Gtamota

Сладкая жизнь

Правда о том, что ожидает человека решившего стать свободным….

Во времена небывалого расцвета лицемерия и лжи, рискну рассказать правду о том, что же на самом деле ожидает человека решившего заняться творчеством и, о боже, лелеящего надежду жить результатами своего труда. Как говорится жили, были, три сестры… Так вот, Надежда умерла последней. Итак, ближе к делу.

Если Вам не повезло в жизни, и у Вас живой ум, свежий взгляд и… свободная душа, тогда придется нести крест, за все эти свои качества надо платить, и плата эта порой будет казаться непомерной.

Если Вы в один не очень хороший день, скажете себе: Хватит! Хватит лицемерить! Хватит унижаться перед надутым начальством, хватит перекладывать бумажки, делая бесполезную, бессмысленную, ни кому не нужную работу. Буду творить, буду делать своими руками и гордиться сделанным! Так и ни как иначе, Вы исступленно твердите, еще не зная, что ждет на этом бесславном пути. Посмотрим же…

Дальнейший текст, я лично не рекомендую читать людям лишенным здравого смысла, психически неуравновешенным, тем, кто забыл снять розовые очки, а так же домохозяйкам, чиновникам и прочим обеспеченным бездельникам. Дело в том, что о дальнейшем, можно говорить или корректно и тогда Вы ничего не поймете, или же со звериной прямотой и откровенностью, а последнего ой как не любят некоторые граждане любящие наводить тень на плетень и создавать ореолы таинственности и значимости на пустом месте. Итак.

Теория. Прежде всего, надо выкинуть из головы и не читать гламурно восторженные статьи о том как добиться успеха. Все что там написано предназначено богатым бездарям и содержанкам которые ни когда не пойдут по такому пути. Служат такие статьи для скрашивания времени мающихся бездельем вышеперечисленным категориям и для их же умничанья в среде себе подобных. Лихие советы и откровения мало применимы в жизненных ситуациях, когда у Вас дыры в бюджете, смятение в душе и неуверенность в завтрашнем дне.

В таких статьях все легко, я пошел туда, я пошел сюда, я решил так, а сделал вот так. В определенных кругах может так и происходит. Там все это творчество делается от скуки или для забавы, а мы с Вами говорим совершенно о другом. О том что нет ни богатых родственников, ни знакомых и ни кто не ждет тебя что бы за кое-как сляпанную погремушку отвалить тебе годовой заработок курьера только потому, что своими нежными ручками эту страшненькую поделку сделала знакомая самого Венедикта Поликарпыча.

Так что в своей основной массе вся эта теория гроша ломаного не стоит, практика все ставит на свои довольно неприглядные места.

Враги. Запомните, как только окружающие поймут, что Вы занимаетесь своим делом серьезно и бросать его не собираетесь, они тут же захотят этому помешать. Почему? Да потому, что такова природа человека. Как приятно, например, дать вредный совет, а потом выпучив глаза и внутренне ликуя, сказать: А зачем ты меня слушал? У тебя своя голова на плечах есть! Самые опасные и злейшие враги это близкие. Если у Вас есть жена, то она или пропилит Вас до психиатрической клиники, или с ней придется развестись. Женщину понять можно, ей нужно, что бы Вы делали капитализм, а не свои дурацкие, по ее мнению поделки. Ей нужно Ваше надежное плечо, т.е. деньги и она не будет ждать второго пришествия, у нее мало времени. Да и в конце-то концов! Вдруг действительно Вы обретете признание. Что тогда ждет Вашу «старую» подругу дней суровых, верную супругу? Ни чего хорошего! Зачем Вам она тогда будет нужна со своей мозговой пилой? Вы себе покрасивее и помоложе найдете. Родители будут стенать и плакать, доводя до раннего сердечного приступа, им надо что бы Вы были достойным членом общества, а не тем кем Вы хотите быть. Если кратко то обстановка такая, родители лишают родового герба, потому как если бы у них было что-то еще они бы устроили Вас в аппарат, а там работать не надо, всей работы щеки для важности надувать и деньги получать, да говорить, как тебе тяжело и по за границам мотаться. Итак родственники прокляли, девушки не любят, друзья тихо отвалились попивая пивко, им с Вами не интересно, даже любимая кошка и та косится подозрительно. Вот такие вести с фронтов.

