Происходящее сегодня в мире — неизбежный результат того, что млекопитающие с мозгами пещерного человека, функционально не слишком изменившимися за последние 50 000 лет, получили доступ к технологиям, меняющим мир.
Дело в том, что нами по-прежнему управляют те же программы, которые отлично работали в плейстоценовой саванне. Мы руководствуемся парой сотен когнитивных ошибок, и одна из самых отвратительных и вездесущих — гиперболическое дисконтирование. Звучное название, а принцип простой: если я предложу вам 5 долларов сегодня или 20 через две недели, большинство возьмет 5 долларов, даже если с экономической точки зрения это глупо — выигрыш гораздо меньший. А вот с точки зрения эволюции смысл есть. Потому что в мире, где тебя в любой момент может съесть тигр или ты умрешь, заразишься какой‑нибудь болезнью или упадешь с обрыва, кто его знает, что произойдет через две недели. В наши дни это не проблема, но программа продолжает работать. И сегодняшние легкие неудобства кажутся нашему нутру реальнее, чем катастрофические последствия, которых надо ждать еще 10 или 20 лет.
А когда мы говорим о глобальных экосистемах, время запаздывания так велико, что к тому времени, когда что‑то действительно вас укусит, дергаться будет уже поздно. Так что практически каждый аспект того, что сейчас не так с миром, сводится к недальновидности. Дело не в том, что мы злые существа, а в том, что эта жадность без особого внимания к будущему работала в относительно недавнем прошлом — мы просто еще не эволюционировали из нее.
ковид — это практически болезнь, нацеленная на тупость
мы имеем дело с заболеванием, которое не так уж и сложно контролировать. Это не болезнь-монстр, а хилячок с трясущимися коленками. Одна из причин заключается в том, что идиоты просто отказываются соблюдать элементарные меры предосторожности, многие — по религиозным причинам. Губернатор штата Нью-Йорк пытался ввести ограничения на массовые богослужения, церковь подала на него в суд и выиграла. Так что теперь все эти люди, слушающие невидимых небесных фей, которые отправят их после смерти в космический Диснейленд, собираются кучами в своих общинах и заражают друг друга. Все эти невежи, считающие, что ковид — это китайская, канадская, или новозеландская мистификация, созданная, чтобы подставить Трампа, будут собираться на барбекю и устраивать большие свадебные вечеринки, и именно они в несоразмерных пропорциях будут умирать. А люди, разумно обеспокоенные вирусом — мы останемся дома, будем соблюдать дистанцию, будем закрывать лица стильными масками, похожими на фейсхаггеров из «Чужого». И в результате тупые люди — если предполагать, что у интеллекта есть наследственная составляющая, хотя можно быть очень умными и вырасти в окружении, которое сдерживает ваше умственное развитие, — как бы то ни было, эти люди будут несоразмерно чаще будут исчезать из населения.
Хотя надо иметь в виду, что есть много неглупых людей, которые не могут сидеть дома, потому что развозят товары и готовят нам еду или не имеют гарантированной работы. У них практически нет выбора: они могут либо голодать, либо рисковать заразиться, этим людям капец. Не хочу слишком упрощать, но к концу этой пандемии, если она закончится, я подозреваю, средний IQ населения может быть чуть выше, чем в начале.
Какими будут города через 100 лет? Или даже так: будут ли вообще через 100 лет города, учитывая все, что сейчас происходит?
— С одной стороны, город — отличная штука: мы оставляем за собой довольно большой экологический след, и города хотя бы позволяют нам сконцентрировать максимальное количество людей на небольшой территории — это очень хорошо. Плохо то, что города по своей природе паразитны. Мы не производим еду, мы ее импортируем. Мы притягиваем людей извне, чтобы обслуживать город. Мы ведь не обращаем внимание на людей, которые меняют простыни в гостиничных номерах или обслуживает банкоматы. И в то же время, поскольку в городах высокая плотность населения, заболевания распространяются гораздо легче. Получается, что города, с одной стороны, исключительно уязвимы к пандемическим вспышкам, а с другой — несамодостаточны. Если вы живете на ферме и цивилизация рушится, то хотя бы еду вы себе обеспечите. Кроме того, в сельской местности плотность населения ниже, так что шансы на заражение меньше. Больше всего пострадают люди в городах.
