Автор - Илья Рясной, Пенсионер, Полковник полицейский
Шулера и бандиты
- Понимаешь, игра в карты – это уже само по себе подразумевает шулерство. Просто вопрос в том, у кого это получается лучше. Профессионалы в итоге на коне, а попавшиеся с поличным сильно страдают, - усмехается Степаныч.
По одному делу в бытностью свою опером угрозыска пришлось столкнуться с этим человеком – известным коллекционером антиквариата, удачливым бизнесменом и довольно щедрым меценатом, жертвующим и сиротам, и юным спортсменам. В далёкие былинные советские времена он руководил одной из самых успешных бригад катал – то есть карточных шулеров, обувающих людей в поездах, на пляжах и прочих местах массового скопления народа.
Профессия карточного, да и любого другого шулера – будь то хоть казино, хоть игра в каменные кубики, вечна. Азарт – это какое-то глубинное свойство человеческой натуры, которое невозможно изжить никакими репрессиями и убеждениями, призывами к разуму и совести. Если человек болен этим, то он становится фатально зависим от игры. Даже термин есть в психиатрии – лудомания. Болезненная страсть к азартным играм. Но и простые люди тоже подвержены острым приступам этого заболевания, когда смотришь в пустой кошелёк и недоумеваешь, какой же чёрт попутал. В общем – три карты и старуха княгиня. Сюжет древний как мир.
Естественно, индустрия пороков обойти такое сладкое свойство хомо сапиенса, делающее из нормального и вменяемого человека готового к стрижке лоха, обойти не могла. И на этой ниве появляется профессиональный деляга и жулик. Игровые мошенники, наверное, были всегда – они упоминаются и в древних трактатах, и в средневековых рукописях, и в современных уголовных делах.
С азартными развлечениями, и вообще с удовлетворением тяги человека к порочным наслаждениям, в СССР было как-то совсем неважно. Ни тебе западных «Казино Рояль», ни тонущих в папиросном дыму катранов, как в сладкие бандитские нэпманские годы. На таких делах быстро погоришь в стране развитого социализма. Здесь бы что попроще, и чтобы не на виду у вездесущих органов. Ну а что вообще может быть проще карт? Только если кости.
Интересный феномен – конец советской эпохи ознаменовался серьёзным ростом именно азартных карточных игр, поставленных на поток. Соответственно и резким ростом поголовья различных шулеров, мелких и крупных мошенников. Даже больше – в определённой среде, как правило, формировавшийся из уголовников, деляг и примкнувших к ним деятелей культуры, карточные игры становились фетишем.
Интересное мнение высказывает А.Гуров – первый начальник управления по оргпреступности МВД, учёный, депутат, и вообще тот самый, который льва Кинга безжалостно и цинично расстрелял. В своих криминологичеких и исторических исследованиях он упоминает не только о росте это шулерской игровой среды в последние годы Союза, но и о том, что в самые спокойные социалистические времена именно это азартное подполье, в равной мере с конгломератом цеховиков, послужило консолидации организованной преступности. В том числе воровского сообщества. Вообще, о фактически забытых после лихих сороковых-пятидесятых годов ворах в законе всерьёз заговорили, когда в социалистической реальности бытия стали сорняками прорастать фарцовщики, теневики и шулера.
Что такое карточные игры? Фактически – это и есть теневая экономика. Деловые люди устраивали катраны – места, где играют в карты. Организовывались бесконечные игры. Втягивались в это люди с большими деньгами – в том числе профессиональные бандиты, цеховики, коррупционеры, и пребывали они там в трогательном единстве. Естественно, заправилам всего этого перепадала хорошая копеечка. И по идеологически, экономически и социально сплочённому монолиту советской действительности шли глубокие трещины.
Жулики и организаторы азартных игр фактически отрабатывали методы массового противоправного поведения, борьбы с системой - и правоохранительной и государственной. Ну а ещё – в этой среде возникали свои законы поведения и чести. Карточный долг считался святым. Ну а заодно появлялись и силовые структуры, которые решали конфликтные ситуации и выбивали долги. А порой и разделывались с должниками. Эти функции на себя и брали воры с их прихвостнями, шестёрками, козырными фраерами и прочей нечистью. Так что воровское сообщество на этих азартных играх укрепились очень сильно, будто готовясь к раздербану и хаосу девяностых, когда им предстояло занять ключевые позиции в грядущей вольнице и разрухе. Хотя не думаю, что кто-то тогда думал, что руководство страны просто отдаст Землю Русскую во власть самого отмороженного криминалитета. Но сложившиеся ворвоские структуры будто специально были подогнаны под время больших катастроф.
