Бушинский разъяснил, что со службой у меня ничего не меняется, просто на ЧАВО я теперь на птичьих правах, как раньше Кевин. Очевидно, это был тонкий политический ход: молодой начальник Лёва крепко проигрывал рядом со мной в компетентности и авторитетности, но убрать меня из технического отделения означало резко снизить его профпригодность.
Бледный Поганец
Приехал старый знакомый – Бледный Поганец. В полку он был техником в звании прапорщика, и учился заочно в политехе. При передаче рот в СИД УВД его сократили, и диплом он защищал безработным, но при деньгах, а чуть позже в СИД пришло новое штатное расписание, где была ставка главного инженера ЧАВО, он её шустренько и занял.
Ещё в полку было двое рядовых контрактников, понимавших побольше него, они тоже дёрнулись на новые вакансии, но не прошли медосмотр по зрению. Смех, в одном министерстве на одни и те же должности разные требования. Вакансии, конечно же, заполнили, и со зрением у новых бойцов был порядок, а вот с умственным развитием...
Сверкая новенькими лейтенантскими погонами, Поганец представился новым инженером ЧАВО управления, и провёл регламент номер два. Сработок меньше не стало, но был в этом деле интересный моментец: три неработавших участка емкостной заработали от простого кручения потенциометров. Я-то думал, дело в выгоревших деталях, а там просто регулировки были закручены в ноль. Полтергейст? Телекинез? Короче, чёрт знает что.
Потом он припёрся в аккумуляторную и начал рассказывать сказки о состоянии дел на других зонах, внушая нам, как у нас всё плохо. С последним я соглашался, а сказочки его разоблачал легко и просто, основываясь на курсе физики за восьмилетку. Он явно злился, но сносил это стойко.
Ещё он прочитал лекцию о тенденциях развития средств ЧАВО, главной мыслью здесь было, что дело идёт к внедрению компьютерной техники, похвастался даже, что они в Сан-Фиерро получили экспериментальную систему на основе микропроцессора, и никак не могут смонтировать. Какие молодцы!
Очередное пополнение
Таращенко ушёл ротным на «девятку». Вместо него материализовался капитан Обезьяненко. Дедушка его был шимпанзе, модифицированным по методике профессора Преображенского, а бабушка – героем Мордора. От дедушки он унаследовал фамилию, форму черепа, и болтающуюся при ходьбе нижнюю губу, а от бабушки – принадлежность к привилегированному сословию.
Когда-то он жил в Золотой Орде и служил личным водителем крупного военначальника, но вдруг, словно по злому заклятию оказался в провинциальном Зурбагане, в гражданском статусе... Но, похоже, злые чары потихоньку рассеивались, и он аттестовался в зоновские офицеры, да сразу, не имея опыта командования даже отделением, в замкомроты.
Всем своим поведением он выражал: «Вы здесь, конечно, ни хрена не умеете работать, и не представляете, как это, но вам чертовски повезло, теперь у вас есть я, я научу, вы, главное, меня слушайте.» Ещё у него была привычка, толкая речь, естественно, бред, прерваться и спросить: «Ты слышал, что я сказал?»
Лично я на такой вопрос всегда с готовностью отвечал: «нет», и он начинал по новой, с нечеловеческой точностью воспроизводя только что произнесённую чушь.
Пюпитр
На тупость приказа ответим скоростью исполнения!
В карауле смонтировали новый пюпитр для разряжания оружия. Соответственно, мне поступила команда смонтировать на нём освещение. Подхожу, прикидываю, куда должно светить, выбираю место для плафона, откуда подтянуть провода, и тут поступает новая команда – получить оружие и заступить в оцепление. Получаю, заступаю, стою до вечера как пугало с «калашом». Вечером иду сдавать оружие, тут Обезьяненко навстречу:
– Ты освещение над пирамидой смонтировал? – Почему-то он называл пюпитр пирамидой. Очевидно, в силу интеллектуального развития.
– Нет – говорю – я же в оцеплении стоял – и показываю автомат для убедительности.
