Когда-то Перес был мальцом и жил недалеко от Филадельфии, где он и его мать поселились после отъезда из Пуэрто-Рико, малец смотрел передачи о копах по телевизору и представлял, что однажды у него будет значок и пистолет. Он перешел из средней школы в морскую пехоту, а из морской пехоты в полицейскую академию Лос-Анджелеса, а после, в 1989 году, поступил на военную службу. После чего Перес был направлен в специальный отдел по борьбе с наркотиками, где объединился с опытным полицейским Дэвидом Маком. Перес и Мак были в команде «купи и хватай», что означало, что они катались по всему городу, скупая наркотики и производя аресты.

В 1995 году Перес был переведен в элитную команду отдела по борьбе с бандами, CRASH (Коллективные Ресурсы Против Уличных Хулиганов). В специальных подразделениях, таких как CRASH, существовал обычай, согласно которому новичок должен был иметь в команде покровителя. Патроном Переса стал офицер по имени Сэмми Мартин, близкий друг Дэвида Мака. Там, по словам Переса, он обнаружил и в конечном итоге погрузился в котел неправомерных действий полиции.

Хотя неясно, когда Перес впервые нарушил закон, нет сомнений, что ему, как и его другу Дэвиду Маку, нравилась двойная роль преступника и полицейского. Один из офицеров Rampart, отказавшийся назвать свое имя, сказал, что Перес с восхищением отозвался о книге «В упор»; роман включает в себя главу, рассказывающую о том, как кокаин, изъятый в знаменитом фильме Французский связной, исчез из комнаты вещдоков и был заменен мукой.

Основываясь на этом, оперативная группа установила наблюдение за Пересом и начала его профилирование. В его внеслужебном образе были обнаружены закономерности, поразительно похожие на образ жизни Мака. «Оба были бабниками, вели очень активную светскую жизнь. На зарплату полицейского ты можешь себе это позволить, пока холост. Но Рэй был женат и у него есть ребенок».

Следователи изучили журнал телефонных звонков Переса и с удивлением обнаружили, что иногда он делал более сотни звонков ежедневно. В день проверки кокаина, Перес сделал звонок неизвестному человеку сразу после сделки. Детективы проследили номер, и вышли на женщину по имени Вероника Кесада. Она когда-то работала певицей в ночном клубе, употребляля вещества, и когда к ней обратились детективы, им крупно повезло. В квартире Кесады находилось оборудование для торговли наркотиками.

Пока детективы допрашивали Кесаду, входная дверь открылась, и вошел брат Кесады, Карлос Ромеро, у которого уже были проблемы с законом. Офицеры обыскали Ромеро и обнаружили в его кармане четверть фунта кокаина.

Ромеро арестовали, и пока копы допрашивали Кесаду, она сказала, что ей нужно кое-что принести. Когда она открыла ящик тумбочки, один из детективов заметил потрясающую фотографию: портрет Рафаэля Переса в том, что копы называют «костюмом два-одиннадцать».

В Калифорнийском уголовном кодексе два-одиннадцать — это раздел, посвященный грабежу, преступлению, которое, по-видимому, было совершено огромным числом людей, неравнодушных к нейлоновым спортивным костюмам. Детектива на фотографии еще кое-что поразило. По словам Хохана, Перес «показывал знаки банды».

Вполне возможно, что Перес дурачился, но, по крайней мере, теперь детективы могли связать Переса с обеими сторонами кражи кокаина — со свидетелем в комнате для улик и с дилером, который мог бы реализовать товар на улице. Заместитель окружного прокурора, который был назначен в оперативную группу, еще больше убедился в виновности Переса, когда обнаружил, что офицер вмешался в дела против Кесады и Ромеро, заявив прокурорам, что они действуют как его осведомители. «Эти доказательства вдобавок ко всему прочему убедили меня в том, что мы взялись за правильного парня», — говорит Розенталь.

Пересу вручили ордер на обыск 6 августа 1998 года. Узнав об этом, он спросил: «Это насчет ограбления банка, не так ли?» Через три недели его арестовали.

Розенталь верил в дело, которое вел против Переса, но когда в декабре начался судебный процесс, он осознал, что добиться обвинительного приговора будет непросто. Перес был чем-то вроде легенды зала суда, свидетелем, который мог убедить присяжных.

Розенталь понял, насколько грозным был Перес, когда во время процесса отбора присяжных одна из них встала и отметила, насколько красив Перес. Во время суда Перес признал, что у него был роман с Кесадой, что он даже был в комнате имущества в день, когда пропал кокаин, но отрицал, что это он его взял. Присяжные не смогли вынести вердикт — восемь голосов против четырех за вынесение обвинительного приговора.

