Кошка Темминка
Парк кошек, Люминьи-Нель-Ормо, Иль-де-Франс, Франция.
Фотограф Tambako The Jaguar.
Сингапур за 60 часов или безвизовый транзит через мечту
Город, который манил нас уже лет 5, но всё было, как-то не по пути. А в 2018 году стал по пути! И безвизовый транзит Visa Free Transit Facility (VFTF) нам в помощь! Это наш опыт: Сингапур за 60 часов, так как мы провели в городе нашей мечты ровно 2,5 дня!
В Куала-Лумпур раннее утро. 6 часов. Машин на дорогах уже порядком, но пробок практически нет. Мы выселились из отеля, и идём на автостанцию Pudu Sentral. Покупаем билет прямо у автобуса по 15 MYR до KLIA2. Через час мы уже на стойке регистрации авиакомпании Scoot. После небольшой заминки, связанной с требованием визы, и объяснением про безвизовый транзит, нам выдают посадочные.
Во время часового полёта, успеваешь только ощутить взлёт, заполнить миграционную карту Сингапура (где красным шрифтом указано, что за провоз наркотиков – СМЕРТЬ!), как уже посадка. К слову, до Сингапура из Куалы можно доехать и на автобусе, но цена такого билета равна цене перелёта.
А дальше, нас задержали практически на один час на миграционном контроле. До, и после поездки я читал отзывы соотечественников, поэтому эту проверку считаю, как реакцию на экзотичность в Сингапуре нашего казахстанского паспорта. Видимо не часто его видят.
Мы предъявили миграционному офицеру паспорта, миграционные карты, распечатку с бронью отеля, билеты на ВЫЛЕТ (это важно при 96-часовом транзите) из Сингапура через 2,5 дня. Всё это было осмотрено и… мы были отправлены на стойку миграционной службы. Там другой офицер забрал наши документы, ещё раз посмотрел на бронь отеля и обратные билеты, и сказал ждать на диванчиках возле стойки…
Прождали мы там минут 30, когда к нам подошёл молодой человек в гражданском, и провёл с нами небольшой опрос: откуда мы; куда летим дальше; посмотрел билеты на вылет с Филиппин в Гонконг, и далее в Казахстан; спросил кем и где мы работаем, с какой целью в Сингапуре… Мы ещё удивились, что в миграционной карте было слишком мало вопросов, а вот оно что…
Молодой человек ушёл, и мы ещё прождали минут 10. Потом нас позвали, поставили штампы в паспорта и пропустили через специальную дверь, минуя паспортный контроль. Мы в Сингапуре!!!
Скажу, что мы ещё легко «отделались», так как при нас уводили на пристальный досмотр (читал о таком, когда в специальной комнате просят раздеться до трусов, если потребуется) беременную женщину (как она возмущалась…) и индуса.
В зале прилёта мы сразу же купили со скидкой билеты на завтра в Сады у Залива, а так как был уже обед, то сразу поели сингапурской лаксы в одной из кафешек. Уже очень хотелось увидеть город, поэтому на рассматривание достопримечательностей аэропорта Чанги (Changi) было решено оставить на «перед вылетом на Филиппины».
Для проезда в городском транспорте планировалось купить туристическую карту, так как Ez-link для 2,5 дней не выгоден. Но увидев очередь в единственное окошко кассы, решили, что будем покупать разовые проездные. Один такой билет на метро можно использовать максимум 6 раз, пополняя его на нужную сумму перед каждой поездкой (цена зависит от расстояния).
Примерно ещё через час мы уже были в нашем отеле Hotel 81 Premier Hollywood на ближайшей к центру города окраине района Гейланг (Geylang). Приняв душ, мы устремились за видами Сингапура!
Хоть и «пугают», что это один из самых «опасных» районов Сингапура, но соглашусь с цитатой одного из путешественников: «В Гейланге менее опасно, чем на Красной Площади ночью». Особенно удивило, что среди белого дня (да и поздним вечером тоже) в районе стадиона не то чтобы малолюдно, можно сказать, что практически безлюдно, иногда мимо проезжают автомобили.
