Весной 1268 внук Чингисхана, Великий хан Хубилай наблюдал за казнью пленных врагов. Неделю назад китайские палачи закапали мучеников в землю по голову, покрыв их бритые черепа тонкими разрезами в которых теперь копошились белые опарыши. Приговоренные были уже на три четверти мертвы. Милостивый хан хлопнул в ладоши, и верные нукеры достали из ножен мечи. Через пять минут все было кончено.

Вместе с финансовым советником узбеком Ахмедом, хан уединился в рабочем кабинете. Словно размышляя над увиденной казнью Хубилай сказал, что все свершилось согласно закону «Великой власти» (Великая Яса) оставленному монголам его дедом Чингисханом. Дед научил монголов, какие преступления должны караться смертью, как надо вести войну, воспитывать детей, награждать героев и карать трусов, что должно и чего нельзя делать монголам.

Вдоволь нафилософствовавшись, хан поинтересовался, вернулись ли из Японии монгольские посланники. Неробкого десятка Ахмед, потупил взор и сказал: «Они вернулись ни с чем повелитель».

В то время Японией управлял умный, хитрый и осторожный регент Ходзё Токимунэ. Приняв и выслушав монгольских послов предложивших японцам подчиниться воле хана, он отправил их обратно в Китай, не предоставив никакого ответа. С тем же результатом завершились посольства 1269, 1271 годов.

В 1272 году Токимунэ передал послам короткий ответ: «Япония никогда не станет вассальным государством монголов».

Все эти годы японцы укрепляли замки и создавали новые фортификационные сооружения в местах потенциальной высадки противника.

После официального отказа японского регента, Хубилай приказал готовить армию вторжения, которая пойдет в Японию на корейских боевых кораблях.

В 1274 году 900 кораблей с 40-тысячным десантом отплыли от берегов Кореи к острову Кюсю. В начале ноября монгольско-корейский флот подошел к островам Цусима и Ики.

Ударный десант, состоящий из ветеранов-батыров, устремился к вражеским берегам.
Японские лучники не могли остановить необузданную волну смерти, накрывшую их с головой. Обоюдоострые стрелы кочевников разили самураев наповал, их мечи кромсали японские доспехи, словно рисовую бумагу. Спастись бегством не удалось ни одному самураю, в течение дня монголы вырезали все население островов.

С богатыми трофеями ордынцы отправились к острову Кюсю. Битва в бухте Хаката продолжалась до вечера, с заходом солнца монголы отступили. На берегу в живых осталось 100 самураев. Японские воины поклялись друг другу умереть, но не сдать позиции врагу. Каково же было их удивление, когда с первыми лучами солнца они увидели, что монгольско-корейский флот уходит от берегов Японии.

В 1276 году в новой столице монгольской империи Ханбалыке (современный Пекин) Хубилай праздновал победу над покоренным Китаем. На завоевание Поднебесной монголам понадобилось 65 лет.

Великий хан сделал буддизм основной религией, приказал форсировать строительство «Большого государственного канала», реанимировал торговлю на всем протяжении «Великого шелкового пути». В стране воссоздали стратегические запасы продовольствия. Писатели, поэты, певцы и композиторы славили мудрость Хубилая.

Лицо хана омрачалось лишь тогда, когда ему говорили о Японии.Он вспомнил, как два года тому назад его флот, нарушив приказ, прервал вторжение в Японию. Виной всему послужила смерть командующего десантом Лю.

Перед решающей атакой он завтракал на палубе, когда внезапно упал и после быстрой агонии скончался. Позже советники рассказали Хубилаю о японских ниндзя, которые по шелковой нити скатывали капли яда в рот, или ухо жертве.

Заместитель Лю, увидев в смерти командующего дурной знак, приказал командирам кораблей возвращаться домой. Если бы им рассказали, какую казнь для них изобретет Великий хан, они бы не были столь поспешны в этом решении.

Сегодня «финдиректор» Ахмет поклялся Хубилаю притащить на аркане и бросить к ногам повелителя проклятую Японию.

В октябре 1281 года Великий хан отправил в Японию основной и дублирующий флот.

На борту 4000 боевых кораблей находилась 100-тысячная армия.

Узнав о новом нашествии монголов, во всех японских храмах простолюдины и знать, просили бога войны Такэмикадзути спасти их родину. Император Кемеяма во время службы в главном столичном храме начертал на молитвенной табличке просьбу даровать его самураям победу. Японская армия готовилась вся как один полечь в последнем бою.

