Дорогая доктор Татьяна,

Я — пятнистая гиена, девочка. Однако у меня есть одна проблема — огромный фаллос. Мне кажется, это неженственно. Что со мной не так? Можно ли с этим что–то сделать?

Не желающая быть мужиковатой из Ботсваны

Никто не ждет от гиен женственности, и менее всего — от самых крупных и омерзительных из них, пятнистых гиен. Бурая и полосатая гиены переругиваются со стервятниками, вгрызаясь в гниющие трупы, и иногда едят фрукты. Земляной волк, изящная черно–белая гиена, питается термитами–жнецами, своим липким языком слизывая по 200 тысяч штук за ночь.

Однако пятнистая гиена — грозный хищник. Она способна в одиночку загнать и убить взрослого самца антилопы гну, который весит втрое больше нее. Невзирая на свою достойную репутацию, львы частенько питаются остатками от пиршеств пятнистых гиен — по крайней мере, если успевают прибыть на место вовремя. Детеныша газели Томпсона весом в 2,5 килограмма пятнистая гиена способна целиком съесть менее чем за две минуты. 21 гиена может сожрать годовалую антилопу гну весом в центнер за 13 минут практически без остатка.

Пятнистые гиены легко разгрызают кости, даже кости носорога, и отнюдь не только для того, чтобы добраться до лакомого костного мозга: в отличие от других плотоядных, они способны переваривать костную ткань. Вот почему их помет обычно белого цвета: это следы костной пыли. При этом гиена, убившая добычу, начинает трапезу с самых лакомых частей, съедая тестикулы, вымя, а если убитое животное — беременная самка, то и еще не родившегося детеныша.

Сама понимаешь, вы ничуть не похожи на изысканных леди, утонченно пьющих чай с кексиком. Да и манера поведения за столом у вас отнюдь не подобающая для воспитанных дам. Пятнистые гиены обычно живут большими группами, во главе каждой из которых стоит самка–вожак. Хотя иногда они охотятся стаями (к примеру, пытаясь загнать зебру), взаимовыручка среди них не в чести. Дележ добычи всякий раз заканчивается свалкой. Вот почему гиены едят так быстро: они стараются заглотить как можно больше до того, как появятся их соплеменники. Единственное, что может заставить их присмиреть, — жестоко насаждаемая социальная иерархия, в которой главенствующая самка и ее детеныши во всем имеют преимущество перед остальными, а все остальные самки жестко подавляют самцов. В отличие от других видов гиен, у которых самцы и самки примерно равны по размеру, пятнистые гиены, подобно хищным птицам, отличаются друг от друга: самки крупнее и тяжелее самцов. А что насчет фаллоса? Ну, по крайней мере, вас никто не сможет обвинить в зависти к пенису.

Внешне гениталии самцов и самок вашего вида настолько похожи, что пятнистых гиен долгое время считали гермафродитами. Однако то, что у самок принимали за фаллос, на самом деле — чудовищно крупный клитор, полностью способный к эрекции. Половые губы у них сросшиеся, из них сформирована так называемая псевдомошонка. Таким образом, мочеиспускание, совокупление и рождение детенышей происходит через клитор.

Каким образом? Ну, если ты действительно хочешь знать. В пубертатном возрасте створ клитора становится эластичным и способным открываться примерно на два сантиметра в диаметре. При половом сношении самка втягивает клитор, складывая его гармошкой, и в открывшееся отверстие проникает пенис партнера. Однако особенно необычно проходит у пятнистых гиен рождение детенышей. Неискушенным родовой канал гиены покажется крайне странным по форме. Вместо того чтобы как у других млекопитающих, вести непосредственно наружу он резко изгибается. Более того, он достигает 60 сантиметров в длину — вдвое больше, чем у других млекопитающих сходного размера. При этом пуповина у них очень короткая — едва достигает 18 сантиметров. Роды должны быть быстрыми, иначе после отделения плаценты юная гиена умрет от удушья. Однако голова детеныша слишком велика, чтобы пройти через клитор, поэтому у впервые рожающей гиены клитор разрывается, чтобы дать потомству возможность выбраться наружу. Это не просто больно, но зачастую смертельно опасно. По подсчетам ученых, примерно 10% самок пятнистой гиены умирают при первых родах, при этом около половины детенышей у впервые рожающих самок появляются на свет мертвыми. (Парадоксально, что, поскольку клитор не восстанавливается после травмы, дальнейшие роды проходят без всякого риска для матери.).