– Это всё отговорки! – заявляет бравый командир.
Не, ладно бы не он меня в оцепление ставил, ладно бы всё это наедине, а то ведь на глазах доброго десятка человек. Разумеется, событие стало фольклорным в караулах.
На следующий день я смонтировал злосчастный плафон, и с неделю всё было как обычно, средней паршивости, но вдруг, как черт из табакерки, возник Обезьяненко и возопил: «Ты чего плафон над пирамидой повесил где-то сбоку, середину определить не можешь!?»
Приказ начальника – закон, иду и перевешиваю. Я такое развитие предвидел, и сделал позади пулеулавливателя петельку из провода, чтобы не наращивать, когда сыщется мудрый, умный, думающий, аналитический командир.
Со следующего утра ко мне началось паломничество начкаров, с одним и тем же диалогом:
– Ты зачем плафон перевесил, нормально же было, а теперь ничего не видно!
– Приказ Обезьяненко, все вопросы к нему.
Дня через три Обезьяненко подошел ко мне, и повернувшись на 135°, процедил сквозь зубы: «Перевесь светильник, как было».
Перевесил, но петельку оставил. Командиру роты полагается два зама, одно место пока вакантно.
Проверка работоспособности
И тут грянула внезапная проверка работоспособности.
У меня аж случился приступ ностальгии. Как сурово когда-то контролировал работоспособность ЧАВО Бушинский! Помнится, несчастного Серёгу заставлял по-пластунски ползать по КСП! А потом более чем за год было всего две проверки, и обе полковые, ротный не провёл ни одной, самой выборочной. И почти всё это время из одиннадцати емкостных участков три не работали.
А тут Бледный Поганец провёл регламент номер два, хорошо ли, плохо ли, всё заработало, и пожалуйста, проверка, да ещё и с элементами зрелищности: толпа разнокалиберных начальничков, войсковая радиостанция... Небольшой парад, да и только.
Учебные сборы
Внезапно прилетела весть: будут учебные сборы ТСО на базе нашей колонии. Ну, думаю, наконец-то начальство узаботилось нашим профессиональным уровнем, чему-то нас системно поучат.
И вот настал день, с разных колоний понаехало народу, расселись в классе. Входит капитан, представляется, начинает рассказывать...
Ущипните меня скорее, это точно не сон? Капитан на полном серьезе преподает нам основы биолокации – лозохождение.
Сижу и одуреваю: тут больше половины народу не владеет элементарными профессиональными навыками, а специально приехавший инженер впаривает нам какую-то антинаучную чушь. На большинстве зон аппараты работают через пень-колоду, а техники тратят время не пойми на что.
Но деваться некуда, два дня страдали еердой, ходили как клоуны с гнутыми проволочками. Чудесные были сборы, запомнились.
Месть Обезьяненко
Чуть не каждую ночь меня вызывали на периметр, поскольку ломалось то одно, то другое, а телефон в отделении был у меня одного. По этому поводу Бушинский выдал такое решение: Если был ночной вызов, я могу выйти на службу на час позже. Хорошо, так и делаю.
И вот однажды иду так, и догоняю всех техников, плетущихся в том же направлении. И Обезьяненко стоит у входа в мастерскую как вратарь. Требует объяснительные, пишем, через пару дней я получаю взыскание. Если бы взыскания получили все, было бы относительно понятно: командование борется за дисциплину, я попал под общую раздачу. А так всё абсолютно понятно: Обезьяненко отомстил за свою же дурость.
Бушинский на мой вопрос только руками развёл: мол, так получилось, что поделаешь...
Тонкости настройки
Весной снова приехал Бледный Поганец, снова стал настраивать «Ночь». Затеплилась надежда, что после новой настройки всё заработает не только в принципе, но и хорошо. Проведя настройку он нагрузил нас с Кевином задачкой пройти по периметру и произвести стандартное воздействие на все емкостные, на каждое плечо.
