Дмитрий Фурманов
Тем не менее, вскоре начдив и комиссар сдружились, и дружба эта продолжалась до тех пор, пока в дивизию не прибыла самовольно Анна Стешенко - жена Фурманова и femme fatale Чапаева. Та самая Анка - пулеметчица, если что.
Анна Фурманова ( Стешенко)
Чапаев пытался ухаживать за Анной, писал ей трогательные записки:
" Анна Никитишна
Жду вашего последнего слова. Я больше не могу с такими идиотами работать29, ему быть не комисаром, а кучером, и я много говорил с ним о вас, и затем у нас произошла ссора, подробности,
если желаете, я передам лично, только не берите ево сторожем, я
не могу смотреть, когда он таскается за вами, если желаете последний раз сказать мне несколько слов, то дайте ответ, я чюствую, что
мы скоро розтанимся навсегда.
Жду Л….й
вас
Чепаев"
Анна также трогательно рассказывала обо всем мужу, тот бесился, скрупулёзно отмечая в дневнике:
"Несколько дней назад… я стал замечать, что Чапай слишком
нежно настроен к Нае28. Я молчал, никому и ничего не говорил,
всё наблюдал, следил за переменою его к ней отношения. Он
стал искать уединения с нею, гулял иногда вечером, ехал возле
её повозки, смотрел ей нежно в глаза, ловил взгляды и улыбки,
брал за руку — любовался ею. Ко мне сделался холодней в отношениях.
Для меня уже несомненно теперь, что он любит Наю. Он не может пробыть, не увидев её, самое короткое время… Он хотел моей
смерти, чтобы Ная досталась ему… Он может быть решительным не
только на благородные, но и на подлые поступки."
К чести Чапаева, тот пытался оправдаться:
"Товарищ Фурман!
Если нуждаетесь барышней, то приходи, ко мне придут 2 за бригадой — одну уступлю.
ЧЕПАЕВ"
Фурманов предложение отверг, старательно собирал компромат на начдива и слал доносы в штаб армии, о чем в открытую говорил и Чапаеву:
«Эти все документы у меня на руках и
при случае я покажу их кому следует, чтобы
раскрыть Вашу гнусную игру»
«Когда будет нужно, я обнажу документы и расчешу по косточкам всю
Вашу низость».
25 июня 1919 года, Фурманов написал пространный рапорт Фрунзе с перечислением всех прегрешений Василия Ивановича, но без упоминания истинной причины конфликта, особо отметив, что не доверяет начдиву и требует его замены, так как Чапаев опасен для дела Революции. В итоге, к изумлению комиссара, заменили не Чапаева, а самого автора рапорта. Впоследствии, кстати, Фурманов считал, что именно его отзыв из 25-й дивизии спас ему жизнь, и он не погиб вместе с Чапаевым в бою 5 сентября 1919 года.
В то же время в дивизии появился еще один легендарный герой анекдотов про Чапаева - Петька.
Пётр Исаев
Родом из села Корнеевка Саратовской губернии, воевал в Первую мировую, унтер - офицер, комиссован после ранения, после чего вернулся домой.Весной 1918 г. организовал в родном селе отряд для подавления антибольшевистского восстания, затем в с. Семеновка впервые встретился с Чапаевым. Вскоре стал у него командиром эскадрона , осенью назначен начальником связи 1-й бригады дивизии. Затем вместе с Чапаевым перешел во 2-ю Николаевскую дивизию, где был командиром батальона связи, помощником начальника связи.
После возвращения Чапаева из Москвы в феврале 1919 года — ординарец начдива. Погиб в одном бою с начдивом, точные обстоятельства смерти неизвестны.
Между тем маховик войны продолжал набирать обороты.