Итак, мы имеем странный набор фактов. Гиенам, как мы предполагаем, досталось два эволюционных преимущества. Первое — наличие органа, имитирующего фаллос, имея который самки могут участвовать в приветственных церемониях: при встрече двух пятнистых гиен они утыкают носы в хвосты друг друга и изучают эрегированные члены друг друга. Участие самок в этих церемониях, вполне вероятно, помогает им удерживать свое господство над самцами. Тем не менее, хотя эта идея наверняка понравится фрейдистам, едва ли она способна объяснить наличие такого опасного органа.

Следующее предположение еще более умозрительно. Механизм секса у пятнистых гиен столь сложен, что самка всегда сможет противостоять непрошеному ухажеру: соитие возможно лишь при доброй воле обеих сторон, изнасилование невозможно в принципе. Ни у одного вида гиен ученые до сих пор не зафиксировали случаев сексуального насилия. Более того, поскольку самки пятнистой гиены значительно крупнее самцов, к тому же обладают мощными челюстями, ухажеры у этого вида отличаются небывалой учтивостью: они приближаются к избраннице, кланяясь буквально до земли. Так что фаллос вряд ли нужен самкам для самозащиты.

Думаю, вы согласитесь: ни одно из этих объяснений нельзя считать удовлетворительным. А может быть, фаллос — лишь побочный продукт естественного отбора, имевшего совершенно иную цель? На первый взгляд, эта идея кажется более правдоподобной. Есть и кандидат на роль «иной цели»: агрессия. Мы знаем, что гиены агрессивны, и можем предположить, что злобные самки оказываются более успешными, нежели тихони. Более того, зародыш гиены, еще находясь в матке, получает большие дозы тестостерона и других андрогенов — мужских половых гормонов. Внутриматочное воздействие этих гормонов пробуждает агрессивность: так, самки мыши, зажатые в материнской матке между своими братьями и поэтому получавшие более заметные дозы андрогенов, во взрослой жизни оказывались более агрессивными, нежели их сестры, которым досталось место в окружении девочек. При этом внутриматочное воздействие больших доз андрогенов может вызывать существенные отклонения в строении гениталий. К примеру, у людей, если девочка в материнской утробе получает избыточные дозы этих гормона она рождается с сильно увеличенным клитором и частично сросшимся влагалищем. Таким образом, возникает вопрос: может ли естественный отбор столь сильно благоприятствовать развитию агрессии у самок пятнистой гиены, чтобы совокупление и роды через клитор оказались не слишком высокой ценой?

В принципе, может. Пятнистые гиены рождаются такими, какими им предстоит провести большую часть жизни, — с оскаленными зубами. У большинства гиен щенки рождаются по двое и тот, который появился на свет первым, тут же набрасывается на собрата. В результате один из щенков зачастую гибнет. Убив брата или сестру, можно получить монополию на материнское молоко; поскольку гиены кормят щенков грудью более года, убийство второго претендента повышает шансы дожить до зрелости. Действительно, одна из теорий заключается в том, что высокий уровень андрогенов в матке обеспечивает преимущества именно потому, что он провоцирует насилие среди щенков при рождении. Правда, эта версия не объясняет, почему убийства часто случаются в однополых парах, чем между братьями и сестрами и почему самки убивают друг друга чаще, чем самцы. Если бы дело было просто в братоубийстве, пол соперника не имел бы значения.

Более убедительное объяснение гласит, что агрессия важна для вида, поскольку именно она регулирует отношения доминирования, а доминантный лидер пользуется немалыми преимуществами. Высокопоставленные самки в сравнении с теми, кто стоит ниже в социальной иерархии, раньше беременеют, чаще рожают, а их потомки имеют больше шансов дожить до зрелости. Это — серьезное преимущество, которое может стоить неудобств, связанных с фаллообразным клитором.

Тем не менее загадка не решается столь легко. Исследования пятнистых гиен показывают, что блокирование поступления андрогенов в матку не приводит к возвращению к «типичным» гениталиям самок. Получается, что развитие фаллического клитора по большей части не зависит от этих гормонов, что подрывает нашу теорию, гласящую, что женский фаллос — побочный продукт естественного отбора, направленного на повышение агрессивности. Так что, пока мы не узнаем больше о том, за счет чего развивается этот орган, боюсь, причина, по которой ты наделена столь необычным и доставляющим столько неприятностей отростком, так и останется загадкой.