Группа обвинения немедленно вернулась к работе, пытаясь выдвинуть более серьезное обвинение против Переса, который оставался под стражей. Розенталь, посвятивший большую часть своей карьеры делам о мошенничестве, изучил финансовые отчеты Переса, которые показали поразительно высокий доход Переса. Тем временем Кесада, который к тому моменту находился в тюрьме, сказал, что недостающие шесть с половиной фунтов — это не все, что украл Перес. Следователи установили еще один фунт кокаина, пропавшего за год до событий, — наркотик был изъят при аресте, произведенном Фрэнком Лигой. Какое-то время следователи предполагали, что Перес нацелился на Лигу в отместку за смерть Гейнса. Затем у детектива Хохана возникла идея: а что, если Перес воровал кокаин, заменяя его другим веществом, а затем возвращал пакет?

Детективы просмотрели сотни улик в камерах хранения, некоторые вещдоки вызвали у них подозрения. Химик отдела нашел Бисквик вместо кокаина. Шесть других пакетов с кокаином были уничтожены в соответствии с обычной процедурой департамента, но еще четыре также содержали Бисквик. Воспоминания другого сотрудника из отдела хранения показали, что некоторые из подмененных улик были заказаны Пересом.

Оперативная группа связала Переса с восмью фунтами кокаина, что сделало его, как говорят копы, крупным торговцем. 6 апреля 1999 года Розенталь собрал большое жюри, чтобы предъявить Пересу обвинение. Розенталь уже слышал, что шеф Паркс вместе со всем отделом отчаянно хотели иметь дело с Пересом, и в мае Розенталь обратился к адвокату Переса с предложением.

Интересы Переса представлял Уинстон Кевин МакКессон, юрист, который разбирался в полицейских делах, но не с точки зрения защиты полицейских. Маккессон, которому за сорок, родился и вырос в южно-центральной части Лос-Анджелеса, районе, где насильственные преступления и страх перед полицией были молотом и наковальней повседневной жизни. Его младший брат был убит в драке возле родительского дома; Первая курсовая Маккессона в колледже была посвящена неправомерным действиям полиции. После окончания юридического факультета, он стал протеже Джонни Кокрана и заметной фигурой в адвокатуре полицейской жестокости.

8 сентября, во время отбора присяжных, Маккессон подошел к Розенталю, обнял его за плечо и предложил поговорить. Он попросил Переса дать Розенталю самый краткий набросок преступления, в котором тот сознается: выстрел в безоружного подозреваемого и подбрасывание ему пистолета. Маккессон сказал, что Перес хотел неприкосновенности по этому обвинению и сокращенного пятилетнего срока по обвинению в наркотиках в обмен на разоблачение плохих копов в подразделении Rampart. Прокурор дал добро.

Утром 10 сентября 1999 года Перес был тайно доставлен в наручниках и кандалах. Все представители органов, от Розенталя до шефа Паркса и окружного прокурора Гарсетти, возлагали большие надежды. В течение недели Дэвида Мака приговорили к четырнадцати годам тюремного заключения, и в отношении него велось расследование в связи с убийством в 1997 году Бигги Смоллса, рэп-исполнителя, которым руководил Шон Комбс, конкурент Death Row Records на Восточном побережье. Теперь появилась надежда, что Перес сможет пролить свет на это и другие нераскрытые висяки, включая местонахождение украденных из банка денег.

Розенталь напомнил Пересу, что, если он не расскажет ВСЕЙ правды, сделка будет аннулирована. — Да, сэр, — сказал Перес и начал рассказывать историю, которая ошеломила буквально всех в комнате, кроме его адвоката. Кевин МакКессон знал, ЧТО собирается рассказать Перес...

Сегодня/завтра опубликую заключительную часть истории! Всем хорошего дня. P. S. Напишите, как вам формат истории. Спасибо!

Видя реакцию "свободного демократического", так называемого "западного мира", я только сейчас понял.

Они не считают Русский народ - людьми!

Мы для них животные, в лучшем случае грязные дикари без души (как в прошлом индейцы, негры).

А с животными не вступают в переговоры, их травят собаками и огнем, чтобы запугать и заставить убежать!

У животных нет права голоса - поэтому от них не может быть никакой информации на территории "правильных настоящих людей". 

У животных не может быть страны, и соответственно государственных интересов.

Нам оставляют право только огрызаться, пугают отнимая кость и угрожают снять шкуру.

Как тонок оказался слой человечности, под которым скрывался настоящий фашизм, способность считать целый народ недочеловеками!

Как хорошо что "западный мир" это всего 20% всего человечества!

И напоследок цитата из Киплинга:

"Let it be clearly understood that the Russian is a delightful person till

he tucks in his shirt. As an Oriental he is charming. It is only when he

insists upon being treated as the most easterly of western peoples

instead of the most westerly of easterns that he becomes a racial

anomaly extremely difficult to handle. The host never knows which side

of his nature is going to turn up next."

The Man Who Was

"Необходимо отчетливо понимать, что русский вполне приятен в общении, пока он не заправил рубашку. Как азиат он обаятелен. Однако когда он настаивает на обращении с собой, как с самым восточным из европейцев, а не с самым западным из азиатов, именно тогда он превращается в расовую аномалию, с которой чрезвычайно трудно управляться. Принимающая сторона никогда не знает, какая черта его натуры выкажется в следующий момент. "