Фишка тут вот в чём: исполнительное устройство имеет регулировки чувствительности на плате, упрятанной в корпус, и эту настройку проводит специалист, да ещё и не любой, особо аттестованный. А на панели натыканы дополнительные, операторские регуляторы, позволяющие чуточку понизить чувствительность каждого участка в случае непогоды, и крепко повысить... хрен знает, зачем. На каждом таком регуляторе имеется круговая шкала от «1» до «10», постоянно держать полагается на «3».
Наша задача состояла в том, чтобы производить стандартное воздействие, а Бледный будет на пульте смотреть, при каком положении операторских регулировок будет срабатывать каждое плечо. Связь по внутреннему телефону, запись результатов доверяется нам.
Делаем, и видим, что на всех участках одно плечо срабатывает уже на «1», другое – только на «5». А по моему кургузому соображению должно быть так: На «3» срабатывает, на «2» – нет. И только это можно называть хорошей настройкой. А то, что он тут накрутил, настройкой называть в принципе нельзя.
Поэтому я ожидал, что наш спец сейчас схватится за голову, и примется всё перестраивать, но нет, ничего подобного, глянул в бумажку, и повелел держать постоянно на «5». Разумеется, никто это распоряжение и не подумал выполнять, держали на «3», для участка, который при стандартном срабатывал уже на «1» и это чрезмерно, сработок было выше крыши.
Пришлось срочно осваивать и эту премудрость, и втихую приводить настройки к норме. В следующий приезд этого болвана, когда он снова полез в аппарат, я спросил с невинным видом, почему бы нас не обучить настройке исполнительных. Получил длинный водянистый ответ, намекающий, что это чертовски сложно. Ну да, по два потенциометра на каждое плечо, где уж нам разобраться!
Вот так и становимся всё умнее. После того, как этот дрищ испортил всю мою настройку, пришлось шевельнуть мозгами, как облегчить себе жизнь. Настроив всё повторно я снял значения напряжения с движков потенциометров, и свёл в таблицу.
Когда эта ошибка природы в очередной раз приехала настраивать систему, а делала она это едва ли не ежемесячно, надеясь, видимо, обрести высочайший уровень непрерывными тренировками, вряд ли она успела дойти до автовокзала к моменту восстановления status quo.
Лёвкины похождения
С неделю мы работали без Лёвки. Ротный явно что-то знал, но на наши вопросы только шизоидно ухмылялся. Наконец наш начальник появился, трезвый, исхудавший и какой-то ошалевший. Некоторое время он молчал, то глядя в одну точку, то озираясь по сторонам, затем всё же включил звук.
Штука в том, что ему не жилось нормально с женой. Много раз они сходились-расходились, иногда даже официально, и новостью для нас это не было, и вот его благоверная опять подала на развод. Суд был назначен на понедельник, Лёвка, как полагается, заранее получил повестку, и уведомил Бушинского, а в понедельник, поскольку не на службу, хорошо опохмелился, и явился на суд под злыми чарами.
В результате получил пять суток ареста за оскорбление суда, которые и отбыл от звонка до звонка. Надо сказать, в участке он был частым гостем, ибо любил ночами гулять с хмельной компанией по улицам. Однажды с ним приключился форменный анекдот. Шел с приятелем по ночной улице, и подбрасывал монетку.
Подбросил-поймал, подбросил-поймал, подбросил... монетка отскочила от ладони в витрину магазина, витрина естественно, под сигнализацией, так старший техник охранных устройств через них и пострадал. Ночёвка в вольере для него была делом будничным, но пять суток в КПЗ выглядели как бесспорное достижение.
Немалое время он посвятил описанию ужасов ордынских застенков, затем высказал плаксиво: «Бабу мою увидите, передайте: я через неё сел, я её и… и.. а-а...» – махнул безнадежно рукой.
«Ну вот, теперь у нас начальник с тюремным стажем, развитие налицо» – констатировал я, давясь от смеха. Прямо скажу, я ожидал давно назревшей кадровой перестановки, и как вы уже догадались, напрасно.