Однако твоя ситуация отлично иллюстрирует более общий постулат, а именно: за исключением того очевидного факта, что мужские особи производят сперматозоиды, а женские — яйцеклетки, в природе не существует правил, определяющих гендерные роли, даже в тех областях, которые мы привыкли считать зарезервированными за тем или иным полом. Я проиллюстрирую эту мысль двумя примерами, связанными с гениталиями и заботой о потомстве.

У бесчисленного множества живых организмов самки в результате эволюции получили возможность внутреннего оплодотворения — вероятно, потому, что это эффективный способ обеспечить встречу сперматозоида и яйцеклетки. Внутреннее оплодотворение происходит, к примеру, если самка присаживается на сперматофор, как это практикуют некоторые виды клещей и амфибий. Однако часто эволюционное развитие внутреннего оплодотворения идет параллельно с развитием пениса — устройства для доставки спермы по назначению. Пенис изобретали даже чаще, чем колесо. Именно поэтому у различных живых существ он развивался из разных частей тела — головы, рта, усиков, плавников и т. д... Некоторые из этих изобретений воистину удивительны. К примеру, паук является счастливым обладателем пениса, который можно сравнить с треугольным колесом. Как вы, наверное помните, паук осеменяет самку с помощью педипальп — модифицированных ротовых придатков. Правда, педипальпы не связаны напрямую с органами, вырабатывающими сперму, поэтому перед соитием паук выпускает каплю спермы на специально выпущенную нить. Затем он переносит ее на педипальпы — это очень похоже на заполнение чернилами перьевой ручки.

У морских коньков пенисом обладает самка: с его помощью она помещает икру в выводковую камеру самца. У одного из видов морских моллюсков Sapha amicorum, мелких гермафродитов, обитающих в Красном море, пенис спрятан во рту, и соитие двух особей похоже на очень глубокий поцелуй. Их счастье, что им не нужно ходить к дантисту. Однако наиболее древний из известных мне методов практикуют три малоизученных родича осьминогов, которые, отринув морское дно, обитают в поверхностных водах океана. Самый известный из них аргонавт — создание неземной красоты. Ярко–белые с пурпурными, синими и красными переливами самки живут в прекрасных белых раковинах, тихо дрейфующих в толще воды. Самцы этого вида крайне невелики, и до сих пор, кажется, никому не доводилось видеть их — в том числе во время полового акта. Он просто отстреливает свой пенис — модифицированное щупальце — и тот начинает жить своей собственной жизнью внутри самки, которая может с удовольствием принимать одновременно нескольких подобных гостей. Такой способ соития настолько странен, что нетрудно понять натуралистов прежней эпохи принимавших пенисы за червей–паразитов. Представьте себе, как самка дает объявление в раздел знакомств: «Выстрели и забудь! Дай своему пенису любящий дом!»

Стремление заботиться о потомстве — еще одно излюбленное изобретение матери–природы. Им в разной степени наделено бесчисленное количество самых разнообразных видов, причем мамаши здесь не обладают монополией: в зависимости от вида забота о детях ложится на гермафродитов, самцов или самок. Возьмем для примера пиявок. Эти гермафродиты–кровососы обычно демонстрируют рудиментарную родительскую заботу, охраняя кокон с яйцами от хищников. Но некоторые идут дальше. Африканская пиявка Мarsupiobdella africana, взяв пример с кенгуру, носит малышей в сумке. А пиявки Нelob della striata не просто приклеивают отпрысков к животу, но и ловят для них мелких червячков. Или, к примеру, лягушки. Большинство из них мечет икру, на этом считая свою миссию оконченной. Но некоторые, весьма немногочисленные их виды все же демонстрируют родительскую заботу. Ядовитая зеленая лягушка–древолаз преодолевает ради своих отпрысков большие расстояния. Эти маленькие изящные создания живут в палой листве в лесах Центральной Америки. Как можно понять из названия, они известны в первую очередь своей ядовитой кожей. Люди, живущие в этих лесах, прикладывают дротики к спинам лягушек, собирая таким образом яд, парализующих! добычу. Однако эти создания достойны славы совершенно иного рода — как образцовые отцы. После соития самка лягушки делает небольшую кладку в палой листве. Самец же заботится о кладке: он долго сидит в луже, а потом вновь возвращается на кладку, чтобы икринки оставались влажными. Прыгая по лужам, он заодно присматривает подходящий водоем, чтобы выпустить туда малюток, когда они появятся на свет. Это может быть дождевая вода, скопившаяся в верхушке ананаса, или щель в поваленном древесном стволе. Когда наконец головастики появляются на свет, он по одному относит их к выбранному месту и бросает в воду.