Повторю предсказания людей, которые разбираются в этом куда лучше меня: начиная с прошлого года нам грозит серия пандемий в городах.
При нынешнем сценарии через сто лет мы в лучшем случае решим ограничить свое влияние на окружающую среду, и города превратятся в великолепные структуры с высокой плотностью, где мы заточим себя, оставив природу в покое. Более вероятный сценарий: города станут смертельными ловушками. Те, кто сможет позволить себе свалить из них, уедут, а прочие останутся гнить в руинах.
Еще один аспект изменения климата — увеличение доли ВВП, направленной на устранение нанесенного ущерба. У нас сейчас самый сильный сезон ураганов на нашей памяти, в Австралии пожары, на Западном побережье США тоже, у вас в Сибири летом было 100 градусов по Фаренгейту, появились зомби-пожары: торф не гаснет, тлеет всю зиму под землей, а потом пожары возвращаются. Все это наносит инфраструктуре огромный ущерб. Есть интересные расчеты, которые предсказывают, что в течение ближайших 50 лет объем ущерба, наносимого климатическими явлениями, превзойдет размер глобальной экономики. И когда это случится, нам придется либо покинуть города, либо жить в руинах. Так считает Дэвид Уоллес-Уэллс, который написал «Необитаемую Землю»; я надеюсь, что она была переведена на русский язык, ее стоит прочитать.
кейс Греты Тунберг очень интересен. У нее ведь расстройство аутистического спектра — в этом смысле она не обычный человек, а вроде как немного другой подвид с когнитивной точки зрения. Она говорит о своем аутизме как о суперсиле, потому что он позволяет ей концентрироваться. Она неврологически устроена так, что естественно справляется с проблемами, которые нам не под силу. Грету Тунберг можно считать почти космическим пришельцем — она аномальна. Если бы мы все были Гретами, мы бы вообще не оказались в такой ситуации. И она может в любое время вывести на улицы миллионную армию сторонников, которых, конечно, пристрелят силы, представляющие один процент, который на всем этом зарабатывает.
Помните, она выступала в ООН и грозила пальцем, говоря: «Как вы смеете? Мир в огне, виды вымирают, а вы кормите нас детскими сказками об экономическом росте!» После этой речи кто‑то из канадских политиков по радио заявила: «Мы так любим Грету! Ей наверняка понравится наша модель — мы и экономический рост поддерживаем, и окружающую среду бережем, Грета бы одобрила». Она не могла сказать: «О, это просто истеричный ребенок, не обращайте на нее внимания». Но она вывернула послание Тунберг так, будто та поддерживает непрерывный экономический рост, хотя Грета недвусмысленно отвергла его как опасную фантазию. И я боюсь, что, когда она станет слишком мощной, ее либо уберут, либо используют для своих целей.
Я недавно написал рассказ «The Last of the Redmond Billionaires», действие там происходит в аэропорту на западном побережье Тихого океана, в котором воздвигнута статуя Греты Тунберг на месте, где ее застрелил реднек-террорист. Так вот, если Тунберг сохранит свое влияние, ей понадобится серьезная личная охрана.
Думаю, нам не избежать знатной болтанки. Мы уже столько всего натворили с окружающей средой, и большие корабли поворачиваются медленно. На этом этапе мы выбираем между болтанкой и крушением. Мы можем избежать худшего, если возьмем себя в руки и начнем действовать немедленно — но я не вижу особых знаков того, что это происходит. Я слышу много славных, просветленных речей, а вот с действиями хуже. Более того, многие правительства подталкивают к ослаблению природоохранных норм из‑за экономических трудностей, связанных с ковидом. Дескать, не время защищать окружающую среду, когда окружающая среда нас убивает. Это интересный аргумент.
Что меня интригует, так это то, как пропустить электрические кабели к куску мяса, чтобы этот стейк очнулся; по сути дела, сознание — это и есть ионы натрия и калия, которые прыгают по синаптическим перемычкам, и тело просыпается.
