Погода именно такая, какую я всегда любил. Морозно, но не сильно холодно и снег пушистыми хлопьями накрывает всю грязь и мерзость разбросанную людьми по земле. Конечно это всего лишь видимость, но всё же.
Как то глупо прожил жизнь, вроде никого не подвёл, не предал, а вспомнить то нечего. Вот буквально нечего - родился, учился, в армии служил. Всё как у всех. Разве, что потом долго искал своё место в жизни, да так и не нашёл. Бывает. Впрочем, не страшно, наверное, не всем оно дано, это место.
Вот стою я сейчас на краю крыши прекрасного многоэтажного дома послевоенной постройки и намереваюсь сделать шаг вперёд. Можно сказать уже почти сделал, ведь кончики моих остроносых туфель уже и не на карнизе вовсе. Глупость? Конечно глупость, но не могу я по-другому. Я устал. С самого малолетства я был способен на поступок. Иногда необъяснимый, безумный, но поступок.
Детство моё ничем не отличалось от "прекрасной поры" моих приятелей и знакомых. Любимые родители, хорошее воспитание. Разве, что друзей у меня было не сильно много, а точнее мало. Рос я мальчиком умным, добрым и отзывчивым. Таких у нас не жалуют, и вскоре я стал объектом шуток и насмешек. Нет, меня не пинали и не «вытирали об меня ноги». С физкультурой у меня всегда был порядок и это многих школьных лоботрясов держало в узде. Однако моё нежелание отвечать ударом на удар становилось всё заметнее. Однажды дело дошло до драки и я, психанув, выплеснул наружу всю злость накопившуюся внутри меня. Какие-либо поползновения в мою сторону резко прекратились, правда, друзей стало ещё меньше. Но я не отчаивался. Правда после того случая стал замечать за собой некоторую безумность. Теперь я мог прыгнуть с высоты не боясь переломать себе ноги или залезть по лесам строящейся многоэтажки на крышу. Но не так как это делали мои сверстники. Не ради бравады. Всё это я делал втихаря. Только для себя. Зачем? Мне нечего ответить на этот вопрос.
Институт закончил с красным дипломом, правда оказалось, что специальность моя и мои успехи в учёбе великому государству нашему не нужны. Экономический кризис, безработица, время "новых русских" и "старых советских". От скуки пошёл в армию.
Напротив дом на два этажа выше моего. Окна крайнего прекрасно мне видны. Докуривая последнюю сигарету, я смотрю на скромно обставленную квартиру за стёклами. Красиво украшенная ёлка, без дорогих современных игрушек, но с кучей ручных поделок, старенький телевизор показывает, что-то празднично-оптимистичное, старые обои и шкаф, верхняя дверца которого почти отвалилась. Господи как меня это раздражает!
На чём я остановился? А, вспомнил. От скуки пошёл в армию. Там мне понравилось, так как думать почти не приходилось, и ты всё время был чем-то занят. Именно там у меня впервые появились настоящие друзья, и жизнь стала налаживаться. Уже под конец службы пришло страшное известие - мои родители, бабушка и сестра погибли в автомобильной аварии. Смерть настигла их ранним субботним утром, по дороге на дачу. Так я стал одновременно "сиротой" и единственным хозяином двухкомнатной квартиры в центре города. Домой я не вернулся. Остался в армии по контракту. А затем ещё раз.
Служба моя выпала на время для нашей страны сложное, опасное и мне не раз довелось взглянуть костлявой стерве в лицо. Мои приступы безумства должны были свести меня в могилу, но, чёрт побери, раз за разом спасали мне жизнь, а иногда и жизнь моих товарищей.
Через несколько лет я всё же вернулся домой. Меня встретил затхлый, наполненный пылью воздух, протекающие трубы и огромный счёт за квартплату. Почти всё заработанное на службе Родине ушло на погашения долга.
Отшвырнув щелчком, окурок я ещё раз взглянул в окна квартиры напротив. На стене висело несколько детских рисунков в рамочках. Трогательное отношение к ребёнку. Мимо окон прошла молодая женщина в сером застиранном свитере с салатницей в руках. За ней следом промелькнула макушка ребёнка. Мальчик это или девочка мне видно не было. Проходя мимо шкафа хозяйка машинально прикрыла сломанную дверцу, но как только она ушла непослушная негодница вновь повисла на петлях покачиваясь из стороны в сторону. Нет ну как так можно? Неужели её муж не может починить мебель? Это же так просто.
