Вечером следующего дня мы собрались в комнате Катберта Гаспарина. Все, в том числе и я, оправились от прикосновения ангела, но старый купец перенёс его тяжелее и до сих пор не вставал с кровати. Тем не менее, говорить он мог и очень хотел.
- Теперь ты расскажешь нам всю историю? – осведомился я. Мы сидели в мягких креслах, выжидающе глядя на своего нанимателя. Тот приподнялся на подушках, чтобы видеть нас всех.
Счастливые Адриан и Ильфина расположились рядом и нежно переплели руки – я старался не очень смотреть в их сторону, настолько трогательно это всё выглядело. Боялся спугнуть их хрупкое счастье. Белег был печален и держался в тени, и Ятсана была с ним. Мы с эльфом оба были рады спасению волшебницы, и оба скорбели о гибели Квэльдана, но рейнджер, конечно, переживал сильнее. Так и получилось, что я сидел посередине, прямо напротив Катберта, и был больше всех заинтересован в его ответах.
- Да, сейчас я пролью свет на все эти события, - слабым голосом произнёс старый Гаспарин. Целый Амулет Времени вновь покоился на его груди, а оплавленный и лишившийся силы Меч Мощи лежал рядом, на каминной полке, вместе с осколками разбитого Белегом волшебного медальона. – Моя семья на протяжении почти тысячи лет хранила доверенный нам артефакт. Мой предок, Гаспар, был членом Совета Капитанов Рассветных Гаваней и знал легендарного Вазарона Касатку совсем мальцом. Когда демоны обрушились на Вингфаласс, король до конца оставался в цитадели, но многим пришлось отступить – кто-то ушёл в море, кто-то – вверх по реке Граничной, к эльфам и гномам. Мой прадед возглавил там оборону мореходов…
- Подожди, ты сказал, прадед? – воскликнул я в изумлении. – Но ведь прошла, без малого, тысяча лет! – представить столь долгую жизнь было крайне сложно, если не сказать невозможно.
- Ну да, прадед, - старик усмехнулся, выразительно указав на Амулет у себя на груди. – Когда Рассветные Гавани уже пылали, он смог пробиться в сокровищницу и спасти медальон по приказу Вазарона. Больше они с Касаткой так и не пересеклись до самой встречи в Садах Альдара. А Амулет хранился в нашей семье всё это время. И каждый из нас жил больше четырёх сотен лет. Да-да, мальчик, я достаточно стар, чтобы меня можно было назвать древностью, - Катберт Гаспарин усмехнулся и сел повыше, облокотившись о пышные белые подушки. – А около пятисот лет назад мой дед узнал, что за нами охотится Падший. Ну, как узнал – тот пришёл и предложил чуть ли не все сокровища мира за такую дурацкую серебристую безделушку. Возможно, с тем, кто не подозревает о силе Амулета, этот трюк бы прошёл. Но дед мой всё прекрасно понимал и проживал тогда свою третью сотню лет. Верность слову и желание прожить ещё столько же сделали своё дело – из Норлисса, где он обитал до того, бороздя Полуночное море, наша семья перебралась сюда – бежали под покровом ночи. И ангел потерял наш след ещё на несколько веков. Пока не появился вновь год назад. Он заявил, что даст мне время на раздумье, но у него уже есть один из Амулетов и достаточно силы, чтобы найти меня, куда бы я ни направился. Тогда-то и посетила меня мысль о Мече Мощи – если какое-либо оружие в нынешнем мире и могло поразить Падшего, то только этот клинок. Я отправил в Аульфштадт с полдюжины экспедиций, но вернулись только вы – к самому концу срока, так что мне несказанно повезло, - купец перевёл дух и промочил горло, сделав большой глоток из стоявшего на тумбе рядом с ложем глиняного стакана – в том явно была не вода. – Не представляю, почему он решил дать мне этот год – возможно, хотел закончить подготовку первого Амулета. Только вот откуда он взялся у Падшего? – задумчиво закончил своё повествование старый Катберт.
- Можно попытаться предположить, - поддержал я его мысль. Друзья, немного утомлённые рассказом Гаспарина, встрепенулись, обернувшись ко мне. – Известно, что два Амулета сгинули в Бездне, один хранится в Академии – Амулет Архимага, один – у правящей королевской династии, бывший Амулет Сокола. Амулет Солара, судя по всему, остался в святом городе, а Амулет Карахии также исчез во время Небесной Войны. Вряд ли ангел мог спуститься в царство Хаоса, так что, скорее всего, он или отыскал Карахийский медальон, или выкрал другой из Солара – не знаю, осталось ли там что-либо, кроме руин, после Второй Войны Затмения.
- Я не понимаю, чего в итоге хотел добиться этот ваш Падший? Или у него просто была безумная мания коллекционирования? – саркастически хмыкнул Адриан.