По плану Фрунзе Александрово-Гайская группа должна была атаковать казаков у Казачьей Таловки и станицы Сломихинской с дальнейшим выходом на Лбищенск, в то время, как группа Кутякова продолжала наступать на Лбищенск от Уральска. Чапаев успешно справился с поставленной задачей. Немногочисленные заслоны казаков в ходе атаки 8 марта продержались ровно столько, сколько было необходимо для эвакуации не желавших оставаться в станицах казаков с семьями, а затем отступили к Уралу. Опасения казаков были не напрасны, ворвавшиеся в казачьи станицы красноармейцы немедленно приступили к тотальному грабежу казачьих хозяйств, подчас совершенно бессмысленному.Фурманов впоследствии довольно красочно описал картины грабежей в своей книге. Ценой больших усилий начдива мародерство было остановлено, так как отрицательно влияло на и без того шаткую дисциплину в дивизии, для чего Чапаевым были арестованы и отправлены в Александров Гай перепившиеся бывший командир бригады Аносов и часть комсостава.
Тем временем бригада Кутякова взяла Лбищенск, после чего совместными усилиями групп Кутякова и Чапаева были нанесены поражения казакам у форпоста Мергеневского. В результате успешных действий красных частей началась массовая сдача казаков в плен, около 8 тысяч человек были разоружены и распущены по домам под подписку о признании Советской власти. Дальнейшему продвижению групп Чапаева и Кутякова на юг помешала наступившая распутица и разливы степных рек. После того, как Фрунзе убедился, что наступление стало невозможным, он отозвал Чапаева и Фурманова в Самару.
Тем временем, в Мергеневском 19 марта был собран казачий съезд, на который также прибыли представители красноармейских частей и часть казаков, сложивших оружие. Поначалу верх на съезде брали сторонники замирения с большевиками, но вскоре в Мергеневский прибыл новый атаман Уральского войска Толстов, выбранный на эту должность 11 марта в Гурьеве. Он приказал арестовать и расстрелять красных парламентёров, а всем сдавшимся казакам выдать по 100 плетей и вернуть их в строй. В ходе последовавшего в апреле наступления казаков части 22-й дивизии красных 15-17 апреля были разбиты у Лбищенска, 25 апреля казаки окружили Уральск и начали его осаду, продлившуюся в итоге до середины июля.
Несмотря на эти драматические обстоятельства, Фрунзе отозвал значительные силы из-под Уральска, перебросив их севернее на самарское и симбирское направления, где обстановка для Красной армии складывалась катастрофически. В марте 1919 года части 5-й армии потерпели сокрушительное поражение от войск Верховного правителя России А. В. Колчака. Фронт был прорван, и войска Западной армии белых под командованием Ханжина и оренбургские казаки начали стремительное наступление к Волге. Ситуация для красных резко осложнилась с началом многочисленных мощных крестьянских восстаний у них в тылу. 5 апреля войска Западной армии белых взяли Стерлитамак, 7 апреля вступили в Белебей, 10-го были в Бугульме, 15 апреля был захвачен Бугуруслан. Оренбург остался в руках красных, но был полностью блокирован. Потеря крупнейших аграрных регионов и угроза потери речного сообщения по Волге потребовала экстраординарных усилий со стороны Советской республики, в результате чего Фрунзе был назначен командующим Южной группы войск в составе 1-й и 5-й и Туркестанской армий, которой предстояло оборона Самары и Симбирска. Чапаеву же было доверено командование 25-й (бывшей 1-й Николаевской) дивизией, усиленной Иваново-Вознесенским и Интернациональным полками, а также четырьмя артиллерийскими дивизионами и приданным авиаотрядом. По первоначальному плану дивизия должна была атаковать Западную армию во фланг со стороны Бузулука.
В ночь на 2 мая чапаевцы форсировали реку Большой Кинель, заняли сёла Нижнее и Верхнее Заглядино и продолжили наступление к Бугуруслану, отклоняясь при этом значительнее восточнее, чем предполагалось по плану. В ходе боёв Фрунзе решил, что 73-ю бригаду Кутякова целесообразнее передать в состав 25-й дивизии, а взятие Бугуруслана поручить войскам 26-й дивизии. Бугуруслан был взят 4 мая. 25-я дивизия получила приказ командующего 5-й армией Тухачевского о наступлении на бугульминском направлении, с целью отрезать 2-й и 3-й белым армиям пути отхода к Уралу. К вечеру 9 мая дивизия Чапаева разбила ослабленные части Ижевской бригады у верховий реки Сок и завязали бои с войсками 4-й белой дивизии и Оренбургской бригадой. Замысел Тухачевского осуществить не удалось, командующий 2-м Уфимским корпусом Западной армии белых генерал Войцеховский сумел вывести большую часть войск из-под угрозы окружения.