Командующий основным флотом вторжения, первым подошел к Кюсю и, решив не ждать корабли «дублера» приказал войскам высаживаться на берег. В пятидесяти метрах от побережья десантные лодки стали останавливаться, запутавшись в заранее установленных японцами рыбацких сетях.

Кое-как прорубив дорогу через сверкающую морскую паутину, на берегу, монголы напоролись на замаскированные волчьи ямы. Преодолев и это препятствие, ордынцы продолжили наступление вглубь острова.

В это время флот монголов внезапно атаковали японские корабли. С дальней дистанции японцы забросали вражеские корабли горящими стрелами. Один за другим корейские корабли вспыхивали как спички. Вечером сильно потрепанный монгольский десант вернулся на уцелевшие в «океане огня» корабли.

Вскоре два монгольских флота соединились, и в этот момент случилось невиданное. Осенью в местах, где в это время года не бывает тайфунов, разразился страшный шторм.

Два дня спустя, по японскому побережью ходили самураи и добивали чудом спасшихся монголов. Очередная попытка покорить Японию закончилась для монголов неудачей.

Во всех храмах страны японцы славили богов наславших на их смертельного врага «Божественный ветер».

Умирая в феврале 1294 года, Хубилай завещал потомкам никогда больше не пытаться покорить Японию, хранимую «могущественными» богами.

Известно, что Чингисхан и его внук Хубилай  понимали важность привлечения к управлению государством знающих людей. В юаньском Китае существовала целая каста сэму или "цветноглазые" из числа грамотных людей некитайского происхождения, среди них были тюрки, европейцы, персы, арабы, тибетцы и др. При дворе Хубилая служили христианин Ай-сюэ, буддийские монахи Хай Юнь и Лю Бинчжун, конфуцианец Яо Шу, племянник тибетского ламы Пагба-лама и три десятка мусульманских чиновников (включая основателя династии юньнанских наместников бухарского происхождения Сеида Аджаля Шамсуддина и астронома Джамаль ад-Дина). И хотя й великий хан старался не давать какой-либо группепреимущественного влияния, к их советам он внимательно прислушивался.

Сеид Аджаль Шамсуддин Омар аль-Бухари родился в 1211 г. в Бухаре в высокопоставленной семье хорезмийцев – исторического ираноязычного народа, составлявшего в прошлом основное население древнего Хорезма. Согласно преданиям, он вел свой род от Али ибн Абу Талиба (зятя пророка Мухаммеда), благодаря чему  именовался сеидом. Его дед, командовавший кавалерией армии Хорезмшаха, сдался монголам, вручив им уникальные подарки, в том числе полосатых леопардов и белых соколов, и предложил им свои услуги, а также услуги своего сына и внука. Эти действия обеспечили безопасность семье, и позволили Сеиду Аджалю вступить в ряды элитных телохранителей Чингисхана, пройдя специальную подготовку и получив соответствующее образование, благодаря которым он смог претендовать на высшие посты в быстро расширявшейся мультикультурной империи.

Первую свою официальную должность Сеид Аджаль получил уже в 1229 г., когда он был назначен даругачи (представителем хана) в провинциях Фэнь, Цинь и Юннэй при хане Угэдэе. После он стал даругачи в провинциях Тай-Юань и Пинь-янь. Через несколько лет молодой Сеид Аджаль возвысился еще больше, когда он стал яргучи (судьей) в регионе Чжунду, столице северных земель, когда-то принадлежавших Китаю. В его обязанности в то время входили регистрация населения, исчисление и распределение налогов, а также правосудие.

Ему удалось заслужить доверие хана Хубилая, основателя монгольского государства Юань, благодаря чему Сеиду Аджалю удалось сделать блестящую карьеру. После ряда управленческих должностей, в 1273 г. он был назначен губернатором провинции Юньнань на юге Китая. На новом посту Сеид Аджаль многое сделал для развития региона: провел перепись населения, реорганизовал администрацию, внедрил почтовую систему (ям), развивал системы ирригации и каналов, которые существуют по сей день, внедрял новые агрокультуры и методы ведения сельского хозяйства. Все это привело к экономическому подъему провинции, которая до этого считалась отсталой и варварской. Используя опыт шариата, Сеид Аджаль создал систему сюэтянь, напоминавшую вакфы – исламские благотворительные фонды. Благодаря этой системе доходы от участков пахотной земли шли на содержание школ.

Хотя Сеид Аджаль был мусульманином, как и многие люди из его окружения, он очень хорошо осознавал свою роль в качестве ставленника хана, поэтому выказывал уважение к конфуцианству и китайской культуре, развивая конфуцианское образование и строя конфуцианские храмы.