Вообще, безопасность в Сингапуре на высшем уровне. Хотите ходить ночами? Без проблем! И это при том, что полицию в городе мы видели всего один раз. И то она приехала на ДТП – машина сбила велосипедиста. Кстати, есть ограничения на продажу алкоголя (хотя он здесь итак дорогой до безобразия: минимальная цена банки пива 0,5 л – около 5 сингапурских доллара, виски 0,3 – около 40 SGD). К примеру, в Гейланге алкоголь запрещено продавать с 9 вечера, хотя в других районах ограничений нет, либо они действуют с полуночи.
Итак, наш маршрут в Сингапуре на 2,5 дня. Что можно увидеть в Сингапуре за 60 часов:
День 1: (точнее половина дня):
— метро до Раффлс-плэйс (Raffles place), набережная Залива напротив отеля Fullerton, Мерлион;
— по Anderson bridge до Шаров Звуков города около Музея азиатских цивилизаций, и парк Esplanada;
— пешком по набережной, мост ДНК, торговый центр Marina Bay, ужин на фудкорте;
— шоу Spectra («Спектра»), шоу «Садовая Рапсодия».
День 2:
— на метро до ТЦ «Harbor Front» и пешком на остров Сентоза по Sentosa Gateway;
— далее пешком до смотровой площадки самой южной пешеходной точки Азии (по пути мимо парка Universal, фонтана Мечты, Мерлиона, пляжа Palawan);
— обратно на монорельсе со станции Beach Station (дорога с острова – бесплатно!) до ТЦ «Harbor Front», обед в торговом центре;
— на метро до Садов у Залива, посещение оранжерей Gardens by the Bay (Flower Dome, Cloud Forest);
— посещение обзорной площадки отеля Marina Bay Sands (зашли перед закатом, засветло, ушли часов в 8 вечера).
День 3:
— выселение из отеля;
— Чайнатаун (рынок, индуисткий храм Sri Mariamman, буддийский храм Зуба Будды);
— фонтан Богатства (Fountain of Wealth) на метро, пешком до колеса обозрения Singapore Flyer (не работало), посещение пит-лейна трассы Формула-1;
— пешком по Bayfront bridge до Залива, обед, Музей Науки и Искусства [Art Science Museum] (экспозиции Natural world и Future world);
— прогулка по периметру Залива, около 20:00 отправились в отель за оставленными на хранение вещами, и в аэропорт.
"Дикая" Камбоджа: нищета и праздник каждый день
...На закате я стою у реки с велосипедом и вместе с парой местных жителей жду паром. На подплывающей к нам сколоченной из досок посудине нет ни одного взрослого – она полностью управляется 8-12-летними детьми. Связь – и, соответственно, переводчик – давно не работает, но мне он уже не особо нужен – контакт с жителями прекрасно устанавливается с помощью жестов. С другого берега раздаётся громкая музыка с народным оттенком, едущий со мной парень на мотоцикле везёт какой-то древний ящик, чтобы проапгрейдить эту вечеринку.
Пока плывём, я достаю фотоаппарат, сразу привлекающий его внимание. Показываю как пользоваться, отдаю ему на свой страх и риск. Он радостно снимает всё вокруг – матросы и пассажиры нашего фрегата спешно прячутся и отворачиваются. Паром подплывает к пристани, у которой собралось пол-деревни – стирают одежду (режим интенсивной стирки – ударами об камни), моются – дети голышом, мужчины зачастую прямо в джинсах, но некоторые в плавках, девушки в длинных платках, но некоторые только по пояс. Парень с моим фотоаппаратом внезапно щупает меня за грудь и возбуждённо тычет пальцем в пристань, намекая на главный желанный объект фотосессии.
Провинции Молдулкири и Ратанакири, в которой я сейчас нахожусь, примечательны помимо прочего тем, что практически всех живущих здесь можно считать потомками чудом выживших: полвека назад здесь проходила пресловутая "тропа Хошимина", и такое количество концентрированной американской демократии, как восточные Лаос и Камбоджа, не получала больше ни одна страна в истории. Когда-то Камбоджа экспортировала рис во все страны Юго-Восточной Азии, но после бомбёжек здесь остались только сотни тысяч трупов и выжженные поля, ещё десятилетия после этих событий неспособные приносить хоть какой-то урожай.