Способов позаботиться о потомстве существует великое множество — удивительных, сменяющих друг друга, точно в гигантском калейдоскопе, часто опровергающих любые предположения. Мой излюбленный пример — брызгающая тетра, маленькая рыбка, обитающая в мутных реках Гайаны. Она откладывает яйца не в воде, что очень странно для рыбы. Во время спаривания самец и самка вместе выпрыгивают из воды, ненадолго залипая на травинке или нижней стороне древесного листа, свисающего с ветки над водой. При каждом прыжке самка мечет икру, а самец оплодотворяет ее. Они повторяют этот трюк снова и снова — в общей сложности самка откладывает около 300 икринок. Потом в течение нескольких дней самец сбрызгивает икру водой с помощью хвоста, спасая от высыхания. В дождливые дни берет выходной. Или возьмем пример, который, несомненно, окажется для тебя понятнее, моя дорогая гиена, — бурого крылана — летучую мышь, обитающую на Малайском полуострове. У этого вида молоко есть и у самцов, и у самок, и они совместно выкармливают потомство. Неужели фаллос у самки более удивителен, чем обычай метать икру на суше у рыб? Или способность самок млекопитающих кормить детенышей своим молоком?

Северный белый носорог

Почти пятая часть всех видов млекопитающих в мире находится под угрозой исчезновения. Один из них – северный подвид белого носорога. Последний самец по кличке Судан умер в глубоко преклонном возрасте в марте 2018 г. в кенийском заповеднике Ол-Педжета. В живых остались две самки, неспособные выносить потомство

Белый носорог – это огромное и мощное животное, четвертое по величине среди всех сухопутных обитателей планеты. Живут эти носороги в двух удаленных друг от друга районах – в Южной Африке и на севере и северо-востоке Конго и Южного Судана. Вернее, «жили». Еще в 1960 г. численность более крупноразмерного северного подвида превышала две тысячи особей, а сегодня в кенийском заповеднике остались в живых лишь две самки – Наджин и Фату, дочь и внучка почившего Судана.

Спасением северных белых носорогов с помощью современных технологий репродуктивной биологии занялись ученые из Ассоциации Лейбница в рамках проекта BioRescue Федерального министерства образования и научных исследований Германии.

Шанс у носорогов есть. Во-первых, сперматозоиды от нескольких умерших особей хранятся в замороженном виде при температуре жидкого азота. А яйцеклетки можно взять у живых представителей подвида. После процедуры экстракорпорального оплодотворения эмбрионы планируют трансплантировать в матку суррогатной матери – самки южного белого носорога. К сожалению, Наджин и Фату сами слишком стары, чтобы выносить потомство.

Южный подвид белого носорога пока находится вне угрозы вымирания, поэтому именно на нем ученые отрабатывают методику трансплантации носорожьих эмбрионов. В конце мая 2019 г. ученые уже произвели «пробную» трансплантацию эмбриона южного белого носорога в матку самки того же подвида. Пока неясно, прошла ли она удачно, и смог ли эмбрион прикрепиться к слизистой оболочке матки. Суррогатную мать планируют еще раз обследовать и в случае неудачи повторить процедуру.

Еще один подход к решению проблемы – использовать хранящиеся в замороженном виде клетки кожи животных. Эти соматические клетки можно трансформировать в так называемые индуцированные плюрипотентные стволовые клетки и получить из них обыкновенные половые гаметы. Ученым уже удалось таким образом «сделать» из фибробластов кожи клетки различных типов, например, сердечной мышцы.

Использование таких стволовых клеток даст возможность увеличить генетическую изменчивость «возрожденных» северных белых носорогов, что повысит шансы создать здоровую популяцию, способную выжить в дикой природе.

Материал подготовлен по пресс-релизу Агентства мультимедийных коммуникаций «ASV Media»

Барханный кот, один из самых мелких представителей кошачьих, сейчас находится под защитой. Берлинский зоопарк, ФРГ. Фото С. Амстиславского

Поразительной устойчивостью к замораживанию могут похвастаться не только многие беспозвоночные, от знаменитых тихоходок и усоногих раков до сотен видов насекомых, включая личинок комаров, но даже некоторые амфибии и рептилии. Что касается млекопитающих, то заморозить и «воскресить» такой организм природа не в силах, как и современная наука. Что не относится к половым клеткам и эмбрионам на ранних стадиях развития: сегодня криоконсервацию успешно применяют в животноводстве, медицине и в научных целях. Но далеко не все проблемы в этой области решены: ученые Института цитологии и генетики СО РАН продолжают вести поиск оптимального способа криосохранения генетического материала диких видов кошачьих