Сеид Аджаль умер в 1279 году в возрасте шестидесяти восьми лет. В знак признания его заслуг хан Хубилай приказал сохранить его политику, и начатые им проекты продолжались без изменений. Все пятеро сыновей Сеида Аджаля занимали руководящие посты в администрации, а его преемником на посту губернатора Юньнаня Хубилай назначил его старшего сына Насируддина.

К Сеиду Аджалю возводят свой род многие мусульмане Китая. Особенно много его потомков проживает в Юньнани, где они до сих пор сохраняют влияние. Китайский мусульманский адмирал Чжэн Хэ (1371—1435) и мусульманский ученый Юсуф Ма Чжу (1640-1711) ведут свое происхождение от Сеида Аджаля.

В 275 км к северу от Пекина и в 28 км к северо-западу от современного города Долунь находятся развалины древнего города Шаньду (буквально «верхняя столица»).

Описание знаменитым путешественником Марко Поло роскошной летней резиденции хана Шаньду (Чиа-ньду) давно стало хрестоматийным: «На этом месте расположен прекрасный дворец, стены комнат в котором позолочены и разрисованы фигурами людей, животных и птиц, разнообразными деревьями и цветами, исполненными с величайшей утонченностью, и вы вспоминаете об этом с восторгом и удивлением… Вокруг дворца построена стена, охватывающая на протяжении 16 миль заповедные парки, фонтаны, реки, ручьи и прекрасные луга со всеми видами диких животных, исключая, конечно, особо свирепых. Здесь обитают более 200 соколов-кречетов. Великий хан каждую неделю отправляется лично посмотреть на птиц и иногда ездит верхом в сопровождении дрессированного леопарда, и если встречает какое-либо животное, понравившееся ему, то выпускает на него своего леопарда. Более того, посреди прекрасного леса там стоит еще один дворец, построенный из бамбука. Он весь позолочен, украшен колоннами с драконами, поддерживающими крышу дворца… Конструкция дворца устроена так, что можно быстро собрать и разобрать его с легкостью. Он может быть перемещен в любое другое место, куда пожелает император». Сюда, в Шаньду, а также в Ханбалык, где Хубилай проводил осень и зиму, приезжали иноземные послы и купцы (в их числе были и братья Поло), стекалась информация о соседних странах, которые Хубилай мечтал включить в состав своей империи.

С приходом империи Мин город пришел в упадок и был заброшен.

Благодаря описанию Марко Поло название Шаньду (под названием Chandu или Xandu)  стало олицетворением богатства и роскоши (Ксанаду).

На 36-й сессии Комитета Всемирного наследия ЮНЕСКО было принято решение внести представленный Китаем объект культурного наследия -- руины города Шанду в список всемирного наследия. Таким образом город Шанду стал для Китая 30-м объектом всемирного культурного наследия. Общее количество объектов Китая, входящих в список всемирного наследия, достигло 42.

По мнению Комитета всемирного наследия, руины юаньской столицы Шанду, который был в свое время степным городом, показывают специфику культурного смешивания. Они свидетельствуют о столкновении и смешивании кочевой и земледельческой культур Азии.

Руины береговых укреплений в заливе Хаката на Кюсю. В древности их протяженность превышала 20 км. В одних местах укрепления возводили только из камня, в других пространство между двумя каменными стенами заполняли песком.

Затем монголы достигли залива Хаката на севере Кюсю и высадились там на берег. Там их встретили воины совершенно непривычного им вида. Причем битва началась с того, что из их рядов шеренги выехал молодой всадник, что-то громко им прокричал, непонятно зачем пустил громко засвистевшую стрелу (кабура или кабурая – «свистящая стрела» начала битвы) и в одиночку бросился на монголов. Естественно, что те тут же расстреляли его из луков, понятия не имея о том, что по самурайским правилам битву должен начать один воин, который объявлял врагам свое имя и заслуги своих предков и выпускал «свистящую стрелу».

Самураи острова Кюсю понесли большие потери и отошли от берега к городу Дадзайфу, являвшемуся административным центром Кюсю, и здесь укрылись в древней крепости, ожидая подкреплений. Но и монгольским военачальникам победа далась столь высокой ценой, что они задумались. К тому же если монголы сражались традиционно отважно, то корейцы, которых также набрали в армию, старались всячески уклониться от боя, и было очевидно, что полагаться на них нельзя. Поэтому они решили не рисковать и, опасаясь ночной контратаки, вернулись на свои корабли. Ну, а ночью разразился сильнейший ливень, начался сильный шторм и закончилось все это тем, что когда на следующее утро разведчики-самураи вышли на берег, то в бухте они не обнаружили ни одного монгольского корабля. Считается, что завоеватели потеряли тогда 200 кораблей и 13500 воинов, то есть практически половину войска. Ну, а оставшиеся в живых… убрались подобру-поздорову обратно.