Я использую фантастику как своего рода мысленные эксперименты. Это единственный жанр, который позволяет выходить за рамки того, что называется общепринятой реальностью. «Твердая» научная фантастика старается выработать правдоподобные сценарии — это не то же самое, что предсказывать будущее. Есть миллион научно-фантастических историй, какие‑то из них называют пророческими. Да ничего подобного — это просто команда игроков в дартс 80 лет вслепую шарашит дротиками в стену, и некоторые из них случайно попадают в яблочко.
Мне нравится придумывать, куда мы можем добраться к 2080 году, но история почти наверняка пойдет по другому пути. И это нормально, это ничуть не умаляет ценность жанра. Задача в том, чтобы не сказать «будет вот так», а спросить: «Если будет так, каковы будут последствия?»
— У меня есть одна трилогия — «Рифтеры». И третий том, «Бетагемот», самая толстая из моих книг, с треском провалилась. Критики ее раскатали за то, что я там якобы изображаю беспричинное сексуальное насилие, — я с этим не согласен, мне кажется, причина как раз была. Но, в общем, мне бы не хотелось повторять эту историю, я хочу, чтобы «Omniscience» выстрелил лучше.
Ну и еще у меня есть другие заботы: если мне предлагают поработать над видеоигрой, я за три недели получаю больше, чем за целый роман. Я только что получил десять штук за один рассказ для какого‑то архитектурного альманаха, а его даже не опубликовали в итоге.
Я работаю над «Omniscience», уже начал писать первую сцену — пролог, который возвращается к отцу Сири Китона, которого мы оставили парализованным вампиршей Валери. Контракта пока нет; я решил, что все мои книги, кроме «Морских звезд», были бы лучше, отправь я их издателям, когда они были готовы, а не когда сроки поджимали. В этот раз я хочу убедиться, что все сделано правильно. Это медленный процесс.
Я уже набросал большую часть сюжета. Это будет набор пересекающихся историй в декорациях Северной Америки, где вампиры учатся сотрудничать друг с другом в результате событий, произошедших в «Эхопраксии», а отец Сири Китона — или того, чем стал Сири Китон, или того, что воображает себя Сири Китоном — наконец возвращается на Землю. И где‑то в районе двух третей книги будет эдакий реюнион. А финал будет включать в себя переписывание фундаментальных физических законов для изменения структуры реальности, но я пока не до конца придумал, как это сделать. Так что я не собираюсь над этой книгой работать в полную силу, пока не узнаю, чем все закончится. Как только я узнаю концовку, могу рвануть к ней на полной скорости, но до тех пор, пока у меня в голове не будет четко закрепленной цели, я провожу исследования да ковыряю кусочки то тут, то там. Извините, более определенного ответа у меня для вас нет, но есть хотя бы очень длинный.
Несколько лет назад Данил [Криворучко] кинул деньжат в банку для чаевых на моем сайте. Я написал ему, чтобы поблагодарить. Немножко прогуглил его и заметил, что он делает классную графику. Так мы и познакомились. Чуть позже он приходит ко мне и говорит: «Вы не возражаете, если мы сделаем эдакий фанатский трибьют «Ложной слепоте»? Ничего такого, просто несколько картинок, типа того». Я сказал — да само собой, потешьте мое эго. И с этого момента все начало расти снежным комом. Шесть месяцев спустя он возвращается с какой‑то базовой анимацией, потом: «Мы хотим сделать трейлер к фильму, хоть фильма и нет» — потом: «Мы хотим снять короткометражку».
И на каждом этапе он показывал всякие наработки и спрашивал: «Так вы себе все это представляли?» Где‑то — да, где‑то — нет; я думал, что для работы с массивными электромагнитными полями и излучением нужна броня потолще. Где‑то они придумывали совсем не то, что я себе представлял, — но гораздо лучше, и я говорил: «Да, вот именно об этом я и думал, когда писал книгу». Потом чувак исчезал на несколько месяцев — я даже волновался, не отравился ли он полонием. А затем возвращался с новой крутой анимацией, появились профессиональные актеры озвучки — в проекте человек сорок участвовало.