~
Поначалу здесь не реагируют, как обычно в Камбодже, громким "хэллоу" сходу – дети глядят на улице удивлённо и настороженно. Я быстро, пока не стемнело, произвожу разведку на предмет места для палатки, если не найду жильё – и возвращаюсь в деревню, чтобы найти еды. Находятся только жареные бананы – на 1000 риелей (15₽) мне отсыпают с десяток. Пока я поглощаю их, вокруг моего далеко не самого нового велосипеда собирается экспертный совет из пары десятков детей. Смотрят на него, что-то обсуждают, иногда трогают ручные тормоза и особенно интересуются фарой. Зрелище вызывает щемящее чувство: из всех детей на велосипедах, которых я успел увидеть, здесь почти ни у кого нет шин. И, вдобавок, более прозаическое: велосипед здесь пристёгивать обязательно.
Жильё тем временем находится само: всё так же, без единого английского слова, мне показывают на большущий пустой дом. Денег не берут.
Через 5 минут подъезжает мужчина на мотоцикле – единственный в этой деревне знающий английский, представляется полицейским коммуны. Он, конечно, единственный полицейский здесь, что-то вроде шерифа. Добропожалует меня в деревню, рассказывает что старается практиковать английский с иностранцами, фотографируется со мной и просит паспорт. Я говорю, что паспорт остался в Банлунге, и предлагаю ему скачать копию, если найдём место со связью: его оператор здесь плохо, но ловит, а мой совсем нет. Без проблем – мы дворами выходим в поле и удаляемся от деревни, пытаясь найти то самое место. Задней мыслью понимаю, что ситуация вызывает у меня какие-то неприятные ассоциации: в абсолютной глуши иду с полицейским среди ночи в поле... кхм.
Желанный квадратный метр с одной палочкой отыскивается, и я посылаю ему в телеграм копию паспорта, попутно замечая, что его там зовут To Ny, – отлично сочетается с его кепкой "NY". Говорю ему: хочу больше понять и узнать об анимизме, которого придерживаются жители вашей деревни, только скажите: есть ли что-то, что мне ни в коем случае не стоит здесь делать? Что-то, что я могу ненароком нарушить?
«А! Да!» – ТоНи встрепенулся, явно осознав, что забыл исполнить свои обязанности и рассказать мне что-то важное. «У нас запрещены наркотики и... и оружие. Если у Вас есть оружие – я попрошу Вас уехать».
Я пристёгиваю велосипед и иду на звуки ближайшей из вечеринок – не единственной! – углубляясь в гущу домов. Вскоре натыкаюсь на двор, переполненный колбасящимися под музыку людьми – в основном детьми, но встречаются и лет по 20-25 и старше. Один из старших подходит ко мне в столь опасно личную зону, что будь это дискотека в русской глубинке – я бы уже или бежал, или лежал. Он требует у меня денег за вход на дискотеку, назначая после некоторых размышлений, если я правильно его понял, цену в 3$. Я чешу в затылке и даю понять, что чёт слегка многовато для сельской дискотеки и я пока не уверен, может снаружи пока посмотрю. Тогда он лезет обниматься и зовёт меня спать к себе домой, прося только пожертвовать ему 1$. Так даже интереснее – мы идём за моим велосипедом и перевозим к нему, попутно покупая ему популярный здесь энергетик. Парня зовут Тенна, ему 23. Он втаскивает мой велосипед по приставной лестнице внутрь, и место в доме почти заканчивается. Внутри обнаруживается лампочка, запитанная от мотоциклетного аккумулятора, спящий ребенок – не реагирующий ни на тарахтящий где-то за стеной генератор, ни на громкие крики, ни на потенциальные падения метеоритов, – и жена моего сегодняшнего хоста Лита – очень дружелюбная, но с печальным взглядом. Тенна предлагает мне сходить на дискотеку с его женой, но здесь отсутствие языка подводит: мне сложно понять его мотивацию, а без понимания я предпочитаю не ввязываться. Мы прошвыриваемся до дискотеки с Тенной, я принимаю участие в происходящем и знакомлюсь с окружающими насколько позволяет язык жестов. О, да они каждый день такое устраивают, оказывается! Обращаю внимание, что мальчики чётко сгруппированы отдельно от девочек (хотя девочки, танцуя спиной к нам, все как одна мониторят через плечо). Через пару композиций, в 21:00, туса заканчивается и все расходятся.
