилась за голову мать. – И извращенцы всякие. И воришки, которые сразу такие милые становятся, когда узнают, что у меня квартира трешка почти в центре. И в опекуны сразу записываются, и давай приеду буду помогать. Страшно… посидела я на том сайте с неделю другую и поняла, что не мое это. Открываю там всякие анкетки мужчин, смотрю на них и грустно становится. Все такие наряженные, напомаженные. Кто с пистолетом на фотке, кто возле машины. Все не курят, не пьют. Не мужики, а золото, одним словом. Но так ведь быть не может? Скорее всего врут все. Но один мне там попался нормальный. Обычный рабочий человек. Как он мне сказал, работает в ЖЭКе электриком. С женой развелся больше семи лет назад. По внешности ничего так… Хотя кто в наши года вообще на внешность смотрит. Короче говоря, пришелся он мне по душе, вот, сегодня у меня с ним свидание.

Дочка с открытым ртом слушала рассказ матери и долго еще не могла прийти в себя. Она думала, что мать кроме косынки на компьютере, да онлайн-сериалов ничего больше не умеет, а тут вон что оказывается. И зарегистрировалась сама. И переписывается с кем-то. Для нее, для Юли, мамин возраст казался глубокой старостью, с единственным желанием как бы не помереть. Но после такого искреннего и глубокого рассказа она иначе посмотрела на мать.

- Мама. Я понимаю, что это нехорошо, но можно я посмотрю вашу переписку?

- Зачем тебе? Нет, нельзя.

- Ты ведь сама уже убедилась, что в интернете полно проходимцев. Я, конечно не сильна в этом деле, но мне кажется, я лучше смогу определить мошенник он или честный человек.

Мать многозначительно хмыкнула, но промолчала.

- Можешь посмотреть его профиль, но не нашу переписку.

- Ладно, показывай.

Они прошли к компьютеру.

Дочь по-хозяйски развалилась в удобном кресле, а мать стала позади нее, постоянно подсказывая:

- Открывай браузер. Вторая вкладка. Здесь нажимай на верхнюю кнопку. Придется посмотреть рекламу, иначе никак не войти.

Юлька бы легко обошлась без советов матери, но решила не говорить ей об этом.

- Вот он! – больше с чувством стыда, нежели гордости, заявила мать, указывая на фото усатого мужчины под пятьдесят.

Юля посмотрела фото, статусы и всю основную информацию. Забила имя нового кавалера в поисковик, который ничего не выдал. Для верности она сохранила фотку и ввела поиск по картинкам. Видимо человек реальный, так как других фото не нашлось. Она еще долго копалась в компьютере и кидала взгляд на часы.

- Ну?

- Вроде бы все нормально. А в переписке он ничего такого не писал?

- Нет. Вполне себе приличный мужчина.

- А как ваша общение началась?

- Мы друг другу поставили большие пальцы и как-то пошло-поехало.

- Ладно, тогда давай наряжаться.

Мать вернулась в спальню и недовольно посмотрела на кучу вещей.

- Давай будем отталкиваться от того, что тебе подходит. Примерь вот эту и эту блузки.

Женщина отвернулась, стянула с себя тесную красную блузку, выдохнула с облегчением и облачилась в новую.

Дочь одобрила и заставила перемерять все вещи, а их насчитывалось около пятнадцати.

Спустя полчаса беспрерывной мерки, нервы матери сдали:

- Достало. Надоело. Пойду в чем есть. Вот так и пойду, - сказала она, стоя в просторных джинсах и кофте цвета пожелтевшей листвы.

- Мама, так никто не ходит. Это выглядит как-то по-деревенски. Эта кофта сама по себе ничего, но она совершенно не сочетается с джинсами.

- Яйцо курицу не учит.

- В этом случае, как раз-таки учит. Так что доверься мне.

- И долго ты меня мучить будешь?

- Пока не подберем. Кстати, это мы с тобой еще само свидание не обсуждали.

- А чего там обсуждать? – уставилась на дочь женщина.

- О чем говорить? Кто будет платить за ужин, или куда вы там идете. На что стоит обратить внимание, а на что можно закрыть глаза. Короче, до вечера у нас есть чем заняться.

Мать хотела опять сказать про яйцо и курицу, но сдержалась, и, с видом осужденного покорилась воли дочери.

Примеряли долго. Комбинировали, убирали, обвешивали бедную женщину бижутерией, меняли верх и низ, пока наконец-то не сошлись на идеальном варианте. Все та же кофта пожелтевшей листвы и черные брюки.

- Я себя чувствую каким-то работником офиса. – сказала мать возле зеркала.

- Это лучший вариант. Так, давай теперь подберем туфли.

- У меня уже есть мои. Черные как раз подойдут.

- Примерь.

Мать достала из коробки туфли. Левый надела быстро и, наощупь защелкнула замочек, но, когда надела правый, вспомнила, что замочек давно накрылся и болтался на туфельке позванивая металлическими звеньями.

- Все пропало. – Сказала мать и в злобе отшвырнула туфель. – Моему счастливому будущему никогда не сбыться из-за какого-то проклятого ремешка. – она закрыла лицо руками и в чем была откинулась на кровать.

Юлька молча подняла туфель, попыталась приделать золотистую цепочку, но не вышло:

- А может их совсем оторвать? Пусть будут просто черные туфли.

Мать вскочила, как будто воскресла, стянула целый туфель и что есть мочи потянула за цепочку. Руки ее дрожали, лицо медленно наливалось кровью приобретая розовый, алый и наконец бардовый цвет.

- Не идет, - процедила она сквозь зубы продолжая растягивать бедный туфель. – Вот зараза.

Еще несколько секунд она безуспешно пыталась оторвать золотистую цепочку, но сдалась.

- Зараза-то какая, а… на том ведь как-то оторвалось, - задыхаясь сказала она. – Может отрезать?

Юлька покрутила перед собой туфель.

- Не выйдет. Будет видно.

- Вот теперь точно прощай мое несбывшееся счастье.

- А если… - начала Юлька и не закончила.

- Если что?

- Дядя Толя дома?

- А я знаю? – без интереса ответила мать и тут же поняла в чем дело. – Давай сюда недоделка, - протянула она руку. – Я сейчас быстро все улажу.

Мать схватила пару туфель и уверенным шагом вышла из комнаты.

Даже не обуваясь, она выскочила из квартиры и поднялась на два этажа выше.

- Только будь дома. Только будь дома… - бубнила она, все еще пытаясь поймать бешеное дыхание.

Позвонила.

- Толя открывай. – Для верности приложилась несколько раз по двери. – Толя, это Таня из сто первой.

За дверью что-то ухнуло, а через минуту появился дядя Толя, державшийся за ушибленную ногу. В коридоре валялся велосипед.

Красные глаза говорили о том, что Толя только что проснулся, но Татьяна подумала, что он с похмелья и прижала крепче туфли.

- Чего? – довольно грубо спросил Толя все еще потирая ногу.

Татьяна, сжимая туфли, боялась отдавать их в руки человеку с похмелья, но выбора не было.

- Толя, у меня к тебе дело. Вот эту змейку надо присобачить на ее законное место.

- У меня сегодня выходной. Приходи завтра ко мне в будку.

- Нет Толя. Время не ждет. Надо срочно присобачить. Хочешь я тебе за это непыльное дело прямо сейчас бутыль поставлю. Или даже два. Отдам тебе туфли, а сама мигом в магазин.

- Нужна мне твоя водка. – Толя нехотя взял туфли, окинул наряженную и босую Таню оценивающим взглядом и придвинул сломанную застежку настолько близко к глазам, что Татьяне стало вдруг неудобно. А вдруг ее обувь плохо пахнет? – Ни черта не вижу. Сейчас очки принесу.

Вернулся в больших роговых очках одна из дужек которых была прикреплена на тонкую проволоку.

- Ну, делов тут и вправду немного. Рубликов на двести думаю будет.

- Хорошо. Отлично! Давай. Через полчаса забегу.

Татьяна отдала туфли и как девочка в припрыжку соскочила по лестнице.

- Все сделано. Через полчаса туфли будут. Сколько время уже? Ох ты господи… через два часа я уже должна быть в ресторане.

- Куда в итоге идете-то?

- В «Шато».

- Мм… «Шато» - с наслаждением протянула Юлька.

- А ты была там что ли?

- Нет, но знаю, что цены там хорошие. Да и считается это одним из лучших ресторанов в городе.

- А то, - улыбнулась мать.

- В итоге у нас есть час на сборы. Давай быстро обсудим твои действия.

Мать недовольно посмотрела на дочь, но промолчала.

- Не знаю, как было заведено в ваше время, но сейчас, лучше если каждый будет платить сам за себя.

Мать хмыкнула.

- Не удивляйся. Времена прошли, понятия немного изменились. Нет, если он конечно будет настаивать, то почему бы и нет. Пусть за все платит сам, но сейчас принято так, как я сказала. Не соглашайся никуда ехать…

- …ты меня совсем за дурочку держишь? – не выдержала мать. – Я и без твоего совета бы никуда не поехала.

- Сильно не пей, - продолжала дочь.

- Юля!

Но Юля не слушала и гнула свою линию.

- Не заказывай неизвестные блюда. Маленькие вилки для салатов, большие вилки и ножи для горячего. Так как это ужин, ограничься только салатом и каким-то горячим. Я знаю, что ты любишь первое, но не заказывай. Когда вам принесут вино, а я надеюсь вы будете пить именно вино, налей себе бокал и растягивай его как можно дольше. Смотри за тем, сколько выпил он. Если что, сразу звони мне. А теперь встань и покажись мне еще раз.

Мать послушно встала и покрутилась перед дочерью.

- Все хорошо, но чего-то не хватает.

- По мне, так идеально.

Дочка подперла голову рукой и долго пялилась на мать, пока молча не вскочила и не убежала в другую комнату. Вернулась она с полным ящиком косметики.

- Времени у нас мало, поэтому будем делать быстро. Тащи в ванную стул и жди меня.

Добрые сорок минут потратили на макияж и укладку.

- Мне словно снова тридцать, - смотря в зеркало сказала мать. – Ну ладно, не тридцать, но не больше сорока.

Мать прильнула к зеркалу, рассматривая легкий, но очень аккуратный макияж. Слегка подведены брови и веки. Черные как уголь ресницы вздернуты вверх. Легкие тени. Губы накрашены и обведены карандашом. Тонкий слой тональника и легкий румянец. Черные волосы собраны в пучок, да так профессионально, что ни один волосок не выбивается.

Дополняет образ крошечные серьги и брошь.

- Теперь другое дело. – сказала дочь. – Иди до дяди Толи и возвращайся. Я тебе пока такси вызову.

В этот раз Татьяна влезла в домашние тапки и медленно, дабы не сбить прическу и не помять блузку со штанами, поднялась по лестнице.

Она не долбила в дверь, а элегантно, легким нажатием позвонила в квартиру.

- Иду. – послышался голос Толи.

Он открыл дверь, протянул ей туфли и протянул руку.

- Двести.

- Ах… Толя я деньги оставила. Сейчас тебе Юлька занесет.

Толя оглядел соседку, кивнул и закрыл дверь.

Когда Татьяна вернулась в квартиру, дочка вновь отправила ее к Толику. Она протянула ей черный клач.

- Там только цепочку подтянуть. У нас где-то были плоскогубцы, но я не смогла найти. Давай быстро. Такси уже подъезжает.

Татьяна схватила пятьсот рублей, влезла в отремонтированные туфли и вновь пошла к соседу. Юлька успела вслед сбрызнуть ее духами.

Элегантное нажатие на кнопку. Томный взгляд и почти истеричная просьба:

- Толя, это снова я. Выручай. Триста плачу. Подправь сумку, а? всего поджать надо цепочку.

Толик спустил очки со лба, оглядел соседку, затем сумку. Снова перевел взгляд на соседку:

- Спешишь что ли куда?

- Да, Толя, спешу.

- Тогда пятьсот.

- Плевать. Давай делай.

Шаркая тапочками по полу, Толик не спеша ушёл вглубь квартиры и, минуту спустя вернулся с готовой сумочкой.

- Деньги, - сказал он и протянул руку, не отдав при этом сумочку.

Татьяна протянула пятисотрублевую купюру.

- Только это взяла. Сейчас скажу Юльке она донесет.

- Спасибо. – сухо ответил Толик и спрятал деньги в карман.

- Ну и подло же ты поступаешь. С собственных соседей наживаешься. – кинула напоследок Татьяна и неспешной походкой ушла.

Толик только пожал плечами и оценивающим взглядом провел соседку.

- Не сосед, а жлоб какой-то. Отнеси ему еще двести.

- Мама, такси ждет.

- Все, бегу.

- Ни пуха.

- К черту.

Мать с дочерью вышли из квартиры. Дочь пошла по лестнице, а мать осталась у лифта.

***

- Ну, как все прошло? – с порога спросила дочь.

Мать поводила руками, мол ни так ни сяк.

- Как-то сухо, невзрачно. Встретились, поговорили. А о чем говорили, уже и не помню. Видимо в моем возрасте уже поздно искать свое счастье.

- Может еще напишет?

- Может и напишет, только отвечать мне ему не хочется.

Юлька жалобно смотрела на расстроившуюся мать, которая стянула на пороге туфли, небрежно повесила клач на вешалку. По дороге до спальни, отцепила серьги и сняла брошь. Вылезла из кофты цвета осенней листвы и черных брюк. Через минуту она умылась и появилась перед дочерью так, как ходила последние десять лет. Широкие спортивные штаны, просторная футболка и распущенные волосы. На лице не было макияжа и румянца, а блеклые ресницы больше не смотрели вверх.

- Так, наверное, даже лучше. Я уже привыкла одна, а в нашем возрасте, все уже по-другому. Это в твоем, люди закрывают глаза на многие недостатки и мирятся с ними. Но чем старше человек становится, тем идеальней пара ему нужна. И, хотя я была бы не против годного мужчины в доме, но у меня сейчас такие запросы, что, наверное, бог еще не создал такого человека. Впрочем, как и у мужчин в моем возрасте.

- Чего это так?

- Моя жизнь устаканилась. Я привыкла делать так, смотреть так, готовить так. А тут, представь, появляется кто-то и делает не так, смотрит не так, говорит не так. Я буду злиться, он будет злиться. В итоге разбежимся, так и не сойдясь. Так что… - Татьяна не закончила. Она лишь махнула рукой и подошла к компьютеру.

Спустя пару минут, позвала дочку:

- Юль, а Юль. Как удалить этот чертов профиль, чтобы глаза мои его не видели.

Дочке не хотелось, но она все-таки показала маме как это сделать.

- Вот и конец моим поискам.

Спустя две недели, ситуация повторилась точно да наоборот. Юля собиралась на свидание и сломала каблук.

- Сходи к дяде Толи.

- Тот жмот опять цену заломит. Надень лучше другие туфли.

- Ну маааам…

- Ладно.

Не спеша, мать взяла сломанный туфель и пошла к соседу, внутренне готовясь торговаться.

Толик открыл дверь.

- Работа нужна? – без приветствия спросила Таня.

- Давай. А чего это ты, не нарядная совсем. Тогда такая красивая была, а сейчас…

- Просто сделай свою работу и давай обойдемся без комплиментов.

- Как знаешь. Я хотел что-то приятное сказать, а ты рассобачилась сразу. Ну, коль не надо я и навязываться не буду.

Что-то изменилось в Татьяне в эту секунду. Некая мысль пронзила ее с головы до пят. Да так пронзила, что аж мурашки пробежали по спине и холодком повеяло где-то под сердцем.

- Через сколько будет сделано? – едва ворочая языком спросила Таня.

- Надо срочно?

- Д-да.

- Тогда четыреста рубелей и приходи минут через тридцать.

Таня спустилась в квартиру и снова с головой зарылась в шкаф. Юлька не обращала на нее внимания, так как была занята своим свиданием.

- Что там? – крикнула она из комнаты.

- Через полчаса будет готово.

- Отлично, я тогда забегу к дяде Толе.

- Я сама. Сама забегу, - не вынимая головы из шкафа кричала мать.

Она нашла те самые туфли с золотой застежкой. Нашла кофту цвета осенней листвы и черные брюки. Быстро нацепила серьги и брошь. Кое-как уложила волосы и напудрила лицо.

За туфлями она поднималась при полном параде. Не таком конечно, как в прошлый раз, потому как тогда ей макияж делала дочка, но и сейчас она выглядела куда лучше, чем в своем обычно виде.

- Опа, - замрела на пороге Юлька, когда открылась дверь и починенный туфель ей отдал в руки сам дядя Толя.

Спустя время, Татьяна не раз говорила, что он мужик хороший и проверенный. Не пьет. А уж как деньги умеет зашибать она на личном опыте усвоила. Выглядит правда, как алкаш. Точнее выглядел. Сейчас дядя Толя был ухожен, пострижен. Всегда гладко выбрит и пахло от него парфюмом вперемешку с жженой резиной.

- Вот тебе и сайт знакомств, - сказала Юлька сама себе, наблюдая за парочкой.

Егор Куликов

Ссылка на первую часть

XV. 4—2=4

О том, как счастье может быть грустным

В этот раз закон оказался на стороне Максима.

Спустя пару дней Владимир всё-таки пришёл на квартиру. Он сверкал пистолетом, светил корочкой, но Макс твёрдо стоял на своём. Он видел, как Света была счастлива, когда открывала дверь этому огромному волосатому мужику. Она думала и надеялась, что Макс так же смирится и уйдёт, как в прошлый раз, но этого не произошло.

Вова говорил много. В некоторых случаях грубил и обещал устроить ему сладкую жизнь. Макс молчал, слушал и, улыбаясь, кивал.

Он думал о том, что за этот короткий промежуток времени он довольно многое успел пережить.

В итоге Вова ушёл ни с чем.

Иногда он заходил, но с каждой неделей его визиты становились всё реже и всё короче.

Они жили все вместе, но Света как будто жила отдельно. Она молча ходила по квартире, даже не пытаясь ни с кем заговорить.