Клиенты. Тут правило такое. Если хочешь заработать, считай, что каждый клиент хочет тебя обмануть и обокрасть. А это в общем то так и есть. Клиент который ценит твой труд и платит столько, сколько Вы скажете попадается может раз в жизни, а может два, но скорее всего не попадется ни когда. Самые опасные это те кто уговаривает сделать им что-то по дешевле. Это самые страшные люди. Они обычно говорят что очень маленький бюджет. Врут! Денег у них побольше чем у остальных. Говорят что будут заказывать еще. Врут! Ни когда у Вас ни чего не закажут, ну или в крайнем случае еще что-нибудь, но так как они «постоянные» будут требовать бешеную скидку. Мало того такие скволыги своими придирками вынут все, что осталось от Вашей многострадальной души. Торговаться с этой категорией практически невозможно, и работать с ними заставляет лишь крайняя нужда, а таких клиентов будет каждый второй. Если не каждый первый.

Несколько советов, как вычислить готовящуюся против Вас провокацию. Кого опасаться.

1.Бойтесь тех кто завел разговор о честности. Если Ваш клиент, ни с того, ни с сего заговорил о честности, особенно когда ни кто его про это не спрашивает, знайте он хочет Вас обмануть.

2. Бойтесь тех кто говорит: «Я ни когда не вру!». Такие люди врут, чаще чем дышат.

Вот это самые опасные и явные категории, еще можно добавить, что нельзя верить ни каким радужным обещаниям, верить надо только балансу своего счета и наличным в кошельке.

Что делать? Что делать? Что делать? Если Вы так прикипели к своему делу, если есть стержень и упорство, то долбить, долбить несмотря ни на что. Набивать шишки, набираться собственного опыта и ума разума, чужой Вам вряд ли поможет и опять же долбить. Выбирать зерна из всей окружающей шелухи, что будут сыпать Вам в уши и опять же… правильно – идти своей дорогой, той которую выбрали. Бросите на полпути, всю оставшуюся жизнь будете терзаться, что не дожали, может еще чуть-чуть и….

И! Так что же Вас ждет? Скорее всего Вас ждет не то что Сальвадора Дали, который будучи прекрасным художником, владеющим практически всеми техниками рисования, ждал в нужде своего успеха 20 лет. Но вероятнее всего Вам так не повезет, может быть Вы повторите судьбу Ван Гога, который дождался признания через 40 лет после смерти. А пока этого признания нет, у Вас есть нищета, презрение окружающих и неописуемый экстаз, который знают лишь творцы, который несравним ни с чем, чувство полета и связи с космосом, чувство созидания! Вот за эти чувства и губили творцы свои мирские жизни во все времена Этого ни когда не понять ни простому обывателю, ни друзьям, ни близким, поэтому нищета, одиночество, не понимание и чувство полета. Возможно полета в никуда.

Да именно в никуда, помните такую подпись под картиной - «неизвестный автор»? А сколько таких формулировок? Подумайте, ведь скорее всего эти «неизвестные авторы» жили очень тяжело презираемые окружающими, которые не понимали и боялись их, потому что инстинктивно чувствовали их силу, их способность парить в небесных просторах,, такого не могут простить те кто отнес свои крылья ростовщику…..

Вот такой расклад без прикрас, ожидает Вас, да и каждого кто решит приложить свои руки к пространству, дабы вылепить из этого пустого пространства некую форму.

Николай Грамота

На открытии 3-го фотобиеннале современной фотографии у меня спросили: «Почему представлены такие унылые фотографии, практически вся экспозиция черно-белая, цвет встречается очень редко и почему из всех моих фотографий выбрали самую неинтересную?» Спросила моя знакомая, с которой я пришел (не то чтобы полюбоваться на выставку, а для получения каталога, который был обещан всем участникам). Ее взволнованный голос прозвучал неожиданно громко, и стало очень тихо и страшно. Все повернули лица в нашу сторону и ждали моего ответа. Признаться, первой моей мыслью было: бежать! Бежать было можно, заветный каталог был у меня в руках, но, здраво взвесив шансы, я понял: удача в очередной раз отвернулась от меня. Поэтому, тяжело вздохнув, полез я на высокую трибуну, как на эшафот. Внизу уже сгрудилась плотная толпа, фотографии были забыты: все ждали моего ответа.