10 мая на должность командующего Восточным фронтом был назначен бывший царский генерал Самойло. Одним из его первых решений стал вывод 5-й армии Тухачевского из группы армий, возглавляемых Фрунзе. Раздосадованный таким решением, Фрунзе сумел добиться передачи из состава 5-й армии двух дивизий, в том числе 25-й стрелковой, под своё командование в состав Туркестанской армии. 13 мая войска группы взяли Бугульму и теперь главной задачей группы Фрунзе становилась Уфа. Наступать непосредственно на Уфу предполагалось дивизии Чапаева. 27 мая всем дивизиям группы было приказано выйти на исходные рубежи для наступления. В своем приказе по дивизии Чапаев говорил:
"Мы будем бить противника не как он хочет, а как мы хотим. Дружным одновременным ударом с запада столкнём белогвардейцев с железной дороги, для большего удобства топить последних в реке Белой и тем самым очистить себе путь к Уфе… Несмотря ни на какие трудности, ни на какую усталость, необходимо напрячь все усилия, чтобы прижать противника к реке Белая и на его плечах переброситься на правый берег её."
К вечеру 9 июня 1919 года части 25-й дивизии вошли в Уфу, потеряв в ходе боёв около 2 тысяч человек убитыми. 10 июня в Уфу прибыл Фрунзе. Начдив Чапаев и комбриг Кутяков были представлены Фрунзе к награждению орденами Красного Знамени, однако Реввоенсовет Республики при награждении Чапаева изменил формулировку — вместо награждения за взятие Уфы Чапаев был награждён за совокупность заслуг в течение 1918−1919 годов, включая участие в организации Николаевских дивизий, бои с уральскими казаками и чехословаками, бои за Бугуруслан и Белебей.
Д. Фурманов и В. Чапаев с бойцами и командирами дивизии после боёв за Уфу.
В ходе подготовки к дальнейшим боям Чапаеву было поручено командование Особой группой, призванной переломить ситуацию на фронте с уральскими казаками. Помимо 25-й дивизии в группу должна была войти вновь создаваемая Особая бригада из двух стрелковых и одного кавалерийского полков, а также двух артиллерийских дивизионов. Всего в распоряжении Чапаева теперь находились 11 стрелковых и два кавалерийских полка, 6 артдивизионов — в Первую мировую такое соединение могло быть названо корпусом, а значит сам начдив находился на посту, соответствующему, как минимум, царскому генерал-лейтенанту.
Чапаев отлично понимал значимость своего нового назначения. В дневниках Фурманова появилась запись разговора с начдивом, позднее ставшая также основой для эпизода художественного фильма:
"− Наполеон командовал 18−20 тысячами, а у меня уже и по 30 тысяч бывало под рукой, так что, пожалуй, я и повыше его стою… Да если бы мне теперь дали армию − что я, не совладею, что ли? Лучше любого командарма совладею!
− Ну, а фронт дать? − шучу я.
− И с фронтом совладею… Да все вооружённые силы Республики, и тут так накачаю, что только повёртывайся…
− Ну, а во всём мире?
− Нет, тут пока не сумею, потому что надо знать все языки, а я, кроме своего, не знаю ни одного. Потом поучусь сначала на своей России, а потом сумел бы и всё принять. Что я захочу − то никогда не отобьётся."
23 июня Фрунзе издал приказ о действиях 4-й армии и Особой группы Чапаева, в котором Чапаеву было приказано по завершению передислокации вверенных ему частей начать наступление на Уральск и соединиться с осаждённым гарнизоном города. В приказе Фрунзе подробно оговаривались рекомендации войскам по ведению боевых действий с казаками, составленные с учётом неудач предыдущих операций на Уральском фронте: по действию дежурных частей в охранении, при занятии селений и расположению на ночлег вне жилых мест, по организации караульной службы. В завершение приказ гласил:
«Обнаружение каких-либо погрешностей, особенно когда результатом явится боевая неудача, повлечёт суровые кары, причём в провинившихся частях все виновные, начиная с командиров и комиссаров, будут расстреляны».