Макс видел, как Юля отдаляется от неё. Ему казалось, она больше времени проводит с животными, с ним или с Юркой, чем со своей матерью.

Спустя две недели Максим устроился на работу.

Нет, не в офис. Оказалось, что недалеко от дома есть мастерская, где делают мебель на заказ.

Первый месяц Макс работал обычным подмастерьем. Его работа была столь проста, что с ней справился бы даже Юрка со своей неразлучной палкой. Это отнеси, там замерь, это убери.

Но Максим не жаловался. Он набирался опыта и спустя два месяца получил должность. Он мастерил украшения — вытачивал узорчатые ручки для перил, резные стулья и столы. Первые поделки выглядели довольно чопорно и сыро, но мастер, Иван Андреевич, хвалил Максима и не верил, что тот раньше нигде не работал. Вырезая очередную поделку, Максим вспоминал дядю Ваню. Вспоминал, как он кричал на него и злился. Вспоминал его морщинистое лицо, дымящую самокрутку и его слова. Слова, которые навсегда остались с Максимом.

— Молодец, Максим! — заключал Иван Андреевич, оглядывая очередную его работу.

Макс и сам видел, что у него неплохо получается. Но больше всего его радовало то, что ему нравилась работа. Он испытывал блаженство от запаха древесины, от того, как стружка тонким завитком падает на пол. Удивлялся тому, что обычный кусок дерева медленно превращается в произведение искусства.

Он, как и обещал, выстрогал для Юрки настоящий меч. Длинный, резной и довольно удобный.

Юра сиял от счастья, когда менял облезлую палку на меч — настоящий меч. Макс и Юле выстрогал несколько кукол и сделал так, чтобы и руки, и ноги у них двигались. Но Юля как-то холодно восприняла подарок.

Она взяла кукол, осмотрела их, потрогала болтающиеся руки и ноги, после чего положила в коробку с игрушками.

Спустя ещё месяц, когда снег укрыл белым покрывалом улицу, Света попросила Максима посидеть с Юлей.

Это выглядело довольно странно, потому что Макс и без этого взял все заботы на себя. Он отводил дочку в садик и забирал её оттуда, кормил и мыл, читал ей на ночь сказки и учил хорошим манерам.

На выходных они часто выбирались на природу. Делали скворечники, лепили снежную бабу, гуляли с Собакой-Собакой.

Когда Макс спросил у Светы, в чём причина, она сказала ему, что уезжает по работе в командировку.

Макс видел ложь, но не стал допытывать бывшую жену.

Она действительно уехала на две недели.

А когда вернулась, то собрала вещи и уехала насовсем.

— С ним? — спросил Макс, зная, что она поймёт, о ком речь.

— С ним, — ответила Света. — Он разошёлся с женой, и мы уезжаем жить отдельно.

— А как же Юля? — спросил Максим.

Света передёрнула плечами.

— Ты ведь как-то жил без неё — дай теперь и мне попробовать. Я буду к ней приезжать периодически. За меня не переживай.

Максим и не думал переживать за Свету. Он больше переживал за то, как отъезд матери воспримет Юля.

Но, на его удивление, девочка не сразу заметила, что мамы нет рядом. За это время она уже привыкла видеть её не больше одного раза в день, да и то проходящую мимо в халате, как привидение.

Они остались жить впятером: Максим, Юля, Юра, Собака-Собака и Кот.

Жилось довольно тяжело, но сносно. Порой очень даже весело.

Иногда Макс вспоминал про Нину и думал, правильно ли поступил. Может, стоило…

«Нет, не стоило», — тут же обрывал он сам себя.

В новогоднее утро Максим заготовил для всех подарки.

Юле он купил куклу, на которую она долго засматривалась и о которой могла говорить не переставая. В дополнение к этой огромной, как сама дочка, кукле Максим сделал на работе домик с раздвижными дверцами. Он вырезал миниатюрную мебель и заселил домик маленькими фигурками.

Юре он подарил радиоуправляемую машину и выстрогал новый меч, так как нынешний изрядно потрепался. А в довесок купил полную серию детских энциклопедий.

Он знал, что мальчик не умеет читать, но сам себе пообещал, что займётся им. Займётся сам.

Коту смастерил трёхъярусную лежанку и когтеточку. Привязал к верхней палочке бантик и с удовольствием пнул его:

— Играй, — смеясь сказал Максим. — Я ведь знаю, что хочется.

Его Величество Кот застенчиво посмотрел на него и ради приличия несколько дней не подходил к бантику. Но кошачья натура взяла своё, и Макс видел, как здоровенный Кот, завалившись на спину, грызёт и хватает зубами тряпичный бант.

Собаке-Собаке досталась настоящая именная будка. Максим лично выжег «Собака-Собака» над входом.

Это был лучший Новый год.

Все радовались подаркам и были счастливы. Юля на удивление недолго играла с куклой. Она с головой залазила в домик, делая там перестановку и разыгрывая свой театр.

Вечером Максим подозвал детей и усадил их на пол. Вместе с детьми пришли и питомцы.

— Сегодня займёмся полезным делом, — сказал он и достал книгу.

— Это мы умеем, — пробурчал Кот. — Пошли, Собака-Собака. Лучше в будке побесимся.

Каждый вечер Максим заваливался с детьми на тёплый ворс ковра и учил их читать. Юрка схватывал быстрее, и Юля иногда с завистью смотрела на мальчугана.

— Не обижайся, — говорил Макс, замечая, как Юля смотрит на парня. — Ты тоже научишься. Надо просто немного терпения.

Жизнь шла своим чередом.

Наконец-то Макс смог оформить опеку над детьми. Теперь он был официальным отцом и своей собственной дочки, и этого белобрысого паренька, который в следующем году пойдёт в школу. Удивительно легко и гладко прошла вся бюрократическая волокита с оформлением. Складывалось ощущение, что где-то там… кто-то хочет, чтобы дети были с ним.

Света изредка появлялась и, как показалось Максиму, она обрадовалась, что обуза в виде дочки сброшена с её плеч. Последний её визит был в феврале. Больше они её не видели. Кто знает, может быть, она ещё объявится.

Время летело незаметно.

После зимы пришла яркая весна. За весной наступило лето, и вот уже медленно подбиралась осень.

Последние летние деньки были тёплыми и ясными.

Макс купил всё необходимое для школы и с замиранием сердца ждал первого сентября.

За это время он всё-таки узнал, какие у Юли любимые сказки, какая любимая игрушка, кем она хочет стать, когда вырастет. Ему было безмерно стыдно, что он не интересовался этим раньше. Ведь это такое счастье, думал он, лёжа в кровати.

Третьи сутки он не мог уснуть. То ли из-за нервов перед первым звонком, словно сам отправляется в школу, то ли…

Он догадывался, что этот день когда-то наступит.

Он ждал его и боялся.

Утром первого сентября, ещё задолго до того, как надо будить детей, Максим лежал на кровати, закинув руки за голову. Третьи сутки сон не посещал его. Две ночи он насильно закрывал глаза и пытался уснуть, в эту же ночь он как раз-таки боялся сна, но паршивые глаза сами закрывались.

Он встал с кровати, пробрался на кухню, заварил себе кофе, понимая, что спать ни в коем случае нельзя. Сегодня слишком важный день. Сегодня Юрка идёт в первый класс, и ему нельзя засыпать.

Макс взял горячую чашку кофе и вернулся в комнату. Он посмотрел на расправленную кровать, но ложиться не решился. Лучше кресло.

Утонув в мягком кресле, Макс откинул голову, и глаза как-то сами закрылись.

И снился ему сон (или это была галлюцинация?).

Максим видел Виктора — того самого мужика с парка, который и надоумил его идти пешком в Тулу. Видел, как Виктор шёл по дороге с большим рюкзаком за плечами. Он ступал широким шагом, растягивая рот в улыбке.

Видел Валеру, Инну и девочку Юлю. Они сидели в беседке на даче, пили чай, о чем-то болтали и громко смеялись. Валера часто бегал к мангалу. Инна прибирала стол, а Юля кружилась на свежей траве, пытаясь ухватить зубами короткие косички.

Максим видел деда Ваню, в руках у которого был брусок дерева. Прикусив кончик языка, старик вырезал какую-то фигурку. А та скамейка, где Макс оставил свои поделки, пополнилась новыми игрушками. Он видел, как дед вышел на улицу и подозвал к себе ребятишек, которым тут же и отдал результат своей работы. Видел, как дед Ваня, облокотившись на палку, смолил самокрутку и щурился от улыбки, когда смотрел на уходящего местного батюшку. Старик поднял руку и, улыбаясь, помахал нерадивому священнослужителю.

Затем видение сменилось другим. Максим увидел танцующие блики огня. Приглядевшись, он понял, что горят палеты. Те самые палеты, которыми был усеян двор Армена. Видел и самого Армена — он в штанах, натянутых на пузо, бегал вокруг костра, словно отплясывал ритуальный танец.

Максим видел худого паренька в солнечном Узбекистане. Видел и Ихтизару, юную, стройную, с чёрной косой до пояса. Максиму казалось, он слышит, как Бахтер воркует с ней, точно так, как когда-то ворковал с голубкой, чьё перо до сих пор хранится у Максима.

Но самым забавным и интересным было то, что каждый раз, когда видение сменялось другим видением, персонажи из его сна с полной осознанностью смотрели на Максима и улыбались ему.

Когда Макс открыл глаза, то обнаружил, что и сам широко улыбается. Кофе был ещё горячим. Это значит, прошло не больше пары минут.

Максим сидел в кресле до тех пор, пока не начал будить детей и собирать их.

Он отвёл Юлю в садик, а нарядного Юру в школу.

Он держал руку мальчика, уверяя того, что меч в школу лучше не брать. Недавно выструганный меч будет ждать его дома.

Юра подозрительно посмотрел на Максима и вроде бы поверил.

— Максим, а ты придёшь за мной? — спросил мальчик.

— Конечно, приду.

И он отпустил руку паренька.

Максим не спал уже трое суток и надеялся, что, когда придёт домой, сможет завалиться в кровать и наконец-то уснуть.

Но когда он открыл дверь, Собака-Собака и Его Величество Кот ждали перед порогом.

— Пошли, — серьёзно сказал Собака-Собака.

— Куда?

— Ты сам знаешь, — добавил Кот.

Да, Макс знал.

Он не раз представлял себе этот момент и всегда насильно уводил ход мыслей в сторону. Он знал и боялся, что когда-нибудь это случится.

Он открыл дверь, и Собака-Собака с Котом выскочили в подъезд.

Они пошли в парк, и Макс последовал за ними. Он шёл повесив голову, и он точно знал, куда они идут и куда в итоге придут.

Вот асфальтированная тропинка исчезает, уступая место грунтовой. Вот и грунтовая перетекает в лесной настил из листьев, хвойных иголок и сухих веточек.

Всё ещё тёплое солнце пробивается сквозь плотный потолок ветвей.

Видимо, ночью был небольшой дождь, потому что влага испаряется, оставляя лёгкий туман — едва видимую дымку.

Всю дорогу они молчали.

Впереди показался просвет между деревьев.

Макс замер, боясь сделать шаг.

— Это обязательно? — спросил он у питомцев.

И те, как сговорившись, кивнули.

— Почему так, Кот? — спросил Макс. — Ты сам негодовал по этому поводу. Помнишь, ты говорил: почему, когда всё устаканивается, надо обязательно куда-то срываться?

— Помню, — с лёгкой улыбкой ответил Кот. — Но так надо.

— Если надо… — сказал Максим и по мягкому лесному ковру пошёл к просвету.

За стеной деревьев он увидел огромный дуб.

Теперь он точно знал, что это дуб, — по резным листочкам и по тому, какая структура у этого дерева.

На широкой поляне сидел старик перед шахматным столиком.

Собака-Собака, сорвавшись с места, буквально полетел к хозяину. Кот пытался сдержаться, но незаметно для себя самого с каждым метром ускорял шаг.

— Мои хорошие! — радовался старик, обласкивая дрожащего от счастья пса. — Вы вернулись! Вернулись!

Его Величество Кот долго стоял возле шахматного столика, но, не выдержав, запрыгнул старику на колени и начал ластиться.

— Здравствуй, Максим, — сказал старик, не переставая гладить Кота.

— Здравствуйте, — стеснительно и грустно ответил Макс.

— Ты ведь знал, что рано или поздно сюда вернёшься?

— Знал.

Макс оглядел поляну и старика. Ему показалось, что ничего за год не переменилось.

Дедушка всё так же был одет в потёртый клетчатый пиджак и чёрный берет с петелькой посередине.

— Наверное, у тебя есть вопросы? — сказал старик.

Но не успел Макс ответить, как в разговор вмешался Кот.

— Вы знаете… Вы не представляете, где мы были! Мы были в Туле! Я, правда, пряников не поел, но мы там были. Мы шли пешком. Нас везли. Нас с Собакой воровали, и Максим спасал нас. Мы голодали, жили в лесу, спали в палатке и на вокзалах. Мы выступали перед публикой, мы спасали Максима. Мы… мы… мы…. — Кот задыхался от обилия чувств. Он хотел целый год вместить в несколько предложений. На несколько секунд он замолчал, перевёл дух и продолжил: — Но самое интересно и смешное знаете что? Знаете?

— Что? — с улыбкой спросил старик.

— Вы никогда не догадаетесь, как он нас назвал. Ну? Ну?

— И как же?

— Его зовут Собака-Собака, — Кот кивнул на покорно сидящего пса. — А меня… А меня зовут Его Величество Кот, — гордо заявил он.

Старика позабавили имена, и он громко рассмеялся, вздрагивая всем телом.

— Это правда? — спросил он у Максима, когда перестал хихикать.

— Правда, — улыбаясь, ответил Макс.

— Удивительно. Ведь Снежок и Рыжик — самые подходящие имена для них. Да, Рыжик? — спросил он у Кота, который подставлял голову под сухую ладонь старика и выпрашивал ласки.

— Может быть, и подходящие, — изгибаясь, говорил Кот, — но мне больше нравится Его Величество Кот. Оно лучше отражает мой внутренний мир… мур… — начал он мурчать.

Первая радость встречи пошла на убыль.

Собака-Собака перестал наворачивать круги и пытаться обслюнявить старика с головы до ног. Кот развалился на коленях у хозяина и с удовольствием мурчал.

— Это всё? — тихо спросил Макс, стоя перед стариком как официант.

— Наверное, да, — ответил старик.

— Вот так просто?

— Как и всегда.

Максим не мог поверить. Ему казалось, что должно что-то произойти. Он и сам не знал, что именно, но что-то… что-то…

Собравшись с мыслями, он сказал:

— Я не знаю, кто вы. Не знаю, зачем вы это устроили и почему. Но я говорю вам огромное спасибо, — гордо и с поднятой головой заявил Максим. — Вы подарили мне то, чего у меня никогда не было, — вы дали мне настоящее счастье…

Старик поднял руку, останавливая Максима.

— Это неправда.

— Правда!

— Поверь мне, так всегда получается. Живёшь со своим счастьем бок о бок, а когда решаешься его найти, отправляешься на другой конец света.

Максим ждал продолжения, но старик молчал. Он гладил Кота и сквозь узкие щёлки глаз смотрел на Максима.

— Можно задать вопрос? — нерешительно спросил Макс.

Дед пожал плечами.

— Вы всё знали? Вы ведь знали, что так произойдёт?

— Нет. Никто не знает, что будет. Так что не тешь себя надеждой, что кто-то великий знает твоё будущее. Будущее можно просчитать, имея большой опыт, но знать наверняка не получится. Давай лучше с тобой партию сыграем, — весело предложил дед и сбросил с коленей Кота.

Старик проворно расставил фигуры и пригласил Макса за стул.

Макс нерешительно сел и посмотрел на питомцев.

— Идите погуляйте, — сказал старик животным, и те послушно ушли на поляну.

— Почему так произошло? — спросил Макс.

— Произошло что?

— Всё это… Я шёл к своей цели, а когда достиг её, то вдруг понял, что она мне не нужна. Я неправильно выбрал цель? Я сдался?

— Нет, — успокоил старик, — просто во время пути ты изменился. Ты стал другим. И ты осознал свою истинную цель.

— Люди не меняются, — скептически заметил Макс.

Старик довольно громко хмыкнул.

— Посмотри на них, — сказал он и указал на поляну, туда, где в лучах яркого утреннего солнца Собака-Собака сидел с Его Величеством Котом. Они отвернулись к лесу, и Макс видел лишь их спины. Видел, как редкие пылинки и цветочная пыльца играют в солнечных лучах.

Затем Кот повернулся к Собаке-Собаке и придвинулся ближе. Их тела соприкоснулись. Белая шерсть переплелась с рыжей.

Они о чем-то говорили, пока Кот не ткнул Собаку-Собаку в бок и не попытался убежать. Пёс вскочил на ноги и помчался следом. Он настиг Кота на середине поляны и повалил его.

Они громко смеялись, перекатываясь в высокой сочной траве.

— Посмотри на них, — повторил старик. — И вспомни, какими ты видел их впервые. Все меняются, Максим. Ничто не остаётся неизменным, и поверь мне, люди не исключение.

— Можно ещё спросить?

— Пожалуйста.

— А нельзя ли мне их оставить? Я к ним привык, да и они ко мне тоже.

— Оставить их? — не поверил своим ушам старик и захихикал. — Такого я ещё не слышал. Вынужден тебя разочаровать, Максим, потому как они должны быть со мной. Но знай, они никогда тебя не покинут.

— В смысле? — не понял Макс.

— Подумай, — только и сказал дед.

Максим обернулся к питомцам, которые продолжали беситься на поляне. Но вместо Собаки-Собаки и Его Величества Кота он увидел Юрку и Юлю. Дети перекатывались в сочной траве, ломая крупные стебли. Юрка держал в руках меч и с наслаждением срубал высокую зелень. Юля, щурясь от яркого солнца, ткнула в бок паренька и, смеясь, побежала. Мальчуган пустился следом за девочкой, нагнал её и повалил в густые заросли, на что Юля обиделась и прикрикнула на него. Юра помог ей встать и долго извинялся. Незаметно девочка выхватила меч и снова начала убегать. До Юрки не сразу дошло, что его разыграли. Но когда он понял это, то сорвался с места в погоню.