«Итак… Все вы слышали вопрос, – начал я. – А вот вам мой ответ». Голос мой стал набирать силу, зазвучал громко и уверенно, толпа затаила дыхание.

«Почему выбрали такие, на взгляд моей спутницы, неинтересные работы? Все очень просто. Для начала обратите внимание на экспозицию. Все представленные работы можно смело отнести к периоду 30-60-х годов, мы как будто перенеслись во времени…»

«Да! Да! Верно!» – зазвучало в толпе, и, почувствовав поддержку, я продолжал.

«На выбор работ повлияло три причины. Причина первая. Подумайте о тех, кто отбирал эти работы. Какая задача стояла перед ними? Неправильно! Задача выбрать лучшие и наиболее интересные работы перед ними не стояла, а стояла гораздо более важная – не потерять свое рабочее место! А это, я вам скажу, задача не из легких. Надо, прежде всего, выбирать проверенные варианты. Поэтому все новаторское, все сколько-нибудь сомнительное отметается сразу. Иначе, чего доброго, и полетишь вверх тормашками с теплого насиженного места, и придется побираться в метро. Вон их там уже сколько, таких «новаторов», боровшихся за… да не важно за что, важно, что теперь они борются с голодом, выклянчивая подаяния.

Причина вторая. Кто утверждает выбранные работы? Правильно, различные важные люди, возраст у них уже солидный, опыт большой, и утверждают они те работы, которые были интересны в пору их молодости и юности. Об этом времени каждый из нас помнит с ностальгией, внутренне понимая, что ничего лучшего уже не будет. Поэтому им, конечно же, во всем приятны воспоминания о былом.

Причина третья. Народные массы (то есть мы с вами) могут не понять всякого вольнодумия, нам надо что попроще, попонятней, опять же ̶ это должны быть проверенные варианты. Наша темнота всегда светлым лучом греет сильных мира сего. Ну подумайте сами! Зачем нам что-то новое и интересное? Да не дай бог атрофированные мозги заработают, смотрите, что дают, и будьте рады.

Вот те главные причины, по которым проходил отбор».

Я поклонился и стал слезать с трибуны. Можно было вздохнуть и перевести дух, но тут кто-то крикнул: «А ну, держи его!» Меня за ноги стащили с трибуны, затем сорвали мою жалкую работу со стены, надели ее мне на голову, сняли, разломали рамку и стали упоенно топтать. Затем взашей выгнали на улицу: чуток охладиться и подышать. Радуясь, что топтали работу, а не меня, холодным Санкт-Ленинградским вечером я уехал в Москву.

А все же культурные люди в северной столице живут, – думалось в поезде, – могли бы и «витрину» попортить, т.е. по лицу надавать. Как бы я тогда в столицу приехал? Полицейский сразу бы спросил: откуда Вы такой, насквозь подозрительный? Честные граждане тут же доложили бы, куда следует, вон мол, держи этого, не иначе террорист, детей наших пугает. И забрали бы в околоток, а там разговор короткий. Вежливый полисмен для начала бы дубинкой по зубам: как Вы дошли до жизни до такой, на какую разведку работаете, какую пакость замышляете? А ну говори! Да по местам разным болезненным дубасил бы, придавая вес своим вопросам.

Как тут не сознаться? Во всем бы сознался, чего делал и что замышлял. Вот как могло бы быть, а так обошлось. Живу теперь тихо, мирно, на провокации не поддаюсь, чего и вам желаю.

А работы были отобраны хорошие, я потом их в каталоге рассмотрел, очень интересные. Просто на выставке освещение не под тем углом было…

Записал со слов странного гражданина Николай Грамота.

