Меня позже всех забирали из детского сада. Мамка работала допоздна, а батя то бухой, то во вторую смену. В общем воспиталка домой к себе тащила, жили в одном доме.
Там я ее без парика увидел первый раз и офигел. Нет, стояка не было, просто по возрасту не могло быть, но влюбился я не на шутку.
Мамка, когда прибегала, дико извинялась всё время, а мне было всё равно. Накормят, телек включат – хорошо что дома у Веры Алексеевны.
Только садик то не вечный. Пришло время взросления и садик закончился. Только стал я скучать по Вере Алексеевне. Классная училка в школе была не такая как Вера Алексеевна, молодая, картавая и с кривыми зубами. Волосы у неё были свои, но жидкие и грязные. То ли денег не было на шампунь, то ли она смолоду жила по принципу- «моё тело- моё дело». Старшие пацаны за глаза называли её ВафлЯ, с ударением на я.
А я дня не мог прожить без Веры Алексеевны. Наша ВафлЯ меня сразу же невзлюбила. Посадила за первую парту и постоянно вызывала к доске. Сама рядом стоит над душой, а у меня сразу ступор, еще и потом от неё прёт как лошади.
Однажды вечером я пришел в гости к Вере Алексеевне и пожаловался ей, что наша училка вонючка. Вера Алексеевна сняла парик и сказала подойди ко мне мой мальчик. Она усадила меня на колени, вывалила из халата грудь и сказала, чтобы я пососал её. Я впился жадно как голодный детеныш. Её коричневый сосок был размером с пятак. У меня кружилась голова, но я никак не мог оторваться.
Когда я вышел из транса, то увидел, что лежу на диване, абсолютно голый. По обстановке понял, что я всё еще в квартире Веры Алексеевны. Я вскочил и стал искать свою одежду. Её нигде не было.
Из кухни вышла Вера Алексеевна, из одежды на ней был только парик. Надо ли говорить, что я остолбенел. Она подошла ко мне, наклонилась и поцеловала в макушку. Я был краснее вареного рака. Вера Алексеевна присела передо мной и подняла мою голову так чтобы наши глаза смотрели в упор друг на друга.
- Теперь у нас с тобой есть нечто большее. Можно сказать, что сегодня ты стал взрослым.
Я же по-прежнему молчал, только слёзы предательски текли по моим щекам.
Вера Алексеевна поцеловала меня в губы, сняла парик и надела его на мою голову. Парик оказался мягким, как шапка-ушанка и пах её духами. Да, и я всё еще был голым. Вера Алексеевна дотронулась до моего крошечного члена, ласково погладила его рукой и сказала:
- Через какое-то время ты превратишься в настоящего мужчину и тогда я открою тебе еще много тайн. А пока мы будем смотреть друг на друга без всяких тесных одежд. Я хочу, чтобы нас связывала телесная дружба.
Я больше не ходил к Вере Алексеевне, просто не мог. Даже квартиру её стороной обходил. Однажды мама напекла пирожков и сказала, чтобы я сходил проведал свою любимую воспитательницу. Скрипя зубами пришлось идти.
Я позвонил в дверь, но никто не открывал. Я уже хотел было уйти, оставив пирожки возле двери. Но потом почему-то решил толкнуть дверь, и она оказалась не заперта. Я вошел в зал и увидел, что Вера Алексеевна болтается под потолком, из одежды на ней был только парик. Тарелка с пирожками выпала у меня из рук, я подбежал к висящему телу и обнял его за ноги. Я рыдал и звал на помощь, пока меня не услышал кто-то из соседей.
Хоронили одинокую воспитательницу всем миром. Родственников у нее не было, а завещание принес на следующий день нотариус. Оказалось, что свою квартиру она завещала мне. А парик, парик её потерялся во время подготовок к похоронам. Этого тогда никто не заметил.
Квартиру мать сразу же сдала квартирантам и каждое воскресенье ходила в церковь ставить свечку за упокой Веры Алексеевны, хотя батюшка был против того, чтобы ставили свечки самоубийцам.
Перед армией устроили мне проводы, с вино-водочными излишествами и девками с дойками. Одну такую я и поволок в бывшую квартиру Веры Алексеевны. Тем более что квартиранты съехали, а новых мать еще не нашла. Решил наебаться так, чтобы до самого дембеля хватило. Но алкоголь мои планы попортил. Пока сосался с девахой пробило на блёв. От чего дама меня тут же покинула.
Сижу на диване, голова кружится немного. Вижу из под дивана что-то торчит. Вытащил- а это парик, тот самый парик Веры Алексеевны. И такая меня тоска и одновременно страх охватили, что хоть волком вой. В памяти всплыла вся та картина из детства, где я голый, а на Вере Алексеевне один только злосчастный парик.
В общем в армию я не попал. Попал в дурдом. Потому что нашли меня совершенно в бессознательном состоянии, я сидел на полу, абсолютно голый и трахал парик. Военком потом сказал, что армии долбоёбы не нужны, а врач из дурки погладил меня по голове и угостил карамелькой.