Звонкий детский смех разливался на поляне.

Максим тряхнул головой и вновь увидел Собаку-Собаку и Его Величество Кота.

— Теперь понял? — спросил старик.

— Понял.

— А пока у нас с тобой осталось время, давай-ка сыграем в шахматы.

— Секундочку. Можно мне взять фору? — спросил Макс.

— Надеюсь, ты не хочешь отобрать у меня ферзя? — прищурившись, спросил старик.

— Нет.

Макс повернулся на стуле и крикнул:

— Собака-Собака! Его Величество Кот! Идите сюда!

Питомцы замерли на поляне и, как малые дети, наперегонки побежали к Максиму.

— Сыграете на моей стороне в шахматы? — спросил он у них.

— О, да… — протянул довольный Кот и запрыгнул Максу на колени.

— Сыграем! Сыграем! — пролаял пёс, и Макс хитро посмотрел на него, как бы говоря: я-то знаю, что ты лишь притворяешься глупым и не всегда говоришь короткими фразами.

— Только давайте не как в прошлый раз, — сказал Макс.

— Ну, началось, — проворчал Кот. — В прошлый раз мы тебе говорили, как надо ходить, а ты упёрся как баран и гнул свою линию.

— Я изменился.

— Конечно, изменился он. Люди не меняются!

Старик сидел напротив, смотрел на их перепалку и с улыбкой на устах ждал начала новой партии.

Конец

Егор Куликов

Ссылка на первую часть

XIV. ФИНИШ

О том, как важно иногда прикидываться глупым

— Интересно, мы в Москве так же быстро её найдём? — спросил Кот, когда они ступили на порог электрички.

— Сомневаюсь, — шёпотом ответил Макс, потому что рядом были люди, и он не желал выглядеть в их глазах психом.

— А чего мы на поезд билеты не взяли? — поинтересовался Кот. — Там и дешевле, и удобнее в сто раз.

— Там паспорт нужен. Или свидетельство для Юры, — продолжал шептать Макс. — А у него его нет. Или ты предлагаешь оставить его здесь?

— Я не хочу здесь оставаться, — встрял Юрка. — Лучше отвезите меня обратно в Тулу.

— Не останешься, — успокоил его Макс. — Ты едешь с нами. Ты же помнишь — у нас задание?

— Помню, — спокойно сказал Юра, больше не переживая, что его бросят в этом странном городе с большой птицей на вокзале.

Они погрузились в электричку, заняв все два сидения. Народу было мало, так что никто им и слова не сказал.

До Тулы доехали без приключений. В Туле Макс чувствовал себя более уверенно, из-за того, что прожил здесь некоторое время. Но в то же время он дико смотрел по сторонам, боясь увидеть толстого мужика в кепке с одной длинной бровью на лбу.

Нет, Армена здесь не оказалось.

Они без проблем купили билет и поехали до Москвы.

В заднем кармане потёртых джинсов затерялось две пятисотрублевые купюры и горсть мелочи.

Они ехали…

Поезд дробно выстукивал на рельсах. Мимо проносились жёлтые деревья и черно-зеленые хвойные леса. Иногда шёл дождь, и по широкому окну электрички капли играли в догонялки.

Макс перевёл взгляд на своих товарищей, и на душе у него стало тепло. Он и сам не знал, откуда именно тепло расходится по всему телу — то ли от сердца, то ли откуда-то из живота, но тепло плавно растекалось с каждой секундой, когда он смотрел на Юрика, Собаку-Собаку и Его Величество Кота.

Ему было приятно, что рядом с ним едут они, эти не совсем понятные существа — говорящие животные и брошенный всем миром мальчуган.

Он оглядел золотые волосы Юрки и вспомнил момент их первой встречи. Вспомнил себя в тот момент и подумал: как судьба так вывернула, что он взял его с собой? Как он сам решился на такой шаг, ведь у него ничего нет?

Он уезжал из Москвы не ради Нины, как он вдруг понял сейчас. Он бежал из Москвы, потому что там его ничто не держало. Не было якоря. У него ничего не было. В один момент его ровная, как натянутая нитка, жизнь лопнула, и он остался ни с чем. Он и был ни с чем, но на тот момент ему казалось, что у него было всё: знакомые, друзья, клубы, ночная жизнь, работа и какая-никакая квартира. Даже деньги иногда водились. И в один миг это ничто действительно превратилась в ничто. В пустоту. В фарс. Он словно понял, что не обладал ничем. Его иллюзорный мир растаял, как туман на солнце.

И когда он покидал Москву, то чувствовал, что мост за его спиной превратился в обугленные головешки. Ничто не держало, и грех было в такой ситуации не найти себе цель, не придать этой цели важности и не отправиться за тридевять земель к этой цели.

А сейчас…

Он смотрит на спящих друзей и чувствует тепло только оттого, что они рядом. Он знает все их повадки, и если в этот момент случится какое-то чудо и Кот с Собакой-Собакой перестанут говорить, это не станет помехой. Он поймёт их — поймёт без единого слова, по жестам, по движениям, по мимике. Ему хватит одного взгляда этих едких зелёных глаз Кота, чтобы понять, что именно он хотел сказать.

Невероятное чувство блаженства и лёгкости посетило Макса. Ему захотелось сгрести своих друзей в объятия и сжимать, пока он не передаст им свою любовь и не поделится хоть капелькой своего безграничного счастья.

Он ехал.

Он возвращался в Москву. Возвращался в пустоту, откуда сбежал.

Но возвращался не один, и от этого становилось только легче. Его не тревожила мысль, что Москва — огромный город, что на дворе осень и на улице спать не получится. Да и палатки у них уже нет. У них ничего нет, но и это его не волновало.

Смотря на животных и на спящего Юрика, он улыбался. Ему было приятно…

С блаженным теплом в теле и улыбкой на лице Макс уснул.

Они подъехали к Курскому вокзалу, и Москва сразу показала своё лицо. Точнее, миллион лиц за пару минут.

Сонные, они выбрались из электрички.

Был вечер, и Макс решил, что эту ночь они проведут на вокзале. Здесь тепло и сухо.

Доев последние припасы, они разложились в зале ожидания.

Спать было тяжело. Неудобно.

Ёрзали на стульях, пытаясь выбрать удобное положение.

Кое-как они переночевали и утром вышли на улицу.

— Что теперь? — спросил Кот.

Макс пожал плечами. Он действительно не знал, что теперь. В Орле ему сказали, что Нина уехала в Москву. Большего они не знали. Она собрала вещи и уехала в Москву — возможно, к родителям, а возможно, ещё к кому-то…

Выйдя в прохладный город, они долго стояли возле метро.

— Куда? Куда? — пролаял пёс.

Юра сдвинул худенькие плечи к груди, пытаясь сохранить тепло. Кот по своему обыкновению облизывался, и только Собака-Собака бегал по кругу и обнюхивал каждый угол.

— К родителям, — тихо сказал Макс. — Поехали к родителям.

Кот тут же перестал облизываться и скорчил недовольную морду. Видимо, он помнил прошлый визит к ним.

Перед входом Макс замер и, оглядев попутчиков, сказал:

— Какой сегодня день?

— А это имеет значение? — спросил Кот.

— Нет.

— Сегодня — это сегодня. И этого нам достаточно.

— Наверное, ты прав.

По пустым вагонам метро Макс догадался, что сегодня выходной. На полпути он изменил решение, и они поехали к бывшей жене Свете.

Когда Кот услышал это, то тут же высказался в своём стиле:

— Хрень редьки не слаще. Что к одним, что к другим. Если ты помнишь, я всегда был за комфорт, никогда не хотел переезжать и куда-то мчаться. Но теперь… Теперь я согласен поехать в парк, на вокзал. Согласен ночевать под мостом, но только не ехать к твоим родственникам и бывшим жёнам.

— У нас нет выбора, — возразил Макс. — Не забывай, с нами теперь путешествует Юра. А ему будет тяжело жить на улице.

Кот удивлённо посмотрел на Макса:

— Этот пацан живёт на улице дольше, чем мы все, вместе взятые, а ты говоришь, что ему будет сложно. Он любого из нас уделает.

— Тогда отвечу так: я не хочу, чтобы он снова жил на улице.

— Он или ты?

— И он, и я. И даже ты.

Кот застенчиво улыбнулся, чувствуя хоть и грубую, но всё-таки заботу.

— Ладно, — мягче сказал он. — Поехали к твоей бывшей. Надеюсь, там не будет этого животного с пистолетом.

— И я надеюсь.

Домчались довольно быстро.

Подходя к дому, Макс не испытывал тех чувств, как в прошлые разы. Ему не было стыдно за свой вид. Его не одолевал страх, что скоро придётся выслушивать упрёки Светы. Он не нервничал и твёрдо шёл к дому.

— Юра, — сказал Макс и положил руку на острое плечо мальчика, — сейчас мы придём к моей бывшей жене. Она не лучший человек, так что не удивляйся, если она будет кричать и бубнить что-то. Постарайся не обращать внимания. Это ведь так просто. Правда?

— Новое задание? — спросил Юрка, используя палку как трость.

— Можно и так выразиться. Мы взяли ещё одно задание.

— Классно! — воскликнул Юрка. — Я буду стараться.

— Я знаю.

Они подошли к дому.

Макс позвонил в домофон.

— Кто там? — прозвучал знакомый и в тоже время далёкий голос Светы. Словно из прошлой жизни.

— Свои.

— Просто так двери не открываю.

— Да это я, Максим.

— Тебе особенно! — сказала Света.

— Мне с тобой поговорить надо.

— Опять пришёл, потому что жить негде.

— Давай открывай, — начинал вскипать Макс.

Несколько секунд длилось молчание. Затем Макс услышал, как Света вздохнула, но всё-таки открыла дверь.

— За мной! — скомандовал Макс, и всей гурьбой они зашли в подъезд.

Пока Максим поднимался на четвёртый этаж, его не отпускала мысль о том, что он не был здесь год — не меньше. Складывалось ощущение, что с момента его последнего визита должно было многое измениться, ведь в его жизни случилось столько перемен.

Но всё было по-старому: та же непонятная надпись чёрным маркером на стене, то же самое объявление для жильцов, что не стоит мусорить, там же скол на третьей ступеньке. Даже грязное пятно на стене осталось.

Подъезд не изменился.

Когда они поднялись, Света уже ждала в дверях. К сожалению, и она не изменилась.

— Опять ты со своим зверинцем. А это ещё кто? — Света кивнула на Юрку.

— Племянник мой, — ответил Макс. — Привет.

Света стояла в халате и широких домашних тапочках. Видимо, она не так давно проснулась, потому что волосы были на скорую руку собраны в пучок. Слегка опухшее лицо и, как всегда, хмурый взгляд из-под выщипанных бровей.

— О чём хотел поговорить? — спросила она, стоя в дверном проёме и держа одной рукой дверь.

— Дай пройти….

— Сначала скажи, о чём хотел поговорить. Ночевать здесь ты не будешь. Сегодня ко мне должен Вова прийти. Ты ведь помнишь Вову?

— Помню.

Голос Светы подпрыгнул, как только она заговорила о Вове. Она помнила их последнее посещение и помнила то, как Владимир с лёгкостью избавил её от бывшего мужа и всего его зоопарка.

— Ну так о чём? — спросила она всё тем же надменным тоном, чувствуя власть и защиту за спиной.

— Где Юля?

— Какая тебе разница, где она? Ты о ней вспоминаешь только тогда, когда тебе что-то надо. Ты посмотри на себя… грязный, оборванный. И разит от тебя как от бомжа. Я не хочу, чтобы моя дочь видела тебя таким.

— Она и моя дочь.

— Хо-хо-хо… как ты заговорил. Она только фактически твоя дочь.

— Дай пройти… — сквозь зубы процедил Макс и почесал щетину.

Света молчала. Ни один мускул не дрогнул на её опухшем лице.

— Дай пройти! — жёстче повторил Макс.

Света лишь надменно улыбнулась на одну сторону и снисходительно произнесла:

— А то что?

Макс чувствовал, как краснеет. Как злость растекается по всему телу точно так же, как недавно растекалось тепло, — то ли от сердца, то ли из живота. Он глубоко вздохнул и шагнул ближе к Свете.

— Максим! — взвизгнула Света, но с места не сдвинулась. Она как бы предупредила его: ещё один шаг — и она примет меры.

Но Макса это не остановило. Он сделал этот шаг и, когда Света попыталась его отстранить, то легко, одной рукой отодвинул её в сторону и вошёл в квартиру.

Удивлённая и раскрасневшаяся Света не успела ничего сделать. Она хлопала глазами, удивляясь небывалой дикости и наглости бывшего мужа. И пока она смотрела на Максима, в квартиру проскочили Кот и Собака-Собака.

Юрка мялся на пороге.

— Юра, заходи, — сказал Макс, стоя в коридоре.

Мальчик опустил взгляд в пол и вошёл в квартиру.

Спустя пять минут, когда Макс разделся, в коридор выбежала Юлька.

— Папочка пришёл! — крикнула она, но дальше не двинулась.

Она словно испугалась отца — его внешнего вида или той атмосферы, которая царила в квартире.

— Привет, дочка, — растягивая рот до ушей, сказал Макс. — Ну чего ты… боишься?

— Нет, — спокойно ответила Юля и схватилась за подол короткого платьица.

— Иди сюда, я тебя поцелую.

Нехотя она сделал пару шагов, и Макс, подхватив её на руки, крепко поцеловал дочку.

— Я так рад тебя видеть, — сказал Макс чистую правду.

— Ты колючий, — почёсывая щёчку, сказала Юлька.

— И вонючий, — добавила Света, продолжая стоять в открытых дверях, понимая, что уже не в силах его выгнать.

— С ними ты уже знакома, — указала Макс на животных. — А этого мальчика зовут Юра. Познакомься с Юрой.

Он опустил дочку на пол, и та, застеснявшись, спряталась за ним.

— Ну чего ты… — улыбался он. — Юра хороший мальчик. Он не кусается. Пойди поздоровайся.

Юля с опаской выглянула и снова спряталась. Юра покраснел и крепче сжал палку.

Минуту продолжалась немая сцена. Дети застенчиво переглядывались, Света наконец-то закрыла дверь, а Макс бегал глазами от одного ребёнка к другому.

— Ну, давайте уже, — не выдержал Кот. — Знакомьтесь и займёмся делом.

Юра первый поднял голову и не спеша подошёл к Максиму.

— Меня Юра зовут, — сказал он и протянул руку.

Юля продолжала застенчиво улыбаться и прятаться за отца. Но вытянутая рука мальчика не давала ей покоя, и она нехотя схватилась за неё.

— Юля, — едва слышно сказала она. — А что это у тебя за палка?

— Это? — словно здесь была ещё какая-то палка, спросил Юра. — Это мой меч. И друг.

— Меч?

— Ага.

— У меня тоже есть меч. У принца. Хочешь, покажу?

Юрка кивнул.

Юля увела Юру в комнату.

«Вот так просто», — подумал Макс и посмотрел на недовольную Свету.

Животные переместились на кухню, и за ними последовали бывшие муж и жена.

— Теперь мы можем поговорить? — успокоившись, спросила Света.

— Можем. Говори, — сказал Максим, усаживаясь на стул.

— Зачем ты явился?

— Жить.

— Жить? — она даже поперхнулась.

— Да.

— Ты ведь помнишь, что я тебе сказал в подъезде? — тон её вновь изменился.

— О том, что придёт Вова? — спокойно ответил Макс. — Пусть приходит. Пусть приводит с собой хоть всё своё отделение. Я отсюда не уйду.

— Уйдёшь. Как миленький уйдёшь.

— Посмотрим, — сказал Макс и встал со стула. — А теперь мне надо помыться.

— Твоего там ничего нет? Не смей трогать мыло и шампунь.

— Не трону.

Он и вправду не тронул.

После того как помылся, он, не без короткого скандала, взял у Светы второй комплект ключей и пошёл в магазин. На последние деньги купил еды и ванные принадлежности.

Первым делом отмыл Юрку, который никак не хотел уходить из комнаты Юли. Затем помыл и животных.

Он решил проверить телефон, и, на его удивление, тот заработал. Оказывается, он не совсем умер, как думал Макс.

До вечера Макс ждал Вову и даже морально готовился к его приходу, но тот так и не явился. Постелив на кухне старый ватный матрас, они легли спать. Все вместе.

Утром Света специально встала пораньше и выгнала всех с кухни.

— Отведи дочку в садик, — коротко бросила она и вышла.

На улицу Макс взял Собаку-Собаку и Кота.

После прогулки они вернулись домой, где Макс позвонил на свою бывшую работу. Надо было забрать документы.

Ему сообщили, что документы отправили по почте, а за зарплатой он может явиться в любой момент. Это было приятной неожиданностью для Макса. Хоть какие-то деньги заведутся. Возможно, им даже не придётся выходить на площадь и проделывать эти фокусы.

Этим же днём он поехал в офис, где Юрий Петрович, в общем-то как и все коллеги, прятал глаза.

С деньгами он вернулся домой и позвонил хозяйке Евгении Ивановне, которая почему-то общалась с ним весьма любезно, пообещав, что он может вернуться за вещами, когда ему будет удобно. Видимо, новых жильцов так и не нашла.

— Сегодня вас устроит?

— Приходи сегодня, — согласилась Евгения Ивановна.

— Спасибо вам. И извините, что причинил хлопоты.

— Всё хорошо, Максим, — отозвалась она.

Кот и Собака-Собака напросились вместе с ним. Чтобы Юрке не было скучно, Макс взял и его.

Он с приятным чувством ностальгии вошёл в подъезд, где его ждала хозяйка.

— Привет, Максим, — любезно сказала она. — Как ты изменился за это время. Исхудал что-то совсем.

— Есть немного, — ответил Макс. — Я недолго. Думаю, за сегодня управимся.

— Ой, не спеши. Давай я тебе дам ключи.