Маленькая сказка о любви

В одном глухом селе (а таких сел в нашей стране немало) жил да был мужик. Мужик был странный: носил бороду и лысину, не любил пить самогон, а любил смотреть на звезды, любоваться природой и тяжелый труд, поэтому ходил всегда трезвый, а на плече у него лежала любимая кувалда. Девки его сторонились. Ведь, в самом деле, непьющий мужик – мало что дело невиданное, так еще кругом непонятное. Вот пьющие, нормальные – тут все ясно. Придет глаза залимши, даст в рыло, чтобы не повадно было, по хате погоняет, посуду поколотит, а проспится – придет виниться, сопли размазывать, на похмелку клянчить – бабье счастье, не иначе. А если не пьет? Так что же, люди добрые, скажите, от него ждать? Кто его знает, что взбредет в его трезвую голову? Вот и ходил наш герой без подруги верной. Всякие мысли умные думал да кувалдочку свою лелеял.

Село то стояло в местах красивейших: кругом лес, ни дорог проезжих, ни тропинок. При советской власти баня была общая да клуб, а как буржуи власть взяли, так погорело все это народное добро. Еще от советской власти старая железнодорожная ветка была. Крепко тогда строили для народа, с понятием. По этой-то ветке (ее называли по старинке чугункой) и возили в село хлеб, да соль, да сахар. И уехать по ней можно было за тридевять земель, в чудо чудное – торговый центр в областном городе, где и валенки, и сапоги купить можно было, а если сильно расстараться, то и угощения какого заморского! Но уехать можно было не часто: раз в год, а то и в два, потому как работы в селе никакой не было. Бабы молоко по этой самой чугунке в рабочий поселок возили, грибы да ягоды, на выручку сахар покупали – самогон мужикам варить, ну, и скопить что удавалось – вот так и жили.

Красота кругом, птицы поют, самогон опять же… А выпил – так бабу неразумную свою уму-разуму поучить можно. Опять же ей счастье – подругам синяки да шишки показывать: вон, мол, как мой меня любит, синячина какой, смотрите, завидуйте! Соседки платочки ситцевые теребят, думы думают: ну погоди ж ты, мой напьется – еще не так меня отделает! Живи да радуйся! Да не тут-то было. Герою нашему негде геройство свое трудовое показать было, нету фронта работ, не стало его. В город или рабочий поселок он ехать не хотел: чистый воздух любил, а в селе-то кувалдочку приложить не к чему было. Вот и наладился он на чугунку ходить, по рельсу кувалдой той долбать, чинить то есть. Строили в старые времена жуть как крепко, вишь, мы до сих пор разломать до конца не можем. Так что рельсы стояли насмерть, и только удары разносились по округе страшные, а со стороны посмотреть – жуть, да и только. Бородатый мужик по рельсу кувалдой колотит, что сделать хочет – не ясно. И стали машинисты, что по дороге той ездили, ездить отказываться. Ну его, говорят, село то, пропащее, есть у них там недоумок местный, трезвый и с кувалдой, еще матчасть железнодорожную покорежит! Не поедем мы. И началась тут беда великая: молоко у баб, что на продажу везти собиралися, прокисает, самогонка недоваренная, мужики озлобленные. И что только не делали они: героя нашего без кувалды подстерегали, и били, и по-хорошему просили – нет с ним сладу, и все тут!

Вот как-то раз утречком – кувалдометр на плечо и, насвистывая, идет по рельсу долбать. Долбает час, другой, третий, остановился пот со лба утереть и видит: идет по шпалам краса ненаглядная, чемоданчик потертый в одной руке, девочка малая – дочка, поди – в другой. Девица не наша, не сельская. Подходит и говорит чудо это нездешнее:

– Здравствуй, добрый молодец, бородач прекрасный, а скажи мне, есть ли тут жилье людское: воды испить, обогреться, ванну принять с душем, да и на ночь сховаться, поспать чуток, а потом дальше пойду.

– Нет у нас ванн с душем, баловство это все городское. Есть и дома справные, и люди добрые, и вода колодезная да ключевая. В село проводить могу, – отвечает мужик. А сердце его так и заходится, так и заходится.

