Эвристический оптимист
Никто не знает, как решить все проблемы человечества. Часто мы понятия не имеем, как решить собственные проблемы. Это неизбежно склоняет нас к пессимизму и мыслям вроде: «Всё неизбежно будет плохо, тогда ради чего стараться?» В этом есть доля правды. Иногда мы действительно не знаем, как изменить жизнь к лучшему, но это не значит, что нельзя сделать ничего. Мы как минимум можем не усугублять ситуацию.
Эталонный для меня пример отношения к «неизбежности худшего» описал известный австрийский психиатр Виктор Франкл. Многие знают Франкла как узника концентрационных лагерей во время Второй мировой войны. Но не все знают историю, которая помогла ему сформулировать там один из главных принципов своего терапевтического подхода.
До октября 1944 г. Виктор Франкл находился в концентрационном лагере Терезиенштадт на территории Чехии. Это был сравнительно «мягкий» лагерь-гетто, где не было газовых камер, а заключенные даже могли иногда общаться друг с другом.
Однажды на вечернем построении Франкла зачислили в эшелон, который на следующее утро должен был везти заключённых в лагерь смерти. Вариантов у людей, которые оказывались в таком положении, было немного: либо броситься на забор и быть расстрелянным, либо умереть непосредственно в газовой камере.
Что сделал Франкл?
Он отказался от этого выбора и выбрал позицию наблюдателя. Он понимал, что сейчас у него нет никаких обязательств перед жизнью, и при этом ничто не гарантирует на 100%, что всё закончится плохо: поезд мог сойти с рельсов, чиновники могли перепутать бумаги, в лагере могла произойти авария. Он не мог ничего изменить в лучшую сторону, но при этом отказывался усугублять ситуацию своей тревогой или самоубийством. Он просто наблюдал, что принесёт ему жизнь. Как писал сам Франкл:
– Нужно преодолеть своеобразную гордыню, будто ты знаешь заранее, чем все кончится. Это неправильно: нельзя быть настолько уверенным и точно знать, чем все завершится. Ведь никто не может гарантировать тебе на сто процентов, что ты погибнешь. Раз так, значит твоя личная ответственность заключается в том, чтобы быть открытым всем возможностям, которые могут возникнуть.
На следующее утро эшелон не пришел. Это был единственный случай за всю историю лагеря, причины его неизвестны.
Позже Франкл назвал сформулированную им позицию эвристическим оптимизмом:
– Никто не может доказать мне и полностью гарантировать, что завтра я погибну в газовой камере, поэтому есть шанс на лучший исход, и я должен по крайней мере сделать все, чтобы этот шанс не снижать.
Эта позиция представляет собой один из лучших способов борьбы с тревогой и катастрофизацией. Возможно, лучший способ. Иногда мы оказываемся в ситуации, когда не знаем, как будет развиваться жизнь. Мы находимся в тупике. Возможно, даже поиск выхода из этого тупика прямо сейчас невозможен. Но одна вещь всегда в наших руках – мы можем не снижать свои шансы на то, чтобы выход нашёлся. Мы можем не оставаться одни, можем не упиваться в усмерть, можем не причинять себе вреда.
Страх от мысли «я не знаю, как всё исправить» временами преследует каждого. И попытки загнать этот страх поглубже только провоцируют его повышать голос. Вместо сопротивления мы можем наблюдать и по возможности предпринимать действия, которые если не спасут нас, то не сделают ситуацию хуже. Это уже половина победы.
Поэтому «неизбежность худшего» – иллюзия, а смириться с ней – значит усугубить ситуацию. Будь открыт к любой возможности и наблюдай. Жизнь полна хаоса, в котором скрываются не только катастрофы, но и настоящие чудеса.
Одна из проблем России это
безинициативное и пессимистичное население. Ну не все конечно, но подавляющее большинство. Вот появись у нас раньше Маска человек, который бы сказал, что собирается разработать возвращаемую ракету, то скорее всего его высмеяли и ***с**ли. А в Америке наоборот, таких людей куча и они получают поддержку. В итоге они на острие прогресса, а мы завидуем.
Очень жизнеутверждающе!
В Тбилиси проходила конференция на тему "Оптимизм советской литературы". Было множество выступающих. В том числе – Наровчатов, который говорил про оптимизм советской литературы. Вслед за ним поднялся на трибуну грузинский литературовед Кемоклидзе:
– Вопрос предыдущему оратору.
– Пожалуйста.
– Я относительно Байрона. Он был молодой?
– Что? – удивился Наровчатов. – Байрон? Джордж Байрон? Да, он погиб сравнительно молодым человеком. А что?
– Ничего особенного. Еще один вопрос про Байрона. Он был красивый?
– Кто, Байрон? Да, Байрон, как известно, обладал весьма эффектной наружностью. А что? В чем дело?
– Да, так. Еще один вопрос. Он был зажиточный?
– Кто, Байрон? Ну, разумеется. Он был лорд. У него был замок. Он был вполне зажиточный. И даже богатый. Это общеизвестно.
– И последний вопрос. Он был талантливый?
– Байрон? Джордж Байрон? Байрон – величайший поэт Англии! Я не понимаю в чем дело?!
– Сейчас поймешь. Вот смотри. Джордж Байрон! Он был молодой, красивый, богатый и талантливый. Он был – пессимист! А ты – старый, нищий, уродливый и бездарный! И ты – оптимист!»