Макса немного насторожил такой тёплый приём с её стороны, особенно если вспомнить причину их расставания.

— Жильцов не нашли?

— Какой там нашли… и ремонт никак не затеем. Ты это… — Евгения Ивановна слегка замялась и посмотрела в пол. — Если хочешь, можешь продолжить жить. Я тебе даже цену немного сбавлю. Но с одним условием: деньги за два месяца вперёд.

— Спасибо, но я нашёл себе жильё.

— Точно не хочешь вернуться?

— Точно.

— Ну и ладно. В общем, возьми ключи и, как закончишь, набери мне.

— Будет сделано.

Они вошли в квартиру, где с их отъезда не поменялось ничего. Вещи свалены в одной комнате в бесформенную груду. Шкаф и тумбочки во второй комнате до сих пор стоят, как у плохого игрока в тетрис.

Приятная ностальгия тронула сердце Макса.

Несколько минут он с улыбкой ходил по квартире и заглядывал во все углы. «Приятное всё-таки было время», — подумал он.

Но надо было действовать.

Макс отдал указание Юрке и сам принялся за работу. Часам к пяти все вещи были упакованы. Несколько раз пришлось ходить туда-сюда, чтобы перетащить нажитое непосильным трудом имущество.

В последнюю ходку он оставил Юрку дома, а сам с Собакой-Собакой и Котом вернулся на квартиру.

— Прощайся, — сказал Кот.

— С кем?

— С квартирой прощайся. Честно говоря, мне тоже как-то жаль её покидать, хотя мы тут и недели не прожили.

Кот привычно запрыгнул на подоконник и, подставляя рыжее брюхо холодному осеннему солнцу, устремил взгляд на улицу.

Макс выходил из ванной и заметил таз, дно которого было пробито. Точнее, прокусано собачьими зубами.

Они отнесли три туго сбитых пакета вещей домой.

Кот, как только вошёл, сразу повалился на коврик и лениво сказал:

— Извини, Максим, но я больше не пойду.

— Последний раз осталось сходить.

— Нет, нет и ещё раз нет. Я вымотался.

— Собака-Собака, ты пойдёшь?

— Пойду! Пойду! — пролаял пёс и сиганул вверх на уровень стола.

Максим и его верный пёс пошли на квартиру, где их ждал последний пакет с вещами.

Последний…

Макс несколько раз проверил все закоулки — нет, ничего не забыто.

Он набрал Евгении Ивановне, которая сказала, чтобы он отдал ключи соседям сверху, потому как она не может подойти.

Макс вспомнил вредную бабку, которая появилась, когда он затопил квартиру снизу, и ему не очень захотелось снова с ней встречаться.

— Может быть, я в ящик почтовый закину?

— Нет-нет, не надо. Ящик легко вскрыть. Лучше отдай соседям — там мои знакомые живут.

Макс сказал, что так и сделает.

Он закрыл дверь на все три замка и поднялся этажом выше.

Забавно, но он не спросил, каким именно соседям отдать. Тут три двери.

— Те, что как раз над моей квартирой, — уточнила Евгения Ивановна, когда он ей перезвонил.

Макс нажал на кнопку звонка и долго держал палец.

Из-за оббитой дерматином двери послышался детский голосок:

— Кто там?

— Это сосед ваш. Взрослые дома есть?

— Есть.

— Можешь позвать? — Макс не понял по голосу, кто за дверью, девочка или мальчик.

— Мама, там кто-то пришёл, — прокричал ребёнок за дверью.

— Скажи, что я сейчас открою, — послышался голос мамы, и как-то странно стало Максиму.

— Сейчас откроют, — продублировал ребёнок.

— Спасибо, — ответил Макс, не понимая, отчего стало плохо.

Отчего-то голова пошла кругом и дышать стало тяжело.

Макс ухватился за стенку, едва устояв на ногах.

— С тобой всё хорошо? — спросил Собака-Собака.

— Да. Нормально. Что-то плохо стало.

Пёс подозрительно посмотрел на Максима, но промолчал.

Максим понял, почему ему стало плохо, сразу, как открылась дверь.

Перед ним показалась Нина. Та самая Нина, ради которой он шёл, мёрз, болел, скрывался и совершал преступления.

— Максим? — округлив глаза, сказала Нина.

Она…

Она стояла перед ним в обычной домашней одежде: широкой серой кофте и обтягивающих штанах.

Макс хотел ей что-то ответить, но не мог. Тяжёлый ком стоял в горле. Он представлял эту встречу десятки, сотни и тысячи раз, и вот теперь, когда она состоялась, он молчит.

Молчит и только руками разводит.

— Нина… — прохрипел он.

— С тобой всё в порядке? — спросила она. Так просто. Она просто спросила, всё ли с ним в порядке.

— Да. Всё хорошо. Я тебе ключ принёс от квартиры Евгении Ивановны, — сказал Макс, когда взял себя в руки и смог стоять без помощи стены.

— Она мне звонила.

Они замолчали. Макс смотрел на Нину, и ему казалось, она изменилась. Причём изменилась как внешне, так и внутренне. Он смотрел на ровные волосы. Почему ровные? Ведь тогда в метро её волосы изгибались кольцами и лежали поверх голубого пуховика. И в детстве у неё всегда были вьющиеся волосы.

— Ты изменила причёску? — глупо спросил Макс.

Нина прикоснулась тонкими пальцами к пышной шапке волос.

— Давно уже, — сказала она. — Как у тебя дела? Может, зайдёшь?

— Нет, мне идти надо, — быстро ответил Макс, но продолжал стоять на месте.

Он переминался с ноги на ногу.

— Я вижу, ты уже мамой стала.

— Нет. Это сын моего мужа. А мой появится только через шесть месяцев.

Широкая серая кофта скрывала её фигуру, делая её бесформенной.

— Так ты замужем?

— Ага! — радостно ответила она.

— А давно ты здесь живёшь? — неожиданно спросил он.

— Около полугода, — сказал Нина.

— Полгода?

— Да, — она не понимала, почему эта фраза так сильно задела Максима. — А что? — осторожно добавила Нина.

— Нет-нет… ничего. Просто забавно всё получается.

— Ты точно не хочешь зайти? Чаю попьём.

Макс широко улыбнулся. Неожиданно ему стало легко на душе.

— Точно, — как будто вспомнил он. — Держи ключи.

Он протянул ей связку, повернулся и пошёл прочь.

Он слышал, как закрылась дверь за спиной.

Собака-Собака долго шёл молча и, лишь когда до квартиры оставалось совсем чуть-чуть, решил спросить:

— Это то, о чём я думаю?

— Да, — коротко кинул Макс.

— И что теперь?

— Я не знаю. Точнее, я чувствую, но пока ещё не уверен.

— Ты к ней больше не вернёшься?

— Нет. У неё своя жизнь. Да и… — Макс замедлил шаг и замолчал.

— Чего — и?.. — спросил пёс, забегая вперёд, чтобы видеть глаза Максима.

Максим посмотрел на собаку, затем присел на ближайшую лавочку и сказал:

— Она какая-то не такая.

— Она или ты? — спросил Собака-Собака.

— Наверное, и она, и я. Всё поменялось. У меня в голове она была другая. Не внешне — скорее внутренне. Скорее всего, я даже был влюблён в неё. А сейчас, когда она вышла, я вдруг понял, что не было ничего. Было какое-то воспоминание. Как будто я был влюблён в память о ней. В образ, который сам себе придумал. Выдумал себе девушку и в неё же влюбился. Странно звучит, не правда ли?

— Нисколько, — спокойно ответил Собака-Собака. — Звучит так, как будто ты что-то понял.

— Ты правда так думаешь?

— Ага.

— И мне так кажется. По правде сказать, я сам не знаю, что ещё понял. Но у меня такое чувство, будто на меня снизошло озарение. У меня словно появилась в жизни цель. Точнее, даже не в жизни, а где-то внутри меня.

— Я тебя понимаю.

— А ты почему раньше так не говорил? — спросил Макс, уставившись на Собаку-Собаку.

— Это всё из-за Кота.

— Из-за Кота?

— Да. Мне так легче. Он думает, что я глупое животное, которое и двух слов связать не может. Ну и что ж — пусть думает.

— Хитрец, — с заискивающей улыбкой сказал Макс.

Собака-Собака улыбнулся, обнажив белые зубы.

— Нам вместе от этого лучше. Он думает, что я тупой, и не придирается ко мне.

— Мда… Наверное, пора идти за Юлей.

— Пора, — сказал пёс.

Они пошли к детскому саду.

Егор Куликов

Ссылка на первую часть

XIII. МАРИО

О том, как бывает, бывает. А бывает, не бывает

Спустя полтора часа уставший и вымотанный Юра вместе с питомцами уснул на матрасе. Максим дрожал от холода. Он развесил вещи на холодных батареях и сидел в одном нижнем белье, продолжая наблюдать за противоположным окном.

Он и сам не знал, зачем это делает. Ему просто было так спокойнее.

Серди ночи, когда Макс клевал носом, в окне загорелся свет. А ещё через полчаса кто-то вышел из дома. Нет, не Армен. Тот приземистей и намного шире. Через десять минут этот кто-то вернулся.

Пытаясь не уснуть, Макс наблюдал. Он впадал в беспамятство, проваливался в сон, но каждый раз, просыпаясь, скидывал тяжёлую сонливость и продолжал смотреть в окно.

Ближе к утру Армен со своим подельником вдвоём выволокли рюкзак Макса и утащили. Их не было десять минут… двадцать… полчаса…

Со спокойной душой Макс улёгся на краешек матраса и свернулся калачиком, пытаясь задержать остатки быстро тающего тепла. Несколько минут он пытался уснуть, но понял, что холод въелся слишком глубоко, пробрался до костей. Он встал, подошёл к вороху тряпья и, не разбирая, взял охапку вещей и отнёс к матрасу.

Укрылся детскими вещами, коротким пледом, дурно пахнущим полотенцем, а плюшевого мишку использовал как подушку.

Он часто просыпался.

За окном было темно. Иногда дождь стучал по жестяному подоконнику. Иногда ветер качал сломанные качели и страшный скрип разносился по заросшему травой двору.

Он проснулся первым, когда Юрка ещё спал, с головой накрывшись одеялом.

Его Величество Кот отвоевал у бедного мальчика подушку, вальяжно развалившись в полный рост. Собака-Собака спал в ногах. Макс чувствовал его тело даже через ворох вонючего тряпья.

Серый свет лился сквозь окно. Дождя не было, но качели продолжали скрипеть, нагоняя жути.

С тяжёлой головой Макс приподнялся на локти, но тут же опустился. Он хотел уснуть, понимая, что сил не осталось вовсе. После вчерашнего марафона жутко болели ноги и поясница. В правой ступне началась пульсация. Как бы зараза не попала в рану.

Максиму показалось, что он вновь впал в беспамятство. Снился какой-то бред — будто бы он вновь заперт в сарае у Армена. Правда, в этот раз именно он был прикован к железной скобе, а Ихтизара металась по сараю, порхая под потолком и собирая пыль и паутину в углах. И гора палет… Огромная гора палет заполняла почти весь сарай. И эти палеты… Они двигались как животное — как паук с шестьюдесятью лапками. Они надвигались на Макса. Он пытался убежать, но пеньковый канат туго стягивал шею, перекрывая доступ к кислороду. Макс схватился за горло, пытаясь просунуть пальцы между канатом и кожей. Он чувствовал, как лёгкие втягивают остатки кислорода. Жить оставалось недолго.

Резко вздрогнув, Макс открыл глаза, понимая, что запутался в тряпках и ему жутко не хватает воздуха. Раскидав шмотки по сторонам, он с жадностью вдохнул сырой, заплесневелый воздух.

Сон ещё не прошёл. Комната была как в тумане.

Пёс сидел в дверях, уставившись на дверной проём. Кот вылизывался на подоконнике, а Юрки рядом не оказалось.

— Слезь… — прохрипел Макс не своим голосом.

Никто не шелохнулся.

— Слезь с подоконника, — чётче сказал Макс. — Нас вообще-то ищут. Тебя могут заметить.

Кот сверху посмотрел на Макса своим привычным взглядом безразличия, но противиться не стал. Молча, без комментариев соскочил на пол.

— Тебе бы погулять уже пора, — недовольно сказал Макс, смотря на пса и понимая, что не в состоянии даже голову поднять.

В комнату вошёл Юрка.

Он выглядел весьма свежим, словно и не было вчера ничего такого.

— Я с ним уже погулял, — сказал пацан.

Макс с наслаждением откинулся на плюшевого мишку, понимая, что можно ещё поваляться часок.

— Тебя никто не видел?

— Никто, — сказал Юра. — Их там нет.

— Откуда ты знаешь?

— Я был там.

Макс хотел было сказать, что ему не следовало этого делать, что его могли заметить, поймать, пытать, могли выведать их новое убежище. Но он этого не сказал — он вновь провалился в сон.

В этот раз он не запомнил, что снилось, но ощущение, что сон был не менее сумасшедший, чем предыдущий, осталось.

К обеду он вновь открыл глаза. Часов нигде не было, но по ощущению был именно обед.

— Сегодня никуда не поедем, — сразу сказал он, словно продолжая утренний разговор.

— Я ещё неделю никуда не поеду, — пробурчал Кот.

За время, пока Макс спал, Его Величество успел привести себя в порядок. Из грязного рыжего комка шерсти он вновь превратился в гладко прилизанного кота приемлемой наружности. Даже не скажешь, что за ним никто не ухаживает.

Но Коту этого казалось мало, и он продолжал шершавым языком лизать бока, шею и лапы. Собака-Собака обсох и стряс с себя грязь и песок, но все его четыре лапы, пузо и грудь были далеко не белыми.

Юрка молодец — переоделся в свежее и сухое.

И только Макс лежал трупом, тяжело ворочая глазами.

Он попросил Юрку сходить в аптеку и в магазин, понимая, что без перевязки вряд ли вообще сможет ходить. Отсчитав пацану мокрые купюры, он сказал, что купить, и с тяжёлым сердцем отправил того на улицу.

— У тебя тут газ есть? — спросил Макс, когда Юрка, вернувшись, вывалил пакеты рядом с матрасом.

— Ага.

— Кастрюля, вода?

— Всё есть.

— Макароны сварить сможешь?

Юрка кивнул, держа в руках новую, где-то найденную палку.

— Тогда на тебе обед, а я буду бинтоваться.

Макс впервые поднялся на локти. Перетерпев лёгкое головокружение, он присел на матрас, чувствуя, как кровь прилила к ране, которая тут же начала болеть и пульсировать. Довольно неприятно было выбираться из тёплого вороха тряпья, но Макс посчитал, что он уже достаточно долго лежит без дела.

Пока Юрка варил макароны, Макс допрыгал до ванны и промыл рану. Обратно он шёл по стеночке, оставляя капли крови позади себя.

Кот с интересом наблюдал, как Максим, задрав ногу, долго рассматривал рану. Затем он взял перекись и, не жалея, начал поливать стопу. Перекись начала шипеть и пузыриться. Макс жмурился, словно было больно.

— Может, это… — немного испуганно сказал Его Величество. — Может, тебе наша Собака-Собака ранку полижет. Говорят, у них слюна целебная.

Макс взглянул на Кота, не совсем понимая, шутит тот или говорит серьёзно.

— Я серьёзно, — сказал Кот оправдываясь.

— Нет уж… Я лучше обычным средством. Не обижайся, Собака-Собака, но перекиси и стерильному бинту я доверяю больше.

— Я не обижаюсь, — спокойно ответил пёс и пожал плечами или тем, что там у него вместо плеч.

Весь день они провели в квартире.

Юрка зашёл в комнату, как раз когда Макс окончил бинтовать ногу. Получилось довольно грубо и некрасиво: бинт торчал в разные стороны, как потрёпанная ветошь.

Отобедав, Макс принялся стирать вещи. Расхаживая, точнее прыгая по квартире в одних трусах, он постирал и ополоснул все вещи, которые у него остались. А осталось не так много: синяя футболка с длинным швом вдоль рукава, стёртые почти до дыр джинсы, бордовая флисовая кофта и белые кроссовки. Те самые, в которых он когда-то отправился в парк и встретил там старичка с шахматами. Которые в дороге порвались и которые он бережно отремонтировал.

«Как давно это было, — с ностальгией подумал он. — И как много всего приключилось!»

К вечеру все завалились спать.

В этот раз засыпать было намного приятней. В комнате было довольно тепло. Ворох тряпья заменял им одеяло, и Максим с удовольствием лежал на спине, закинув под голову руки.

Он думал…

Думал о своей жизни, о том, что, собственно, его влечёт в этом путешествии, и, к своему глубокому разочарованию, он вдруг понял, что уже не так рьяно жаждет поисков Нины. Нет, ему всё так же хотелось её найти, хотелось встретиться ней, увидеть её, услышать её мелодичный голос, прикоснуться к её гладкой коже, вдохнуть аромат тела. Понаблюдать за изгибами волос и за длинными ресницами, за стеснительным взглядом и, конечно же, услышать её заразительный смех — смех, который погружал его в детство, в счастливые и беззаботные школьные годы.

Ему всего этого безумно хотелось, но как-то не так.

Неужто перегорел? Неужели он остался тем же Максимом, который увлекается чем-то и тут же бросает? Бросает не то чтобы в середине пути — в самом начале, сделав первый шаг, боится (или же не желает) делать второй?

Под этот шёпот мыслей он уснул.

И хотя пружинный матрас давно отжил свой век, а ворох сырого и плохо пахнущего тряпья никогда не сможет заменить нормального пухового одеяла, Макс спал спокойно. Он видел прекрасный сон про деда Ваню.

Видел, как дед шёл на кладбище к могилке своей жены, где он соорудил резную скамейку и столик. Лёгкий дождик сыпал с неба — даже не дождь, а пыль. Водная пыль витала в воздухе. Дядя Ваня положил букетик синих цветочков под коричневый крестик с табличкой, а сам уселся на скамейку, задрав ногу на ногу.