На ужин – рис со смешанной с чили какой-то мелкой и очень костлявой рыбой, запивают водой. Тенна предлагает мне лечь с его женой, я делаю вид что не понимаю. Он показывает ещё менее двусмысленными жестами. Я вежливо отказываюсь.
Во сне и ребёнок, и Тенна постоянно кашляют – здесь сложно жить, не наглатываясь пыли с дороги.
~
Утром выглядываю в окно: там у костра собрались несколько окружающих домов, готовят рис. В Камбодже многие деревни называются коммунами, но здесь чувствуется реальный дух коммуны: частная собственность почти отсутствует, у домов нет не только дверей, но зачастую и стен не хватает – получаются этакие автобусные остановки на сваях. Хотя в принципе единственная функция этих стен, плетеных из бамбуковой стружки – создание небольшого отгороженного личного пространство без посторонних взглядов, больше ничего.
Очень много детей, но они как будто общие, на коллективном воспитании, бегают везде и всюду; к нашему костру примыкают многие откуда-то из дальних домов. Игрушки детей – вырезанные из дерева колёсики на бамбуковой палке, или раздолбанное примотанное к палке велосипедное колесо, или верёвочки, консервные банки, сломанная мебель – всё, что найдут. Электричество в деревне только от генераторов, а от них, судя по всему, люди заряжают авто- и мотоаккумуляторы и разносят по домам.
Лита, сидя у костра, кормит ребенка грудью – я набираюсь смелости, спрашиваю разрешения снять её портрет в этот интимный момент – и получаю согласие. Тенна, в отличие от участников многих ярко выраженно патриархальных обществ, активно участвует в жизни своего ребёнка, играет с ним, носит на спине с помощью платка.
(выложил другую фотографию, чтобы не посчитали клубничкой)
Завтрак тот же, что и ужин, только теперь хорошо можно разобрать что это на самом деле не "мелкая рыба", а лягушки.
(готовка риса)
Тенна работает на тракторе, но, судя по всему, по очень свободному расписанию – он показывает, что деньги ему нужны на электричество (5$) и на что-то ещё, я не понял (1$). Но сегодня день нерабочий, и он собирается пить. Я переезжаю от Тенны обратно в первый дом, на прощание покупая в лавке целый пакет сладостей для живущих рядом детей.
~
На главной площади в середине дня – пара сотен человек, не уверен что кто-то вообще сегодня, в пятницу, работает. Меня сразу зовут к столу и дают крепкую настойку, разливаемую из коммунальной 10-литровой канистры. За соседним столом дети лет 10 режутся в карты. Внезапно по дороге проходит группа молодых европейцев. Я догоняю их и спрашиваю, какая у них здесь программа и что они знают о местных верованиях, но они какие-то скучные и индифферентные ко всему: "мы приехали на кладбище и в школу, но школа, оказывается, закрыта (ну да, 4 часа дня), и вообще вот наш англоговорящий гид, у него спрашивай". Из речи гида я понимаю примерно два слова и скучаю по ТоНи. Зато хотя бы узнаю название деревни, в которой нахожусь: Koh Peak — оно написано у входа в школу.
Отряды детей, группами человек по 5, преследуют меня по всей деревне и смотрят, что я буду делать дальше. Я выхожу в поля и пишу ТоНи, что хотел бы воспользоваться им как переводчиком и проводником за умеренную плату, когда он будет свободен – и где он может меня найти. На отправку сообщения уходит минут 10. Тот пишет "ок".