У Фрунзе были все основания для такой строгости, командование РККА и лично Ленин ежедневно засыпали его телеграммами, требующими ускорить действия его войск. Едва завершив переброску своих частей, 4 июля Чапаев отдал приказ о начале наступления частей его группы на Уральск.
Уральские казаки не смогли оказать серьёзного сопротивления мощному наступлению войск Фрунзе. Чапаев успешно продвигался к Уральску, несмотря на попытки противника внезапными кавалерийскими рейдами внести панику в ряды его частей, однако перевес в численности войск и в качестве вооружения, несмотря на локальные успехи, вынуждал казаков отступать всё дальше на юг. 10 июля бригады Чапаева вышли к станции Перемётная и к женскому монастырю в окрестностях Уральска. 11 июля части начали наступление, стремясь соединиться с окружёнными в Уральске частями 22-й дивизии. К 12 часам дня войска Чапаева прорвались в Уральск и Фрунзе доложил Ленину о снятии осады города. Чапаев лично руководил наведением мостов через реки Чаган и Деркул для скорейшей переправы частей группы в город. В воспоминаниях Фурманова запечатлён эпизод, когда разъярённый медленным ходом работ по строительству мостов, Чапаев избил руководившего работами военного инженера и едва не застрелил его. К этому же времени относятся его записи о том, как Чапаев под угрозой расстрела требовал экзаменовать некоего коновала в дивизии в ветеринарные врачи, а также о других вспышках гнева начдива, в том числе избиении представителя штаба армии и отправке матерной телеграммы в штаб армии. Возможно, что в условиях конфликта часть эпизодов были Фурмановым просто выдуманы либо преувеличены, хотя низкий уровень культуры, рукоприкладство и мат в переписке в Красной армии тех лет были довольно массовым явлением
.
Фрунзе требовал от Чапаева развития успеха, недопущения организованного отхода казаков на юг и попытки организовать их окружение южнее Уральска, в районе Круглоозёрновской и Серебряковской станиц. Но чем глубже продвигались части Чапаева в земли Уральского войска, тем ожесточённее становилось сопротивление противника. Казаки продолжали тактику внезапных глубоких рейдов в тылы красных частей - так, в боях 14 июля, им удалось захватить тыловые обозы 25-й дивизии с продовольствием, снарядами и патронами, что было весьма кстати для уральцев, испытывавших нарастающие трудности с пополнением боеприпасов. 16 июля Чапаев издаёт приказ о наведении порядка в тыловом обеспечении, исправить ситуацию, когда обозы его группы заполнены ненужным хламом и трофеями, добытыми в казачьих станицах. Среди прочего хлама, от которого было приказано избавиться, было и имущество политотдела дивизии, что лишь подлило огонь в конфликт с комиссаром дивизии. Но командование фронта целиком поддержало Чапаева в его мерах по наведению порядка. К этому моменту в степи установилась невиданная жара, отступавшие казаки стремились засыпать колодцы землёй или трупами животных, население станиц в большинстве стремилось уйти вслед за войсками. Успех действий частей группы целиком стал зависеть от налаженного снабжения и всякие политические интересы должны были уступить вопросам военного и продовольственного обеспечения.