Он долго сидел молча, прежде чем произнёс первое слово. И этим словом оказалось:

— Спасибо. Спасибо за всё. Я видел здесь много чудесного, в этой жизни, и большую часть благодаря тебе одной. Только тебе. Спасибо за Максимку. Надеюсь, вы там встретились, потому что здесь я встретил замечательного парня. Его, кстати, тоже зовут Максим. Он очень похож на нашего пацана. Очень…

Сон оборвался, и Макс был опечален, что не смог дослушать этой трогательной речи. Он с усилием закрыл глаза, надеясь, что сновидение вернётся и он вновь отправится на сельское кладбище к дяде Ване.

Но сон его не вернулся. Максим не смог уснуть.

Утро едва отбрасывало серый свет через грязные окна.

Все тихо посапывали, а Собака-Собака периодически храпел и дёргал лапой, словно ему снился тот момент, когда он бежал к дяде Ване по высокой траве.

Прихрамывая, Макс пробрался на кухню, где приготовил завтрак.

Первым еду почуял пёс, ну это и неудивительно. Его Величество Кот был следующим. Зевая и едва раздирая заспанные глаза, он пришёл на кухню. Было видно, как ему лень двигаться, но дурманящий запах яичницы с дешёвыми жареными сосисками дарил ему эти силы.

Макс поднял Юрку и отправил умываться. Пацан долго смотрел на него непонимающим взглядом — мол, зачем мне умываться, если я за ночь нигде не мог испачкаться?

— Позже ещё и зубы будешь чистить, — сказал Макс, и Юра послушно пошёл в ванную.

Ели молча, до тех пор пока Его Величество не сказал:

— Куда на этот раз?

Макс глубоко вздохнул и произнёс:

— В Орёл.

— Ты неисправим, — сказал Кот, проглатывая большой кусок сосиски.

— Мне надо.

— Если надо тебе, на кой чёрт нас всех тащишь?

Юра первым слопал яичницу и, отодвинув тарелку, сказал:

— А вы их понимаете?

Макс переглянулся с питомцами и только потом сказал:

— Да, я их понимаю. Ты ведь тоже можешь догадаться, что они говорят.

— Могу, — сказал Юра после некоторого замешательства. — Например, я знаю, когда Собака-Собака просится в туалет. Я понял его, когда вы спали. Он сказал мне, что хочет, и я повёл его.

— Вот видишь — понимать их не так сложно, особенно если с ними долго общаешься. Не переживай, ты сможешь понимать их с полуслова. Вот увидишь…

— Здорово! — воскликнул Юрка, схватил палку и побежал в комнату.

— То есть он пойдёт с нами? — недовольно спросил Кот.

— То есть да, — ответил пёс. — Я ведь правильно… правильно понял?

— Правильно, — подтвердил Макс.

Кот тяжело вздохнул и уткнулся в тарелку с едой.

После завтрака Макс оставил всех в квартире, а сам поехал на вокзал.

— Оставайтесь дома и никуда не выходите. За старшего оставляю… — Он посмотрел на Кота, затем на Юрку, а после перевёл взгляд на Собаку-Собаку. — Если кто-то выйдет, отвечать будете все. Так что смотрите мне, — сказал он и помахал пальцем.

По городу Максим передвигался безбоязненно и свободно, но лёгкая насторожённость и страх всё-таки присутствовали. Он часто оглядывался по сторонам и старался избегать открытых мест, а также обходил стороной места скопления черноволосых людей в кепках. Вряд ли, конечно, Армен пустится за ними в погоню и будет дежурить на вокзалах, но осторожность лишней не бывает.

Максим уточнил, где, когда и во сколько можно отправиться на электричке в Орёл, и купил билеты.

Денег было не так много, и Максим долго раздумывал над тем, покупать ли билет для Юры. Всё-таки купил. Если придерутся контролёры и выяснится, что Юрка ничейный, то его, скорее всего, заберут, а Макса упекут за решётку.

Подсчитав финансы, Макс закупил дешёвых продуктов и отправился домой.

На его удивление, Юрка, Собака-Собака и Его Величество Кот сидели в квартире. Они молча ждали спасителя Максима.

Собака-Собака, как обычно с вывалившимся языком, бросился к Максу, стараясь облизать его с ног до головы. Кот лениво ворочал головой, наблюдая за бешеным псом. Юрка молча отреагировал на возращение Макса, но сам Максим увидел в его голубых глазах радость. И вдруг стало приятно от этой радости: его ждут, ждут по-настоящему и ждут только за то, что он — это он!

— Выезжаем завтра, — сказал Макс. — Электричка рано утром. Мы должны за один день узнать, где она.

— За один? — спросил Кот, и челюсть его отвисла, выставив напоказ розовую пасть. — Мы в этой Туле уже сколько? Две недели? Месяц? А ты хочешь, чтобы мы там узнали всё за один день!

— Я на это надеюсь, — резко ответил Макс. — Посмотрим, как получится. А теперь надо плотно поужинать, взять с собой всё, что нужно, и завтра утром выйти на вокзал.

Кот хотел что-то ещё сказать, но промолчал. Максим видел, как его коробило изнутри, как его выворачивало от недосказанности, но рыжий комок шерсти сдерживался как мог.

— А я тоже еду? — застенчиво и с опаской спросил Юра, потупив взгляд.

Макс улыбнулся. Он хотел вселить в этого пацана уверенность и дать ему кусочек маленького счастья.

— Куда же мы без тебя? Мы ведь с тобой теперь на задании.

— Круто! — прокричал Юра и несколько раз взмахнул палкой.

Ужин прошёл при свечах. Точно так, как в той квартире на втором этаже, куда они больше никогда не вернутся и где Армен нагрел их на пять тысяч.

Перед сном упаковали вещи, которых набралось всего на один маленький пакетик.

На следующий день встали рано. Без будильника, потому как будильник, который был в телефоне, после того мокрого дня прожил недолго. Один раз Макс попытался его включить, и он даже включился, правда ненадолго: засветился и тут же погас. И скорее всего, погас навсегда.

Сонные, как насекомые в осеннее утро, они вышли из тёплой и сухой квартиры в плотный и влажный туман.

Город словно вымер. Пока шли, встретили всего пару машин и нескольких прохожих. Люди так забавно выплывали в этом густом тумане, двигались, как призраки в белой оболочке. Нечёткие силуэты буквально плавали по тротуарам.

Ближе к вокзалу движение усилилось.

На перроне народу было мало. Все ждали.

И вот она…

Грустная и одинокая электричка.

Ехали долго. Приютившись возле печки, они молча грелись, улавливая тёплые потоки воздуха.

Макс смотрел в окно. Юрка игрался с палкой. Его Величество спал на твёрдом сидении, а Собака-Собака свернулся кольцом в ногах.

За время пути Макс немного узнал тяжёлую судьбу Юрки.

— Я никогда не видел отца, — говорил он. — Мама рассказывала, что он уехал, но обещал вернуться. Она по-разному говорила о моём папе. Иногда говорила, что он плохой человек и он никогда не вернётся. Иногда сама ждала его и мне велела ждать его всю жизнь.

— А где сейчас твоя мама? — с опаской спросил Макс, вспоминая тот момент, когда спрашивал о маме в прошлый раз.

Юрка пожал худыми плечами.

— Не знаю. Я её плохо помню. Она отдала меня в детский дом, но говорила, что вернётся за мной. Я ждал её, но она не приходила. Несколько раз она навещала меня, но… Но потом перестала. Кто-то из ребят сказал, что её посадили в тюрьму. Кто-то говорил, что она меня бросила. В детском доме было плохо, — задумчиво сказал Юра, погружаясь в воспоминания. — Там было много детей, и все они были каким-то злыми. Я никого не трогал, а меня постоянно все задирали. Я так и не понял почему. Даже Варвара Ивановна говорила, что меня всю жизнь будут задирать и что из меня вырастет не человек, а половая тряпка, о которую все кому не лень будут вытирать ноги. Она постоянно так говорила. Но я не хотел никого задирать. Я не видел в этом смысла, — как взрослый сказал Юрка и развёл руки в стороны. — Мы могли бы там хорошо жить, если бы все жили дружно. Но у нас ничего не получалось.

— У тебя там не было ни одного друга? — всё так же осторожно спросил Максим.

— Был один. Но он ушёл.

— Куда ушёл?

— Я не знаю. Он сбежал. Он говорил мне, что отправится искать какое-то чудо. Его звали Максим, как и вас, но мы звали его Палка.

— Палка? — Макс слегка улыбнулся. — Почему Палка?

— Он был худой и очень высокий. И Варвара Ивановна часто говорила ему: «Хороша палка дерьмо мешать».

— А ты как оказался в квартире?

— А я, когда убежал из детдома, то долго жил на вокзале и разных недостройках. Жил в лесу чуть-чуть, особенно когда тепло было. А потом нашёл эту квартиру.

— Разве тебя не искали?

Юрка передёрнул худыми плечами.

— Наверное, искали — я хорошо прятался. Я всё время хотел найти чудо, но я не знаю, как оно выглядит и где его искать.

— Я помогу тебе.

— А вы знаете, как выглядит чудо?

— Теперь знаю, — уверенно сказал Макс.

Юра положил палку рядом с собой и пересел ближе к Максиму.

— Мне там слишком жарко, — сказал он.

Через десять минут Юрка облокотился о Макса и уснул.

Максим чувствовал крохотное худое тельце мальчика, чувствовал его дыхание и тепло. Острый локоток Юры неприятно давил в ногу, но, что удивительно, ему от этого было только приятно.

Он обхватил паренька рукой и нежно стал поглаживать по голове.

Он думал, отчего же он раньше не испытывал этой нежности и спокойствия. Отчего ему всё хотелось куда-то сорваться, совершить что-то великое? Зачем всё это, если кусочек счастья, ломтик чуда можно найти и здесь? В этом… точнее, в этих — и он с невиданной ранее нежностью посмотрел на спящего Юру, на ворчливого Кота и на преданного Собаку-Собаку.

Хриплый голос из динамика вывел его из размышлений.

Они прибыли в Орёл. На выходе с вокзала их встретила огромная деревянная скульптура орла.

«Ну хоть не Ленин», — подумал Макс.

— Времени у нас мало, так что не отставайте. Двигаться будем быстро.

Узнав у местных таксистов, в каком направлении двигаться к администрации города, где, по идее, должна работать Нина, Макс пошёл широким шагом, припадая на правую ногу.

Шёл он быстро не только потому, что спешил, но и потому, что было довольно холодно. Дневной свет немного выел туман, но противная влага всё равно забиралась под одежду.

— Ну не спеши, — ворчал Кот. — Мы не успеваем.

— Если мы сегодня ничего не узнаем, то будем ночевать на улице. А на улице по утрам уже иней появляется. Так что не нуди.

Кот съел упрёк и ускорил шаг. Юрка бегал взад-вперёд, играя с Собакой-Собакой.

Макс шёл погружённый в мысли.

Они дошли до администрации — квадратное задние в четыре этажа.

«И загс», — подумал Макс, увидев счастливых жениха и невесту, покидающих стены дворца бракосочетания.

— Оставайтесь здесь, — строго наказал Макс. — Никуда не уходите. Я скоро вернусь.

— И так всю жизнь, — сказал Кот.

Макс пошёл к администрации.

У него не было плана. Он не знал, что будет делать и как будет искать Нину. Он просто ступал, шаг за шагом приближаясь ко входу.

Внезапно он почувствовал непонятное волнение и страха. А что если Нина действительно здесь? Что если она сидит и смотрит на высокого худого парня в обносках, со щетиной и думает, что какой-то бродяга идёт бить челом к их мэру? Что если она прямо сейчас, в этот самый момент сидит где-нибудь на втором этаже, смотрит в монитор и выполняет свою обычную работу?

Что он ей скажет?

Привет, Нина, я приехал за тобой?

Ты будешь со мной жить?

Я любил тебя всю жизнь и поэтому мы расстались столько-то лет назад?

Что сказать?

Как сказать?

Как она отреагирует?

Что если она скажет «привет» и, после того как выслушает, посмотрит на него как на сумасшедшего, повертит пальцем у виска и пойдёт обратно на работу?

Что если она уже замужем?

Что если у неё есть дети?

Что если…

Эти вопросы атаковали Макса до такой степени, что, приближаясь к зданию, он невольно замедлял шаги, делая их короче, короче и короче…

В итоге он остановился перед самым входом.

Массивная деревянная дверь отделяла его от Нины.

Он столько прошёл пешком, столько проехал на попутках… Он чуть не умер от болезни между Тулой и Москвой. Он спасал Кота и Собаку из плена. Он проколол ногу — только он вспомнил об этом, и нога тут же отозвалась болью.

Он проделал всё это, чтобы найти её. Чтобы сказать. Чтобы хотя бы спросить у неё. Увидеть её. Чтобы дать себе шанс.

А теперь стоит как последний трус перед входом и не может сделать и шага.

Он обернулся. Юрка развлекал Собаку-Собаку, а Его Величество Кот лежал на асфальте как сфинкс, махая хвостом из стороны в сторону.

Пересилив себя, Макс толкнул тяжёлую дверь и вошёл в здание.

…

— Ну что? Ты видел её? Она там? Там? — осыпал Макса вопросами Собака-Собака.

— Моя принцесса в другом замке, — без капли эмоций сказал Макс.

— Чего? — подошёл ленивый Кот. — Какая принцесса? В каком замке?

Не обращая внимания на вопросы, Макс молча проследовал до лужайки и сел на бордюр. Он был бледен, пустым взглядом смотрел на улицу, смотрел на ворчащего Кота, но совершенно его не слышал.

Он уронил голову на руки и закрыл уши.

— Столько усилий! — говорил он в пустоту. — Столько времени, столько тревог, а в итоге ничего!

— Чего он несёт? — спрашивал Кот, осматривая Собаку-Собаку и подбежавшего Юрика.

— Я чувствую себя как Марио. Тот самый, который всю игру ходил по замкам, и каждый раз ему говорили: «Извини, Марио, но твоя принцесса находится в другом замке». И, кстати говоря, игру я так и не прошёл. Я так и не добрался до своей принцессы.

Юрка с опаской подошёл к Максу, прислонил палку к бордюру и сел рядом. Верный пёс и Кот уселись напротив.

— Всё будет хорошо! Хорошо! — пролаял пёс.

— А тебе там хоть сказали, где она теперь? Сказали? — спросил Кот и подлез под руки к Максу.

— Сказали, — ответил Максим.

— Ну, так чего мы ждём? Давай — по коням и дальше на поиски! Где она? Ну где?

— В Москве, — прошептал Макс.

Кот вздрогнул и уставился на Макса удивлённым взглядом.

— Максим, пожалуйста, скажи мне, что я ослышался. Скажи мне, что я стал стар и у меня возникли проблемы со слухом. Я тебя умоляю, скажи мне это. Потому что, если ты повторишь то, что мне послышалось, я сойду с ума.

— В Москве, — без капли сомнения повторил Макс. — Только не надо сейчас затягивать песню про «я же говорил». Не надо, хорошо? Мне и без тебя плохо.

— А я и не хотел ничего такого говорить, — промурлыкал Кот, растягивая рот в улыбке. — Я хотел сказать, что электрички и поезда ходят не постоянно. А в Москве нам будет легче найти тёплое местечко, нежели здесь.

Эти слова немного взбодрили Макса. Он наконец-то поднял взгляд.

— Простите меня, — сказал он, оглядывая питомцев.

— Всё хорошо! Хорошо! Мы с тобой. Правда, Кот?

— Правда. пёс. Правда. Мы с тобой, Максим.

— Тогда… — сказал Макс и встал. — Тогда нам не стоить терять время.

— Мы снова куда-то едем? — спросил Юра, не понимая сути происходящего.

— Да, наше задание продолжается.

— Круто! — Юрка схватил палку и встал как солдат на карауле.

Егор Куликов

ссылка на первую часть

XII. ЗАДАНИЕ

О том, что не всё по силам в одиночку

Этого ещё не хватало — не успел Максим закончить первые поиски, как вдруг на него сваливается пропажа питомцев.

Почему так?

Почему?

Макс выскочил из квартиры и подбежал к Юрке.

— Куда он их повёл? Как это случилось? Когда? Почему? — осыпал он вопросами удивлённого мальчика.

— Я… я не знаю. Утром пришёл дядя. Он что-то шумел в вашей квартире. Потом пришли ещё дяди, и они вместе увели собаку и кота.

— Унесли?

— Нет. Собаке-Собаке и Коту нацепили поводки и повели их за собой.

— Куда?

Юрка пожал плечами.

— Туда, — указал он на единственный выход со двора.

— Ты ещё долго гулять тут будешь?

— Пока мама не позовёт.

— Хорошо.

Макс зашёл в подъезд и начал стучать к соседям. Ему никто не открывал.

Странно. Почему он раньше не задумывался о том, что здесь нет соседей? Дверь одной из квартир оказалась приоткрыта. Макс схватился за ручку и дёрнул. Дверь не сдвинулась с места, а вот вырванная ручка оказалась у него.

Он схватился за дверь и едва смог оторвать её от косяка.

Квартира оказалась пуста. Брошена…

Куски штукатурки валялись на полу. Толстым слоем пыли было покрыто всё. В других квартирах было точно так же. Дом оказался брошенным, и, скорее всего, его вообще скоро снесут.

«Отлично, — подумал Макс. — Армен и здесь разжился на пять тысяч».

О том, чтобы ехать в Орёл, не было и мысли. Не может же он бросить тех, с кем прошёл столь долгий путь!

Макс вернулся в квартиру, схватил рваный дождевик, взял деньги и вышел во двор.

Тучи клубились, плотной стеной загораживая осеннее солнце.

Пойдёт дождь. Обязательно пойдёт.

Юрик всё ещё был на улице. Своей причудливой палкой он бил по ржавым качелям, и звон, отражаясь от стен, долго гулял по двору.

— Где ты живёшь? — спросил Макс.

Юрка снова ткнул на дом.

— Если что, ты мне можешь понадобиться, — сказал Макс, сам ещё не понимая, зачем ему в помощниках восьми- или семилетний паренёк.