Потом я искал работу. Периодически находил. Работал. К сожалению, по специальности ничего найти не удавалось, да и ветеранов боевых действий, пусть даже и с наградами, на гражданке не жаловали. Вдруг я схвачу лопату или офисный стул и начну крошить своих коллег направо и налево? В общем, нужен я был только бандитам, да только к душегубству призвания я никогда не чувствовал. Работал с полной отдачей стремясь показать себя и чего-то добиться. Только вот как оказалось, никому это было не надо. Меня всё чаще и чаще стали вышвыривать с работы по надуманным причинам, а иногда и вовсе без оных. Моя порядочность, честность, бескомпромиссность сделала меня "персоной нон грата" для работодателей нашего города. Ещё бы, кому нужен сотрудник замечающий недостачу в кассе, жульничество коллег и аферы начальства? В общем, вы меня поняли. В личной жизни тоже как-то не складывалось. Всё откладывал до лучших времён, хотел, чтобы всё было по-людски и, кажется, так их и не дождался.
Своё сражение с мирной жизнью я проигрывал. Долги, долги и откуда они только берутся? Квартиру родителей в доме, где я вырос, кстати, именно на нём я сейчас и стою, пришлось продать. Купил себе однокомнатную на окраине города, с видом на помойку. Надо сказать, что и её я оплачивал с большим трудом. Пытался работать в соседних районах и городах, но с тем же успехом. В общем, жизнь не сложилась и ухожу я из неё не из страха или малодушия, а просто, потому что всё надоело и могу. Хотя может быть, я себя обманываю и это тоже трусость? Нежелание сражаться с невзгодами? Но чтобы сражаться, нужна цель. Большая квартира, хорошая зарплата и развлечения с утра до вечера такой целью для меня стать не могут. Тогда что?
Порыв ветра заставил меня поежиться, и я сделал маленький шажок вперёд.
"Пора!"
Теперь только пятки удерживали меня на крыше моего дома. Наполнив лёгкие обжигающе холодным воздухом, я улыбнулся и в последний раз взглянул вокруг себя. Детская площадка, где я играл, самодельный каток на месте футбольного поля, где мы столько времени проводили с отцом, булочная через дорогу, где продавался самый сладкий, самый свежий хлеб моего детства. Взгляд мой снова остановился на окнах квартиры напротив.
Девочка лет четырёх встала на стул и, высунув от старания язык, пыталась усадить плюшевого зайца, с синим бантом на ухе на подоконник. Стул покачнулся, и малышка упала, утянув игрушку за собой. На шум поднятый падением прибежала мать. Она целовала и гладила по голове дочь, а затем подняла с пола поломавшуюся мебель, ножка которой безвольно свисала на одном болте.
"Да что же это такое!"
* * *
- Машенька, ты, пожалуйста, поосторожнее в следующий раз. Ладно? Так ведь можно и сломать себе что-нибудь.
Надув губки девочка, смахнула слезинку и прижалась к ногам матери.
- Мама и почему у нас всё время что-то ломается? Это потому что у нас нет папы?
Вздохнув, Татьяна погладила дочь по голове и грустно улыбнулась.
- Наверное. Ну, мы же с тобой девчонки боевые и сами справимся? Давай стол накрывать, скоро Новый год наступит.
Раздался длинный звонок, от которого дочь с матерью вздрогнули.
- Мама кто это?
- Не знаю.
- Может Дедушка Мороз?
- Нет, Дедушке Морозу ещё рано.
Направляясь к двери, Татьяна лихорадочно пыталась вспомнить, где у неё находится "перцовый баллончик", так и не вспомнив, она осторожно приоткрыла входную дверь.
На пороге оказался симпатичный короткостриженный мужчина с грустными серыми глазами и морщинками в уголках рта. Он был какой-то странный, но уж точно не опасный.
- Мама, а это кто?
Прижав дочь к себе Татьяна, со странным волнением откашлялась и спросила:
- Вам кого?
- Я буквально на минутку. Не найдётся ли у вас отвёртка и молоток?