Семидесятые-начало восьмидесятых. Сплошь и рядом в банях, на квартирах, в каких-то сараях устраивались массовые азартные игры. Встречал я описание, как в подмосковных лесах на полянах расставлялись столы и собирались десятки игроков, чтобы накрячить друг друга – зрелище было фантастическое. При этом суммы порой проигрывались невероятные для тех времён. Некоторые особо азартные болваны вполне могли просадить за вечер сто тысяч рублей – это при зарплате инженера в сто двадцать.
Как всегда, больше всего отличались тут Закавказские республики. Ещё в конце семидесятых в престижных домах отдыха ЦК Грузии, куда меня, малолетку, занесла судьбинушка, друзья родителей показывали на пронырливых мутных и очень фирменно одетых – все в джинсу американскую да в белые пинджаки с карманами, субъектов со словами:
- Это профессиональный игрок в карты.
И игроков таких было до фига, создавалось впечатление, чуть ли не половина Тбилиси. Большинство из них сидело на наркоте. Вообще страсть к игре и к наркотикам часто идут нога в ногу и могут погубить целые народы. Китай девятнадцатого века тому наглядная и печальная иллюстрация. Игроки и наркоманы под мудрым присмотром британцев фактически уничтожили тысячелетнюю мощную Империю. Она выдохлась, потому что потеряла волевое и способное к какому-то движению и поступку население.
Когда срока огромные брели в этапы длинные
Степаныч о былинных советских временах вспоминает с ностальгией и с иронией. Вообще, человек он всегда был с избыточной энергией и предприимчивостью. Конечно, в рамках социалистического строя эта энергия выхода не имела. А рос он в ватажных дальневосточных регионах. Тут рядом и каторжане, и понятия, и азартные игры, и все это казалось настоящей жизнью. Вот и попал перспективный боксёр, мастер спорта с Дальнего Востока, в эту среду.
Видимо, имел он какие-то природные данные для такой работы. И руки ловкие, и пальцы чувствительные. «Тут все от способностей зависит. Вот у меня один знакомый, тоже учёный, у него 3 класса образования, а он десятку за полчаса так нарисует, не отличишь от настоящей!» - как говаривал Косой в «Джентльменах удачи».
Так и есть. Способности – это большая движущая и производственная сила. В МУРе был опер – удивительный мастер по карточным фортелям. По национальности армянин, и учил его, наверное, сам знаменитый фокусник Амаяк Акопян, во всяком случае, чудеса капитан с картами выдавал схожие. Когда задерживали катал в Домодедово, он их бригадиру показал карточные фокусы, так что тот сначала обомлел, а потом выдал:
- Слышь, опер, да бросай ты свою ментовку к чертям. С голоду там помрёшь. А мы с тобой такие деньги делать будем!
Вот и у Степаныча были врождённые данные. Плюс организаторские таланты. И он быстро выбился в бригадиры. И начали они окучивать просторы СССР.
Уже тогда основные бригады друг друга знали прекрасно. Делили сферы влияния, правда без крови и стрельбы, а чисто на договорённостях. И играли друг с другом, пытаясь выяснить, кто же круче.
Хотя на таком широком поле находилось место всем, в том числе одиночным игрокам. Помню ещё одного достаточно известного коллекционера. При СССР он работал наладчиком высшего разряда на оборонном предприятии. А на коллекцию зарабатывал карточными играми. Тоже вспоминал былые лихие времена. Без поддержки работать было невозможно, и телохранителем у него был один знаменитый советский хоккеист, заслуженный мастер спорта, вышедший в тираж и не знавший, куда пристроить свою воистину бычью силу. Любимым доводом в переговорах у него было взять оппонента за ноги, высунуть в окно на высоте четырнадцатого этажа и подержать, таким образом вразумляя невразумлённого и призывая к совести бессовестного. В общем, весело было, порой до жути…
Ну а Степаныч. Что это была у него за жизнь? Да простая жизнь в команде профессиональных авантюристов и разводчиков. Он, кстати, в целом человек достаточно добродушный и со своими принципами. Поэтому работали они, не трогая женщин и детей, не отбирая последнего, пытались обезжиривать шибко жирных деляг. Хотя, конечно, эти благие намерения его род деятельности не извиняют.