— Я буду вас ждать во дворе.

— Можем отправимся на задание, — делая загадочный вид, предложил Макс.

Глаза Юрки загорелись.

— На задание?

— Да. Будем разыскивать моих друзей Собаку-Собаку и Его Величество Кота.

— Я готов, — отрапортовал Юрка и уткнул палку в землю, как солдат втыкает ружьё на посту.

— Тебя мать ругать не будет?

— Не-а. Она, скорее всего, спит сейчас…

— Тогда за мной.

Макс не знал, куда им направляться. Кроме номера Армена и того, что он раньше торговал книгами, Максим ничего о нём не знал.

Что ж, придётся искать его знакомых.

«Как достали эти поиски! — с горечью подумал Макс. — Правильно сказал Кот: почему, когда всё складывается хорошо, обязательно случается какая-то хрень и всё запланированное рушится, как замок из песка?»

— А отец не будет тебя искать? — спросил Макс.

— Папа не живёт с нами. Мама говорит, что он алкаш, — довольно спокойно сказал Юрка, постукивая палкой по асфальту. — Но мама сама много пьёт. И мой друг говорит, что она тоже алкаш.

Макс не решился ничего отвечать. Теперь стало понятно, почему Юрка не ходит в школу, а целыми днями играет во дворе. Удивительно, что он ещё довольно чисто одет. Джинсы с кофтой, конечно, потрёпаны, но это не беда.

— Есть хочешь?

— Хочу, — без раздумий ответил Юра.

Макс купил Юрке поесть, а сам пошёл к торговцам книгами.

— Армена знаете? — спросил он у бабульки под зонтиком, которая продавала свежие пучки зелени.

— А тебе чего?

— Знаете или нет? — настойчиво повторил Макс.

— Ну знаю. И что с того?

— Где он живёт?

— Ты кто такой?

Максим решил не объяснять всю ситуацию целиком. Сказал лишь, что Армен украл у него его питомцев.

— А… ты тот, с кем Армен деньги зашибал. Да, он тот ещё прохвост. Ему нельзя было верить, — улыбаясь, сказала бабка. — Он однажды у меня пятьсот рублей взял в долг, так я у него два месяца их выбивала. Всё норовил мне книгами отдать. А на кой чёрт мне сдались эти книги, когда у меня пенсия меньше десяти тысяч и зрение никудышное?..

— Спасибо, — прервал Макс бабку. — Мне очень жаль, что государство так плохо заботится о пенсионерах. Но вы случаем не знаете, где живёт Армен?

— Не-а… Знаю, что где-то на окраине.

Не попрощавшись, Макс пошёл к следующему.

Разговор был похож. Мужик по имени Валера сказал, что Армен и у него когда-то брал деньги и едва их вернул.

Следующий — та же история.

«Где ж вы раньше были? — подумал Макс. — Почему я об этом узнаю, когда Армен уже и меня обманул?»

Один лишь старичок в больших очках указал направление, куда надо идти.

— Где-то там он живёт. Это, конечно, не точно, но помнится мне, он говорил, в Плеханово домой едет.

— Как туда добраться?

— А я почём знаю? Спроси у маршрутчиков.

Макс купил в дорогу еды и, взяв под руку Юрика, пошёл к маршрутчикам.

И зачем он тянет с собой этого пацана?

Но пацан был не против. Вытирая на ходу жирные губы рукавом, он улыбался и рвался в бой. Для него это задание явно было лучше, чем слоняться по заросшему двору и ковырять палкой твёрдый как камень песок.

Они выяснили нужный номер маршрутки до Плеханова и спустя полчаса вышли на конечной.

— И что дальше? — сказал Макс вслух, понимая, что искать в посёлке частный дом, где живёт Армен — это как минимум глупая затея.

Но и идти пешком в Тулу за Ниной было затеей ничуть не лучше.

Макс заметил пару армян и решил спросить у них. Они должны знать своих, но…

Если так, то они могут сообщить Армену о том, что его ищут. Нет, так поступать нельзя.

Отчаявшись, Макс сел на лавку и усадил рядом Юрку.

Тучи сгущались и чернели.

— Надевай, — сказал Макс, протягивая пацанёнку дождевик.

Юрка выглядел довольно смешно. Дождевик был ему велик. Рукава заканчивались возле колен, а полы дождевика складками свалились на землю.

Макс аккуратно подкатал дождевик и ещё раз осмотрел пацана.

Юрик крепко сжимал палку и улыбался.

— Так лучше, — сказал Макс и сел на лавку.

Он глубоко задумался и на некоторое время выпал из реальности. В его душе не было ни капли радости от того, что следы Нины нашлись и единственная его цель стала на полшажочка ближе. Наоборот, Макс испытывал чувство горечи: ему не хватало нудного и ворчливого Кота, не хватало Собаки-Собаки, который облизывал его по утрам.

Он уже так привык к их обществу, что вся жизнь померкла за один день. Ещё и дождь начал накрапывать.

Максим долго смотрел в пустоту. Юрик молча сидел рядом, продолжая возить палкой по асфальту.

Мимо пробегали люди, прячась от дождя. Бесконечным потоком мчались машины, выбрасывая грязные капли из-под колёс.

На лавку приземлился голубь.

Абсолютно белый, точно как тот, с которым разговаривал Вахтёр.

Макс скучно посмотрел на голубя, и тот ответил ему удивлённым и настойчивым взглядом.

— Почти как Итизара, — сказал Макс и вспомнил, что чёрное пёрышко хранится у него в кармане. — Ихтизара? — радостно спросил Макс, и голубка слегка кивнула.

Птица с лёгкостью запрыгнула Максу на руки, отвесила ему удивлённый взгляд выпученного глаза и взмыла в воздух, но далеко не улетела.

Сделав небольшой круг, голубка вернулась к Максу.

— Почему ты не умеешь говорить так же, как мои питомцы?

Птица несколько раз махнула крылом и отлетела на десять метров, приземлившись посреди дороги.

Макс пошёл за ней.

Юрик, шурша дождевиком, встал с лавки.

Голубка вновь взмыла в воздух и полетела вдоль дороги. Задрав голову в чёрное дождливое небо, Макс следовал за ней. Вначале пешком, затем бегом.

В таком темпе они двигались около десяти минут. Лёгкие сводило от недостатка кислорода, мокрая одежда липла к телу и сковывала движения, а Ихтизара продолжала лететь.

— Куда мы бежим? — на удивление спокойно спросил Юрик, который совсем не запыхался.

— Я… я не знаю, — задыхаясь, ответил Макс. — За тем голубем гонимся.

— Это новое задание?

— Да.

Они оказались на окраине посёлка, где старые пятиэтажные дома тесно соседствовали с частным сектором.

Голубка взмыла высоко в небо, замерла на пару секунд и камнем полетела вниз.

Макс видел, где она должна была приземлиться.

— Туда! — крикнул он Юрке и сломя голову побежал по размякшей грунтовой дороге.

Грязь чавкала под ногами, засасывая раздолбанные кроссовки.

Максим увидел голубку на антенне одного из частных домов.

Несколько минут он пытался отдышаться, полной грудью вдыхая влажный воздух. Юрка спокойно стоял рядом.

— Пойдём, — сказал Макс пацану, когда дышать стало легче.

Высокий забор из красного кирпича скрывал двор, где сидела Ихтизара.

Макс огляделся по сторонам, сказал Юрке, чтобы тот спрятался в кустах, а сам подтянулся на заборе.

Двор, как показалось Максу, был завален мусором. Приглядевшись, он увидел старые палеты, несколько велосипедов, сломанную мебель. Даже мягкий диван стоял возле дома, с обречённым видом впитывая дождь.

В углу Макс увидел вольер и будку.

— Собака! — тихонько позвал он. — Собака! Кот!

Из будки показалась голова собаки. Огромной чёрной собаки.

Пёс высунул морду под дождь, принюхался и спрятался в будку.

Макс спрыгнул на землю, прошёл вдоль всего участка и подтянулся на другом конце забора, откуда был виден сарай.

— Собака! Кот! — так же тихо позвал он.

В доме зажёгся свет, и Макс тут же спрыгнул и присел.

Он услышал, как открывается дверь и какая-то тётка кричит на армянском. По крайней мере ему показалось, что на армянском.

Макс дождался хлопка закрывающейся двери и вновь подтянулся на заборе.

Рассматривая двор через пелену дождя, он пытался увидеть хоть что-то, что могло бы подсказать ему, где находятся его питомцы. Но двор был мёртв. Даже чёрный пёс в вольере не высовывал морду.

Он бы так и всматривался в пустоту, если бы кто-то не прикоснулся к плечу.

Макс чуть не свалился с забора.

— Дядя Максим, — тихо сказал Юрка, сжимая палку. — Мне холодно.

Ты хотя бы не мокрый, — подумал Макс.

— Спрячься где-нибудь в кустах от дождя.

— А когда мы пойдём домой?

Снова этот жалобный голос. И зачем Макс только потащил его с собой?

— Ты думаешь, задание — это так просто? — серьёзно сказал Макс, сдерживая дробь, выбиваемую от холода зубами. — Тебе нравился Собака-Собака?

— Очень. Мы часто играли во дворе.

— Злые люди похитили его. Злые люди похитили и Кота. Они хотят сделать им больно, и нам надо освободить их.

Юрка внимательно выслушал Макса и, слегка кивая, сказал:

— Я вытерплю. Что мне делать?

— Твоё задание — занять пост возле ворот и сквозь щёлку наблюдать за дверью. Если там покажется хоть кто-то, тебе надо громко-громко прокричать… э… прокричать…

— Что прокричать?

— Просто кричать. Заорать во всё горло, как будто ты наступил на гвоздь. Ты понял?

— Понял.

— Ты будешь моим штурманом.

— Хорошо.

— А теперь иди.

Макс проследил, чтобы мальчишка занял пост, и лишь потом подтянулся на заборе.

То ли смеркалось, то ли тучи нависли плотной пеленой, но видимость резко ухудшилась.

«На пользу ли это?» — подумал Макс и посмотрел верх.

Ихтизара белым пятном красовалась на антенне.

«А это мой второй штурман», — подумал Макс и повис на заборе.

Что я творю? Какого чёрта я лезу к чужим людям? Вдруг они просто такие же армяне, как Армен, только хорошие?

Доверил свою судьбу пацанёнку и голубю. Абсурдность ситуации на мгновение заставила его улыбнуться.

Макс перелез через забор, присел на корточки и несколько минут сидел без движения. Капли, стекая со лба, заливали глаза. Он смахнул их рукой и, не поднимаясь, враскоряку побрёл вдоль забора к сараю.

Дом приближался. Дождь усиливался.

Макс не сводил взгляда с вольера, где прятался пёс.

«Надеюсь, он сыт, — подумал Макс. — Надеюсь, он спит крепким сном и совсем не хочет вылезать наружу».

Преодолев половину двора, Макс тем же темпом, не поднимая головы и не вставая в полный рост, двигался дальше. Путь ему заслоняла огромная куча хлама. Старые палеты вперемешку с поломанной мебелью бесформенной кучей прилегали к забору и простирались почти до середины двора.

Если обходить, то придётся приблизиться к вольеру — это раз. И придётся корячится посреди двора — это два.

Недолго думая, Макс решил идти напрямик — перелезть через груду хлама, а там уже и до сарая рукой подать.

Потрогав одну из палет, он ступил шаг и замер, так как дерево жалобно скрипнуло. Но ничего… только скрип. Только шум дождя и дребезжание жестяного козырька под крупными каплями.

Взобравшись на кучу, Макс чувствовал всю опасность ситуации. Стоит ему оступиться, стоит какой-то прохудившейся досочке хрустнуть под его весом — и он рухнет на эту кучу, наделав такого шума, что и собака не понадобится. Хорошо, если просто рухнет, но здесь ведь можно себе и сломать чего-нибудь.

Стараясь не вдаваться в подробности и не представлять во всех красках падение, Максим аккуратно сделал несколько шагов и оказался на вершине кучи.

Почему между соседями Армен не выстроил такой же высокий кирпичный забор? Можно было бы беспрепятственно пролезть прямиком до сарая, не подвергая себя опасности.

Макс не заметил, как спустился с кучи. Лёгкая волна восторга охватила его, что он так быстро и совершенно без звука преодолел самый опасный участок.

До сарая оставалось не больше пяти метров, и Макс смело шагнул дальше. Резкая боль, как разряд электрического тока, прорвалась сквозь кроссовок и разлилась по всему телу.

Он почувствовал, как что-то тонкое и острое проникает ему точно в центр ступни. Оно уже прорвало подошву и впивается глубже в мякоть, а он продолжает наступать, не в силах остановиться.

Зажав рот ладонью и проглотив истошный вопль, он резко поднял ногу. Вместе с ногой поднялась и деревяшка, которая прилипла к подошве.

Хотелось выругаться. Ещё больше хотелось закричать во всё горло — точно так, как он советовал Юрке, который сейчас наблюдает за ним.

Макс прикоснулся к деревяшке, и разряд тока вновь прошёлся по телу. Аккуратно, превозмогая боль, он схватился за кусок древесины и попытался оторвать его от подошвы. Он почувствовал, как гвоздь шевелится в его ступне, и вновь едва не завопил. Собравшись с силами, одним резким движением он оторвал деревяшку и, сжимая до боли челюсть, прислонил доску с гвоздём к забору, дабы на обратном пути опять не напороться.

Прихрамывая, Макс двинулся дальше.

Привалившись к деревянным воротам сарая (или гаража), Макс прошептал:

— Кот… Собака…

Тишина. Только звонкие капли барабанят по жестяному козырьку.

— Собака… Кот… — повторил Максим.

За дверью послышалось шуршание.

— Мы тут, — услышал он шёпот Кота.

Они тут!

Они здесь. Совсем рядом.

Макс забыл о боли, чувствуя подъём сил и звонкое сердце в груди.

— Как вы там?

— Всё хорошо, — ответил Собака-Собака шёпотом, что для него было крайне удивительно.

— Точно?

— Всё хорошо. Мы связаны.

Макс осмотрел ворота. Огромный амбарный замок.

Проклятье…

Но дверь! В воротах есть дверь, которая закрыта на засов, а открытый замок болтается в петлях.

Аккуратно, как сапёр, он вытащил замок и поднял засов.

Максим шагнул в тёмный сарай и некоторое время дал глазам привыкнуть к мраку.

— Максим, — прошептал Кот. — Мы так рады тебя видеть. Этот зверь… он соврал нам. Он сказал, ты ждёшь нас, а потом… потом они…

— Тихо, — оборвал Макс жалобного Кота. — Потом расскажешь. Нам надо выбираться.

В сарае, в общем-то как и во дворе, царил полный беспорядок.

Зачем ему столько палет? Они и здесь кучей примыкают к стене.

Кот и Собака-Собака лежали на брезенте. Толстый канат обвивал их лапы, а для пущей надёжности им нацепили ошейники, которые пристегнули ко вбитой в стенку железной скобе.

— Потерпите, — сказал Макс, приближаясь. — Я сейчас.

Он присел рядом с питомцами и начал развязывать узлы. Замёрзшие пальцы не слушались.

Почему он не взял с собой нож? Хотя бы тот, канцелярский, который он таскал всю дорогу в боковом кармане рюкзака.

Первый узел поддался легко. С остальными пришлось повозиться.

Максим подцепил ошейник Собаки-Собаки и расстегнул застёжку. В это время с улицы донёсся громкий крик Юрика.

Макс замер, затем судорожно схватил верёвки и начал заматывать лапы Коту и Собаке-Собаке.

— Макс, ты чего? — бунтовал Кот. — Чего творишь? Тебе нас развязывать надо…

— Заткнись, — сказал Макс, накидывая петлю на лапы покорного пса.

Когда бурчащий Кот и молчаливый Собак-Собака вновь оказались связанными, Макс бросился к стенке и прыгнул за кучу палет. Он повалился на пыльный пол, чувствуя, как сердце колотится о грудную клетку. Ему казалось, оно стучит громче, чем капли по жестяному козырьку.

Его обязательно услышат.

Узнают, что он здесь, и тогда…

Он не успел закончить мысль, так как дверь распахнулась и полоска тусклого света озарила сарай.

«Только не включай свет! Только не включай свет!» — молился Макс, сквозь щель наблюдая за короткими ногами Армена.

Это Армен. Нет никаких сомнений, что это он.

— Лежите? — спросил Армен.

— Лежим, — грустно ответил Кот.

— Саркис! — заорал во всё горло Армен. — Ты почему дверь не закрыл?.. — и продолжил что-то на армянском.

Через минуту в дверях появился перепуганный Саркис.

Они переговаривались половина на русском, половина на армянском. Но Максу удалось понять, что Саркис клялся всеми богами, что закрывал дверь на засов. Армен отказывался верить и в довершение своих слов отвесил смачную оплеуху.

— А теперь пшел вон. Покормить вас надо, — недовольно сказал Армен.

Макс вдруг понял, что оказался в очень плохой ситуации. В очень-очень плохой…

Предвидя дальнейшие события, он догадался, что Армен сейчас пойдёт в дом, навалит тарелку еды и вернётся. А уйдя отсюда, он закроет дверь и опустит засов. И тогда…

Тогда утром он обнаружит в своей мышеловке ещё и Макса, мокрого и озябшего.

Армен вышел из сарая, и Макс тут же выскочил из-за палет, пытаясь стянуть с животных ошейники, готовый унести их на руках, чтобы не тратить драгоценное время на развязывание лап.

Но он не успел.

Услышав шаги, он нырнул за кучу хлама и залёг на полу.

Армен вернулся с двумя железными мисками.

— Паршивцы, уже развязались, — сказал он, заметив канаты рядом с животными.

Положив миски, Армен проверил ошейники на прочность, после чего сам развязал последние узлы у Кота и Собаки-Собаки.

— Жрите! — коротко кинул он и вышел.

Макс прислушался, пытаясь уловить каждый шорох. И звук закрывающего засова прозвучал для него как смертный приговор.

«Всё, — подумал он. — Теперь точно всё».