Монгольский шлем с наушами из Музея монгольского вторжения в Генко, Япония. Вес 2 кг.

К 1279 г. монголы овладели еще и Южным Китаем, так что у Хубилай-хана появилась целая армия и значительная часть флота династии Сун. В Японию было отправлено новое посольство с требованием покорности, однако японцы его перебили. Монголы такого никому не прощали, поэтому Хубилай-хан тут же приказал китайцам построить еще 600 кораблей и готовить армию к выступлению против Японии. Ожидавший нового вторжения Ходзё Токимунэ приказал построить вдоль берега северной части острова Кюсю защитную стену. Строили ее из земли и камней, причем высота ее составляла 2 м, а ширина фундамента не более 3. Понятно, что грозным такое укрепление назвать было нельзя. Но лучше такое препятствие против монгольской конницы, чем никакого – решили самураи и стену возвели.

Новая экспедиция Хубилая была разделена на две армии: Восточную и Южную. Первая была посажена на 900 кораблей и состояла из 25 тысяч монгольских, корейских и китайских воинов и еще 15 тысяч матросов. В июле 1281 г. она отплыла из Восточной Кореи, в то время, как Южный флот, в четыре раза превосходящий по численности Восточный, шел навстречу с ним у острова Ики. Войска Восточной армии вновь высадились островах Цусима и Ики, но ее военачальники решили попытаться захватить Кюсю до подхода Южной армии. Войска монголов вновь начали высадку у северного мыса залива Хаката, но встретились с ожесточенным сопротивлением сил Отомо Ясуёри и Адати Моримунэ. Пришлось им встать на якорь неподалеку от берега. Тут-то они и подверглись атакам легких лодок, на которых к ним подплывали самураи и либо поджигали суда противника зажигательным стрелами, либо брали их на абордаж и… тоже поджигали. К тому же июль в Японии – это самый жаркий месяц и вдобавок – месяц дождей. Из-за жары, сырости и скученности людей на борту запасы продовольствия начали гнить. Это привело к болезням, от которых умерло около 3000 монголов, а боевой дух их упал.

Только в середине августа корабли с Южной армией вышли в море и тоже направились в сторону Кюсю. Но тут в ночь с 19 на 20 августа на корабли завоевателей опять напали легкие суда самураев и нанесли им потери. А 22 августа началось то, что сами японцы впоследствии назвали камикадзэ — «божественный ветер» (или «ветер духов») — тайфун, который разметал и потопил 4 тысячи кораблей и вызвал гибель 30 тысяч воинов. Фактически Южная армия после этого как боевая единица перестала существовать.

Правда, Восточный флот, который находился в это время в бухте Хирато, на этот раз практически не пострадал. Но тут военачальники армий вторжения начали спорить о том, стоит ли в таких условиях продолжать столь неудачно начавшуюся кампанию. Монголы из Восточной армии считали, что ее нужно продолжать, но уцелевшие китайцы, из которых состояла большая часть Южной армии, на это никак не соглашались. Затем один китайский военачальник просто сбежал на уцелевшем корабле в Китай, бросив своих воинов на произвол судьбы. И итоге было решено немедленно уходить от этих недобрых берегов. Таким образом множество воинов, оказавшихся на острове Такасима, лишись поддержки флота и… всякой надежды на возвращение домой. Вскоре все они, то есть и монголы, и корейцы, были перебиты, однако самураи пощадили китайцев.

Императору Хубилаю подобный исход задуманного им вторжения совсем не понравился, и он еще несколько раз пытался его повторить, но в этом ему помешали начавшиеся восстания китайцев и вьетнамцев. В Корее он даже вновь приказал собирать армию, но среди корейцев началось столь массовое дезертирство, так что от своих замыслов ему пришлось отказаться. Сорок лет Хубилай мечтал о захвате «золотых островов», но мечта его так мечтой и осталась

Автор Вячеслав Шпаковский

https://topwar.ru/159112-japoncy-o-mongolskom-vtorzhenii.htm...

(с.) сайт https://topwar.ru/

Одной из ярких героинь сериала "Марко Поло" является Кокачин , которую называют также "голубой принцессой". Как и многие персонажи сериала, Кокачин является реально существовавшей исторической личностью. Существует по меньшей мере десять вариантов написания имени этой женщины, в том числе  Кокачин, Кокацин, Козотин, Когатин, Кокачин, Кокечин, Кокеджин, Кокочин, Кукачин и Кукаджин.