Открытие, что живые существа способны находиться в состоянии «латентной жизни», связывают с именем изобретателя микроскопа Антони ван Левенгука, который в начале XVIII в. обнаружил феномен «воскрешения» коловраток после добавления к пыли капель воды. В течение последующих двух столетий при попытках искусственного осеменения выяснилось, что семя млекопитающих можно сохранять при низких температурах. Наконец, когда в середине XX в. были открыты защитные свойства трехатомного спирта глицерина, позволяющего сперматозоидам переживать охлаждение до температуры жидкого азота (!), криоконсервацию стали широко применять для искусственного осеменения в животноводстве. Позже было обнаружено, что можно замораживать, хранить и успешно размораживать зародыши, находящиеся на ранних стадиях своего развития...

Сейчас в мире существуют банки генетических ресурсов, где хранится множество криоархивированных гамет, эмбрионов и эмбриональных стволовых клеток самых разных организмов. Во-первых, речь идет о так называемых чистых линиях лабораторных животных, преимущественно мутантных, трансгенных и нокаутных (с выключенными генами) мышей, крыс, кроликов и хомячков. Во-вторых, о домашних животных, ценных в генетическом отношении, а также диких, находящихся под угрозой исчезновения – к последним можно отнести чуть ли не пятую часть всех обитающих на планете видов млекопитающих. Яркий пример – семейство кошачьих, в котором из нескольких десятков видов процветает лишь домашняя кошка. Технологии репродуктивной биологии и криоконсервации, позволяющие в лабораторных условиях воссоздавать живых особей из замороженных половых клеток и эмбрионов, могут дать этим видам шанс на выживание.

Но что делать, если в криобанке имеются гаметы или зародыши исчезающего вида, но нет самки «той же крови», способной сыграть роль суррогатной мамы? Как известно, эффективность трансплантации эмбрионов одного вида самке другого вида обычно крайне низка. Новосибирские исследователи предложили использовать в таких случаях гибридных самок, полученных путем скрещивания представителей близкородственных видов. В частности, скрестив норку и хорька, они получили прекрасных суррогатных матерей, успешно выносивших здоровых хорчат и норчат.

Однако успешные попытки криоконсервации эмбрионов и гамет исчезающих видов хищных, в отличие от лабораторных мышей и крыс, пока крайне немногочисленны. Дело в том, что яйцеклетки и клетки эмбрионов всех представителей отряда хищных, а также многих видов сельскохозяйственных животных, прежде всего свиней, содержат много липидных (жировых) гранул. Из-за этого они по неизвестным причинам существенно хуже переносят криоконсервацию. При попытках же понизить содержание липидов у эмбрионов свиней непосредственно перед замораживанием выяснилось, что эта процедура сама по себе ведет к нарушениям в развитии эмбриона.

С этой проблемой исследователи из сектора криоконсервации и репродуктивных технологий Института цитологии и генетики СО РАН (Новосибирск) столкнулись при работе над проектом по сохранению генетического разнообразия диких видов семейства кошачьих. Одна из задач проекта состояла в поиске криопротекторов и способов охлаждения для успешной криоконсервации семени дальневосточного лесного кота и рыжей и евразийской рыси.

Сначала нужно было понять, что именно происходит с липидами во время охлаждения. Подходящей и удобной экспериментальной моделью для изучения этого феномена стали эмбрионы и яйцеклетки домашней кошки, также отличающиеся высоким содержанием липидов. Работа велась совместно с коллегами из новосибирского Института автоматики и электрометрии СО РАН, которые создали оборудование на основе метода комбинационного рассеяния света, позволяющее буквально «заглянуть внутрь» живых клеток в процессе их охлаждения в режиме реального времени. В ходе наблюдений исследователям удалось зафиксировать переход липидов из одного фазового состояния в другое и определить важные параметры этого процесса.

Далее новосибирские ученые намерены изучить процесс развития зародышей после искусственного снижения уровня липидов на примере домашней кошки. А также отработать «зеркальную» ситуацию на экспериментальной модели – искусственно насыщенных липидами «низкожировых» эмбрионах мыши. Такой двусторонний подход должен помочь пониманию процессов, происходящих с участием липидов на ранних стадиях эмбрионального развития, и оценить их влияние на ход криоконсервации.

