Отъезд в Беларусь был сопряжен с трудностью. Всё было уже продано. Оставались только на улице пустой загон и полный туалет. В хате приросла к полу железная кровать. Она находилась в таком состоянии, что произношение слова «реставрация» в присутствии специалистов Эрмитажа могло вызвать у них истерику. Чтобы придать ей товарную привлекательность, Яков скручивал с её спидометра лишнее. Утверждал, что кровать своими руками сделал Михаил Илларионович Кутузов, идя к Березине и увидев, что ему спать не на чем. Но ему никто не верил. Было очевидно, что её своими руками сделал кто-то не позже Чингисхана.

Зять забирал Якова в Минск. Минск. Он же – Зеленый город, он же – Белорусский Париж, он же – Белый город, он же – Город улыбок. Из чего следует, что после революции он переходил из рук в руки довольно часто. Зять рассказывал, что там чисто. Улицы моют, сказал, с шампунем. А ментов называют милиционерами, как у нормальных людей. Заговорившись, сообщил, что и бабы там первоклассные, но Яков не расслышал. Яков колебался. Последним доводом в пользу Минска стало то, что картошку там копать не надо. Она сама появляется хрен знает откуда. Говорит: возникнет у батьки плохое настроение, так цитрамон ему не помогает. Ему вообще ничего не помогает. Сразу - в поля. Там так пэрэтрахает все руководство по самые клубни, что через два дня картошка в мешках по подмытому асфальту сама в город идет.

Теперь о проблеме. Оставалась свинья. У неё было имя, данное много лет назад – Евдокия. От одной мысли, что ему придется резать Евдокию, у Якова опускались руки. Сидит, думает: ну это же свинья, сало, грудинка, корейка. Это же – свинья. Возьмет нож, выйдет на улицу, присмотрится: ан-нет, показалось. Евдокия. Это как на улицу выйти и почтальоншу Оксану заколоть. Так-то всё сходится: вес, профиль, манера разговаривать и тоже в Минск не собирается. И визгу будет столько же. Тогда зять сказал – сам заколю. Но Яков с Евдокией прожили много счастливых лет. Да тут еще пенсионная реформа. Её тонкости внесли в смысл сожительства элемент состязательности. Заканчиваем абзац: вот это и была проблема.

Зять постепенно переходил на мат. Его речь запестрила метафорами. Каждая из них угрожала автору пятнадцатью сутками административного ареста. Иногда в одном спиче их набегало на пожизненное. Вскоре в его речи даже предлоги стали окрашиваться в яркие тона. Обход соседей результата не принес. Дело в том, что никто не помнил эту свинью Дуняшей. Даже полный георгиевский кавалер Семен, тогда еще Сёма, впервые увидел Евдокию сразу Евдокией. Неизвестно насчет кровати, но что эту свинью Чингисхан видел своими глазами - это было точно. Как свиноматка Евдокия соседями не рассматривалась. По ней было видно, что секс в списке её желаний на последнем месте. А её мясо в таком возрасте имело характеристики каучука позднего созревания. Её окорок можно было пережевывать всей деревней неделю. Передавая куски изо рта в рот, предварительно вынимая из них свои протезы. Единственная радость – жрала Евдокия как бодибилдер, ведрами. Но это радость так себе.

Вскоре на мат перешла дочь. В отличие от зятя она не стеснялась, в метафоры очевидное не облекала. Она русский язык знала лучше зятя, учительница всё-таки. От её доводов с треском сворачивались в рулоны обои на стенах. Выговорившись, она решила так: утром приедем – свиньи чтоб не было. Утром приехали – действительно, свиньи нет. Правда, и Якова тоже нет.

Первой мыслью было: свихнулся папа окончательно, наконец-то. Затосковал и пошел босый в ясные поляны аки граф Толстой, книги сочинять со свиньей на веревке. Но ближе к вечеру к дому подъехал грузовик и семь мужиков, дико крича, спустили с кузова по доскам Евдокию. Евдокия щурила слезливые красные глаза, дрожала альбиносовыми ресницами и, вытянув губы как для поцелуя, визжала. Разгрузкой командовал Яков. На вопрос зятя, где был, ответил, подтверждая первую мысль: в таможне.

Ему кто-то в деревне сказал, что свиньи служат на таможне. У них, оказывается, не только запах, но и нюх поразительный. Наркоту чуют лучше спаниелей. За что получают премии и звания, но только до майора. Появление Якова в аэропорту с Евдокией произвело на таможенников неизгладимое впечатление. Из окон таможни было хорошо видно, как какой-то дед катит за веревку к зданию какую-то приблуду, очень похожую на устройство, сброшенное на Хиросиму. Подняли караул в ружье, но вскоре выяснилось, что это мирный атом. Хозяин свиньи предложил взять Евдокию на службу безвозмездно, но с единственным условием. В связи с очевидной для всех выслугой - сразу в майоры. Таможенники проявили себя неустойчиво. Один сказал, что такая сотрудница найдет наркоту и сожрет вместе с чемоданом. Другой, вытирая пальцами слюни с губ, сказал:

- Ну, оставляй на стажировку.

Незрело себя повели, в общем. Дочь тоже хотела что-то сказать, но зять её рот руками перехватил и долго держал в руках трепещущее тело. А Яков сообщил следующее. Пока ехал обратно с Евдокией, мысль пришла в голову. В Минск он со свиньей поедет.

- В Беларусь со своей свининой?! – завизжал зять. – Это же как в Таиланд со своими пидарасами!..

Он еще хотел что-то добавить, но дочь вцепилась в мужа и запечатала его рот руками. Зять долго бился в её мощных учительских руках, суча ногами. Иногда сквозь её пальцы вылетало что-то напоминающее библейские мотивы. Что-то про Ноя, который насадил виноградник, кажется. Потом затих.

Соседям потом сообщили: поездку Евдокия перенесла удовлетворительно. Аппетит присутствует. Стул нормальный. Ностальгирует.

Вячеслав Денисов (с)

Больше историй в моем телеграм-канале https://t.me/DenisovStory