- Тысячу лет назад часть ангелов – в основном те, кто жили среди людей – восстали против Альдара. Мотивы их нам сейчас неясны, но для этого наверняка был какой-то очень серьёзный повод. Крылатые разделились – на тех, кто остался верен Свету, тех, кто вообще не хотел этой братоубийственной войны – такие ушли к Наури, как мой Учитель, Белкет, и тех, про кого говорят, что они примкнули к демонам и сражались на их стороне. Я сомневаюсь в справедливости такой трактовки, но с другими ангелами они и впрямь бились очень свирепо. Но в итоге были побеждены и навсегда повергнуты на землю, - я старался до мелочей вспомнить, что рассказывал мне по этому поводу наставник. – Побеждённые отступники бежали и вынуждены были скрываться – лишившись связи с Альдаром, они стали стремительно терять силы, пока не остановились, большей частью, на уровне обычных стихийных духов. Многие из них ушли в астральные убежища и иные миры, где мощь их всё ещё была достаточно впечатляющей… Но некоторые остались, чтобы мстить, - я тяжело вздохнул. Всё-таки Падших мне почему-то было отчасти жаль – даже тех из них, кто ожесточился сердцем. – Сказано, что если собрать все семь Амулетов Времени, можно повернуть историю вспять. Это они и рассчитывали сделать – перековать медальоны и переиграть Небесную Войну, учтя свои ошибки. Теперь у них это никогда не получится, - веско заключил я. Всё-таки победа мятежных ангелов означала бы гибель для всех нас – мы бы, может быть, даже и не родились. И немного спокойнее было от осознания, что теперь мир не перевернётся с ног на голову из-за того, что кто-то захотел изменить прошлое.
- Но зачем чёрный кузнец начал перековывать эти медальоны, если достаточно было просто собрать вместе все семь? – неожиданно спросила Ятсана из своего с Белегом уголка. Я тихо и немного грустно усмехнулся своим мыслям – я чувствовал, к чему всё идёт.
- Думаю, он хотел как-то изменить их свойства. Возможно, подчинить их мощь себе одному… Этого мы никогда не узнаем, а он знал лучше всех. Я не уверен до конца, но у меня есть подозрение, что это он создал Амулеты больше двенадцати веков назад, - после такого смелого заявления воцарилась гробовая тишина – все переваривали эту внезапную мысль.
Меня она тоже тревожила. Как так вышло, что величайший светлый мастер, создававший невероятные артефакты и истинные шедевры кузнечного искусства, стал отступником и чёрным кователем? Что его к этому сподвигло? Какая причина вообще толкнула ангелов к бунту именно тогда? Вопросов было значительно больше, чем ответов.
***
Медноволосый ангел гордо вскинул голову и шагнул вперёд, стараясь унять внутреннюю дрожь. Своды зала исчезали в темноте – да и неизвестно, был ли там вообще потолок. У этого странного места, затерянного где-то за Туманным морем, были свои законы.
- Вот я и вернулся в Твой Чертог, Отец, - высоким, срывающимся голосом проговорил, почти воскликнул недавний чёрный кузнец. Теперь же крылья его вновь вернули свой прежний цвет – белые, а на концах будто слегка огненные. Но Падшего это не радовало.
- Здравствуй, Аризель, - мягко раздалось в ответ. Эти глаза-звёзды любого сведут с ума – вот от кого их унаследовала Наури! – Наверное, ты будешь счастлив узнать, что отныне ты свободен от власти Ариона.
- Как ты допустил это, Альмир? – выпалил ангел-кузнец, торопившийся, чтобы не растерять остатки самообладания и контроля. Теперь он чувствовал себя невообразимо глупо.
- Допустил что? Да, я создал этот мир, и я за него в ответе. Я по мере сил защищаю его от Хаоса и Тени, - рассудительно отвечал Творец, глядя на ангела своими сияющими глазами. Нельзя было описать его – были только эти глаза, проникающие в самую суть. – Но вы все – равно и духи, и смертные – вы все Дети Мира, создания со свободной волей. Я не в силах что-либо сделать с теми ростками, которые Хаос пускает в ваших душах. Это лишь в вашей собственной власти, - Аризель тяжело опустил голову. Прожитые века давили на него страшной тяжестью. – Дитя моё, ты дома, - с едва заметной мягкой и понимающей улыбкой произнёс Альмир, тот, кого в Гелеаре называют Создателем и Крылатым. – Всё уже позади. Я принимаю тебя.
- Благодарю Тебя, Отец, - когда Творец обнял его, из глаз бессмертного ангела брызнули слёзы. Его путь был наконец завершён.
***
Разговор постепенно сошёл на нет, и все передвинули кресла так, как им было комфортно. Я пересел ближе к камину, который впервые затопили по случаю сырой погоды и приближающейся осени. Служанки скоро принесли нам несколько кувшинов вина и лёгкое угощение к напитку.