– Куда же ты идешь, краса невиданная? Куда путь держишь? Уж не журналистка ли ты московская, приехавшая на корни народные посмотреть, силу земли ножками своими почувствовать, дочку малую к красоте природной приучить? Дочка, чай, твоя? Али сестрица малая?

Говорит он так, а руки к чемоданчику тянет. Помочь хочет.

– Дочка моя, – краса говорит, потупившись. – Там, что ли, село твое, где дымы виднеются? Далече идти?

– Не близок путь, – мужик наш отвечает, – да к вечеру будем на месте. Пойдем, что ль, а пока поведай мне историю свою интересную, кто ты, да что ты? В глушь нашу зачем пожаловала? Али скрываешься от кого? Али секреты выведываешь?

Молчит девица в ответ, только глаза свои красивые скромно опускает да дочку крепче прижимает.

Идут они так. Час идут, другой идут. Наш-то все про красоты местные рассказы рассказывает, соловьем поет. Совсем разум потерял, про кувалду забыл, про все забыл. Только и смотрит на гостью нежданную, а та глаза опускает и мило так улыбается, слушает.

Дорожка вьется, время идет, а девица наша ненаглядная смелее становится, уже взгляд не отводит, прямо в глаза смотрит и улыбку свою чудную не скрывает.

Лес прошли, на поле перед селом вышли, до жилья рукой подать. А гостья совсем развеселилась, шуткам смеется, вроде с дочкой играется, а глазами все на мужика косит с интересом. Вот, мол, кого повстречала, вот он, настоящий Человечище с большой буквы. (Это она еще со школы знания впитала).

Поле прошли, на околицу вышли, у колодца присели: ногам роздых дать да водицы ключевой из ковша испить.

Посмотрела тут красавица на мужика задумчиво и говорит:

– Вижу я, хороший ты человек, да я вот не хорошая. В большом городе жила, у большого человека, у самого олигарха работала. Работу важную справляла, бумаги печатала, речи умные записывала да в минуты трудные не отказывала. И так я работе вся отдавалась, что о себе не думала, все о нем, козле, печалилась. Ходил за мной паренек молодой, студентик заумный, да прогнала я его. Что у него за душой было – да ничего. Посмеялась я над ним, покуражилась. В лицо его плюнула, когда по жизни идти вместе предложил, и на острова далекие с олигархом улетела, речи его записывать да взор радовать. И так летали мы то на юг, то на север. А когда от полетов наших дочка случилася, взял он меня с дочкой малою, в машину свою огромную черную посадил, в лес глухой завез да выбросил. И чемодан с речами своими, мною записанными, оставил. Иди, говорит, куда глаза глядят, да речи мои читай, уму-разуму набирайся. Да возвращаться не думай, место твое уж другой занято: и помоложе тебя, и посправней. Так и шла я по лесу и думала, что не видела я настоящего, от земли от родимой оторвана. И решила тогда не кривляться я, а подарить себя только достойному.

Так за разговором пришли они к дому, где жил наш герой неприкаянный.

Посидели на лавочке, поулыбалися, да в дом пошли. Дочку уложили – и ну знакомиться, штучки городские пробовать….

День пробуют, другой, и так, и эдак изощряются. Поняла девица быстро наша, что про жизнь не городскую лучше по телевизору слушать да в клубе про настоящее рассказывать, с кавалерами заигрывать, смотрите, мол, какая я нестандартная. Поняла – да поздно, деваться некуда, стала она воду в ведрах носить, корову доить, самогон варить да мужика бородатого пилить, мозг его, и так пораненный, рушить. От жизни такой мужик было в чугунке кинулся кувалдой махать, да куда там! Кувалду, им же брошенную, давно односельчане в металл снесли, а деньги на водку паленую потратили. Что делать? Делать нечего. Стал наш герой к самогонке прикладываться: вначале втихую, а потом и к сельским пришел в компанию. Те его побили для начала – за подвиги прошлые, а потом приняли, стакан налили до краев. Широка душа народная! Так и зажили все счастливо. А и впрямь – что еще надобно? Поезд ходит исправно, бабы при деле, мужик от коллектива не отрывается, про звезды забыл, в стакан смотрит. Да и красавица наша городская после каждой попойки и свою долю счастья бабьего получает!