Кокечин была монгольской принцессой из племени баят, жившей при дворе внука Чингисхана Хубилая, основателя династии Юань в Китае.

После смерти любимой жены ильхана Аргуна, правившего в Персии -  Болганы, он направил просьбу своему двоюродному дяде Хубилай хану выдать за него родственницу покойной жены, заявив, что согласно завещания Болганы только одна из ее родственниц должна стать новой женой хана. Хубилай выбрал 17-летнюю Кокачин («Kök» означает «синий» («небесно-голубой»), а «chin» или «jin» - суффикс, используемый для имени человека, другой вариант перевода "голубка"). По словам Марко Поло, она была «очень красива и восхитительна» и сразу заслужила одобрение посланцев Аргуна.

Хубилай поручил Марко Поло сопровождать принцессу Кекачин из его столицы Ханбалык (город Хана, современный Пекин) к Аргуну вместе с тремя посланниками Аргуна, Оулатаем, Апуской и Кожей. Посольство путешествовало по морю, отправившись из южного портового города Цюаньчжоу весной 1291 года. Сухопутный путь в Персию был небезопасен. В посольстве  было 14 больших кораблей, они отправились из Цюаньчжоу  на Суматру, где их задержали на пять месяцев из-за погоды, а затем в Персию через Шри-Ланку и Индию. Группа прибыла в Персию около 1293 года. Между тем, Аргун умер еще до их отъезда из Китая, и Кокочин вышла за  сына Аргуна, Газана, и стала его главной женой.

Порученная Поло доставка принцессы Кокачин  правителю Персии приобрела особое значение, во-первых, потому что это был веский повод, наконец, возвратиться на Родину после 20 лет странствий, во-вторых, это практически единственное из описанных Марко событий, подтвержденное китайскими и монгольскими источниками. Существует три источника описывающих миссию в Персию - отрывок из китайской летописи династии Юань (в которой, тем не менее, не упоминается принцесса),  "Джами аль-таварих", написанный персидским летописцем Рашидом аль-Дином Хамадани (1307г.),и наиболее подробное описание, данное Марко Поло.

«Когда они вступили на корабли в землях великого хана, — сообщает Марко, — там было дам и мужчин шестьсот человек, не считая моряков. Когда же они достигли земли, куда направлялись, то подсчитали, что все умерли в пути, кроме восемнадцати мужчин. И из тех трех послов остался один, по имени Коджа, а из всех женщин и девушек никто не умер, кроме одной». Вероятно, причиной бедствия были болезни, кораблекрушения и пираты, однако Марко не вдается в объяснения, вопреки обыкновению описывать драматические события и обстоятельства, где он выступает героем. Учитывая его любовь к кораблям, представляется вероятным, что важный и драматичный фрагмент повествования, посвященный этому вопросу, был утерян. Все, что от него осталось, — несколько отрывков, намекающих на крайние страдания и потери. Вопреки всему, Поло и монгольская принцесса остались в живых.

Но даже после женитьбы Газана и Кокачин, юная принцесса не желала, чтобы они покинули ее в незнакомой и опасной стране, а поскольку она была принцессой, ее желание было законом. Как сообщает Марко, «когда мастер Никколо (отец Марко), и мастер Маттео (дядя) и мастер Марко исполнили свой долг перед этой дамой, и поручение, возложенное на них великим ханом, они обратились к Квиакату (регенту при малолетнем сыне хана), потому что им пора было в путь, а они уже задержались на девять месяцев».

По словам, Марко, принцесса плакала от горя, прощаясь с ними. Возможно, царица поняла: сопровождая и охраняя ее, семейство Поло руководствовалось собственными интересами. Несчастная Кокачин, рискнувшая всем ради путешествия в далекую страну, умерла очень скоро, в июне 1296 года. Наиболее вероятно, что ее безвременная кончина последовала от отравления партией противников Хубилай-хана.

Производство сериала «Марко Поло» обошлось компании Netflix в 90 миллионов долларов. Подобно своему герою, «Марко Поло» открывает европейцам средневековый Китай, возвращая интерес к истории Восточной Азии. О полной исторической достоверности не может быть и речи, но все же здесь отображены некоторые необычные традиции вроде гаремной иерархии у монголов и бинтования ног у китайцев. Многое из того, о чем реальный Марко Поло счел нужным не упоминать в книге (за что историки до сих пор подвергают сомнению подлинность его путешествия) сценаристы решили не игнорировать. И этих же сценаристов надо благодарить за то, что в сериал включили любовную линию Марко Поло и принцессы Кокачин (которая, впрочем, окажется в сериале не той, кем кажется).