Детальное изучение клеточных процессов, происходящих во время замораживания, поможет сделать этот метод более управляемым и повысить конечный «выход» для проблемных видов животных. Что касается фундаментальной значимости подобных результатов, то изучение поведения внутриклеточных липидов особенно актуально в связи с «пандемией» ожирения, которую мы сегодня наблюдаем у людей.

По материалам пресс-релиза ФИЦ «Институт цитологии и генетики СО РАН»

Самка мыши с новорожденным потомством

Все знают, что новорожденные близнецы весят меньше, чем среднестатистический единственный ребенок. Этот факт нас не удивляет: даже не обладая специальными знаниями, мы интуитивно понимаем, что матери физически трудно выносить двоих и более крупных детей. Но хотя у человека и многих других крупных млекопитающих многоплодная беременность – редкость, она вполне обычна у мелких животных, таких как грызуны. И у них ученые давно обнаружили аналогичную закономерность: чем больше детенышей в помете, тем они мельче. До последнего времени механизмы этого явления оставались неизвестными, но недавно российским ученым, похоже, удалось разгадать эту вековую загадку, как свидетельствует статья, недавно опубликованная в The Journal of general physiology

У многоплодных млекопитающих затраты на репродуктивные процессы с увеличением числа детенышей в помете возрастают. Однако у любого организма существует некий физиологический предел, за которым он больше не может увеличивать потребление пищи/энергии, чтобы удовлетворить потребности развивающихся эмбрионов. Согласно общепринятой модели, энергетические и материальные «инвестиции» беременной матери в будущее потомство ограничены и пропорциональны ее ресурсам. А так как они делятся между всеми эмбрионами, то средний вес последних будет, соответственно, отрицательно коррелировать с размером помета.

С точки зрения жизненного успеха, чтобы минимизировать возможные потери со стороны матери и получить максимально жизнеспособное потомство, материнскому организму необходимо поддерживать баланс между затратами на беременность и собственное «жизнеобеспечение». Последние, среди прочего, включают энергетические и метаболические «расходы» на иммунитет. При этом хотя активация иммунного ответа является достаточно затратным процессом, принято считать, что поддержание иммунитета обходится организму «дешево», а сам вопрос о компромиссе между иммунным гомеостазом и репродуктивными усилиями до сих пор является предметом дискуссий.

Задачу оценить роль иммунной поддержки в воспроизводстве взяла на себя группа исследователей из сибирских и столичных научно-исследовательских организаций: Института цитологии и генетики СО РАН и НИИ фундаментальной и клинической иммунологии (Новосибирск), МГУ им. М.В. Ломоносова и Института молекулярной биологии имени В. А. Энгельгардта РАН (Москва). Для этого они изучили репродуктивный цикл у лабораторных мышей чистой линии, у которых был нокаутирован («выключен») ген, кодирующий фактор некроза опухоли TNF-α.

TNF-α – это внеклеточный многофункциональный белок, который производится иммунными клетками макрофагами и является одним из ключевых регуляторов работы иммунной системы млекопитающих. После связывания с рецепторами, расположенными в том числе на иммунных клетках Т-лимфоцитах, TNFα запускает сложные цепочки молекулярных событий, которые могут привести к развитию воспаления, а также к гибели клеток (например, раковых) путем апоптоза или некроза. Как провоспалительный цитокин (сигнальный белок, обеспечивающий межклеточные взаимодействия), этот белок вовлечен в патогенез многих воспалительных заболеваний.

К большому удивлению ученых, у мышей с нокаутированным геном TNFα связь между размером помета и весом эмбрионов изменила знак: в больших пометах сами эмбрионы также были больше! Дальнейшие исследования показали, что TNFα, по-видимому, ограничивает выработку одного из цитокинов, способствующих росту детенышей, – гранулоцитарно-макрофагального колониестимулирующего фактора. В отсутствие TNFα это ограничение снимается, поэтому в результате рождаются более крупные мышата.

Таким образом, была обнаружена еще одна функция белка TNFα, благодаря которому поддерживается так называемый trade-off (компромиссный выбор, принимаемый с учетом разных факторов) между количеством и размером потомства, что препятствует избыточному потоку ресурсов от матери к эмбриону. Пока неизвестно, справедливо ли это утверждение для человека. Но с учетом того, что ингибиторы TNFα сегодня используют при лечении аутоиммунных патологий, результаты этой работы поднимают вопрос о безопасности их применения у беременных женщин.

Фото: https://commons.wikimedia.org