Пока я думаю, где достать обед, если здесь почти ничего не продаётся, семья, владеющая "домом для всех", приглашает меня к столу (которого, конечно, нет). Я упорно пытаюсь заплатить, но они опять не берут денег. Я чувствую себя всеобщим коммунальным ребёнком-сиротой: кто-то обязательно накормит, кто-нибудь да напоит. К рису, жареной на костре (прямо внутри дома) рыбе и специально принесённой для меня консервой сардин прилагается вода в бутылке из-под... моторного масла.
На причале вечером всё так же: вся деревня купается, стирается, пара человек моет мотоциклы. Девушки в корзинах на спине затаскивают на пригорок бутылки с водой – набранные, конечно, здесь же.
С приехавшего парома сходит ТоНи в форме, узнаёт, что у меня всё в порядке, на моё желание узнать больше о вере отвечает "up to you!" и быстро сливается. Миссия "анимизм" всё-таки провалена.
Впрочем, насколько я успел узнать из других источников, какие-то особые ритуалы мне и не довелось бы увидеть своими глазами: они местными анимистами не демонстрируются посторонним. Например, в апреле, во время жертвоприношений, деревня закрывается для входа и выхода для всех, включая и кхмеров. Обозначается это листом, висящим на входе в деревню, и войти на её территорию в этот период означает нанести страшное оскорбление всем её жителям. Никаких ежедневных молитв и подобных ритуалов у них вроде бы нет, зато религиозным они считают сам образ жизни: аскетизм, единение с природой, только своя собственная еда и почти полное отсутствие импортированного извне. Ну, кроме музыки!
~
Бедность – не повод лишать себя ежедневного праздника. Новый вечер – новая дискотека!
ЛЮТО БЕШЕНО НЕИСТОВО под электронщину, запущенную с мобильного, вытанцовывает пара сотен детишек. Кажется, практически единственное, на что тратит деньги коммуна – это музыкальное оборудование. Меня зовут в компанию, употребляющую по кругу густое рисовое вино, напоминающее по вкусу сакэ, из огромной вазы через трубочку. Здесь я отлично вписываюсь, и отсутствие языка совсем не мешает. По правилам, нужно набрать кружку воды и лить в вазу одновременно с высасыванием "сакэ", чтобы уровень его не опускался, но и через край не переливалось.
(принимаю трубку мира)
Через пару кругов два-три человека из нашего круга блюют по углам. Я держусь стойко, но понимаю, что неистово тусующие дети в этой ситуации кажутся мне гораздо интереснее, чем пытающиеся перепить друг друга взрослые. Пара уже набравшихся товарищей ведут меня к диджею, чтобы я пел с ними в караоке кхмерские песни, но тут обнаруживается нюанс.
Когда пьяное караоке исчерпывает себя, я сбегаю в младшую группу.
На танцполе я подскакиваю к тем группам детей, которые пляшут особенно эффектно, и энергично поддерживаю их своими движениями. При моём появлении девочки обычно с визгом разбегаются, а мальчики начинают колбаситься ещё более отвязно. Я произвожу эффект боженьки: поднимаю руки – и четверть особо энергично отплясывающих кхмерят передо мной превращаются в три четверти машущих руками и прыгающих во все доступные стороны. Потихоньку я чувствую, что мои движения становятся всё менее контролируемыми. На попытки со стороны взрослых вернуть меня в круг пьющих я не поддаюсь.
Песни через три во мне внезапно заканчивается энергия и как будто включается автопилот. Я отвешиваю молодёжи подчёркнуто широкий поклон, и ноги целенаправленно несут меня в сторону моего пристанища. Движениями чуть более размашистыми, чем обычно, руки заносят меня вверх по приставной лестнице, я забираюсь в спальник (успев порадоваться тому, какой я молодец, что надул коврик и постелился заранее) и отрубаюсь.
По крайней мере, вникнуть в религию этой деревни оказалось не единственным доступным здесь квестом.
Жизнь людей в Бангладеш. Подборка фотографий.
Бангладеш - страна занимающая 8 место в мире по численности населения (более 160 млн. человек) и только 92 место по размерам территории.