И в поездах они работали. И на пляжах. В Сочах из года в год проворачивали классический трюк, описанный ещё О’Генри. Когда начинается на том же пляже серьёзная игра, то ни одна из сторон свои карты не предоставляет – могут быть меченные. Поэтому идут за колодой в ближайший ларёк, а таких около пляжей всегда было полно. А перед этим каталы скупали все колоды карт, которые есть в округе. Потом ночью метили их, а утром забесплатно возвращали в ларёк продавцу, да ещё и доплачивали слегонца. После этого, затевая игру и давая право противникам самим купить колоду, читали карты, как газету «Известия», по рубашке. Ну, это уже не игра, а просто загребание денег экскаваторным ковшом.
Но самый апофеоз работы Дальневосточной бригады был, когда они на «дружеских встречах» взгрели без всякого права на помилование и снисхождение фактически все бригады заслуженных катал Союза. Никто им не мог противостоять. Все обвинения в том, что карты меченные, были безосновательные – карты всегда были чистые, уж каталы то в этом знали толк.
Никто не мог понять, как это поулчается. Умение? Везение? Ну не надо сказок! Ясно же, что жульничество. Но какое – никто понять не мог. А непойманный жулик считается честным игроком, которому круто фартит по жизни. И это специалистов карточных колод просто выводило из себя. Тайна зудела под черепной коробкой у всех приличных катал, вызывая беспокойство и лишая сна. Но должен же быть секрет!
А ларчик просто открывался. Тогда все карты в СССР в ларьках были типовыми. С одинаковыми рубашками. Так Степаныч достал такой проектор – кладешь карту на подложку, и её изображение кидается на экран во всю стену.
Они изучали эти карты долго и упорно. И выяснили потрясающую подробность. Оказывается, каждой масти в картах соответствуют небольшие отличия в рисунке рубашки. То есть есть если глаз намётан, то ты видишь все карты сидящего напротив тебя игрока. А дальше уже наступает не поединок ума и нервов, а избиение младенцев.
Довольно долго удавалось держать это обстоятельство в секрете. А потом конкуренты упоили вусмерть и задобрили одного из Дальневосточных катал. Тот спьяну проговорился. Монополия утрачена. До сих пор Степаныч это с тоской вспоминает.
Приходилось участвовать ему и в очень крупных играх с очень солидными людьми. В основном, шли они в Москве, где собирался весь подпольный бомонд. Вон, Краснопресненские бани. И Отари там отметиться (там его потом и укокошат, уже в девяностых). И прочие личности, большинство из которых стали лидерами бандитских группировок девяностых, крупными бизнесменами, а то и депутатами и прочими захребетниками. Вон, кто-то ликует, с трудом упаковывая в портмоне толстую пачку пятидесятирубевок. А другой ловец игровой удачи только что спустил пятьдесят тысяч рублей и теперь сидит обхватив голову руками, поскольку не знает, как отдавать. А отдавать надо. Карточные долги не прощаются. За карточные долги можно и жизни лишиться.
Степаныч практически перезнакомился в этих банях со всей преступной верхушкой СССР, а потом и России. Тот же гуру русского преступного мира Япончик – сколько игр с ним играно.
- Хорошо его помню, - говорит Степаныч мрачно. – Знаешь, омерзительно агрессивный человек. И уже тогда, в начале восьмидесятых, мокрых дел за ним было, как говорили, достаточно.
Даже пальцами прищёлкивает:
- Ну, у нас часто проигрывались так, что отдать не могли. Тогда мы начинали судить-рядить, как долги гасить будут. Иногда даже что-то прощалось. Япончик ничего не прощал. Поговаривали, за должниками, которые расплатиться не могли, уходил, и после этого люди пропадали. В общем, симпатий у меня к нему никаких…
Бурная деятельность Дальневосточной бригады, конечно, не могла не привлечь к себе внимания. Может, конкуренты подсуетились. Или попали под каблук всесоюзной кампании по борьбе с жуликами и тунеядцами. В общем, прихлопнули эту бригаду. И её крышу – в основном состоявшую из сотрудников уголовного розыска.