Отлежавшись несколько минут, он спокойно встал и подошёл к питомцам.

— И что нам теперь делать? — спросил он у них.

— Бежать, — сказал пёс.

— Нас закрыли. Защёлкнули на засов.

Кот трагически закрыл глаза и поник головой.

— Даже как-то есть не хочется, — сказал Собака-Собака.

Макс был уверен, что до завтрашнего дня сюда никто не явится.

А завтра…

Завтра он спрячется за палетами, надеясь, что ему подвернётся шанс выскочить незамеченным.

Он сел на брезент и привалился к стене.

Почему он не подумал об этом раньше? Почему не взял с собой нож? Быть может, он бы успел разрезать верёвки и сбежать отсюда раньше, чем явится Армен.

Но теперь уже поздно думать об упущенных возможностях.

Прошло около получаса. Макс всё так же сидел, привалившись к стене. Кот и Собака-Собака лежали рядом.

Молчали.

Слушали, как стучит дождь. Смотрели, как тонкая струйка воды пробирается в сарай, изгибаясь среди пыли и грязи.

Макс дрожал от холода, выдавая зубами частую дробь. Рассматривал пробитую ногу и чувствовал, что кроссовок наполнился кровью. Кот от нечего делать начал вылизывать шерсть. Собака-Собака, вывалив розовый язык, переводил взгляд с одного на другого.

Так бы и сидели до утра, если бы Кот не услышал странный звук. Он вздёрнул рыжие кисточки ушей и начал шевелить усами.

— Что это?

— Где? — без интереса спросил Макс.

— За воротами… Слышишь, точнее чуешь? — подёргивая усами, спросил Его Величество.

Макс приложил ухо к деревянным воротам, но ничего не услышал. Дождь, звон жести и…и хлопки крыльев.

— Ихтизара! — почти прокричал Макс и насильно захлопнул рот. — Ихтизара, — тише, но намного радостнее сказал он.

— Какая такая ещё Ихтизара? — ревниво спросил Кот. — Нас не было один день, а он уже себе нашёл кого-то.

— Умолкни, Кот, — улыбаясь, сказал Макс. — Ихтизара! Она пытается нас спасти!

Максим прильнул к единственной щёлке в воротах, пытаясь разглядеть хоть что-то. Он слышал, как воркует голубка, слышал, как шлёпают её мокрые крылья. Несколько раз до них доносился лязг металла.

Решив не терять время, Макс стянул ошейники с животных и вновь прильнул к двери. Он хотел быть готовым сорваться с места, как только двери распахнуться. А они обязаны распахнуться…

Возня за воротами продолжалась. К звуку хлопающих крыльев добавился шуршащий звук материи.

Надо просто поднять засов. Всего лишь засов. Поднять… Только поднять, и Макс вышибет дверь.

— Ихтизара, родненькая, — шептал Макс, пытаясь пролезть в узкую щёлку. — Давай.

Засов щёлкнул, и дверь отворилась.

— За мной! Быстро! — скомандовал Макс и вылетел из сарая.

Он почему-то нисколько не удивился, что перед ним оказался мокрый Юрка с палкой в руке. Просто не было времени думать, что голубь не смог бы отодвинуть заслонку и поднять засов. Но Макс готов был поклясться, что слышал, как хлопали крылья. Не время сейчас думать!

— Пошли, пошли, — сказал он пацану и развернул его к выходу.

Проколотая нога тут же дала о себе знать. А в сарае и не чувствовал её вовсе.

Пытаясь разглядеть ту самую деревяшку, Макс клонился к земле.

Понимая, что все вместе они не смогут бесшумно преодолеть эту деревянную конструкцию, Макс дёрнулся в сторону, решив обойти кучу.

В будке проснулся пёс и высунул морду.

Лениво осмотрев беглецов, собака, казалось, осталась равнодушной. Но вдруг, словно скинув с себя остатки сна, огромный пёс вылетел из будки и встал на дыбы, ударил лапами по металлическому вольеру.

Двор наполнился стоном железа и грубым лаем собаки.

Скрываться было бесполезно. Макс встал в полный рост и побежал к забору. Он видел, как окно вспыхнуло жёлтым светом. Пёс продолжал трясти вольер и захлёбываться в собственном лае.

Не церемонясь, Максим подсадил Юрика, который тут же скрылся за забором. Кота и Собаку-Собаку он швырнул, как мешки с картошкой, а следом и сам перемахнул преграду.

Бежать с проколотой ногой оказалось намного легче, чем он себе представлял. Он не чувствовал ни усталости, ни жжения в груди. Ему казалось, что он готов не останавливаясь домчаться до Москвы, взяв на руки Собаку-Собаку и Кота, которые сейчас с ошалелыми глазами бежали рядом.

Крики Армена были слышны в самом начале, ещё возле дома… Но сейчас они галопом мчались по грунтовой дороге, разбрызгивая лужи и выбрасывая комья грязи. Юрка не отставал. Он умудрялся размахивать на ходу палкой, как Будённый шашкой верхом на лошади. Макс хотел его остановить, но понял, что момент не совсем подходящий для разговора.

Заметив, что Кот начинает сдавать позиции, Максим не останавливаясь подхватил мокрый рыжий комок на руки и продолжил бег.

Спустя какое-то время — может десять, может пятнадцать минут — Максим словно очнулся. Он замер на месте, пытаясь понять, а куда они, собственно, бегут.

Тяжело дыша, он ошалелыми глазами осмотрелся — все ли на месте.

Юрка, Собака-Собака…

— Где Кот? Мы потеряли Кота! — задыхаясь, сказал он и повернулся бежать обратно.

— Тут я, — ответил Его Величество, сидя у Макса на руках.

— Ах да… Нам надо бежать… Срочно.

Крепко сжимая рыжий комок недовольства, Макс побежал. Только в этот раз он не чувствовал той начальной лёгкости: нога начала болеть, сердце колотилось где-то возле горла, пытаясь выскочить, лёгкие обжигал холодный влажный воздух.

По пути он заметил многоэтажки. Там же, возле домов, они нашли остановку.

— Нас будут искать, — сказал Кот, когда Макс посадил его на лавку.

— С вами всё в порядке? — спросил Макс, первым делом осмотривая Юрку, а затем Собаку-Собаку и Кота.

У Юрки немного расправился дождевик и левая сторона свисала до земли. Но пацан был свеж. Макс даже позавидовал его выносливости. Сам-то он долго сидел на лавочке, пытаясь совладать с взбесившимся дыханием.

Жёлтая газелька подкатила к остановке.

— До Тулы идёте?

Водитель подозрительно осмотрел грязного и мокрого Макса, после чего перевёл взгляд на пустой салон. Несколько секунд он колебался и лишь после этого выдал:

— Чёрт с ним — запрыгивай.

Всем скопищем они завалились в салон, и маршрутка тронулась с места.

Кот всю дорогу нервничал, что их будут искать.

— Он обязательно явится на квартиру. Он ведь знает, где мы живём. Если он уже не там.

— Успокойся, — говорил Макс, хотя сам понимал правоту слов Кота.

— С ним… — включился в разговор Собака-Собака. — С ним ещё были. Ещё.

— Да, вначале он пришёл один, а потом подтянулись ещё пара человек из его диаспоры. Он соврал нам. Сказал, что ты передал ему, чтобы он повёл нас к Ленину. Мы думали, снова выступление. А потом они завернули нас в какие-то мешки и куда-то отвезли.

Водитель сделал музыку громче. Видимо, ему надоело слушать бред молодого парня, лай собаки и мяуканье кота.

— Я что-нибудь придумаю, — сказал Макс.

Он почувствовал, как тело теряет остатки тепла. Мокрая одежда неприятно липла, руки начали дрожать, зубы выбивали дробь. Макс сжался в комок, пытаясь хоть немного согреться.

— Тула! — прокричал водитель.

Макс накинул немного денег сверху, и они вышли как раз возле памятника Ленину. До квартиры добрались быстро.

Продолжение в комменатриях

Егор Куликов

Ссылка на первую часть

XI. ДОЛГОЖАДНАЯ

О том, как молчание порождает слухи

Было ещё светло, когда Армен отвёл их в захудалый район Тулы. Обшарпанные двухэтажные дома ютились на крохотном пятачке.

— Здесь аккуратно, — сказал Армен, когда они перелазили через забор.

Двор казался брошенным: трава росла до пояса, со всех сторон их окружали облупившиеся стены домов, из-под слоя краски и шпаклёвки проглядывал красный кирпич и чёрные брёвна.

— Дом, конечно, не ахти, но жить можно, — приговаривал Армен. — Сейчас мне ключи скинут.

Он стал под окном, задрал голову кверху и что-то прокричал на армянском.

Окно второго этажа с хрустом открылось, и на момент показалось, что оно больше никогда не закроется. Лысая голова оглядела двор и остановилась на Армене.

— Сейчас, — отчеканил старик и скрылся.

Через минуту, даже не удосужившись показаться, хозяин выкинул из окна связку ключей.

— Пошли, — скомандовал Армен и вновь повёл их среди тесных дворов.

Долго блуждали закоулками, прежде чем вышли к дому, где была квартира.

— Здесь вы и будете жить, — сказал Армен, указывая на деревянную стену двухэтажного дома. — Мне сказали, что квартира так себе, но на первое время сойдёт. Причём у вас второй этаж, — сказал Армен, делая на этом акцент, словно это что-то решает.

Армен со скрежетом и хрустом оторвал дверь от косяка и впустил путников в подъезд.

Квартира оказалась так себе. Кривые стены давно просили ремонта. Окна залеплены газетами. Из мебели были кровать, стол и два стула. Но зато была ванна… Покрытая ржавчиной и с кусками штукатурки внутри, но она была. Мало того, так ещё и вода горячая была, а старая плита на две конфорки зажглась с первого раза.

— Я бы с удовольствием с вами остался и отметил новоселье, но меня дома ждут пара спиногрызов и жена, которая вряд ли одобрит мои посиделки. Располагайтесь, а мне пора.

Армен передал ключи Максу, пожал ему руку, погладил Кота и Собаку-Собаку, после чего ушёл.

— Я лучшего и не ожидал, — сказал Кот и запрыгнул на кровать. — Пыльно тут, конечно, но… А, плевать! И так сойдёт.

— Надо сходить за вещами, — сказал Макс, вспомнив о спрятанном в парке тайнике.

— Я не двинусь с места.

Макс понял, что Кот говорит серьёзно. Он уже пригрел себе место на грязном матрасе, и единственное, что его сможет сдвинуть, так это что-нибудь более чистое, более удобное и более тёплое.

— Собака, ты пойдёшь?

— Пойдёшь! Пойдёшь!

Макс с Собакой-Собакой долго петляли дворами, пока нашли выход на проезжую часть и смогли сориентироваться в городе.

Оказывается, квартира не так далеко от центра. А пять тысяч… К чёрту деньги! Главное — есть где спать и они не околеют под чистым небом.

Когда Макс и Собака-Собака вернулись в квартиру, Кот тихо посапывал, свернувшись калачиком на матрасе. Он сделал вид, что не проснулся, но дверь в квартиру открывается с таким хрустом, что поднимет и покойника.

— Вставай. Прибраться надо, — крикнул Макс, и Его Величество сонно открыл глаза.

Первым делом Макс сорвал газеты с окон, но света не прибавилось — сумерки уже спустились на город.

Макс щёлкнул включателем, но лампочка не загорелась. Зато в ящике он нашёл свечу, которую тут же зажёг.

Убираться в потёмках ему совсем не хотелось. Стряхнув с матраса пыль и штукатурку, Макс уложил Кота, а сам пошёл в ванную.

— О… Ты сбрил заросли, — сказал Кот, когда Макс, распаренный, вышел из ванны.

Не решаясь ложиться на матрас, он втиснулся в спальный мешок. С одной стороны к нему прижался Кот, а с другой Собака-Собака.

Давно он так не спал. Давно он так быстро не проваливался в сон — даже не успел ни о чём подумать. Только принял горизонтальное положение, как тут же уснул.

— А ещё деньги жал, — заметил Кот и закрыл глаза.

Квартира наполнилась тихим сопением.

Отдохнувший, а самое главное, чистый и гладко выбритый Макс проснулся солнечным утром в новой квартире.

Его Величество Кот долго нежился на матрасе, после чего выполнил свою давнюю мечту: забрался на грубый подоконник, умостился под лучами утреннего солнца и начал вылизывать шерсть. Он даже про еду забыл, настолько ему понравилось тёплое сентябрьское солнце.

— Сегодня у нас выходной! — громко заявил Макс.

— Я рад, — без капли радости ответил Кот и продолжил шершавым языком облизывать бока и лапы. Затем он замер на несколько секунд, посмотрел на Макса и сказал: — Знаешь, Максим, квартира — это, конечно, хорошо. По крайней мере для меня в ней только плюсы и ни одного минуса, даже в такой обшарпанной и захудалой. Но для тебя здесь есть один минус. — Кот замолчал, ожидая вопроса.

— И какой же? — спросил Макс, уходя на кухню.

— Тебе придётся гулять с Собакой-Собакой! — прокричал Кот и залился ехидным смехом.

Макса это не задело. Больше того — привыкнув жить на улице, он затосковал по свежему воздуху и с удовольствием вышел с Собакой-Собакой во двор.

Одинокий мальчуган скучал возле сломанной качели. Он тыкал палкой в твёрдый как камень песок в песочнице и что-то бубнил под нос. Когда Макс с Собакой-Собакой вышли во двор, мальчишка с интересом посмотрел на них.

— Можно погладить? — спросил мальчик в грязной кофте.

— Можно, но чуть позже. Собачка в туалет хочет.

— Хочет! Хочет! — пролаял Пёс.

— Беги! — скомандовал Макс, и Собака-Собака сорвался с места, благо в этом пустынном и брошенном дворе было где разгуляться.

Разрушенную детскую площадку окружали вкопанные машинные покрышки, доверху заросшие бурьяном. Что там говорить — вся площадка поросла травой, высокой и сочной.

Мальчишка с опаской дотронулся до белоснежной холки пса и, заметив, что Собаке-Собаке нравится, начал тихонечко гладить.

— А как зовут вашу собачку? — спросил белобрысый мальчуган и глазами цвета летнего неба посмотрел на Макса.

— Эм… Его зовут Собака-Собака, — улыбаясь, ответил Макс.

Мальчик удивился странному имени, но промолчал. Его внимание было приковано к Собаке-Собаке, который, изгибаясь, подставлял новые участки для поглаживания. Грязной ручкой мальчик начесывал холку, и пёс от удовольствия вывалил розовый язык.

— А ты где живёшь? — спросил Макс.

— Я там живу, — мальчик ткнул палкой в стену дома. — Но мама говорит, что мы скоро будем переезжать. Говорит, нам жильё выделили. Меня Юра зовут, — представился мальчик и протянул руку, перестав гладить пса.

— А ты почему не в садике? Или ты уже в школу ходишь?

— В школу, — с грустью ответил Юрка. — Сегодня не пошёл. Мама сказала не ходить.

Максу было жалко оставлять одинокого Юрика в этом богом забытом дворе, но в квартире его ждал голодный Кот, да и сам он был не против позавтракать.

Оставив Собаку-Собаку на развлечение грустному Юрику, Макс сходил в магазин и как следует затарился продуктами. Он принёс два набитых пакета.

Позавтракав, Максим несколько часов пролежал без движения, после чего начал убираться.

Весь день он суетился в квартире: выметал грязь, как мог чинил мебель, влажной тряпкой протирал всё от потолка до пола. Вкрутил новую лампочку, но после щелчка выключателя она ярко моргнула и навсегда погасла.

— Будем обходиться свечками, — сказал уставший и грязный Макс.

Он перестирал все вещи, а по квартире расхаживал в старых дырявых шортах и резиновых тапках.

— Срамота, — обозвал его Кот и развалился на чистом подоконнике.

Вечером был ужин. Ужин при свечах.

В таких ситуациях Макс несколько сомневался, как ему поступить. Вроде бы перед ним два обычных домашних животных, причём они становятся самыми обычными, когда дело доходит до еды. В такие моменты с них, как шелуха, спадает сказочность и умение разговаривать. Их глаза горят самым обычным инстинктом — жрать. Жрать и только жрать.

Усадить их за стол как интеллектуально развитых или оставить на деревянном полу как обычных животных?

Пока Макс крутился возле плиты и щурился во мраке, пытаясь по цвету определить готовность курицы, Собака-Собака, сглатывая и капая слюной, наблюдал за ним. В этот момент казалось, в его светло-голубые глаза каким-то образом попал кусочек северного сияния, которое и светится в темноте. Его Величество Кот не выражал своих аппетитов так явно — по крайней мере он сдерживался и нехотя, краем глаза следил за процессом, словное ему совсем не любопытно, когда же… когда же эта вкусно пахнущая курочка покроется золотой корочкой, чтобы в неё можно было вонзить острые зубы и есть, есть, есть.

Макс приготовил ужин и ещё раз взглянул на питомцев, прикидывая, как им будет сидеться за столом. Он аккуратно вывалил спагетти со сметанным соусом и жареной в панировке курицей в миски.

— Приятного аппетита, — сказал Максим и поставил две миски возле стола.

Себе он тоже положил еду в железную миску, так как тарелок с собой не носил. Макс сел за стол, полной грудью вдохнул аромат еды и, накрутив на вилку макароны, посмотрел на питомцев. Они склонили морды к полу. Собака-Собака чавкал и разбрасывал макароны, точно так, как десять минут назад разбрасывал слюни. Кот ел сдержанней.

Максиму стало грустно и обидно, что они едят на полу, а он сидит за столом. Но им ведь за столом будет неудобно…

Недолго думая, он сходил в комнату, взял походную пенку, расстел на пол и уселся рядом с питомцами.

— Что ж, поедим, — сказал он. — Ужин, свечи. Не хватает только бокала вина и сигары.

— Я вино не пью, — оторвался от миски Кот. — Предпочитаю пиво. А сигары вообще ужасно воняют.

— У нас всё равно ничего этого нет.