Текст писал: Николай Грамота

Текст редактировала: Нина Гулиманова

Иллюстрации делала: Мария Йылмаз: http://ylmazmariya.35photo.ru/

Феликс

(записки фотографа)

Да, я давно хотел посмотреть на Феликса. Не просто на холодный труп в музее или на постаменте, а на живого, горячего, в среде его естественного обитания. Хотение это, казалось, было вполне эфемерно, так как я не знал, есть ли в природе хотя бы один живой экземпляр. Конечно, я хотел не просто посмотреть, я хотел запечатлеть его на свой фотоаппарат, на века, так сказать. Потому как ничто не вечно под луной, тем более на наших весьма сократившихся просторах. Надо сказать, что машина эта весьма уникальна и легендарна. Ну, во-первых она носит имя главного чекиста страны. Почему? Это отдельная история. Во-вторых, этот паровоз был когда-то мощнейшим паровозом в Европе, но так и не показал всех своих возможностей. Тому были объективные причины. Какие? Обо всем этом я расскажу как-нибудь в другой раз.

Итак. Паровоз «Феликс Дзержинский». О том, что его можно будет увидеть «живым», я узнал примерно за три месяца, и все это время слухи были самые противоречивые. Кто-то говорил, что все будет прекрасно, а вот другие (и в их слова почему-то верилось больше) рассказывали ужасные ужасы. Дескать, спешат с ремонтом, и ФД, конечно же, поедет, но потом со страшным грохотом непременно взорвется, и будет конец света и страшный суд, все списанные и забытые локомотивы вновь встанут на рельсы и перекроют все движение, и миру наступит конец. Дело в том, что показаться эта машина должна была на параде, и к этому самому параду ее спешно готовили, а когда спешишь – людей ты смешишь, и случается всякое – как правило, самое неприятное. Слушая то одних, то других, я попеременно кидался то в отчаяние, то страшное беспокойство. В конце концов ожидание стало совсем невыносимым, но тут и время парада подошло.

Всякий знающий человек, а в особенности фотограф (ну, или тот, который себя таковым считает) знает, то лучше всего снимать не на самом параде, когда набегут всякие безумные люди с планшетами и мобильными телефонами и будут по три часа настраиваться, чмокать губами и исполнять пляску святого Витта аккурат перед твоим объективом. Стоит такой безумец, держит на вытянутых руках перед собой свой огромнейший планшет, приплясывает от возбуждения, стоит, перекрывая самый лучший твой ракурс, настраивается… Парад уже закончился, а он все стоит. Кто еще любит маячить, портя самый лучший ракурс? Ну, конечно же, машины, столбы, деревья, кустарники. Такое впечатление, что насажали их туда откровенные вредители и фотоненавистники, или же все эти неодушевленные предметы специально перебегают с места на место. Куда ни отойди, перед тобой стоит какой-нибудь столб или баран и глупо лыбится. Ну, вы понимаете: столб стоит, а баран это самое с планшетом делает. Так что снимать, особенно если Вы занимаетесь художественной фотографией, лучше не на параде, а, естественно, на его репетиции.

Репетиция. Приезжаю я на испытательное кольцо в Щербинках, где, собственно, и парад, и репетиция должны быть, приезжаю и вижу множество всевозможных локомотивов. Тут вам и тепловозы, и турбовозы, и электровозы, путевая техника тоже есть. Нет только паровозов, нет, хоть ты тресни. Обхожу раз, другой, третий – нету, и все тут. Звоню большому начальнику, знающему человеку! Где паровозы, говорю? Где обычно, отвечает, я занят, некогда мне с тобой – и отключается. А я знаю, где это – где обычно? Понятия не имею! Что делать, надо действовать по старинке. Хожу кругами и принюхиваюсь, присматриваюсь, ищу дымы, ведь должны же они быть! Ура! Есть! Есть ориентиры! Преодолеваю препятствия и выхожу на точку. Вот они, красавцы! Вот «ЛВ», вот «Генерал», вот «Лебедь», вот «Эхо», а вот и «овечка» притаилась . А где же Федя? Нету!!

Бегом к машинистам:

- Где ФД?