Когда я только сделал первый глоток и собрался было приступить к изучению медальона Наури, чтобы наконец расшифровать его загадку, мне на плечо легла лёгкая нежная ладонь. Ятсана. Её прикосновение я не перепутаю ни с каким другим. Я развернулся к девушке. Сердце моё упало.
- Фанор, нам нужно серьёзно поговорить, - начала моя возлюбленная. Хотя я уже почти смирился с мыслью о расставании, всё равно было тошно. И от слов этих, таких дурацких – тоже.
Кивнув, я поднялся - не хотелось обсуждать такое при всех. Друзьям и так было всё понятно, так зачем делать это на публике? Но вот за нами захлопнулась дверь - мы с Ятсаной остановились прямо в коридоре.
- Я чувствую, что ты наконец сделала свой выбор, - жёстче, чем хотелось, произнёс я. Неожиданно оказалось, что это звучит скорее как утверждение и даже упрёк, чем как вопрос. Волшебница на миг смутилась, опустив глаза, но потом подняла голову и ожгла меня гордым сердитым взглядом.
- Да, я сделала свой выбор. И в том числе – поэтому. По тому, как ты говоришь и ведёшь себя. Мне с каждым днём становится всё неуютнее с тобою, Фанор. Мы с тобой знакомы столько лет, столько всего вместе прошли, а у меня до сих пор осталось ощущение, что я так и не знаю тебя. Ты становишься темнее, словно отдаляешься… - она вновь посмотрела мне в глаза и даже будто бы немного растерялась. Я смотрел на любимую пристально-пристально, желая запомнить до каждой чёрточки – больше я на неё так не посмотрю. Я подумал о Белеге, который в это время ждал завершения нашего разговора. Наверное, мы слишком сдружились с ним, чтобы он мог получать явное удовольствие даже в такую минуту своего торжества. Я старался не рассмеяться от боли и от абсурдности всей этой ситуации. – Я хочу чувствовать себя в безопасности, ощущать заботу…
- Это твоё право, - сухо вставил я, но Ятсана будто и не заметила.
- А с тобой я нахожу только непокой, - она словно твердила заученные фразы, и от этого тоже было противно. Нельзя было просто расстаться, без нравоучений?
- Да, солнце, я тоже тебя люблю, - криво усмехнулся я. Забавно было наблюдать её реакцию, как изменилось её лицо. Опять не тот, совсем не тот ответ. – Ты многого, очень многого не сможешь во мне понять, Ятсана. Потому что, видят боги, я хочу тебя защитить. Но сложно любить того, кого не можешь понять и принять. Я счастлив, что были мы – ты многому меня научила, - я резко поднялся, стараясь сдержать волнение и рвущиеся с языка горькие слова. Как сложно быть слишком самостоятельным!
Вернувшись в комнату, я стремительно подошёл к эльфу и положил ему руку на плечо. Тот вздрогнул и поднял взгляд. Я вновь убедился, что ни за что не испытываю к остроухому ненависти.
- Я желаю тебе счастья, Светлый. Вам с Ятсаной, - повторил я громче. – Пусть вы найдёте друг в друге то, чего вам не хватает, - как можно мягче добавил я. Больше всего мне хотелось вылететь из комнаты и умчаться, куда глаза глядят. Но я держал себя в руках, с удивлением ощущая, как поднимается внутри ярость против любимой. Быть может, дело даже не в том, что произошло сейчас, а в последних нескольких годах, когда я хранил свою тайну и копил эту горечь и непонимание. Возможно, расстаться следовало даже раньше…
Вернувшись на своё место, я тяжело выдохнул. Портить настроение никому не хотелось, но на душе было тяжело и пусто, и… Да никаких слов не хватит, чтобы описать, насколько отвратно расставаться с любимой девушкой, да ещё и потому, что она предпочла другого! Но выбор был сделан, и пути назад больше не было. Пусть так. Я свою цель знаю.
Я медленно вращал в руках серебряный амулет с чёрным камнем. Это почему-то успокаивало – гнев постепенно отступал. Слишком много в последнее время вокруг всяких драгоценностей – начинает утомлять. Разгадывать неподдающиеся расшифровке руны на ободе медальона Наури на самом деле безумно надоело, но хотелось наконец получить хоть какой-нибудь результат. Я всё же решил бросить взгляд на буквы и чуть не уронил амулет в камин – вполне себе чёткая и ясная надпись на древнеимперском гласила: «Храни. В память о друзьях». Понятнее ни разу не стало на самом деле.