Движущиеся тени пугливо танцевали на стенах. Было тепло, уютно и невероятно спокойно.

День прошёл как нельзя кстати.

Разгрузочный день, как позже обозвал его Макс. Такие дни полезны. Обязательно надо устраивать хотя бы раз в месяц.

А завтра…

Завтра он пойдёт к своей гремящей посудомоечной машине, а вечером отправится к дедушке Ленину, где будет показывать фокусы и ждать свою возлюбленную.

Перед уходом Макс дал питомцам указание:

— Смотрите не сотворите то же самое, что сделали с прошлой квартирой.

Собака-Собака моментально прижал уши и уткнул голубые глаза в пол.

— Тут даже громить нечего, — огрызнулся Кот, оглядывая потрёпанные стены квартиры.

— Как бы там ни было, квартира не наша и мы тут на птичьих правах. Вам всё понятно?

— Понятно. Понятно, — тихонечко сказал пёс.

Макс вышел во двор, где одинокий Юрка играл с одинокой сломанной качелью. Словно и не уходил со вчерашнего дня.

— А где ваша Собака-Собака? — спросил пацан.

— Я уже с ней гулял. Теперь только вечером, — ответил Макс и пошёл на работу.

Он почти вышел со двора, но развернулся, подошёл к скучающему Юрке и сказал:

— Хочешь поиграть?

Пацан кивнул, и его голубые глаза засветились надеждой.

— Сейчас.

Он вернулся в квартиру и отворил дверь.

— Как быстро день прошёл, — встретил его Кот.

— Если хотите, можете поиграть с пацаном на улице, — сказал Макс и, не закрывая дверь, вышел.

Собака-Собака помчался следом, а Кот примостился на подоконнике, наблюдая за одиноким мальчиком во дворе.

Максим дошёл до работы за пятнадцать минут. Хорош всё-таки Армен — подобрал квартиру и к центру близко, и к работе.

Владимир Иванович, менеджер ресторана, пообещал Максу, что сделает его официантом через месяц-другой. Проходя мимо мойки, он всегда засматривался на работу Макса и часто говорил одну фразу:

— Были бы все такие ответственные, как ты, мы бы стали лучшим рестораном в городе. Молодец, Максим!

Макс молча принимал похвалу, не совсем понимая за что. Он просто делал свою работу: мыл посуду, не лез в интриги, не сплетничал, не пререкался, держался особняком и мало с кем разговаривал.

Единственный его собеседник, которого и собеседником-то назвать сложно, был молодой узбек по имени Бахтёр, но его на свой лад переименовали в Вахтёра. Он плохо говорил по-русски и всё время ходил, уткнув взгляд в пол, словно боясь смотреть людям в глаза.

Возможно, он действительно боялся людей, потому как официанты относились к нему с презрением и жестокостью: заставляли выполнять дополнительную работу, открыто ржали над его корявым русским языком. У них было что-то вроде традиции — подкалывать или обижать Вахтёра. Несколько раз Макс видел очередное издевательство, но насильно отворачивался — мол, это не моё и я здесь ни при чём. «Ещё и уволить могут, а мне нужны деньги», — думал Максим.

В очередной раз, когда совсем молоденький официант решил выделаться перед своими и, дав Вахтёру в руки мешок картошки, сказал, что Владимир Иванович велел её продать, Максим не выдержал и, подойдя к официанту, отвёл того в сторонку и серьёзно с ним поговорил. С этого дня официанты с опаской и злобой смотрели на Макса, нарочно скидывая грязную посуду как попало, чтобы доставить ему больше работы. С этого же дня они перестали задирать Вахтёра, который не раз говорил Максу спасибо.

Утром, когда работы было мало, Максим часто выходил на задний двор ресторана, где персонал основал курилку. Здесь стояла хлипкая лавочка, не выдерживающая больше двух человек, и пара дешёвых стульев. Глубокая мусорка тлела с утра и до вечера, пока ресторан не закрывался. Как только Макс вышел передохнуть и подышать свежим воздухом, пара официантов косо посмотрели на него и отошли в угол, продолжая обсуждать насущные проблемы. Максима это не смутило и не затронуло. Наоборот, этот их демонстративный жест даже позабавил его.

От Вахтёра на ломаном русском он узнал, что официанты подозревают в нём подсадную утку.

— Ты шпиён… — говорил Вахтёр и застенчиво улыбался, понимая, что говорит совсем не то, что у него на уме.

— Кто я? Шпион?

— Да… шпиён. Они, — Вахтёр махал рукой в сторону ресторана, — они думают… Эти, с трэльками. Думают, что ты… что ты… — он долго подбирал слова и в конце всегда выдавал: — что ты шпиён.

Вахтёр манерой разговора напоминал Максу Собаку-Собаку. Пёс тоже говорил отрывисто и резко.

— А почему они так думают? — спрашивал Макс. Ему было плевать на интриги вокруг его персоны — ему просто нравилось смотреть, как Вахтёр, шевеля мозгами, подбирает нужные слова и коверкает великий и могучий русский язык.

Вахтёр пожимал плечами:

— Не знаю. Нэнормальные.

Так случилось и в этот раз. Официанты в чёрных фартуках отошли в сторонку и, покуривая, косились на Максима.

Вахтёр сидел на корточках в углу и тонкими пальцами крошил хлебные крошки для голубей.

— Прылетят, — сказал он Максу.

— Голуби?

Вахтёр кивнул.

— И моя Ихтизара.

— Ихти… кто?

— Лубов, — застенчиво говорил Вахтёр. — Она в Узбекистане осталась… Меня пишет.

— Пишет?

Вахтёр снова злился, и Максу казалось, он слышит, как скрипят мозги в этой черноволосой голове.

— Нэ пишет. Она меня жд…

— Ждёт?

— Да.

Голуби не заставили себя долго ждать. Вахтёр, как повелитель птиц, сидел в углу вместе со стаей пернатых. Он что-то говорил на своём языке, продолжая бросать крошки и радоваться, как маленький ребёнок. В общем-то он и был ребёнком.

Когда голуби улетали, к нему всегда прилетал ещё один. Белоснежный голубь с единственным чёрным пером на правом крыле.

— Это моя Ихтизара, — растягивая рот в улыбке, говорил Вахтёр. — По-вашему будэт долгожадная.

— Долгожданная, — с улыбкой поправлял Макс.

— Да. Долгожадная.

— Девушка твоя?

— Её душа.

И Вахтёр долго ворковал со своей Ихтизарой. Голубка послушно и доверчиво запрыгивала ему на руки, поедая крошки с ладоней. Он шёпотом говорил ей нежности и, что самое удивительное, она отвечала ему воркованием.

— Ты говоришь с ней? — спрашивал Макс.

— И она со мной.

Иногда Макс думал, что Вахтёр и эта голубка понимают друг друга. А ещё он смотрел на Вахтёра, и ему казалось, он видит чистый свет, исходящий от этого худощавого чернявого паренька. Какая-то неестественная благодать шла от него. Одного слова хватало, чтобы понять, что Вахтёр — одна из самых добрых душ на планете. И откуда в нём это?

Максим работал по графику два через два и, когда выпадали выходные, он чувствовал тоску по Вахтёру. Ему не хватало этой светлой улыбки, не хватало того, с каким трудом Вахтёр подбирает слова, и того, с какой нежностью он разговаривает с голубкой по имени Ихтизара.

День сменялся новым днём. Работа увлекала Максима. Точнее, там он не замечал течения времени. Незаметно для самого себя он начал обживаться вещами: с разрешения Владимира Ивановича взял с работы пару тарелок и нормальные столовые приборы со стаканами, купил чайник и одну небольшую кастрюлю. На кухне появилась полка с крупами, макаронами и чаем, а матрас устилало хоть и дешёвое, но новое постельное бельё.

В какой-то момент Макс осознал, что уже не так яростно ищет Нину. Словно не ради неё он проделал столь долгий путь.

А ради кого тогда?

Или ради чего?

«Ради себя», — неожиданно подумал он и испугался этих мыслей.

Конечно, ради себя. Себе ведь счастье ищу. Не кому-то…

Макс вдруг понял, что ему надо выбираться из этого омута, который незаметно затягивает в рутину серых будней. Вчера пропустил выступление возле дедушки Ленина. А что если именно вчера туда приходила Нина?

Что если она ждала его? Стояла, пряталась в тени памятника и ждала.

Он решил, что больше никогда не будет пропускать одинокую встречу с надеждой. Пусть он станет истинным Хатико, но в восемь вечера будет стоять возле Ленина и вместе с дедушкой будет ждать её.

Армен одобрил эту затею и сказал, что за один день они потеряли заработка в три раза больше, чем он зарабатывал на продаже книг.

— Зачем тебе нужна эта посудомойка? Давай будем ходить по Туле и устраивать представление в разных местах. Можем в парк пойти — там тоже много народу собирается.

— Нет, мне надо, чтобы был виден кремль, — говорил Макс.

— Во даёт! Такие деньги упускаешь! Правда, Кот?

— Истина! — восклицал Кот и глубоко кивал.

Армен теснее включился в представление, и теперь он не только ходил с панамой и выпрашивал деньги, но и был участником фокусов. Иногда командовал Собакой-Собакой и Котом. Они не читали ему слова с бумажки, но примитивные команды выполняли, чем также радовали восторженных зрителей.

Спустя три дня, когда Макс вышел на задний двор ресторана отдохнуть, Вахтёр сидел в углу на корточках, кроша хлеб. Он был какой-то подавленный: не улыбнулся на приветствие Макса, смотрел в пол и машинально бросал крошки.

— Что-то случилось? — спросил Макс.

— Я ухожу. Увольняюсь.

— Почему?

Вахтёр поднял на Макса слегка влажные глаза и сказал:

— Она день второй не прилетает.

— Ихтизара?

— Ага.

— Только из-за этого?

— Я понял, что мне надо… пора в Узбекистан. А ты всё ищешь?

— Ищу, — с горечью ответил Макс, понимая, что уже не так ищет, как в первые дни. Словно по инерции катится.

— Спроси у Ани. Я слишал, как она вчера говорил Нына. Может быть, твоя.

— У Ани? Это которая светлая?

— Не… Рижая. Волосы такие.

— Спрошу. Она здесь?

— Завтра или завтра-завтра, — сказал Вахтёр.

— Послезавтра?

— Да, завтра или пслезавтра.

— А ты когда уходишь?

Вахтёр пожал узкими плечами.

— Завтра наверно.

«Как легко», — подумал Макс и даже позавидовал Вахтёру.

На всякий случай они попрощались. Вахтёр снова и снова благодарил за спасение. Максим крепко сжимал его узкую, как у девушки, руку, и ему совсем не хотелось отпускать её. Он чувствовал, что без Вахтёра работа не будет приносить ему то скромное удовольствие, которое он получал, намывая посуду.

— Бывай, — без акцента сказал Вахтёр, и Макс ушёл.

Он направлялся домой, чтобы с питомцами вместе пойти к памятнику.

Ему не верилось в слова Вахтёра, но после шоу он рассказал Собаке-Собаке и Коту о том, что сказал ему Вахтёр.

— Думаешь, выгорит? Думаешь, это она? — недоверчиво спросил Кот.

— Честно сказать, нет. Но мало ли? Завтра я всё узнаю. Или послезавтра.

На следующий день Аня сама подошла к Максиму.

— Это ты, который девушку ищет? — выдыхая сигаретный дым, спросила Аня.

— Я.

— Я же тебе говорила, что это он, — сказала Анька коллеге, которая вздёрнула узкие плечики.

— Ты знаешь, где она? — спросил Макс, чувствуя некоторую нервозность в словах.

— Я знаю, где она была.

Аня словно специально тянула слова. Словно ей доставляло удовольствие смотреть на нервничающего Макса.

— Может быть, это не та Нина.

— Может быть. Но тебе, как я понимаю, выбирать не приходится. Короче, она работала в каком-то рекламном агентстве. То ли дизайнером, то ли самим рекламщиком. Я толком не знаю…

— Как она выглядит? — спросил Макс, обрывая Аню на полуслове.

— Высокая, глаза большие и вроде бы карие, но неточно. Волосы светло-русые. Лицо довольно строгое. Много ровных черт.

Макс слушал и понимал, что это она… Это описание той самой Нины. Той девушки, ради которой он проделал столь долгий путь.

— Фамилию помнишь?

— Нет. Фамилию я у неё не узнавала.

— А где она сейчас? — Руки его дрожали. Голос дрожал. Душа дрожала. — Телефон? Или место работы?

— Я же тебе сказала, что она работала. Я не знаю, где она сейчас. Вроде бы собиралась переезжать в Орёл.

— В Орёл? — Челюсть отвисла.

— Ага, — равнодушно ответила Аня и выбросила бычок в мусорку. — Ладно, мне работать пора.

— Стой! — Макс схватил девушку за локоть. — Пожалуйста, расскажи мне всё, что ты о ней знаешь.

— А мы думали, ты тут у нас от начальства заехал, — улыбаясь на один бок, сказала Аня. — Молчаливый такой, хмурной вечно. А ты вон по каким делам к нам забрёл… Никогда бы не подумала, что в мире остались ещё такие романтики.

Макс хотел сказать, что не из-за романтики он поплёлся пешком из Москвы в Тулу. Если бы не выгнали с квартиры, не прогнали от бывшей жены, то никогда бы не решился на такой поступок. Но всё после. После…

— Короче, я познакомилась с ней немножко странно. Она у нас обедала, а я её плохо обслуживала. Короче, мы с ней поругались. Она даже что-то в жалобную книгу написала. Но, как часто бывает, потом мы с ней подружились. Она много раз приходила к нам в ресторан.

— Одна? — желая услышать положительный ответ, спросил Макс.

— Не всегда. Переживаешь? Иногда с подругами, иногда с парнями. Короче, в её семейные дела я не лезла. Мы и общались-то только здесь, когда я работала.

— Номер телефона есть её?

— Не-а… Я же говорю, мы не подружками стали. Просто случайные знакомые.

— Скажи точный адрес её работы?

— Странный ты человек, — улыбнулась Аня. — Тебе говоришь, рассказываешь, а ты как будто и не слушаешь совсем. Не знаю я её места работы. И телефона не знаю. Знаю только, что она собиралась переехать в Орёл. Зачем и почему, тоже не знаю. Но так как она уже полгода не приходит, то думаю, она всё-таки перебралась в Орёл.

— Пожалуйста, я тебя умоляю — скажи мне хоть что-то, за что можно зацепиться. Хоть какую-то деталь.

Аня вздёрнула ровные брови. Задумалась. Прикусив нижнюю губу, она несколько минут стояла без движения, с видимым усилием перебирая в памяти все встречи с Ниной.

— Эм… По-моему, она говорила, что ей в Орле предложили хорошую должность в госучреждении. То ли в мэрии города, то ли ещё где. Наверное, это всё, что я о ней знаю. А теперь мне работать пора. Удачи в поисках!

— Спасибо.

Аня ушла, оставив Максима одного на заднем дворе.

Не совсем понимая, что происходит, он сел на корточки и упёрся в шершавую стену.

Радоваться или огорчаться?

В том, что Аня видела Нину, не было никаких сомнений. Точнее, лёгкие сомнения были, но Максим не хотел в них верить. Он был уверен, что это именно та Нина. По-другому и быть не может.

Хорошо, конечно, что она нашлась. Но плохо, что она нашлась в другом городе.

Сколько до Орла? Двести, триста километров?

Плевать.

Сколько бы ни было, я пройду. Мы пройдём!

Макс не сразу заметил, что он здесь не один. Белая голубка с чёрным пёрышком в правом крыле расхаживала рядом.

— Ихтизара! — вскрикнул Максим, едва не спугнув птицу.

Она взглянула на него одним глазом, смешно искривив голову.

— Вахтёра больше нет. Он уехал.

Голубка подошла ближе. Безбоязненно она запрыгнула Максу на колени и одним глазом уставилась на него. Едва слышно проворковав, птица повернулась и посмотрела на Макса другим глазом.

— Скучаешь?

Ихтизара кивнула.

— Неужели и ты меня понимаешь?

Снова кивнула.

— Вахтёр уехал. По крайней мере он сказал, что собирается обратно на родину. К тебе. Так что не печалься — скоро ты его встретишь. Подожди немного, я тебе вынесу покушать.

Макс забежал в ресторан, а когда вышел, задний двор был пуст.

В углу, где он сидел, лёгкий ветерок покачивал единственное чёрное пёрышко.

Улыбаясь, Макс поднял пёрышко и сунул в карман.

Первым делом он обратился к Владимиру Ивановичу и попросил расчёт.

— Две недели, — ответил Владимир Иванович.

Макса это не устраивало — он хотел расчёт немедленный, но такой вариант не устраивал начальство.

Лишь когда Максим рассказал причину своего увольнения, Владимир Иванович подозрительно посмотрел на него и сказал:

— Знаешь, Максим, а я тебе верю. Твой рассказ больше похож на бред, но я тебе верю. Мне кажется, что такое просто невозможно выдумать. Ладно… я поговорю с директором.

Вечером того же дня Владимир Иванович обрадовал Макса:

— Юлия Борисовна отпиралась, но, когда я пересказал ей то, что наговорил мне ты, она засияла. Сказала, что такого не может быть, но поверила. Короче говоря, завтра твой последний рабочий день. Тебе крупно повезло.

— Спасибо! Спасибо!

— Не за что, фантазёр!

На радостях Максим работал так, как не работал никогда, потому что только в работе время шло быстрее. А он хотел, чтобы завтра наступило немедленно.

Домой он бежал вприпрыжку, как первоклашка, который нахватал полный дневник пятёрок.

— Собака! Кот! У меня для вас две новости: одна хорошая, другая плохая. С какой начать?

Его Величество потянулся и промурчал:

— Говори плохую, а хорошую можешь себе оставить.

— Нины здесь нет.

— Ммм… — равнодушно ответил Кот.

Макс всё ждал, когда же эта рыжая душа спросит про хорошую новость, но Кот отмалчивался. Более того, он отвернулся к окну и привычно начал умываться.

Продолжение в комменатриях