А потом я получил серьезное предложение об экранизации «Слепоты». Читаю контракт и говорю: погодите-ка, если эти ребята хотят все права, то Данил и его команда нарушают этот контракт, не могу я его подписать. Мой агент говорил: «Мы так никогда права не продадим. Может, они и закроют глаза на этот фан-фильм, но тебе надо дистанцироваться от проекта. Надо, чтобы ты не одобрял этот проект, потому что это нарушит любой контракт». Я говорю: не могу я этого сделать, я уже неоднократно публично одобрял этих ребят, я три, блин, года их поддерживал. Так что если у тебя нет машины времени, чтобы отправить в прошлое Терминатора и убить меня, то этот поезд уже ушел. Кроме того, ребята делают это не ради денег — это совершенно некоммерческий проект, все чисто из любви к книге.
Но оказалось, что ребята, которые хотели купить права, зашли на blindsight.space, и им понравилось! Они решили, что это для них бесплатная реклама. Агент мне перезвонил и сказал: «Знаешь, забудь, не надо ни от кого отрекаться». Но вообще, я был готов отказаться от контракта.
Тренд, который бесит, — это научная фантастика с месседжем. До чертиков достали фильмы и сериалы про андроидов, которые сводятся к очередной обличительной речи о том, что рабство — это плохо, а андроиды такие же, как и мы. Они не такие же и не должны быть! Кстати, ваш сериал «Лучше, чем люди» неплохо исследует тему ИИ. Первые пару эпизодов я думал, что все с ним ясно, сто раз видел, но нет, сюжет развивается в очень интересных направлениях, и ты никогда не забываешь, что это машины: они умны, но непохожи на нас. Вот такого мне бы хотелось смотреть побольше. А с другой стороны, есть британский сериал «Люди». У него был большой потенциал, но когда вся предпосылка вашего сериала — то, что искусственный интеллект это просто люди в пластиковой коже, вы упускаете возможность спровоцировать интересные мысли. Такое ощущение, будто люди не способны говорить о других, не делая их похожими на себя.Популярная научная фантастика попала в эту ловушку. Первые пару сезонов мне очень нравился «Мир Дикого Запада», а в третьем сезоне снова здоро́во — они превращают их в людей.
Если мы слышали шум в траве позади, то предполагали, что это тигр, и мчались со всех ног. Потому что, если это тигр, цена ошибки — смерть. А если это ветер, то ты просто выглядишь идиотом. В результате эволюция запрограммировала нас видеть подоплеку даже там, где ее нет. Вероятно, так появилась и религия. Поэтому мы и рассказываем истории, и реагируем на них, так мы устроены. Эволюция не научила нас интересоваться дисперсионным анализом, коэффициентами корреляции Пирсона или анализом дискриминантной функции. Можно взять все статистические данные, которые однозначно говорят, что нам ****** [каюк], и они не впечатлят нас так, как история, просто потому, что мы созданы реагировать на одно, а не на другое. Не говорю, что научная фантастика придет и спасет мир, потому что люди к нам прислушаются. Если бы. Но она может вдохновлять людей. Достаточно ли этого вдохновения, чтобы что‑то изменить, — я не знаю, но это все лучше, чем ничего.
А во-вторых, мы ж приближаем Судный день, разъезжая и летая по стране, увеличивая и без того охеренный углеродный след. А если мы застрянем и будем читать, смотреть телевизор или делать вещи, которые не производят столько углерода, — это уже неплохо.
Либо мы научимся контролировать свои инстинкты, либо разработаем такую чистую и неразрушительную технологию, что сможем позволить себе потакать своим инстинктам без длительных экологических последствий. Было бы круто перенести всю промышленность с нашей планеты. А еще круче было бы перепаять себя так, чтобы не быть жадными, чтобы гиперболическое дисконтирование на нас не влияло, чтобы мы смотрели на 20 лет вперед и понимали, что эти последствия так же реальны, как и необходимость носить маску сегодня. Нет времени вдаваться в способы, которыми мы могли бы этого достичь, но мне кажется, что мы могли бы перенастроить себя на то, чтобы не контролировать бесконечную жадность, но на самом деле уменьшить количество жадности. Тогда нам не придется пересиливать себя, идти против своей природы — мы изменим саму природу, чтобы она стала более экологичной. Если у нас это получится, если мы прекратим вести себя естественно и начнем вести себя устойчиво, нас все равно ждет нелегкая поездка. Но это может быть кривая в форме буквы U: мы достигнем дна, а потом все наладится вместо того, чтобы мы просто вымерли.