Раздосадованный тем, что не я решил загадку, а она сама по себе решилась, я положил украшение на каминную полку – рядом с осколками разбитой серебристой пластины, которая когда-то была зачарованным медальоном, и оплавленным Мечом Мощи. Также тут стояла чёрная статуэтка, врученная мне Катбертом после того, как мы вернулись из Аульфштадта. Кто-то получил новое оружие, кто-то зачарованные вещи, а я – странную фигурку, которая с недавнего времени стала напоминать мне предка Белега. Ну, получил ерунду, чему тут удивляться? Стараясь не закипать, я повернулся к камину спиной и собрался уже выйти из комнаты. Друзья сидели парочками, занятые друг другом, старый купец спал.
- Кто это у нас такой тёмный бука? – звонко раздалось вдруг на всю комнату. Я вздрогнул, боясь обернуться. Товарищи мои застыли, глядя мне за спину круглыми глазами. – Ну же, все уже увидели сюрприз, кроме тебя, - насмешливо дразнил голос. Он был определённо мне знаком, но от обладателя его не осталось даже тела!
Я решил всё-таки повернуться. Так и есть – свесив ноги с явно узковатой ему каминной полки, на меня нагло смотрел Квэльдан, а рядом рассыпались крошки разбитой вдребезги статуэтки. Эльф впервые за время нашего знакомства выглядел неожиданно материальным.
- Чтоб твою ушастую!.. – я задохнулся от возмущения, пытаясь подобрать слова. – Это вообще как, объясни мне, будь добр?! – воскликнул я, а тёмный эльф расхохотался. Видимо, приятно наконец быть полностью живым. Да и я на самом деле был очень рад его видеть.
- Если бы я знал, как, я бы не ждал целый день, - отсмеявшись, ответил бывший мятежник серьёзно. – А вообще, я думаю, что всё дело в этой штуке и в статуэтке, которую подарил тебе добрый Гаспарин, - с усмешкой он протянул мне амулет Наури. Надпись на ободе вновь стала абсолютно нечитаемой. Похоже, пора переставать удивляться. – Ты, специально или случайно, объединил медальон и фигурку, и вот я здесь. Если госпожа Тьмы захочет сдержать своё слово, её даже смерть не остановит. А леди Морнахис обещала мне ещё как минимум пару сотен лет жизни, - он снова довольно ухмыльнулся и спрыгнул на пол. Этот легкомысленный остроухий был абсолютно не похож на того Квэльдана, которого я привык видеть, но, тем не менее, определённо, это был он. Вскоре он уже оказался в крепких объятиях Белега.
- С возвращением в мир живых. Я рад, что ты снова с нами, - с улыбкой произнёс я, когда первое радостно-ошарашенное ощущение немного отступило. Возможно, рано ещё было называть эльфа другом, но я всё равно был счастлив, что он вернулся. Ведь всё-таки он без сомнений отдал жизнь во время схватки с ангелом - быть может, только это нам тогда и помогло? Как было бы в ином случае, мы никогда не узнаем. Хлопнув его по плечу, я протянул ему бокал рубинового вина - тот осушил сосуд до дна, даже не взглянув.
- Как приятно всё-таки ощущать вкус, запах и прикосновения, — счастливо улыбнулся Квэльдан. Вот, действительно, особенность остроухих — в радости они были легкомысленны и открыты, как дети. Но, когда придёт срок, тёмный эльф снова будет сух и сосредоточен — в этом я не сомневался.
Все вновь придвинули кресла к камину, окружили Квэльдана, и со всех сторон на него посыпались многочисленные вопросы. Я же ждал ответа на самый важный и основной.
— Наури каким-то образом привязала мой дух к этой статуэтке, а амулет, который она передала Фанору, был своего рода ключом. Когда наш мудрый чародей, пусть и случайно, соединил фигурку и медальон, магия, заключённая в них, встретилась и освободилась. Всё-таки просто вытащить душу из Астрала почти невозможно, а вот если создать связь с материальным предметом, как оказалось, это становится вполне осуществимым, — рассуждение эльфа было довольно запутанным, но, похоже, единственно верным — во всяком случае, у меня других идей не было. Посмертие — слишком сложная тема, чтобы можно было обсуждать её и до конца понимать, не будучи богом. — Однако, спешу заверить, получить косой Падшего в бок было совсем не приятно! После этого я мог видеть мир только глазами этой статуэтки, а Фанор ещё и повернул её лицом к стене! — все рассмеялись, и я тоже. Но в глубине души я начинал чувствовать усталость — яркие эмоции, обуревавшие меня в последнее время, отступали, оставляя после себя звенящую пустоту.
Вот, видимо, и всё – теперь точно можно отдохнуть и расслабиться со спокойным сердцем. Мне захотелось тишины, уединения и покоя. А ещё я уже смутно чувствовал, что не останусь здесь надолго – пророчество богини звало меня. И пусть я не видел пока никаких предзнаменований и указаний, стоило вернуться в столицу, чтобы подготовиться. Когда мой долг позовёт меня, я буду готов.