В условиях отсутствия сплошной линии фронта и больших разрывов между отдельными частями обеих сторон, многие донесения и Чапаева, и командиров уральских казаков говорили об успехах противоположных сторон в «полном окружении и полном уничтожении противника». Наступление группы замедлилось. Чапаев добился от Фрунзе отмены приказа о лобовом наступлении от Уральска на Лбищенск, доказав, что предпочтительнее в условиях сопротивления казаков пытаться множественными манёврами отсекать и уничтожать их части по отдельности. Начдив предложил переправить одну из бригад группы на бухарский берег Урала, а двум другим бригадам совершить обходной манёвр на Лбищенск по степям правого берега. Фрунзе поддержал план Чапаева, из Самары в Уральск были направлены комендантские части, что позволило высвободить все силы 25-й дивизии для наступления. Задуманная операция по окружению казаков у Лбищенска началась в ночь на 5 августа. Сам Чапаев возглавил наступление вдоль Урала и к полудню первого дня занял хутор Янайский, к вечеру 6 августа была занята станица Бударинская. Несмотря на ожесточённое сопротивление казаков, задуманная Чапаевым операция завершилась успехом и 9 августа части 25-й дивизии вступили в Лбищенск.
Дивизия Чапаева, оторвавшаяся от тылов и понёсшая большие потери, в начале сентября располагалась в районе Лбищенска, причём в самом Лбищенске располагались штаб дивизии, отдел снабжения, трибунал, ревком и другие дивизионные учреждения общей численностью почти две тысячи человек. Кроме того, в городе находилось около двух тысяч мобилизованных крестьян-обозников, не имевших никакого оружия. Охрану города осуществляла дивизионная школа в количестве 600 человек. Основные силы дивизии находились на расстоянии 40−70 км от города. Часть подразделений группы занимали оборону в районе станицы Сахарной, часть получила приказ об активных действиях на левом берегу Урала — наступление на Джамбейтинскую ставку должно было разрушить взаимодействие частей, подчинённых казахскому национальному правительству Алаш-Орды, с уральскими казаками. Приказ Чапаева левофланговой и центральной группам предписывал изымать скот и лошадей у богатых казахов, а также привлечь казахское население к выпечке хлеба для снабжения частей его группы.
Части казачьей Уральской армии после тяжёлых поражений располагались в районе Калмыковской и Калёного. Ситуация здесь осложнялась огромным количеством беженцев, покинувших станицы от Уральска до Лбищенска. Тысячи голов скота, повозки и телеги с домашним скарбом, женщины и дети буквально наводнили тылы армии, привели и без того сложную ситуацию со снабжением боевых частей продуктами и фуражом к полностью катастрофической. Попытки направить поток беженцев далее на юг к Гурьеву были безуспешны, семьи казаков страшились похода по пустынным малознакомым землям. В этой скученности, в условиях маловодья и жаркого лета начались повальные эпидемии. После обсуждения сложившейся обстановки командование Уральской армии решило отказаться от попыток лобовых атак на наступающие красные части, а предпринять вместо этого рейд на находившийся в тылу в Лбищенске штаб всей красной группы. Для проведения рейда был организован сводный отряд из 2-й дивизии полковника Сладкова и 6-й дивизии генерала Бородина, возглавившего эту группу. Численность группы составляла по разным данным от 1200 до 2000 человек. В случае успеха рейда, казаки надеялись на дезорганизацию действий всей красной группы.
Отряд генерала Бородина сумел незамеченным подойти к Лбищенску вдоль русла реки Кушум, укрывшись накануне атаки в камышах урочища Кузда-Гора.Характерно, что в штаб Чапаева накануне нападения поступали сведения о встреченных казачьих разъездах, но им не придали особого значения, так как это было делом обычным, не сумели выявить такой большой отряд и лётчики приданного 25-й дивизии авиаотряда.
В 3 часа ночи 5 сентября дивизия Бородина начала движение на Лбищенск с запада и севера, а дивизия Сладкова — с юга. Среди казаков было множество уроженцев Лбищенска, прекрасно знавших сам город и местность вокруг него. Атака оказалась успешной, большая часть красноармейцев сдалась без боя, отдельные очаги сопротивления были быстро подавлены. Казакам активно помогало местное население — например, пытавшегося спрятаться в печи комиссара дивизии Батурина выдала хозяйка дома. Взятых в плен красноармейцев поутру водили по улицам, и если местные жители указывали на кого-то, как на участника грабежей или члена отряда особого назначения, то следовала немедленная расправа. Всего в Лбищенске было убито около полутора тысяч человек, около 800 красноармейцев было взято в плен.