- Нету!

- Как же так, ведь завтра парад!

- Должен быть, едет еще 60 км осталось, надо ждать!

Жду, предварительно выяснив, что никакой репетиции не будет! Жду я, ждут все.

Слоняются без дела.

То и дело из любопытства заглядывают разные локомотивы: уж больно им хочется посмотреть, что же происходит тут у паровозов.

Коротая время, брожу по площадке, по ходу делая эпические кадры для потомков. Обстановка соответствующая во всех ее проявлениях.

Вдруг… что это? Далекий незнакомый гудок! Дальше начинается действие! «Генерал» отвечает басовитым гудком, дает пеленг, машинисты разбегаются по машинам, и… начинается движение.

Тут уж не зевай! Камеру наизготовку и снимай, фотограф, снимай, потому как пришел твой звездный час! Это потом, когда ты будешь просматривать отснятое, ты будешь ужасаться, пить валерьянку, биться головой об стену, обзывая себя безруким и бездарем… Все это будет только потом, а сейчас ликуй!

Сжимая свой верный Никон, бегу за уходящей сплоткой! Господи! Что творится кругом! Стрелки – ручные! Шпалы – деревянные! Рельсы на костылях! Как бы тут самому на костылях не оказаться. Строжайший самоконтроль, железная дорога не прощает ошибок. Просто переезжает пополам и фамилии не спрашивает.

Паровозы чинно осаживаются и готовятся к рывку на исходную позицию. Тревожный момент. Один гудок! Ход вперед!

Вот они проходят мимо! Какая красота... Как были счастливы живущие ранее, они могли любоваться этим каждый день в век паровозов, а мы лишь только так, украдкой, да и то далеко не все, а лишь избранные. Вот только стоит почувствовать себя важным, как сразу же начинаешь мазать, как будто само мироздание говорит тебе: не забывай! Не забывай, кто ты есть и где твое место.

Доморощенные любители и здесь успели слегка нагадить… Вот что они там в моем кадре делают? Что снимают? Неразрешимая загадка. Но при помощи современной техники с этим можно справиться, а вот если бы там были толпы всяких «профи» с планшетами, вот тогда бы действительно беда.

Ну, а где же главный персонаж? Я заметался, и тут тяжелая рука легла мне на плечо. Это был Иван Иванович – тот самый Иван Иванович, кому я звонил, узнавая местонахождение паровых машин.

- Стоять, – сурово проговорил он.

- Да я... ФД... Вот… – начал мямлить я, – я волнуюсь!

- Стой здесь, и не надо волноваться, – спокойно ответил Иван Иванович.

И я увидел!

Вот он! Красавец, совсем рядом со мной!

А кто это за ним? Да это красавица Су-шка, или «велосипед», как зовут его разные умники, а за ним вагоны, да не простые, а двухосные!

Триумфа не было. Хоть ФД и был горячим, и я слышал его гудок, но дышла были сняты, весь путь его тянули электровозы, и это было плохо. Конечно, эти места можно прикрыть паром, но ведь мы с вами за достоверность, за максимально возможную достоверность. Поэтому мытарства не кончались, надо продолжать.

На следующий день я поехал уже на парад. Погода испортилась кардинально, лил дождь. Не давая волю чувствам, провожаю сплотку, выходящую на исходную.

Встаю на заранее подготовленную позицию и делаю серию кадров, более или менее подходящих под мое представление о ФД.

Паровозы продолжают безумствовать, но задуманное сделано, я спокоен.

Вернувшись домой и просмотрев отснятое, я подумал: как бы было хорошо, если бы удачных с моей точки зрения кадров было меньше, ощутимо меньше, а еще лучше он был бы вообще один! И глаза бы не разбегались, и душа бы не металась. Все эти метания и мучения продолжались около трех недель (может, кто и умеет быстрее, лично я – нет), пока не получилась окончательная работа, глядя на которую, уже не хотелось что-либо добавлять. Теперь в моей коллекции был и ФД!

Фотоматериалы в статье представлены в изначальном виде исключительно для любителей первозданного и естественного.

Автор: Н. Грамота

Редактор: Н. Гулиманова.