В камере каталы сидели, не особо горюя – в авторитете, в уважении. Рассчитывали по устоявшимся расценкам огрести от самого справедливого советского суда года два-три. А тут какие-то странные движения в верхах начались. В общем, попали каталы под компанию против нетрудовых доходов. Да ещё говорили – какие-то большие партийные чиновники из Москвы звонили с требованием именно эту бригаду наказать по максимуму. Чего там было, кому на мозоль они наступили – так и непонятно осталось. Но Степаныч получил десять лет.
Десять так десять. Ментовской «крыше» пришлось ещё хуже. Их решили вообще уничтожить физически. Во всяком случае, начальника розыска, проходившего по этому делу, заперли в общую камеру с уголовниками, что было совершенно вопиющим нарушением. Видно было, что коллеги разделаться с ним хотели.
Степаныч вспоминает, как в камеру майора заводят. Тут урки возбудились: «Мент, живой. Но это ненадолго». И на него бросаются. Забили бы насмерть, при попустительстве охранников.
Тут Степаныч и его каталы, которые в камере были, стеной встали. Все же вроде и мент, но с другой стороны – свой. Да и не по-человечески это. Отбили, теперь уже его под крышу взяли. Мужик выжил.
Новые времена, старый лохократ
Зона жизнь Степаныча изменила полностью. Его, как самого шустрого, оставили на какие-то производственно-хозяйственные работы. Он быстро разгрёб ситуации – кому спирт нужен, кому рост производительности, кому чего. Все ниточки связал, всех задействовал. И у него заработало всё на пять баллов. Реально поднял производство.
А выпустился уже в новую Россию. Навыки и связи пришлись как нельзя кстати. Попёр в гору и вскоре стал очень богатым человеком.
- Заметь, как вышел, никого не обманывал и ничего не крал, - говорит он. – Вообще, наш брат, те же каталы, подпольные воротилы, которые советскую школу прошли, в новые времена стали самыми правопослушными бизнесменами. И вполне успешными. Потому что в нас вбита на подкорку осторожность, мы знаем, чего делать нельзя ни в коем случае. И стараемся жить по закону, потому что в курсе, насколько он бывает суров. И как жестоки бывают разборки с нечистоплотными партнёрами. А попёрший в гору комсомольско-приблатненный молодняк девяностых вообще без тормозов был. Поэтому некоторые сделали деньги большие, но основная часть легла в землю или спилась…
Степаныч больше к азартным играм не возвращался.
Но на Руси для них наступила раздолье. Однорукие бандиты, казино, игровые автоматы. Какие-то безумные деньги, вращающиеся в игорном бизнесе. Грузинская мафия с её ворами в законе, владеющими московскими казино. Помню, когда пошёл русско-грузинский конфликт, у меня друг ездил закрывать в Москве эти грузинские казино и обыска там устраивал.
- Ой, пенсия-то вся на них и уходит, - плачется перед телекамерой бабка, которая из месяца в месяц проигрывает всю пенсию в игровые автоматы – их как раз поставили в её родной деревне, и теперь все пейзане обнищали, как пылесосом денежную массу вымело, но играть упорно продолжают. Пенсию то исправно приносят.
Одна знакомая работала в фирме, в которой водители каждый день собирали с точек деньги и привозили ей в центральный офис.
- Местные опера из БЭП для меня как родные стали, - говорила она. – Я к ним каждый месяц с заявами. Наш водитель возьмёт всю выручку и проиграет в игровые автоматы. Да ещё и в бега подастся с горя. Потом ещё один. Сажаем, выгоняем, берём других на их место. Без толку. Вскоре всё это повторяется. Из года в год. Люди будто с ума сходят, видя эти треклятые автоматы…
К сожалению, азартные игры даже коммунистам не удалось прихлопнуть. И сейчас, хотя казино и запрещены, в том или ином виде они все же появляются. Восстают, как птица Феникс из пепла – такие же наглые и алчные, как и раньше. Потому что это развод лохов, а лох – это достояние преступного сообщества. А больной лудоманией лох – это вообще удивительно полезный биологический объект, с которого можно получать бесконечное количество мяса, шерсти и выгодной благоглупости.
Кончится всё это тогда, когда жадность и неистребимая надежда на халяву падут в душах наших соотечественников под напором высоких и созидательных мелодий. Для этого просто нужно упорно и стойко изживать из себя обезьяну.
А до той поры – игра должна продолжаться...