По воспоминаниям участников рейда, для поимки Чапаева Бородиным был выделен специальный взвод под командованием подхорунжего Белоножкина, который, ведомый пленным красноармейцем, напал на дом, где квартировал Чапаев, но упустил его: казаки набросились на показавшегося из дома красноармейца, приняв его за самого Чапаева, в то время как Чапаев выскочил в окно и сумел бежать. Подхорунжий стрелял в него, однако лишь ранил в руку. Чапаев остановил в панике бегущих к реке красноармейцев, собрал вокруг себя отряд примерно в сто человек с пулемётом и смог организовать сопротивление.
Обстоятельства гибели начдива разнятся - кто-то видел как его зарубили казаки, кто-то утверждал, что раненного Чапаева переправили на другой берег, но он умер от потери крови. Тело после боя так и не было найдено, несмотря на обещанную казаками награду.
Гибель Василия Чапаева, несмотря на его известность в Поволжье и на Урале, не была чем-то выдающимся в 1919 году, не выделялась среди других убитых начдивов РККА. В ходе бурных событий конца 1919-го и 1920-го годов никто не имел особой возможности позаботиться ни о памяти героя, ни даже о его семье. Во время разразившегося вскоре грандиозного голода в Поволжье умер отец Василия Чапаева, а дети были разбросаны по приютам.
В посмертной судьбе Чапаева всё изменилось с выходом в 1923-м году одноимённого романа Дмитрия Фурманова. Несмотря на многочисленные ссоры и даже вражду в отдельные периоды их совместной службы, Фурманов, по его собственным словам, оставался под большим впечатлением от фигуры начдива. Гибель Чапаева перечеркнула все их личные счёты и Фурманов решил написать о Чапаеве книгу, используя в качестве основы свои дневниковые записи 1919-го года.
Книга была завершена в 1922-м году и опубликована в марте 1923-го. Роман был восторженно воспринят читателями и получил превосходные отзывы литературных и партийных критиков. Написанный фактически по горячим следам событий, роман сохранил живые и нелакированные образы Чапаева и его соратников. На страницах герои книги отчаянно трусили, ругались, курили, грабили, оставаясь живыми людьми. Фурманов написал ещё несколько книг, ни одна из которых больше не повторила успеха «Чапаева».
Выход книги сыграл свою роль и в судьбе детей Чапаева. Прибывший в это время из Турции Михаил Васильевич Фрунзе вспомнил о семье своего начдива, разыскал детей по детским домам, распорядился о материальной помощи.
Окончательно же превратил начдива в легенду вышедший в 1934 году знаменитый фильм Сергея и Георгия Васильевых. В доработке сценария принял участие генсек Сталин — по его требованию в фильм была добавлена романтическая линия с участием Анки-пулемётчицы. Успеху фильма способствовал также подбор актёров на главные роли: Бабочкина — Чапаева, Кмита — Петьки, Мясниковой, Блинова, Певцова, Чиркова и многих других.
Георгий и Сергей Васильевы были награждены орденами Ленина. Имя Чапаева получило небывалую известность и популярность, после выхода фильма его именем назвали улицы едва ли не в каждом городе и посёлке страны, боевые корабли и гражданские пароходы. Дети играли в Чапаева, забыв об индейцах и казаках-разбойниках. Тогда же в 1930-е годы, когда появились первые анекдоты о начдиве, один из самых известных объяснял, почему люди раз за разом ходят в кино на «Чапаева» :
«Ждём, когда выплывет!»
Постепенно, мифический Чапаев с киноэкранов заслонил собой образ реального начдива.
А был лихой начдив обычным человеком со своими радостями и горестями, достоинствами и недостатками. Достойно жил, храбро воевал. И кто знает, если бы не известные события начала века, может так бы и столярил бы себе в артели отличный столяр Василий Чапаев, передавая семейное ремесло сыновьям. Но случилось то, что случилось, и на фронтах страшной братоубийственной войны вспыхнул и погас талант начальника дивизии, незаурядного и самобытного.
А было ему на момент гибели всего-то 32 года.